Глава 1.
***МИЯ ДЖОВАННИ. ВЕР-ЛИСИЦА
Мы жили нашей небольшой семьей на границе человеческого города и заповедника оборотней. Заповедник не являлся резервацией, скорее местом, где действовали законы сообщества веров или оборотней, как называли таких как мы люди. Мы с отцом и матерью являлись вер - лисами. От классических оборотней из человеческих легенд все обитатели заповедника отличались тем, что основной ипостасью для нас все-таки являлась звериная.
Первый же оборот в человека происходил в пору гормонального взросления и означал для любого вера принятие статуса взрослой полноценной особи со своими правами и обязанностями. Это была пора поиска любви и создания семьи.
А до этого периода молодые веры находились в счастливом состоянии полной гармонии с окружающей природой. Мои родители являлись свободными художниками. Не найдя работу на территории заповедника они были вынуждены время от времени отправляться в человеческий город на заработки. Заказы не были частыми, но позволяли не только оплачивать налоги за выделенный нам для жилья участок леса, но и покупать разного рода приятные мелочи для нашей землянки. Наша семья была очень дружной и счастливой. Ровно до того момента, как мама приглянулась очередному человеческому заказчику. Его не остановило замужнее положение матери. И даже тот факт, что она не являлась человеком, ей не помог. Однажды мать попросту не вернулась с работы. Отец, конечно, пытался выяснить, что с ней произошло, но пока делу о пропаже дали официальный ход, след матери окончательно растворился в стеклянных джунглях человеческого города. Не теряя надежды найти любимую по энергетическому следу, который формировался между верами после рождения первого детеныша, отец начал собственное расследование. Он все чаще возвращался домой под утро, но с каждой новой неделей неудач становился все мрачнее. А однажды, он вернулся домой сильно постаревшим, принеся в зубах пластиковую бутылку с человеческим вином. Энергетическая связь, поддерживавшая его всё это время безуспешных поисков, окончательно оборвалась, что могло означать только одно. Искать мать среди живых уже не имело смысла.
Так окончилась счастливая глава моей лохматой жизни, и наступили тяжелые времена. Отец все реже занимался поисками работы и все чаще приходил без денег, благоухая крепким человеческим алкоголем. Однажды он попросту не вернулся и меня из дома забрали в звериный приют. За несколько сезонов в приюте мне так и не смогли найти подходящую семью вер-лисов. А потом меня взяли к себе песцы. У них уже было трое своих уже считавшихся взрослыми детей, а моё время приближалось к обороту. Молодые песцы, не слишком довольные появлением в их белоснежной семье рыжего приемыша, оказались не самой лучшей компанией для маленького несчастного лисенка.
Но моего мнения никто не спрашивал, ведь до момента оборота я считалась лишенной прав. Этим активно пользовались уже два сезона назад обернувшиеся песцы, ещё не растерявшие детской жестокости. Как возможный объект для спаривания я им до оборота была не интересна, но это не мешало рассматривать меня как объект охоты. В те пару недель в доме песцов я превзошла себя в способности прятаться. Пожаловаться на «названных братьев» после первого неудачного опыта я не пыталась. Взрослые подчеркнуто не вмешивались в «шалости» своих детей, а меня за то, что вздумала наговаривать на милых мальчиков на двое суток заперли без еды на чердаке.
В общем, я пряталась, стараясь большую часть времени, оставшуюся до оборота быть как можно более незаметной. Песцы не считали нужным со мной заниматься, поскольку с момента взросления я должна была покинуть их временную патронажную семью и переселиться в общежитие для таких же, как я сирот. К тому же перед оборотом у меня невероятно обострилась одна из особенностей, присущая нашему роду по маминой линии. Я научилась сливаться с тенями. И вот, в очередной из вечеров, находясь в положении загнанной дичи, я подслушала один очень неприятный для меня разговор молодых песцов. Они собирались подкараулить меня сразу после оборота и воспользоваться беспомощностью моего человеческого тела для собственного развлечения. Вот тогда я и решила готовиться к побегу.
