– Крестьяне, урожаи и хищники – это так пошло и приземлённо! Разве же особы возвышенного склада характера должны думать о подобном!
Арсин, обернувшийся на подобную сентенцию – уж очень забавно и наивно она звучала, по чистой случайности остановил взгляд на сестре и заметил, как та с таким же недоумением и даже недоверием посмотрела на свою подружку (кажется, они именно что дружили, а не просто были знакомы). Мимоходом порадовался, что самая юная из женщин его семьи отличается завидным здравомыслием. И тут же заметил подле Ильди Сильвина, который также не спешил мчаться навстречу ветру, а чинно ехал рядом с сестрой своего сюзерена. О нет, всё было очень прилично, молодые люди просто беседовали, но Арсин до сих пор не мог никак привыкнуть, что маленькая его сестрёнка уже выросла и начал интересоваться противоположным полом. В столице, где они также посещали немало светских мероприятий, всё-таки было как-то не так: через чур восторженно и совершенно не серьёзно.
Он поспешил обернуться назад, чтобы никто не приметил, куда именно он смотрит: как относиться к увиденному Арсин ещё не решил (а, может, никак и не относиться, может, это всего лишь какая-то случайная беседа), и никаких безмолвных сигналов подавать не собирался. Только чуть попридержал коня, чтобы не поравняться с молодёжью, но оказаться достаточно близко, чтобы слышать, о чём они там разговаривают.
Оказалось, о разведении магических зверей.
А что, Ильди в этом хоть что-то понимает?
Впрочем, этот вопрос так и остался риторическим.
И при всём своём равнодушии к охотничьим забавам, Арсин оказался среди гонящей зверя молодёжи по двум причинам: потому, что среди охотников были и Ильди с тётушкой, и как бы само собой разумелось, что долг его заключается в присмотре за ними, хотя бы даже и формальный. Ну, а плотно обступившие отца дерр Каллен и смотритель дорог и мостов, с их претензиями, что охотников следовало бы вывести в другие земли, и вообще всё нужно было провести не там и не так, окончательно отвратили его от мысли остаться в лагере.
Чем им именно эти земли не угодили, Арсин так и не понял. Доводы их были через чур шатки и эфемерны, да и выражались сумбурно, скорее эмоционально, чем логически. И Арсин от всей души сочувствовал отцу, в силу занимаемой должности и давнего знакомства, вынужденному всё это выслушивать.
Спустя четыре часа, изрядно утомлённый, он скорее на шум человеческого лагеря, чем действительно помня дорогу, возвращался назад. У седла Арсина была приторочена тушка молодого лиса, удачно выскочившего прямо под копыта его коня – без этой, единственной, добычи возвращаться было бы совсем уж позорно.
Особенно после того, как оторвался от основной части охотников, на которых егеря гнали волчью стаю и отправился в индивидуальный поход, что позволяли себе только люди опытные. А Арсин, уступив своё место в строю отцу, который решил присоединиться к общей забаве, воспользовался этим для того, чтобы убраться в сторонку от шумной толпы. Даже подумывал о том, чтобы вернуться в лагерь, засесть в шатре, который поставили загодя, и углубиться в прихваченную с собой книгу, однако быстро сообразил, от чего так не поступил отец, и что ему самому тоже спокойно посидеть не дадут.
Свита? Разумеется, свита у него была, но на момент его отбытия, оставалась в стороне и, кажется, никто из них не засёк отъезд Арсина и тот это обстоятельство счёл весьма даже удачным.
Да-да, именно так. В последнее время то, что наедине с собой наследник наместника мог побыть разве что запершись в своей спальне или кабинете (да и то, в последнем его в любой момент могли побеспокоить) начало ощутимо его угнетать. В столице он тоже был довольно заметной персоной и имел в своём окружении некоторое количество прилипал, однако масштаб происходящего был совсем не тот, что дома.
Сначала он и вправду пытался кого-то в лесу выследить, но со стадом диких свиней (единственных копытных, которых дозволялось бить во время осенней охоты) вступать в единоборство не решился. Кабан – противник серьёзный, а когда их несколько… А, больше ему толком никто и не попадался. Возвращаться ни с чем? Отъехать подальше, в места иные, зверьём более богатые? Арсин решил вместо всего этого проверить один из известных ему, малоиспользуемых порталов в Дикоземье. Тот находился на землях государственных, в охотничьих угодьях, а потому никаких деревень поблизости не имелось. Соответственно, и использовался он от случая случаю, столь редко, что почти никогда. Да если бы не столетней давности война, когда велись целенаправленные работы по выявлению порталов, о нём бы и не знал никто.
