Совсем рядом, на соседней улице пел саксофон уличного музыканта. Романтика… Сейчас мне хотелось видеть только Яна, не слыша вокруг чужих голосов, которые навязчиво заглушали даже наши собственные. Я вдыхала воздух ночного города и думала о том, что никогда ещё в жизни не была так счастлива, несмотря даже на не слишком приятные события, происходящие со мной в последнее время. Мы вместе — как мало мне нужно для счастья!
— Знаешь, что? — я резко остановилась.
— Что? — Ян, успевший сделать уже несколько шагов, развернулся лицом ко мне.
— А давай ещё побудем здесь, в Будапеште. На экзамены мы с Федькой всё равно опоздали, — я, задержав дыхание, заглянула ему в глаза. Вдруг он скажет, что нам нельзя тут задержаться? А мне так хочется всё посмотреть и попробовать! Попробовать, в смысле, еды.
— Буду рад показать тебе город. Он очень красив. И у него особая атмосфера. Это сложно объяснить. Впрочем, сама почувствуешь, — он задумчиво шагал рядом со мной, сжимая в своей тёплой твёрдой руке мою.
Я удовлетворенно заулыбалась. Вся в предвкушении!.. Обожаю бывать где-то, видеть что-то новое.
— А сколько ты тут жил?
— В детстве до первого класса, а потом мы уехали. Но я много раз позже бывал здесь. Я очень люблю Будапешт.
— Уверена, мне он тоже понравится. Уже нравится, — он ведь тут жил, дышал этим самым воздухом, ходил по этим улицам.
Я посмотрела себе под ноги. Наши шаги, тихо рождая звуки от соприкосновения ног с брусчаткой, отзывались эхом, пойманным стенами жавшихся друг к другу домов. Так загадочно-таинственно.
— Нельзя не влюбиться.
Я улыбнулась — да, не влюбиться невозможно: ни в город, ни в Яна.
— А у тебя есть брат или сестра?
— Есть. И брат, и сестра. Они намного старше меня. На целую жизнь. И живут на Параллели. Наше детство не проходило вместе. Так что я мало с ними общался.
— Сколько же лет твоим родителям? — от удивления я даже остановилась. И сколько живут оборотни? Об этом я как-то не задумывалась.
— Много.
— А они хорошо сохранились, в жизни бы не подумала, — задумчиво протянула я.
Ян улыбался. Судя по всему, он явно меня переживёт. Он ведь тогда сказал про Брема Стокера, что он ещё жив, но я не придала этому такого значения. Ну жив и жив. В моём воображении он предстал сухоньким седовласым старичком в интеллигентных очочках. Но вряд ли он выглядит так, судя по отцу Яна! А что сам Ян тоже будет долгожителем, ещё и вечно молодым, мне не приходило в голову. Что-то не хочется быть рядом с ним дряхлой старушкой. Если доживу, конечно, до старости. Блин! Всё, испортилось мое чудесное настроение…
Прочь от меня плохие мысли!
— Почему ты расстроилась? — Ян повернулся ко мне и погладил по щеке, почувствовав мои эмоции. Чёрт! Его даже не обманешь, а объяснять причину мне совсем не хочется… Ещё решит, что я под венец его тащить собралась, и испугается!
— Не обращай внимания, всякие глупости в голову лезут. Но я знаю, как вернуть мне волшебное настроение!
— Как? — заинтересовался он.
— А вот как, — я встала на цыпочки и принялась целовать его.
— Мне нравится этот способ, — хитро сказал Ян, когда мы отлепились друг от друга и снова зашагали по улице. — Предлагаю на постоянной основе внедрить его в нашу повседневную жизнь. Как только я почувствую, что твое настроение испортилось — сразу буду его применять.
— Я — за, — весело согласилась я, и вправду почувствовав себя гораздо лучше. — Ян, ты говорил, что тебе довольно часто приходится бывать на Параллели.
— Ну, да.
— И как там?
— Не знаю, как тебе ответить. Там всё другое. Но одновременно во многом похожее на нашу жизнь.
— Как это?
— Понимаешь, волки, путешествуя туда-сюда, приносят на Параллель и Землю какие-то мелочи — моду, нравы, но в целом всё очень разное.
— Сложно представить.
