Небольшое её пространство освещалось множеством толстых восковых свечей, мрачные тени плясали по углам. В глаза сразу же бросилась пентаграмма, начертанная на полу, очень похожая на ту самую, в доме Ярослава.
— Мне нужно лечь здесь?
— Да. Ничего не бойся, ты уснешь, и тварь из твоего сна уйдет и больше тебя не побеспокоит, — Ян мягко улыбнулся и погладил меня по щеке. Я поймала его руку и закрыла глаза.
— Ян, если я вдруг стану чокнутым монстром, знай — я любила тебя. Люблю. Жаль, что всё время не говорила об этом.
— Не станешь. И я тебя очень люблю. Всё будет хорошо, — он легко прикоснулся губами к моим и обнял. Сразу стало так тепло и спокойно. Хотела бы я быть в его объятиях вечность. — И тебе не обязательно говорить — я знаю.
Не отлипая от Яна, я посмотрела на Федьку, сиротливо стоящего на пороге комнаты и смотревшего на нас. Меня тут же пронзила какая-то неведомая нежность к нему. Он тоже за меня переживает. И не бросает никогда.
— Федь, и тебя я тоже люблю, — я глянула на Яна, — в другом смысле, конечно. — И снова обратилась к другу: — Прости, что всё время ору на тебя.
Он сглотнул, и его глаза заблестели.
— Май, перестань говорить так, как будто прощаешься! — шмыгнул носом он. — И я тоже люблю тебя.
Федька подошёл к нам и неловко обнял меня сзади поверх Яновых рук, уткнувшись мне носом в плечо. Забавная, судя по всему, со стороны вырисовывается картина. Что о нас подумает Виорика? Любовь втроём? Шведская семья? Я подавила нервный смешок, рвавшийся наружу.
— Ладно, давайте покончим с этим, — я освободилась из многоруких объятий и решительно направилась к пентаграмме.
Легла на пол и раскинула руки и ноги. Хорошо, что я в джинсах. Боже, о чём я только думаю?..
Виорика опустилась на колени возле меня и положила мне на лоб тёплую шершавую руку. Сразу же адски захотелось спать, и я впервые за последние пару суток сознательно позволила себе ослабить контроль над собственным организмом и закрыла глаза.
Словно сквозь вату доносился её умиротворяющий шёпот, и практически через пару секунд сознание выключилось, как по щелчку пальцев.
Мне с трудом удалось разлепить глаза и оглядеться.
Лежала я на неширокой деревянной кровати с массивным изголовьем, которая была застелена белоснежным постельным бельём, источавшим терпкий запах лаванды. Сверху — тяжёлое ватное одеяло, под головой — огромная мягкая подушка, пуховая, наверное. Жарко. Я высвободила из-под одеяла руки и с наслаждением потянулась. Между прочим, кто-то раздел меня до трусов.
— Ты проснулась, — услышала я над своей головой голос Яна.
Я выгнулась, чтобы увидеть его. Он стоял у изголовья кровати устало смотрел на меня.
— Да. Давно так сладко не спалось. Иди ко мне, — я протянула ему навстречу руки.
Он улыбнулся и без разговоров забрался ко мне под одеяло прямо в одежде, а я мёртвой хваткой вцепилась в него, обвив его руками и ногами.
— Я так соскучилась по тебе, — шепнула я ему.
— Я так боялся, что ты никогда не проснёшься. А ведь раньше думал, что ничего не боюсь, — задумчиво сказал он и замолчал.
Я наслаждалась моментом и старалась не думать о плохом. Он такой тёплый и большой. И мой. Я ещё крепче к нему прижалась.
— Как ты себя чувствуешь? — снова подал голос Ян.
— Отлично.
— Прямо камень с души, — с облегчением сказал он, поцеловал меня в плечо и прижался к нему колючей щекой.
— Как всё прошло? — я напрягла мозги, пытаясь вспомнить что-нибудь о ритуале. Пусто. Как будто я в этом не участвовала. — Я ничего не помню.
— Прошло, как планировалось. Не переживай.
Интересно, а как планировалось? Нет, не буду портить себе настроение кровавыми подробностями. Спрошу об этом потом.
— Как долго я спала?
— Почти двое суток.
