ГЛАВА 1
ЛИЗА
– Ромашка! Ромочка! Мой большой медведь! Ах, как мне хорошо! – стонала женщина. – А тебе хорошо, мишутка?
– Мне-то хорошо, но колючка от розы в задницу впилась, – сердито ответил мужчина. – И голова от этих пачулей раскалывается. Зачем ты везде раскидала цветы?
– Для антуража. Потерпи, мишутка. Не отвлекайся. Мне осталось совсем чуть-чуть. А-а-а-х!
Отстраненно подумала: “Какой страстный разговор!”
И все бы ничего. Подумаешь – мишутка! Мало ли как называют друг друга влюбленные? Но конкретно этот мишутка – мой горячо любимый муж Роман, сладострастная женщина – моя двоюродная сестра Жаклин. А место действия – наша супружеская спальня.
В один миг сестра и муж из родных и близких людей превратились в чужих. Нет у меня больше ни любимого мужа, ни двоюродной сестры, с которой мы росли вместе. Два человека, которым я доверяла, любила, заботилась о них предали меня.
Мне даже поплакаться и пожаловаться некому. Если бы муж изменил с какой-нибудь посторонней женщиной, я бы лила слезы на Жакином плече и она бы меня утешила.
Если бы Жака предала меня, я бы рыдала в жилетку мужа. А он бы говорил: “Ну что ты, Лизка, забей! Пошли чаю попьем!”
Но они предали меня вдвоем и нет мне ни защиты, ни утешения.
***
Я узнала об измене самым банальным образом. Наверное, именно так узнают о ней сотни тысяч женщин. А может быть даже и миллионы. Представила огромную толпу женщин, возвращающихся домой из командировки на день раньше, и заставших любимого мужа в семейной постели с любовницей.
Не повторяйте мою ошибку. Всегда звоните, хотя бы с аэропорта, и предупреждайте: «Милый, я поменяла билет и еду домой!»
Пока доедете, муж успеет выставить любовницу и замести следы разврата. Некоторое время вы будете жить в счастливом неведении, но позже все равно узнаете. Но не так в лоб.
Я не позвонила. Мобильник разрядился, а шнур потерялся. Можно было, конечно, шнур купить, но я не хотела заряжать айфон неродным устройством, вдруг дорогая игрушка сломается. Решила сделать мужу сюрприз.
Вышла из такси и посмотрела наверх. В нашей спальне свет не горел, но метались какие-то странные всполохи, в ночном клубе. Наверное, Роман наконец-то нашел пульт от навороченной, недавно купленной люстры и выбрал такой необычный дискотечный режим.
Открыла дверь своими ключами, с удовольствием скинула туфли на каблуках, сунула ноги в мягкие тапочки.
Радостно крикнула:.
– Сюрпрайз, дорогой, это я, твоя Лиза, встречай меня! Накорми и обогрей. Можешь сразу обогреть, кормить не надо!
Но дорогой не спешил встречать любимую женушку. Пришлось мне самой расстегивать плащ и пристраивать его на вешалку.
Первым звоночком стала чужая женская сумочка на тумбочке в прихожей. Сердце слегка екнуло, но я решила, что приходила моя двоюродная сестра Жака, Жаклин. И забыла сумку. С нее станется.
Жака забывает все подряд, начиная от ключей-телефонов и заканчивая водительскими правами. Однажды Жака шла по улице и пила кофе из бумажного стаканчика. Допила и выбросила стаканчик в урну, а заодно и маленький пакетик со своими документами, в том числе, и с паспортом. Зачем Жака таскала паспорт в пакетике, а не в сумке - непонятно. Вероятно, затем, что в сумке она носила кучу важных вещей: от косметички до измерительной рулетки. Очухалась Жака только через четыре часа, метнулась к урне, но трудолюбивые темнолицые уборщики уже забрали набитые мусором мешки, и документы Жака не нашла. Пришлось долго и нудно восстанавливать паспорт.
Так что, сумка точно Жаклин. И бренд ее любимый — Шанель.
Вторым звоночком стал саундтрек. Из спальни доносилось писклявое пение певицы под сладкую индийскую музыку. Как странно, Роман на дух не переносил восточную музыку ни в каком виде. Он слушал хард рок, который не любила я. Индийскую музыку я тоже терпеть не могла, но от хард рока у меня раскалывалась голова. Заболел он что ли? Или телевизор забыл выключить? Так и уснул под боевик, а он кончился и начался страстный болливудский фильм.
