Метаморфоза
Эта книга посвящается всем, кто был со мной в процессе моей метаморфозы: Максиму, Андрею, Sigma, Друиду, Диме, Игорю, Сергею, Руслану, Нине и, конечно же, городу Брянску и всем его неприкаянным, и безнадежно любимым.
Путь к себе
Этот путь — творческий, как литератора и жизненный, который в пояснениях не нуждается. Поэтому, если вы начнете читать по порядку, не спешите хвататься за голову и хаять автора. Все мы когда-то делали первые шаги: в жизни, учебе, работе, любви — и если бы их не было, не было бы и самого пути.
С уважением и любовью, Янина Булгакова.
2016
Мне почти тридцать, у меня есть дурацкая оранжевая шапка и цветной фиолетовый рюкзак. На шее я ношу знак триединства и коноплю. Нет, я не курю. Не употребляю. И даже не слишком много пью. Я работаю на маленьком интернет-портале iCity.life с большим будущим, пишу стихи и веду паблики. Люблю людей. Люблю город и своих друзей. И никого не люблю в определенной степени. Мне нравится дождь, снег, солнце, холод, ветер… Мне нравится раннее утро, вечер и два часа после полуночи. И я люблю эту жизнь. И ненавижу слово завтра, ведь завтра может и не наступить. Единственный человек, которого я и правда нежно люблю — это Кира, моя дочь.
Единственное, чего мне хочется по-настоящему — это нести свет и добро.
Этот текст станет предисловием к моей книге, которую я никогда не напишу.
P.S. из 2023 года:
Как оказалось, это был только отрывок пути, и даже книга — состоялась.
Взрослые люди спят ночами,
Взрослые люди стихов не пишут.
Взрослые на работе скучают
И друг друга так мало слышат.
Взрослые варят обед на кухне
И очень редко слушают сердце.
Взрослые? Ну когда вы потухли?
И когда закончилось детство?
После трех слов:
«Я согласен. Согласна»?
После печати о выдаче паспорта?
После рождения первого отпрыска?
После ремонта? Последнего отпуска?
После больницы? Больной поясницы?
В пятницу можно, конечно, напиться…
Можно забыться и растворить
Наше умение взрослыми быть…
Делать бы в жизни только что хочется.
Ночью не спать, избегать одиночества.
Верить, что друг не гниет и не портится,
И что сбываются к счастью пророчества.
Быть только с теми, кто близок и дорог.
Забросить подальше бумаг ценных ворох.
Но никуда, знаешь, не деться
От подозрений: «Закончилось детство».
Осень снова цветна и несоразмерна,
Как дешевая куртка из секонд-хенда.
Я же как переменная — переменна,
Жду всё какого-то хеппи-энда.
Грею руки в светлых, чужих квартирах
И спасаюсь тем, с кем давно простилась.
Джинсы, знаешь, как прежде в дырах,
время просто остановилось.
Эта осень со мной: в светлых днях, под курткой,
В коридорах дворов и в закатных окнах,
В тихом зове листвы, фонарях, окурках,
В навсегда ускользающем, шумном, мокром.
Я легка и прозрачна, как солнечный зайчик.
Я прохладный и чуть стекленеющий воздух.
Я слова разобью, как бокал, на удачу —
Пусть они отразятся в мерцающих звездах.
P.S.
Здравствуй, осень, хорошая, милая, но?чная!
Здравствуй, долго с тобою не виделись, поздняя.
Я встречаю тебя позабытыми строчками.
Поприветствуй меня ливнем теплым и грозами.
Шорохами, камышами,
Шинами нам шуршали,
Но я сидела в шали —
Тихая, словно мышь.
Мысли опять мешали
Слушать, но разрешали
Мне повторять в печали:
«Просто меня услышь».
Просто в чужие дали
С ветром ведут сандалии.
Просто слова все сдали
Мелочью мне в карман.
Помнишь, когда-то ждали?
Помнишь, когда-то звали?
Помнишь, мы всё отдали,
Падая на диван.
В этот уставший вечер
Кто-то чужой за плечи
Вдруг приобнимет. Встречный.
Что ж, обнимай, не жаль.
В линиях поперечных,
В звуках и в белом, млечном,
Буду привычно, вечно
Кутаться в ночи шаль.
Я сижу у него на кухне, мама.
Подо мной открывается панорама —
Восемь вниз. Не боюсь высоты ни грамма.
Он хранит меня от беды.
Он готовит борщ, мелко режет, жжется.
