– Девочки, дайте салфетки, пожалуйста, – попросила Луиза. – Толик вино разлил. Ему, конечно, все равно, а я рядом сижу.
Женщины занялись сбором чистых салфеток, подключив к процессу половину стола. Мимо пробежало вино с экскурсоводом. Именно в такой очередности их обнаружила и проводила взглядом Яна.
– …оригинальный мускатный аромат! – журчало винцо. – Золотые медали на международных конкурсах неоднократно…
Луиза тщательно протерла стол, стул, курточку Толика и самого Толика. По окончанию уборки заставила подопечного съесть тарелку орешков. Яна с умилением наблюдала за стараниями одноклассницы:
– Сразу видно, одинокая. С готовностью взвалила на себя обузу и потянула. Определенно не замужем.
Ольга с отрешенным видом доедала сыр.
– Ты хочешь просватать ее за Чуева?
– А что? Луиза станет держать его в ежовых рукавицах и перевоспитает.
Они вдвоем уставились на потенциального жениха, который неожиданно перевоплотился в фотографа-шантажиста. Новоявленный папарацци нетвердо курсировал вдоль стола, ловил, по его понятию, острый момент и фотографировал, сопровождая каждый кадр сатанинским смехом:
– Компромат! – ревел он, цеплялся за стулья и заходился в хохоте.
Фотоаппарат, которым шантажист оперировал, принадлежал Герману, но беззаботный хозяин, всецело занятый ухаживанием за дамой, не обратил внимания на заимствование.
Дегустация подходила к концу. Яна это заметила по отсутствию бутылок на столе, пустым бокалам и по тону хозяйки зала, которая призывала разогретую массовку к действию:
– Наши марочные вина считаются одними из лучших сухих белых вин и заслужили признание истинных ценителей. Продукцию завода вы можете немедленно приобрести в фирменном магазине! Ошеломляющие скидки! – под таким лозунгом «ценители» были срочно переправлены в магазин, откуда они вышли, обремененные литрами полюбившихся вин.
– Андрей с ума сошел! – возмущалась Яна, сидя в домике на кровати. – Целый день гонял нас по горам, лесам и замкам. Как итог, я не помню ни одного названия, а все исторические сооружения представляются мне в образе разрушенной башни со стенами в несколько метров толщиной и хитрыми бойницами. Эта узкоглазая развалина непременно стоит на вершине вулкане, куда надо еще суметь залезть, а под ногами тарахтит и перекатывается чертовая щебенка. В здешних местах ее целые залежи!
– Собирательный образ замков Закарпатья, – положив ноги на спинку кровати, Ольга изучала себя в маленькое зеркальце. – Нет, правда, замка в Мукачево не помнишь? Там далеко не развалины, – удивилась она вдруг.
Яна отбросила рюкзак и уставилась на подругу.
– Помню, – заявила она. – Колодец помню и цифру – восемьдесят пять. Там кто-то утопился или его утопили.
– Восемьдесят пять метров – глубина колодца. И там утопился черт с двумя золотыми монетами, – строго поправила подруга.
– Небогатый черт. Еще блестящий палец помню! Героя национального. Я за него держалась, а ты фотографировала. Потом ты держалась, я фотографировала. Гера обещал, что после такого единения, нас счастьем накроет. – Она загорелась воспоминаниями.
– Это был памятник князю Федору, основателю замка, фамилию… не знаю, – и без перехода пожаловалась. – Мои ноги, они так устали! Он не уточнял, когда накроет? Сейчас или через десять лет?
Яна пожала плечами, не слишком доверяя местным легендам.
– Ты же была в кроссовках. Меня Вероника удивляет… или пугает. Каждый день штурмует горы на каблуках.
– Что взять с влюбленной женщины?
– Она идет на серьезные жертвы ради мужчины. Вчера сломала супинатор на черных замшевых туфлях, а сегодня угробила бежевые от Лабутена, – Яна зарылась в детали.
– Что для тебя действительно важно, ты хорошо помнишь.
– В бой пошла тяжелая артиллерия: туфли, помада, сумочки.
– Вот, когда Галл ухаживал за тобой в школе… – начала Ольга.
