Мистер Хорес сидел там же с ними за столом и занимался починкой очередного инструмента для проведения операций. За это время его пару раз отвлекали солдаты, приходившие с мелкими жлобами, а когда поток посетителей стих, Габриэль, внимательно изучая замысловатый прибор, проговорил:
— Ловко вы.
Девушки отвлеклись и вопросительно глянули на него.
— Спасибо, — ответила Адалин.
— Можно подумать, вы опытные аптекари, — буркнул он.
— Вообще-то так и есть, — надменно проговорила Пати. — Ада с десяти лет отцу помогала, я — с пятнадцати у дяди в аптеке работала. Если вы ещё в чём-то сомневаетесь.
Габриэль хмуро уставился на неё.
— Болтаешь больно много. Работай давай. Помощнички, итить вашу мать.
Пати громко хлопнула ладонями по столу.
— Мистер Хорес, — злобно проговорила она. — А вы не поведаете нам, как такого отъявленного пирата, как вы, которому место на шхуне под флагом с черепом и костями, занесло в это место, с которым он ну никак не вяжется при всём желании?!
Адалин уронила свою работу и с ужасом взглянула сначала на подругу, затем — на Габриэля. Видно было, что он тяжело дышит, пытаясь унять подступающее негодование.
— Я расскажу тебе, — процедил он. — О том, как ублюдка мадридской шлюхи без роду и племени из года в год нанимали матросом корабли, перевозившие контрабандное вино из Испании, о том, как он дрался в порту с охраной, которой их сдал собутыльник капитана, о том, как его повязали и кинули в тюрьму на два года, а потом началась война и он оказался здесь. Дальше рассказывать? — Зелёный глаз доктора сверкал яростным блеском. Даже бесстрашная Пати перепугалась и сидела, сжимая в руках крошащиеся листочки не в силах выпустить воздух из лёгких.
— Простите нас, мистер Хорес, — прошептала Адалин. Ей почему-то казалось, что она тоже в чём-то виновата.
— Вы приехали помогать, — прорычал Хорес, глядя на Патрицию в упор. — Так помогайте. Молча! — Он встал и вышел из комнаты. Девушки не решались заговорить друг с другом и не поднимали глаз от стола. Требовалось успокоиться, тем более что никто уже больших не трогал их ровно до тех пор, пока не пришёл очередной гость.
— Как вы тут? — Виктор тяжело приземлился туда, где час назад сидел доктор Хорес.
— Всё хорошо, — проговорила Адалин, которая не умела обманывать.
— Ну-ну, я вижу, — он перевёл взгляд на Патрицию, которая была сама на себя не похожа и сохраняла молчание. — А ты что скажешь? — обратился он к ней.
— Ничего не скажу, мне велели заткнуться.
— Понятно, — крикнул генерал, разворачиваясь на стуле и направляя свой посыл человеку, который скрывался в подсобке. — Габе, что я слышу, — произнёс он, когда массивная фигура врача показалась в дверях, — девчонок обижаешь? Так не пойдёт.
— Попробуй их обидь, — рыкнул тот. — Обижалку с мясом вырвут.
— Габе, да что ж такое? — возмутился Виктор, еле сдерживая смех. — Меняй жаргон, ты в приличном обществе находишься, драный ты пёс. Всё, на сегодня вы свободны, — закончил он, возвращаясь к девушкам. — Там Адамсон весь извёлся, вас ожидая. Как вы вообще на него нарвались? Пустили козла в огород.
— Мне вообще-то ещё пробирки кипятить. Я на них рассчитывал, — пробасил Габриэль, кивая в сторону помощниц.
— Сам прокипятишь. Заездил девчонок. Всё, идите, идите, пока он на вас ещё что-нибудь не повесил, — Виктор махнул рукой, чтобы девушки поднялись. Сам встал, обошёл стол и направился к выходу, увлекая за собой спутниц. Когда они вышли, Адалин, питая надежду, что хотя бы генерал соизволит дать старт их основной работе, проговорила:
— Нам нужно провести осмотр всего состава, чтобы выяснить, кто ещё не переболел.