В волосах отражается блик от солнца.
Он же свет и вода. Он язвит, смеется
Из-за всяческой ерунды.
Спит под боком, когда вдруг совсем скучаю,
Поит кофе и чуть кисловатым чаем.
И, мне кажется, был, мама, изначально
Рядом он, словно рядом ты.
Он мне близкий, мама, мне это странно.
Нет в нем глупости, грязи или обмана
И звенят его феньки в моих карманах,
Чтоб в них не было пустоты.
Дан судьбой, чтоб не стало мне одиноко.
Мы похожи, ты знаешь, совсем немного.
Я смотрю на него, стоя у порога,
И в нем вижу свои черты.
Он приходит в мой сон на заре под утро.
Говорит: «Ты не дрейфь, если будет грустно
— приезжай. Накормлю, напою так все будет вкусно.
И опять сберегу от беды».
Ни одной фразы мне,
ни полуслова,
Ни жеста сонного в табачном сумраке.
Я спрятала тебя, простого
В ночные сумерки.
Мои желания изменчивы.
В твоих живет другая женщина.
В твоих глазах медово-бархатных
Лишь отражения и грусть.
И как бы было мне ни весело,
И сколько бы слова ни весили,
Я каждое мгновенье взвесила
И точно знаю — остаюсь.
До выходных, до завтра, вторника,
До лета, до зимы, до скорого
Экспресса, что идет в ту сторону,
Куда я больше не вернусь.
Мне кажется, пару шагов еще —
И пропасть близка, и несите счет.
И каждое слово — наперечет
Пронзает дробью живое тело.
Мне кажется (верно) с тобой близки,
А дома в стенах выть от тоски.
Разжать бы просто твои тиски,
Ворваться патокой, белой пеной.
Мне трудно верить, еще молчать,
Когда хочу вдруг не петь — кричать.
Когда во мне закипает страсть
И шпарит, как кипяток по венам.
Дышать огнями и слушать звук
И видеть абрис красивых рук.
Запомнить это под сердца стук,
Урвать для себя лишь чуть-чуть, наверно.
Рассеян свет и летят огни,
И здесь сейчас мы опять одни.
Пусть этот август считает дни
И ищет тысячи оправданий.
Мне странно чувствовать эту твердь
И очень страшно опять сгореть.
Позволь мне просто лишь вдаль смотреть,
Красивый, милый, пропащий странник.
Под шепот людских следов,
Под гулкий машинный визг,
Сквозь город идти готов
Чужак и авантюрист.
Он в полдень уходит в тень
И курит. В кафе пьет чай.
И вновь заходящий день
Уносит с собой печаль.
Сквозь лица и сквозняки,
По тропам побед чужих
Пусть звякают каблуки,
Пока темный город стих.
Чем больше шагаешь днем,
Тем слаще проходит ночь.
И звезды горят огнем,
И больше не гонят прочь.
Сквозь дебри и берега,
Сквозь ливни и полумрак
Идет неспеша один
По жизни своей чужак.
Придорожный кофе
С привкусом бензина,
Твой упрямый профиль,
Песенка про зиму.
Знаешь, эта легкость —
Заливает светом,
Дымом вьется в легких
На пороге лета.
Оставляешь росчерк.
Что ж, красивый почерк.
На язык ложится
Пара свежих строчек.
Я отправлю мысли
С ветром, вдаль летящим.
Лишь бы это было
Правда настоящим.
Распознавание на свой-чужой
Включает нервную цепь контакта,
Когда вместо фразы «Ну знаешь, как ты?»
Ты режешь взглядом, как воск ножом.
Когда внутри закипает тьма
И выворачивает наружу,
Когда так просто: «Мне кто-то нужен»,
Когда привычно: «Да я сама».
Когда проламывается лед —
Уходит вдруг весь прозрачный воздух.
Ты думаешь: «Всё. Вот теперь нам поздно»,
Он думает: «Чёрт его разберет».
Сегодня я в обители чужой —
Вот так сбылось.
В гостях я у людей, что пилят кости,
Хотя никто не звал меня здесь в гости.
Да я сама как в горле чья-то кость.
Здесь благовест нам отбивает ритм
Под стон людской
всенаправляющим набатом.
Гуляет ветер по пустым палатам.
Как будто бы все это не со мной.
Здесь не тюрьма, но, знаешь,
не музей:
Родня приходит будто посмотреть картины,
Здесь все — разрознены, но всё-таки едины,
Здесь царство переломленных людей.