– Да, не было такого! – вспылила Яна и вскочила с кровати, намереваясь скрыться в ванной.
– Было. Можешь не прятаться.
Она затормозила на подходе к убежищу, возвратилась и с чувством скинула ноги подруги с кровати.
– Мои ножки! – всхлипнула Ольга.
Яна уперла руки в бока и принялась доказывать:
– Галл терпеть меня не мог. В седьмом классе на катке спрячется за грудой снега и караулит. А потом ка-ак выпрыгнет из укрытия, загонит в сугроб, собьет с ног, гадость такая, и макает, макает, макает головой в снег! – она красочно изобразила, как именно ее толкли в снегу.
– Заигрывал, как все мальчишки, – не поддалась картинке подруга. – Они же в этом возрасте по-другому не умеют. Это была прелюдия к сильному чувству.
– Да?! А сейчас ухажер заматерел и взялся за дело серьезно? Подозреваю, что сейчас влюбленный разрабатывает план моего убийства.
Оля со стоном поднялась, принимая строго вертикальное положение. На негнущихся ногах, словно манекен, прошлась по комнате.
– Тебя не переубедишь, – вздохнула она. – Скажи, как твое ребро, в котором огромная трещина и ноги – сплошной синяк?
– Срослось ребро, синяки исчезли – не до болезней организму! – отмахнулась Яна. – Если не Галл, то кто может так меня ненавидеть? Толик разве что?
Она уселась на кровать подруги и мысленно приступила к рассмотрению кандидатуры Чуева на роль хладнокровного грабителя. Он – мелочный, слабохарактерный, пьет много, с завидной регулярностью попадает в идиотские ситуации. Не жизнь, а смех. Однако Луиза отыскала в нем что-то хорошее и вертится вокруг. Помнится, в школе девчонки находили его симпатичным, и учился проходимец хорошо. Угу, дебилом он не был.
– Возможно, нелепое поведение и пьяная клоунада – это маска, за которой скрывается преступник. Никто не заподозрит…
– Опомнись, это не он! – воззвала к здравому смыслу подруга.
Неспешно сгущались сумерки. Темно-серым прозрачным покрывалом они спустились с гор, накрыли безлюдную лужайку, просочились в окна, окутали задремавшие деревья и тихие дома.
Сначала одноклассники расположились в кают-компании на веранде: Ника и Полина – за столиком, Андрей и Гера уселись на перилах. Общая усталость располагала к молчаливому созерцанию, что придавало собранию волнующую нотку недоговоренности. Позднее к обществу присоединился Галл, не желающий отдыхать в одиночестве.
Сырой и холодный туман, белой дымкой поднявшийся из оврага, прогнал озябшую компанию в гостиную. Ввалившись в теплую, освещенную мягким светом комнату, они разом заговорили.
– Доктор, пожалуйста, дверь плотнее и задерните шторы, – распоряжалась Полина, – Нет, не на стул! Присаживайтесь в кресло.
– Чай? Кофе? – в голосе Вероники проскальзывали бархатные нотки. После блиц-опроса прикинувшаяся моделью секретарша профессионально щелкнула кнопкой электрического чайника.
– Симпатичнейший диван! – восторгался Гера. – Мягкий, удобный!
Он ласково погладил кожаную поверхность и дернул за юбку проплывающую Полину. Та опустилась «лишь на секундочку», желая оценить неоспоримые качества дивана, да так и осталась смотреть любительский фильм про военный городок.
– Следующая трехэтажка – моя! – ликовала она, ухватив соседа за руку. – Подъезд родимый!
Герман припомнил квартиру ее родителей. Обои в комнате у Полины были запоминающиеся: розовые медведи на голубом фоне, а в изголовье изящного диванчика висел ночник в виде маленькой белой лилии. Вечером лилия горела розово-желтым светом.
– Сейчас школу покажут, – предупредил Галл.
– Забор разрушен, – печалилась Ника, – и стадион травой зарос. Не знаю, как вам, а мне в школьные годы он казался огромным, и пробежать триста метров на время – настоящий подвиг.