— Сделаем, — успокоил её Виктор. — Но не сегодня. Сегодня отдыхаем, — он подмигнул.
— Зачем ты берешь с собой аптечку? — спросила Патриция, когда они заканчивали сборы.
— Никогда не знаешь, что может случиться в следующий момент, надо быть готовыми ко всему, — проговорила Адалин, бережно укладывая туго связанные мешочки в сумку.
— В кой-то веке нас пригласили отдохнуть, так ты и тут бдишь. Нет тебе покоя.
— Если честно, я не воспринимаю этот поход как отдых, — сказала Адалин, когда они вышли на крыльцо. — Мне будет неловко в компании незнакомых мужчин.
— Один-то явно знакомый и, насколько я успела понять, генерал не даст тебя в обиду. Откуда ты его знаешь? — Пати посмотрела на подругу, слегка вздёрнув бровь.
— Это долгая история. Если вкратце, то он пару лет назад упал с нашего моста и оказался у нас на лечении. Потом жил с нами, пока восстанавливал силы, — она замолкла.
— А дальше что, просто взял и уехал, да? — Патриция скрестила руки на груди, поглядывая на подругу с ухмылкой.
— В общем, да. Взял и уехал. Чего ему с нами делать-то?
— Зато сейчас, я смотрю, ему неймётся: праздник тебе устроил, сюда затащил. Что дальше? Замуж позовёт? Слишком много внимания, это подозрительно.
— Он тебе не нравится? — задала вопрос Адалин с некоторой тревогой в голосе.
Взгляд Пати преисполнился укоризной.
— Ты на меня не смотри. Мне вообще сложно понравиться, я ко всем придираюсь. Генерал в общем-то ничего, только мне кажется, он бабник, — она помолчала и, не дождавшись ответа, продолжила. — Они все бабники, дорогая. Просто есть те, у кого совесть и моральные принципы сильнее животных инстинктов. Ты же помнишь из биологии. Самцы всех видов живых существ нацелены на продолжение рода и если им отключить хотелку, мир обречён, — добавила она от себя.
— Перестань, — Адалин усмехнулась.
— А чего? Вспомни, что происходит с самцом богомола после спаривания? Это же как сильно должно свербеть у мужика, чтобы он был готов умереть за незабываемые мгновения близости! Не я это придумала, заметь.
— Хватит, перестань. Я ваши первые два года пропустила, если ты помнишь, — Адалин уже открыто смеялась.
— Это школьная программа, неуч!
За разговором они не заметили, как дошли до нужного дома. При приближении к крыльцу былая весёлость сошла на нет и Адалин снова насупилась, превозмогая нервозность. В добавок ко всему ей было неловко появляться перед высокочтимыми офицерами в своём поношенном платье пепельного розового цвета, которое было единственным в её путевом гардеробе.
Они не успели постучать. Молодой солдат, коего в этот вечер поставили служить лакеем, отворил им дверь, не говоря ни слова. Девушки, не спеша, прошли в коридор и легкой поступью, почти что на цыпочках, проследовали дальше. Оказавшись в той самой комнате, где ещё вчера они застали ленивую компанию старшего командного состава, гостьи слегка удивились. В помещении царил порядок. Здесь теперь почти не пахло табаком, широкий стол был застелен чистой скатертью, заставлен угощениями и выпивкой. Четверо мужчин, отбросив былую вальяжность, были одеты с иголочки в чистые отглаженные мундиры, гладко выбриты и причёсаны волосок к волоску, что в случае с кудрявым подполковником приравнивалось к подвигу. Девушки даже засмотрелись невольно на всю эту идиллическую картину.
— Милые дамы, мы даже не слышали, как вы зашли. Проходите, просим, — приветствовал девушек бравый подполковник Адамсон. Адалин и Патриция прошли в середину комнаты и, оказавшись в окружении мужчин, остановились.