Здесь в десять гасят свет,
окончен бал.
Не буду я тебя желать здесь видеть —
Не потому что я хочу тебя обидеть,
А чтоб сюда случайно не попал.
Я обещала всё про дождь?
Как он чуть слышно в раму бьется,
И рассказать, как мне живется,
Там. Только больше не придешь.
Я обещала всё о снах.
О ярких молчаливых грезах,
В которых всё не так серьезно,
Как вижу я в твоих глазах.
О летних грозах, о мечтах,
O горьком не остывшем чае,
О том, как сильно я скучаю,
Когда ищу тебя впотьмах.
О том, что снова юн и мил
Наш старый и уставший город,
О тех, кто мне как прежде дорог,
О тех, кто вновь меня забыл
(Хотя когда-то и любил).
Дороги не ведут обратно,
И не узнаешь ты про дождь,
Ведь ты совсем меня не ждешь…
Но, знаешь, было бы приятно.
Город стоит зеленым и зыбким,
Будто очнувшимся от летаргии.
А по зиме мы уже литургию
Справили, пряча хмельную улыбку.
Город так пуст и безоблачно узок,
Будто намазан на холст синей краской.
Скинул свою белобрысую маску —
Ждет он жары и в полоску арбузов.
Город проявлен, как на фотопленке,
И отчужден.
Ну, скажи мне на милость,
Может быть, все это мне уже снилось?
Где я была, по сути, ребенком.
Переливает закат ярко-красным,
Цедит из горлышка
и наблюдает.
Город, мне вечно тебя не хватает…
Зыбким. Любимым. И самым прекрасным —
будь.
Не вечер еще, но уже очень грустно.
В забитом вагоне — как будто одна ты:
стоишь у дверей, и проносятся даты —
чем ближе к закату, тем более пусто.
Заходят, садятся — как будто бы тени.
Ты знаешь, тебе их не стоит бояться.
Читай, ведь написано: «Не прислоняться», —
Стой прямо, без ропота и без сомнений.
Вагонные встречи во тьме коридоров
Случайны и чаще всего — быстротечны,
Но в эту секунду — со мной ты навечно.
Хотя выходить тебе, кажется, скоро.
Ты веришь, быть может, а это немало.
Исчерканы рельсами наши дороги,
А ты подожди меня просто немного
В прозрачном и призрачном свете вокзала.
Стелется по дорогам весна,
Переплетается рельсами-нитями,
Кажется мне, что скоро сама
Я совершу открытие.
Канет под мерзлую землю снег,
Разверзнется лед озерный.
Стрелки снова возьмут разбег,
Стремясь за ласточкой черной.
А в ощущениях — шаткость, драйв,
Что-то вскипает, плавится,
В плейере тренькает «It's my life».
Мне это нравится.
И подхватив как мотив капе?ль,
Я растворяюсь.
Полностью.
Скоро ведь снова придет апрель.
Вместе с влюбленностью.
Хоть на пару секунд очутись в этом сне,
Где играет порывистый джаз,
Где нет места тебе и в отдельности мне —
Есть лишь место совместно для нас.
Ты придумаешь день, я придумаю ночь,
Подберу к ней с вином саундтрек.
Ну а здесь мы не сможем друг другу помочь,
Мой родной и чужой человек.
Ведь опять суета и не те номера,
И теперь я не верю. Прости.
Почему мы не встретились в прошлых мирах?
Не схлестнулись там наши пути?
А давай будет так:
я лишь мимо пройду,
Не взгляну, не вздохну, только дрожь.
Я себя у тебя уведу, украду.
Но ты так же мимо пройдешь.
А давай будет так:
чтоб забыть —
пей коньяк
И считай эти дни, как цыплят.
Потому что нельзя, невозможно любить
Тех, кто нашей любви не хотят.
Город тысячи мостов
С легким запахом ментола,
С тенью чьих-то старых снов
В переулках незнакомых,
Город множества причин,
Фраз, забытых в переходе, —
Даже если он молчит,
Что-то в нем да происходит, —
Город расставаний, встреч
И внезапных столкновений…
Буду я тебя беречь,
Правда буду, без сомнений.
И в окрестностях своих
В свете смрада и халтуры
Захочу опять на миг
Выйти там, где Парк Культуры.
Я умею строчки лишь подбирать.
У него же из плюсов —
красивый нос
И ажурный абрис ресниц, волос,
И во взгляде тоска, а в фигуре —
стать.
