У меня окончательно испортилось настроение, а желание веселиться бесследно пропало. Эти новости о Яне повергли меня в замешательство. Какая ему разница, есть ли у меня кто-то? Нужна информация, имеется ли у меня защитник? Или Федькой заинтересовался? Нас вполне можно принять за пару. Вот и отстал бы от меня! Блин! Жанна сказала ему все, как есть... Да и Федьку-то он в первый раз увидел только в универе. И наверняка он все еще убеждён, что я стремлюсь привлечь к себе его внимание! И что в связи с этим намерен делать? Как-то даже не по себе. Вовсе мне его внимание не нужно!
Следующий день обещал быть весьма приятным, так как мы с Жанной решили совершить рейд по магазинам, так сказать, для приведения своего душевного равновесия в порядок. Пока я находилась на попечении Фёдора, он не слишком баловал занятиями интересными для меня, а я не смела наглеть. Знаю, что для мужчины самой изощренной является пытка шопингом, а он и без того был вынужден нянчиться со мной почти круглосуточно в ущерб своим самцовым похождениям. Но пока претензий по этому поводу не высказывал. Хотя всё равно было явно видно, что он страдает от недостатка женской ласки, но мужественно молчит об этом. Короче, Фёдора мы решили не посвящать в свои планы, поскольку, я была в этом уверена, он их не одобрит. К тому же, со вчерашней ночи он наверняка находился в приятной компании, а портить ему тет-а-тет тоже не хотелось.
Вместе с Жанной мы выбрали ближайший торговый центр, где я приобрела бесподобные темно-синие туфли из замши с красной лаковой подошвой а-ля лабутен, в которые влюбилась с первого взгляда, едва только переступила порог обувного отдела. Этой покупки оказалось вполне достаточно, чтобы существенно повысить уровень эндорфина в моей крови. А подруга долго и придирчиво шерстила торговый центр в поисках вещи, которая бы соответствовала её представлению о прекрасном и полностью утоляла бы собственный торгово-закупочный голод. Поиски увенчались успехом, и став обладательницей прелестного платья цвета бордо, Жанна тоже повеселела. Уставшие, но безмерно довольные результатом, мы решили выпить по чашечке горячего шоколада, чтобы закрепить уровень гормона удовольствия на максимальной отметке.
Когда мы уже собирались восвояси, я ощутила присутствие кого-то из одарённых, находившегося довольно близко от нас. Сложно описать это ощущение. Это что-то вроде покалывания или слабых разрядов электрического тока на кончиках пальцев, распространяющихся на ладони, если развернуть их в нужную сторону. Чем ближе к тебе находится одарённый, тем явственней это ощущается, не вызывая при этом боли или дискомфорта. От присутствия оборотней чувствуется нечто подобное, но это больше похоже на тепло или даже жар.
Я замерла. Холодок ледяной змейкой прополз в области солнечного сплетения при мысли о том, что это может быть тот самый одарённый, в сне которого я побывала. Подруга, заметив неладное, удивлённо на меня смотрела. Я принялась нервно озираться, затем раскрыла ладонь под столом в поисках источника всплеска силы. Обнаружив нужное направление, стала с волнением вглядываться в лица людей, втайне надеясь увидеть кого-то из знакомых, однако надежды мои не оправдались. Это был именно он.
Блондин медленно шёл вдоль сверкающих витрин по деловому заложив руки в карманы, и смотрел прямо на меня. Вне всяких сомнений, направлялся он явно в нашу сторону.
Сердце пропустило удар и пустилось в бешеный галоп. Я резко вскочила из-за стола и порывисто схватила Жанну за руку, и она по инерции тоже поднялась. Моё волнение передалось и Жанне: её рука задрожала.
— Май, что случилось?
Я ей не ответила.
В этот самый момент пижон остановился прямо напротив нас.
— Добрый день, милые девушки, — произнес он приятным обволакивающим голосом, и обратился ко мне, — Майя, верно?
— Да, меня зовут Майя. Откуда вы меня знаете? — мой голос дрогнул.
