В полной тьме, такой, какой в подводном мире просто не бывает, плотной и даже густой. Изменилась даже и сама вода: она стала гораздо более тяжёлой и подвижной и позволяла дополнительно ощущать окружающее пространство (конфигурацию пещеры, в которой он, по-видимому, очутился и до стен которой даже не дотрагивался), а ещё в ней гораздо-гораздо лучше получалось дышать кожей, не так, как лёгкими, но продержаться под водой позволяло намного дольше.
Сом замер на секунду-другую, но почувствовав, что здесь есть течение и оно пытается его куда-то утянуть, бешено заработал руками и ногами, вляпался во что-то липкое и крупитчатое, из чего пришлось вырывать руку с усилием, шарахнулся назад и … выплыл в нормальную воду. Тут же начал задыхаться, потому как вдруг оказалась, что привычная ему вода далеко не такая питательная, как та субстанция из которой он только что вывалился. Выплыл, в единый только миг потерял ориентацию, где находится верх, а где низ, но в конечном итоге сориентировался и благополучно всплыл к воздуху, а потом и добрался до мелководья.
Вряд ли кто-нибудь, кроме истинно рыборожденного мог выпутаться из подобной передряги.
А там уже, отдышавшись, выбрался к старому дереву, удачно нависшему над водой, уселся верхом на удобную ветку и принялся с остервенением стирать об кору прилипшую к ней крупитчатую мерзость. А она не только намертво впечаталась в кожу, так, что на коре дерева остались и кусочки его собственной шкуры, но и пеклась, словно перцовая. Часть округлых штучек со звоном посыпалась в воду, часть забилась под кору, а несколько, в самый последний момент, он подхватил на широкий древесный лист, с тем, чтобы посмотреть хоть, что это такое было.
Шарики, больше всего похожие на икру или чьи-то яйца. Полупрозрачная оболочка и внутри тёмный комочек чего-то иного. При соприкосновении боками шарики издавали стеклянный стук, а при попадании на них солнечного света, начинали лучиться перламутровым сиянием нескольких тонов одновременно. Тёплым, завораживающим, таким, что захотелось эти шарики вновь потрогать.
Нет, всё-таки не захотелось.
Сом отодвинул от себя лист со своей добычей на расстояние вытянутой руки и ненадолго задумался. Что же ему с ними делать? Самым простым было бы просто ссыпать свою находку в воду и обплывать это место по широкой дуге. И будь он дома, в семье, так бы и сделал, и родню бы предупредил, чтобы не совались. Но дома у него тут нет, а будет разбрасываться дарами случая, то и не появится.
Вот и стоит подумать: кому и зачем такая штуковина может понадобиться, если её попытаться продать? Бесполезная же дрянь. Бесполезная, но красивая. Сом склонил голову на бок и подставил лист так, чтобы солнечный луч заиграл светом на боках шарика. А что, он твёрдый как камень и, значит, можно и представить его камнем. Драгоценным. И если не терять время в мелочных рядах, а набраться наглости, рискнуть и направиться сразу к ювелиру, да наврать что-нибудь заковыристое про экзотическое происхождение диковинки, то может из этого получиться и нечто толковое.
Лавка торговца ювелирными изделиями, что находится в «белой» части рынка.
Вот так и получилось, что в заведение почтенного ювелира Бирина Доверта постучалась одна занятная особа. Молоденькая ранийка, семья которой явно знала лучшие времена – это по костюму её было хорошо заметно, который был богат, но довольно сильно потрёпан. Хотя его пытались восстановить, и это тоже было видно. И … да ладно же, понятно, что семья, оказавшаяся в затруднительной ситуации, дабы не позориться самим, послала свою дочь (а кто этих девиц запоминать-то будет?) продать что-нибудь из того ценного, что у них самих пока ещё осталось и тем поправить своё материальное положение. А за дверью, на другой стороне улицы или же в соседнем проулке её возвращения ожидают старшие братья или кто ещё у неё там есть из родни, дабы проконтролировать, что хрупкую девушку с тяжёлым кошельком выходящую от ювелира, никто не обидит.
- Прекрасная госпожа хочет что-либо купить или же у неё есть что предложить на продажу? – начал ювелир с того вопроса, который сам считал предельно вежливым. А предположить, что это вот юное создание имеет возможность тратить деньги в его лавке, что это, как не комплимент?
- Предложить, - ответила девушка мелодичным голоском по-ранийски.
Сом Неспящий специально подмечал, кто из торговцев владеет языком его родины и раньше их сторонился, а вот сейчас решил реализовать это знание. А всё потому, что если так-сяк объясняться с местными он уже научился, то для заключения по-настоящему денежной сделки его словарного запаса точно не хватит.