Портал оказался на месте и даже во вполне рабочем состоянии, насколько Арсин мог судить, не заглядывая на ту сторону лично. Не время сейчас было бы исчезнуть на неизвестный срок. Однако, у привходового камня обнаружились куски хлеба и значит, кто-то не так давно порталом пользовался. Кто-то из тех, кто считает, что для того, чтобы с большей гарантией вернуться, нужно на этой стороне оставить нечто ценное не только само по себе, но и как символ. К примеру, отломить кусок от взятой с собой в дорогу краюшки.
Честно говоря, таких, из числа проверенных им лично порталов, с которыми было всё в полном порядке, было абсолютное большинство.
Ну и ладушки, не совсем бесполезно день прошёл.
Хотя, с другой стороны, почему же «бесполезно», если в его распоряжении оказался осенний день, довольно прохладный, но солнечный, прозрачный лес, где с деревьев облетела вся листва и шуршит, и потрескивает мелкими веточками под копытами коня. И никто не жужжит под ухом под предлогом своих уникально ценных соображений по улучшению жизни в провинции пропихивая нововведения выгодные роду или же самому говорящему лично.
Почему он обратил внимание на эту кучу сухих листьев, когда под копытом Смелого что-то не характерно хрустнуло, не с таким звуком, с каким обычно ломается ветка? Потом запах, слабый такой, тлена и разложения, почуялся. И решить бы ему, что зверь какой издох, лось или кабан, да палой листвой его кости присыпало, но нет, полез проверять. Да как-то очень уж подозрительно плотно лиственный покров лежал – ничего сквозь него не просматривалась. Арсин в лесу был, имел представление, как звериные костяки выглядят, их, в глубине леса, совершенно некому и незачем скрывать. Спрыгнул, и тут же покачнулся от внезапно нахлынувших чувств. Сильных оглушающих и определённо чужих чувств, пришедших откуда-то извне.
«Боль-мука-боль-ужас».
Секунда, две, и тут же всё пропало, откатилось куда-то вдаль, откуда Арсин ничего не смог бы расслышать. Он постоял, одной рукой держась за седло, а другой массируя собственную переносицу. Очень уж неожиданно это с ним случилось. И что это было? Так называемый «ментальный пробой», о котором он только читал? И ни одного живого человека вокруг, есть только неопознанный мертвец. А так бывает, чтобы менталист улавливал ощущения покойника пред смертью или это всё-таки что-то другое было?
В который уже раз Арсин пришёл к выводу, что нужен толковый наставник, который помог бы ему освоиться с наследным дарованием. И надо бы опять возобновить поиски.
Носком сапога он раскидал листья и рыхлые комья то ли земли, то ли чего-то перепрелого, из-под которых показались желтоватые кости. Ещё один пинок в том направлении, где должна была бы быть голова, и немедленно отыскался череп, совершенно определённо человеческий. Мало того, на лобной кости отчётливо просматривался довольно сложный узор, в котором, Арсин не побрезговал присесть и развернуть череп к свету, да, точно, просматривался один из семи тайных магических знаков, какие он раньше только на бумаге и видел.
Не просто тайных – запретных, ибо использовались при ритуалах, требовавших принесения человеческой жертвы и да, знаки чертились на живом пока ещё теле. И как раз это и может являться причиной того, что, несмотря на то, что времени с момента смерти прошло немало, ментальный след всё равно сохранился. Можно не сомневаться, если оголить остальные кости, на них ещё много чего сыщется. Но это он, разумеется, сам делать не стал, это работа для специалистов из магического сыска и пусть бы им место жертвоприношения (или нет, или труп здесь просто бросили, даже не потрудившись вырыть для него глубокую яму) досталось более-менее нетронутым.
А вот измерить насыщенность магического поля и степень его неоднородности ему ничто не помешает, благо амулет этот во время загородных выездов у него всегда был при себе, на случай если окажется вдруг неподалёку от портала в Дикоземье. Однако Арсин остро пожалел, что взял с собой только этот амулет и не захватил с собой весь полевой набор, когда измеритель показал значение, сильно отличающееся от фонового. Впрочем, ладно, ничто не мешает ему вернуться на это место позже, после того, как все следственные действия будут закончены. Никакая профанная деятельность людей не способна повлиять на магическое поле, только если на этом месте будет совершено ещё что-то, что заново всколыхнёт его и перекроет старые следы.