— Позвольте представиться, Ярослав, — и протянул для знакомства руку.
Коснувшись пальцами его ладони, я облегченно выдохнула, потому что ничего не произошло. Совсем. Обычная мужская ладонь: крепкая, сухая, тёплая. И никакого влияния силой. На уровне подсознания маячило какое-то смутное ожидание подвоха, и я ждала чего угодно — разряда электричества, подавления воли или полного сканирования мозгов, в конце концов! — но только не самого банального жеста приветствия. Я подняла на него глаза и наткнулась на внимательный, чуть настороженный взгляд.
— Я тебя напугал? Наверное, не стоило так с налёту набрасываться на тебя со знакомством. Надеюсь, ты простишь мне эту нетерпеливость. Ты ведь так напоминаешь твою маму... Я не смог сдержаться.
Я вздрогнула.
— А я Жанна, подруга Майи, — предупредительно вмешалась Жанна, чтобы нарушить образовавшуюся между нами неловкость.
Ярослав кивнул Жанне, но к перемене темы разговора расположен не был.
— Ты, наверное, помнишь, мы виделись с тобой в университете. Когда я тебя увидел, то сразу понял, что ты дочь Маши, но не решился подойти к тебе в тот момент. Нужно было убедиться.
— Ну и, убедились?
Надеюсь, в другую нашу встречу он нашёл моего с мамой сходства.
— Вполне, — его голос звучал мягко и вкрадчиво, и неосознанно я стала успокаиваться.
— Чего же вы от меня хотите? — этот вопрос мучил меня на протяжении вот уже трёх недель.
— Ничего особенного, просто познакомиться с тобой, наладить общение, — видимо, почувствовав мою напряженность, поспешно добавил, — если ты не против, конечно. Всё-таки с Машей нас многое связывало.
— В каком смысле связывало?
— Мы были… друзьями.
— А... — я чуть было не ляпнула на счет их с мамой поцелуя, но вовремя прикусила язык.
— А ещё я любил её, — будто прочитал мои мысли он. — Я понимаю твою настороженность, но, правда, тебе нечего опасаться. Давай поступим так: я дам тебе свой номер телефона, а ты, если захочешь встретиться — позвони.
Меня такой вариант вполне устраивал: так в моих руках, по крайней мере, какое-то подобие контроля над ситуацией. После некоторых раздумий я согласилась. Ярослав продиктовал номер, а я записала его и сохранила в своем телефоне.
— До встречи, — он тепло улыбнулся мне, а я кивнула. — Приятно было познакомиться, — это он уже Жанне.
— И мне, — она тоже улыбнулась ему в ответ.
Он ушёл. Несмотря на то, что разговор с Ярославом оставил приятное впечатление, что-то заставляло меня нервничать. Ни намека о нашей встрече во сне. Он не может быть уверен, что это была я. Да это мог быть, кто угодно! Но догадывается он или нет? Даже если он знал маму, её дар был другим. Путешествовать во снах она не умела. По крайней мере, так говорила бабушка. После этого умозаключения я почти успокоилась и облегченно выдохнула. Всё время, пока я была занята размышлениями, подруга молчала. Наверное, у меня был очень задумчивый вид. Я посмотрела на Жанну и нарочито бодро улыбнулась.
— Майечка, ты в порядке? — вглядываясь мне в лицо, спросила подруга, её голос звучал обеспокоено.
— В относительном.
Жанна, наконец, улыбнулась тоже. И она перенервничала, наверное. Ещё бы, обычно я себя так не веду.
— Ты встретишься с ним?
— Посмотрим, — я неопределенно пожала плечами, — Жан, поехали домой, что-то я притомилась.
— Немудрено.
Вечером я набралась храбрости и позвонила Федьке. Перспектива разговора с ним приводила меня в ужас — я отчетливо осознавала, что несмотря на благополучный исход происшествия, мне непременно попадет за торговый центр. Взявший трубку друг, судя по голосу, находился в прекрасном расположении духа. Держу пари, прошлая ночь, и день, видимо, тоже, прошли, как минимум, приятно.