— Ого! Прямо летаргический сон какой-то. И, между прочим, я чертовски голодна! Если ты сейчас не добудешь жареного быка, то я съем тебя! — я перекатилась, села ему на живот и, уперев руки в грудь, плотоядно щёлкнула зубами.
Он засмеялся и, положив мне одну руку на затылок, а другой, обняв за талию, притянул к себе и нежно поцеловал. Я закрыла глаза и почувствовала, что еще чуть-чуть, и я умру от счастья. И тут, нарушая нашу с Яном идиллию, в комнату ворвался вопящий во все горло Федька:
— Майка! Ты проснулась? Я слышал твой голос! Ой! — он, наконец-то, заметил, лежащего подо мной Яна.
Я натянула одеяло по самые глаза, продолжая сидеть верхом на Яне. Федька правильно оценил происходящее и залился краской, конкурируя по цвету с перезрелым помидором. Даже не знала, что он краснеть умеет! Сам смутит, кого хочешь, а тут... Не удержавшись, я фыркнула и покосилась на Яна. Он, привстав на локтях, раздражённо смотрел на возмутителя спокойствия. Мне стало нестерпимо смешно, и я сдавлено захихикала в одеяло. Федька, красный как рак, пробормотав извинения, в два прыжка выскочил из комнаты. Вот это номер! Я захохотала в голос. Отсмеявшись, я повернулась к Яну — он, глядя на меня, улыбался.
— Люблю, когда ты смеешься.
— Пошли кормить меня. Всё равно никакой личной жизни, — выскользнула из-под одеяла я и забегала по комнате в поисках одежды. Ян разочарованно вздохнул и тоже выбрался из постели.
С быком я, конечно, погорячилась, но тем не менее позавтракала так, что еле помещалась за столом. Всё было бесподобно вкусно: свежеиспечённые заботливой Виорикой булочки, сливочное масло, парное молоко, домашний сыр... Я едва язык не проглотила. Сама себе удивляюсь. Раньше масло я не ела совсем, а молоко в чистом виде вообще терпеть не могла. Федька тоже был удивлен моим аппетитом и таращился на меня как на представителя внеземного разума, неожиданно почтившего его своим визитом.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила я его.
— Удивляюсь, как в тебя всё это помещается, — признался он.
— Завидуй молча, — беззлобно улыбнулась я.
— Ешь, ешь, — пододвинул ко мне тарелку с сыром Ян, одарив Фёдора укоризненным взглядом.
— Всё. Я больше не хочу. Какие у нас планы?
— Поедем обратно в Будапешт, — бодро доложил Ян. — Там проще будет найти для тебя кровь, — заметив, как я помрачнела, он тут же добавил. — Извини, я испортил тебе настроение.
— Не извиняйся. Это ведь правда. Я привыкну со временем. Куда деваться-то? А для ритуала тоже ведь нужна была кровь? Где вы её взяли? — поинтересовалась я. Ян виновато посмотрел на меня, а я нетерпеливо ждала ответа.
— Где взяли, там и взяли! Какая разница? Не заморачивайся! Никто не пострадал, — ответил за Яна Федька.
— То есть как это — не заморачивайся?
— Молча.
— Май, все прошло хорошо. Об остальном не думай, — успокоил меня Ян.
— Ну, тогда пошли собираться? — внёс дельное предложение Фёдор. Мы с Яном кивнули.
Обнявшись на прощание с Виорикой, я даже расплакалась — чувство благодарности к этой женщине переполняло меня. Она к жизни меня вернула, можно сказать, сложно сказать, какой теперь будет эта жизнь… Но всё же. Она погладила меня по плечам и, тепло улыбаясь, что-то сказала. Я повернулась к Яну.
— Говорит, чтобы ты берегла себя, — перевел он.
— В смысле?
Он пожал плечами. Наверное, она имеет в виду, быть осторожной с «питанием». Я ей кивнула.
— Скажи, что я очень ей благодарна и рада была познакомиться с ней, — сказала я Яну.
Он повторил это для Виорики по-венгерски. Она улыбнулась.
Мы сели в машину и поехали обратно в Будапешт. Чувствовала я себя прекрасно, если не считать того, что меня немного укачивало. Настроение тоже было хорошее. Думать о том, что мне нужно будет пить кровь, и как я это буду делать, мне не хотелось. Но мысли упорно лезли мне в голову.
