После марш-броска, что пришлось совершить накануне, тело болело во всех мыслимых местах. Получился в каком-то смысле выходной. Только ел, да спал, но долго, как оказалось, прохлаждаться здесь мне никто давать не собирался.
На площадке возле бывшего ДК тентованный ЗИЛ с работающим движком принимал в свой кузов первых партизан, но часть вооруженного народа садилось в мерсовский микроавтобус. Он первым и сорвался с места.
Слава Богу, ехали недолго, потому что грузовик не был предназначен для перевозки людей, сидеть на корточках долго лично я бы не смог, а ходить потом неделю с отбитой синей задницей в мои планы не входило.
Перемахнув через борт, успел заметить наш микроавтобус, притаившийся в тупике, возле начала высокого бетонного складского забора. Ехавшие в 'мерсе' уже проникли на территорию, и сейчас открывали массивные железные ворота. Среди них невозможно было не заметить двухметровую фигуру Саньчика. Остальная гоп-компания тоже принимала участие в спецоперации, больше похожей на банальный налет.
Вон Огурец крутится под ногами у мужиков, закидывающих коробки с макаронами в ЗИЛ, который подогнали к вскрытому ангару. Тихоня прогрохотал по крыше этого циклопического сооружения и занял позицию. Поп тоже в погрузке трофеев не участвовал, Он стоял у ворот и, положив руки на автомат.
Мне тоже не хотелось таскать коробки с консервами в две газели, которые подъехали позже, поэтому взял, да назначил сам себя в дозорные. Именно мне первому и удалось засечь колонну из разномастных машин, о чем я тут же и сообщил невозмутимо покуривавшему рядом Арбату.
Первой там шел черный 'Лэнд Ровер', за ним пылил короткий, пузатый автобус, лишенный стекол, и еще пара легковушек. Грузовик у них был всего один, в самом конце.
Арбат весь сразу как-то подобрался. От былой вальяжности не осталось и следа. Он что-то буркнул в рацию, и тут же над моей головой, будто щелчок хлыста, раздался выстрел. Автобус завилял и завалился на бок. Его еще немного протащило по асфальту, а на складе, тем временем, весь свободный от погрузки народ рассредоточился вдоль забора, с внешней его стороны.
Я плюхнулся в какие-то колючие заросли и снял автомат с предохранителя. Справа залег Огурец, слева незнакомый парень с тем самым здоровым пулеметом, что стоял у Арбата в углу комнаты.
Из опрокинутого автобуса, прямо через окна, начали выбираться люди. Они ничем не отличались от нас: та же разношерстная одежда, те же не выспавшиеся небритые лица. Вооружены, как и мы, ко чем попало. Даже похуже. Один парень был даже внешне похож на меня: невысокого роста, с небольшим брюшком, русоволосый, коротко стриженный, с залысиной. Он как-то нелепо держал в руках автомат и испуганно озирался по сторонам.
Я прицелился. На мушку взял не его, а похожего на цыгана мужика, с хитрой небритой мордой и вороватым взглядом.
Слева загрохотал пулемет, и всех, кто был у перевернутого автобуса, мигом накрыла стена пыльных фонтанчиков, взметнувшихся от попадания крупнокалиберных пуль в сухую июньскую землю.
Огурец тоже открыл огонь. Он стрелял короткими очередями, быстро выбирая себе новую цель после каждой из них. С той стороны практически не отвечали, и через несколько минут все было кончено.
Постепенно выстрелы стихли, и наши бойцы начали вставать и осторожно продвигаться в сторону дороги.
Я слегка прибалдел от грохота пулемета, и поэтому подниматься не спешил.
— Давай бля тащи свою жопу вместе со всеми. — Огурец закинул за спину гранатомет, которого я раньше у него не видел, и зло зыркнув в мою сторону, засеменил к разбитой колонне. Теперь она представляла из себя довольно жалкое зрелище: три изрешеченных легковушки, одна из которых загорелась и чадила вонючим черным дымом, грузовик, с простреленными колесами и изорванным тентом, и конечно опрокинутый автобус. Он, кстати, практически не пострадал. Несколько рваных отверстий в крыше и всего-то.