В том, что вздумай я рассказать старшим о планах их «милых мальчиков» меня ждет недоверие и очередное наказание за клевету, я не сомневалась. В приют меня обратно перед оборотом никто не примет. Вздумай я спрятаться на территории заповедника, песцы меня обязательно найдут. Ведь на мне надет ошейник специально разработанный для того, чтобы, такие как я, не терялись в лесу. Оставался единственный шанс сохранить своё человеческое тело в неприкосновенности – бежать в человеческий город и, найдя там подходящее убежище, дождаться оборота. После этого я не только смогу снять ошейник, но и получу право самостоятельно принимать решения о своей дальнейшей жизни. И песцы уже не будут иметь никаких прав ограничивать мою свободу. Осуществление плана заняло несколько дней. Стараясь не вызывать подозрений, я потихоньку таскала с кухни сухари и сыр, складывая их в найденную на чердаке старую сумку. Туда же, мне удалось с трудом затолкать старый мужской свитер и штаны кого-то из «мальчиков». В том, что вещей не хватятся, я не сомневалась – они пылились на чердаке достаточно долго чтобы об их существовании прочно забыли. Семейство песцов было довольно состоятельным, так что с новой модной одеждой у оборотней проблем не было. В своей человеческой ипостаси они часто отправлялись за развлечениями в ночные клубы человеческого города и возвращались оттуда под утро. В эти ночи я могла спокойно выспаться, не ожидая от мальчиков очередной пакости. Я знала, что в ночи, когда «мальчики» уезжали развлекаться, входную дверь и окна старшие веры не запирают, чтобы «уставшие» песцы могли спокойно попасть в дом, не устраивая коллективную побудку.В принципе – дело молодое, и я бы совершенно спокойно относилась к привычкам «братцев», если бы дурное настроение на следующий после «увеселений» день они не стремились сорвать на мне.И если в человеческой ипостаси они могли просто отлеживаться по своим кроватям, то перекинувшись в звериную форму становились злыми и мстительными. Словно это я была виновата в том, что из зверю состояние похмелья доставляет такие неудобства. Но и ничего особенно удивительного в том, что более сильные травили более слабого и бесправного, тоже не было. Умом я это понимала, а вот чувства отчего-то бунтовали. Может потому, что выросла я в любви, и состояние дичи было для меня пока непривычным и некомфортным опытом?
Но в этот раз, когда автомобиль молодых песцов скрылся за поворотом, я решила использовать отлучку «братцев» в своих интересах. Убедившись, что старшие песцы ушли к себе, я поспешно шмыгнула на чердак, где хранилась сумка с моими «стратегическими запасами». Приближалось время полнолуния и, судя по моим внутренним ощущениям, оборот состоится уже в ближайшие дни. Другого столь благоприятного случая могло больше не представиться, ведь в теле лисенка я не могла открывать замки дверей и окон. А значит оставалась в полной власти задумавших недоброе братцев. Схватив сумку в зубы, я прокралась давно разведанным маршрутом и покинула дом через черный ход. Угрызений совести я не испытывала, как и сами песцы, когда в наказание за правду о своих гнилых отпрысках, запирали меня без еды и воды в пустом бетонном подвале одного из старых сараев, чтобы не слышать моего протестующего, похожего на собачий, воя. В общем я волновалась лишь о том, чтобы погоню за мной не выслали раньше, чем мне удастся найти нормальное убежище в городе двуногих.
Я надеялась, что едва ли меня хватятся раньше утра. За время жизни в доме старшие уже привыкли, что я подолгу прячусь в недоступных для двуногих оборотней местах и появляюсь перед своими белоснежными мучителями, лишь сильно проголодавшись. Так что у меня будет несколько лишних часов на то, чтобы найти подходящую для моих целей нору. Оказалось, что иллюзий во мне было больше чем нужно.
Пробежка до города далась мне гораздо тяжелее, чем я могла рассчитывать. Пришлось бежать по ручью, чтобы сбить преследователей с толку. Что делать с ошейником, который рано или поздно подаст сигнал о моём местонахождении, я не представляла. Лапы промокли, озябли и стали слишком чувствительными для выбранной после ручья грунтовой дороги. До первых человеческих улиц я добралась уже изрядно уставшей. Челюсти почти сроднились с ручками сумки. Я боялась потерять свои скудные запасы еды и одежды, ведь без них в человеческом городе мне после оборота не выжить.
Сам процесс, насколько я помнила объяснения родителей, забирает много жизненной силы и её необходимо восполнить пищей. Сделанных запасов должно было хватить на первый день, пока тело привыкает к новым возможностям двуногого существования.
Усталость притупила звериные инстинкты, и я не успела перебежать через дорогу до того, как стремительно приблизившийся спортивный автомобиль меня ослепил. Взвизгнули тормоза, я почувствовала сильный удар и улетела в кусты, так и не выпустив из челюстей ручку сумки. Было больно. Я лежала, вслушиваясь в звуки человеческого города. Водитель хлопнул дверцей и вышел в поисках причины остановки. Я слышала приближавшиеся тяжелые шаги двуногого, но не могла двинуться. Сил на то чтобы уползти подальше в темноту попросту не осталось. Я слишком устала, меня терзала боль от недавнего удара и отчаяние от осознания того, что моё единственное самостоятельное решение привело к таким жутким последствиям. Хорошо хоть удачно упала и ничего себе при этом не сломала. Человек склонился надо мной и поднял на руки. Я приоткрыла глаза и окинула лицо двуногого мутнеющим взглядом. Надеюсь, что у него хватит ума разглядеть на мне ошейник, отличавший обычных животных от ещё не обратившихся веров. Хотя кто их людей знает. Впервые я порадовалась своей грязно-бурой расцветке шкуры, почти лишенной так ценимого людьми подшерстка. Такая шкура совершенно не привлекательна для ценителей пушнины, а значит, она дольше останется при мне. Вот так и начинаешь ценить свою излишнюю даже для подростка вера худобу. Вытащив из челюстей драгоценную сумку, моё бренное тельце положили в коробку на заднем сиденье автомобиля. А затем для меня наступила темнота. Очнулась я от ощущения чужого внимательного взгляда и приоткрыла глаза, пытаясь понять, где нахожусь. Меня окружал слепящий свет. Ровная поверхность смотрового стола вроде тех, что использовали доктора для планового годового осмотра, казалась холодной. Характерный запах лекарств и дезинфицирующего средства ударил в нос, заставив меня поморщится. Доктор в светлом халате бросил на меня ещё один пристальный взгляд и повернулся к стоявшему неподалеку двуногому. Я вслушалась в их разговор, поскольку речь явно шла обо мне.