— Вчера наше знакомство как-то скомкалось. Это неправильно, — начал Виктор, стоявший во главе компании и облачённый в белый парадный мундир. — Сегодня позвольте нам реабилитироваться в ваших глазах, — он положил руку на плечо Адамсона. — Этого жулика вы уже знаете, представлять не стану. Здесь, — он перешёл к светловолосому худощавому мужчине, — у нас капитан Джонатан Ларсен, а это, — он указал на невысокого офицера, слегка прихрамывавшего при ходьбе, — майор Фридрих Готц. Любить их не обязательно, а жаловать — милости просим. Присаживайтесь, — Виктор указал рукой на свободные стулья напротив окна, сам обошёл стол и сел с другой стороны, приглашая остальных присоединиться. Адамсон, недолго думая, спохватился наполнить девушкам бокалы. Это случилось как-то само собой. Ему странным образом удалось остаться незамеченным. Как он это провернул, никто не понял, видимо — профессионально умение. Но когда все стали поднимать бокалы за знакомство, девушки очень удивились, обнаружив около себя фужеры с ярко красной жидкостью.
— Мы не... — начала было, Адалин, но увидев недоумение во взглядах офицеров, не стала договаривать, подняла бокал, после чего слегка смочила губы терпким напитком и отставила его в сторону.
— Как вам у нас, милые барышни? — спросил разговорчивый Адамсон.
— Мы пока осваиваемся, — ответила Адалин. — Ещё не успели понять, — девушка взглянула на подругу, ища поддержки.
— В целом, у вас неплохо настолько, насколько это понятие вообще уместно в компании вашего доктора, — выпалила Патриция.
Офицеры заулыбались.
— У нашего Габе непростой характер, — начал Виктор. — И ещё более сложная жизнь. Будьте снисходительны к нему. С ним вполне можно ужиться.
— Если не обращать внимание на хамство и грубость. Ну да, — Пати отложила приборы, так и не начав трапезу. — Вы очень нам услужите, если как можно скорее позволите начать вакцинацию. Для этого требуется осмотреть всех без исключения.
— Мы собрались здесь, чтобы воспользоваться редкой в нашем положении возможностью отдохнуть и порадоваться жизни в приятном обществе, а вы снова говорите о делах. Девушки, мы всё решим, но сегодня давайте не будем думать о насущном, — попытался разрядить обстановку Адамсон.
— А мне действительно интересно, — заговорил майор. — И в некоторой степени даже тревожно. Что это такое вакцинация? Не несёт ли она риска здоровью и жизни? Я слышал, что через укол человек заражается хворью. Тогда какой во всём этом смысл?
— Готц, ты каждый день рискуешь жизнью и здоровьем, а тут иголки испугался, — встрял подполковник.
— При всём уважении, подполковник, я имею право знать, — он уставился на девушек взглядом, не допускавшим молчания с их стороны по этому важному поводу.
— Я тебе уже несколько раз говорил, Готц. Ты чем слушаешь? — подключился Виктор. — Тебе колют ослабленный вирус, а организм воспринимает его, как полноценное заболевание и подключает защиту, а когда ты заражаешься, то уже не болеешь потому, что созданная защита сдерживает и не пропускает болезнь. Чего непонятно?
— Это как на войне, — неуверенно проговорила Адалин. — Она поймала вопросительный взгляд Пати, — небольшой вражеский отряд переходит границу. Их ловят, но при этом в центр поступает сигнал о том, что создалась опасная ситуация и нужно мобилизоваться на борьбу с врагом...
— Который может снова нагрянуть, но уже при большем численном составе и при тяжёлом вооружении, — продолжила её мысль подруга.
— К границе подтягиваются силы в ожидании нападения... — продолжала Ада.
— А когда оно случается, вы даёте отпор врагу... — вывела её мысль Пати.
— И побеждаем его, — заключил Виктор.
— Думаю, теперь, — Адамсон не сводил восхищённого взгляда с Адалин, — всем всё ясно и вопросов не осталось. Дорогие мои, — он лукаво сощурился, — такое ощущение, что вы знатоки в вопросах военной стратегии. Признавайтесь, вы и раньше имели дело с военными? В жизни бы не подумал, — он отпил из своего бокала.
Адалин мельком взглянула на Виктора, который сидел напротив, откинувшись на спинку стула.