Обойдя вокруг него пару раз, Арбат приказал подогнать наш 'зилок', с помощью которого автобус 'поставили на ноги'.
Звякнув, обвалились внутрь салона осколки от немногих уцелевших ранее стекол. Огурец залез на место водителя и с третьей попытки завел этот живучий агрегат неизвестной модели. Не фонтан, конечно, но добраться до дома на нем можно, а значит, теперь в наш грузовик на места, где должно было ютиться все голопузое воинство, можно дозагрузить еще до фига хабара.
Арбат с довольным видом расхаживал между суетившимися грузчиками и, проходя мимо, похлопал меня по плечу.
Я так понял, это он отметил мою необыкновенную дальнозоркость. На самом деле колонну я заметил не от какого-то там героизма или желания выслужиться, а из-за элементарной ссыкливости. Слишком уж страшно жить стало последнее время, и если раньше вид пыливших по дороге машин не вызывал никаких эмоций, то сейчас такое скопление народа на колесах могло означать что угодно.
Собрав валявшееся возле искореженных машин оружие, не обращая никакого внимания на стонущих раненных, наши бойцы, наконец, погрузились в покоцанный автобус и отбыли восвояси.
Мне досталось место в правом ряду возле окна. Стряхнув с сидения стеклянную крошку, я сел, вытянул ноги и положил автомат на резиновую ленту, которая раньше удерживала стекло.
Ехалось неспокойно. В голову постоянно лезла мысль о том, что какие-нибудь гаврики запросто могут устроить нам такую же засаду, какую мы сами час назад устроили бывшим хозяевам этого автобуса.
Похоже, об этом думал я один. Большинство уже откупорило найденные на складах поллитрушки и весело с песнями коротало дорогу домой.
Вечером веселье продолжалось. Никто и не думал выставлять посты и вообще как-то организовывать охрану поселка. Задумай те люди, чью колонну мы раздолбали, отомстить нам, или заявись сюда те же американцы, они взяли бы нас тепленькими.
Я предпринял слабую попытку откосить от пьянки, но тут началось это вечное "уважаешь, не уважаешь", и мне пришлось пить водку.
Правда, больше делал вид, что пью, просто прикладываясь к наполненному стакану. Но к ночи так наприкладывался, что едва держался на ногах. С остальными дело было еще хуже. Наоравшийся песен Тихоня, храпел в саду под старой яблоней, Поп с разбитой мордой спал в обнимку с тем, с кем полчаса назад дрался не на жизнь, а насмерть, Саньчик отдыхал за грубо сколоченным столом, уронив голову между тарелками с квашенной капустой и солеными помидорами. И только Огурец, будь он не ладен, мотылялся по двору и докапывался до всех тех, кто еще был в строю. В том числе и до меня.
— Слышь, Михей, а ты чего сегодня не стрелял-то? Я за тобой следил. Да. — Он вцепился мне в плечо тонкими сильными пальцами. — Я за тобой давно слежу, и ты мне не нравишься. Ты мне сразу не понравился. Склизкий ты какой-то А кто Огурцу не нравится… Сто-о-ой, куда потащил? — Так и не договорив, Огурец рванул за парнем, пытавшимся утащить в неизвестном направлении целый ящик водки.
Тогда мне все это было по барабану, но протрезвев и вспомнив эту сцену, я призадумался.
Этот Огурец просто так от меня не отстанет.
05.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
Утром тревожные мысли о моем собственном будущем, наложившись на неизбежное похмелье, не дали мне валяться и стонать, как это делало большинство в отряде. Наоборот. Мне не сиделось на месте.
Нужно что-то делать. К тому, чтобы слинять отсюда я еще не был готов ни морально, ни физически, но прибарахлиться стоило. Я ведь здесь как раз из-за этого и остался.
Для начала обобрал спящих мертвецким сном. Совесть моя при этом чувствовала себя очень даже хорошо. Она спала как и все окружающие.