Взять бы просто — и в воск отлить
И поставить к коллекции
в уголок.
А я буду как раньше: поспешно жить,
Вот как будто бы завтра мой выйдет срок.
Эти руки опять вызывают зуд,
И в крови разливается терпкий яд.
Пробуй, девочка, всех остальных на зуб,
Лишь бы только не мерзнуть и не стоять.
Злая ярость растет по спирали вверх
И искрит на порезах, течет песком.
Эта нежность съедает злорадный смех
Вместе с острым как бритвочка языком.
Отпусти его. (Из бошки стереть).
Отдохни ото всех, соберись в кулак.
Если больше не можешь уже гореть —
Сделай так.
Одиночки идут вперед,
Взявши за руки одиночек.
И шагают на тонкий лед,
За себя не боясь. А впрочем…
Мне спокойно с тобою идти:
Даже в град и в слепящую вьюгу,
Я надеюсь, нам по пути.
Просто не отпускай мою руку.
Я забуду обиды и страх,
Я забуду земные печали.
Как ребенка тебя на руках
Я укрою и укачаю.
Слушай тихо мой голос и знай,
Что протянута нить между нами.
Ну, давай же, прошу я, дерзай
И иди вперед за мечтами.
P.S.
Разделительной полосой
Ложусь я между до и после,
Дождь по крыше идет косой
Или кто-то стучится просто.
И тысячи ярких фар
В один яркий свет слились,
Как будто внизу пожар.
И множество блеклых лиц
Встречаю сто лет подряд
На улицах городских,
Но ищет как прежде взгляд
Среди этих лиц — своих.
Струится весенний блик,
Расплескивает гуашь,
А я серо-черный миг
Беру вновь на карандаш.
Гоню сонный день я прочь,
Довольно искать ответ.
Во многих я вижу ночь,
Но в ком-то я вижу свет.
«Ушедшие от» всегда оставляют что-то —
Вещички или исписанные блокноты,
Которые ты, в руках теребя,
Гадаешь: «Все было с тобой
Или история не про тебя?»
А было ли то, совершенное, странное, страстное,
Когда вы шагали и думали: «Все же прекрасно!»
И думали: «Будет так, надо же! Вечно».
Шатались по городу и целовались беспечно.
Они оставляют после себя подарки,
Которые ты сохраняешь в коробке. Банкноты,
Тетради, конфеты, письмо,
иногда зажигалки…
И думаешь: «Где ты теперь?
И теперь уже кто ты?»
Они оставляют клочки разговоров
и мысли,
Которые где-то в пространстве зависли случайно.
Они оставляют свои номера.
Абонент не доступен.
И ты набираешь их вновь лишь в порыве отчаянья.
Прощаются бойко и сладко,
как будто вернутся.
«До завтра? Все будет в порядке».
Ты им салютуешь.
И, может быть даже, коснувшись,
слегка поцелуешь.
И даже найдешь в себе сил им слегка улыбнуться.
И вроде сидит он с тобой
или спит даже рядом.
Но ты понимаешь, что больше не будет все просто.
Уходит. Тебе оставляет в награду
Полпачки
LD и помятую влажную простынь.
Фиолетовый день за окном,
Фиолетово жмурится кошка,
Фиолетовый снег
вперемешку с дождем
Надоел за неделю немножко.
Фиолетово едет трамвай,
Оглушая всю улицу звоном.
Фиолетовый голубь курлычет «Январь!»
На своем языке незнакомом.
Фиолетовый отблеск витрин
Отражается в бархатных лужах.
Фиолетово все — мир един
И, конечно, немного простужен.
Я иду по проспекту хмельной,
Я — живу! И хватает мне этого!
Не намерен я спорить с торговкой-судьбой,
Потому что мне все фиолетово.
Я хочу с тобой разговаривать
В совершенстве и ни о чем,
Это блеклое красное зарево
Не зардеется горячо.
Я хочу с тобой просто, искренне,
Без каких-то тревожных тем
Параллелями лечь и искрами
На изгибы домашних стен.
Я хочу лишь твой взгляд и странное
Чувство близости наших дней,
Я хочу все, что есть обманное.
Только сам его не разбей.
Я хочу только лишь касание,
С явным вызовом. Невзначай.
И пусть ширит зрачки отчаянье
И горчит, как остывший чай.