— Адамсон, врачам положено знать больше, чем простым смертным. Не смущай гостей, — проговорил он.
— И в мыслях не было, господин генерал, — подполковник театрально прижал руку к груди. — Дамы, — он снова направил свой взор на девушек, — не думайте, что мы не замечаем вашей хитрости. Почему вы не пьёте? — он бросил взгляд на полные бокалы.
— Потому, что алкоголь — это яд, — отрезала Патриция. — И если вы не хотите испортить себе вечер, делайте вид, что всё идёт своим чередом. Не заостряйте внимание. Вы пьёте, мы — нет и всем хорошо.
— Слушаюсь, — подполковник почтительно кивнул. Весь оставшийся вечер они разговаривали об армейской жизни, о жизни в столице, о планах и целях на будущее, а когда хмель завладел сознанием некоторых из мужчин, Адамсон позвал солдата и велел ему привести капрала Паркса и непременно, чтобы тот пришёл с баяном. Когда оказалось, что капрал находится в наряде и охраняет вместе с прапорщиком Таге оружейный склад, солдату велели передать капралу официальное письмо за подписью высшего командного состава, в котором чёрным по белому было писано: «Явиться в штаб с баяном». Паркс явился через полчаса, ознаменовав своё появление падением на лестнице, от которого инструмент зычно запел. В этот томный вечер офицерам вовсе не хотелось заострять внимание на хмельном облике подчинённого тем более, что и сами они были под шофе. Как бы то ни было, Паркс в любом состоянии мог пробить слезу своей виртуозной игрой.
Отказаться от приглашения на танец было невозможно. Когда зазвучали первые аккорды, капитан Ларсен, очарованный Патрицией, поспешил опередить майора, чтобы пригласить девушку на танец. Мужчина вёл себя очень достойно, не позволял рукам ложиться туда, куда не следует. Ему, к счастью, удалось не утомить требовательную Пати даже после третьего танца.
Виктор не спешил приглашать Адалин. Он наблюдал. Ему было интересно взглянуть со стороны на неё и на потуги несчастного Адамсона завоевать расположение девушки. Конечно, он бы обязательно вмешался, начни подполковник позволять себя всякое, но пока этого не происходило, он продолжал сидеть и любоваться девушкой. Казалось, она ничуть не изменилась. Разве что взгляд стал строже, а походка и движения, лишившись подростковой угловатости, стали плавнее и грациознее. Когда смотреть надоело, он поднялся со своего места. Одарив сослуживца колким взглядом, в котором читался намёк на беременную жену и троих детей, Виктор отправил Адамсона посидеть и передохнуть. Он не был пьян и за этот вечер не выпил и половины своего бокала, а потому твердой походкой, приблизившись к Адалин, протянул ей руку.
— Потанцуем? — он улыбался одними уголками губ и был счастлив признать, что девушка вздохнула с облегчением, когда её избавили от общества словоохотливого кавалера. Он обнял её за талию и притянул к себе. Нормы приличия и несколько пар глаз, устремлённых в их сторону, не давали генералу даже шанса на то, чтобы ещё больше сократить расстояние между ним и его партнёршей. Виктор склонился над ней. Он бы многое отдал за то, чтобы эта мелодия не заканчивалась. Адалин была неопытна в танцах и, если в присутствии высокородного Адамсона ей было особенно неловко ощущать себя неумёхой, то с Виктором она уже ничего не опасалась. Он знал её и то, что в её жизни есть место куда более важным делам, чем вальсирование и этикет. Она действительно, будто бы, успокоилась и даже расправила плечи, оказавшись в объятиях человека, которому была не безразлична и который не был безразличен ей, хоть в этом и не хотелось признаваться.
— Если он тебе надоел, только скажи и я выгоню его, — тихо проговорил Виктор, склоняясь над девушкой.
— Нет, что вы. Не стоит, — ответила Адалин. — Мистер Адамсон довольно мил... в своём роде, — пояснила она, сама не веря тому, что говорит.
— И мы снова перешли на «Вы», — он понизил голос.
