Ну не может быть материал настолько прочным! Это же противоестественно. Его ведь как-то создали. А значит, его чем-то обрабатывали на этапе изготовления. Мне повезло. Кислота разъела материал легко и непринужденно. А в местах, где происходила эта химическая реакция, поверхность ошейника становилась видимой и почему-то слабо искрила крохотными голубоватыми разрядами, похожими на разряды статического электричества. А стоило только нарушится изначальной целостности ошейника, как материал его, до того скрытый от глаз неизвестным мне способом, стал полностью видимым.
Кожа зверя под ним выглядела болезненно и даже слабо шелушилась. Я осторожно высвободила остатки ошейника из под тела зверя и поднесла странную вещицу поближе к глазам. Хотелось детально рассмотреть непосредственно место крепления замка. Очень уж любопытная была конструкция. Материя оставшегося неповрежденным кислотой ошейника всё ещё слабо искрила, и на части материи проступали странные, похожие на диковинные руны знаки.
Пока я рассматривала изящный плетеный из похожих на проволоку нитей замок, в месте сцепления ткани ошейника, избавленный от «украшения» найденыш издал полный облегчения вздох и начал стремительно регенерировать. Вздох освобожденного зверя я естественно услышала, но особого внимания этому не придала. А про характер происходящих со зверем стремительных изменений узнала, только оторвавшись от созерцания создания чьего-то злого гения – остатков снятого блокирующего ошейника.
А между тем метаморфозы, тем временем происшедшие со зверем, впечатляли. Всего лишь несколько ударов моего сердца спустя его шерсть уже выглядела вполне здоровой и блестящей. Он приоткрыл глаза и смотрел на меня со смесью любопытства, интереса и голода.
Мне под этим взглядом стало изрядно не по себе. Ну да - ему ведь требуется пища для восполнения энергии. Я стремительно оглядела пространство хижины, лихорадочно вспоминая, где моё копье. Почему-то сейчас от былой уверенности в собственной неприкосновенности не осталось даже следа.В глазах его, по прежнему рассматривающихся испуганную меня, появилась вполне человеческая тень насмешки.
Зверь стремительно поднялся на высокие лапы и я оказалась крепко прижата к одной из довольно ненадежных стен собственной хижины, замерев как кролик перед удавом и лишь надеясь, что не буду воспринята этим существом в качестве пищи. Тот же блеснул глазами, явно наслаждаясь тем, что внушил мне страх. Зверь, словно всё отлично увидев по выражению моего лица, насмешливо фыркнул. И, втянув мой запах, ринулся прочь из жилища, стремительно скрывшись в ближайших зарослях.
Я же тихонечко сползла на пол, невольно мысленно заново переживая те несколько пугающих мгновений, в которые искренне поверила, что меня желают съесть. Нервный смех клокотал где-то внутри, но так и не смог отыскать дорогу наружу. Всё, на что меня хватило в ближайшие пару минут – это отыскать взглядом то самое копье, о необходимости держать которое постоянно поблизости я так неосторожно забыла совсем недавно.
Правда против этого зверя я бы едва ли смогла им воспользоваться – не настолько уж уверена в собственных силах, чтобы дразнить хищника своими неумелыми попытками применить оружие. Неоправданно расслабилась что-то и едва не поплатилась за собственную доверчивость и наивность. Хорошо хоть, что в пищу я этому зверю не приглянулась. Может в следующий раз трижды подумав, уже не во сне буду вести себя умнее и не кидаться на помощь неизвестно кому. Так мне и надо.
Но что же мне делать с хижиной? Теперь, когда поблизости бродил недавно вытащенный мною из предсмертного состояния вполне бодрый и изрядно голодный хищник, это убежище больше не казалось мне сколько ни будь безопасным. Куда бежать в поисках более надежного укрытия я не представляла. Можно было бы конечно забраться на дерево в надежде, что и в этом странном сне волки, как и в обыденной жизни, по древесным стволам лазить не научились. А то мало ли, какими скрытыми сюрпризами обладает найденыш. И не зря ли я столь рискованно взялась за его освобождение.
Эти и подобные мысли прервались совершенно неожиданно. Зверь вернулся, сжимая в устрашающих зубах дикую птицу, размером никак не меньше старательно откормленного деревенского гуся. Шея птицы была аккуратно проколота клыками. Зверь осторожно положи добычу возле моих ног и уставился мне в лицо с уже знакомым насмешливым выражением. Словно его изрядно забавлял прорезавшийся внутри меня с таким запозданием инстинкт самосохранения.
