— Бьянка! — взвизгнула Софи и, бросив друзей, кинулась к ней навстречу. — Как я рада, что ты пришла! — счастливая Софи, одетая в красивое голубое платье, крепко обняла девушку.
— С днём рождения, Софи! — Бьянка опустилась на колени, чтобы стать вровень с именинницей. — Возьми, это тебе, — она протянула ребёнку свёрток, украшенный синей лентой. — С наилучшими пожеланиями.
— Спасибо! — пискнула девочка и, взяв гостью за руку, повела в комнату, на ходу укладывая свёрток к другим подаркам.
Бьянка огляделась. Никого больше не было в комнате. Дети играли одни и происходящее казалось таким естественным. Никаких воспитателей, надзирателей. Дети просто веселятся, а за дверью на непредвиденный случай дежурит лакей. Невольно девушка вспомнила игры в приюте, которые приходилось выдумывать на ходу из того, что получалось отыскать под рукой в редкие моменты, когда не нужно было убираться, шить или отчищать от копоти кастрюли на кухне. Ей казалось странным здесь, в этом волшебном уголке счастливого детства вспоминать приют и порядки, царившие там, но она вспоминала и невольно сравнивала, не в силах унять порыв.
— Мы играем в шарики, будешь с нами? — спросила Софи, протягивая Бьянке маленький жёлтый шарик.
— А ты меня научишь? — Бьянка решила не подниматься с пола и теперь сидела на пушистом коврике вместе с детьми.
— Нужно кинуть шарик, и чтобы он попал вон в ту вазу. Победитель получает конфету!
Бьянка улыбалась, но сквозь умильную радость от происходящего ей вспомнилась группа оборванцев, которым требовалось помыться, переодеться и заштопать кое-где брюки, но вместо этого они, набрав камней во дворе после дождя, кидали их в старое ржавое ведро. Они смеялись, им было весело, прямо как сейчас. Только победителю не давали конфет, зато проигравший получал щелбан. Никто не жалел проигравшего.
— Вы уже все конфеты съели! — возмутился парнишка, которому ну никак не удавалось попасть в цель. Бьянка подползла к нему и продемонстрировала пару хитростей, чтобы лучше прицелиться. Бросок, другой и бедолага Стенли всё-таки одолел цель. Последняя конфета досталась ему. Мальчишка ликовал. Они всё продолжали играть и в этих играх Бьянке хотелось чувствовать себя легко и свободно — так было задумано, но у неё не получалось. Когда Софи решила показать театральную постановку с участием себя в качестве прекрасной принцессы, Стенли в качестве отважного принца за неимением других, подруги в качестве волшебной феи, а Бьянки в качестве злого дракона, девушка очень натурально вжилась в роль, превозмогая хандру и нападала на принца со злобным рычанием, чем веселила детей до визгов. В конце концов, когда она очень эффектно повалилась на пол с зажатым под мышкой деревянным мечом, комнату озарил радостный вопль Софи.
— Дядя Джон! — принцесса забыла, что она заперта в высокой башне замка и кинулась к двери в объятия дяди. Неизвестно было, как давно он пришёл. Бьянка только теперь поняла, как несуразно выглядит с зажатым под мышкой мечом, лёжа на полу, а потому, стараясь не привлекать к своей персоне внимания, передала меч храброму рыцарю и поднялась с пола, оправляя юбку и причёску. Раз уж воспоминания одолели её именно сегодня, она не удержалась, возродив в памяти ещё кое-что, глядя со стороны на опрятных детей и элегантного джентльмена, которого они окружили. Бьянка вспомнила, как лохматая оборванка с такими же как она нелепыми созданиями сжимала руками прутья калитки пансиона, за которым такие вот нарядные и чистенькие детишки послушно окружили воспитателя, внемая каждому его слову. Она вспомнила, как её товарищи Рафаэль и Алонсо получили палкой по рукам от сторожа, после чего все разом единой чумазой и неотесанной волной побежали куда-то в сторону, боясь погони и как потом получили розгами от надзирательницы за опоздание к ужину. Видимо, лицо её отразило мрачные мысли потому, что Коул позволил себе оставить детей. Подойдя к девушке он спросил.