Осталось только запомнить это место, прикинуть ориентиры, по которым будет сюда возвращаться и направиться на звуки рожков, возвещавшие об окончании коллективной загонной охоты. А лис ему подвернулся на полпути к лагерю, молодой, дурной, сам под копыта выскочил, за что и поплатился. Впрочем, как было уже сказано, для Арсина весьма удачно, он всё же не столь уж толстокож был к чужим насмешливым взглядам. А там…
Каллен Дер-Раер на свою беду, попался ему сразу, как только Арсин скинул тушку на руки распорядителю, ведшему подсчёт трофеев.
Уже разложили костры, на которых будут греть вино и лепёшки, а после целиком запекать кабанчиков - кажется, и в этот раз подстрелили парочку (а когда господам охотникам не везло, о том, чтобы вертела не пустовали, заботились егеря). Расстелили покрывала, расставили лёгкие кресла и крошечные складные стульчики, уже и лютню кто-то достал, но петь ещё не начали. Господа, особенно те, что годами посолидней, собрались в своём кругу, чтобы поумствовать всласть, дерр Каллен как раз взял слово, и голос его был слышен широко.
- … всему приходит свой час уходить. Когда-то наши жёны и дочери были боевыми подругами и наравне с мужчинами вносили свой вклад в общее дело…
Круг допущенных в элиту, чьё мнение имеет вес, был чрезвычайно узок, однако к ним прислушивались и даже те, кто был занят лёгким флиртом или спешил утолить первый голод, всё равно невольно оборачивались в сторону говорившего. Арсин, в группке самых юных участников охоты, заметил сестру, краем глаза, просто потому, что привык везде и всюду её замечать и отметил, как Ильди хмурится недовольно и даже руки на груди сложила (всё же не научилась пока младшенькая скрывать реально обуревающие её чувства!). Одни только завзятые охотники были заняты обсуждением трофеев и способов их добычи – этим вообще ни до чего не было дела.
- И, безусловно, мужчины должны поддерживать боевой дух, участвуя в охотах и прочих состязаниях, но, помилуйте, разве нашим утончённым дамам место здесь, среди крови, туш животных и прочей прозы жизни?
- Уважаемый, - обратился к нему Арсин не слезая с коня и не дав как всласть покрасоваться своим красноречием, так и оппонентам вступить в полемику, - я к вам как раз по поводу прозы жизни и во исполнение ваших служебных обязанностей.
Кого другого дерр Каллен, может быть, и послал бы вежливо с его предложением поработать во время светского мероприятия, но отказать наследнику наместника, как раз сейчас перенимающему у отца бразды правления провинцией, никак не мог. А потому распрощался со своими собеседниками куртуазно, кликнул парочку из числа охранников, что ненавязчиво сопровождали все выезды знати и вскочил на лошадь, которую расторопный слуга успел подвести под уздцы. Чужую лошадь, не лучшую, из числа тех, на которых перемещались служивые люди, но его собственная была уже рассёдлана, а молодой Лен-Ален – не тот человек, которого можно заставлять ждать.
- Я в полном вашем распоряжении, - дерр Каллен вежливо поклонился и, поскольку, годами был старше на полтора десятка лет, допустил некоторую вольность в последующем общении: - Показывайте уж, что вам встретилось такого, что понадобился целый заместитель начальника полиции по магическим преступлениям.
- О, дело как раз будет по вашему ведомству, - довольно тихо ответил Арсин, да и то, убедившись заранее, что нет поблизости никого, кто бы мог услышать его слова. – Ритуальное жертвоприношение.
- Вы уверены? – дерр Каллен в один момент стал собран и серьёзен.
- Убедитесь сами, - не стал рассыпать голословные уверения Арсин.
До нужного места разговор больше не возобновлялся, а по прибытии Арсин ещё раз убедился, что всё на месте и он в своих предположениях не ошибся. А вот Каллен Дер-Раер оказался настроен гораздо более скептически. Он спешился, кругом обошёл засыпанный палыми листьями плоский холмик, остановился у разворошенного Арсином участка, качнулся с пятки на носок, и, наконец, произнёс:
- Что же, не вижу тут ничего необычного, тем более относящегося непосредственно к моей области компетенции.
