— Министерство юстиции не станет голосовать за вас, — продолжил следователь, нарушая молчание. — Но я всё же желаю вам победы. Иначе, рано или поздно вы пустите мою карьеру под откос, — он кашлянул.
— Спасибо, — проговорила Лора.
Когда она развернулась, чтобы направиться к выходу, следователь остановил её:
— Заберите это, — он махнул рукой в сторону партийных билетов. — И позовите следующего, — он снова сел за стол и склонился над документами.
Лора удивлённо возвела брови и нерешительно подошла к столу. Документы исчезли в глубине её сумки.
— Прощайте, Стефан, и будьте здоровы.
С тех пор, как Бьянка, мучимая тяжёлыми воспоминаниями, покинула резиденцию семейства Коул, прошло чуть меньше месяца. За это время она не виделась с Джоном. Вероятнее всего, мужчина, который мог добиться всего, чего угодно, когда ему это было нужно, просто решил не смущать девушку излишней напористостью после и без того жаркого признания. Бьянка же, в свою очередь, считала, что это она ловко и виртуозно избегает его общества. Каждый раз, завидев у ворот школы черный экипаж, девушка собирала в кулак всю свою внимательность и осторожность, после чего мелкими перебежками просачивалась к чёрному ходу и покидала помещение обходными дорогами или закрывалась где-нибудь в отдалённом кабинете, пережидая перемену, чтобы её точно никто не нашёл. Как-то раз она даже позволила себе закончить урок пораньше, после чего, мучимая угрызениями совести, всё же провела дополнительное внеурочное занятие. Дети, к счастью, не особо сопротивлялись.
Бьянка не боялась Джона, она опасалась того, что выстроенная ею стена самостоятельности и независимости рухнет, когда он снова заговорит о близости или зажмёт её где-нибудь в школьном закутке. Джон нравился ей и как же обидно было осознавать сей факт девушке, которая искренне и самоотверженно намеревалась посвятить свою жизнь профессии.
Прозвенел звонок. Окончательно развенчав в глазах учеников героический образ Наполеона Бонапарта, Бьянка попрощалась с детьми и села заполнять журнал. В этот день она немного потеряла бдительность. Возможно, потому, что тема урока захлестнула её, полностью овладев вниманием, или потому, что благодетель давно не приезжал и она отвыкла прятаться, но скорее всего, девушка, как и все молодые люди, к какому бы поколению они не относились, ощущала беззаботную легкость наступающих летних каникул и была в последние дни чуть более рассеянной, чем всегда.
Она напевала еле слышно песенку своего детства, привычно заполняя журнал. Золотистая прядь волос то и дело накручивалась на указательный пальчик руки, подпершей голову. Учительнице оставалось ещё проверить стопку контрольных работ, которые совсем не хотелось тащить с собой, после чего она намеревалась возвратиться домой. Увлечённая работой и мыслями о прогулке в лесу этим вечером, она не заметила человека, появившегося в дверях. Она не слышала тихих шагов по направлению к партам. И только когда некто приземлился за стол напротив неё, Бьянка подняла глаза. Ей сразу захотелось выругаться, как только она увидела его, однако, сжав в кулаке всю свою волю, она глубоко вздохнула и тихо проговорила:
— Здравствуйте, Джон.
— Здравствуй, Бьянка, — ответил он. — Я полагал, мы перешли на «ты»?
Бьянка отложила карандаш и откинулась на стуле.
— Вы, может, и перешли. А я пока не готова. Обычно это обоюдное намерение и о нём следует предупреждать, — в голосе девушки звучал укор.
— Согласен, я поторопился, — ответил ей Джон. — Надеюсь, вы простили меня, и мы вновь можем продолжать видеться, как раньше. Для меня это очень важно. Я скучал по вам.
Бьянка посмотрела на него с укоризной, после чего, не выдержав взгляда мужчины, в котором читалось что-то такое, отчего щёки грозились раскраснеться и выдать душевное волнение, опустила глаза. Она уклонилась от прямого ответа:
— Как поживает Софи?
