– Розочка, вы совершенно правы. Женщины совсем недавно стали обслуживаться в парикмахерских, а раньше богатым дамам делали прически на дому, а бедные вообще не стриглись с рождения до смерти. Уничтожали все волосы только в случае вшей и тифа, – рассеянно сказал Левин.
Я вздрогнула, вспомнив обритую наголо Катьку. Это намек? Ни слова о происшедшем с Катькой не просочилось из дома. Отец проследил за этим: кого-то запугал, остальным дал денег. Левин что-то знает или просто болтает?
Борис Гарриевич спокойно смотрел на меня темными, чуть выпуклыми умными глазами, и я облегченно вздохнула – не знает, всего лишь поддерживает беседу.
Левин ласково накрыл мои чуть подрагивающие пальцы крупной ладонью.
– Начинайте, золотко. Гости чаю отпили, пряников откушали, подарками похвалились. Пора!
Я встала со стула.
– Эскиз вывески можно забрать?
– Забирайте, Розочка, – добродушно сказал Левин. Но мгновенно посерьезнел и добавил: – Не забудьте увеличить гонорар.
Я кивнула и поспешила к ребятам, занятым настройкой проектора.
– Роза, все готово, можно начинать, – отрапортовал айтишник Валик.
Нет, это Виталик. Вроде бы у Валика должен быть синий свитер, а у Виталика – черный. Айтишники, братья-близнецы Валик и Виталик пошли навстречу тем, кто их путает, и носили разную по цвету одежду. Хорошо бы еще знать, у кого какая.
– Включай! – скомандовала я.
На белом экране появился логотип моих салонов: ножницы, расческа, в перекрестии – роза.
Гости расселись по местам.
– Итак, – начала я, – вы пригласили меня на заседание активистов комитета особняка, а я предложила провести его здесь, в купленном мною помещении, в котором планирую открыть салон красоты, стилизованный под старину. Раньше здесь находился склад товаров для хозяйственного магазина. Приезжали микроавтобусы, грузчики шумно разгружали-загружали товар, который своими химическими испарениями сильно испортил отделку помещения.
Меня слушали внимательно. По ошарашенным лицам активистов я поняла, что на склад давно никто не заходил, и теперь домкомовцы и архнадзор ужасались причиненным разрушениям.
– Я предлагаю вам высказаться, по какой причине вы отвергаете салон красоты. Я берусь отреставрировать помещение и покажу вам проект переделки склада. А пока жду ваших возражений.
Сев рядом с Левиным, я стала слушать.
Слово взял Эдуард – председатель домкома, тридцатилетний мужчина в модных очках и ярко-синей рубашке навыпуск. Хорошо поставленным голосом он долго рассказывал об истории особняка, обо всех замечательных людях, проживавших здесь раньше, о стенах, пропитанных духом русской культуры. И призывал не допустить осквернения очаровательной старины пошлыми красками и лаками для волос.
Я дернулась ответить, но Борис Гарриевич остановил меня:
– Сидите спокойно, Розочка. Этого шлимазла давно отчислили из университета, и Эдик так и остался неучем, подрабатывает где придется. Ему дали вознаграждение, как я вам говорил?
Я кивнула. Вознаграждением Левин деликатно называл взятку.
– Тогда все будет хорошо, Розочка. Эдик немного повыступает и все подпишет.
Заканчивая речь, Эдик пафосно прочитал стихотворение:
Счастлив, кто, сняв с цветка запрет враждебный,
Кто, возвратив ее пчеле любви,
Ей скажет: цвет прелестный! Цвет волшебный!
Познай весну, и к счастью оживи! [1]
Аудитория жидко похлопала. Левин ткнул меня локтем в бок.
– Розочка, ваш выход. Надеюсь, слайд с вывеской готов? Уповайте на любезно прочитанное Эдиком стихотворение Петра Вяземского «Запретная роза».
Я дождалась, когда Эдик сядет на свое место и вышла к микрофону.
– Большое спасибо, вам, Эдуард, за то, что вы так великолепно прочитали стихотворение замечательного русского поэта Вяземского «Запретная роза»!