— Слушай, Федь, тут такое дело... — нервничая, туманно начала я.
— Какое такое дело? — тут же напрягся Фёдор.
— В общем, я говорила с тем блондином, — решительно выложила я.
— Та-ак, как и где это произошло? — обманчиво спокойно поинтересовался друг.
— Его зовут Ярослав, и мы довольно мило побеседовали, — игнорируя вопрос, продолжила я, — он сказал, что дружил с мамой. Увидел меня в универе, подумал, что я её дочь, но подойти не решился. Сейчас предлагает встретиться, поговорить. О маме, например. Дал свой номер, — все это я оттарабанила как из пулемета. Хорошо, что мне удалось обойти тему места нашей встречи.
— Надеюсь, свой ты ему не дала?
— Конечно, нет.
— Он что-то тебе говорил про сон?
— Нет, а я, само собой, не стала спрашивать. В общем, мы зря с тобой паниковали, можно расслабиться.
— Ну, я не стал бы торопиться с такими выводами.
Федька как всегда в своём репертуаре. Но, слава богу, орать он не собирается, вроде бы.
— Я хочу встретиться с ним. Позже. После того как все обдумаю.
— Май, только, пожалуйста, не предпринимай ничего без моего ведома, — устало вздохнул друг.
— Конечно-конечно. Как только соберусь на встречу, сначала посоветуюсь с тобой, — я облегченно улыбнулась.
— Вот и умница.
Пришёл мрачноватый Федька и молча(!) вывалил передо мной на стол средства экстренного пресечения надвигающегося ОРВИ. Из чего я сделала вывод, что он опять повздорил с отцом. Федино прекрасное расположение духа разнести на молекулы за считанные минуты умел только один человек на Земле. Впрочем, человеком он как раз не был. Нет, сына Константин Владимирович любил. Он не любил, когда его ожидания не оправдывались. А соответствовать чьим-то ожиданиям не любил Федя. На этой почве в семье Закревских чаще всего и случались конфликты.
Спрашивать у него что-либо даже на отвлечeнные темы страшно, а уж тем более что у них там произошло… Я поглядела на кучу банок-склянок, пару вязаных шерстяных носков и обречeнно вздохнула. И как это всё использовать без аннотации? Что ж, подожду, пока сам заговорит.
Для себя Фёдор приволок попкорн и диски со «Звёздными войнами». Я также молча вывалила Федин корм в самую большую салатную миску и протянула ему пульт.
— Садись, — буркнул он, расчищая от диванных подушек место рядом с собой.
— Федь, мне так хреново… — не выдержала я. — Можно ты сразу скажешь, чего ты такой злой, и мы будем дружно лицезреть твоего Дарт Вейдера и жевать попкорн, а?
— Ничё я не злой! — рыкнул Федя и принялся свирепо хрустеть кукурузой.
— Окей, не злой, — подняла вверх руки я, — пойду носки на конечности натягивать. Их ведь натягивать надо?
— Натягивай.
— Этот Лёня, чтоб его! — наконец прорвало друга. — Представляешь, намекнул, что моя дружба с тобой имеет много плюсов.
— М-мм, да?
— Да.
— Ну и что за плюсы?
— Например, твои амулеты.
— Никакой интриги, даже скучно как-то. А конкретно что? Неужели «синий бархат» хочет приобрести?
— Ты удивишься, но нет.
— Уже. Удивилась.
— Нет, формально он хотел, конечно, «бархат». Но за так. И чтобы это устроил я. По дружбе.
— А ты что? — перестала жевать попкорн я. Такой повышенный и к тому же халявный интерес Леонида к моему наследству неприятно удивлял и раздражал. Нет, лёгкое потребительское внимание было бы понятно и уместно. Но за так… Это просто наглость. Бездарь, да ещё и непроходимо тупа, как сибирский валенок — такое, судя по всему, он имеет обо мне представление.
— А что я? Уточнил, как соотносится его «просьба» с заветами рода и просто с понятиями об обычной порядочности.