Ну да, я и сама понимала, что эмоции испытываю довольно непоследовательно. Но одно дело, помочь несчастному животному, опираясь на собственные представления о справедливости. А совсем другое – побороть инстинктивный страх, когда у спасенного тобою зверя есть всё шансы умертвить тебя, сделав лишь один лишний шаг и сомкнув челюсти. И ведь ничего я не успею сделать. Это понимала я. Это, похоже, отлично понимал и спасенный мною зверь. Но сейчас ничего сделать для своей защиты я попросту не могла. В общем, пришлось мне чистить принесенную охотником добычу, что под изучающим взглядом хищника, делать было не так привычно. Пару раз возникал резонный вопрос – на кой зверю столь долгий процесс приготовления пищи, если он вполне может довольствоваться сырым мясом? Да и избавление птицы от излишней растительности, даже во сне оказалось делом довольно нудным и вовсе не быстрым. Но у меня получилось – вероятно, потому, что в обычной жизни, за пределами пространства этого странного сна, делала я нечто подобное далеко не единственную сотню раз. А значит, и навык чистить дичь уже успел закрепится на подсознательном уровне.
В общем, почистила и кинула ощипанную тушку в котелок, как раз находившийся поблизости. Впрочем, некоторые приятные особенности сна примирили меня с происходящем. Так, пух и перья вместе с прочими «прелестями» свежей обработки добычи, исчезали в неизвестном направлении сразу же. А ещё в котелке, куда я бросила ощипанную и подготовленную тушку птицы, сама собой появилась вода. А вот огонь пришлось разводить самостоятельно . Обычно сама я довольствовалась фруктами и очаг в центре хижины использовала лишь для того, чтобы согреться. Отчего-то ночи на острове бывали даже летом весьма зябкими, особенно по контрасту с жаркими днями. Всё это всплывало в памяти «местной» меня, той что была загорелой аборигенкой, отлично владеющей копьем и знающей остров с его источниками пресной воды как свои пальцы. Другая же часть моей личности находилась в серьезной растерянности. Я ведь раньше ни разу не видела подобный сон, так откуда здесь образовалась та девушка, в теле которой я брожу по иллюзорному острову?
Была ли она целиком созданием моего собственного подсознания, или я просто залезла в чей-то уже готовый сценарий сна и делаю что-то не то? Людей то в самолете летит много. Может же так получится, что случилось то самое невероятное совпадение энергий или вибраций, которое позволило моему разуму подключиться к подсознанию разума чужого? Смущала меня слишком уж детальная проработка антуража, которая не является отличительной чертой моих традиционных, да даже и совсем уж нетрадиционных сновидений.
Огонь в «очаге» разгорелся и где-то полчаса спустя вода в котелке за булькала. А по хижине поплыл волнующий аромат отварного птичьего мяса. Зверь терпеливо дожидался готовности птицы, улегшись на пороге хижины так непринужденно, что обойти его и выбраться наружу попросту не представлялось возможным. И я не могла отделаться от мысли, что лег он так специально, чтобы у меня не возникло даже малейшего поползновения незаметно покинуть хижину и сбежать в глубь острова.
ПРОДОЛЖЕНИЕ от 21.12.2017
Не представляя точно на какую именно часть получившегося продукта собирается претендовать мой лохматый друг, я аккуратно подцепила из котелка отварное мясо и выложила его на самодельное глиняное блюдо.
Рядом примостилась крынка с небольшим количеством бульона. Зверь заинтересованно повел в мою сторону носом и встать с прежнего места даже не подумал. Мысленно пожав плечами я прошлась по «закромам» и решила использовать бульон для приготовления похлебки.
Была это чистой воды импровизация, но в итоге получилось вполне съедобно. Удивило меня другое – обычно во сне не хочется есть. В моём же случае получившееся варево пошло на ура прежде всего у меня самой.
Зверь же вполне благосклонно воспринял мои подношения в виде отварного мяса и бульона, а на завершение трапезы преспокойно доел то, что оставалось после меня в котелке.
Оставалось, к слову весьма прилично, но и зверь выглядел вполне внушительно, каким-то непостижимым для моего внимания образом умудрившись за это время приобрести вид вполне здоровый и безмятежный. А после весьма наглым образом заскочил в мой гамак и уснул. Зараза лохматая!
Возмущению моему не было предела, ведь за пару минут до этого неожиданного вторжения на моё спальное место похожие намерения бродили по моему собственному телу. А тут такое разочарование. Но смотрелась эта туша со ставшей удивительно гладкой и шелковистой шерстью в гамаке достаточно уморительно. Особенно, когда окончательно задремав, зверь начал характерно сучить во сне лапами и морда его задергалась в мини – гримасках.
Может ли существовать сон во сне? Вопрос был, безусловно интересный. И, как по мне, совсем даже не праздный. Что-то подсказывало мне - пробуждение из этакой своеобразной матрешки сознания, стало бы наверняка делом не настолько простым и естественным, как от обычного сна. Потому искать горизонтальную поверхность для отдыха я не стала, а решила для разнообразия прогуляться по острову собственных грез.
Наверняка ведь кроме уже виденного пляжа и мангровых зарослей за спиной, есть здесь ещё минимум пара-тройка достаточно живописных мест. Не может не быть. Что-что, а красоты природы я любила. Так и оказалось.
Пройдя от хижины по едва заметной тропинке и поднявшись в гору я набрела на тщательно ухоженное место с небольшим хрустальной чистоты родником. Вода была холодной до ломоты в зубах, но такой непередаваемо вкусной, что я пила её, покуда живот не наполнился влагой настолько, что более вмещать необычайно вкусную воду попросту отказывался.