— А вообще, я не могу рассказывать тебе об этом, — улыбнулся он.
Я обиженно надула губы. Ну и ладно!
— А знаешь, что?
— Что?
— Я хочу клубники!
Он рассмеялся.
— Пошли!
В небольшом магазинчике мы купили упаковку клубники и через несколько минут, сидя за столиком в уличном кафе заедали её мороженым.
— Так вкусно! — я зажмурила глаза и растянула рот в блаженной улыбке. — Представляешь, это самый лучший мой день рождения в жизни! Хотя и ненастоящий, — доверительным шёпотом призналась ему я.
Ян обнял меня за плечи и чмокнул в нос.
— Это самый настоящий твой день рождения, — уверил меня он. — Знаешь, я всегда считал, что сказки о неземной любви выдумали романтически настроенные неврастеники, и такого на свете не бывает. А сейчас счастлив от того, что ты просто улыбаешься!
Я заулыбалась ещё шире.
— Даже лучше, чем настоящий. Не люблю день рождения в праздник.
— Почему?
— Ну, тебя поздравляют, а ты говоришь: «И тебя с праздником!». А хочется, чтобы праздник был только твоим. Наверное, хуже только родиться в тридцать первого декабря. Но с другой стороны, я всегда вовремя получаю эти дурацкие сообщения в стихах. Десять раз перепосланные, но все равно приятно. А Федька всегда мне сам что-нибудь сочиняет на основе творений великих поэтов. Правда, с рифмами у него иногда фигово выходит, конечно... зато ни у кого таких перлов нет.
— Это как?
— Ну, вот из последнего:
«Люблю мою подругу Маю,
Когда её волшебный гром,
Как шибанет, и нет сарая,
И фиг опомнишься потом...»
— Версию про сарай я уже слышал, в более смелых выражениях.
— И тут сплагиатил, значит, — рассмеялась я.
Ян пожал плечами.
— А твои родители? Между ними есть связь? Они ведь любят друг друга — это видно.
— Есть. Но она возникла не сразу. После пяти лет брака, сразу как Саймон родился — мой старший брат.
— Значит, мы с тобой рекордсмены?
— Ага. У-у-у, — он заглянул мне в лицо. — Да у тебя уже глаза закрываются! Пойдем-ка спать.
— Нет-нет, ничего у меня не закрывается! — выпалила я, и на меня тут же напал предательский зевок, которой подавить мне не удалось.
— Ну-ну, — рассмеялся Ян. — Пошли, засыпающая красавица.
— Спасибо, хоть перестала быть умирающей царевной, — проворчала я.
Когда меня перестали мучить кошмары, я поняла, как умопомрачительно круто засыпать и просыпаться рядом с тем, кого любишь. Ощущать тяжесть его руки на себе, щекотное дыхание на шее и за ухом... А когда за окном шикарные пейзажи в рассветных лучах солнца…
Теперь и умирать не страшно.
Весь следующий день Ян показывал нам с Федором город. Включая нетуристические достопримечательности. Крепость Вайдахуняд прямо в центре, вечерний Пешт, Дунай с речными трамвайчиками, я в него влюбилась! Потрясающее здание парламента в силе неоготики, мосты — очень красиво. А вид на город, открывающийся со смотровых площадок у Цитадели — с ума можно сойти. Церковь Святого Матьяша, базилика Святого Иштвана и много ещё чего. В плане архитектуры очень красивый город, площади, мостовые, большие улицы в центре и маленькие улочки. И обалденные жёлтые трамвайчики!
Казалось, будто всё происходит не со мной, а с другой Маей, в жизни которой не было ни отцовской подлости, ни снов, грозящих смертью, ни необходимости выдумывать план спасения, побега от всех и вся… Все прежние тревоги отошли на задний план, я с совершенно детским восторгом ходила с открытым ртом и глазела по сторонам. Даже Федька, не любитель пеших прогулок, казалось, был впечатлен и недовольным не выглядел. В итоге я вымоталась так, как будто собственноручно вспахала гектар колхозного поля, но изо всех сил старалась не ныть.