— И…
— И он хм... интеллигентно послал меня. Ну а я — его. Но отнюдь не интеллигентно. Так что всё. «Вот, Константин Владимирович, спасибо вам за такого замечательного сына. Ваше воспитание не имеет аналогов в мире». Отцу донесет. Без вопросов. Со своими комментариями и ремарками.
Леонид Серебров негласно являлся правой рукой главы рода Дреговичей — Михаила Гончарова — и метил на его место в обозримом будущем, поскольку его непосредственный начальник начал сдавать в последнее время в силу своего преклонного возраста и не раз собирался уйти на покой, но почему-то всё не уходил. Леонид нервничал, к тому же все вокруг шептались, что Гончаров преемником предпочтeт своему заму Константина Закревского — Федькиного отца. Никаких объективных причин считать это правдой не было, но Федька таки угодил под молох беспощадных Леонидских репрессий.
— Так преподнеси отцу свою версию событий. Аккуратненько так.
— Ага, этот урод только того и ждёт, что я побегу жаловаться папочке на ублюдочного «дядю Лeню», — скривился Федька. — Такого подарка я ему не сделаю.
— Думаю, твой отец прекрасно осведомлён об ублюдочности дяди Лeни.
— Естественно. Но реакция моя на провокации должна быть какой? Правильно, эмоции следует держать в узде. Если я не способен сохранять самообладание, какая мне на хрен сила?
— М-да... Уверен, что это была провокация?..
— Фиг его знает… Мало ли что взбредeт в его плешивую голову.
После того как Фёдор высказался, и мы от души посоревновались в остроумии на тему плешивости головы Леонида и сомнительности её содержимого, друг несколько подобрел и благодушно передал все бабушкины наставления, инструкцию по эксплуатации горчицы и носков (оказалось, их нужно использовать вместе) и жутко термоядерной, но необычайно действенной микстуры.
— Ну вот, пользуйся. Только микстуру без меня не пей.
— Почему? Будешь меня реанимировать, когда я потеряю сознание от омерзения?
— Нет, просто хочу посмотреть на твоё лицо, когда ты её выпьешь. И поржать, — загоготал Федька, дотянулся до миски с попкорном, немедля набил им рот и откинулся с блаженным стоном на спинку дивана, дрыгая ногой в пароксизме довольства.
Засранец.
— Федька, — замерла я.
— Что? — мгновенно прекратил ржач он и поднял голову.
— Тихо, тссс… ты слышишь?— Что? — напрягся Федька, напряг оба своих уха и даже перестал жевать.
— Нет-нет, чувствуешь?..
— Да что чувствовать-то?
— Чувствуешь ли ты, Федя, — начала я шёпотом, сделала еще одну таинственную паузу и продолжила с придыханием, — томление в чреслах?..
— Я тебе щас как дам по чреслам! — тут же взревел Федька и размахнулся подушкой, когда я уже, хохоча, скрылась в ванной. — Выйди только, получишь... — услышала я обещание.
В последнее время стeбом в отношении Фединых чресел пренебрегал только ленивый. Друг не так давно на спор прочёл любовно-эротический дамский роман. После краткого, но eмкого, резюме: «что после этого томления в чреслах ему к этой книжонке даже притрагиваться противно», началась феерия. Причём, каждый раз на вопрос, испытывает ли Фёдор томление или хотя бы огонь в чреслах, он реагировал так бурно, что по выражению его лица сразу было видно: испытывает. Но не томление и даже не в чреслах. Поэтому феерия продолжалась.
— А спать ты у меня собрался? — поинтересовалась я, выходя из ванной. Федя окончательно разобрался в своих ощущениях и безмятежно хрустел попкорном.
— Само собой. Велено проконтролировать, — он внимательно оглядел мой весёленький ансамбль пижамы и носков сорок второго размера и, мастерски замаскировав тихий хрюк кашлем, продолжил приём пищи.
— И ржать надо мной, — вздохнула я.
— Не, по поводу ржать распоряжений не было, — изо всех сил сдерживая улыбку, доложил Фёдор.