Все дружно согласились, что мотать круги было лень, радостно припоминая, как находили причины уклониться от каторжного бега. Андрей заметил, что физруки часто менялись, текучка была страшная. Общими усилиями вспомнили прозвище самого ужасного из учителей – Семеныча и его ежемесячные легкоатлетические состязания, где бег на три тысячи метров – любимая забава маньяка от спорта. Единственной, находившей радость в этих бесконечных забегах, была Луиза – гордость одержимого Семеныча.
– Со мной товарищ был жесток, – печалился Гера.
– Ты был изобретателен в отмазках, – Полина ласково шлепнула лентяя по руке.
Хлопнула дверь, в зал вошла любимица физрука, следом шаркал ножками грустный Толик. Он почесал голову, растерянно обозрел комнату, поковырял подоконник, вытаращился на люстру. Судорожный трагический вздох вконец заинтриговал честную компанию, а Чуев с лицом висельника потащился к узкому платяному шкафу, что занимал неглубокую нишу возле окна. Распахнув обе створки, висельник уставился внутрь.
– Что ищешь? – насторожилась Полина.
Толик вздрогнул и с растерянным видом обернулся к заинтригованным присутствующим:
– Курточку найти не могу, – еле слышно просипел он.
– Найдется, – обнадежил Герман.
Почувствовав поддержку, растеряха осмелел, его голос обрел силу и напористость:
– Мне сейчас нужно. Что я ей скажу? Я не могу сказать, что потерял. Она меня... – Толик мотнул головой и принялся перебирать вещи в шкафу.
– Кому – ей? – в голосе Полины слились насмешка и возмущение. Она стрельнула взглядом в Андрея, и тот выключил видеофильм.
– Катьке. Кому еще? – буркнул Толик, роняя вешалку с платьем.
– Убери руки от моих вещей! В этом шкафу нет твоей курточки и быть не может. Иди в свой номер и копайся там.
Испугавшись нелюбезного тона, Толик испуганно хлопнул дверцей шкафа, развернулся к зрителям и внезапно рухнул на колени, а потом встал на четвереньки. В таком животном виде скользнул между креслами и влез под журнальный столик. Вероника инстинктивно сжала колени и максимально отодвинулась от поисковика-любителя. Заинтересовавшись ее телодвижением, Толик дернул головой и врезался макушкой в низкую столешницу. Тарелки бодро подпрыгнули, чашки жизнеутверждающе зазвенели, а банка кофе, не заморачиваясь, просто легла на бок, засыпав часть стола темно-коричневой крупой.
– Вылезай, – Андрей дернул приятеля за брючину. – Она никуда не могла деться. С экскурсии ты вернулся в куртке. Утром найдем.
Толик развернулся на сто восемьдесят градусов и попятился. Это отступление было сродни маленькой катастрофе. Мало того, что неуклюжий гость попытался вынести на голове столик – одноклассники предусмотрительно расхватали чашки и тарелки – пятой точкой он яростно толкал кресло с Вероникой на выход. Бравый разведчик предотвратил захват заложницы, откатив кресло с пассажиркой в сторону.
Наконец Толик выполз на свободное пространство, распрямился, приняв вертикальное положение, и, ничуть не успокоившись, принялся лихорадочно озираться. Его взгляд упал на лестницу, что вела из гостиной на второй этаж.
– Даже не думай, убью, – пригрозила Полина.
Неуспокоившаяся жертва схватилась за перила и шагнула на первую ступеньку.
– В наших спальнях нет твоих вещей! – запротестовала Вероника.
Толик уже находился на середине лестницы. Закодированный словами: «Попробуй только вернуться домой без… в квартиру не пущу», он не воспринимал чужих аргументов. Взбешенная староста вскочила с дивана, но была перехвачена рукой Луизы.
– Позвольте ему. Сейчас он одержим идеей фикс, так просто не сдастся. Это как в спорте, настойчивость и вера приведут к победе, – уговаривала она приятельницу.
Полина негодующе фыркнула и поспешила за спортивным мужчиной. На предпоследней ступеньке внезапно споткнулась и чудом не свалилась вниз. Но верная Луиза, удачно подстраховывая, пружинистым шагом поднималась следом за ней.