— Прекрасно, — ответил Джон. — Софи рвалась поехать со мной, когда узнала, что я направляюсь к вам, но она уже много занятий пропустила, поэтому пришлось остаться. Нехорошо прогуливать уроки, — он улыбнулся.
Бьянка в душе поблагодарила его за возврат к почтительной форме общения и повернулась к окну.
— Учебный год заканчивается. Пусть приезжает в следующий раз, я свожу её в лес, там столько цветов — красота неимоверная.
— Обязательно приедет, — проговорил мужчина так тихо, что Бьянка невольно обернулась к нему. — Если и меня возьмёте с собой, — он откинулся на стуле.
— Зачем вы приехали? — задала она вопрос, об ответе на который имела смутное представление. Но надо же было расставить всё по местам.
— У меня к вам деловое предложение, Бьянка, — начал он. — Требуется ваша помощь в одном деле. Но сначала скажите, какие у вас планы на следующий месяц? — Коул поймал вопросительный взгляд. — Может быть, вы куда-то собирались, тогда я даже начинать не стану.
Светлые брови девушки немного сдвинулись к переносице,
— Летом мы обычно готовим школу к следующему году. Это не на каждый день, но работы хватает, — в голубых глазах уже сверкал неподдельный интерес.
— Хорошо, тогда что вы скажете, если я, предположим, попрошу вас съездить со мной в командировку недели на две — три? — он смотрел на девушку и говорил так ровно и спокойно, будто, обсуждал погоду в Кэтлуэлле на ближайшие выходные.
— Вы в своём уме? — не выдержала Бьянка. — Как вы смеете мне такое предлагать?! — Она вскочила с места.
Джон не менял позы и в лице тоже не изменился.
— Я поясню, — проговорил он голосом опытного врача, привыкшего работать с душевнобольными и не обращать внимания на вспыльчивость собеседника. — Я занимаюсь пополнением коллекции Национальной галереи: покупаю у разного рода дилеров картины, скульптуры. В основном картины. Так вот, один человек из Италии, — он сделал паузу, — предлагает мне ряд картин неизвестного художника. Он ставит довольно высокую цену, а потому, мне хотелось бы удостовериться в том, что произведения стоят таких денег. Естественно, это не бесплатно. Я оплачу вашу работу и все расходы по поездке также возьму на себя.
Бьянка медленно опустилась на стул. В голове беспорядочно кружились мысли, наскакивая одна на другую. Услышав название родной страны, девушка уже почти не разбирала, о чем говорил её собеседник дальше. Волна памяти качнулась, воскресшая прошлое, бывшее частью её жизни на протяжении пятнадцати лет. Она вспомнила улицы и церкви, парки, любимую галерею Уффици и руины древней империи, которые соседствовали с повседневностью городского пейзажа родной Флоренции. Эти безмолвные хранители истории были источниками её жизненной энергии. Больше нигде она подобного не видела, хотя, что она вообще видела в своей жизни? Она вспомнила товарищей из приюта и в этот миг очень остро ощутила, что хочет вернуться. Не навсегда, а хотя бы на время, чтобы услышать, увидеть, вдохнуть и вновь ощутить мир, из которого её прогнала сама судьба. На глаза навернулись слёзы.
Джон поднялся со своего места и подошёл к ней. Присев рядом на корточки, он позволил себе прикоснуться к её плечу.
— Что-то не так, Бьянка? — спросил он.
Девушка опомнилась и быстро смахнула слезинку, которая грозилась сорваться с ресниц.
— Всё хорошо, — поспешно протараторила она. — Спасибо вам за оказанное доверие, но во-первых, я не такой большой специалист, как вам кажется, а во-вторых, дорога домой для меня теперь закрыта. Навсегда.
Джон поднялся и подхватив стул, стоявший недалеко у стены, вернулся и сел совсем рядом с девушкой за учительский стол.