Если в жизни в твоей и в странствии
Все же есть для меня причал,
Эта книга посвящается всем, кто был со мной в процессе моей метаморфозы: Максиму, Андрею, Sigma, Друиду, Диме, Игорю, Сергею, Руслану, Нине и, конечно же, городу Брянску и всем его неприкаянным, и безнадежно любимым.
Путь к себе
Этот путь — творческий, как литератора и жизненный, который в пояснениях не нуждается. Поэтому, если вы начнете читать по порядку, не спешите хвататься за голову и хаять автора. Все мы когда-то делали первые шаги: в жизни, учебе, работе, любви — и если бы их не было, не было бы и самого пути.
С уважением и любовью, Янина Булгакова.
2016
Мне почти тридцать, у меня есть дурацкая оранжевая шапка и цветной фиолетовый рюкзак. На шее я ношу знак триединства и коноплю. Нет, я не курю. Не употребляю. И даже не слишком много пью. Я работаю на маленьком интернет-портале iCity.life с большим будущим, пишу стихи и веду паблики. Люблю людей. Люблю город и своих друзей. И никого не люблю в определенной степени. Мне нравится дождь, снег, солнце, холод, ветер… Мне нравится раннее утро, вечер и два часа после полуночи. И я люблю эту жизнь. И ненавижу слово завтра, ведь завтра может и не наступить. Единственный человек, которого я и правда нежно люблю — это Кира, моя дочь.
Единственное, чего мне хочется по-настоящему — это нести свет и добро.
Этот текст станет предисловием к моей книге, которую я никогда не напишу.
P.S. из 2023 года:
Как оказалось, это был только отрывок пути, и даже книга — состоялась.
***
Взрослые люди спят ночами,
Взрослые люди стихов не пишут.
Взрослые на работе скучают
И друг друга так мало слышат.
Взрослые варят обед на кухне
И очень редко слушают сердце.
Взрослые? Ну когда вы потухли?
И когда закончилось детство?
После трех слов:
«Я согласен. Согласна»?
После печати о выдаче паспорта?
После рождения первого отпрыска?
После ремонта? Последнего отпуска?
После больницы? Больной поясницы?
В пятницу можно, конечно, напиться…
Можно забыться и растворить
Наше умение взрослыми быть…
Делать бы в жизни только что хочется.
Ночью не спать, избегать одиночества.
Верить, что друг не гниет и не портится,
И что сбываются к счастью пророчества.
Быть только с теми, кто близок и дорог.
Забросить подальше бумаг ценных ворох.
Но никуда, знаешь, не деться
От подозрений: «Закончилось детство».
***
Осень снова цветна и несоразмерна,
Как дешевая куртка из секонд-хенда.
Я же как переменная — переменна,
Жду всё какого-то хеппи-энда.
Грею руки в светлых, чужих квартирах
И спасаюсь тем, с кем давно простилась.
Джинсы, знаешь, как прежде в дырах,
время просто остановилось.
Эта осень со мной: в светлых днях, под курткой,
В коридорах дворов и в закатных окнах,
В тихом зове листвы, фонарях, окурках,
В навсегда ускользающем, шумном, мокром.
Я легка и прозрачна, как солнечный зайчик.
Я прохладный и чуть стекленеющий воздух.
Я слова разобью, как бокал, на удачу —
Пусть они отразятся в мерцающих звездах.
P.S.
Здравствуй, осень, хорошая, милая, но?чная!
Здравствуй, долго с тобою не виделись, поздняя.
Я встречаю тебя позабытыми строчками.
Поприветствуй меня ливнем теплым и грозами.
***
Шорохами, камышами,
Шинами нам шуршали,
Но я сидела в шали —
Тихая, словно мышь.
Мысли опять мешали
Слушать, но разрешали
Мне повторять в печали:
«Просто меня услышь».
Просто в чужие дали
С ветром ведут сандалии.
Просто слова все сдали
Мелочью мне в карман.
Помнишь, когда-то ждали?
Помнишь, когда-то звали?
Помнишь, мы всё отдали,
Падая на диван.
В этот уставший вечер
Кто-то чужой за плечи
Вдруг приобнимет. Встречный.
Что ж, обнимай, не жаль.
В линиях поперечных,
В звуках и в белом, млечном,
Буду привычно, вечно
Кутаться в ночи шаль.
***
Я сижу у него на кухне, мама.
Подо мной открывается панорама —
Восемь вниз. Не боюсь высоты ни грамма.
Он хранит меня от беды.
Он готовит борщ, мелко режет, жжется.
В волосах отражается блик от солнца.