Я обернулась к Валику-Виталику и прошептала: «Давай слайд с вывеской!»
Логотип салонов сменился вывеской «Запретной Розы». Гости одобрительно зашушукались.
– Смотрите, какая прекрасная вывеска! Она украсит особняк, придаст ему неповторимую изюминку.
Я закончила фразу и посмотрела на Левина. Он ободряюще кивнул и прошептал: «Продолжайте, Розочка».
Выступлений перед людьми я всегда боялась. Мне казалось, что любой легко сможет оборвать меня, ляпнувшую что-то невпопад недоучку. Ведь я почти не училась в школе и бросила два университета.
– Гусыня! – обычно вопила Катька. – Ты не Роза, а Гуся! Зачем тебе образование? Ты красивая, богатая, пользуйся этим и веди себя нагло.
Я не могла вести себя нагло, все-таки кредиты за салоны выплачивал отец. Катька и на это имела свое мнение.
– Ничего, пусть этот Генрих ХIII [2]
Я уверена, что отца ждут серьезные испытания, когда Катька повзрослеет.
Прогнав страх, я продолжила:
– Еще кто-нибудь хочет высказаться?
Респектабельный мужчина из архнадзора не пожелал выйти к микрофону и с места начал говорить унылыми фразами о культурных скрепах и бережном отношении к наследию прошлого. Оратора никто не слушал, коллеги давно его покинули: толстушка дремала, а богемный парень и девушка из домкома увлеклись беседой и никого не замечали.
– Хватит, Феликс, – строго оборвала мужчину анаконда. – Скрепы оставь для форумов и чатов, где ты толсто троллишь.
Я с уважением взглянула на Клавдию Петровну, которая так хорошо разбирается в современном интернет-жаргоне.
– Продолжайте, Розалинда! – сухо приказала она. – Покажите им проект будущего салона.
Я торопливо кивнула Валику-Виталику, и на экране проектора появилась 3-Д модель центрального зала салона. Один выигрышный ракурс сменял другой, роскошь пленяла, звала усесться в кресле и отдаться рукам искусного мастера.
– Великолепно! – воскликнул присмиревший Эдик. – Сам Вяземский с удовольствием посетил бы такое заведение.
Я тепло улыбнулась Эдику, вспомнив Катькины наставления: «Розка, улыбайся! Когда ты улыбаешься, ты сияешь, как настоящий цветок. Это обезоруживает всех противников».
– К сожалению, Эдуард, салон «Запретная Роза» будет только для женщин. Но вы можете посетить парикмахерскую для мужчин «Black Baccara». На визитке есть адреса и телефоны. Сошлитесь на меня – и вам сделают большую скидку.
Борис Гарриевич бесшумно изобразил аплодисменты. Мне захотелось поклониться, но я сдержалась и торжественно продолжила:
– Всем участникам собрания выдадут персональную одноразовую пятидесятипроцентную скидку на желаемый вид услуг в любом салоне.
Секретарь Даша, ослепительно улыбаясь, раздала присутствующим купоны со скидкой. Полная девушка моментально проснулась и ноющим голосом жалобно попросила два «купончика на скидочку», вздохнув про процедуры для похудения. Даша взглянула на меня, я кивнула, и толстушке достался бенефит.
– Но это еще не все! – голосом ведущего телемагазина сказала я. – Мы дарим вам карту постоянного клиента с десятипроцентной скидкой!
Даша раздала карточки всем, кроме Левина.
– Золотко, у меня свой мастер, старый Герц в парикмахерской возле дома. Я у него тридцать лет стригся и дальше буду, – отказался архитектор.
– Борис Гарриевич, возьмите для дочки! – прощебетала Даша.
– Для Софочки? Ай, не могу. Софочка с детьми и мужем Яни давно в Америке живут, у них там свои куаферы. Но спасибо, золотко.
Идиллию нарушила молчавшая до сего момента крупная немолодая женщина из домкома.
– Грабители! – истерично взвизгнула женщина. Лицо ее раскраснелось, подбородки затряслись, большие красные бусы запрыгали на пышной груди.
Я знала ее. Марья Тихоновна – зловредная тетка из тех, кто стоит на митингах коммунистов с плакатом: «Ленин – жив!»