— Начнём с того, — вступил он, — что вы компетентны, внимательны к мелочам и довольно наблюдательны. Мне этого вполне достаточно. А что касается недостойного поведения сеньора Фернандо, — он замолчал, наблюдая за тем, как светлая голова медленно поворачивалась в его сторону, — вопрос улажен.
С минуту Бьянка и Джон неотрывно глядели друг на друга. В глазах девушки мерцал калейдоскоп разных чувств от ярости до недоумения.
— Что вы с ним сделали? Нет, как вы узнали? Да что же это такое?! — она почти кричала. — Как вы можете так вмешиваться в жизнь другого человека? Джон, это дикость какая-то! Я не хочу вас больше видеть! — Бьянка резко поднялась, отчего её стул чуть не повалился на пол, и быстро отошла к окну, пытаясь усмирить негодование.
Коул не двинутся с места, ничуть не смущаясь происходящему. За годы работы в сфере торговли он в совершенстве обучился полезным для жизни умениям: терпеть и ждать. Поэтому сейчас он сидел и терпеливо ждал, давая возможность блондинке в голубом платье отдышаться, чтобы продолжить затем начатый разговор.
Когда девушка перестала злобно посапывать и прижалась плечом к оконной раме, он неслышно подошёл к ней и проговорил всё тем же тоном бывалого психотерапевта:
— Теперь вы можете вернуться в Италию и ничто не будет угрожать вашей жизни и вашей свободе. Я ручаюсь за это. Вы мне доверяете?
В это время за окном развернулась традиционная баталия между опрятной девочкой с косичками и вихрастым парнишкой в широких не по размеру серых брюках. Девочка с воплями неслась по тропинке, тогда как парень, вероятно стянувший её сумку, убегал от неё, увеличивая расстояние. Двое у окна синхронно повели головами в сторону удаляющихся детей.
— Зачем вы всё это делаете? — спросила Бьянка срывающимся голосом, не глядя на мужчину, стоявшего рядом и чуть позади от неё. — А если я возьму и не вернусь? — она резко обернулась и взглянула на него с вызовом.
Джон наклонился к ней и прошептал:
— Тогда и мне незачем будет возвращаться, — Бьянка вздрогнула и поспешила вернуться к себе за стол. — Ростовщик жив, — продолжал Коул, прижимаясь спиной к подоконнику. — Не беспокойтесь за него. С ним довольно вежливо поговорили и он подписал расписку. Вот, держите, — Джон протянул ей сложенный вдвое листок.
Девушка взглянула на бумагу, повертела её в руках, недоверчиво глянула на своего благодетеля, после чего проговорила:
— Я не могу поехать с вами вдвоём. Вам я, конечно, доверяю, но пойдут слухи. Вы же это понимаете? — Она чиркнула что-то в журнале, закрыла его и отложила в сторону.
— А мы и не поедем одни, — парировал он. — С нами будет Софи и её гувернантка. Такая компания вас устроит? — он скрестил руки на груди.
— Я должна подумать, — бросила Бьянка голосом, в который вложила всё высокомерие человека, который прикидывает, готов ли он снизойти до оказания своих услуг.
— Подумайте, — ответил Коул. Время у нас ещё есть. — Он отошёл от окна, — а теперь я должен ехать. Дела. Через неделю прибуду с Софи, — он подхватил руку Бьянки, покоившуюся на столе, и поцеловал её. — Давно мечтал прогуляться с вами в лесу.
Он вышел из кабинета, оставив Бьянку краснеть от смущения. Ещё некоторое время девушка не находила в себе сил взяться за проверку контрольных работ, а когда раскрыла первую тетрадь, то сразу же пропустила две ошибки и зачеркнула верный ответ. Решено было выйти на улицу и проветрить голову, а контрольные пусть подождут до вечера.
Всё чаще после общения с Джоном Бьянка чувствовала себя обманутой. Предъявить ему претензии она не могла, отчего желание накричать и выгнать этого человек из своей жизни с каждой встречей становилось всё сильнее.