– Тихо до жути, – прошептала Яна, переминаясь в темной прихожей. – И дверь в гостиную закрыта. Странно как-то.
Подруги с некоторым беспокойством осторожно приоткрыли дверь и уперлись в развернутое кресло, где поджав ноги, сидела растерянная Ника. Одной рукой школьная красавица держалась за подлокотник, а другой сжимала кофейное блюдечко. Абсолютно пустой журнальный столик, скособочившись, стоял у окна, зато Герман и Галл, с видом потерпевших бедствие, были основательно нагружены тарелками, чашками и пакетами. Безмолвная четверка с некоторым беспокойством таращились на лестницу.
– Эй, вы! – осторожно позвала Яна, не в состоянии пролезть в узкую щель. – Что за бардак?
Андрей опомнился и заметался по периметру: откатил кресло с Вероникой на прежнее место, выдвинул столик в центр комнаты, распахнул дверь обескураженным гостьям. Герман с благодарностью сгрузил хрупкое имущество на столешницу. Борис никак не мог выйти из столбняка, теперь с неоправданным ожиданием уставившись на Войтовскую. Левой ладонью господин доктор прижимал к груди полупустую коробку конфет и пачку с кусковым сахаром, а в правой руке позвякивала ложка на блюдце.
– Галл, если ты переживаешь из-за сахара, – сердито начала Яна, – сразу успокойся. Я вприкуску не пью, и вообще, сладким не увлекаюсь. Здоровье дороже.
Борис почти уронил блюдце на стол и поспешно сгрузил коробки.
– Чем вы тут занимались? – поинтересовалась Оля, присаживаясь на диван. Яна заняла свободный стул.
– Толик искал курточку под столом. Теперь наверху ищет, – Андрей ткнул пальцем в потолок. – Еще кино глядели.
Он включил позабытый видеофильм, и народ пришел в себя.
– Монумент погибшим летчикам! – обрадовалась Яна. – Отсюда открывался фантастический вид на озеро.
Земля на видео судорожно задергалась: неизвестный фотограф прыгал по скалам, после чего спустился вниз и побежал по пляжной полосе. Волны накатывали на берег сердитыми белыми барашками и с шипением отступали, демонстрируя зрителям узкую полоску серой гальки.
– От Солдатского пляжа мало что осталось, – печально констатировал Герман и добавил, не меняя тона. – Интересно, куда делся Грааль?
Для Толика, который впустую обыскал обе комнаты и спускался по лестнице практически в истерике, эти слова оказалось своеобразным сигналом к желанному скандалу:
– Войтовская знает! – злорадно объявил он.
– Начинается программа по заявкам, – фыркнула обвиняемая и задрала голову вверх. – Ты меня видел с чашей в руках? И не вздумай врать, Чуев!
Ответчик вспыхнул румянцем и в крайнем волнении присел на ручку кресла, где ютилась Вероника.
– Видел кого-то издалека, со спины, да и поздно было, – признался он. – Девчонку, точно девчонку. Худая такая, один в один – ты.
– Мы все тогда были нетолстые. Почему не подошел и не отобрал у худенькой девчонки. Струсил?
– Не догнал. Она как сквозь землю провалилась! – признался неудачник и эмоционально развел руками. Его соседка чудом избежала удара.
Андрей встал и подал Нике руку, помогая пересесть в свободное кресло. Женщина с благодарностью приняла его помощь. Галантный кавалер отошел к окну и присел на подоконник, наблюдая за сообществом со стороны.
– В курсе вашей тайны были я, Полина, Вероника. Кто еще? – Яна казалась озадаченной.
– Луиза, – ответила староста.
Открытие взволновало народ. Мужчины примолкли и задумались.
– А она кого любила? – брякнула самая перспективная подозреваемая.
– Спроси у нее.
Полина кивнула в сторону лестницы. Все, как по команде, уставились на физкультурницу, легко сбегающую по ступенькам.
– Здесь нет твоей курточки, – ее не смутило внимание одноклассников. – Что будешь делать? – поинтересовалась она у Толика.
Виновник переполоха вспомнил о грядущем наказании, позеленел от страха и, заикаясь, обратился к Герману.