– Утихомирь ее, – не разжимая губ, прошептала я Славе-фотографу, сердцееду-Казанове, который не пропускал ни одну юбку.
– Не мой профиль, – улыбнулся Слава, – старовата немного.
– Премия, – пообещала я, и Слава, не переставая скалить зубы, направился к тетке.
– Гражданочка, а ну-ка, еще раз станьте руки в боки, – сказал Слава и быстро-быстро защелкал камерой.
Тетка недоуменно выпучилась на Славу и завопила сиреной:
– А ты что за хрен с горы? Чего надо?
Слава оторопел, а тетка продолжила визжать:
– Буржуи московскую красоту по дачам растащить хотят, а вы молчите, ироды! Скидками вас купили. А вы цены в этих салонах видали? Да вам денег только на покраску одного ногтя хватит, даже с купонами ихними. Будете потом пальцем этим ковыряться в ж…
– Мадам, вы так прекрасны, когда сердитесь! – перебил тетку Слава. – Вы настоящая коммунистическая Мадонна! Символ неукротимого бунта! Я сделаю снимки и отправлю их на конкурс «Люди России – ее достояние».
Тетка растерялась, закрыла рот и плюхнулась на стул.
– Фотки-то пришлешь? Подружкам покажу. А если конкурс выиграешь, половину награды – мне! – приказала хитрая Марья Тихоновна.
– Непременно! – заверил тетку Слава и ушел.
– Премию жду завтра. Камеру новую куплю, – гулким шепотом сказал он прямо мне в ухо.
Я кивнула, открыла рот, чтобы продолжить показ презентации, но тут с места встала Клавдия Петровна. Анаконда решила вынести вердикт. Мое сердце ухнуло глубоко вниз.
– Закончили балаган, – холодно сказала Клавдия Петровна, – я изучила проект переделки хозяйственного склада в салон красоты. Нарушений в проекте нет, историческое помещение остается почти нетронутым. При ремонте будут снесены две внутренние, не несущие стены. Перепланировка прошла экспертизу, получены все заключения. Нарушений не выявлено. Кроме того, Розалинда Платова обязуется отремонтировать фасад будущего салона и выложить плиткой тротуар.
Я недоуменно посмотрела на Левина. Тот кивнул. Надеюсь, меня не заставят реставрировать все немаленькое здание.
– Итак! – закончила свою короткую речь Клавдия Петровна. – Я считаю, что требования домкома надуманы и разрешаю перепланировку помещения. Точка!
Активисты загомонили, Левин довольно заулыбался и подошел прощаться:
– Все хорошо, Розочка. А вы боялись. Я покидаю вас, золотко, провожу Клавдию Петровну.
И Левин, не торопясь, направился к выходу, где его поджидала анаконда.
Я стояла не веря, что все закончилось. Парикмахерская «Запретная рРза» – первый бизнес-проект, которым я занимаюсь самостоятельно. Предыдущие три салона оформляли юристы компании отца, а самый первый «Дикая роза» – папашин подарок, вернее, вознаграждение за то, что я бросила Лондон, университет и выходила Катьку.
Я считала подарок за подачку и отказывалась, но ожившая Катька меня переубедила: «Розка, бери салон и не упрямься. Учиться ты уже не будешь, а салоном заниматься – это твое. Ты умеешь ладить с людьми, у тебя хороший вкус, твой бизнес пойдет. Я тебе таргет-рекламу настрою, от клиентов фенами отбиваться будешь».
И я согласилась. Дела пошли хорошо. Конечно, я организовала торжественное открытие, обратилась в хорошее рекламное агентство, разместила объявления в модных журналах. На открытие явились звезды, многие сразу согласились на бесплатные процедуры, и жизнь «Дикой розы» потекла своим чередом, принося неплохую прибыль.
От Катьки тоже пришли клиенты, молодые девчонки и хипстеры, которые привыкли тщательно продумывать свой «лук». Они желали креативные прически, дреды, африканские косички, яркую окраску, пирсинг, макияж под бабочку или змею и прочие модные выкрутасы. И я решила открыть второй салон – «Роза ветров». Ультрасовременная навороченная студия стала невероятно популярной. У всех мастеров запись на месяц вперед, на рецепции часто рыдали девочки, что «им надо вот прям сейчас, а то вся жизнь рухнет». Пришлось расширить помещение и набрать новых мастеров.