- Вот, редчайший жемчуг с Риклайских островов, - произнёс Сом тихо, но торжественно. Путём несложных опытов он давно понял, что если говорить совсем негромко, то голос его становится возможным принять и за женский. Что в принципе вкладывалось в образ скромницы, которую он вынужден был играть прежде.
Ювелир тронул кончиком инструмента, который на тот момент держал в руках, каменный шарик и тот перекатился на другой бочок. Полупрозрачная, играющая несколькими тонами жемчужина, снаружи преламутрово-сиреневая, в глубине чёрно-фиолетовая, лучащаяся всеми своими оттенками, действительно была прекрасна. И таких он раньше никогда не видел, хотя если это порождение совсем уж дальних мест, то всё возможно. У Бирина Доверта сразу же завертелись в голове варианты украшений, где эта жемчужина могла бы стать центральным камнем (нет, определённо, здесь стоит подобрать обманчиво-скромное обрамление, чтобы оттенить всю естественную красоту камня) и дело теперь за тем, чтобы заполучить эту редкость по сходной цене.
- Редкий? И в чём же его редкость?
Сом заметно приободрился. Понятно, что сейчас начнётся торг и цену постараются сбить, но вот если бы торговец сыпанул перед ним пригоршню таких, пренебрежительно скривившись, никакого торга не вышло бы и вовсе.
- Родиной этот жемчуг, с островов Рубиновой Нити, где добыть его можно только в самых глубоких подводных пещерах. Раз в год, юноши и девушки из дикарских племён, обитающих на тех островах, достигшие первого порога взрослости, могут попытать счастья и нырнуть за своим сокровищем. Тот, кто добудет Жемчужину, может уже считаться взрослым, тот, кто нет, попытается на следующий год, - речь его при рассказывании байки приобрела даже некоторую напевность.
Сом не на пустом месте сочинял, нечто подобное происходило и в его собственном народе: когда девочка-наяда начинала ощущать себя девушкой, она принималась нырять за жемчугом, вполне обычным, но все прибрежные скопища жемчужниц были вычищены предыдущими поколениями пловчих и нырять приходилось довольно глубоко или уж плыть куда-нибудь подальше от родных берегов. Это было не совсем чтобы безопасно, однако из поколения в поколение ловлей жемчуга занимались все невесты и у некоторых к свадьбе, складывались ожерелья такой длинны и отборности, что только позавидовать можно.
- А потом приплывают ваши корабли и отбирают с таким трудом добытые ценности у дикарей, - с насмешкой предположил ювелир.
- Почему сразу отбирают? Обменивают! На очень важные и нужные вещи, - Сом притворно обиженно поджал губы, соорудив такую девчачью гримасску, которая не раз выручала его в прошлом, когда ему уже приходилось притворяться девушкой. – Племенам это только на пользу идёт – никому не приходится сомневаться в честности пройденного испытания и выдать чужую, добытую ранее жемчужину за свою.
Тень Блистающая ныряльщицей была не очень способной и Сом, вопреки обычаю, даже помог собрать ей жемчуга на достойное свадебное ожерелье. Может быть, и прав был обычай, предостерегавший от подобного поведения – отступился от сестры её избранник, едва только на неё выпал жребий отправляться на чужбину.
- Как благородно! – с заметной иронией воскликнул Бирин Доверт. Будет продавать изделие с этим камнем – пересказанная покупателю байка позволит ему накинуть сверху ещё несколько монет.
- Благородно, - согласился Сом. – А так же. Мы служим гарантом стабильности и обеспечиваем честность в испытаниях.
- И сколько достойная дочь своего народа хочет за свою редкость? – перешёл ювелир к самому интересному, к торгу.
- Двадцать монет, - сказал Сом, не уточняя, каких именно: предполагалось, что ювелир и так это знает.
Начался торг, не особенно долгий, но горячий. Сом, окончательно войдя в образ, даже слезу пустил. Сошлись в итоге на дюжине монет, и это было много больше всего, чем юноша владел с момента своего побега. Пальцы-то дрогнули, стягивая горловину кошеля. И потом, когда вышел за порог ювелирной лавки, Сом не стал испытывать судьбу: свернул в боковой проулок, потом ещё в один, пробежался, перескочил через забор, потом, сразу же, через ещё один, там уже и до реки не далеко, а в ней его никто не поймает. Рисковать, полагаясь на добросовестность ювелира, как и на то, что за его лавкой не следят, Сом не стал. Даже проверять не стал, есть ли кому-то до него дело.