Он же свет и вода. Он язвит, смеется
Из-за всяческой ерунды.
Спит под боком, когда вдруг совсем скучаю,
Поит кофе и чуть кисловатым чаем.
И, мне кажется, был, мама, изначально
Рядом он, словно рядом ты.
Он мне близкий, мама, мне это странно.
Нет в нем глупости, грязи или обмана
И звенят его феньки в моих карманах,
Чтоб в них не было пустоты.
Дан судьбой, чтоб не стало мне одиноко.
Мы похожи, ты знаешь, совсем немного.
Я смотрю на него, стоя у порога,
И в нем вижу свои черты.
Он приходит в мой сон на заре под утро.
Говорит: «Ты не дрейфь, если будет грустно
— приезжай. Накормлю, напою так все будет вкусно.
И опять сберегу от беды».
***
Ни одной фразы мне,
ни полуслова,
Ни жеста сонного в табачном сумраке.
Я спрятала тебя, простого
В ночные сумерки.
Мои желания изменчивы.
В твоих живет другая женщина.
В твоих глазах медово-бархатных
Лишь отражения и грусть.
И как бы было мне ни весело,
И сколько бы слова ни весили,
Я каждое мгновенье взвесила
И точно знаю — остаюсь.
До выходных, до завтра, вторника,
До лета, до зимы, до скорого
Экспресса, что идет в ту сторону,
Куда я больше не вернусь.
***
Мне кажется, пару шагов еще —
И пропасть близка, и несите счет.
И каждое слово — наперечет
Пронзает дробью живое тело.
Мне кажется (верно) с тобой близки,
А дома в стенах выть от тоски.
Разжать бы просто твои тиски,
Ворваться патокой, белой пеной.
Мне трудно верить, еще молчать,
Когда хочу вдруг не петь — кричать.
Когда во мне закипает страсть
И шпарит, как кипяток по венам.
Дышать огнями и слушать звук
И видеть абрис красивых рук.
Запомнить это под сердца стук,
Урвать для себя лишь чуть-чуть, наверно.
Рассеян свет и летят огни,
И здесь сейчас мы опять одни.
Пусть этот август считает дни
И ищет тысячи оправданий.
Мне странно чувствовать эту твердь
И очень страшно опять сгореть.
Позволь мне просто лишь вдаль смотреть,
Красивый, милый, пропащий странник.
***
Под шепот людских следов,
Под гулкий машинный визг,
Сквозь город идти готов
Чужак и авантюрист.
Он в полдень уходит в тень
И курит. В кафе пьет чай.
И вновь заходящий день
Уносит с собой печаль.
Сквозь лица и сквозняки,
По тропам побед чужих
Пусть звякают каблуки,
Пока темный город стих.
Чем больше шагаешь днем,
Тем слаще проходит ночь.
И звезды горят огнем,
И больше не гонят прочь.
Сквозь дебри и берега,
Сквозь ливни и полумрак
Идет неспеша один
По жизни своей чужак.
***
Придорожный кофе
С привкусом бензина,
Твой упрямый профиль,
Песенка про зиму.
Знаешь, эта легкость —
Заливает светом,
Дымом вьется в легких
На пороге лета.
Оставляешь росчерк.
Что ж, красивый почерк.
На язык ложится
Пара свежих строчек.
Я отправлю мысли
С ветром, вдаль летящим.
Лишь бы это было
Правда настоящим.
***
Распознавание на свой-чужой
Включает нервную цепь контакта,
Когда вместо фразы «Ну знаешь, как ты?»
Ты режешь взглядом, как воск ножом.
Когда внутри закипает тьма
И выворачивает наружу,
Когда так просто: «Мне кто-то нужен»,
Когда привычно: «Да я сама».
Когда проламывается лед —
Уходит вдруг весь прозрачный воздух.
Ты думаешь: «Всё. Вот теперь нам поздно»,
Он думает: «Чёрт его разберет».
***
Сегодня я в обители чужой —
Вот так сбылось.
В гостях я у людей, что пилят кости,
Хотя никто не звал меня здесь в гости.
Да я сама как в горле чья-то кость.
Здесь благовест нам отбивает ритм
Под стон людской
всенаправляющим набатом.
Гуляет ветер по пустым палатам.
Как будто бы все это не со мной.
Здесь не тюрьма, но, знаешь,
не музей:
Родня приходит будто посмотреть картины,
Здесь все — разрознены, но всё-таки едины,
Здесь царство переломленных людей.