— Я тогда перенервничала и проявила бестактность. Тем более, если теперь я младшая по званию, то определённо не имею права тыкать вам.
— Ловко вы.
Девушки отвлеклись и вопросительно глянули на него.
— Спасибо, — ответила Адалин.
— Можно подумать, вы опытные аптекари, — буркнул он.
— Вообще-то так и есть, — надменно проговорила Пати. — Ада с десяти лет отцу помогала, я — с пятнадцати у дяди в аптеке работала. Если вы ещё в чём-то сомневаетесь.
Габриэль хмуро уставился на неё.
— Болтаешь больно много. Работай давай. Помощнички, итить вашу мать.
Пати громко хлопнула ладонями по столу.
— Мистер Хорес, — злобно проговорила она. — А вы не поведаете нам, как такого отъявленного пирата, как вы, которому место на шхуне под флагом с черепом и костями, занесло в это место, с которым он ну никак не вяжется при всём желании?!
Адалин уронила свою работу и с ужасом взглянула сначала на подругу, затем — на Габриэля. Видно было, что он тяжело дышит, пытаясь унять подступающее негодование.
— Я расскажу тебе, — процедил он. — О том, как ублюдка мадридской шлюхи без роду и племени из года в год нанимали матросом корабли, перевозившие контрабандное вино из Испании, о том, как он дрался в порту с охраной, которой их сдал собутыльник капитана, о том, как его повязали и кинули в тюрьму на два года, а потом началась война и он оказался здесь. Дальше рассказывать? — Зелёный глаз доктора сверкал яростным блеском. Даже бесстрашная Пати перепугалась и сидела, сжимая в руках крошащиеся листочки не в силах выпустить воздух из лёгких.
— Простите нас, мистер Хорес, — прошептала Адалин. Ей почему-то казалось, что она тоже в чём-то виновата.
— Вы приехали помогать, — прорычал Хорес, глядя на Патрицию в упор. — Так помогайте. Молча! — Он встал и вышел из комнаты. Девушки не решались заговорить друг с другом и не поднимали глаз от стола. Требовалось успокоиться, тем более что никто уже больших не трогал их ровно до тех пор, пока не пришёл очередной гость.
— Как вы тут? — Виктор тяжело приземлился туда, где час назад сидел доктор Хорес.
— Всё хорошо, — проговорила Адалин, которая не умела обманывать.
— Ну-ну, я вижу, — он перевёл взгляд на Патрицию, которая была сама на себя не похожа и сохраняла молчание. — А ты что скажешь? — обратился он к ней.
— Ничего не скажу, мне велели заткнуться.
— Понятно, — крикнул генерал, разворачиваясь на стуле и направляя свой посыл человеку, который скрывался в подсобке. — Габе, что я слышу, — произнёс он, когда массивная фигура врача показалась в дверях, — девчонок обижаешь? Так не пойдёт.
— Попробуй их обидь, — рыкнул тот. — Обижалку с мясом вырвут.
— Габе, да что ж такое? — возмутился Виктор, еле сдерживая смех. — Меняй жаргон, ты в приличном обществе находишься, драный ты пёс. Всё, на сегодня вы свободны, — закончил он, возвращаясь к девушкам. — Там Адамсон весь извёлся, вас ожидая. Как вы вообще на него нарвались? Пустили козла в огород.
— Мне вообще-то ещё пробирки кипятить. Я на них рассчитывал, — пробасил Габриэль, кивая в сторону помощниц.
— Сам прокипятишь. Заездил девчонок. Всё, идите, идите, пока он на вас ещё что-нибудь не повесил, — Виктор махнул рукой, чтобы девушки поднялись. Сам встал, обошёл стол и направился к выходу, увлекая за собой спутниц. Когда они вышли, Адалин, питая надежду, что хотя бы генерал соизволит дать старт их основной работе, проговорила:
— Нам нужно провести осмотр всего состава, чтобы выяснить, кто ещё не переболел.
— Сделаем, — успокоил её Виктор. — Но не сегодня. Сегодня отдыхаем, — он подмигнул.