Ночь давно уже накрыла черным одеялом дом доктора Виндлоу, но сон почему-то упорно обходил стороной комнату учительницы истории. Бьянка не знала, сколько времени было на часах, но понимала, что если не заставит себя уснуть, завтра снова придётся искать, где бы прилечь среди рабочего дня. Мысли о родине мешали уснуть. То и дело на смену радости от благополучного разрешения давней проблемы наваливалось гнетущее состояние и убеждённость в том, что она что-то должна. Что — ясно, кому — тоже понятно без лишних слов и этот капкан пугал, неизбежно затягивая туда, куда Бьянке совсем не хотелось попадать. Она могла бы просто взять и уехать во Флоренцию, тем более что профессор недавно обмолвился о том, что готов отпустить, если она решит уйти. Но что бы она ни предприняла, пришлось бы отвечать как минимум перед своей совестью, ведь она так и осталась бы в долгу перед человеком, который так неосторожно признался ей в любви и в добавок ко всему сделал для неё уже слишком много. Признаваться в своих чувствах к нему девушка не торопилась даже самой себе. Насколько проще всё было бы, если бы женщина после замужества сохраняла независимое положение и могла продолжать заниматься тем, что ей нравится, не растворяясь в домашних хлопотах.
Бьянка повернулась на другой бок и услышала голоса. Пациенты среди ночи были обычным явлением для этого дома, а потому, осознав, что она пока не готова заснуть, учительница поднялась, оделась и вышла из своей комнаты.
— Ты почему не спишь? — спросила её Вивьен, когда квартирантка зашла на кухню.
— Бессонница, — коротко ответила девушка. — Кто пришёл?
— Боб Торнли привёз малыша. Они не могут сбить жар, — Вивьен уже набрала таз тёплой воды и, стараясь, не вылить содержимое на пол, медленно шагала в сторону приёмной Александра. — Захвати, пожалуйста, полотенца, — она указала взглядом на стопку возле себя.
Женщины вместе прошли до кабинета. Бьянка придержала дверь, чтобы Вивьен могла войти и ступила следом за ней в освещенное искусственной лампой помещение. Там на кушетке лежал, покашливая, ребенок. Рядом с ним стоял Александр и осматривал тело малыша на предмет сыпи. В дальнем углу взволнованный отец утопал лицом в ладонях от смеси переживания с усталостью.
Когда доктор закончил свою часть работы, Вивьен принялась отирать лобик малыша теплым полотенцем, а Бьянка вызвалась приготовить жаропонижающий отвар, чем очень выручила всех. Часа через полтора температура спала, а Бобби Торнли-младший заснул. Решено было оставить его в одной из гостевых комнат дома, чтобы лишний раз не тревожить. Отец поцеловал спящего сына в теплый лобик и, распрощавшись с Александром, пообещал прийти на другой день как можно раньше. После того, как дверь за зеленщиком закрылась, доктор отправился к себе. Он заснул мгновенно, как только голова коснулась подушки. Это полезное в своей профессии умение, позволявшее переживать бессонные дни и ночи с трудными пациентами, он уже давно воспитал в себе и активно применял.
Бьянка сидела на кухне, когда Вивьен зашла развесить мокрые полотенца для просушки. На столе перед девушкой стоял недопитый чай и лежала открытая на середине книга. Голубые глаза пролетали по строчкам, но ничто из прочитанного не оседало в голове. Мысли мешали сосредоточиться.
— Дорогая, уже два часа ночи. Ты завтра не встанешь, — Вивьен села напротив и взглянула на Бьянку взглядом, полным тревоги. — Тебя что-то беспокоит? Может, пустырника заварить?
— Я уже заварила, — Бьянка кивнула на чашку. — Не могу уснуть, вот и села почитать — это раньше помогало.
— Раньше, наверное, не было таких тяжёлых дум, — женщина глянула на неё исподлобья. — Ты всю неделю ходишь сама не своя, как будто и не здесь вовсе. Расскажи, что случилось? Может быть, я смогу тебе помочь.
С тех пор, как Адалин перестала приезжать, Бьянка больше ни с кем не делилась своими проблемами. Не то, чтобы она не доверяла Александру или Вивьен или даже профессору, но ей не хотелось нагружать и без того занятых людей своими мелкими проблемами.