Здесь в десять гасят свет,
окончен бал.
Не буду я тебя желать здесь видеть —
Не потому что я хочу тебя обидеть,
А чтоб сюда случайно не попал.
***
Я обещала всё про дождь?
Как он чуть слышно в раму бьется,
И рассказать, как мне живется,
Там. Только больше не придешь.
Я обещала всё о снах.
О ярких молчаливых грезах,
В которых всё не так серьезно,
Как вижу я в твоих глазах.
О летних грозах, о мечтах,
O горьком не остывшем чае,
О том, как сильно я скучаю,
Когда ищу тебя впотьмах.
О том, что снова юн и мил
Наш старый и уставший город,
О тех, кто мне как прежде дорог,
О тех, кто вновь меня забыл
(Хотя когда-то и любил).
Дороги не ведут обратно,
И не узнаешь ты про дождь,
Ведь ты совсем меня не ждешь…
Но, знаешь, было бы приятно.
***
Город стоит зеленым и зыбким,
Будто очнувшимся от летаргии.
А по зиме мы уже литургию
Справили, пряча хмельную улыбку.
Город так пуст и безоблачно узок,
Будто намазан на холст синей краской.
Скинул свою белобрысую маску —
Ждет он жары и в полоску арбузов.
Город проявлен, как на фотопленке,
И отчужден.
Ну, скажи мне на милость,
Может быть, все это мне уже снилось?
Где я была, по сути, ребенком.
Переливает закат ярко-красным,
Цедит из горлышка
и наблюдает.
Город, мне вечно тебя не хватает…
Зыбким. Любимым. И самым прекрасным —
будь.
***
Не вечер еще, но уже очень грустно.
В забитом вагоне — как будто одна ты:
стоишь у дверей, и проносятся даты —
чем ближе к закату, тем более пусто.
Заходят, садятся — как будто бы тени.
Ты знаешь, тебе их не стоит бояться.
Читай, ведь написано: «Не прислоняться», —
Стой прямо, без ропота и без сомнений.
Вагонные встречи во тьме коридоров
Случайны и чаще всего — быстротечны,
Но в эту секунду — со мной ты навечно.
Хотя выходить тебе, кажется, скоро.
Ты веришь, быть может, а это немало.
Исчерканы рельсами наши дороги,
А ты подожди меня просто немного
В прозрачном и призрачном свете вокзала.
***
Стелется по дорогам весна,
Переплетается рельсами-нитями,
Кажется мне, что скоро сама
Я совершу открытие.
Канет под мерзлую землю снег,
Разверзнется лед озерный.
Стрелки снова возьмут разбег,
Стремясь за ласточкой черной.
А в ощущениях — шаткость, драйв,
Что-то вскипает, плавится,
В плейере тренькает «It's my life».
Мне это нравится.
И подхватив как мотив капе?ль,
Я растворяюсь.
Полностью.
Скоро ведь снова придет апрель.
Вместе с влюбленностью.
***
Хоть на пару секунд очутись в этом сне,
Где играет порывистый джаз,
Где нет места тебе и в отдельности мне —
Есть лишь место совместно для нас.
Ты придумаешь день, я придумаю ночь,
Подберу к ней с вином саундтрек.
Ну а здесь мы не сможем друг другу помочь,
Мой родной и чужой человек.
Ведь опять суета и не те номера,
И теперь я не верю. Прости.
Почему мы не встретились в прошлых мирах?
Не схлестнулись там наши пути?
А давай будет так:
я лишь мимо пройду,
Не взгляну, не вздохну, только дрожь.
Я себя у тебя уведу, украду.
Но ты так же мимо пройдешь.
А давай будет так:
чтоб забыть —
пей коньяк
И считай эти дни, как цыплят.
Потому что нельзя, невозможно любить
Тех, кто нашей любви не хотят.
***
Город тысячи мостов
С легким запахом ментола,
С тенью чьих-то старых снов
В переулках незнакомых,
Город множества причин,
Фраз, забытых в переходе, —
Даже если он молчит,
Что-то в нем да происходит, —
Город расставаний, встреч
И внезапных столкновений…
Буду я тебя беречь,
Правда буду, без сомнений.
И в окрестностях своих
В свете смрада и халтуры
Захочу опять на миг
Выйти там, где Парк Культуры.
***
Я умею строчки лишь подбирать.
У него же из плюсов —
красивый нос
И ажурный абрис ресниц, волос,
И во взгляде тоска, а в фигуре —
стать.