Женщины занялись сбором чистых салфеток, подключив к процессу половину стола. Мимо пробежало вино с экскурсоводом. Именно в такой очередности их обнаружила и проводила взглядом Яна.
– …оригинальный мускатный аромат! – журчало винцо. – Золотые медали на международных конкурсах неоднократно…
Луиза тщательно протерла стол, стул, курточку Толика и самого Толика. По окончанию уборки заставила подопечного съесть тарелку орешков. Яна с умилением наблюдала за стараниями одноклассницы:
– Сразу видно, одинокая. С готовностью взвалила на себя обузу и потянула. Определенно не замужем.
Ольга с отрешенным видом доедала сыр.
– Ты хочешь просватать ее за Чуева?
– А что? Луиза станет держать его в ежовых рукавицах и перевоспитает.
Они вдвоем уставились на потенциального жениха, который неожиданно перевоплотился в фотографа-шантажиста. Новоявленный папарацци нетвердо курсировал вдоль стола, ловил, по его понятию, острый момент и фотографировал, сопровождая каждый кадр сатанинским смехом:
– Компромат! – ревел он, цеплялся за стулья и заходился в хохоте.
Фотоаппарат, которым шантажист оперировал, принадлежал Герману, но беззаботный хозяин, всецело занятый ухаживанием за дамой, не обратил внимания на заимствование.
Дегустация подходила к концу. Яна это заметила по отсутствию бутылок на столе, пустым бокалам и по тону хозяйки зала, которая призывала разогретую массовку к действию:
– Наши марочные вина считаются одними из лучших сухих белых вин и заслужили признание истинных ценителей. Продукцию завода вы можете немедленно приобрести в фирменном магазине! Ошеломляющие скидки! – под таким лозунгом «ценители» были срочно переправлены в магазин, откуда они вышли, обремененные литрами полюбившихся вин.
ГЛАВА 11 - в которой Толик обыскивает чужие шкафы
– Андрей с ума сошел! – возмущалась Яна, сидя в домике на кровати. – Целый день гонял нас по горам, лесам и замкам. Как итог, я не помню ни одного названия, а все исторические сооружения представляются мне в образе разрушенной башни со стенами в несколько метров толщиной и хитрыми бойницами. Эта узкоглазая развалина непременно стоит на вершине вулкане, куда надо еще суметь залезть, а под ногами тарахтит и перекатывается чертовая щебенка. В здешних местах ее целые залежи!
– Собирательный образ замков Закарпатья, – положив ноги на спинку кровати, Ольга изучала себя в маленькое зеркальце. – Нет, правда, замка в Мукачево не помнишь? Там далеко не развалины, – удивилась она вдруг.
Яна отбросила рюкзак и уставилась на подругу.
– Помню, – заявила она. – Колодец помню и цифру – восемьдесят пять. Там кто-то утопился или его утопили.
– Восемьдесят пять метров – глубина колодца. И там утопился черт с двумя золотыми монетами, – строго поправила подруга.
– Небогатый черт. Еще блестящий палец помню! Героя национального. Я за него держалась, а ты фотографировала. Потом ты держалась, я фотографировала. Гера обещал, что после такого единения, нас счастьем накроет. – Она загорелась воспоминаниями.
– Это был памятник князю Федору, основателю замка, фамилию… не знаю, – и без перехода пожаловалась. – Мои ноги, они так устали! Он не уточнял, когда накроет? Сейчас или через десять лет?
Яна пожала плечами, не слишком доверяя местным легендам.
– Ты же была в кроссовках. Меня Вероника удивляет… или пугает. Каждый день штурмует горы на каблуках.
– Что взять с влюбленной женщины?
– Она идет на серьезные жертвы ради мужчины. Вчера сломала супинатор на черных замшевых туфлях, а сегодня угробила бежевые от Лабутена, – Яна зарылась в детали.
– Что для тебя действительно важно, ты хорошо помнишь.
– В бой пошла тяжелая артиллерия: туфли, помада, сумочки.
– Вот, когда Галл ухаживал за тобой в школе… – начала Ольга.