У дрыхнувшего на полу в одной из хибар парня, что вчера лупил из здорового пулемета над моим ухом, вытащил из ножен отличный нож, а потом им же эти самые ножны и срезал с его широкого кожаного ремня.
Ничего, новый найдет. Вон храпит, запрокинув голову, а в разинутой пасти золота блестит, целый танк купить можно.
У прикорнувшего под грузовиком пожилого дядьки с казацкими усами позаимствовал солнцезащитные очки, а у одного из братьев-близнецов Урузбаевых большой, явно трофейный импортный пистолет и коробку патронов к нему. Хотя любые два узбека запросто могли бы назваться близнецами, я бы поверил. Но эти действительно были копией друг друга. Даже спали в одинаковых позах.
Затарившись на кухне долгоиграющей жратвой, вспомнил, как Поп хвастался своей охренительной флягой, где вода все время остается холодной. Она тоже перекочевала в мешок, который я до поры, до времени припрятал в лопухах во дворе заброшенного дома.
Ну а сейчас спать. Типа пока дрых и меня обнесли.
06.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
К моему удивлению особого кипиша моя мародерка не вызвала. Как я потом узнал, взаимное воровство здесь было обычным делом. Нечто вроде местного вида спорта. От скуки.
Меня даже видели за моим занятием и не заложили. Это был тот самый краснолицый мент. Он подошел ко мне, когда я возвращался из того самого дома с грудой шмоток с чужого плеча, куда, пересилив себя, я сходил за кроссовками.
Краснолицый сразу просек, для чего я прибарахлился и одобрил мое решение свалить отсюда.
— Правильно, парень. Нечего тебе здесь делать. — Краснолицый достал из кармана замызганный платок и промокнул вспотевший лоб. — Этот Огурец не успокоится, пока не грохнет тебя. Он уже двоих, которые ему чем-то не понравились, замочил, и ему это с рук сошло. Потому что он единственный у нас, кто разбирается во всем, что горит и взрывается. Вот Арбат и закрывает глаза на его закидоны. Короче, уходи, если есть куда идти. А даже если и нет, все равно сваливай.
Договорить нам не дала команда на выезд. Наш отряд опять отправлялся не взрывать железную дорогу, громить американскую комендатуру или устраивать засаду на ооновскую колонну, а ехал кого-то грабить или, что скорее всего, прибирать, что плохо лежит.
А лежало пока еще много чего. На тот большой склад уже присела более крупная группировка. Потом с ней сцепилась другая, и склад сгорел. Но еще были живы хранилища ништяков помельче. К одному из таких и подъезжал наш зилок.
Схема была та же, что и в прошлый раз: первой подкатывается разведгруппа на микроавтобусе, потом основная группа на зиле, и через некоторое время две газели с грузчиками. Разве что, теперь в аръегарде полз еще и трофейный автобус, оказавшийся на редкость живучим.
Но на этот раз все с самого начала пошло не так. Сначала разведка прохлопала посторонних на объекте, а когда заметила, отчего-то постеснялась сообщить, что это американский патруль.
Как они могли не увидеть броневик, крыша которого была сплошь утыкана всякими прибамбасами, ума не приложу. Стояла тележка у самых ворот с внутренней стороны, и любому самому дремучему крестьянину сразу стало бы ясно, чья это броня.
Думаю, узнай о наличии пиндосов Арбат, он сразу бы скомандовал полный назад.
Однако когда из первых рядов наших налетчиков по американцам открыли беспорядочный огонь, было уже поздно.
Эффект неожиданности все-таки сработал, и двух морпехов во дворе буквально нафаршировали свинцом. Срезали и пулеметчика, торчащего из люка на крыше броневика. Водитель попытался захлопнуть дверцу, но ему перебили ноги очередью из автомата, а потом разможжили голову прикладом.
Тем временем из хибары выскочил офицер и, застрелив одного из братьев Урузбаевых, сам словил пулю от Саньчика.