- А как же очевидные следы ритуала? – Арсин, не совсем понявший, с чем связано такое категорическое отрицание, склонил голову на бок. – Вы совсем не планируете разбираться в этом? – и он вопросительно изогнул левую бровь.
- Следствие мы, разумеется, проведём, но уже сейчас могу вас заверить, что пусть происшествие это было неприятным, ничего особенного в том нет. Это, наверняка, беглый каторжник. Вот, имейте посмотреть, - дерр Каллен осторожно, носком сапога тронул пожелтевший и даже отчасти позеленевший от долгого пребывания во влажной лесной подстилке череп, - знаки выжженные, это наверняка с клеймом каторжника перестарались так, что и кость оказалась задета, не только кожа.
Арсин открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Упомяни он сейчас, что это не просто клеймо, а весьма конкретные магические символы, и придётся объяснять, откуда у него такие знания взялись. Честно говоря, получены они не то, чтобы совсем уж незаконным путём, но люди, поделившиеся с ним информацией, просили его о том не распространяться.
Ладно, следствие всё же проведут, несмотря на явный скепсис начальника магической полиции, но, может быть подобная поспешность с выводами связана с тем, что человека внезапгно оторвали от приятного времяпрепровождения ради столь неприятного дела. Сам же он хорошо запомнил место проведения жертвоприношения, в любом случае, вернётся чтобы, провести более полные и подробные замены магического поля.
А в лагере, куда вернулись они вместе, уже во всю шли гуляния, в планировании и организации которых принял немалое участие сам Арсин. Даже та полупраздная жизнь, которую он вёл при дворе, могла принести свои плоды, ибо местное общество оказалось от праздника в полнейшем восторге. Даже более чем скромные успехи Арсина в качестве охотника были забыты и прощены, тем более, что нашлись и менее удачливые господа, не принесшие вообще ничего или до сих пор спорящие за шкуру трофея и чей выстрел оказался решающим.
Несколькими днями позднее. Всё тот же лес.
Всего пару дней дал Арсин полиции, для того, чтобы разобраться со своей находкой, и по его прикидкам этого срока для работы им вполне должно было хватить.
Арсин, обернувшийся на подобную сентенцию – уж очень забавно и наивно она звучала, по чистой случайности остановил взгляд на сестре и заметил, как та с таким же недоумением и даже недоверием посмотрела на свою подружку (кажется, они именно что дружили, а не просто были знакомы). Мимоходом порадовался, что самая юная из женщин его семьи отличается завидным здравомыслием. И тут же заметил подле Ильди Сильвина, который также не спешил мчаться навстречу ветру, а чинно ехал рядом с сестрой своего сюзерена. О нет, всё было очень прилично, молодые люди просто беседовали, но Арсин до сих пор не мог никак привыкнуть, что маленькая его сестрёнка уже выросла и начал интересоваться противоположным полом. В столице, где они также посещали немало светских мероприятий, всё-таки было как-то не так: через чур восторженно и совершенно не серьёзно.
Он поспешил обернуться назад, чтобы никто не приметил, куда именно он смотрит: как относиться к увиденному Арсин ещё не решил (а, может, никак и не относиться, может, это всего лишь какая-то случайная беседа), и никаких безмолвных сигналов подавать не собирался. Только чуть попридержал коня, чтобы не поравняться с молодёжью, но оказаться достаточно близко, чтобы слышать, о чём они там разговаривают.
Оказалось, о разведении магических зверей.
А что, Ильди в этом хоть что-то понимает?
Впрочем, этот вопрос так и остался риторическим.
И при всём своём равнодушии к охотничьим забавам, Арсин оказался среди гонящей зверя молодёжи по двум причинам: потому, что среди охотников были и Ильди с тётушкой, и как бы само собой разумелось, что долг его заключается в присмотре за ними, хотя бы даже и формальный. Ну, а плотно обступившие отца дерр Каллен и смотритель дорог и мостов, с их претензиями, что охотников следовало бы вывести в другие земли, и вообще всё нужно было провести не там и не так, окончательно отвратили его от мысли остаться в лагере.
Чем им именно эти земли не угодили, Арсин так и не понял. Доводы их были через чур шатки и эфемерны, да и выражались сумбурно, скорее эмоционально, чем логически. И Арсин от всей души сочувствовал отцу, в силу занимаемой должности и давнего знакомства, вынужденному всё это выслушивать.