Глава 38
— Зачем ты берешь с собой аптечку? — спросила Патриция, когда они заканчивали сборы.
— Никогда не знаешь, что может случиться в следующий момент, надо быть готовыми ко всему, — проговорила Адалин, бережно укладывая туго связанные мешочки в сумку.
— В кой-то веке нас пригласили отдохнуть, так ты и тут бдишь. Нет тебе покоя.
— Если честно, я не воспринимаю этот поход как отдых, — сказала Адалин, когда они вышли на крыльцо. — Мне будет неловко в компании незнакомых мужчин.
— Один-то явно знакомый и, насколько я успела понять, генерал не даст тебя в обиду. Откуда ты его знаешь? — Пати посмотрела на подругу, слегка вздёрнув бровь.
— Это долгая история. Если вкратце, то он пару лет назад упал с нашего моста и оказался у нас на лечении. Потом жил с нами, пока восстанавливал силы, — она замолкла.
— А дальше что, просто взял и уехал, да? — Патриция скрестила руки на груди, поглядывая на подругу с ухмылкой.
— В общем, да. Взял и уехал. Чего ему с нами делать-то?
— Зато сейчас, я смотрю, ему неймётся: праздник тебе устроил, сюда затащил. Что дальше? Замуж позовёт? Слишком много внимания, это подозрительно.
— Он тебе не нравится? — задала вопрос Адалин с некоторой тревогой в голосе.
Взгляд Пати преисполнился укоризной.
— Ты на меня не смотри. Мне вообще сложно понравиться, я ко всем придираюсь. Генерал в общем-то ничего, только мне кажется, он бабник, — она помолчала и, не дождавшись ответа, продолжила. — Они все бабники, дорогая. Просто есть те, у кого совесть и моральные принципы сильнее животных инстинктов. Ты же помнишь из биологии. Самцы всех видов живых существ нацелены на продолжение рода и если им отключить хотелку, мир обречён, — добавила она от себя.
— Перестань, — Адалин усмехнулась.
— А чего? Вспомни, что происходит с самцом богомола после спаривания? Это же как сильно должно свербеть у мужика, чтобы он был готов умереть за незабываемые мгновения близости! Не я это придумала, заметь.
— Хватит, перестань. Я ваши первые два года пропустила, если ты помнишь, — Адалин уже открыто смеялась.
— Это школьная программа, неуч!
За разговором они не заметили, как дошли до нужного дома. При приближении к крыльцу былая весёлость сошла на нет и Адалин снова насупилась, превозмогая нервозность. В добавок ко всему ей было неловко появляться перед высокочтимыми офицерами в своём поношенном платье пепельного розового цвета, которое было единственным в её путевом гардеробе.
Они не успели постучать. Молодой солдат, коего в этот вечер поставили служить лакеем, отворил им дверь, не говоря ни слова. Девушки, не спеша, прошли в коридор и легкой поступью, почти что на цыпочках, проследовали дальше. Оказавшись в той самой комнате, где ещё вчера они застали ленивую компанию старшего командного состава, гостьи слегка удивились. В помещении царил порядок. Здесь теперь почти не пахло табаком, широкий стол был застелен чистой скатертью, заставлен угощениями и выпивкой. Четверо мужчин, отбросив былую вальяжность, были одеты с иголочки в чистые отглаженные мундиры, гладко выбриты и причёсаны волосок к волоску, что в случае с кудрявым подполковником приравнивалось к подвигу. Девушки даже засмотрелись невольно на всю эту идиллическую картину.
— Милые дамы, мы даже не слышали, как вы зашли. Проходите, просим, — приветствовал девушек бравый подполковник Адамсон. Адалин и Патриция прошли в середину комнаты и, оказавшись в окружении мужчин, остановились.