— Всё хорошо? — в его голосе звучало волнение.
Бьянка опомнилась и постаралась отогнать неприятные воспоминания.
— Что? Да, всё хорошо. Добрый день, мистер Коул.
— Джон, — поправил он её.
— Джон...
К ним подбежала Софи и, порывисто обнимая дядю, заголосила.
— Ты говорил, что когда вернёшься, будет торт!
Он взял девочку на руки и прижавшись к пухлой щёчке, произнёс.
— Раз говорил, значит, будет.
В этот миг дверь открылась, и тот же лакей с непробиваемым лицом вкатил в комнату невероятного вида композицию, похожую больше на кукольный домик, чем на что-то съедобное. На макушке сложной конструкции высились свечи, их было семь. Дети запели традиционную для дня рождения песенку и под дружные аплодисменты Софи задула свечи. Бьянка понимала, как сильно рисковала испортить своей кислой миной этот светлый праздник, отчего готова была прибить сама себя. Она не имела права страдать тут и всё сильнее натягивала на лицо выражение радости до тех пор, пока её не окликнули.
— Давайте выйдем, — девушка, опомнившись, вздрогнула. Не дожидаясь её реакции, Коул мягко подхватил её под руку и повёл к двери.
— Но Софи обидится, — попыталась она возмутиться.
— Мы им не нужны, у них есть торт, — выдал Джон аргумент, с которым трудно было поспорить.
Мужчина и девушка вышли. Бесшумно прикрыв за собой дверь, Джон поравнялся с Бьянкой и повёл её куда-то по длинному коридору. Попавшемуся на пути лакею, по виду совсем не отличавшемуся от предыдущего, он отдал несколько распоряжений на ходу и, остановившись у одной из дверей, отворил её, пропуская спутницу пройти первой. На смену тревожной недоверчивости, возникавшей каждый раз в присутствии этого человека, Бьянка испытала непривычное безразличие ко всему. Она молча проследовала в кабинет и остановилась посреди комнаты, глядя прямо перед собой.
Джон прошёл к своему столу, развернулся и присел на его край, оказавшись прямо перед девушкой.
— Что с вами, Бьянка? — спросил он.
— Я позволила себе поддаться унынию, не имея на это никакого права. Я не должна была приходить сегодня, — заключила она.
— Вы бы позволили себе разочаровать ребёнка, который вас боготворит?
— С чего вы взяли, что она меня боготворит? Мне думается, я для неё лишь временное увлечение, — её слова означали буквально то, что она говорила и не несли скрытого смысла. Джон понял это по скорбной интонации. — Я никогда не прощу себе всех тех гадких ощущений, которые испытала на её празднике. Если бы вы меня не увели, я бы точно всё испортила. Это недопустимо.
— Почему?
— Потому, что я педагог и не имею права... — она запнулась.
— На чувства?
— И нет, и да. О, Мадонна, можно я уйду? Скажите ей, что у меня голова заболела или ещё что-нибудь, — Бьянка бесцеремонно и никого не спрашивая, опустилась в кресло напротив стола.
Джон обошёл свой стол, открыл один из шкафов, вынул оттуда бутылку с двумя бокалами и вернувшись поставил их рядом. Он разлил понемногу коричневатой жидкости и только после этого задал вопрос.
— Педагогикой дозволено обманывать детей?
— Боже, нет. Конечно, нет. Сегодня мне кажется, что я говорю и творю одни только глупости и совершенно не представляю, что с этим делать.
— Хотите выпить? — Джон протянул ей бокал. Бьянка только теперь ощутила лёгкое волнение от нахождения наедине с мужчиной в этой мрачной комнате.
— Нет, не хочу, — она перевела недоверчивый взгляд с бокала на худое скуластое лицо. Поймав взгляд мужчины, в котором играли блики света от лампы, она пожалела о своих откровениях. Не хватало ещё, чтобы он подумал, что она ему решила довериться. Хотя, так оно и выходило.
Джон поднёс бокал к губам и слегка пригубил хмельной напиток.