- Особых повреждений нет, небольшой ушиб. Даже удивительно, учитывая то, что вы её сбили. Тело очень истощено, но в целом ничего страшного. Усиленное питание и несколько дней покоя обязательно поправят дело. Я вколол все необходимые прививки. Можете не сомневаться, что ваш питомец полностью безопасен для контакта.
Я выпишу витамины, которые быстро поставят вашу лисичку на ноги.
Я прикрыла глаза, внутренним зрением пытаясь оценить причиненный моему телу ущерб. Выходило, что человеческий доктор в целом прав. Ничего кроме сильного ушиба и усталости я не обнаружила. Волновало меня другое – почему эти двуногие, несмотря на наличие идентификационного ошейника, всё ещё не опознали во мне оборотня?
- Не советую в ближайшее время одевать вашей питомице ошейник – небольшое повреждение кожи должно успеть зажить,- произнес доктор, вновь мельком взглянув на неподвижную меня. Я про себя улыбнулась. Похоже, что ошейник удалось потерять во время встречи с автомобилем двуногого и по нему меня теперь не найдут. А значит время моей свободы увеличилось.
Тот факт, что двуногий не выбросил меня в ближайшую канаву, а привез в лечебницу, обнадеживал. Едва ли, заплатив доктору за осмотр, человек планировал сдать меня вивисекторам.
Ошейник человек не нашел, а след от него списал на то, что я не была дикой.
Меня считают домашним животным? Это даже хорошо. Время до оборота мне лучше переждать в теплой компании совестливого двуногого, чем жаждущих развлечений наглых песцов, которым меня обязательно вернут, если догадаются о том, кто я на самом деле. Так что буду изображать животное, покуда не смогу уверенно обращаться в человека. А если меня ещё будут хорошо кормить, то я готова даже приносить тапки и сидеть на коленях.
- А чем лучше всего её кормить для набора веса? – поинтересовался мой потенциальный «хозяин» у доктора. Я задержала дыхание, прислушиваясь к ответу.
- Пока лучше бульоном и отварным мясом. В крайнем случае, если у вас не будет времени можно использовать консервы для кошек. Вместе с витаминами это должно сработать,- ответил доктор.
Я мысленно поморщилась, представив запах кошачьих консервов. Редкая гадость, хотя внешне и выглядят довольно аппетитно.
Закончив говорить с доктором, двуногий бережно взял меня на руки и понес на улицу. Я прикрыла глаза и полностью расслабилась, впитывая идущее от сильных рук человека тепло. После побега и недавнего потрясения я бы не отказалась даже от кошачьих консервов. Меня уложили на заднее сиденье и захлопнули дверцу. Я ещё несколько секунд изображала слабость. Но, услышав удалявшиеся от автомобиля шаги, вскочила на лапы и выглянула из окна. Бежать никуда я не собиралась, но мне нужно было узнать, куда пошел человек. Оказалось, на противоположной от клиники стороне, мигала неоном вывеска круглосуточной ветеринарной аптеки – алый крест со стилизованными фигурками кошки и собаки.
«А человек то настроен серьезно»,- вынуждена была заключить я, наблюдая, как двуногий неторопливо возвращается к машине, неся в каждой руке по довольно объемному пакету.
Мне страсть как захотелось узнать о содержимом пакетов. На меня разом нахлынули, казалось уже давно забытые ощущения от прогулок по магазинам с родителями. И я едва успела принять прежнюю расслабленную позу прежде, чем двуногий заметил, что мне уже заметно лучше. Нет, нельзя подавлять в нём такое выгодное чувство вины и сострадания к мелкой симпатичной мне. Хлопнула дверь. Вожделенные пакеты были поставлены на пол между задним сиденьем и спинкой переднего. Чтобы меня случайно не травмировать их содержимым на повороте.
После ветеринарной аптеки мы заехали на стоянку круглосуточного супермаркета. Человек вновь вышел, оставив любопытную меня наедине с содержимым пакетов. Пока он отсутствовал, я успела бегло просмотреть купленный ассортимент. В пакетах были корма, витамины, специальная щетка для животных, несколько прессованных желатиновых косточек, широкая шлейка с поводком-ограничителем и пара крупных игрушек-пищалок. Похоже, двуногий отнесся к появлению меня в своей жизни предельно серьезно. Это-то и было странно. Насколько я помнила из образовательного курса, люди обычно делились на любителей домашних животных и одиночек, не приемлющих присутствия рядом с собой никаких из них.