Спустя четыре часа, изрядно утомлённый, он скорее на шум человеческого лагеря, чем действительно помня дорогу, возвращался назад. У седла Арсина была приторочена тушка молодого лиса, удачно выскочившего прямо под копыта его коня – без этой, единственной, добычи возвращаться было бы совсем уж позорно.
Особенно после того, как оторвался от основной части охотников, на которых егеря гнали волчью стаю и отправился в индивидуальный поход, что позволяли себе только люди опытные. А Арсин, уступив своё место в строю отцу, который решил присоединиться к общей забаве, воспользовался этим для того, чтобы убраться в сторонку от шумной толпы. Даже подумывал о том, чтобы вернуться в лагерь, засесть в шатре, который поставили загодя, и углубиться в прихваченную с собой книгу, однако быстро сообразил, от чего так не поступил отец, и что ему самому тоже спокойно посидеть не дадут.
Свита? Разумеется, свита у него была, но на момент его отбытия, оставалась в стороне и, кажется, никто из них не засёк отъезд Арсина и тот это обстоятельство счёл весьма даже удачным.
Да-да, именно так. В последнее время то, что наедине с собой наследник наместника мог побыть разве что запершись в своей спальне или кабинете (да и то, в последнем его в любой момент могли побеспокоить) начало ощутимо его угнетать. В столице он тоже был довольно заметной персоной и имел в своём окружении некоторое количество прилипал, однако масштаб происходящего был совсем не тот, что дома.
Сначала он и вправду пытался кого-то в лесу выследить, но со стадом диких свиней (единственных копытных, которых дозволялось бить во время осенней охоты) вступать в единоборство не решился. Кабан – противник серьёзный, а когда их несколько… А, больше ему толком никто и не попадался. Возвращаться ни с чем? Отъехать подальше, в места иные, зверьём более богатые? Арсин решил вместо всего этого проверить один из известных ему, малоиспользуемых порталов в Дикоземье. Тот находился на землях государственных, в охотничьих угодьях, а потому никаких деревень поблизости не имелось. Соответственно, и использовался он от случая случаю, столь редко, что почти никогда. Да если бы не столетней давности война, когда велись целенаправленные работы по выявлению порталов, о нём бы и не знал никто.
Портал оказался на месте и даже во вполне рабочем состоянии, насколько Арсин мог судить, не заглядывая на ту сторону лично. Не время сейчас было бы исчезнуть на неизвестный срок. Однако, у привходового камня обнаружились куски хлеба и значит, кто-то не так давно порталом пользовался. Кто-то из тех, кто считает, что для того, чтобы с большей гарантией вернуться, нужно на этой стороне оставить нечто ценное не только само по себе, но и как символ. К примеру, отломить кусок от взятой с собой в дорогу краюшки.
Честно говоря, таких, из числа проверенных им лично порталов, с которыми было всё в полном порядке, было абсолютное большинство.
Ну и ладушки, не совсем бесполезно день прошёл.
Хотя, с другой стороны, почему же «бесполезно», если в его распоряжении оказался осенний день, довольно прохладный, но солнечный, прозрачный лес, где с деревьев облетела вся листва и шуршит, и потрескивает мелкими веточками под копытами коня. И никто не жужжит под ухом под предлогом своих уникально ценных соображений по улучшению жизни в провинции пропихивая нововведения выгодные роду или же самому говорящему лично.
Почему он обратил внимание на эту кучу сухих листьев, когда под копытом Смелого что-то не характерно хрустнуло, не с таким звуком, с каким обычно ломается ветка? Потом запах, слабый такой, тлена и разложения, почуялся. И решить бы ему, что зверь какой издох, лось или кабан, да палой листвой его кости присыпало, но нет, полез проверять. Да как-то очень уж подозрительно плотно лиственный покров лежал – ничего сквозь него не просматривалась. Арсин в лесу был, имел представление, как звериные костяки выглядят, их, в глубине леса, совершенно некому и незачем скрывать. Спрыгнул, и тут же покачнулся от внезапно нахлынувших чувств. Сильных оглушающих и определённо чужих чувств, пришедших откуда-то извне.
«Боль-мука-боль-ужас».