Микстура, как и было заявлено, оказалась премерзкая: густая, буро-зелeного цвета, а запах... От одного только аромата, я уверена, дохли тараканы и вяли фиалки в вазонах. Даже не хочу знать из чего она сделана. Так же, как и анализировать нюансы букета.
***
Следующий день обещал быть весьма приятным, так как мы с Жанной решили совершить рейд по магазинам, так сказать, для приведения своего душевного равновесия в порядок. Пока я находилась на попечении Фёдора, он не слишком баловал занятиями интересными для меня, а я не смела наглеть. Знаю, что для мужчины самой изощренной является пытка шопингом, а он и без того был вынужден нянчиться со мной почти круглосуточно в ущерб своим самцовым похождениям. Но пока претензий по этому поводу не высказывал. Хотя всё равно было явно видно, что он страдает от недостатка женской ласки, но мужественно молчит об этом. Короче, Фёдора мы решили не посвящать в свои планы, поскольку, я была в этом уверена, он их не одобрит. К тому же, со вчерашней ночи он наверняка находился в приятной компании, а портить ему тет-а-тет тоже не хотелось.
Вместе с Жанной мы выбрали ближайший торговый центр, где я приобрела бесподобные темно-синие туфли из замши с красной лаковой подошвой а-ля лабутен, в которые влюбилась с первого взгляда, едва только переступила порог обувного отдела. Этой покупки оказалось вполне достаточно, чтобы существенно повысить уровень эндорфина в моей крови. А подруга долго и придирчиво шерстила торговый центр в поисках вещи, которая бы соответствовала её представлению о прекрасном и полностью утоляла бы собственный торгово-закупочный голод. Поиски увенчались успехом, и став обладательницей прелестного платья цвета бордо, Жанна тоже повеселела. Уставшие, но безмерно довольные результатом, мы решили выпить по чашечке горячего шоколада, чтобы закрепить уровень гормона удовольствия на максимальной отметке.
Когда мы уже собирались восвояси, я ощутила присутствие кого-то из одарённых, находившегося довольно близко от нас. Сложно описать это ощущение. Это что-то вроде покалывания или слабых разрядов электрического тока на кончиках пальцев, распространяющихся на ладони, если развернуть их в нужную сторону. Чем ближе к тебе находится одарённый, тем явственней это ощущается, не вызывая при этом боли или дискомфорта. От присутствия оборотней чувствуется нечто подобное, но это больше похоже на тепло или даже жар.
Я замерла. Холодок ледяной змейкой прополз в области солнечного сплетения при мысли о том, что это может быть тот самый одарённый, в сне которого я побывала. Подруга, заметив неладное, удивлённо на меня смотрела. Я принялась нервно озираться, затем раскрыла ладонь под столом в поисках источника всплеска силы. Обнаружив нужное направление, стала с волнением вглядываться в лица людей, втайне надеясь увидеть кого-то из знакомых, однако надежды мои не оправдались. Это был именно он.
Блондин медленно шёл вдоль сверкающих витрин по деловому заложив руки в карманы, и смотрел прямо на меня. Вне всяких сомнений, направлялся он явно в нашу сторону.
Сердце пропустило удар и пустилось в бешеный галоп. Я резко вскочила из-за стола и порывисто схватила Жанну за руку, и она по инерции тоже поднялась. Моё волнение передалось и Жанне: её рука задрожала.
— Май, что случилось?
Я ей не ответила.
В этот самый момент пижон остановился прямо напротив нас.
— Добрый день, милые девушки, — произнес он приятным обволакивающим голосом, и обратился ко мне, — Майя, верно?
— Да, меня зовут Майя. Откуда вы меня знаете? — мой голос дрогнул.
— Позвольте представиться, Ярослав, — и протянул для знакомства руку.
Коснувшись пальцами его ладони, я облегченно выдохнула, потому что ничего не произошло. Совсем. Обычная мужская ладонь: крепкая, сухая, тёплая. И никакого влияния силой. На уровне подсознания маячило какое-то смутное ожидание подвоха, и я ждала чего угодно — разряда электричества, подавления воли или полного сканирования мозгов, в конце концов! — но только не самого банального жеста приветствия. Я подняла на него глаза и наткнулась на внимательный, чуть настороженный взгляд.