Донорская — самый разумный вариант. Но стоило только представить, как я её пью, меня не по-детски затошнило.
— Останови машину! — крикнула я Федьке.
От неожиданности он резко затормозил и мы с Яном стукнулись лбами о спинки передних сидений.
— Что случилось? — заглянул мне в лицо Ян.
— За мной не ходите! — пробормотала я и, зажав рот рукой, проворно выскочила из машины. Чувствуя в желудке каждую булочку, рвущуюся на свободу, я метнулась подальше в кусты, где сразу же и оказался весь мой сегодняшний завтрак.
Вернувшись к машине, возле которой ждали меня встревоженные Ян и Фёдор, я достала из сумки бутылку с водой, прополоскала рот и умылась.
— Вот, я же говорил: нельзя так много есть! — выдал Федька, и я бросила в его сторону злобный взгляд.
— Ты как? Можешь ехать? — Ян взял меня за плечи и внимательно оглядел меня.
— Всё в порядке. Просто укачало немного.
Всю дорогу мы ехали молча. Я дремала, положив голову на Яново плечо, как вдруг меня осенила мысль. Я резко подскочила на месте.
— Ты чего? — с тревогой повернулся ко мне Ян.
— Ян, теперь я не смогу есть нормальную еду? — испуганно спросила я.
— С чего ты взяла? Виорика сказала, что всё будет по-прежнему, только нужно пить кровь пару раз в неделю. Понемногу.
Я шумно выдохнула.
— Просто подумала, а вдруг меня тошнит потому, что организму не подходит обычная еда? Очень испугалась.
— Только не говори, что ты опять хочешь есть! — выступил вдруг Фёдор.
Мы с Яном синхронно повернулись к нему и недовольно на него воззрились.
— А что я такого сказал? — возмутился он. — Я, может быть, переживаю, что ты лопнешь!
— Не переживай — не лопнет, — осадил Федьку Ян.
— Чего ты развыступался? Что это тебя так волнует? Тебя, что ли, объедаю? — обиделась я.
— Вот вечно я что-то не то говорю! Хоть совсем молчи! — внезапно разошёлся друг. — То сказал не то, то сделал не это, посмотрел не так или не туда! Я у вас как козёл отпущения! Надоело!
— Федя, а ну прекрати! Истеричка здесь одна, и это я! Или хочешь в мой клуб? Ну, тогда, добро пожаловать! — я гостеприимно раскинула руки.
— Нет, не хочу!
— Ну и хватит психовать! И никакой ты не козёл, расслабься!
— Спасибо и на этом, — буркнул он.
Я закатила глаза. Только всеобщей истерики нам не хватало… Ян, отвернувшись к окну и прикрыв глаза рукой, беззвучно сотрясался от смеха. Глядя на него, я тоже прыснула. И через секунду мы с ним откровенно хохотали. Федька сначала обиженно оглядывался на нас, а потом, заразившись, тоже начал смеяться.
— Смотри на дорогу, истеричка! — ткнула я его в плечо.
— От истерички слышу, — не остался в долгу он.
И снова взрыв хохота, лично я вообще обхохоталась до слёз. В последнее время мы трое даже практически не улыбались, не говоря уже о смехе, так что наше всеобщее ржание показалось мне какой-то волшебной музыкой.
И снова на миг я почувствовала себя счастливой.
В Будапешт мы приехали вечером. Город в огнях — такое красивое зрелище! Я восхищённо вертела головой по сторонам, сидя рядом с Яном на переднем сидении, и без конца задавала ему вопросы, вроде: «А это что?», «А как это называется?», «А где это мы?». Он с улыбкой на лице терпеливо мне отвечал. В качестве нашего временного пристанища Ян выбрал шикарный отель в центре города на проспекте Андраши неподалёку от дворца Сакслехнера. Холл с мраморным полом, высоченные потолки, здание старинное, а интерьер современный — неожиданно и необычно. Мы хотели снять большой трехкомнатный люкс с двумя спальнями, но Фёдор неожиданно оказался против:
— Ну, уж нет! Я не хочу больше травмировать свою психику, наблюдая ваши обжимания.
— Просто, Федечка, стучаться надо, — ехидно улыбнулась ему я. — А сколько раз ты травмировал мою, так я вообще молчу! Мне пенсия по инвалидности положена. За выслугу лет.