Взять бы просто — и в воск отлить
И поставить к коллекции
в уголок.
А я буду как раньше: поспешно жить,
Вот как будто бы завтра мой выйдет срок.
Эти руки опять вызывают зуд,
И в крови разливается терпкий яд.
Пробуй, девочка, всех остальных на зуб,
Лишь бы только не мерзнуть и не стоять.
Злая ярость растет по спирали вверх
И искрит на порезах, течет песком.
Эта нежность съедает злорадный смех
Вместе с острым как бритвочка языком.
Отпусти его. (Из бошки стереть).
Отдохни ото всех, соберись в кулак.
Если больше не можешь уже гореть —
Сделай так.
***
Одиночки идут вперед,
Взявши за руки одиночек.
И шагают на тонкий лед,
За себя не боясь. А впрочем…
Мне спокойно с тобою идти:
Даже в град и в слепящую вьюгу,
Я надеюсь, нам по пути.
Просто не отпускай мою руку.
Я забуду обиды и страх,
Я забуду земные печали.
Как ребенка тебя на руках
Я укрою и укачаю.
Слушай тихо мой голос и знай,
Что протянута нить между нами.
Ну, давай же, прошу я, дерзай
И иди вперед за мечтами.
P.S.
Разделительной полосой
Ложусь я между до и после,
Дождь по крыше идет косой
Или кто-то стучится просто.
***
И тысячи ярких фар
В один яркий свет слились,
Как будто внизу пожар.
И множество блеклых лиц
Встречаю сто лет подряд
На улицах городских,
Но ищет как прежде взгляд
Среди этих лиц — своих.
Струится весенний блик,
Расплескивает гуашь,
А я серо-черный миг
Беру вновь на карандаш.
Гоню сонный день я прочь,
Довольно искать ответ.
Во многих я вижу ночь,
Но в ком-то я вижу свет.
***
«Ушедшие от» всегда оставляют что-то —
Вещички или исписанные блокноты,
Которые ты, в руках теребя,
Гадаешь: «Все было с тобой
Или история не про тебя?»
А было ли то, совершенное, странное, страстное,
Когда вы шагали и думали: «Все же прекрасно!»
И думали: «Будет так, надо же! Вечно».
Шатались по городу и целовались беспечно.
Они оставляют после себя подарки,
Которые ты сохраняешь в коробке. Банкноты,
Тетради, конфеты, письмо,
иногда зажигалки…
И думаешь: «Где ты теперь?
И теперь уже кто ты?»
Они оставляют клочки разговоров
и мысли,
Которые где-то в пространстве зависли случайно.
Они оставляют свои номера.
Абонент не доступен.
И ты набираешь их вновь лишь в порыве отчаянья.
Прощаются бойко и сладко,
как будто вернутся.
«До завтра? Все будет в порядке».
Ты им салютуешь.
И, может быть даже, коснувшись,
слегка поцелуешь.
И даже найдешь в себе сил им слегка улыбнуться.
И вроде сидит он с тобой
или спит даже рядом.
Но ты понимаешь, что больше не будет все просто.
Уходит. Тебе оставляет в награду
Полпачки
LD и помятую влажную простынь.
***
Фиолетовый день за окном,
Фиолетово жмурится кошка,
Фиолетовый снег
вперемешку с дождем
Надоел за неделю немножко.
Фиолетово едет трамвай,
Оглушая всю улицу звоном.
Фиолетовый голубь курлычет «Январь!»
На своем языке незнакомом.
Фиолетовый отблеск витрин
Отражается в бархатных лужах.
Фиолетово все — мир един
И, конечно, немного простужен.
Я иду по проспекту хмельной,
Я — живу! И хватает мне этого!
Не намерен я спорить с торговкой-судьбой,
Потому что мне все фиолетово.
***
Я хочу с тобой разговаривать
В совершенстве и ни о чем,
Это блеклое красное зарево
Не зардеется горячо.
Я хочу с тобой просто, искренне,
Без каких-то тревожных тем
Параллелями лечь и искрами
На изгибы домашних стен.
Я хочу лишь твой взгляд и странное
Чувство близости наших дней,
Я хочу все, что есть обманное.
Только сам его не разбей.
Я хочу только лишь касание,
С явным вызовом. Невзначай.
И пусть ширит зрачки отчаянье
И горчит, как остывший чай.
Если в жизни в твоей и в странствии
Все же есть для меня причал,