— Я тебя напугал? Наверное, не стоило так с налёту набрасываться на тебя со знакомством. Надеюсь, ты простишь мне эту нетерпеливость. Ты ведь так напоминаешь твою маму... Я не смог сдержаться.
Я вздрогнула.
— А я Жанна, подруга Майи, — предупредительно вмешалась Жанна, чтобы нарушить образовавшуюся между нами неловкость.
Ярослав кивнул Жанне, но к перемене темы разговора расположен не был.
— Ты, наверное, помнишь, мы виделись с тобой в университете. Когда я тебя увидел, то сразу понял, что ты дочь Маши, но не решился подойти к тебе в тот момент. Нужно было убедиться.
— Ну и, убедились?
Надеюсь, в другую нашу встречу он нашёл моего с мамой сходства.
— Вполне, — его голос звучал мягко и вкрадчиво, и неосознанно я стала успокаиваться.
— Чего же вы от меня хотите? — этот вопрос мучил меня на протяжении вот уже трёх недель.
— Ничего особенного, просто познакомиться с тобой, наладить общение, — видимо, почувствовав мою напряженность, поспешно добавил, — если ты не против, конечно. Всё-таки с Машей нас многое связывало.
— В каком смысле связывало?
— Мы были… друзьями.
— А... — я чуть было не ляпнула на счет их с мамой поцелуя, но вовремя прикусила язык.
— А ещё я любил её, — будто прочитал мои мысли он. — Я понимаю твою настороженность, но, правда, тебе нечего опасаться. Давай поступим так: я дам тебе свой номер телефона, а ты, если захочешь встретиться — позвони.
Меня такой вариант вполне устраивал: так в моих руках, по крайней мере, какое-то подобие контроля над ситуацией. После некоторых раздумий я согласилась. Ярослав продиктовал номер, а я записала его и сохранила в своем телефоне.
— До встречи, — он тепло улыбнулся мне, а я кивнула. — Приятно было познакомиться, — это он уже Жанне.
— И мне, — она тоже улыбнулась ему в ответ.
Он ушёл. Несмотря на то, что разговор с Ярославом оставил приятное впечатление, что-то заставляло меня нервничать. Ни намека о нашей встрече во сне. Он не может быть уверен, что это была я. Да это мог быть, кто угодно! Но догадывается он или нет? Даже если он знал маму, её дар был другим. Путешествовать во снах она не умела. По крайней мере, так говорила бабушка. После этого умозаключения я почти успокоилась и облегченно выдохнула. Всё время, пока я была занята размышлениями, подруга молчала. Наверное, у меня был очень задумчивый вид. Я посмотрела на Жанну и нарочито бодро улыбнулась.
— Майечка, ты в порядке? — вглядываясь мне в лицо, спросила подруга, её голос звучал обеспокоено.
— В относительном.
Жанна, наконец, улыбнулась тоже. И она перенервничала, наверное. Ещё бы, обычно я себя так не веду.
— Ты встретишься с ним?
— Посмотрим, — я неопределенно пожала плечами, — Жан, поехали домой, что-то я притомилась.
— Немудрено.
***
Вечером я набралась храбрости и позвонила Федьке. Перспектива разговора с ним приводила меня в ужас — я отчетливо осознавала, что несмотря на благополучный исход происшествия, мне непременно попадет за торговый центр. Взявший трубку друг, судя по голосу, находился в прекрасном расположении духа. Держу пари, прошлая ночь, и день, видимо, тоже, прошли, как минимум, приятно.
— Слушай, Федь, тут такое дело... — нервничая, туманно начала я.
— Какое такое дело? — тут же напрягся Фёдор.
— В общем, я говорила с тем блондином, — решительно выложила я.
— Та-ак, как и где это произошло? — обманчиво спокойно поинтересовался друг.