Чувствуя себя аквариумом на ножках, я примостилась неподалеку от родника на створе крепкого ещё поваленного дерева, явно принесенного сюда именно для созерцательных целей и принялась любоваться открывшимся мне с этой точки довольно живописным видом тропического острова. Море изумрудной зелени, охристая полоска пляжа и изумрудная кромка воды, плавно переходящая в небесную лазурь теплого моря завораживала и настраивала на лирический лад.
Веки сами собой стали закрываться. Но только едва не упав со своего импровизированного «насеста», я наконец, смогла более-менее прийти в себя и оглядеться вокруг более осмысленным взглядом. Меня банально разморило на солнышке после съеденной недавно обильной пищи и необычайно вкусной воды источника.
А между тем движение моё спугнуло от небольшого затончика под струями ключевой воды быстроногую лань. Убивать животное у меня не было никакого настроения, а вот рассмотреть это необыкновенное чудо поближе я бы не отказалась. Но животное, отбежав на безопасное расстояние вовсе не спешило свести со мною более близкое знакомство и тем более не собиралось позволять себя погладить. Ну да – живность то на острове дикая, а тут кроме травоядных наверняка водятся ещё и хищники.
Лань шевельнула своими чудесными ушками и окончательно скрылась в зарослях. Впрочем, поняла я, что именно насторожило мою быстроногую сестру в возникшей вокруг тревожной тишине далеко не сразу. А когда поняла, «делать ноги» от родничка было уже слишком поздно.
Со смесью восхищения и смертельного ужаса я зачарованно наблюдала, как со звериной тропы на площадку с затончиком с непередаваемой грацией хозяина джунглей перетекло тело огромного тигра.
Принюхавшись, с поистине дьявольской ухмылкой полубезумного чешира из старой человеческой сказки и пометив меня взглядом своих колдовских золотистых глаз, тигр начал неторопливо пить. Я так и замерла, с холодком страха, гуляющего по всему телу, зачарованно наблюдая за происходящим.
Это было … волнующе до дрожи и жутко до сверкающих звездочек перед закрытыми веками. У меня даже не возникло мысли о том, что коль я нахожусь в своем собственном сне никакого фатального вреда моему телу этот примечательный во всех отношениях экземпляр хищника семейства кошачьих.
Нечего было даже думать о том, чтобы бежать. Это смертоносное тело прирожденного убийцы остановит меня раньше, чем я успею сделать первый бросок в сторону такой манящей свободы.
Даже сейчас, поглощенный смакованием удивительно вкусной воды источника, тигр не забывал время от времени проверять местоположение своей законной добычи. То есть меня.
Продолжение - Сон - не Сон.
Ощущать себя в качестве добычи было не особенно приятно, но жизнеспособных вариантов как сбежать от тигра, в голову никак не приходило. А этот зверюга, перестав пить, буквально гипнотизировал меня взглядом своих необычных янтарных глаз. Что-то с этими его глазами было явно не так, но что – ускользало от меня как мысленный образ который всё никак не удается полностью вспомнить. Вот и у спасенного мною из деревянной клетки волка тоже с глазами был какой-то серьезный непорядок. Но когда вместо ожидаемого от тигра звука я услышала вполне человеческий голос, то решила, что даже для сна такое вопиющее несоответствие – это уже слишком.
И ещё – непонятно почему, тигр , стремительно преодолевший разделявшее нас жалкое расстояние, произнес именно эту вполне даже вежливую фразу с едва заметным иностранным акцентом. Я сжалась, ожидая удара когтистой лапы, но вместо этого лишь широко распахнула глаза, совершенно потерявшись всё в том же янтарном взгляде. Вот только глаза эти больше не принадлежали тому жуткому тигру. Я шевельнулась, инстинктивно пытаясь вжаться в кресло и… сообразила, что держит меня за плечо действительно человек, а нахожусь я вовсе не на тропическом острове, а в том самолете, куда села с Марком и его братом.
Это надо же мне было так глубоко заснуть… А кстати, где собственно сам Марк? И кто этот подозрительный человек с янтарным взглядом?
Подумав об этом, я перевела вопросительный взгляд на всё ещё стоявшего в проходе между рядами незнакомца. Тот мягко улыбнулся и, видимо всё поняв по выражению моего ещё не до конца проснувшегося лица, начал объясняться.
- Простите великодушно, но вас сопровождающий отлучился по настоятельной необходимости. Он попросил вас разбудить, когда будут подавать еду. Но вы так крепко и сладко спали, что я решился далеко не сразу. Ваш мужчина уверял, что вы это оцените, – услышала я довольно приятный голос незнакомца, всё ещё излишне пристально изучающего меня. Чувство легкой неловкости под этим взглядом, так похожим на недавний взгляд тигра заставило меня покраснеть. Не привыкла я к столь пристальному вниманию к себе совершенно посторонних.
Да и долгое отсутствие рядом Марка, несмотря на уверения мужчины, что с моим телохранителем всё в порядке, заставляли подсознательно нервничать.