— Это другое! Ты ведь мой друг... и девушка к тому же! Ты не поймешь!
— Почему это другое? — не поняла я. Стало интересно из принципа.
— И вообще, может быть, мне тоже требуется личное пространство! — не унимался он.
— Да пожалуйста! Никто ведь не против!
Мы с Федькой опять вступили в один из бесконечных споров. Ян закатил глаза.
— Хорошо, ничья психика больше не пострадает, — миролюбиво сказал он и попросил два обычных номера. Они оказались даже довольно близко друг к другу.
Ян оставил меня приходить в себя после вчерашних, да и сегодняшних, приключений, а сам куда-то ушёл, загадочно при этом улыбаясь. Я приняла ванну и привела себя в порядок, распахнула французское окно в пол. Колыхнулся тюль, впуская в комнату запахи вечернего города: мокрого асфальта, цветущих лип; на улице весело звенел трамвай, смеялись люди.
Я бухнулась в кресло и замерла: как же хорошо!
Вскоре вернулся Ян с охапкой роз и бутылкой шампанского.
— У нас праздник? — удивилась я.
— Ну, конечно! С днем рождения, моя маленькая ведьмочка, — он вручил мне цветы и с чувством поцеловал в губы.
— Мой день рождения вообще-то в мае. Девятого.
— Пусть будет сегодня, — подмигнул мне он, открыл шампанское, достал бокалы и наполнил их.
— Пусть, — тут же согласилась я, взяла из его рук один и отпила немного.
— У меня ведь не было возможности поздравить тебя вовремя, а подарок сделать хочется, — с этими словами он протянул мне белую квадратную коробочку с Пандоровским логотипом на крышке. — Не могу отказать себе в этом.
Мой рот расплылся в улыбке до ушей. Люблю подарки! Я выхватила из его рук подарок (не забыв облиться шампанским, конечно же) — браслет с шармами: пара шариков с камушками и без, ведьма на метле(!) и серебряный волк, а между ними подвесочка в виде ажурного сердечка. У меня аж слёзы навернулись — подарок со значением! Давно уже вышли из моды эти браслеты, но даже только от этого факта мне подарок пришёлся по душе. Не люблю соответствовать чьим-то модным представлениям.
Я радостно подпрыгнула и, подогнув ноги, повисла у него на шее. Он, смеясь, подхватил меня и поцеловал.
— Нравится?
— Спрашиваешь! Конечно! Поможешь?
Ян поставил меня на пол, достал браслет из коробочки и застегнул его на моей руке.
— Где ты его взял? Ночь ведь на дворе, — осенило меня.
Ян неопределённо пожал плечами и сел на край кровати. Какой партизан! Наверное, купил заранее. От этого стало ещё приятнее. Люблю его.
— Ян, — я забралась к нему на колени, — пошли, погуляем. Просто побродим по городу, а? Так хочется поглядеть на эту всю красотищу не из окна.
— В твой день рождения — всё, что пожелаешь! — он медленно прикоснулся губами к моей шее, заставляя меня затрепетать всем телом. Сердце бешено колотилось в груди, намереваясь, видимо, немедленно выскочить наружу.
— Как ты думаешь, когда-нибудь я смогу реагировать на твои прикосновения не так бурно? — я положила руку на свою грудь, пытаясь унять сердцебиение.
— Очень рассчитываю на то, что — нет, — он самодовольно улыбнулся и повалил меня на кровать, покрывая лицо и шею поцелуями.
— Я пошла собираться! — выскользнула я из его рук, чтобы из вредности опровергнуть его самоуверенное утверждение. Он, поймал меня за майку и снова потянул к себе. — Ну, Ян! Я собираться! Желаю прогуляться в мой день рождения! — он неохотно выпустил меня из рук и обреченно упал лицом в подушку.
Изменяя обычной привычке тратить на сборы не менее полутора часов, я со скоростью звука влезла в джинсы, футболку и толстовку, натянула кеды и закрутила наверх волосы.
— Я готова!
Так здорово! Мы, взявшись за руки, прогулочным шагом шли по тихой улочке с яркими вывесками кафешек, магазинчиков с раскрытыми нараспашку дверьми, свернув с многолюдного, наполненного гомонящей молодёжью проспекта.