Идея открыть барбершоп для мужчин просто витала в воздухе и оформилась в строгую стильную парикмахерскую «Black Baccara» в черно-белых тонах с ослепительной черной розой на вывеске. Клиенты текли рекой: подстричься, побриться опасной бритвой, оформить бороду и усы, купить модные аксессуары.
История пет-салона «Рози и Микки» началась с жалоб. Клиентки «Дикой розы» часто брали с собой маленьких собачек. Песики вели себя прилично и воспитанно. Пока хозяйка обслуживалась, они смирно сидели и часто моргали кукольными глазками. Мастера сюсюкали с крошками, посетительницы гладили шелковую кудрявую шерстку, и все были довольны. Но у некоторых дам оказалась аллергия на животных, они чихали и жаловались мне, что им придется стричься в другом месте. Я могла запретить приносить с собой животных, но сделала лучше. Мне повезло, рядом с «Дикой Рзой» продавалось помещение бывшего обувного магазина. Я выкупила его и открыла уютный салончик для собачек. Теперь клиентка отдавала питомца в заботливые руки грумера, а сама спокойно обслуживалась. В «Рози и Микки» привозили даже котов – пушистых персов, которые заполоняли все жилище владельца клочками шерсти. Кошку могли просто вычесать, сбрызнуть специальным спреем или – по желанию хозяйки – подстричь. Конечно, коты ненавидели стричься, они возмущенно орали и шипели, но грумеры справлялись и с ними. Кошек стригли подо льва: оставляли гриву, кисточку на хвосте и меховые сапожки на лапах. Животное получалось страшноватое, но не линяло месяца два–три. «Рози и Мики» совершенно новый для меня вид бизнеса, но и этот мой салон тоже стал приносить прибыль.
И тогда я отважилась на полностью самостоятельный проект. И первый шаг сделан – документы подписаны, можно начинать.
Оставив машину на стоянке, я процокала каблуками по старым, стертым от времени булыжникам мостовой, с облегчением ступила на современную плитку тротуара, выложенную моими рабочими, и подошла к дубовой двери с большим окном, сквозь которое виднелась стойка ресепшена, стилизованная под конторку. Привычно полюбовалась прекрасной бордовой розой на вывеске. Она – это я, запретная роза, девушка за оградой, защищающей от внешнего мира. Но моя ограда не из ажурного железа. Я сама выстроила вокруг себя глухую кирпичную стену.
Катька как-то устроила мне доморощенный психоанализ.
– Я буду говорить, а ты не перебивай, а кивай, если это правда, – сказала она, сложив руки на воображаемом животе.
Она так стала похожа на упитанного серьезного врача в белом халате, что я, не сдержавшись, расхохоталась.
Катька строго взглянула на меня:
– Ты считаешь себя виноватой в том, что случилось со мной?
Я кивнула.
– Поэтому ты почти не смеешься, не ходишь на вечеринки и на девичники? Ты посещаешь только конкурсы и шоу парикмахеров, выставки, и ходишь в театр, – Катька дотошно перечислила мои немногочисленные выходы в свет.
– Но я люблю искусство! Почему нельзя сходить на выставку? – защищалась я.
– Я же просила: просто кивай, – нахмурилась сестра. – Твои ответы я знаю.
Я обиделась:
– Зачем же спрашиваешь?
– Чтобы ты задумалась, – пояснила Катька. – Конечно, можно ходить на выставки и в театр. Но тебе всего двадцать шесть, а ты ведешь себя как взрослая женщина! Посмотри на других it-girls [3]
– Я не it-girl! Я не слоняюсь без дела, а работаю, – возразила я твердо и жестко. – Я достаточно потусила в своей жизни, ничего в этом хорошего нет.
Я вздрогнула, вспомнив обритую наголо Катьку. Это намек? Ни слова о происшедшем с Катькой не просочилось из дома. Отец проследил за этим: кого-то запугал, остальным дал денег. Левин что-то знает или просто болтает?