— Когда я зашёл и увидел, как вы играете все вместе, — начал он, — то сразу понял, как счастлива Софи. Она радовалась тому, что рядом с ней сегодня находятся те, кого она желала видеть. Не думаю, что вы для неё — временное увлечение. Она привязывается к людям, которые добры с ней.
— А кто все остальные дети? Они родственники?
— У Софи никого нет, кроме меня. Это её друзья из консерватории, где она училась, когда ещё живы были её родители. Скоро за ними вернутся и Софи снова останется одна. Вы же этого не хотите? — он ещё отпил.
Бьянка высокомерно взглянула на него.
— Мне кажется, вы сейчас манипулируете моим чувством вины.
— Нет, — ответил Коул, чуть заметно улыбаясь, — вам не кажется.
Когда дети уехали, Бьянка с Джоном вернулись в детскую и девочка кинулась открывать подарки. В череде кукол, плюшевых зверей, красивых платьев и украшений книга Бьянки тоже не осталась без внимания. Софи всю её пролистала, правда потом забыла о ней, как и об остальных подарках. Щенок, который не находил себе покоя всё то время, пока веселая компания развлекалась играми, теперь дремал на пушистом коврике. Софи тоже, казалось, устала, но всячески сопротивлялась искушению заснуть на коленях дяди, когда они втроём устроились на диване.
— Я же обещала показать тебе рисунки! — она опомнилась, одаривая Бьянку взволнованным взглядом, затем вскочила и убежала куда-то. Через несколько минут она вернулась, прижимая к себе двумя руками увесистую чёрную папку. Девочка снова приземлилась в центре дивана так, что мужчина и девушка принуждены были сидеть по обе стороны от неё, и принялась листать. Бьянка разглядывала рисунки с большим интересом. Джон на них не смотрел. Откинувшись на спинку дивана, он наблюдал за девушкой, которая наконец-то изгнала неприятные воспоминания и наслаждалась вечером вместе с Софи. — Вот она, смотри! — девочка ткнула пальчиком в портрет, чьё лицо узнавалось без лишних пояснений. — Она очень на тебя похожа, правда же? — Софи восхищённо глядела на рисунок, тогда как Бьянка бледнела на глазах.
— Да, наверное, — протянула девушка. — Она не решалась поднять голову, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Джоном, который сохранял завидное хладнокровие.
— Дядя считает, что она волшебница, — весело проговорила Софи. — Но на самом деле это он волшебник. Он тебя загадал, и ты появилась, — она крепко прижалась к плечу Бьянки. Та ещё некоторое время слушала болтовню Софи, изредка вставляя свои комментарии, но чем дальше, тем сильнее ощущала усталость. Когда она попыталась скрыть зевок, Джон включился в разговор.
— Софи, милая, пора спать, — заключил он.
— Я не хочу! — простонала девочка.
— Мисс Инноченти пора домой, а у тебя завтра урок литературы, придётся встать пораньше. Он обнял девочку и позвал лакея, чтобы тот пригласил гувернантку. Бьянка поцеловала Софи, но попрощаться с Джоном не успела — его куда-то позвали. Хотелось уйти. Бьянка чувствовала себя не в свой тарелке и не только потому, что весь день сравнивала между собой два абсолютно разных варианта детства. Портреты, поразившие её скрупулезностью и абсолютно достоверным сходством с оригиналом, ещё сильнее уверили девушку в том, что она более, чем небезразлична художнику. И как это всё не кстати при тех планах, которые она составила на свою жизнь. Бьянка опустилась на диван в гостиной и положила голову на руки, опершись о колени. Внезапно откуда-то со стороны раздался прямолинейный вопрос:
— Кто вы такая? — к дивану подплыла пожилая дама, одетая во всё чёрное. Её морщинистое лицо выражало полнейшее пренебрежение.
Бьянка поднялась, неловко теребя ремень сумки, переброшенной через плечо.
— Меня зовут Бьянка Инноченти, — начала она. — Я приходила на день рождения к Софи.
Женщина окинула девушку оценивающим взглядом.
— Судя по всему, праздник закончился? — предположила она.