— Спасибо, — проговорила Лора.
Когда она развернулась, чтобы направиться к выходу, следователь остановил её:
— Заберите это, — он махнул рукой в сторону партийных билетов. — И позовите следующего, — он снова сел за стол и склонился над документами.
Лора удивлённо возвела брови и нерешительно подошла к столу. Документы исчезли в глубине её сумки.
— Прощайте, Стефан, и будьте здоровы.
Глава 40
С тех пор, как Бьянка, мучимая тяжёлыми воспоминаниями, покинула резиденцию семейства Коул, прошло чуть меньше месяца. За это время она не виделась с Джоном. Вероятнее всего, мужчина, который мог добиться всего, чего угодно, когда ему это было нужно, просто решил не смущать девушку излишней напористостью после и без того жаркого признания. Бьянка же, в свою очередь, считала, что это она ловко и виртуозно избегает его общества. Каждый раз, завидев у ворот школы черный экипаж, девушка собирала в кулак всю свою внимательность и осторожность, после чего мелкими перебежками просачивалась к чёрному ходу и покидала помещение обходными дорогами или закрывалась где-нибудь в отдалённом кабинете, пережидая перемену, чтобы её точно никто не нашёл. Как-то раз она даже позволила себе закончить урок пораньше, после чего, мучимая угрызениями совести, всё же провела дополнительное внеурочное занятие. Дети, к счастью, не особо сопротивлялись.
Бьянка не боялась Джона, она опасалась того, что выстроенная ею стена самостоятельности и независимости рухнет, когда он снова заговорит о близости или зажмёт её где-нибудь в школьном закутке. Джон нравился ей и как же обидно было осознавать сей факт девушке, которая искренне и самоотверженно намеревалась посвятить свою жизнь профессии.
Прозвенел звонок. Окончательно развенчав в глазах учеников героический образ Наполеона Бонапарта, Бьянка попрощалась с детьми и села заполнять журнал. В этот день она немного потеряла бдительность. Возможно, потому, что тема урока захлестнула её, полностью овладев вниманием, или потому, что благодетель давно не приезжал и она отвыкла прятаться, но скорее всего, девушка, как и все молодые люди, к какому бы поколению они не относились, ощущала беззаботную легкость наступающих летних каникул и была в последние дни чуть более рассеянной, чем всегда.
Она напевала еле слышно песенку своего детства, привычно заполняя журнал. Золотистая прядь волос то и дело накручивалась на указательный пальчик руки, подпершей голову. Учительнице оставалось ещё проверить стопку контрольных работ, которые совсем не хотелось тащить с собой, после чего она намеревалась возвратиться домой. Увлечённая работой и мыслями о прогулке в лесу этим вечером, она не заметила человека, появившегося в дверях. Она не слышала тихих шагов по направлению к партам. И только когда некто приземлился за стол напротив неё, Бьянка подняла глаза. Ей сразу захотелось выругаться, как только она увидела его, однако, сжав в кулаке всю свою волю, она глубоко вздохнула и тихо проговорила:
— Здравствуйте, Джон.
— Здравствуй, Бьянка, — ответил он. — Я полагал, мы перешли на «ты»?
Бьянка отложила карандаш и откинулась на стуле.
— Вы, может, и перешли. А я пока не готова. Обычно это обоюдное намерение и о нём следует предупреждать, — в голосе девушки звучал укор.
— Согласен, я поторопился, — ответил ей Джон. — Надеюсь, вы простили меня, и мы вновь можем продолжать видеться, как раньше. Для меня это очень важно. Я скучал по вам.
Бьянка посмотрела на него с укоризной, после чего, не выдержав взгляда мужчины, в котором читалось что-то такое, отчего щёки грозились раскраснеться и выдать душевное волнение, опустила глаза. Она уклонилась от прямого ответа:
— Как поживает Софи?