— Мне нужно лечь здесь?
— Да. Ничего не бойся, ты уснешь, и тварь из твоего сна уйдет и больше тебя не побеспокоит, — Ян мягко улыбнулся и погладил меня по щеке. Я поймала его руку и закрыла глаза.
— Ян, если я вдруг стану чокнутым монстром, знай — я любила тебя. Люблю. Жаль, что всё время не говорила об этом.
— Не станешь. И я тебя очень люблю. Всё будет хорошо, — он легко прикоснулся губами к моим и обнял. Сразу стало так тепло и спокойно. Хотела бы я быть в его объятиях вечность. — И тебе не обязательно говорить — я знаю.
Не отлипая от Яна, я посмотрела на Федьку, сиротливо стоящего на пороге комнаты и смотревшего на нас. Меня тут же пронзила какая-то неведомая нежность к нему. Он тоже за меня переживает. И не бросает никогда.
— Федь, и тебя я тоже люблю, — я глянула на Яна, — в другом смысле, конечно. — И снова обратилась к другу: — Прости, что всё время ору на тебя.
Он сглотнул, и его глаза заблестели.
— Май, перестань говорить так, как будто прощаешься! — шмыгнул носом он. — И я тоже люблю тебя.
Федька подошёл к нам и неловко обнял меня сзади поверх Яновых рук, уткнувшись мне носом в плечо. Забавная, судя по всему, со стороны вырисовывается картина. Что о нас подумает Виорика? Любовь втроём? Шведская семья? Я подавила нервный смешок, рвавшийся наружу.
— Ладно, давайте покончим с этим, — я освободилась из многоруких объятий и решительно направилась к пентаграмме.
Легла на пол и раскинула руки и ноги. Хорошо, что я в джинсах. Боже, о чём я только думаю?..
Виорика опустилась на колени возле меня и положила мне на лоб тёплую шершавую руку. Сразу же адски захотелось спать, и я впервые за последние пару суток сознательно позволила себе ослабить контроль над собственным организмом и закрыла глаза.
Словно сквозь вату доносился её умиротворяющий шёпот, и практически через пару секунд сознание выключилось, как по щелчку пальцев.
Прода от 21.07.2024, 12:58
Глава двадцать девятая. Аппетит, очарование Будапештом и внеплановый день рождения
Мне с трудом удалось разлепить глаза и оглядеться.
Лежала я на неширокой деревянной кровати с массивным изголовьем, которая была застелена белоснежным постельным бельём, источавшим терпкий запах лаванды. Сверху — тяжёлое ватное одеяло, под головой — огромная мягкая подушка, пуховая, наверное. Жарко. Я высвободила из-под одеяла руки и с наслаждением потянулась. Между прочим, кто-то раздел меня до трусов.
— Ты проснулась, — услышала я над своей головой голос Яна.
Я выгнулась, чтобы увидеть его. Он стоял у изголовья кровати устало смотрел на меня.
— Да. Давно так сладко не спалось. Иди ко мне, — я протянула ему навстречу руки.
Он улыбнулся и без разговоров забрался ко мне под одеяло прямо в одежде, а я мёртвой хваткой вцепилась в него, обвив его руками и ногами.
— Я так соскучилась по тебе, — шепнула я ему.
— Я так боялся, что ты никогда не проснёшься. А ведь раньше думал, что ничего не боюсь, — задумчиво сказал он и замолчал.
Я наслаждалась моментом и старалась не думать о плохом. Он такой тёплый и большой. И мой. Я ещё крепче к нему прижалась.
— Как ты себя чувствуешь? — снова подал голос Ян.
— Отлично.
— Прямо камень с души, — с облегчением сказал он, поцеловал меня в плечо и прижался к нему колючей щекой.
— Как всё прошло? — я напрягла мозги, пытаясь вспомнить что-нибудь о ритуале. Пусто. Как будто я в этом не участвовала. — Я ничего не помню.
— Прошло, как планировалось. Не переживай.
Интересно, а как планировалось? Нет, не буду портить себе настроение кровавыми подробностями. Спрошу об этом потом.
— Как долго я спала?
— Почти двое суток.