Секунда, две, и тут же всё пропало, откатилось куда-то вдаль, откуда Арсин ничего не смог бы расслышать. Он постоял, одной рукой держась за седло, а другой массируя собственную переносицу. Очень уж неожиданно это с ним случилось. И что это было? Так называемый «ментальный пробой», о котором он только читал? И ни одного живого человека вокруг, есть только неопознанный мертвец. А так бывает, чтобы менталист улавливал ощущения покойника пред смертью или это всё-таки что-то другое было?
В который уже раз Арсин пришёл к выводу, что нужен толковый наставник, который помог бы ему освоиться с наследным дарованием. И надо бы опять возобновить поиски.
Носком сапога он раскидал листья и рыхлые комья то ли земли, то ли чего-то перепрелого, из-под которых показались желтоватые кости. Ещё один пинок в том направлении, где должна была бы быть голова, и немедленно отыскался череп, совершенно определённо человеческий. Мало того, на лобной кости отчётливо просматривался довольно сложный узор, в котором, Арсин не побрезговал присесть и развернуть череп к свету, да, точно, просматривался один из семи тайных магических знаков, какие он раньше только на бумаге и видел.
Не просто тайных – запретных, ибо использовались при ритуалах, требовавших принесения человеческой жертвы и да, знаки чертились на живом пока ещё теле. И как раз это и может являться причиной того, что, несмотря на то, что времени с момента смерти прошло немало, ментальный след всё равно сохранился. Можно не сомневаться, если оголить остальные кости, на них ещё много чего сыщется. Но это он, разумеется, сам делать не стал, это работа для специалистов из магического сыска и пусть бы им место жертвоприношения (или нет, или труп здесь просто бросили, даже не потрудившись вырыть для него глубокую яму) досталось более-менее нетронутым.
А вот измерить насыщенность магического поля и степень его неоднородности ему ничто не помешает, благо амулет этот во время загородных выездов у него всегда был при себе, на случай если окажется вдруг неподалёку от портала в Дикоземье. Однако Арсин остро пожалел, что взял с собой только этот амулет и не захватил с собой весь полевой набор, когда измеритель показал значение, сильно отличающееся от фонового. Впрочем, ладно, ничто не мешает ему вернуться на это место позже, после того, как все следственные действия будут закончены. Никакая профанная деятельность людей не способна повлиять на магическое поле, только если на этом месте будет совершено ещё что-то, что заново всколыхнёт его и перекроет старые следы.
Осталось только запомнить это место, прикинуть ориентиры, по которым будет сюда возвращаться и направиться на звуки рожков, возвещавшие об окончании коллективной загонной охоты. А лис ему подвернулся на полпути к лагерю, молодой, дурной, сам под копыта выскочил, за что и поплатился. Впрочем, как было уже сказано, для Арсина весьма удачно, он всё же не столь уж толстокож был к чужим насмешливым взглядам. А там…
Каллен Дер-Раер на свою беду, попался ему сразу, как только Арсин скинул тушку на руки распорядителю, ведшему подсчёт трофеев.
Уже разложили костры, на которых будут греть вино и лепёшки, а после целиком запекать кабанчиков - кажется, и в этот раз подстрелили парочку (а когда господам охотникам не везло, о том, чтобы вертела не пустовали, заботились егеря). Расстелили покрывала, расставили лёгкие кресла и крошечные складные стульчики, уже и лютню кто-то достал, но петь ещё не начали. Господа, особенно те, что годами посолидней, собрались в своём кругу, чтобы поумствовать всласть, дерр Каллен как раз взял слово, и голос его был слышен широко.
- … всему приходит свой час уходить. Когда-то наши жёны и дочери были боевыми подругами и наравне с мужчинами вносили свой вклад в общее дело…
Круг допущенных в элиту, чьё мнение имеет вес, был чрезвычайно узок, однако к ним прислушивались и даже те, кто был занят лёгким флиртом или спешил утолить первый голод, всё равно невольно оборачивались в сторону говорившего. Арсин, в группке самых юных участников охоты, заметил сестру, краем глаза, просто потому, что привык везде и всюду её замечать и отметил, как Ильди хмурится недовольно и даже руки на груди сложила (всё же не научилась пока младшенькая скрывать реально обуревающие её чувства!). Одни только завзятые охотники были заняты обсуждением трофеев и способов их добычи – этим вообще ни до чего не было дела.