— Прекрасно, — ответил Джон. — Софи рвалась поехать со мной, когда узнала, что я направляюсь к вам, но она уже много занятий пропустила, поэтому пришлось остаться. Нехорошо прогуливать уроки, — он улыбнулся.
Бьянка в душе поблагодарила его за возврат к почтительной форме общения и повернулась к окну.
— Учебный год заканчивается. Пусть приезжает в следующий раз, я свожу её в лес, там столько цветов — красота неимоверная.
— Обязательно приедет, — проговорил мужчина так тихо, что Бьянка невольно обернулась к нему. — Если и меня возьмёте с собой, — он откинулся на стуле.
— Зачем вы приехали? — задала она вопрос, об ответе на который имела смутное представление. Но надо же было расставить всё по местам.
— У меня к вам деловое предложение, Бьянка, — начал он. — Требуется ваша помощь в одном деле. Но сначала скажите, какие у вас планы на следующий месяц? — Коул поймал вопросительный взгляд. — Может быть, вы куда-то собирались, тогда я даже начинать не стану.
Светлые брови девушки немного сдвинулись к переносице,
— Летом мы обычно готовим школу к следующему году. Это не на каждый день, но работы хватает, — в голубых глазах уже сверкал неподдельный интерес.
— Хорошо, тогда что вы скажете, если я, предположим, попрошу вас съездить со мной в командировку недели на две — три? — он смотрел на девушку и говорил так ровно и спокойно, будто, обсуждал погоду в Кэтлуэлле на ближайшие выходные.
— Вы в своём уме? — не выдержала Бьянка. — Как вы смеете мне такое предлагать?! — Она вскочила с места.
Джон не менял позы и в лице тоже не изменился.
— Я поясню, — проговорил он голосом опытного врача, привыкшего работать с душевнобольными и не обращать внимания на вспыльчивость собеседника. — Я занимаюсь пополнением коллекции Национальной галереи: покупаю у разного рода дилеров картины, скульптуры. В основном картины. Так вот, один человек из Италии, — он сделал паузу, — предлагает мне ряд картин неизвестного художника. Он ставит довольно высокую цену, а потому, мне хотелось бы удостовериться в том, что произведения стоят таких денег. Естественно, это не бесплатно. Я оплачу вашу работу и все расходы по поездке также возьму на себя.
Бьянка медленно опустилась на стул. В голове беспорядочно кружились мысли, наскакивая одна на другую. Услышав название родной страны, девушка уже почти не разбирала, о чем говорил её собеседник дальше. Волна памяти качнулась, воскресшая прошлое, бывшее частью её жизни на протяжении пятнадцати лет. Она вспомнила улицы и церкви, парки, любимую галерею Уффици и руины древней империи, которые соседствовали с повседневностью городского пейзажа родной Флоренции. Эти безмолвные хранители истории были источниками её жизненной энергии. Больше нигде она подобного не видела, хотя, что она вообще видела в своей жизни? Она вспомнила товарищей из приюта и в этот миг очень остро ощутила, что хочет вернуться. Не навсегда, а хотя бы на время, чтобы услышать, увидеть, вдохнуть и вновь ощутить мир, из которого её прогнала сама судьба. На глаза навернулись слёзы.
Джон поднялся со своего места и подошёл к ней. Присев рядом на корточки, он позволил себе прикоснуться к её плечу.
— Что-то не так, Бьянка? — спросил он.
Девушка опомнилась и быстро смахнула слезинку, которая грозилась сорваться с ресниц.
— Всё хорошо, — поспешно протараторила она. — Спасибо вам за оказанное доверие, но во-первых, я не такой большой специалист, как вам кажется, а во-вторых, дорога домой для меня теперь закрыта. Навсегда.
Джон поднялся и подхватив стул, стоявший недалеко у стены, вернулся и сел совсем рядом с девушкой за учительский стол.
— Начнём с того, — вступил он, — что вы компетентны, внимательны к мелочам и довольно наблюдательны. Мне этого вполне достаточно. А что касается недостойного поведения сеньора Фернандо, — он замолчал, наблюдая за тем, как светлая голова медленно поворачивалась в его сторону, — вопрос улажен.