— Да, я просто хотела попрощаться с Джоном..., — она запнулась. — С мистером Коулом. Он был очень любезен...
Эмилия не дала ей договорить.
— Не нужно отвлекать моего сына подобной ерундой. Он занятой человек и у него есть куда более важные дела, — женщина огляделась в надежде, что сын не стоит где-то рядом и не слышит её. — Вы можете идти.
Бьянка несколько секунд оторопело глядела на женщину. Её слова кольнули по самолюбию, но спорить желания не было и, схватив с вешалки у входа свой плащ, девушка поспешно выскочила на крыльцо. Разговор с матушкой Коул окончательно убедил её в том, что ей здесь не место.
Спустя около пяти минут, Джон вошёл в гостиную. Оказавшись в комнате, он удивлённо возвёл бровь, завидев там, куда несколько минут назад присела Бьянка, свою мать. Он обошёл диван и встал перед ней. На его лицо упала гневная тень.
— Где она? — нетерпеливо спросил мужчина.
— Ты о ком? — Эмилия недовольно взглянула на сына.
— Вы знаете, о ком, — он уже начинал терять терпение, что было на него не похоже.
— Она ушла. Таким, как она, правила приличия не знакомы. Уйти и не попрощаться — это так в духе плебеев. Где ты вообще нашёл эту оборванку?
Джон уже не слушал мать. Он кинулся к выходу и через секунду его уже не было, а Эмилия злобно заламывала руки от бессилия. Коул не знал, куда отправилась Бьянка. На удачу мужчина кинулся в первый попавшийся переулок. Он шёл быстро, почти бежал, хоть и не знал точно, верную ли дорогу выбрал. Конечно, он понимал, что мать наверняка сказала девушке что-нибудь неприятное, вынудив уйти и окончательно испортила ей настроение. Нужно было срочно исправлять ситуацию. Свернув за поворот, он пригляделся. Впереди, слегка ссутулившись, брела фигура в сером плаще с перекинутой через плечо сумкой. Сомнений не оставалось — это была именно она. Джон крикнул, боясь, что потеряет её за очередным поворотом.
— Бьянка!
Она вздрогнула, остановилась и через секунду обернулась на голос. Джон быстро приближался и остановившись с трудом перевёл дух, упираясь рукой в каменную стену.
— Что она вам сказала? — спросил он, когда наконец отдышался.
— Ничего особенного, правда, — девушка сочувственно взглянула на него. — Я и так всё знала, она только лишний раз подтвердила. Джон, — она тяжело вздохнула. — Я понимаю, чего вы добиваетесь, но давайте не будем мучить друг друга. У нас всё равно ничего не получится — ваш мир никогда не примет мой и я всегда буду чувствовать себя изгоем среди людей вашего круга.
Джон прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
— Я изо дня в день чувствую себя в этом мире изгоем, хотя с детства жил в достатке и роскоши. Мне приходилось соответствовать ожиданиям людей и подстраиваться под них. Я никогда не видел себя главой гильдии, но люди вокруг меня решили иначе. — Он замолчал, — никто не спрашивал, чего я хочу, и я уже разучился желать чего-то до тех пор, пока не встретил вас. — Он разомкнул веки и повернулся к девушке. Бьянка, слегка смутившись, отступила и тоже прижалась спиной к стене, — не так страшно привыкать к хорошей жизни, Бьянка. Страшнее, когда при всей своей роскоши она остаётся пустой и бестолковой — без любви и привязанностей.
— Прошлое всегда будет преследовать меня и мешать. Как сегодня. Всем будет лучше, если мы сейчас же расстанемся, — твёрдо проговорила она.
— Нет, не будет, — Коул обернулся к ней всем телом, упираясь плечом о стену. — Мы не случайно встретились вновь и теперь я вас просто так не отпущу.
— Вы не имеете на это право, — Бьянка отступила на шаг, хмуря брови.
— Когда ты сорвалась с карниза, что-то внутри меня надломилось, — Джон наступал, тогда как Бьянка пятилась, не отводя глаз от его лица. — Когда жена кожевника показала могилу, последние надежды разбились об этот чёртов камень под деревом, — его лицо исказила злоба.