Борис Гарриевич спокойно смотрел на меня темными, чуть выпуклыми умными глазами, и я облегченно вздохнула – не знает, всего лишь поддерживает беседу.
Левин ласково накрыл мои чуть подрагивающие пальцы крупной ладонью.
– Начинайте, золотко. Гости чаю отпили, пряников откушали, подарками похвалились. Пора!
Я встала со стула.
– Эскиз вывески можно забрать?
– Забирайте, Розочка, – добродушно сказал Левин. Но мгновенно посерьезнел и добавил: – Не забудьте увеличить гонорар.
Я кивнула и поспешила к ребятам, занятым настройкой проектора.
– Роза, все готово, можно начинать, – отрапортовал айтишник Валик.
Нет, это Виталик. Вроде бы у Валика должен быть синий свитер, а у Виталика – черный. Айтишники, братья-близнецы Валик и Виталик пошли навстречу тем, кто их путает, и носили разную по цвету одежду. Хорошо бы еще знать, у кого какая.
– Включай! – скомандовала я.
На белом экране появился логотип моих салонов: ножницы, расческа, в перекрестии – роза.
Гости расселись по местам.
– Итак, – начала я, – вы пригласили меня на заседание активистов комитета особняка, а я предложила провести его здесь, в купленном мною помещении, в котором планирую открыть салон красоты, стилизованный под старину. Раньше здесь находился склад товаров для хозяйственного магазина. Приезжали микроавтобусы, грузчики шумно разгружали-загружали товар, который своими химическими испарениями сильно испортил отделку помещения.
Меня слушали внимательно. По ошарашенным лицам активистов я поняла, что на склад давно никто не заходил, и теперь домкомовцы и архнадзор ужасались причиненным разрушениям.
– Я предлагаю вам высказаться, по какой причине вы отвергаете салон красоты. Я берусь отреставрировать помещение и покажу вам проект переделки склада. А пока жду ваших возражений.
Сев рядом с Левиным, я стала слушать.
Слово взял Эдуард – председатель домкома, тридцатилетний мужчина в модных очках и ярко-синей рубашке навыпуск. Хорошо поставленным голосом он долго рассказывал об истории особняка, обо всех замечательных людях, проживавших здесь раньше, о стенах, пропитанных духом русской культуры. И призывал не допустить осквернения очаровательной старины пошлыми красками и лаками для волос.
Я дернулась ответить, но Борис Гарриевич остановил меня:
– Сидите спокойно, Розочка. Этого шлимазла давно отчислили из университета, и Эдик так и остался неучем, подрабатывает где придется. Ему дали вознаграждение, как я вам говорил?
Я кивнула. Вознаграждением Левин деликатно называл взятку.
– Тогда все будет хорошо, Розочка. Эдик немного повыступает и все подпишет.
Заканчивая речь, Эдик пафосно прочитал стихотворение:
Счастлив, кто, сняв с цветка запрет враждебный,
Кто, возвратив ее пчеле любви,
Ей скажет: цвет прелестный! Цвет волшебный!
Познай весну, и к счастью оживи! [1]
Закрыть
«Запретная роза» – стихотворение П.А. Вяземского
Аудитория жидко похлопала. Левин ткнул меня локтем в бок.
– Розочка, ваш выход. Надеюсь, слайд с вывеской готов? Уповайте на любезно прочитанное Эдиком стихотворение Петра Вяземского «Запретная роза».
Я дождалась, когда Эдик сядет на свое место и вышла к микрофону.
– Большое спасибо, вам, Эдуард, за то, что вы так великолепно прочитали стихотворение замечательного русского поэта Вяземского «Запретная роза»!
Я обернулась к Валику-Виталику и прошептала: «Давай слайд с вывеской!»
Логотип салонов сменился вывеской «Запретной Розы». Гости одобрительно зашушукались.
– Смотрите, какая прекрасная вывеска! Она украсит особняк, придаст ему неповторимую изюминку.
Я закончила фразу и посмотрела на Левина. Он ободряюще кивнул и прошептал: «Продолжайте, Розочка».