— Ого! Прямо летаргический сон какой-то. И, между прочим, я чертовски голодна! Если ты сейчас не добудешь жареного быка, то я съем тебя! — я перекатилась, села ему на живот и, уперев руки в грудь, плотоядно щёлкнула зубами.
Он засмеялся и, положив мне одну руку на затылок, а другой, обняв за талию, притянул к себе и нежно поцеловал. Я закрыла глаза и почувствовала, что еще чуть-чуть, и я умру от счастья. И тут, нарушая нашу с Яном идиллию, в комнату ворвался вопящий во все горло Федька:
— Майка! Ты проснулась? Я слышал твой голос! Ой! — он, наконец-то, заметил, лежащего подо мной Яна.
Я натянула одеяло по самые глаза, продолжая сидеть верхом на Яне. Федька правильно оценил происходящее и залился краской, конкурируя по цвету с перезрелым помидором. Даже не знала, что он краснеть умеет! Сам смутит, кого хочешь, а тут... Не удержавшись, я фыркнула и покосилась на Яна. Он, привстав на локтях, раздражённо смотрел на возмутителя спокойствия. Мне стало нестерпимо смешно, и я сдавлено захихикала в одеяло. Федька, красный как рак, пробормотав извинения, в два прыжка выскочил из комнаты. Вот это номер! Я захохотала в голос. Отсмеявшись, я повернулась к Яну — он, глядя на меня, улыбался.
— Люблю, когда ты смеешься.
— Пошли кормить меня. Всё равно никакой личной жизни, — выскользнула из-под одеяла я и забегала по комнате в поисках одежды. Ян разочарованно вздохнул и тоже выбрался из постели.
С быком я, конечно, погорячилась, но тем не менее позавтракала так, что еле помещалась за столом. Всё было бесподобно вкусно: свежеиспечённые заботливой Виорикой булочки, сливочное масло, парное молоко, домашний сыр... Я едва язык не проглотила. Сама себе удивляюсь. Раньше масло я не ела совсем, а молоко в чистом виде вообще терпеть не могла. Федька тоже был удивлен моим аппетитом и таращился на меня как на представителя внеземного разума, неожиданно почтившего его своим визитом.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила я его.
— Удивляюсь, как в тебя всё это помещается, — признался он.
— Завидуй молча, — беззлобно улыбнулась я.
— Ешь, ешь, — пододвинул ко мне тарелку с сыром Ян, одарив Фёдора укоризненным взглядом.
— Всё. Я больше не хочу. Какие у нас планы?
— Поедем обратно в Будапешт, — бодро доложил Ян. — Там проще будет найти для тебя кровь, — заметив, как я помрачнела, он тут же добавил. — Извини, я испортил тебе настроение.
— Не извиняйся. Это ведь правда. Я привыкну со временем. Куда деваться-то? А для ритуала тоже ведь нужна была кровь? Где вы её взяли? — поинтересовалась я. Ян виновато посмотрел на меня, а я нетерпеливо ждала ответа.
— Где взяли, там и взяли! Какая разница? Не заморачивайся! Никто не пострадал, — ответил за Яна Федька.
— То есть как это — не заморачивайся?
— Молча.
— Май, все прошло хорошо. Об остальном не думай, — успокоил меня Ян.
— Ну, тогда пошли собираться? — внёс дельное предложение Фёдор. Мы с Яном кивнули.
***
Обнявшись на прощание с Виорикой, я даже расплакалась — чувство благодарности к этой женщине переполняло меня. Она к жизни меня вернула, можно сказать, сложно сказать, какой теперь будет эта жизнь… Но всё же. Она погладила меня по плечам и, тепло улыбаясь, что-то сказала. Я повернулась к Яну.
— Говорит, чтобы ты берегла себя, — перевел он.
— В смысле?
Он пожал плечами. Наверное, она имеет в виду, быть осторожной с «питанием». Я ей кивнула.
— Скажи, что я очень ей благодарна и рада была познакомиться с ней, — сказала я Яну.
Он повторил это для Виорики по-венгерски. Она улыбнулась.
Мы сели в машину и поехали обратно в Будапешт. Чувствовала я себя прекрасно, если не считать того, что меня немного укачивало. Настроение тоже было хорошее. Думать о том, что мне нужно будет пить кровь, и как я это буду делать, мне не хотелось. Но мысли упорно лезли мне в голову.