И наконец третий звоночек: противных запах каких-то пряностей, как в индийских лавках.
Решительно прошла в спальню, распахнула дверь и обомлела. На нашей супружеской кровати красовалась красная шелковая простыня, густо усыпанная лепестками белых роз, на тумбочке удушающе курились вонючие индийские аромапалочки. А вокруг роскошного ложа, стояли причудливые композиции свечей. Наверное, штук пятьдесят розовых свечей сердечками горели одновременно . И все это пышное великолепие обрамляло двоих любовников, один их которых был мой муж. А вторая – двоюродная сестра Жаклин.
Видимо, именно она, Жака, весь антураж придумала и воплотила в жизнь. Индийские фильмы и сериалы Жака обожала и смотрела их часами, знала всех знойных, упитанных красавцев- актеров по именам. И про их домочадцев: жен, детей, любовниц, собачек, хомячков тоже все знала.
А у мужа моего нет ни фантазии, ни креатива. Он любил быстро и без наворотов. И чтобы никаких свечей и шелковых простыней! На шелке он скользил, а от свечей - чихал.
Нет, любовники не выглядели красиво. Они выглядели отвратительно. Привлекательно секс выглядит только в кино, с красивыми актерами и при правильно выставленном освещении. И то с пятого дубля получается та жаркая сцена, от которой потом млеют зрительницы.А в жизни секс – обычный физиологический процесс.
Жака сидела сверху, в позе наездницы, постоянно встряхивала волосами и томно изгибалась, запрокинув голову. Ее пышные груди тряслись, как уши спаниеля при беге. А муженек мой вытаращил глаза и побагровел от напряжения.
Я забеспокоилась: «Сейчас лопнет!»
И если свечи и аромапалочки, я бы как-то пережила, то лопнувшего мужа – нет.
Ворчливо пробормотала:
– Насорили-то как, надымили! Убирай теперь за вами!
Сделала шаг, чтобы выключить надоедливый музыкальный центр, но любовники увидели меня, вытаращились, будто я привидение и свалились с кровати.
- Лизок! - Забормотал Роман, потирая ушибленную задницу. - Ты, это, прости, случайно вышло. Жака музон индийский врубила, мне и сплохело, даже в глазах потемнело. А когда очнулся, то вокруг - все это!
Роман театрально обвел рукой свечи и лепестки, сморщился и показательно зевнул. Дескать, он к этому никакого отношения не имеет.
- А Жаклин, стало быть, лечила тебя? - Спросила я, пытаясь справиться с адской болью в груди.
В ушах противно звенело, навязчиво моргало и тикало, как перегоревшая лампочка дневного света.
«Не хватало еще грохнуться здесь в обморок! Как унизительно!»
Прода от 03.11.2023, 09:35
ГЛАВА 2
ЛИЗА
Жаклин медленно и плавно накинула мой шелковый халатик на свое роскошное тело . Могла бы и не стараться, ее пышные формы я давно изучила. Сколько часов вместе провели в СПА и в банях-саунах! Чаи распивали, задушевные беседы вели. Жаклин любила использовать меня в качестве жилетки, жаловалась на то, что мужчины сбегают от нее после месяца отношений.
Жаклин поправила густую копну рыжих волос, плавно повела точеными плечами, и с вызовом заявила:
- Лизонька, а как ты хотела? Ты у нас вся такая бизнес-леди с успешной карьерой, из командировок не вылезаешь, мужа одного надолго оставляешь. А он мужчина! Ему любовь и ласка нужна!
Очень удивилась: “Роману не хватало любви и ласки? Не может быть! Я обожала своего мужа!”
Жаклин заметила мое изумление, мило улыбнулась и продолжила:
- И вообще, почему все тебе? Ты и училась хорошо, и в универ поступила, и замуж удачно вышла. А я бьюсь как рыба об лед со своим долбанным салоном красоты и ничего не выходит. Мы же росли вместе, а все достается только тебе!
Надо же, оказывается я сама во всем виновата! Делала карьеру, а надо было мужа сторожить, щи варить, пироги печь и наволочки вышивать крестиком.
Уточнила:
- И поэтому ты решила влезть в мою постель?