Прода от 11.10.2022, 07:13
Выступлений перед людьми я всегда боялась. Мне казалось, что любой легко сможет оборвать меня, ляпнувшую что-то невпопад недоучку. Ведь я почти не училась в школе и бросила два университета.
– Гусыня! – обычно вопила Катька. – Ты не Роза, а Гуся! Зачем тебе образование? Ты красивая, богатая, пользуйся этим и веди себя нагло.
Я не могла вести себя нагло, все-таки кредиты за салоны выплачивал отец. Катька и на это имела свое мнение.
– Ничего, пусть этот Генрих ХIII [2]
Закрыть
платит. Детства нас лишил, матерей казнил – теперь пусть деньгами откупается, – мстительно говорила Катька.Генрих XIII Тюдор – король Англии с 1509 г. Знаменит тем, что у него было шесть жен, с двумя развелся, двоих казнил за измену
Я уверена, что отца ждут серьезные испытания, когда Катька повзрослеет.
Прогнав страх, я продолжила:
– Еще кто-нибудь хочет высказаться?
Респектабельный мужчина из архнадзора не пожелал выйти к микрофону и с места начал говорить унылыми фразами о культурных скрепах и бережном отношении к наследию прошлого. Оратора никто не слушал, коллеги давно его покинули: толстушка дремала, а богемный парень и девушка из домкома увлеклись беседой и никого не замечали.
– Хватит, Феликс, – строго оборвала мужчину анаконда. – Скрепы оставь для форумов и чатов, где ты толсто троллишь.
Я с уважением взглянула на Клавдию Петровну, которая так хорошо разбирается в современном интернет-жаргоне.
– Продолжайте, Розалинда! – сухо приказала она. – Покажите им проект будущего салона.
Я торопливо кивнула Валику-Виталику, и на экране проектора появилась 3-Д модель центрального зала салона. Один выигрышный ракурс сменял другой, роскошь пленяла, звала усесться в кресле и отдаться рукам искусного мастера.
– Великолепно! – воскликнул присмиревший Эдик. – Сам Вяземский с удовольствием посетил бы такое заведение.
Я тепло улыбнулась Эдику, вспомнив Катькины наставления: «Розка, улыбайся! Когда ты улыбаешься, ты сияешь, как настоящий цветок. Это обезоруживает всех противников».
– К сожалению, Эдуард, салон «Запретная Роза» будет только для женщин. Но вы можете посетить парикмахерскую для мужчин «Black Baccara». На визитке есть адреса и телефоны. Сошлитесь на меня – и вам сделают большую скидку.
Борис Гарриевич бесшумно изобразил аплодисменты. Мне захотелось поклониться, но я сдержалась и торжественно продолжила:
– Всем участникам собрания выдадут персональную одноразовую пятидесятипроцентную скидку на желаемый вид услуг в любом салоне.
Секретарь Даша, ослепительно улыбаясь, раздала присутствующим купоны со скидкой. Полная девушка моментально проснулась и ноющим голосом жалобно попросила два «купончика на скидочку», вздохнув про процедуры для похудения. Даша взглянула на меня, я кивнула, и толстушке достался бенефит.
– Но это еще не все! – голосом ведущего телемагазина сказала я. – Мы дарим вам карту постоянного клиента с десятипроцентной скидкой!
Даша раздала карточки всем, кроме Левина.
– Золотко, у меня свой мастер, старый Герц в парикмахерской возле дома. Я у него тридцать лет стригся и дальше буду, – отказался архитектор.
– Борис Гарриевич, возьмите для дочки! – прощебетала Даша.
– Для Софочки? Ай, не могу. Софочка с детьми и мужем Яни давно в Америке живут, у них там свои куаферы. Но спасибо, золотко.
Идиллию нарушила молчавшая до сего момента крупная немолодая женщина из домкома.
– Грабители! – истерично взвизгнула женщина. Лицо ее раскраснелось, подбородки затряслись, большие красные бусы запрыгали на пышной груди.
Я знала ее. Марья Тихоновна – зловредная тетка из тех, кто стоит на митингах коммунистов с плакатом: «Ленин – жив!»