Кто-то еще отстреливался из дома, и даже ранил двоих наших, но Тихоня, устроившись во дворе дома напротив, с первого же выстрела из своей эсведехи вынес ему мозги.
Арбат не мешкая рванул внутрь хибары.
Да. Это был совсем и не склад. Просто крепкий деревенский дом и множество пристроек и сарайчиков.
Минут через пятнадцать злой как черт Арбат вышел обратно. Я уже знал, что он искал внутри и чего не нашел.
Кто-то нашептал нашему атаману, что здесь в промышленных масштабах бодяжат что-то вроде синтетического героина, и мы должны были его захапать якобы чисто в медицинских целях.
Ага. Знаем мы эти цели. Как же. Вон у Огурца едва ли не каждый день от такого лекарства глаза блестят.
Могу только догадываться, что сделают с информатором, если героин не найдут. Разве что этим информатором окажется Огурец. Тады ой.
Вот он мотается по двору и в отчаянии заламывает руки, замечает меня и подбегает.
— Сука! Ты чего бля опять не стрелял? На чужом горбу в рай въехать хочешь? Хули мы тебя кормим?
— Я тоже не стрелял, что с того? — Подошел Поп и встал между нами. Мне сразу стало стыдно за спертую у него флягу.
— Да пошли вы! — Огурец махнул рукой и поплелся к гаражу.
Пока хлопцы шмонали сараюшки, я подошел к кучке пятнистых тряпок, в которую превратились те двое морпехов. Рядом со мной встал Саньчик. Он перевернул труп. Азиатский разрез глаз, желтая кожа. По документам — Чен Су Хо. Гражданин США.
Саньчик толкнул мыском ботинка второе тело. Безусое, смуглое лицо. И этот не настоящий пиндос. Латинос. Среди шести упокоенных — азиат, пара мулатов, латиносы, и конечно, обязательный сержант-негр. Черный, как ботинок с китайской барахолки.
Пока Саньчик и остальные потрошили карманы и разгрузки морпехов, Поп уже разжился точно такой же флягой, что лежала сейчас в моем тайнике, и изучал снарягу американцев.
— У них тут в забрало встроены тонированные очки и интересный такой мониторчик. — Пояснил подошедший Тихоня. — На нем все: и навигация и целеуказание и внутренняя сетка подразделения и внешняя сеть. Еще куча всяких данных. Типа давления, температуры тела, сердечного ритма и даже количество воды во фляге и количество патронов в ихней пукалке.
— Мощно, мощно. А в Червы на нем играть можно? — Заинтересовался Саньчик.
— Нет.
— Хе-ер-р-р-р-н-я-я-я!
Одних из благодушного, а других из депрессивно-агрессивного состояния вывела ожившая в броневике рация. Кто-то в их центре заметил, что у целого подразделения перестали поступать на сервер параметры жизнедеятельности, что могло означать либо смерть, либо плен. А это значит, жди гостей.
Пора рвать когти.
08.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
Для того чтобы я решился удрать, должно было что-то произойти, мне нужен был толчок, и я его получил.
Так уж устроен человек. Немногие могут не откладывать решение важного дела на понедельник, а приступить к нему сегодня, прямо сейчас. Вот и у меня все время находились какие-то причины отложить побег на потом: то надо было выспаться как следует, то дождь зарядил на три дня, то живот разболелся. Вот с животом-то как раз и маялся в густых зарослях борщевика, когда в просвет между толстыми зелеными стеблями увидел, как двое парней, которых я раньше не видел, тащат за волосы девушку в изодранном сарафане. Третьим шел водитель одной из газелей. Его я запомнил, потому что во время налета на склады он был просто в зюзю пьян. Тогда еще удивился, как это существо поведет машину обратно в лагерь. Однако в тот раз все обошлось. Сейчас этот тип, опять накачанный под завязку, тащил за собой на поводке из тонкого ремня худощавого мужика, по возрасту годившегося той девушке в отцы. Из одежды на пленнике были одни трусы.