— Его зовут Ярослав, и мы довольно мило побеседовали, — игнорируя вопрос, продолжила я, — он сказал, что дружил с мамой. Увидел меня в универе, подумал, что я её дочь, но подойти не решился. Сейчас предлагает встретиться, поговорить. О маме, например. Дал свой номер, — все это я оттарабанила как из пулемета. Хорошо, что мне удалось обойти тему места нашей встречи.
— Надеюсь, свой ты ему не дала?
— Конечно, нет.
— Он что-то тебе говорил про сон?
— Нет, а я, само собой, не стала спрашивать. В общем, мы зря с тобой паниковали, можно расслабиться.
— Ну, я не стал бы торопиться с такими выводами.
Федька как всегда в своём репертуаре. Но, слава богу, орать он не собирается, вроде бы.
— Я хочу встретиться с ним. Позже. После того как все обдумаю.
— Май, только, пожалуйста, не предпринимай ничего без моего ведома, — устало вздохнул друг.
— Конечно-конечно. Как только соберусь на встречу, сначала посоветуюсь с тобой, — я облегченно улыбнулась.
— Вот и умница.
Прода от 09.06.2024, 16:37
Глава девятая. Джаред, ключ и дверь, ведущая в лес
Пришёл мрачноватый Федька и молча(!) вывалил передо мной на стол средства экстренного пресечения надвигающегося ОРВИ. Из чего я сделала вывод, что он опять повздорил с отцом. Федино прекрасное расположение духа разнести на молекулы за считанные минуты умел только один человек на Земле. Впрочем, человеком он как раз не был. Нет, сына Константин Владимирович любил. Он не любил, когда его ожидания не оправдывались. А соответствовать чьим-то ожиданиям не любил Федя. На этой почве в семье Закревских чаще всего и случались конфликты.
Спрашивать у него что-либо даже на отвлечeнные темы страшно, а уж тем более что у них там произошло… Я поглядела на кучу банок-склянок, пару вязаных шерстяных носков и обречeнно вздохнула. И как это всё использовать без аннотации? Что ж, подожду, пока сам заговорит.
Для себя Фёдор приволок попкорн и диски со «Звёздными войнами». Я также молча вывалила Федин корм в самую большую салатную миску и протянула ему пульт.
— Садись, — буркнул он, расчищая от диванных подушек место рядом с собой.
— Федь, мне так хреново… — не выдержала я. — Можно ты сразу скажешь, чего ты такой злой, и мы будем дружно лицезреть твоего Дарт Вейдера и жевать попкорн, а?
— Ничё я не злой! — рыкнул Федя и принялся свирепо хрустеть кукурузой.
— Окей, не злой, — подняла вверх руки я, — пойду носки на конечности натягивать. Их ведь натягивать надо?
— Натягивай.
— Этот Лёня, чтоб его! — наконец прорвало друга. — Представляешь, намекнул, что моя дружба с тобой имеет много плюсов.
— М-мм, да?
— Да.
— Ну и что за плюсы?
— Например, твои амулеты.
— Никакой интриги, даже скучно как-то. А конкретно что? Неужели «синий бархат» хочет приобрести?
— Ты удивишься, но нет.
— Уже. Удивилась.
— Нет, формально он хотел, конечно, «бархат». Но за так. И чтобы это устроил я. По дружбе.
— А ты что? — перестала жевать попкорн я. Такой повышенный и к тому же халявный интерес Леонида к моему наследству неприятно удивлял и раздражал. Нет, лёгкое потребительское внимание было бы понятно и уместно. Но за так… Это просто наглость. Бездарь, да ещё и непроходимо тупа, как сибирский валенок — такое, судя по всему, он имеет обо мне представление.
— А что я? Уточнил, как соотносится его «просьба» с заветами рода и просто с понятиями об обычной порядочности.
— И…
— И он хм... интеллигентно послал меня. Ну а я — его. Но отнюдь не интеллигентно. Так что всё. «Вот, Константин Владимирович, спасибо вам за такого замечательного сына. Ваше воспитание не имеет аналогов в мире». Отцу донесет. Без вопросов. Со своими комментариями и ремарками.