Она гордо задрала подбородок и высокомерно заявила:
- За своим добром следить надо, Лизонька, а то украдут!
Роман тем временем уже успел натянуть штаны, и лихорадочно уничтожал улики прелюбодеяния: снимал элитное шелковое белье с кровати вместе с лепестками роз, осторожно, чтобы не обжечься тушил свечи.
Но все же обжегся и, дуя на палец, громко завопил:
- Ай-яй-яй!
Роман ужасно боялся боли. Разочек чихнув, сразу же засовывал подмышку градусник. Если столбик термометра поднимался чуть выше тридцати семи градусов, Роман надевал шерстяные носки, накручивал на горло шарф, ложился в постель и жалобно стонал. А я бегала вокруг него с кисленькими морсами и с таблетками.
Посмотрела на этого уже чужого мужчину отстраненным взглядом. Синеглазый брюнет, красив и выхолен. Фигура замечательная, плечи широкие, мышцы в меру накаченные. Картинка, герой девичьих грез!
Но как противно трясутся его руки, как отвратительно дрожат губы, как мерзко он перебирает босыми ногами.
Он мелок, как же я раньше этого не замечала!
Решительно заявила:
- Роман, я подаю на развод! Квартиру будем делить по закону. Видеть тебя больше не хочу и не буду. Убирайся! Встретимся на суде! А еще лучше вообще не встречаться. Я найму адвоката и он все сделает.
- Что! - Завопил Роман. - По какому-такому закону? Ты ведь прекрасно знаешь, что моя доля мизерная. Ну выплатишь ты мне ее, что я на эти деньги купить смогу? Скворечник?
- Знаешь, меня твои проблемы уже мало волнуют. Живи где хочешь. Можешь к Жаке переселиться, в ее однушку. А что? С милой рай и в шалаше.
Я говорила весело и уверенно, а мне было так больно, так обидно! Сердце стучало с перебоями, голова отчаянно болела. Очень хотелось, чтобы все это оказалось страшным сном, ночным кошмаром.
Но Жаклин нагло заявила:
- Ромочка не даст тебе развод, пока ты не выплатишь ему компенсацию. У тебя, Лизонька, небось счет в банке есть? Отдавай ему половину!
Как тяжело это слышать! Они делят мои деньги, а на меня им наплевать! Для них я лишь кошелек и ненужная помеха к совместному счастью.
Не в силах больше участвовать в этом жестоком представлении, развернулась и вышла из своей бывшей спальни.
- Лизок, не делай глупостей! - Донеслось мне вслед. - Не горячись, давай поговорим и я все объясню.
Но я не обратила внимания на его жалобные вопли. Вылетела из квартиры вон, как была: в строгом деловом платье и в тапочках.
Отвращение гнало меня прочь подальше от этого места. Спотыкалась, падала, вставала и снова бежала, как будто за мной гналась свора злющих некормленных собак, натасканных на человека.
Почему-то я не вывела со стоянки свой автомобиль, а побрела пешком по мокрым осенним улицам. Холодный ветер задувал под тонкое платье, волосы слиплись в соскльки от мелкого накрапывающего дождика, в домашние тапочки набились влажные листья. Я любила осень, мне нравилось ходить по дорожкам, ворошить упавшую листву. Внезапно вспомнила, как мы с Романом гуляли в парке, и он лазил под деревьями и собирал красивые красные и желтые листья и составлял букет. А потом торжественно вручил его мне. Несколько листьев до сих пор хранятся между страницами толстой книги.
Тоска гнала меня вперед и я оказалась перед лестницей, ведущей вниз. По лестнице текли ручейки людей с хмурыми усталыми лицами. А на столбе горела большая буква “М”.
Метро?
“Сто лет не ездила на метро”, - подумала я, и спотыкаясь, спустилась вниз..
Внизу было жарко, шумно и многолюдно. Долго топталась возле турникета, не знала, что надо делать.
- Проездной потеряла, что ли? - Спросил парень с объемным рюкзаком за спиной и с фиолетовыми дредами на голове. Он внимательно посмотрел на меня, разглядел платье, тапочки, и догадался. - И не было у тебя проездного никогда, на машине разъезжаешь. Ладно, заплачу за тебя. Тебя хоть встретят? Замерзнешь в платье своем тонком.