— Вчера наше знакомство как-то скомкалось. Это неправильно, — начал Виктор, стоявший во главе компании и облачённый в белый парадный мундир. — Сегодня позвольте нам реабилитироваться в ваших глазах, — он положил руку на плечо Адамсона. — Этого жулика вы уже знаете, представлять не стану. Здесь, — он перешёл к светловолосому худощавому мужчине, — у нас капитан Джонатан Ларсен, а это, — он указал на невысокого офицера, слегка прихрамывавшего при ходьбе, — майор Фридрих Готц. Любить их не обязательно, а жаловать — милости просим. Присаживайтесь, — Виктор указал рукой на свободные стулья напротив окна, сам обошёл стол и сел с другой стороны, приглашая остальных присоединиться. Адамсон, недолго думая, спохватился наполнить девушкам бокалы. Это случилось как-то само собой. Ему странным образом удалось остаться незамеченным. Как он это провернул, никто не понял, видимо — профессионально умение. Но когда все стали поднимать бокалы за знакомство, девушки очень удивились, обнаружив около себя фужеры с ярко красной жидкостью.
— Мы не... — начала было, Адалин, но увидев недоумение во взглядах офицеров, не стала договаривать, подняла бокал, после чего слегка смочила губы терпким напитком и отставила его в сторону.
— Как вам у нас, милые барышни? — спросил разговорчивый Адамсон.
— Мы пока осваиваемся, — ответила Адалин. — Ещё не успели понять, — девушка взглянула на подругу, ища поддержки.
— В целом, у вас неплохо настолько, насколько это понятие вообще уместно в компании вашего доктора, — выпалила Патриция.
Офицеры заулыбались.
— У нашего Габе непростой характер, — начал Виктор. — И ещё более сложная жизнь. Будьте снисходительны к нему. С ним вполне можно ужиться.
— Если не обращать внимание на хамство и грубость. Ну да, — Пати отложила приборы, так и не начав трапезу. — Вы очень нам услужите, если как можно скорее позволите начать вакцинацию. Для этого требуется осмотреть всех без исключения.
— Мы собрались здесь, чтобы воспользоваться редкой в нашем положении возможностью отдохнуть и порадоваться жизни в приятном обществе, а вы снова говорите о делах. Девушки, мы всё решим, но сегодня давайте не будем думать о насущном, — попытался разрядить обстановку Адамсон.
— А мне действительно интересно, — заговорил майор. — И в некоторой степени даже тревожно. Что это такое вакцинация? Не несёт ли она риска здоровью и жизни? Я слышал, что через укол человек заражается хворью. Тогда какой во всём этом смысл?
— Готц, ты каждый день рискуешь жизнью и здоровьем, а тут иголки испугался, — встрял подполковник.
— При всём уважении, подполковник, я имею право знать, — он уставился на девушек взглядом, не допускавшим молчания с их стороны по этому важному поводу.
— Я тебе уже несколько раз говорил, Готц. Ты чем слушаешь? — подключился Виктор. — Тебе колют ослабленный вирус, а организм воспринимает его, как полноценное заболевание и подключает защиту, а когда ты заражаешься, то уже не болеешь потому, что созданная защита сдерживает и не пропускает болезнь. Чего непонятно?
— Это как на войне, — неуверенно проговорила Адалин. — Она поймала вопросительный взгляд Пати, — небольшой вражеский отряд переходит границу. Их ловят, но при этом в центр поступает сигнал о том, что создалась опасная ситуация и нужно мобилизоваться на борьбу с врагом...
— Который может снова нагрянуть, но уже при большем численном составе и при тяжёлом вооружении, — продолжила её мысль подруга.
— К границе подтягиваются силы в ожидании нападения... — продолжала Ада.
— А когда оно случается, вы даёте отпор врагу... — вывела её мысль Пати.
— И побеждаем его, — заключил Виктор.
— Думаю, теперь, — Адамсон не сводил восхищённого взгляда с Адалин, — всем всё ясно и вопросов не осталось. Дорогие мои, — он лукаво сощурился, — такое ощущение, что вы знатоки в вопросах военной стратегии. Признавайтесь, вы и раньше имели дело с военными? В жизни бы не подумал, — он отпил из своего бокала.
Адалин мельком взглянула на Виктора, который сидел напротив, откинувшись на спинку стула.
— Адамсон, врачам положено знать больше, чем простым смертным. Не смущай гостей, — проговорил он.