— С днём рождения, Софи! — Бьянка опустилась на колени, чтобы стать вровень с именинницей. — Возьми, это тебе, — она протянула ребёнку свёрток, украшенный синей лентой. — С наилучшими пожеланиями.
— Спасибо! — пискнула девочка и, взяв гостью за руку, повела в комнату, на ходу укладывая свёрток к другим подаркам.
Бьянка огляделась. Никого больше не было в комнате. Дети играли одни и происходящее казалось таким естественным. Никаких воспитателей, надзирателей. Дети просто веселятся, а за дверью на непредвиденный случай дежурит лакей. Невольно девушка вспомнила игры в приюте, которые приходилось выдумывать на ходу из того, что получалось отыскать под рукой в редкие моменты, когда не нужно было убираться, шить или отчищать от копоти кастрюли на кухне. Ей казалось странным здесь, в этом волшебном уголке счастливого детства вспоминать приют и порядки, царившие там, но она вспоминала и невольно сравнивала, не в силах унять порыв.
— Мы играем в шарики, будешь с нами? — спросила Софи, протягивая Бьянке маленький жёлтый шарик.
— А ты меня научишь? — Бьянка решила не подниматься с пола и теперь сидела на пушистом коврике вместе с детьми.
— Нужно кинуть шарик, и чтобы он попал вон в ту вазу. Победитель получает конфету!
Бьянка улыбалась, но сквозь умильную радость от происходящего ей вспомнилась группа оборванцев, которым требовалось помыться, переодеться и заштопать кое-где брюки, но вместо этого они, набрав камней во дворе после дождя, кидали их в старое ржавое ведро. Они смеялись, им было весело, прямо как сейчас. Только победителю не давали конфет, зато проигравший получал щелбан. Никто не жалел проигравшего.
— Вы уже все конфеты съели! — возмутился парнишка, которому ну никак не удавалось попасть в цель. Бьянка подползла к нему и продемонстрировала пару хитростей, чтобы лучше прицелиться. Бросок, другой и бедолага Стенли всё-таки одолел цель. Последняя конфета досталась ему. Мальчишка ликовал. Они всё продолжали играть и в этих играх Бьянке хотелось чувствовать себя легко и свободно — так было задумано, но у неё не получалось. Когда Софи решила показать театральную постановку с участием себя в качестве прекрасной принцессы, Стенли в качестве отважного принца за неимением других, подруги в качестве волшебной феи, а Бьянки в качестве злого дракона, девушка очень натурально вжилась в роль, превозмогая хандру и нападала на принца со злобным рычанием, чем веселила детей до визгов. В конце концов, когда она очень эффектно повалилась на пол с зажатым под мышкой деревянным мечом, комнату озарил радостный вопль Софи.
— Дядя Джон! — принцесса забыла, что она заперта в высокой башне замка и кинулась к двери в объятия дяди. Неизвестно было, как давно он пришёл. Бьянка только теперь поняла, как несуразно выглядит с зажатым под мышкой мечом, лёжа на полу, а потому, стараясь не привлекать к своей персоне внимания, передала меч храброму рыцарю и поднялась с пола, оправляя юбку и причёску. Раз уж воспоминания одолели её именно сегодня, она не удержалась, возродив в памяти ещё кое-что, глядя со стороны на опрятных детей и элегантного джентльмена, которого они окружили. Бьянка вспомнила, как лохматая оборванка с такими же как она нелепыми созданиями сжимала руками прутья калитки пансиона, за которым такие вот нарядные и чистенькие детишки послушно окружили воспитателя, внемая каждому его слову. Она вспомнила, как её товарищи Рафаэль и Алонсо получили палкой по рукам от сторожа, после чего все разом единой чумазой и неотесанной волной побежали куда-то в сторону, боясь погони и как потом получили розгами от надзирательницы за опоздание к ужину. Видимо, лицо её отразило мрачные мысли потому, что Коул позволил себе оставить детей. Подойдя к девушке он спросил.