Неуверенно кивнула, наверное кто-то должен меня встретить. Не бродить же мне по осеннему городу раздетой.
Парень приложил к красному кружочку какую-то карточку, сенсор приветливо мигнул зеленым и я, боясь, что створки меня прихлопнут, быстро прошмыгнула вперед.
Я ехала вниз по эскалатору, а шум в голове усиливался. Меня шатало и вело из стороны в сторону.
Мелькнула мысль: “Надо добраться до скамейки!”
До скамейки я не добралась, а рухнула на грязный, заплеванный пол, едва сойдя с эскалатора.
Успела подумать: “Дорогое платье от Max Mara испачкаю”. И отключилась…
Меня поглотил мрак. Исчезла Лиза Болотникова, помощник генерального директора крупного совместного российско-японского предприятия, двадцатишестилетняя бездетная замужняя женщина. Истаяла в темноте.
Прода от 04.11.2023, 09:54
ГЛАВА 3
ЛИЗА
Пришла в себя в незнакомом месте. Остро пахло лекарствами, страданиями и болью. Взгляд уперся в холодную белую стену.
“Я в больнице? А что случилось? Я заболела?”
Услышала чей-то голос с базарными нотками:
- Ой, девки, гляньте - наша спящая красавица ожила!
Попыталась привстать, но что-то острое впилось в сгиб локтя и я упала обратно.
- Девки, я за сестричкой сбегаю, а вы присмотрите за ней! - Озабоченно сказал тот же голос. - Эта чокнутая капельницу выдернула.
В поле зрения появилось чье-то расплывчатое лицо. Руку что-то укололо.
- Ай!
У лица зашевелились губы.
- Потерпите, больная! Шевелиться тебе нельзя! Иголку выдернешь!
Голос у лица был приятный, ласковый и я решилась спросить:
- Где я? Кто я? Что случилось?
У лица удивленно поползли вверх брови. Я глупо хихикнула: темные скобки жили самостоятельной жизнью, поднимались и опускались.
- Смеешься? Может быть, полегчало тебе? Сейчас давление измерю.
Предплечье сжала манжетка.
- Девяносто на шестьдесят, - объявил ласковый голос. - Низковато! Так что лежи, не вставай. В туалет не ходи, Люда судно подаст.
- Еще чего! Не буду я горшки таскать, мне за это не платят! - Злобно рявкнул базарный голос.
- Больная-то небедная, очухается - заплатит. Людка, ты же единственная ходячая в палате. Неужто сердца у тебя нет?
- Нет сердца у меня, нет! - Сердилась Людка. - Было, да все кончилось!
- Женщина, а ты не помнишь что-ли ничего? Амнезия? - Допрашивало лицо с бровями.
- Не помню! - Заплакала я.
- В метро тебя подобрали в домашних тапочках, без верхней одежды и без документов. Грохнулась ты возле эскалатора. Повезло тебе, женщина! Свалилась бы на эскалаторе, убилась бы сильнее.
Попыталась добиться ответа:
- Что со мной случилось?
- А я откуда знаю? Пить надо меньше, не будешь падать!
“Я - алкоголичка? Вот ужас-то! Так напилась, что ушла из дома в тапках?”
Почему-то я не чувствовала себя пьянчужкой. В памяти всплывали ритуалы, связанные с алкоголем, и я видела себя, лишь по чуть-чуть отпивающей из красивого бокала напиток благородного янтарного цвета…
- Зовут-то тебя как? - Спросило расплывчатое лицо. - Имя свое помнишь?
Покопалась в памяти, повыдергивала разные женские имена и мысленно примеряла их на себя.
“Алина…? Нет! Катя? Тоже нет. Светлана? Нет, не Светлана. Таня? Не знаю-ю-ю!”.
Перебрала так десяток имен и ни с одним не почувствовала родства.
Неубедительно прошептала:
- Не помню! Может быть позже меня осенит.
- Ладно, что с тобой с пьянчужкой поделаешь, - посетовало лицо, уже проявившееся до объемной фигуры. Границы фигуры я видела нечетко, но поняла, что она принадлежит женщине в голубом халате. На голове у женщины торчала шапочка, тоже голубая. - Запишу тебя как Марию Ивановну Иванову. Сколько лет тебе тоже ведь не знаешь? Может вспомнишь, хотя бы, где работаешь?