– Да, не было такого! – вспылила Яна и вскочила с кровати, намереваясь скрыться в ванной.
– Было. Можешь не прятаться.
Она затормозила на подходе к убежищу, возвратилась и с чувством скинула ноги подруги с кровати.
– Мои ножки! – всхлипнула Ольга.
Яна уперла руки в бока и принялась доказывать:
– Галл терпеть меня не мог. В седьмом классе на катке спрячется за грудой снега и караулит. А потом ка-ак выпрыгнет из укрытия, загонит в сугроб, собьет с ног, гадость такая, и макает, макает, макает головой в снег! – она красочно изобразила, как именно ее толкли в снегу.
– Заигрывал, как все мальчишки, – не поддалась картинке подруга. – Они же в этом возрасте по-другому не умеют. Это была прелюдия к сильному чувству.
– Да?! А сейчас ухажер заматерел и взялся за дело серьезно? Подозреваю, что сейчас влюбленный разрабатывает план моего убийства.
Оля со стоном поднялась, принимая строго вертикальное положение. На негнущихся ногах, словно манекен, прошлась по комнате.
– Тебя не переубедишь, – вздохнула она. – Скажи, как твое ребро, в котором огромная трещина и ноги – сплошной синяк?
– Срослось ребро, синяки исчезли – не до болезней организму! – отмахнулась Яна. – Если не Галл, то кто может так меня ненавидеть? Толик разве что?
Она уселась на кровать подруги и мысленно приступила к рассмотрению кандидатуры Чуева на роль хладнокровного грабителя. Он – мелочный, слабохарактерный, пьет много, с завидной регулярностью попадает в идиотские ситуации. Не жизнь, а смех. Однако Луиза отыскала в нем что-то хорошее и вертится вокруг. Помнится, в школе девчонки находили его симпатичным, и учился проходимец хорошо. Угу, дебилом он не был.
– Возможно, нелепое поведение и пьяная клоунада – это маска, за которой скрывается преступник. Никто не заподозрит…
– Опомнись, это не он! – воззвала к здравому смыслу подруга.
Неспешно сгущались сумерки. Темно-серым прозрачным покрывалом они спустились с гор, накрыли безлюдную лужайку, просочились в окна, окутали задремавшие деревья и тихие дома.
Сначала одноклассники расположились в кают-компании на веранде: Ника и Полина – за столиком, Андрей и Гера уселись на перилах. Общая усталость располагала к молчаливому созерцанию, что придавало собранию волнующую нотку недоговоренности. Позднее к обществу присоединился Галл, не желающий отдыхать в одиночестве.
Сырой и холодный туман, белой дымкой поднявшийся из оврага, прогнал озябшую компанию в гостиную. Ввалившись в теплую, освещенную мягким светом комнату, они разом заговорили.
– Доктор, пожалуйста, дверь плотнее и задерните шторы, – распоряжалась Полина, – Нет, не на стул! Присаживайтесь в кресло.
– Чай? Кофе? – в голосе Вероники проскальзывали бархатные нотки. После блиц-опроса прикинувшаяся моделью секретарша профессионально щелкнула кнопкой электрического чайника.
– Симпатичнейший диван! – восторгался Гера. – Мягкий, удобный!
Он ласково погладил кожаную поверхность и дернул за юбку проплывающую Полину. Та опустилась «лишь на секундочку», желая оценить неоспоримые качества дивана, да так и осталась смотреть любительский фильм про военный городок.
– Следующая трехэтажка – моя! – ликовала она, ухватив соседа за руку. – Подъезд родимый!
Герман припомнил квартиру ее родителей. Обои в комнате у Полины были запоминающиеся: розовые медведи на голубом фоне, а в изголовье изящного диванчика висел ночник в виде маленькой белой лилии. Вечером лилия горела розово-желтым светом.
– Сейчас школу покажут, – предупредил Галл.
– Забор разрушен, – печалилась Ника, – и стадион травой зарос. Не знаю, как вам, а мне в школьные годы он казался огромным, и пробежать триста метров на время – настоящий подвиг.