Поужинали мы в небольшом уютном ресторанчике на улице Казиничи возле Электротехнического музея. Боже, как вкусно!.. Такая я вообще впечатлительная на счет еды стала в последнее время, ужас! Перкельт — единственное, что я запомнила по названию, это что-то вроде очень мясного рагу с разными овощами и сладким перцем, какие-то закуски, салаты — почти всё просто, но потрясающе вкусно, а посуда размером с небольшой тазик. Я выкатилась из ресторана колобком, едва передвигая ноги.
Думаю, что Ян остался доволен произведенным на нас впечатлением.
— Ты меня сегодня специально так укатал, чтобы я к тебе не приставала? — выйдя из ванной, я сердито посмотрела Яна и залезла под одеяло.
— И в мыслях не было. Приставай! — Ян раскинул руки, приглашая к себе.
Я без лишних разговоров накинулась на него с поцелуями. Что-то как-то сегодня мне необычайно жарко. Странные ощущения. Я отмахнулась от этих мыслей и перешла к делу. Ян был очень даже не против. Я бы сказала, очень за. Переместилась губами к шее и вдохнула его запах. Аромат кожи пьянил, пустые мысли бултыхались где-то в безвременье. Губами я чувствовала, как под ними бьётся пульсом вена, и… задрожала от возбуждения. А дальше... сама не совсем поняла, что произошло потом. Ян вздрогнул всем телом и крепко прижал меня к себе, а я почувствовала во рту что-то тёплое и солёное и совсем потеряла голову. Мой разум затуманился от наслаждения. Я летала где-то в небесах среди облаков.
«Господи! Что я делаю?» — вдруг заполошно пронеслось в голове. Я резко отпрянула от Яна, оттолкнувшись руками. Он, обеспокоенно глядя на меня, сел. У меня задрожали руки — по его груди с шеи стекала кровь. Я заворожённо провела рукой по своему рту и опустила взгляд на неё — вся в крови. Меня забило крупной дрожью. Кубарем скатившись с кровати, я забилась с дальний угол, сползла на пол.
— Почему ты не остановил меня? — выдавила из себя я.
— Потому что тебе это нужно, — он тихонько приближался, протягивая ко мне руки.
— Не подходи! — заорала я. — Не прикасайся ко мне! Я чудовище! Проклятое чудовище!
Ян замер в паре метров от меня.
— Ты не чудовище, — снова двинулся в мою сторону он. — Успокойся.
— Нет! — я попыталась встать, ухватившись за стоящее рядом кресло. Что-то хрустнуло, и добрый кусок подлокотника остался у меня в руках. Я тупо уставилась на него и разжала руку — деревяшка глухо ударилась об пол. Что происходит со мной? Я в панике посмотрела на Яна.
Он в доли секунды оказался рядом, вытащил из угла, прижал к себе и, присев на кровать, принялся укачивать, прижав губы к моему виску. Я тихонько подвывала, как раненый зверь: в голове девственно пусто, соображать совершенно нечем... Только я всё равно задыхалась от слёз, изо всех цепляясь за Яна. Он что-то успокоительно шептал мне, но я, словно провалившись в туман, не могла понять, что. Через некоторое время, всхлипывая и судорожно вздыхая, я погрузилась в тёмный, беспокойный сон.
Я открыла глаза. За окном ярко светило солнце. Но это меня совсем не радовало. На меня нахлынули воспоминания о вчерашнем. Я со стоном зажмурилась.
— Проснулась? — Ян наклонился ко мне и поцеловал в висок.
Я вяло кивнула. Как он может прикасаться ко мне после всего, что было? От представшей в воображении картины вчерашних событий я содрогнулась.
— Пойдем, тебе нужно поесть.
— Я не хочу.
Мне хотелось только умереть. Я монстр. Чудовище. Я сама стала сумеречной тварью. У меня уже есть клыки. А скоро, вполне может быть, появятся рога и крылья, как у бестии из сна. И копыта для комплекта. К черту копыта! Не смешно. Совсем не смешно, а страшно. Я окончательно становлюсь тёмной стороной Луны... Никому не известной ее частью и от этого еще более ужасной. Как мне с этим жить? Я могу убить всех, кого люблю. Мне нельзя быть вместе с ними. Я уткнулась лицом в подушку.
— Ян, я не хочу так жить, — бесцветно прошептала я.
— Перестань. Ничего страшного не произошло.