— Пожалуйста, не трогайте ее. — Держась двумя руками за ремень, сдавленно заверещал мужик.
На площадке возле бывшего ДК тентованный ЗИЛ с работающим движком принимал в свой кузов первых партизан, но часть вооруженного народа садилось в мерсовский микроавтобус. Он первым и сорвался с места.
Слава Богу, ехали недолго, потому что грузовик не был предназначен для перевозки людей, сидеть на корточках долго лично я бы не смог, а ходить потом неделю с отбитой синей задницей в мои планы не входило.
Перемахнув через борт, успел заметить наш микроавтобус, притаившийся в тупике, возле начала высокого бетонного складского забора. Ехавшие в 'мерсе' уже проникли на территорию, и сейчас открывали массивные железные ворота. Среди них невозможно было не заметить двухметровую фигуру Саньчика. Остальная гоп-компания тоже принимала участие в спецоперации, больше похожей на банальный налет.
Вон Огурец крутится под ногами у мужиков, закидывающих коробки с макаронами в ЗИЛ, который подогнали к вскрытому ангару. Тихоня прогрохотал по крыше этого циклопического сооружения и занял позицию. Поп тоже в погрузке трофеев не участвовал, Он стоял у ворот и, положив руки на автомат.
Мне тоже не хотелось таскать коробки с консервами в две газели, которые подъехали позже, поэтому взял, да назначил сам себя в дозорные. Именно мне первому и удалось засечь колонну из разномастных машин, о чем я тут же и сообщил невозмутимо покуривавшему рядом Арбату.
Первой там шел черный 'Лэнд Ровер', за ним пылил короткий, пузатый автобус, лишенный стекол, и еще пара легковушек. Грузовик у них был всего один, в самом конце.
Арбат весь сразу как-то подобрался. От былой вальяжности не осталось и следа. Он что-то буркнул в рацию, и тут же над моей головой, будто щелчок хлыста, раздался выстрел. Автобус завилял и завалился на бок. Его еще немного протащило по асфальту, а на складе, тем временем, весь свободный от погрузки народ рассредоточился вдоль забора, с внешней его стороны.
Я плюхнулся в какие-то колючие заросли и снял автомат с предохранителя. Справа залег Огурец, слева незнакомый парень с тем самым здоровым пулеметом, что стоял у Арбата в углу комнаты.
Из опрокинутого автобуса, прямо через окна, начали выбираться люди. Они ничем не отличались от нас: та же разношерстная одежда, те же не выспавшиеся небритые лица. Вооружены, как и мы, ко чем попало. Даже похуже. Один парень был даже внешне похож на меня: невысокого роста, с небольшим брюшком, русоволосый, коротко стриженный, с залысиной. Он как-то нелепо держал в руках автомат и испуганно озирался по сторонам.
Я прицелился. На мушку взял не его, а похожего на цыгана мужика, с хитрой небритой мордой и вороватым взглядом.
Слева загрохотал пулемет, и всех, кто был у перевернутого автобуса, мигом накрыла стена пыльных фонтанчиков, взметнувшихся от попадания крупнокалиберных пуль в сухую июньскую землю.
Огурец тоже открыл огонь. Он стрелял короткими очередями, быстро выбирая себе новую цель после каждой из них. С той стороны практически не отвечали, и через несколько минут все было кончено.
Постепенно выстрелы стихли, и наши бойцы начали вставать и осторожно продвигаться в сторону дороги.
Я слегка прибалдел от грохота пулемета, и поэтому подниматься не спешил.
— Давай бля тащи свою жопу вместе со всеми. — Огурец закинул за спину гранатомет, которого я раньше у него не видел, и зло зыркнув в мою сторону, засеменил к разбитой колонне. Теперь она представляла из себя довольно жалкое зрелище: три изрешеченных легковушки, одна из которых загорелась и чадила вонючим черным дымом, грузовик, с простреленными колесами и изорванным тентом, и конечно опрокинутый автобус. Он, кстати, практически не пострадал. Несколько рваных отверстий в крыше и всего-то.