Донорская — самый разумный вариант. Но стоило только представить, как я её пью, меня не по-детски затошнило.
— Останови машину! — крикнула я Федьке.
От неожиданности он резко затормозил и мы с Яном стукнулись лбами о спинки передних сидений.
— Что случилось? — заглянул мне в лицо Ян.
— За мной не ходите! — пробормотала я и, зажав рот рукой, проворно выскочила из машины. Чувствуя в желудке каждую булочку, рвущуюся на свободу, я метнулась подальше в кусты, где сразу же и оказался весь мой сегодняшний завтрак.
Вернувшись к машине, возле которой ждали меня встревоженные Ян и Фёдор, я достала из сумки бутылку с водой, прополоскала рот и умылась.
— Вот, я же говорил: нельзя так много есть! — выдал Федька, и я бросила в его сторону злобный взгляд.
— Ты как? Можешь ехать? — Ян взял меня за плечи и внимательно оглядел меня.
— Всё в порядке. Просто укачало немного.
Всю дорогу мы ехали молча. Я дремала, положив голову на Яново плечо, как вдруг меня осенила мысль. Я резко подскочила на месте.
— Ты чего? — с тревогой повернулся ко мне Ян.
— Ян, теперь я не смогу есть нормальную еду? — испуганно спросила я.
— С чего ты взяла? Виорика сказала, что всё будет по-прежнему, только нужно пить кровь пару раз в неделю. Понемногу.
Я шумно выдохнула.
— Просто подумала, а вдруг меня тошнит потому, что организму не подходит обычная еда? Очень испугалась.
— Только не говори, что ты опять хочешь есть! — выступил вдруг Фёдор.
Мы с Яном синхронно повернулись к нему и недовольно на него воззрились.
— А что я такого сказал? — возмутился он. — Я, может быть, переживаю, что ты лопнешь!
— Не переживай — не лопнет, — осадил Федьку Ян.
— Чего ты развыступался? Что это тебя так волнует? Тебя, что ли, объедаю? — обиделась я.
— Вот вечно я что-то не то говорю! Хоть совсем молчи! — внезапно разошёлся друг. — То сказал не то, то сделал не это, посмотрел не так или не туда! Я у вас как козёл отпущения! Надоело!
— Федя, а ну прекрати! Истеричка здесь одна, и это я! Или хочешь в мой клуб? Ну, тогда, добро пожаловать! — я гостеприимно раскинула руки.
— Нет, не хочу!
— Ну и хватит психовать! И никакой ты не козёл, расслабься!
— Спасибо и на этом, — буркнул он.
Я закатила глаза. Только всеобщей истерики нам не хватало… Ян, отвернувшись к окну и прикрыв глаза рукой, беззвучно сотрясался от смеха. Глядя на него, я тоже прыснула. И через секунду мы с ним откровенно хохотали. Федька сначала обиженно оглядывался на нас, а потом, заразившись, тоже начал смеяться.
— Смотри на дорогу, истеричка! — ткнула я его в плечо.
— От истерички слышу, — не остался в долгу он.
И снова взрыв хохота, лично я вообще обхохоталась до слёз. В последнее время мы трое даже практически не улыбались, не говоря уже о смехе, так что наше всеобщее ржание показалось мне какой-то волшебной музыкой.
И снова на миг я почувствовала себя счастливой.
В Будапешт мы приехали вечером. Город в огнях — такое красивое зрелище! Я восхищённо вертела головой по сторонам, сидя рядом с Яном на переднем сидении, и без конца задавала ему вопросы, вроде: «А это что?», «А как это называется?», «А где это мы?». Он с улыбкой на лице терпеливо мне отвечал. В качестве нашего временного пристанища Ян выбрал шикарный отель в центре города на проспекте Андраши неподалёку от дворца Сакслехнера. Холл с мраморным полом, высоченные потолки, здание старинное, а интерьер современный — неожиданно и необычно. Мы хотели снять большой трехкомнатный люкс с двумя спальнями, но Фёдор неожиданно оказался против:
— Ну, уж нет! Я не хочу больше травмировать свою психику, наблюдая ваши обжимания.
— Просто, Федечка, стучаться надо, — ехидно улыбнулась ему я. — А сколько раз ты травмировал мою, так я вообще молчу! Мне пенсия по инвалидности положена. За выслугу лет.