– Утихомирь ее, – не разжимая губ, прошептала я Славе-фотографу, сердцееду-Казанове, который не пропускал ни одну юбку.
– Не мой профиль, – улыбнулся Слава, – старовата немного.
– Премия, – пообещала я, и Слава, не переставая скалить зубы, направился к тетке.
– Гражданочка, а ну-ка, еще раз станьте руки в боки, – сказал Слава и быстро-быстро защелкал камерой.
Тетка недоуменно выпучилась на Славу и завопила сиреной:
– А ты что за хрен с горы? Чего надо?
Слава оторопел, а тетка продолжила визжать:
– Буржуи московскую красоту по дачам растащить хотят, а вы молчите, ироды! Скидками вас купили. А вы цены в этих салонах видали? Да вам денег только на покраску одного ногтя хватит, даже с купонами ихними. Будете потом пальцем этим ковыряться в ж…
– Мадам, вы так прекрасны, когда сердитесь! – перебил тетку Слава. – Вы настоящая коммунистическая Мадонна! Символ неукротимого бунта! Я сделаю снимки и отправлю их на конкурс «Люди России – ее достояние».
Тетка растерялась, закрыла рот и плюхнулась на стул.
– Фотки-то пришлешь? Подружкам покажу. А если конкурс выиграешь, половину награды – мне! – приказала хитрая Марья Тихоновна.
– Непременно! – заверил тетку Слава и ушел.
– Премию жду завтра. Камеру новую куплю, – гулким шепотом сказал он прямо мне в ухо.
Я кивнула, открыла рот, чтобы продолжить показ презентации, но тут с места встала Клавдия Петровна. Анаконда решила вынести вердикт. Мое сердце ухнуло глубоко вниз.
– Закончили балаган, – холодно сказала Клавдия Петровна, – я изучила проект переделки хозяйственного склада в салон красоты. Нарушений в проекте нет, историческое помещение остается почти нетронутым. При ремонте будут снесены две внутренние, не несущие стены. Перепланировка прошла экспертизу, получены все заключения. Нарушений не выявлено. Кроме того, Розалинда Платова обязуется отремонтировать фасад будущего салона и выложить плиткой тротуар.
Я недоуменно посмотрела на Левина. Тот кивнул. Надеюсь, меня не заставят реставрировать все немаленькое здание.
– Итак! – закончила свою короткую речь Клавдия Петровна. – Я считаю, что требования домкома надуманы и разрешаю перепланировку помещения. Точка!
Активисты загомонили, Левин довольно заулыбался и подошел прощаться:
– Все хорошо, Розочка. А вы боялись. Я покидаю вас, золотко, провожу Клавдию Петровну.
И Левин, не торопясь, направился к выходу, где его поджидала анаконда.
Я стояла не веря, что все закончилось. Парикмахерская «Запретная рРза» – первый бизнес-проект, которым я занимаюсь самостоятельно. Предыдущие три салона оформляли юристы компании отца, а самый первый «Дикая роза» – папашин подарок, вернее, вознаграждение за то, что я бросила Лондон, университет и выходила Катьку.
Я считала подарок за подачку и отказывалась, но ожившая Катька меня переубедила: «Розка, бери салон и не упрямься. Учиться ты уже не будешь, а салоном заниматься – это твое. Ты умеешь ладить с людьми, у тебя хороший вкус, твой бизнес пойдет. Я тебе таргет-рекламу настрою, от клиентов фенами отбиваться будешь».
И я согласилась. Дела пошли хорошо. Конечно, я организовала торжественное открытие, обратилась в хорошее рекламное агентство, разместила объявления в модных журналах. На открытие явились звезды, многие сразу согласились на бесплатные процедуры, и жизнь «Дикой розы» потекла своим чередом, принося неплохую прибыль.
От Катьки тоже пришли клиенты, молодые девчонки и хипстеры, которые привыкли тщательно продумывать свой «лук». Они желали креативные прически, дреды, африканские косички, яркую окраску, пирсинг, макияж под бабочку или змею и прочие модные выкрутасы. И я решила открыть второй салон – «Роза ветров». Ультрасовременная навороченная студия стала невероятно популярной. У всех мастеров запись на месяц вперед, на рецепции часто рыдали девочки, что «им надо вот прям сейчас, а то вся жизнь рухнет». Пришлось расширить помещение и набрать новых мастеров.