— Всё хорошо? — в его голосе звучало волнение.
Бьянка опомнилась и постаралась отогнать неприятные воспоминания.
— Что? Да, всё хорошо. Добрый день, мистер Коул.
— Джон, — поправил он её.
— Джон...
К ним подбежала Софи и, порывисто обнимая дядю, заголосила.
— Ты говорил, что когда вернёшься, будет торт!
Он взял девочку на руки и прижавшись к пухлой щёчке, произнёс.
— Раз говорил, значит, будет.
В этот миг дверь открылась, и тот же лакей с непробиваемым лицом вкатил в комнату невероятного вида композицию, похожую больше на кукольный домик, чем на что-то съедобное. На макушке сложной конструкции высились свечи, их было семь. Дети запели традиционную для дня рождения песенку и под дружные аплодисменты Софи задула свечи. Бьянка понимала, как сильно рисковала испортить своей кислой миной этот светлый праздник, отчего готова была прибить сама себя. Она не имела права страдать тут и всё сильнее натягивала на лицо выражение радости до тех пор, пока её не окликнули.
— Давайте выйдем, — девушка, опомнившись, вздрогнула. Не дожидаясь её реакции, Коул мягко подхватил её под руку и повёл к двери.
— Но Софи обидится, — попыталась она возмутиться.
— Мы им не нужны, у них есть торт, — выдал Джон аргумент, с которым трудно было поспорить.
Мужчина и девушка вышли. Бесшумно прикрыв за собой дверь, Джон поравнялся с Бьянкой и повёл её куда-то по длинному коридору. Попавшемуся на пути лакею, по виду совсем не отличавшемуся от предыдущего, он отдал несколько распоряжений на ходу и, остановившись у одной из дверей, отворил её, пропуская спутницу пройти первой. На смену тревожной недоверчивости, возникавшей каждый раз в присутствии этого человека, Бьянка испытала непривычное безразличие ко всему. Она молча проследовала в кабинет и остановилась посреди комнаты, глядя прямо перед собой.
Джон прошёл к своему столу, развернулся и присел на его край, оказавшись прямо перед девушкой.
— Что с вами, Бьянка? — спросил он.
— Я позволила себе поддаться унынию, не имея на это никакого права. Я не должна была приходить сегодня, — заключила она.
— Вы бы позволили себе разочаровать ребёнка, который вас боготворит?
— С чего вы взяли, что она меня боготворит? Мне думается, я для неё лишь временное увлечение, — её слова означали буквально то, что она говорила и не несли скрытого смысла. Джон понял это по скорбной интонации. — Я никогда не прощу себе всех тех гадких ощущений, которые испытала на её празднике. Если бы вы меня не увели, я бы точно всё испортила. Это недопустимо.
— Почему?
— Потому, что я педагог и не имею права... — она запнулась.
— На чувства?
— И нет, и да. О, Мадонна, можно я уйду? Скажите ей, что у меня голова заболела или ещё что-нибудь, — Бьянка бесцеремонно и никого не спрашивая, опустилась в кресло напротив стола.
Джон обошёл свой стол, открыл один из шкафов, вынул оттуда бутылку с двумя бокалами и вернувшись поставил их рядом. Он разлил понемногу коричневатой жидкости и только после этого задал вопрос.
— Педагогикой дозволено обманывать детей?
— Боже, нет. Конечно, нет. Сегодня мне кажется, что я говорю и творю одни только глупости и совершенно не представляю, что с этим делать.
— Хотите выпить? — Джон протянул ей бокал. Бьянка только теперь ощутила лёгкое волнение от нахождения наедине с мужчиной в этой мрачной комнате.
— Нет, не хочу, — она перевела недоверчивый взгляд с бокала на худое скуластое лицо. Поймав взгляд мужчины, в котором играли блики света от лампы, она пожалела о своих откровениях. Не хватало ещё, чтобы он подумал, что она ему решила довериться. Хотя, так оно и выходило.
Джон поднёс бокал к губам и слегка пригубил хмельной напиток.