Обойдя вокруг него пару раз, Арбат приказал подогнать наш 'зилок', с помощью которого автобус 'поставили на ноги'.
Звякнув, обвалились внутрь салона осколки от немногих уцелевших ранее стекол. Огурец залез на место водителя и с третьей попытки завел этот живучий агрегат неизвестной модели. Не фонтан, конечно, но добраться до дома на нем можно, а значит, теперь в наш грузовик на места, где должно было ютиться все голопузое воинство, можно дозагрузить еще до фига хабара.
Арбат с довольным видом расхаживал между суетившимися грузчиками и, проходя мимо, похлопал меня по плечу.
Я так понял, это он отметил мою необыкновенную дальнозоркость. На самом деле колонну я заметил не от какого-то там героизма или желания выслужиться, а из-за элементарной ссыкливости. Слишком уж страшно жить стало последнее время, и если раньше вид пыливших по дороге машин не вызывал никаких эмоций, то сейчас такое скопление народа на колесах могло означать что угодно.
Собрав валявшееся возле искореженных машин оружие, не обращая никакого внимания на стонущих раненных, наши бойцы, наконец, погрузились в покоцанный автобус и отбыли восвояси.
Мне досталось место в правом ряду возле окна. Стряхнув с сидения стеклянную крошку, я сел, вытянул ноги и положил автомат на резиновую ленту, которая раньше удерживала стекло.
Ехалось неспокойно. В голову постоянно лезла мысль о том, что какие-нибудь гаврики запросто могут устроить нам такую же засаду, какую мы сами час назад устроили бывшим хозяевам этого автобуса.
Похоже, об этом думал я один. Большинство уже откупорило найденные на складах поллитрушки и весело с песнями коротало дорогу домой.
Вечером веселье продолжалось. Никто и не думал выставлять посты и вообще как-то организовывать охрану поселка. Задумай те люди, чью колонну мы раздолбали, отомстить нам, или заявись сюда те же американцы, они взяли бы нас тепленькими.
Я предпринял слабую попытку откосить от пьянки, но тут началось это вечное "уважаешь, не уважаешь", и мне пришлось пить водку.
Правда, больше делал вид, что пью, просто прикладываясь к наполненному стакану. Но к ночи так наприкладывался, что едва держался на ногах. С остальными дело было еще хуже. Наоравшийся песен Тихоня, храпел в саду под старой яблоней, Поп с разбитой мордой спал в обнимку с тем, с кем полчаса назад дрался не на жизнь, а насмерть, Саньчик отдыхал за грубо сколоченным столом, уронив голову между тарелками с квашенной капустой и солеными помидорами. И только Огурец, будь он не ладен, мотылялся по двору и докапывался до всех тех, кто еще был в строю. В том числе и до меня.
— Слышь, Михей, а ты чего сегодня не стрелял-то? Я за тобой следил. Да. — Он вцепился мне в плечо тонкими сильными пальцами. — Я за тобой давно слежу, и ты мне не нравишься. Ты мне сразу не понравился. Склизкий ты какой-то А кто Огурцу не нравится… Сто-о-ой, куда потащил? — Так и не договорив, Огурец рванул за парнем, пытавшимся утащить в неизвестном направлении целый ящик водки.
Тогда мне все это было по барабану, но протрезвев и вспомнив эту сцену, я призадумался.
Этот Огурец просто так от меня не отстанет.
05.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
Утром тревожные мысли о моем собственном будущем, наложившись на неизбежное похмелье, не дали мне валяться и стонать, как это делало большинство в отряде. Наоборот. Мне не сиделось на месте.
Нужно что-то делать. К тому, чтобы слинять отсюда я еще не был готов ни морально, ни физически, но прибарахлиться стоило. Я ведь здесь как раз из-за этого и остался.
Для начала обобрал спящих мертвецким сном. Совесть моя при этом чувствовала себя очень даже хорошо. Она спала как и все окружающие.