С минуту Бьянка и Джон неотрывно глядели друг на друга. В глазах девушки мерцал калейдоскоп разных чувств от ярости до недоумения.
— Что вы с ним сделали? Нет, как вы узнали? Да что же это такое?! — она почти кричала. — Как вы можете так вмешиваться в жизнь другого человека? Джон, это дикость какая-то! Я не хочу вас больше видеть! — Бьянка резко поднялась, отчего её стул чуть не повалился на пол, и быстро отошла к окну, пытаясь усмирить негодование.
Коул не двинутся с места, ничуть не смущаясь происходящему. За годы работы в сфере торговли он в совершенстве обучился полезным для жизни умениям: терпеть и ждать. Поэтому сейчас он сидел и терпеливо ждал, давая возможность блондинке в голубом платье отдышаться, чтобы продолжить затем начатый разговор.
Когда девушка перестала злобно посапывать и прижалась плечом к оконной раме, он неслышно подошёл к ней и проговорил всё тем же тоном бывалого психотерапевта:
— Теперь вы можете вернуться в Италию и ничто не будет угрожать вашей жизни и вашей свободе. Я ручаюсь за это. Вы мне доверяете?
В это время за окном развернулась традиционная баталия между опрятной девочкой с косичками и вихрастым парнишкой в широких не по размеру серых брюках. Девочка с воплями неслась по тропинке, тогда как парень, вероятно стянувший её сумку, убегал от неё, увеличивая расстояние. Двое у окна синхронно повели головами в сторону удаляющихся детей.
— Зачем вы всё это делаете? — спросила Бьянка срывающимся голосом, не глядя на мужчину, стоявшего рядом и чуть позади от неё. — А если я возьму и не вернусь? — она резко обернулась и взглянула на него с вызовом.
Джон наклонился к ней и прошептал:
— Тогда и мне незачем будет возвращаться, — Бьянка вздрогнула и поспешила вернуться к себе за стол. — Ростовщик жив, — продолжал Коул, прижимаясь спиной к подоконнику. — Не беспокойтесь за него. С ним довольно вежливо поговорили и он подписал расписку. Вот, держите, — Джон протянул ей сложенный вдвое листок.
Девушка взглянула на бумагу, повертела её в руках, недоверчиво глянула на своего благодетеля, после чего проговорила:
— Я не могу поехать с вами вдвоём. Вам я, конечно, доверяю, но пойдут слухи. Вы же это понимаете? — Она чиркнула что-то в журнале, закрыла его и отложила в сторону.
— А мы и не поедем одни, — парировал он. — С нами будет Софи и её гувернантка. Такая компания вас устроит? — он скрестил руки на груди.
— Я должна подумать, — бросила Бьянка голосом, в который вложила всё высокомерие человека, который прикидывает, готов ли он снизойти до оказания своих услуг.
— Подумайте, — ответил Коул. Время у нас ещё есть. — Он отошёл от окна, — а теперь я должен ехать. Дела. Через неделю прибуду с Софи, — он подхватил руку Бьянки, покоившуюся на столе, и поцеловал её. — Давно мечтал прогуляться с вами в лесу.
Он вышел из кабинета, оставив Бьянку краснеть от смущения. Ещё некоторое время девушка не находила в себе сил взяться за проверку контрольных работ, а когда раскрыла первую тетрадь, то сразу же пропустила две ошибки и зачеркнула верный ответ. Решено было выйти на улицу и проветрить голову, а контрольные пусть подождут до вечера.
Глава 41
Всё чаще после общения с Джоном Бьянка чувствовала себя обманутой. Предъявить ему претензии она не могла, отчего желание накричать и выгнать этого человек из своей жизни с каждой встречей становилось всё сильнее.