— Как ты можешь так говорить! — подскочила на месте я с подушкой в руках. — Я ненавижу себя за это! Ты не должен был позволять мне делать это!
— Должен.
— Я могла убить тебя!
— Нет, я контролировал ситуацию.
— Зато я нет! Я, как полоумная, вцепилась в тебя и ничего не соображала!
— Но ты сама остановилась. Разве ты не помнишь? Со временем ты научишься сдерживаться. И мы попробуем, что получится с донорской кровью. Может, тебе не придется кусать людей. Ну, или волков. Волка, если быть точным, — криво улыбнулся он.
А ведь я, и правда, сама остановилась. Я смогу контролировать себя. По крайней мере, можно на это надеяться.
— Ты так спокойно рассуждаешь об этом.
— А что, ты предлагаешь мне биться в истерике?
— Нет. Достаточно того, что бьюсь я, — я закрыла глаза. Он, конечно, прав. Я буду пить донорскую кровь, и никто не пострадает. И никаких рогов и копыт. Надо взять себя в руки. Ян и так возится со мной и устал уже от моих концертов.
— Вот и чудно. А теперь иди, поешь.
Обреченно вздохнув, я вылезла из-под одеяла и направилась в ванную. Увидев себя в зеркале, я едва удержалась, чтобы не отшатнутся от собственного отражения: лохматая, как не знаю кто, и ещё и вся в следах запекшейся Яновой крови. На лице её, слава Богу, нет — видимо, Ян постарался — а вот пижамные майка, шорты, все руки сверху донизу и даже ноги в бурых пятнах. Господи, я как кровавая Ума Турман из «Убить Билла», только катаны в руках не хватает! Умыванием тут не обойдется. Скинув перепачканную одежду, я залезла в душ.
Натянула махровый гостичный халат, вышла из ванной и прошлёпала к накрытому столику с завтраком. А аппетит у меня есть всё-таки.
Доедая яичницу, я пошла в атаку:
— Расскажи мне, что говорила Виорика, в точности. Я хочу знать, что меня ждёт. Знаю, что ты не всё мне сказал. Уж пусть лучше страшная правда, чем неведение.
Ян встал с кровати и задумчиво заходил по комнате из угла в угол. Я следила за ним взглядом. Он остановился и пристально посмотрел мне в глаза.
— Хорошо. Но при условии, что ты будешь воспринимать все спокойно. Договорились?
— Угу, — кивнула я.
— В общем, завершив ритуал, Виорика оградила тебя от этой твари. Но выпив крови в ходе него, ты стала истинным вампиром, — тихо сказал он.
Я замерла и перестала жевать.
— И что это значит?
— Это значит то, что если ты не будешь пить кровь — умрёшь. В этом твоё главное отличие от «кровавых». Они делают это по своему желанию, а ты по необходимости. Они тоже пополняют свою силу таким образом, но их уровень не идет ни в какое сравнение с твоим. Причём твои собственные способности будут усиливаться до крайности, и к тому же ты сможешь приобретать на некоторое время и чужие, способности тех, чью кровь ты пьёшь. Помнишь, как ты без усилия сломала кресло? Теперь в тебе на пару дней моя сила и молниеносность движений.
— И что, я и перекинуться могу? — удивленно открыла рот я.
— Это вряд ли, — засмеялся он. — Ты же не волк, моей крови для этого мало. У тебя внутри нет зверя. Хотя... — он задумчиво возвёл глаза кверху, а я с интересом подалась вперед.
— Ну, что — хотя? — не выдержала я.
— Хотя было бы интересно увидеть тебя в обличии зайца! Я даже представил: сидишь такая, ушками шевелишь, травку щиплешь... Мило.
Я скрипнула зубами и, пошарив рукой по полу, бросила в него первым попавшимся под руку предметом, которым оказался гостиничный тапочек. Ян ловко увернулся, но улыбаться не перестал.
— Да, заяц-кровопийца — очень смешно! — мрачно проворчала я.
— Не обижайся, — Ян уже сел рядом со мной и, обняв, поцеловал в шею и пробормотал: — Мой любимый, самый лучший на свете заяц...