— И в мыслях не было, господин генерал, — подполковник театрально прижал руку к груди. — Дамы, — он снова направил свой взор на девушек, — не думайте, что мы не замечаем вашей хитрости. Почему вы не пьёте? — он бросил взгляд на полные бокалы.
— Потому, что алкоголь — это яд, — отрезала Патриция. — И если вы не хотите испортить себе вечер, делайте вид, что всё идёт своим чередом. Не заостряйте внимание. Вы пьёте, мы — нет и всем хорошо.
— Слушаюсь, — подполковник почтительно кивнул. Весь оставшийся вечер они разговаривали об армейской жизни, о жизни в столице, о планах и целях на будущее, а когда хмель завладел сознанием некоторых из мужчин, Адамсон позвал солдата и велел ему привести капрала Паркса и непременно, чтобы тот пришёл с баяном. Когда оказалось, что капрал находится в наряде и охраняет вместе с прапорщиком Таге оружейный склад, солдату велели передать капралу официальное письмо за подписью высшего командного состава, в котором чёрным по белому было писано: «Явиться в штаб с баяном». Паркс явился через полчаса, ознаменовав своё появление падением на лестнице, от которого инструмент зычно запел. В этот томный вечер офицерам вовсе не хотелось заострять внимание на хмельном облике подчинённого тем более, что и сами они были под шофе. Как бы то ни было, Паркс в любом состоянии мог пробить слезу своей виртуозной игрой.
Отказаться от приглашения на танец было невозможно. Когда зазвучали первые аккорды, капитан Ларсен, очарованный Патрицией, поспешил опередить майора, чтобы пригласить девушку на танец. Мужчина вёл себя очень достойно, не позволял рукам ложиться туда, куда не следует. Ему, к счастью, удалось не утомить требовательную Пати даже после третьего танца.
Виктор не спешил приглашать Адалин. Он наблюдал. Ему было интересно взглянуть со стороны на неё и на потуги несчастного Адамсона завоевать расположение девушки. Конечно, он бы обязательно вмешался, начни подполковник позволять себя всякое, но пока этого не происходило, он продолжал сидеть и любоваться девушкой. Казалось, она ничуть не изменилась. Разве что взгляд стал строже, а походка и движения, лишившись подростковой угловатости, стали плавнее и грациознее. Когда смотреть надоело, он поднялся со своего места. Одарив сослуживца колким взглядом, в котором читался намёк на беременную жену и троих детей, Виктор отправил Адамсона посидеть и передохнуть. Он не был пьян и за этот вечер не выпил и половины своего бокала, а потому твердой походкой, приблизившись к Адалин, протянул ей руку.
— Потанцуем? — он улыбался одними уголками губ и был счастлив признать, что девушка вздохнула с облегчением, когда её избавили от общества словоохотливого кавалера. Он обнял её за талию и притянул к себе. Нормы приличия и несколько пар глаз, устремлённых в их сторону, не давали генералу даже шанса на то, чтобы ещё больше сократить расстояние между ним и его партнёршей. Виктор склонился над ней. Он бы многое отдал за то, чтобы эта мелодия не заканчивалась. Адалин была неопытна в танцах и, если в присутствии высокородного Адамсона ей было особенно неловко ощущать себя неумёхой, то с Виктором она уже ничего не опасалась. Он знал её и то, что в её жизни есть место куда более важным делам, чем вальсирование и этикет. Она действительно, будто бы, успокоилась и даже расправила плечи, оказавшись в объятиях человека, которому была не безразлична и который не был безразличен ей, хоть в этом и не хотелось признаваться.
— Если он тебе надоел, только скажи и я выгоню его, — тихо проговорил Виктор, склоняясь над девушкой.
— Нет, что вы. Не стоит, — ответила Адалин. — Мистер Адамсон довольно мил... в своём роде, — пояснила она, сама не веря тому, что говорит.
— И мы снова перешли на «Вы», — он понизил голос.
— Я тогда перенервничала и проявила бестактность. Тем более, если теперь я младшая по званию, то определённо не имею права тыкать вам.