Ночь давно уже накрыла черным одеялом дом доктора Виндлоу, но сон почему-то упорно обходил стороной комнату учительницы истории. Бьянка не знала, сколько времени было на часах, но понимала, что если не заставит себя уснуть, завтра снова придётся искать, где бы прилечь среди рабочего дня. Мысли о родине мешали уснуть. То и дело на смену радости от благополучного разрешения давней проблемы наваливалось гнетущее состояние и убеждённость в том, что она что-то должна. Что — ясно, кому — тоже понятно без лишних слов и этот капкан пугал, неизбежно затягивая туда, куда Бьянке совсем не хотелось попадать. Она могла бы просто взять и уехать во Флоренцию, тем более что профессор недавно обмолвился о том, что готов отпустить, если она решит уйти. Но что бы она ни предприняла, пришлось бы отвечать как минимум перед своей совестью, ведь она так и осталась бы в долгу перед человеком, который так неосторожно признался ей в любви и в добавок ко всему сделал для неё уже слишком много. Признаваться в своих чувствах к нему девушка не торопилась даже самой себе. Насколько проще всё было бы, если бы женщина после замужества сохраняла независимое положение и могла продолжать заниматься тем, что ей нравится, не растворяясь в домашних хлопотах.
Бьянка повернулась на другой бок и услышала голоса. Пациенты среди ночи были обычным явлением для этого дома, а потому, осознав, что она пока не готова заснуть, учительница поднялась, оделась и вышла из своей комнаты.
— Ты почему не спишь? — спросила её Вивьен, когда квартирантка зашла на кухню.
— Бессонница, — коротко ответила девушка. — Кто пришёл?
— Боб Торнли привёз малыша. Они не могут сбить жар, — Вивьен уже набрала таз тёплой воды и, стараясь, не вылить содержимое на пол, медленно шагала в сторону приёмной Александра. — Захвати, пожалуйста, полотенца, — она указала взглядом на стопку возле себя.
Женщины вместе прошли до кабинета. Бьянка придержала дверь, чтобы Вивьен могла войти и ступила следом за ней в освещенное искусственной лампой помещение. Там на кушетке лежал, покашливая, ребенок. Рядом с ним стоял Александр и осматривал тело малыша на предмет сыпи. В дальнем углу взволнованный отец утопал лицом в ладонях от смеси переживания с усталостью.
Когда доктор закончил свою часть работы, Вивьен принялась отирать лобик малыша теплым полотенцем, а Бьянка вызвалась приготовить жаропонижающий отвар, чем очень выручила всех. Часа через полтора температура спала, а Бобби Торнли-младший заснул. Решено было оставить его в одной из гостевых комнат дома, чтобы лишний раз не тревожить. Отец поцеловал спящего сына в теплый лобик и, распрощавшись с Александром, пообещал прийти на другой день как можно раньше. После того, как дверь за зеленщиком закрылась, доктор отправился к себе. Он заснул мгновенно, как только голова коснулась подушки. Это полезное в своей профессии умение, позволявшее переживать бессонные дни и ночи с трудными пациентами, он уже давно воспитал в себе и активно применял.
Бьянка сидела на кухне, когда Вивьен зашла развесить мокрые полотенца для просушки. На столе перед девушкой стоял недопитый чай и лежала открытая на середине книга. Голубые глаза пролетали по строчкам, но ничто из прочитанного не оседало в голове. Мысли мешали сосредоточиться.
— Дорогая, уже два часа ночи. Ты завтра не встанешь, — Вивьен села напротив и взглянула на Бьянку взглядом, полным тревоги. — Тебя что-то беспокоит? Может, пустырника заварить?
— Я уже заварила, — Бьянка кивнула на чашку. — Не могу уснуть, вот и села почитать — это раньше помогало.
— Раньше, наверное, не было таких тяжёлых дум, — женщина глянула на неё исподлобья. — Ты всю неделю ходишь сама не своя, как будто и не здесь вовсе. Расскажи, что случилось? Может быть, я смогу тебе помочь.
С тех пор, как Адалин перестала приезжать, Бьянка больше ни с кем не делилась своими проблемами. Не то, чтобы она не доверяла Александру или Вивьен или даже профессору, но ей не хотелось нагружать и без того занятых людей своими мелкими проблемами.