— Ян, я тебя сейчас загрызу, если не уймешься с зайцами... — пообещала я. — И вообще, мохнатый пограничник, сейчас внеурочно отправишься купаться в фонтан, так и не дождавшись профессионального праздника! И ушами там шевелить будешь!
— Знаешь, что? — я резко остановилась.
— Что? — Ян, успевший сделать уже несколько шагов, развернулся лицом ко мне.
— А давай ещё побудем здесь, в Будапеште. На экзамены мы с Федькой всё равно опоздали, — я, задержав дыхание, заглянула ему в глаза. Вдруг он скажет, что нам нельзя тут задержаться? А мне так хочется всё посмотреть и попробовать! Попробовать, в смысле, еды.
— Буду рад показать тебе город. Он очень красив. И у него особая атмосфера. Это сложно объяснить. Впрочем, сама почувствуешь, — он задумчиво шагал рядом со мной, сжимая в своей тёплой твёрдой руке мою.
Я удовлетворенно заулыбалась. Вся в предвкушении!.. Обожаю бывать где-то, видеть что-то новое.
— А сколько ты тут жил?
— В детстве до первого класса, а потом мы уехали. Но я много раз позже бывал здесь. Я очень люблю Будапешт.
— Уверена, мне он тоже понравится. Уже нравится, — он ведь тут жил, дышал этим самым воздухом, ходил по этим улицам.
Я посмотрела себе под ноги. Наши шаги, тихо рождая звуки от соприкосновения ног с брусчаткой, отзывались эхом, пойманным стенами жавшихся друг к другу домов. Так загадочно-таинственно.
— Нельзя не влюбиться.
Я улыбнулась — да, не влюбиться невозможно: ни в город, ни в Яна.
— А у тебя есть брат или сестра?
— Есть. И брат, и сестра. Они намного старше меня. На целую жизнь. И живут на Параллели. Наше детство не проходило вместе. Так что я мало с ними общался.
— Сколько же лет твоим родителям? — от удивления я даже остановилась. И сколько живут оборотни? Об этом я как-то не задумывалась.
— Много.
— А они хорошо сохранились, в жизни бы не подумала, — задумчиво протянула я.
Ян улыбался. Судя по всему, он явно меня переживёт. Он ведь тогда сказал про Брема Стокера, что он ещё жив, но я не придала этому такого значения. Ну жив и жив. В моём воображении он предстал сухоньким седовласым старичком в интеллигентных очочках. Но вряд ли он выглядит так, судя по отцу Яна! А что сам Ян тоже будет долгожителем, ещё и вечно молодым, мне не приходило в голову. Что-то не хочется быть рядом с ним дряхлой старушкой. Если доживу, конечно, до старости. Блин! Всё, испортилось мое чудесное настроение…
Прочь от меня плохие мысли!
— Почему ты расстроилась? — Ян повернулся ко мне и погладил по щеке, почувствовав мои эмоции. Чёрт! Его даже не обманешь, а объяснять причину мне совсем не хочется… Ещё решит, что я под венец его тащить собралась, и испугается!
— Не обращай внимания, всякие глупости в голову лезут. Но я знаю, как вернуть мне волшебное настроение!
— Как? — заинтересовался он.
— А вот как, — я встала на цыпочки и принялась целовать его.
— Мне нравится этот способ, — хитро сказал Ян, когда мы отлепились друг от друга и снова зашагали по улице. — Предлагаю на постоянной основе внедрить его в нашу повседневную жизнь. Как только я почувствую, что твое настроение испортилось — сразу буду его применять.
— Я — за, — весело согласилась я, и вправду почувствовав себя гораздо лучше. — Ян, ты говорил, что тебе довольно часто приходится бывать на Параллели.
— Ну, да.
— И как там?
— Не знаю, как тебе ответить. Там всё другое. Но одновременно во многом похожее на нашу жизнь.
— Как это?
— Понимаешь, волки, путешествуя туда-сюда, приносят на Параллель и Землю какие-то мелочи — моду, нравы, но в целом всё очень разное.
— Сложно представить.
— А вообще, я не могу рассказывать тебе об этом, — улыбнулся он.
Я обиженно надула губы. Ну и ладно!
— А знаешь, что?
— Что?
— Я хочу клубники!
Он рассмеялся.
— Пошли!