Все дружно согласились, что мотать круги было лень, радостно припоминая, как находили причины уклониться от каторжного бега. Андрей заметил, что физруки часто менялись, текучка была страшная. Общими усилиями вспомнили прозвище самого ужасного из учителей – Семеныча и его ежемесячные легкоатлетические состязания, где бег на три тысячи метров – любимая забава маньяка от спорта. Единственной, находившей радость в этих бесконечных забегах, была Луиза – гордость одержимого Семеныча.
– Со мной товарищ был жесток, – печалился Гера.
– Ты был изобретателен в отмазках, – Полина ласково шлепнула лентяя по руке.
Хлопнула дверь, в зал вошла любимица физрука, следом шаркал ножками грустный Толик. Он почесал голову, растерянно обозрел комнату, поковырял подоконник, вытаращился на люстру. Судорожный трагический вздох вконец заинтриговал честную компанию, а Чуев с лицом висельника потащился к узкому платяному шкафу, что занимал неглубокую нишу возле окна. Распахнув обе створки, висельник уставился внутрь.
– Что ищешь? – насторожилась Полина.
Толик вздрогнул и с растерянным видом обернулся к заинтригованным присутствующим:
– Курточку найти не могу, – еле слышно просипел он.
– Найдется, – обнадежил Герман.
Почувствовав поддержку, растеряха осмелел, его голос обрел силу и напористость:
– Мне сейчас нужно. Что я ей скажу? Я не могу сказать, что потерял. Она меня... – Толик мотнул головой и принялся перебирать вещи в шкафу.
– Кому – ей? – в голосе Полины слились насмешка и возмущение. Она стрельнула взглядом в Андрея, и тот выключил видеофильм.
– Катьке. Кому еще? – буркнул Толик, роняя вешалку с платьем.
– Убери руки от моих вещей! В этом шкафу нет твоей курточки и быть не может. Иди в свой номер и копайся там.
Испугавшись нелюбезного тона, Толик испуганно хлопнул дверцей шкафа, развернулся к зрителям и внезапно рухнул на колени, а потом встал на четвереньки. В таком животном виде скользнул между креслами и влез под журнальный столик. Вероника инстинктивно сжала колени и максимально отодвинулась от поисковика-любителя. Заинтересовавшись ее телодвижением, Толик дернул головой и врезался макушкой в низкую столешницу. Тарелки бодро подпрыгнули, чашки жизнеутверждающе зазвенели, а банка кофе, не заморачиваясь, просто легла на бок, засыпав часть стола темно-коричневой крупой.
– Вылезай, – Андрей дернул приятеля за брючину. – Она никуда не могла деться. С экскурсии ты вернулся в куртке. Утром найдем.
Толик развернулся на сто восемьдесят градусов и попятился. Это отступление было сродни маленькой катастрофе. Мало того, что неуклюжий гость попытался вынести на голове столик – одноклассники предусмотрительно расхватали чашки и тарелки – пятой точкой он яростно толкал кресло с Вероникой на выход. Бравый разведчик предотвратил захват заложницы, откатив кресло с пассажиркой в сторону.
Наконец Толик выполз на свободное пространство, распрямился, приняв вертикальное положение, и, ничуть не успокоившись, принялся лихорадочно озираться. Его взгляд упал на лестницу, что вела из гостиной на второй этаж.
– Даже не думай, убью, – пригрозила Полина.
Неуспокоившаяся жертва схватилась за перила и шагнула на первую ступеньку.
– В наших спальнях нет твоих вещей! – запротестовала Вероника.
Толик уже находился на середине лестницы. Закодированный словами: «Попробуй только вернуться домой без… в квартиру не пущу», он не воспринимал чужих аргументов. Взбешенная староста вскочила с дивана, но была перехвачена рукой Луизы.
– Позвольте ему. Сейчас он одержим идеей фикс, так просто не сдастся. Это как в спорте, настойчивость и вера приведут к победе, – уговаривала она приятельницу.
Полина негодующе фыркнула и поспешила за спортивным мужчиной. На предпоследней ступеньке внезапно споткнулась и чудом не свалилась вниз. Но верная Луиза, удачно подстраховывая, пружинистым шагом поднималась следом за ней.