— Когда я зашёл и увидел, как вы играете все вместе, — начал он, — то сразу понял, как счастлива Софи. Она радовалась тому, что рядом с ней сегодня находятся те, кого она желала видеть. Не думаю, что вы для неё — временное увлечение. Она привязывается к людям, которые добры с ней.
— А кто все остальные дети? Они родственники?
— У Софи никого нет, кроме меня. Это её друзья из консерватории, где она училась, когда ещё живы были её родители. Скоро за ними вернутся и Софи снова останется одна. Вы же этого не хотите? — он ещё отпил.
Бьянка высокомерно взглянула на него.
— Мне кажется, вы сейчас манипулируете моим чувством вины.
— Нет, — ответил Коул, чуть заметно улыбаясь, — вам не кажется.
Когда дети уехали, Бьянка с Джоном вернулись в детскую и девочка кинулась открывать подарки. В череде кукол, плюшевых зверей, красивых платьев и украшений книга Бьянки тоже не осталась без внимания. Софи всю её пролистала, правда потом забыла о ней, как и об остальных подарках. Щенок, который не находил себе покоя всё то время, пока веселая компания развлекалась играми, теперь дремал на пушистом коврике. Софи тоже, казалось, устала, но всячески сопротивлялась искушению заснуть на коленях дяди, когда они втроём устроились на диване.
— Я же обещала показать тебе рисунки! — она опомнилась, одаривая Бьянку взволнованным взглядом, затем вскочила и убежала куда-то. Через несколько минут она вернулась, прижимая к себе двумя руками увесистую чёрную папку. Девочка снова приземлилась в центре дивана так, что мужчина и девушка принуждены были сидеть по обе стороны от неё, и принялась листать. Бьянка разглядывала рисунки с большим интересом. Джон на них не смотрел. Откинувшись на спинку дивана, он наблюдал за девушкой, которая наконец-то изгнала неприятные воспоминания и наслаждалась вечером вместе с Софи. — Вот она, смотри! — девочка ткнула пальчиком в портрет, чьё лицо узнавалось без лишних пояснений. — Она очень на тебя похожа, правда же? — Софи восхищённо глядела на рисунок, тогда как Бьянка бледнела на глазах.
— Да, наверное, — протянула девушка. — Она не решалась поднять голову, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Джоном, который сохранял завидное хладнокровие.
— Дядя считает, что она волшебница, — весело проговорила Софи. — Но на самом деле это он волшебник. Он тебя загадал, и ты появилась, — она крепко прижалась к плечу Бьянки. Та ещё некоторое время слушала болтовню Софи, изредка вставляя свои комментарии, но чем дальше, тем сильнее ощущала усталость. Когда она попыталась скрыть зевок, Джон включился в разговор.
— Софи, милая, пора спать, — заключил он.
— Я не хочу! — простонала девочка.
— Мисс Инноченти пора домой, а у тебя завтра урок литературы, придётся встать пораньше. Он обнял девочку и позвал лакея, чтобы тот пригласил гувернантку. Бьянка поцеловала Софи, но попрощаться с Джоном не успела — его куда-то позвали. Хотелось уйти. Бьянка чувствовала себя не в свой тарелке и не только потому, что весь день сравнивала между собой два абсолютно разных варианта детства. Портреты, поразившие её скрупулезностью и абсолютно достоверным сходством с оригиналом, ещё сильнее уверили девушку в том, что она более, чем небезразлична художнику. И как это всё не кстати при тех планах, которые она составила на свою жизнь. Бьянка опустилась на диван в гостиной и положила голову на руки, опершись о колени. Внезапно откуда-то со стороны раздался прямолинейный вопрос:
— Кто вы такая? — к дивану подплыла пожилая дама, одетая во всё чёрное. Её морщинистое лицо выражало полнейшее пренебрежение.
Бьянка поднялась, неловко теребя ремень сумки, переброшенной через плечо.
— Меня зовут Бьянка Инноченти, — начала она. — Я приходила на день рождения к Софи.
Женщина окинула девушку оценивающим взглядом.
— Судя по всему, праздник закончился? — предположила она.
— Да, я просто хотела попрощаться с Джоном..., — она запнулась. — С мистером Коулом. Он был очень любезен...