В небольшом магазинчике мы купили упаковку клубники и через несколько минут, сидя за столиком в уличном кафе заедали её мороженым.
— Так вкусно! — я зажмурила глаза и растянула рот в блаженной улыбке. — Представляешь, это самый лучший мой день рождения в жизни! Хотя и ненастоящий, — доверительным шёпотом призналась ему я.
Ян обнял меня за плечи и чмокнул в нос.
— Это самый настоящий твой день рождения, — уверил меня он. — Знаешь, я всегда считал, что сказки о неземной любви выдумали романтически настроенные неврастеники, и такого на свете не бывает. А сейчас счастлив от того, что ты просто улыбаешься!
Я заулыбалась ещё шире.
— Даже лучше, чем настоящий. Не люблю день рождения в праздник.
— Почему?
— Ну, тебя поздравляют, а ты говоришь: «И тебя с праздником!». А хочется, чтобы праздник был только твоим. Наверное, хуже только родиться в тридцать первого декабря. Но с другой стороны, я всегда вовремя получаю эти дурацкие сообщения в стихах. Десять раз перепосланные, но все равно приятно. А Федька всегда мне сам что-нибудь сочиняет на основе творений великих поэтов. Правда, с рифмами у него иногда фигово выходит, конечно... зато ни у кого таких перлов нет.
— Это как?
— Ну, вот из последнего:
«Люблю мою подругу Маю,
Когда её волшебный гром,
Как шибанет, и нет сарая,
И фиг опомнишься потом...»
— Версию про сарай я уже слышал, в более смелых выражениях.
— И тут сплагиатил, значит, — рассмеялась я.
Ян пожал плечами.
— А твои родители? Между ними есть связь? Они ведь любят друг друга — это видно.
— Есть. Но она возникла не сразу. После пяти лет брака, сразу как Саймон родился — мой старший брат.
— Значит, мы с тобой рекордсмены?
— Ага. У-у-у, — он заглянул мне в лицо. — Да у тебя уже глаза закрываются! Пойдем-ка спать.
— Нет-нет, ничего у меня не закрывается! — выпалила я, и на меня тут же напал предательский зевок, которой подавить мне не удалось.
— Ну-ну, — рассмеялся Ян. — Пошли, засыпающая красавица.
— Спасибо, хоть перестала быть умирающей царевной, — проворчала я.
***
Когда меня перестали мучить кошмары, я поняла, как умопомрачительно круто засыпать и просыпаться рядом с тем, кого любишь. Ощущать тяжесть его руки на себе, щекотное дыхание на шее и за ухом... А когда за окном шикарные пейзажи в рассветных лучах солнца…
Теперь и умирать не страшно.
Весь следующий день Ян показывал нам с Федором город. Включая нетуристические достопримечательности. Крепость Вайдахуняд прямо в центре, вечерний Пешт, Дунай с речными трамвайчиками, я в него влюбилась! Потрясающее здание парламента в силе неоготики, мосты — очень красиво. А вид на город, открывающийся со смотровых площадок у Цитадели — с ума можно сойти. Церковь Святого Матьяша, базилика Святого Иштвана и много ещё чего. В плане архитектуры очень красивый город, площади, мостовые, большие улицы в центре и маленькие улочки. И обалденные жёлтые трамвайчики!
Казалось, будто всё происходит не со мной, а с другой Маей, в жизни которой не было ни отцовской подлости, ни снов, грозящих смертью, ни необходимости выдумывать план спасения, побега от всех и вся… Все прежние тревоги отошли на задний план, я с совершенно детским восторгом ходила с открытым ртом и глазела по сторонам. Даже Федька, не любитель пеших прогулок, казалось, был впечатлен и недовольным не выглядел. В итоге я вымоталась так, как будто собственноручно вспахала гектар колхозного поля, но изо всех сил старалась не ныть.
Поужинали мы в небольшом уютном ресторанчике на улице Казиничи возле Электротехнического музея. Боже, как вкусно!.. Такая я вообще впечатлительная на счет еды стала в последнее время, ужас! Перкельт — единственное, что я запомнила по названию, это что-то вроде очень мясного рагу с разными овощами и сладким перцем, какие-то закуски, салаты — почти всё просто, но потрясающе вкусно, а посуда размером с небольшой тазик. Я выкатилась из ресторана колобком, едва передвигая ноги.