У дрыхнувшего на полу в одной из хибар парня, что вчера лупил из здорового пулемета над моим ухом, вытащил из ножен отличный нож, а потом им же эти самые ножны и срезал с его широкого кожаного ремня.
Ничего, новый найдет. Вон храпит, запрокинув голову, а в разинутой пасти золота блестит, целый танк купить можно.
У прикорнувшего под грузовиком пожилого дядьки с казацкими усами позаимствовал солнцезащитные очки, а у одного из братьев-близнецов Урузбаевых большой, явно трофейный импортный пистолет и коробку патронов к нему. Хотя любые два узбека запросто могли бы назваться близнецами, я бы поверил. Но эти действительно были копией друг друга. Даже спали в одинаковых позах.
Затарившись на кухне долгоиграющей жратвой, вспомнил, как Поп хвастался своей охренительной флягой, где вода все время остается холодной. Она тоже перекочевала в мешок, который я до поры, до времени припрятал в лопухах во дворе заброшенного дома.
Ну а сейчас спать. Типа пока дрых и меня обнесли.
06.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
К моему удивлению особого кипиша моя мародерка не вызвала. Как я потом узнал, взаимное воровство здесь было обычным делом. Нечто вроде местного вида спорта. От скуки.
Меня даже видели за моим занятием и не заложили. Это был тот самый краснолицый мент. Он подошел ко мне, когда я возвращался из того самого дома с грудой шмоток с чужого плеча, куда, пересилив себя, я сходил за кроссовками.
Краснолицый сразу просек, для чего я прибарахлился и одобрил мое решение свалить отсюда.
— Правильно, парень. Нечего тебе здесь делать. — Краснолицый достал из кармана замызганный платок и промокнул вспотевший лоб. — Этот Огурец не успокоится, пока не грохнет тебя. Он уже двоих, которые ему чем-то не понравились, замочил, и ему это с рук сошло. Потому что он единственный у нас, кто разбирается во всем, что горит и взрывается. Вот Арбат и закрывает глаза на его закидоны. Короче, уходи, если есть куда идти. А даже если и нет, все равно сваливай.
Договорить нам не дала команда на выезд. Наш отряд опять отправлялся не взрывать железную дорогу, громить американскую комендатуру или устраивать засаду на ооновскую колонну, а ехал кого-то грабить или, что скорее всего, прибирать, что плохо лежит.
А лежало пока еще много чего. На тот большой склад уже присела более крупная группировка. Потом с ней сцепилась другая, и склад сгорел. Но еще были живы хранилища ништяков помельче. К одному из таких и подъезжал наш зилок.
Схема была та же, что и в прошлый раз: первой подкатывается разведгруппа на микроавтобусе, потом основная группа на зиле, и через некоторое время две газели с грузчиками. Разве что, теперь в аръегарде полз еще и трофейный автобус, оказавшийся на редкость живучим.
Но на этот раз все с самого начала пошло не так. Сначала разведка прохлопала посторонних на объекте, а когда заметила, отчего-то постеснялась сообщить, что это американский патруль.
Как они могли не увидеть броневик, крыша которого была сплошь утыкана всякими прибамбасами, ума не приложу. Стояла тележка у самых ворот с внутренней стороны, и любому самому дремучему крестьянину сразу стало бы ясно, чья это броня.
Думаю, узнай о наличии пиндосов Арбат, он сразу бы скомандовал полный назад.
Однако когда из первых рядов наших налетчиков по американцам открыли беспорядочный огонь, было уже поздно.
Эффект неожиданности все-таки сработал, и двух морпехов во дворе буквально нафаршировали свинцом. Срезали и пулеметчика, торчащего из люка на крыше броневика. Водитель попытался захлопнуть дверцу, но ему перебили ноги очередью из автомата, а потом разможжили голову прикладом.
Тем временем из хибары выскочил офицер и, застрелив одного из братьев Урузбаевых, сам словил пулю от Саньчика.
Кто-то еще отстреливался из дома, и даже ранил двоих наших, но Тихоня, устроившись во дворе дома напротив, с первого же выстрела из своей эсведехи вынес ему мозги.