– Тихо до жути, – прошептала Яна, переминаясь в темной прихожей. – И дверь в гостиную закрыта. Странно как-то.
Подруги с некоторым беспокойством осторожно приоткрыли дверь и уперлись в развернутое кресло, где поджав ноги, сидела растерянная Ника. Одной рукой школьная красавица держалась за подлокотник, а другой сжимала кофейное блюдечко. Абсолютно пустой журнальный столик, скособочившись, стоял у окна, зато Герман и Галл, с видом потерпевших бедствие, были основательно нагружены тарелками, чашками и пакетами. Безмолвная четверка с некоторым беспокойством таращились на лестницу.
– Эй, вы! – осторожно позвала Яна, не в состоянии пролезть в узкую щель. – Что за бардак?
Андрей опомнился и заметался по периметру: откатил кресло с Вероникой на прежнее место, выдвинул столик в центр комнаты, распахнул дверь обескураженным гостьям. Герман с благодарностью сгрузил хрупкое имущество на столешницу. Борис никак не мог выйти из столбняка, теперь с неоправданным ожиданием уставившись на Войтовскую. Левой ладонью господин доктор прижимал к груди полупустую коробку конфет и пачку с кусковым сахаром, а в правой руке позвякивала ложка на блюдце.
– Галл, если ты переживаешь из-за сахара, – сердито начала Яна, – сразу успокойся. Я вприкуску не пью, и вообще, сладким не увлекаюсь. Здоровье дороже.
Борис почти уронил блюдце на стол и поспешно сгрузил коробки.
– Чем вы тут занимались? – поинтересовалась Оля, присаживаясь на диван. Яна заняла свободный стул.
– Толик искал курточку под столом. Теперь наверху ищет, – Андрей ткнул пальцем в потолок. – Еще кино глядели.
Он включил позабытый видеофильм, и народ пришел в себя.
– Монумент погибшим летчикам! – обрадовалась Яна. – Отсюда открывался фантастический вид на озеро.
Земля на видео судорожно задергалась: неизвестный фотограф прыгал по скалам, после чего спустился вниз и побежал по пляжной полосе. Волны накатывали на берег сердитыми белыми барашками и с шипением отступали, демонстрируя зрителям узкую полоску серой гальки.
– От Солдатского пляжа мало что осталось, – печально констатировал Герман и добавил, не меняя тона. – Интересно, куда делся Грааль?
Для Толика, который впустую обыскал обе комнаты и спускался по лестнице практически в истерике, эти слова оказалось своеобразным сигналом к желанному скандалу:
– Войтовская знает! – злорадно объявил он.
– Начинается программа по заявкам, – фыркнула обвиняемая и задрала голову вверх. – Ты меня видел с чашей в руках? И не вздумай врать, Чуев!
Ответчик вспыхнул румянцем и в крайнем волнении присел на ручку кресла, где ютилась Вероника.
– Видел кого-то издалека, со спины, да и поздно было, – признался он. – Девчонку, точно девчонку. Худая такая, один в один – ты.
– Мы все тогда были нетолстые. Почему не подошел и не отобрал у худенькой девчонки. Струсил?
– Не догнал. Она как сквозь землю провалилась! – признался неудачник и эмоционально развел руками. Его соседка чудом избежала удара.
Андрей встал и подал Нике руку, помогая пересесть в свободное кресло. Женщина с благодарностью приняла его помощь. Галантный кавалер отошел к окну и присел на подоконник, наблюдая за сообществом со стороны.
– В курсе вашей тайны были я, Полина, Вероника. Кто еще? – Яна казалась озадаченной.
– Луиза, – ответила староста.
Открытие взволновало народ. Мужчины примолкли и задумались.
– А она кого любила? – брякнула самая перспективная подозреваемая.
– Спроси у нее.
Полина кивнула в сторону лестницы. Все, как по команде, уставились на физкультурницу, легко сбегающую по ступенькам.
– Здесь нет твоей курточки, – ее не смутило внимание одноклассников. – Что будешь делать? – поинтересовалась она у Толика.
Виновник переполоха вспомнил о грядущем наказании, позеленел от страха и, заикаясь, обратился к Герману.