Думаю, что Ян остался доволен произведенным на нас впечатлением.
— Ты меня сегодня специально так укатал, чтобы я к тебе не приставала? — выйдя из ванной, я сердито посмотрела Яна и залезла под одеяло.
— И в мыслях не было. Приставай! — Ян раскинул руки, приглашая к себе.
Я без лишних разговоров накинулась на него с поцелуями. Что-то как-то сегодня мне необычайно жарко. Странные ощущения. Я отмахнулась от этих мыслей и перешла к делу. Ян был очень даже не против. Я бы сказала, очень за. Переместилась губами к шее и вдохнула его запах. Аромат кожи пьянил, пустые мысли бултыхались где-то в безвременье. Губами я чувствовала, как под ними бьётся пульсом вена, и… задрожала от возбуждения. А дальше... сама не совсем поняла, что произошло потом. Ян вздрогнул всем телом и крепко прижал меня к себе, а я почувствовала во рту что-то тёплое и солёное и совсем потеряла голову. Мой разум затуманился от наслаждения. Я летала где-то в небесах среди облаков.
«Господи! Что я делаю?» — вдруг заполошно пронеслось в голове. Я резко отпрянула от Яна, оттолкнувшись руками. Он, обеспокоенно глядя на меня, сел. У меня задрожали руки — по его груди с шеи стекала кровь. Я заворожённо провела рукой по своему рту и опустила взгляд на неё — вся в крови. Меня забило крупной дрожью. Кубарем скатившись с кровати, я забилась с дальний угол, сползла на пол.
— Почему ты не остановил меня? — выдавила из себя я.
— Потому что тебе это нужно, — он тихонько приближался, протягивая ко мне руки.
— Не подходи! — заорала я. — Не прикасайся ко мне! Я чудовище! Проклятое чудовище!
Ян замер в паре метров от меня.
— Ты не чудовище, — снова двинулся в мою сторону он. — Успокойся.
— Нет! — я попыталась встать, ухватившись за стоящее рядом кресло. Что-то хрустнуло, и добрый кусок подлокотника остался у меня в руках. Я тупо уставилась на него и разжала руку — деревяшка глухо ударилась об пол. Что происходит со мной? Я в панике посмотрела на Яна.
Он в доли секунды оказался рядом, вытащил из угла, прижал к себе и, присев на кровать, принялся укачивать, прижав губы к моему виску. Я тихонько подвывала, как раненый зверь: в голове девственно пусто, соображать совершенно нечем... Только я всё равно задыхалась от слёз, изо всех цепляясь за Яна. Он что-то успокоительно шептал мне, но я, словно провалившись в туман, не могла понять, что. Через некоторое время, всхлипывая и судорожно вздыхая, я погрузилась в тёмный, беспокойный сон.
Прода от 22.07.2024, 15:55
Глава тридцатая. Самоконтроль, тестирование и убийственные предпочтения кровавой ведьмы
Я открыла глаза. За окном ярко светило солнце. Но это меня совсем не радовало. На меня нахлынули воспоминания о вчерашнем. Я со стоном зажмурилась.
— Проснулась? — Ян наклонился ко мне и поцеловал в висок.
Я вяло кивнула. Как он может прикасаться ко мне после всего, что было? От представшей в воображении картины вчерашних событий я содрогнулась.
— Пойдем, тебе нужно поесть.
— Я не хочу.
Мне хотелось только умереть. Я монстр. Чудовище. Я сама стала сумеречной тварью. У меня уже есть клыки. А скоро, вполне может быть, появятся рога и крылья, как у бестии из сна. И копыта для комплекта. К черту копыта! Не смешно. Совсем не смешно, а страшно. Я окончательно становлюсь тёмной стороной Луны... Никому не известной ее частью и от этого еще более ужасной. Как мне с этим жить? Я могу убить всех, кого люблю. Мне нельзя быть вместе с ними. Я уткнулась лицом в подушку.
— Ян, я не хочу так жить, — бесцветно прошептала я.
— Перестань. Ничего страшного не произошло.
— Как ты можешь так говорить! — подскочила на месте я с подушкой в руках. — Я ненавижу себя за это! Ты не должен был позволять мне делать это!