Леонид Серебров негласно являлся правой рукой главы рода Дреговичей — Михаила Гончарова — и метил на его место в обозримом будущем, поскольку его непосредственный начальник начал сдавать в последнее время в силу своего преклонного возраста и не раз собирался уйти на покой, но почему-то всё не уходил. Леонид нервничал, к тому же все вокруг шептались, что Гончаров преемником предпочтeт своему заму Константина Закревского — Федькиного отца. Никаких объективных причин считать это правдой не было, но Федька таки угодил под молох беспощадных Леонидских репрессий.
— Так преподнеси отцу свою версию событий. Аккуратненько так.
— Ага, этот урод только того и ждёт, что я побегу жаловаться папочке на ублюдочного «дядю Лeню», — скривился Федька. — Такого подарка я ему не сделаю.
— Думаю, твой отец прекрасно осведомлён об ублюдочности дяди Лeни.
— Естественно. Но реакция моя на провокации должна быть какой? Правильно, эмоции следует держать в узде. Если я не способен сохранять самообладание, какая мне на хрен сила?
— М-да... Уверен, что это была провокация?..
— Фиг его знает… Мало ли что взбредeт в его плешивую голову.
После того как Фёдор высказался, и мы от души посоревновались в остроумии на тему плешивости головы Леонида и сомнительности её содержимого, друг несколько подобрел и благодушно передал все бабушкины наставления, инструкцию по эксплуатации горчицы и носков (оказалось, их нужно использовать вместе) и жутко термоядерной, но необычайно действенной микстуры.
— Ну вот, пользуйся. Только микстуру без меня не пей.
— Почему? Будешь меня реанимировать, когда я потеряю сознание от омерзения?
— Нет, просто хочу посмотреть на твоё лицо, когда ты её выпьешь. И поржать, — загоготал Федька, дотянулся до миски с попкорном, немедля набил им рот и откинулся с блаженным стоном на спинку дивана, дрыгая ногой в пароксизме довольства.
Засранец.
— Федька, — замерла я.
— Что? — мгновенно прекратил ржач он и поднял голову.
— Тихо, тссс… ты слышишь?— Что? — напрягся Федька, напряг оба своих уха и даже перестал жевать.
— Нет-нет, чувствуешь?..
— Да что чувствовать-то?
— Чувствуешь ли ты, Федя, — начала я шёпотом, сделала еще одну таинственную паузу и продолжила с придыханием, — томление в чреслах?..
— Я тебе щас как дам по чреслам! — тут же взревел Федька и размахнулся подушкой, когда я уже, хохоча, скрылась в ванной. — Выйди только, получишь... — услышала я обещание.
В последнее время стeбом в отношении Фединых чресел пренебрегал только ленивый. Друг не так давно на спор прочёл любовно-эротический дамский роман. После краткого, но eмкого, резюме: «что после этого томления в чреслах ему к этой книжонке даже притрагиваться противно», началась феерия. Причём, каждый раз на вопрос, испытывает ли Фёдор томление или хотя бы огонь в чреслах, он реагировал так бурно, что по выражению его лица сразу было видно: испытывает. Но не томление и даже не в чреслах. Поэтому феерия продолжалась.
— А спать ты у меня собрался? — поинтересовалась я, выходя из ванной. Федя окончательно разобрался в своих ощущениях и безмятежно хрустел попкорном.
— Само собой. Велено проконтролировать, — он внимательно оглядел мой весёленький ансамбль пижамы и носков сорок второго размера и, мастерски замаскировав тихий хрюк кашлем, продолжил приём пищи.
— И ржать надо мной, — вздохнула я.
— Не, по поводу ржать распоряжений не было, — изо всех сил сдерживая улыбку, доложил Фёдор.
Микстура, как и было заявлено, оказалась премерзкая: густая, буро-зелeного цвета, а запах... От одного только аромата, я уверена, дохли тараканы и вяли фиалки в вазонах. Даже не хочу знать из чего она сделана. Так же, как и анализировать нюансы букета.