Арбат не мешкая рванул внутрь хибары.
Да. Это был совсем и не склад. Просто крепкий деревенский дом и множество пристроек и сарайчиков.
Минут через пятнадцать злой как черт Арбат вышел обратно. Я уже знал, что он искал внутри и чего не нашел.
Кто-то нашептал нашему атаману, что здесь в промышленных масштабах бодяжат что-то вроде синтетического героина, и мы должны были его захапать якобы чисто в медицинских целях.
Ага. Знаем мы эти цели. Как же. Вон у Огурца едва ли не каждый день от такого лекарства глаза блестят.
Могу только догадываться, что сделают с информатором, если героин не найдут. Разве что этим информатором окажется Огурец. Тады ой.
Вот он мотается по двору и в отчаянии заламывает руки, замечает меня и подбегает.
— Сука! Ты чего бля опять не стрелял? На чужом горбу в рай въехать хочешь? Хули мы тебя кормим?
— Я тоже не стрелял, что с того? — Подошел Поп и встал между нами. Мне сразу стало стыдно за спертую у него флягу.
— Да пошли вы! — Огурец махнул рукой и поплелся к гаражу.
Пока хлопцы шмонали сараюшки, я подошел к кучке пятнистых тряпок, в которую превратились те двое морпехов. Рядом со мной встал Саньчик. Он перевернул труп. Азиатский разрез глаз, желтая кожа. По документам — Чен Су Хо. Гражданин США.
Саньчик толкнул мыском ботинка второе тело. Безусое, смуглое лицо. И этот не настоящий пиндос. Латинос. Среди шести упокоенных — азиат, пара мулатов, латиносы, и конечно, обязательный сержант-негр. Черный, как ботинок с китайской барахолки.
Пока Саньчик и остальные потрошили карманы и разгрузки морпехов, Поп уже разжился точно такой же флягой, что лежала сейчас в моем тайнике, и изучал снарягу американцев.
— У них тут в забрало встроены тонированные очки и интересный такой мониторчик. — Пояснил подошедший Тихоня. — На нем все: и навигация и целеуказание и внутренняя сетка подразделения и внешняя сеть. Еще куча всяких данных. Типа давления, температуры тела, сердечного ритма и даже количество воды во фляге и количество патронов в ихней пукалке.
— Мощно, мощно. А в Червы на нем играть можно? — Заинтересовался Саньчик.
— Нет.
— Хе-ер-р-р-р-н-я-я-я!
Одних из благодушного, а других из депрессивно-агрессивного состояния вывела ожившая в броневике рация. Кто-то в их центре заметил, что у целого подразделения перестали поступать на сервер параметры жизнедеятельности, что могло означать либо смерть, либо плен. А это значит, жди гостей.
Пора рвать когти.
08.06.2024 г. Московская обл. дер. Дергаево.
Для того чтобы я решился удрать, должно было что-то произойти, мне нужен был толчок, и я его получил.
Так уж устроен человек. Немногие могут не откладывать решение важного дела на понедельник, а приступить к нему сегодня, прямо сейчас. Вот и у меня все время находились какие-то причины отложить побег на потом: то надо было выспаться как следует, то дождь зарядил на три дня, то живот разболелся. Вот с животом-то как раз и маялся в густых зарослях борщевика, когда в просвет между толстыми зелеными стеблями увидел, как двое парней, которых я раньше не видел, тащат за волосы девушку в изодранном сарафане. Третьим шел водитель одной из газелей. Его я запомнил, потому что во время налета на склады он был просто в зюзю пьян. Тогда еще удивился, как это существо поведет машину обратно в лагерь. Однако в тот раз все обошлось. Сейчас этот тип, опять накачанный под завязку, тащил за собой на поводке из тонкого ремня худощавого мужика, по возрасту годившегося той девушке в отцы. Из одежды на пленнике были одни трусы.
— Пожалуйста, не трогайте ее. — Держась двумя руками за ремень, сдавленно заверещал мужик.