- И, безусловно, мужчины должны поддерживать боевой дух, участвуя в охотах и прочих состязаниях, но, помилуйте, разве нашим утончённым дамам место здесь, среди крови, туш животных и прочей прозы жизни?
- Уважаемый, - обратился к нему Арсин не слезая с коня и не дав как всласть покрасоваться своим красноречием, так и оппонентам вступить в полемику, - я к вам как раз по поводу прозы жизни и во исполнение ваших служебных обязанностей.
Кого другого дерр Каллен, может быть, и послал бы вежливо с его предложением поработать во время светского мероприятия, но отказать наследнику наместника, как раз сейчас перенимающему у отца бразды правления провинцией, никак не мог. А потому распрощался со своими собеседниками куртуазно, кликнул парочку из числа охранников, что ненавязчиво сопровождали все выезды знати и вскочил на лошадь, которую расторопный слуга успел подвести под уздцы. Чужую лошадь, не лучшую, из числа тех, на которых перемещались служивые люди, но его собственная была уже рассёдлана, а молодой Лен-Ален – не тот человек, которого можно заставлять ждать.
- Я в полном вашем распоряжении, - дерр Каллен вежливо поклонился и, поскольку, годами был старше на полтора десятка лет, допустил некоторую вольность в последующем общении: - Показывайте уж, что вам встретилось такого, что понадобился целый заместитель начальника полиции по магическим преступлениям.
- О, дело как раз будет по вашему ведомству, - довольно тихо ответил Арсин, да и то, убедившись заранее, что нет поблизости никого, кто бы мог услышать его слова. – Ритуальное жертвоприношение.
- Вы уверены? – дерр Каллен в один момент стал собран и серьёзен.
- Убедитесь сами, - не стал рассыпать голословные уверения Арсин.
До нужного места разговор больше не возобновлялся, а по прибытии Арсин ещё раз убедился, что всё на месте и он в своих предположениях не ошибся. А вот Каллен Дер-Раер оказался настроен гораздо более скептически. Он спешился, кругом обошёл засыпанный палыми листьями плоский холмик, остановился у разворошенного Арсином участка, качнулся с пятки на носок, и, наконец, произнёс:
- Что же, не вижу тут ничего необычного, тем более относящегося непосредственно к моей области компетенции.
- А как же очевидные следы ритуала? – Арсин, не совсем понявший, с чем связано такое категорическое отрицание, склонил голову на бок. – Вы совсем не планируете разбираться в этом? – и он вопросительно изогнул левую бровь.
- Следствие мы, разумеется, проведём, но уже сейчас могу вас заверить, что пусть происшествие это было неприятным, ничего особенного в том нет. Это, наверняка, беглый каторжник. Вот, имейте посмотреть, - дерр Каллен осторожно, носком сапога тронул пожелтевший и даже отчасти позеленевший от долгого пребывания во влажной лесной подстилке череп, - знаки выжженные, это наверняка с клеймом каторжника перестарались так, что и кость оказалась задета, не только кожа.
Арсин открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Упомяни он сейчас, что это не просто клеймо, а весьма конкретные магические символы, и придётся объяснять, откуда у него такие знания взялись. Честно говоря, получены они не то, чтобы совсем уж незаконным путём, но люди, поделившиеся с ним информацией, просили его о том не распространяться.
Ладно, следствие всё же проведут, несмотря на явный скепсис начальника магической полиции, но, может быть подобная поспешность с выводами связана с тем, что человека внезапгно оторвали от приятного времяпрепровождения ради столь неприятного дела. Сам же он хорошо запомнил место проведения жертвоприношения, в любом случае, вернётся чтобы, провести более полные и подробные замены магического поля.
А в лагере, куда вернулись они вместе, уже во всю шли гуляния, в планировании и организации которых принял немалое участие сам Арсин. Даже та полупраздная жизнь, которую он вёл при дворе, могла принести свои плоды, ибо местное общество оказалось от праздника в полнейшем восторге. Даже более чем скромные успехи Арсина в качестве охотника были забыты и прощены, тем более, что нашлись и менее удачливые господа, не принесшие вообще ничего или до сих пор спорящие за шкуру трофея и чей выстрел оказался решающим.
Несколькими днями позднее. Всё тот же лес.
Всего пару дней дал Арсин полиции, для того, чтобы разобраться со своей находкой, и по его прикидкам этого срока для работы им вполне должно было хватить.