— Должен.
— Я могла убить тебя!
— Нет, я контролировал ситуацию.
— Зато я нет! Я, как полоумная, вцепилась в тебя и ничего не соображала!
— Но ты сама остановилась. Разве ты не помнишь? Со временем ты научишься сдерживаться. И мы попробуем, что получится с донорской кровью. Может, тебе не придется кусать людей. Ну, или волков. Волка, если быть точным, — криво улыбнулся он.
А ведь я, и правда, сама остановилась. Я смогу контролировать себя. По крайней мере, можно на это надеяться.
— Ты так спокойно рассуждаешь об этом.
— А что, ты предлагаешь мне биться в истерике?
— Нет. Достаточно того, что бьюсь я, — я закрыла глаза. Он, конечно, прав. Я буду пить донорскую кровь, и никто не пострадает. И никаких рогов и копыт. Надо взять себя в руки. Ян и так возится со мной и устал уже от моих концертов.
— Вот и чудно. А теперь иди, поешь.
Обреченно вздохнув, я вылезла из-под одеяла и направилась в ванную. Увидев себя в зеркале, я едва удержалась, чтобы не отшатнутся от собственного отражения: лохматая, как не знаю кто, и ещё и вся в следах запекшейся Яновой крови. На лице её, слава Богу, нет — видимо, Ян постарался — а вот пижамные майка, шорты, все руки сверху донизу и даже ноги в бурых пятнах. Господи, я как кровавая Ума Турман из «Убить Билла», только катаны в руках не хватает! Умыванием тут не обойдется. Скинув перепачканную одежду, я залезла в душ.
Натянула махровый гостичный халат, вышла из ванной и прошлёпала к накрытому столику с завтраком. А аппетит у меня есть всё-таки.
Доедая яичницу, я пошла в атаку:
— Расскажи мне, что говорила Виорика, в точности. Я хочу знать, что меня ждёт. Знаю, что ты не всё мне сказал. Уж пусть лучше страшная правда, чем неведение.
Ян встал с кровати и задумчиво заходил по комнате из угла в угол. Я следила за ним взглядом. Он остановился и пристально посмотрел мне в глаза.
— Хорошо. Но при условии, что ты будешь воспринимать все спокойно. Договорились?
— Угу, — кивнула я.
— В общем, завершив ритуал, Виорика оградила тебя от этой твари. Но выпив крови в ходе него, ты стала истинным вампиром, — тихо сказал он.
Я замерла и перестала жевать.
— И что это значит?
— Это значит то, что если ты не будешь пить кровь — умрёшь. В этом твоё главное отличие от «кровавых». Они делают это по своему желанию, а ты по необходимости. Они тоже пополняют свою силу таким образом, но их уровень не идет ни в какое сравнение с твоим. Причём твои собственные способности будут усиливаться до крайности, и к тому же ты сможешь приобретать на некоторое время и чужие, способности тех, чью кровь ты пьёшь. Помнишь, как ты без усилия сломала кресло? Теперь в тебе на пару дней моя сила и молниеносность движений.
— И что, я и перекинуться могу? — удивленно открыла рот я.
— Это вряд ли, — засмеялся он. — Ты же не волк, моей крови для этого мало. У тебя внутри нет зверя. Хотя... — он задумчиво возвёл глаза кверху, а я с интересом подалась вперед.
— Ну, что — хотя? — не выдержала я.
— Хотя было бы интересно увидеть тебя в обличии зайца! Я даже представил: сидишь такая, ушками шевелишь, травку щиплешь... Мило.
Я скрипнула зубами и, пошарив рукой по полу, бросила в него первым попавшимся под руку предметом, которым оказался гостиничный тапочек. Ян ловко увернулся, но улыбаться не перестал.
— Да, заяц-кровопийца — очень смешно! — мрачно проворчала я.
— Не обижайся, — Ян уже сел рядом со мной и, обняв, поцеловал в шею и пробормотал: — Мой любимый, самый лучший на свете заяц...
— Ян, я тебя сейчас загрызу, если не уймешься с зайцами... — пообещала я. — И вообще, мохнатый пограничник, сейчас внеурочно отправишься купаться в фонтан, так и не дождавшись профессионального праздника! И ушами там шевелить будешь!