— Это другое! Ты ведь мой друг... и девушка к тому же! Ты не поймешь!
— Почему это другое? — не поняла я. Стало интересно из принципа.
— И вообще, может быть, мне тоже требуется личное пространство! — не унимался он.
— Да пожалуйста! Никто ведь не против!
Мы с Федькой опять вступили в один из бесконечных споров. Ян закатил глаза.
— Хорошо, ничья психика больше не пострадает, — миролюбиво сказал он и попросил два обычных номера. Они оказались даже довольно близко друг к другу.
Ян оставил меня приходить в себя после вчерашних, да и сегодняшних, приключений, а сам куда-то ушёл, загадочно при этом улыбаясь. Я приняла ванну и привела себя в порядок, распахнула французское окно в пол. Колыхнулся тюль, впуская в комнату запахи вечернего города: мокрого асфальта, цветущих лип; на улице весело звенел трамвай, смеялись люди.
Я бухнулась в кресло и замерла: как же хорошо!
Вскоре вернулся Ян с охапкой роз и бутылкой шампанского.
— У нас праздник? — удивилась я.
— Ну, конечно! С днем рождения, моя маленькая ведьмочка, — он вручил мне цветы и с чувством поцеловал в губы.
— Мой день рождения вообще-то в мае. Девятого.
— Пусть будет сегодня, — подмигнул мне он, открыл шампанское, достал бокалы и наполнил их.
— Пусть, — тут же согласилась я, взяла из его рук один и отпила немного.
— У меня ведь не было возможности поздравить тебя вовремя, а подарок сделать хочется, — с этими словами он протянул мне белую квадратную коробочку с Пандоровским логотипом на крышке. — Не могу отказать себе в этом.
Мой рот расплылся в улыбке до ушей. Люблю подарки! Я выхватила из его рук подарок (не забыв облиться шампанским, конечно же) — браслет с шармами: пара шариков с камушками и без, ведьма на метле(!) и серебряный волк, а между ними подвесочка в виде ажурного сердечка. У меня аж слёзы навернулись — подарок со значением! Давно уже вышли из моды эти браслеты, но даже только от этого факта мне подарок пришёлся по душе. Не люблю соответствовать чьим-то модным представлениям.
Я радостно подпрыгнула и, подогнув ноги, повисла у него на шее. Он, смеясь, подхватил меня и поцеловал.
— Нравится?
— Спрашиваешь! Конечно! Поможешь?
Ян поставил меня на пол, достал браслет из коробочки и застегнул его на моей руке.
— Где ты его взял? Ночь ведь на дворе, — осенило меня.
Ян неопределённо пожал плечами и сел на край кровати. Какой партизан! Наверное, купил заранее. От этого стало ещё приятнее. Люблю его.
— Ян, — я забралась к нему на колени, — пошли, погуляем. Просто побродим по городу, а? Так хочется поглядеть на эту всю красотищу не из окна.
— В твой день рождения — всё, что пожелаешь! — он медленно прикоснулся губами к моей шее, заставляя меня затрепетать всем телом. Сердце бешено колотилось в груди, намереваясь, видимо, немедленно выскочить наружу.
— Как ты думаешь, когда-нибудь я смогу реагировать на твои прикосновения не так бурно? — я положила руку на свою грудь, пытаясь унять сердцебиение.
— Очень рассчитываю на то, что — нет, — он самодовольно улыбнулся и повалил меня на кровать, покрывая лицо и шею поцелуями.
— Я пошла собираться! — выскользнула я из его рук, чтобы из вредности опровергнуть его самоуверенное утверждение. Он, поймал меня за майку и снова потянул к себе. — Ну, Ян! Я собираться! Желаю прогуляться в мой день рождения! — он неохотно выпустил меня из рук и обреченно упал лицом в подушку.
Изменяя обычной привычке тратить на сборы не менее полутора часов, я со скоростью звука влезла в джинсы, футболку и толстовку, натянула кеды и закрутила наверх волосы.
— Я готова!
Так здорово! Мы, взявшись за руки, прогулочным шагом шли по тихой улочке с яркими вывесками кафешек, магазинчиков с раскрытыми нараспашку дверьми, свернув с многолюдного, наполненного гомонящей молодёжью проспекта.