Эмилия не дала ей договорить.
— Не нужно отвлекать моего сына подобной ерундой. Он занятой человек и у него есть куда более важные дела, — женщина огляделась в надежде, что сын не стоит где-то рядом и не слышит её. — Вы можете идти.
Бьянка несколько секунд оторопело глядела на женщину. Её слова кольнули по самолюбию, но спорить желания не было и, схватив с вешалки у входа свой плащ, девушка поспешно выскочила на крыльцо. Разговор с матушкой Коул окончательно убедил её в том, что ей здесь не место.
Спустя около пяти минут, Джон вошёл в гостиную. Оказавшись в комнате, он удивлённо возвёл бровь, завидев там, куда несколько минут назад присела Бьянка, свою мать. Он обошёл диван и встал перед ней. На его лицо упала гневная тень.
— Где она? — нетерпеливо спросил мужчина.
— Ты о ком? — Эмилия недовольно взглянула на сына.
— Вы знаете, о ком, — он уже начинал терять терпение, что было на него не похоже.
— Она ушла. Таким, как она, правила приличия не знакомы. Уйти и не попрощаться — это так в духе плебеев. Где ты вообще нашёл эту оборванку?
Джон уже не слушал мать. Он кинулся к выходу и через секунду его уже не было, а Эмилия злобно заламывала руки от бессилия. Коул не знал, куда отправилась Бьянка. На удачу мужчина кинулся в первый попавшийся переулок. Он шёл быстро, почти бежал, хоть и не знал точно, верную ли дорогу выбрал. Конечно, он понимал, что мать наверняка сказала девушке что-нибудь неприятное, вынудив уйти и окончательно испортила ей настроение. Нужно было срочно исправлять ситуацию. Свернув за поворот, он пригляделся. Впереди, слегка ссутулившись, брела фигура в сером плаще с перекинутой через плечо сумкой. Сомнений не оставалось — это была именно она. Джон крикнул, боясь, что потеряет её за очередным поворотом.
— Бьянка!
Она вздрогнула, остановилась и через секунду обернулась на голос. Джон быстро приближался и остановившись с трудом перевёл дух, упираясь рукой в каменную стену.
— Что она вам сказала? — спросил он, когда наконец отдышался.
— Ничего особенного, правда, — девушка сочувственно взглянула на него. — Я и так всё знала, она только лишний раз подтвердила. Джон, — она тяжело вздохнула. — Я понимаю, чего вы добиваетесь, но давайте не будем мучить друг друга. У нас всё равно ничего не получится — ваш мир никогда не примет мой и я всегда буду чувствовать себя изгоем среди людей вашего круга.
Джон прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
— Я изо дня в день чувствую себя в этом мире изгоем, хотя с детства жил в достатке и роскоши. Мне приходилось соответствовать ожиданиям людей и подстраиваться под них. Я никогда не видел себя главой гильдии, но люди вокруг меня решили иначе. — Он замолчал, — никто не спрашивал, чего я хочу, и я уже разучился желать чего-то до тех пор, пока не встретил вас. — Он разомкнул веки и повернулся к девушке. Бьянка, слегка смутившись, отступила и тоже прижалась спиной к стене, — не так страшно привыкать к хорошей жизни, Бьянка. Страшнее, когда при всей своей роскоши она остаётся пустой и бестолковой — без любви и привязанностей.
— Прошлое всегда будет преследовать меня и мешать. Как сегодня. Всем будет лучше, если мы сейчас же расстанемся, — твёрдо проговорила она.
— Нет, не будет, — Коул обернулся к ней всем телом, упираясь плечом о стену. — Мы не случайно встретились вновь и теперь я вас просто так не отпущу.
— Вы не имеете на это право, — Бьянка отступила на шаг, хмуря брови.
— Когда ты сорвалась с карниза, что-то внутри меня надломилось, — Джон наступал, тогда как Бьянка пятилась, не отводя глаз от его лица. — Когда жена кожевника показала могилу, последние надежды разбились об этот чёртов камень под деревом, — его лицо исказила злоба.