Идея открыть барбершоп для мужчин просто витала в воздухе и оформилась в строгую стильную парикмахерскую «Black Baccara» в черно-белых тонах с ослепительной черной розой на вывеске. Клиенты текли рекой: подстричься, побриться опасной бритвой, оформить бороду и усы, купить модные аксессуары.
История пет-салона «Рози и Микки» началась с жалоб. Клиентки «Дикой розы» часто брали с собой маленьких собачек. Песики вели себя прилично и воспитанно. Пока хозяйка обслуживалась, они смирно сидели и часто моргали кукольными глазками. Мастера сюсюкали с крошками, посетительницы гладили шелковую кудрявую шерстку, и все были довольны. Но у некоторых дам оказалась аллергия на животных, они чихали и жаловались мне, что им придется стричься в другом месте. Я могла запретить приносить с собой животных, но сделала лучше. Мне повезло, рядом с «Дикой Рзой» продавалось помещение бывшего обувного магазина. Я выкупила его и открыла уютный салончик для собачек. Теперь клиентка отдавала питомца в заботливые руки грумера, а сама спокойно обслуживалась. В «Рози и Микки» привозили даже котов – пушистых персов, которые заполоняли все жилище владельца клочками шерсти. Кошку могли просто вычесать, сбрызнуть специальным спреем или – по желанию хозяйки – подстричь. Конечно, коты ненавидели стричься, они возмущенно орали и шипели, но грумеры справлялись и с ними. Кошек стригли подо льва: оставляли гриву, кисточку на хвосте и меховые сапожки на лапах. Животное получалось страшноватое, но не линяло месяца два–три. «Рози и Мики» совершенно новый для меня вид бизнеса, но и этот мой салон тоже стал приносить прибыль.
И тогда я отважилась на полностью самостоятельный проект. И первый шаг сделан – документы подписаны, можно начинать.
Прода от 12.10.2022, 10:08
Глава 3. Два года спустя
Оставив машину на стоянке, я процокала каблуками по старым, стертым от времени булыжникам мостовой, с облегчением ступила на современную плитку тротуара, выложенную моими рабочими, и подошла к дубовой двери с большим окном, сквозь которое виднелась стойка ресепшена, стилизованная под конторку. Привычно полюбовалась прекрасной бордовой розой на вывеске. Она – это я, запретная роза, девушка за оградой, защищающей от внешнего мира. Но моя ограда не из ажурного железа. Я сама выстроила вокруг себя глухую кирпичную стену.
***
Катька как-то устроила мне доморощенный психоанализ.
– Я буду говорить, а ты не перебивай, а кивай, если это правда, – сказала она, сложив руки на воображаемом животе.
Она так стала похожа на упитанного серьезного врача в белом халате, что я, не сдержавшись, расхохоталась.
Катька строго взглянула на меня:
– Ты считаешь себя виноватой в том, что случилось со мной?
Я кивнула.
– Поэтому ты почти не смеешься, не ходишь на вечеринки и на девичники? Ты посещаешь только конкурсы и шоу парикмахеров, выставки, и ходишь в театр, – Катька дотошно перечислила мои немногочисленные выходы в свет.
– Но я люблю искусство! Почему нельзя сходить на выставку? – защищалась я.
– Я же просила: просто кивай, – нахмурилась сестра. – Твои ответы я знаю.
Я обиделась:
– Зачем же спрашиваешь?
– Чтобы ты задумалась, – пояснила Катька. – Конечно, можно ходить на выставки и в театр. Но тебе всего двадцать шесть, а ты ведешь себя как взрослая женщина! Посмотри на других it-girls [3]
Закрыть
– они главные героини светской хроники, завсегдатаи модных показов и ночных клубов.девушка, которая создает модные тенденции, светская львица
– Я не it-girl! Я не слоняюсь без дела, а работаю, – возразила я твердо и жестко. – Я достаточно потусила в своей жизни, ничего в этом хорошего нет.