И только потом, сидя на полу своего убежища и перебирая добычу сегодняшнего дня, Сом понял, как сглупил, не попросив сумму в более мелких деньгах. Выглядит он обычно оборванцем, а оборванец, у которого имеется золото в кармане – сам по себе подозрителен, у него и явно нечестным образом полученные деньги отобрать не грех. Опасно. В крайнем случае, можно опять использовать наряд ранийской богатой дамы, но его (а точнее её) ещё не прекратили искать и не ради корзинки лука и котелка так рисковать.
Как ни крути, а продолжать ловить рыбу и за мелкую деньгу сбывать её в городе, оказалось более практично и безопасно.
С другой стороны, на любом рынке есть менялы, не задающие лишних вопросов и берущих у кого угодно и что угодно. Обмен, правда, будет не самым выгодным. Но это всегда так. Дома, если ты сам идёшь с добытым тобою же жемчугом – это одно, а если кто-то из светлоликих, то это без малого в два раза больше. Жизненная несправедливость, которая до сих пор заставляла его гневно раздувать ноздри, но с которой Сом ничего не мог поделать.
Однако все эти соображения отошли на второй план, когда Сому Неспящему попали в руки первые в этой стране настоящие деньги, при помощи которых жизнь стала много приятнее. Настоящая еда, много настоящей еды и если раньше он маялся от отсутствия сырой рыбы, то теперь хотелось настоящего, хорошо пропеченного хлеба и горячего супа, и ещё такого, и эдакого. Нельзя сказать, что всё это время юноша обходился совсем без горячей еды, но, объективно говоря, поваром он был не лучшим. Кое-что прикупил в пещеру, от чего она даже стала походить на настоящий дом и. И деньги кончились как-то слишком быстро. Сом даже попробовал вернуться к тому месту, где счищал с себя странные штучки, одну из которых продал под видом драгоценного камня в надежде отыскать то, что там осталось и провернуть ещё раз однажды удавшийся фокус. Даже нашёл. Но ничего кроме разочарования с того не обрёл, ибо стали шарики-крупинки невнятно-серыми, совершенно некрасивыми. Эх.
Но рыба, рыба которую ему удавалось ловить и продавать, была всегда. Надёжный, никогда не подводивший никого из тритонов источник дохода.
Если бы не надвигающиеся холода вообще всё было бы совсем неплохо. Но ночи стали промозглыми, а вода в реке и вовсе студёной. Пока это его не слишком угнетало, наяды, сами по себе довольно терпимы к изменению температуры водной среды (а как иначе, если из подводной стужи приходится выныривать в раскалённый полдень или пронизывающий ветер), но дальше-то будет хуже. Он кое-что слышал о климате этой части империи Гор-и-Лесов и слухи эти не располагали к оптимизму.
И опять всё упиралось в отсутствие долгоиграющих планов. Ну не понимал пока Сом, как можно так обустроить свою жизнь, чтобы не попасться в руки тем, кто захочет его покарать.
Государственные земли вокруг Белокаменя.
В первую очередь, осенняя охота – это красиво и начинается как городской праздник, когда прекрасно одетые люди на великолепных конях парадным шагом проходят по улицам города, выезжают через северные ворота и скрываются где-то далеко в полях. Не только знать, но и простые горожане, у кого хватало средств на содержание лошади, специальную амуницию, и наглости соревноваться с господами в том, что те считают своей личной привилегией и искусством, в котором достигли неоспоримого мастерства. Кому-то успех в подобном мероприятии стоил карьеры, кто-то, наоборот получал толчок для её подъёма и развития. Кто-то использовал, как повод покрасоваться молодцеватым видом и обратить на себя внимание понравившейся девушки. А кто-то пользовался возможностью на законном основании добыть шкур и меха для личного пользования и, в целом, в демонстрации трофеев особо не усердствовал.
Далеко не все, кто участвовал в парадном выезде, на самом деле гонялся за зверем. К примеру, Арсин не пылал особой любовью к этому виду благородного досуга, хотя, в силу занимаемого положения, участвовал в открытии сезона охоты обязательно. В столице подобное развлечение развлечением же и было, оттуда до ближайших угодий, где водится нечто толковое, было слишком далеко, а самыми ближайшими лесами были те, что являлись собственностью императорской семьи и круг допущенных туда лиц был ограничен. Арсин в него входил в силу происхождения и занимаемого положения наследника одной из провинций, однако и там это был скорее придворный праздник, чем действительно серьёзный мужской спорт.
А вот Ильди, которую к подобному развлечению пристрастила тётушка, она начала брать девочку с собой с того возраста, как только племянница начала уверенно держаться в седле, в образе прекрасной охотницы чувствовала себя вполне уверенно.
Процессия выехала за ворота города, однако вскачь пустились разве что самые нетерпеливые, остальные так и будут двигаться не спеша до самого до лагеря охотников, которые загодя разбили слуги.
- Могли бы и чуть пораньше охоты устраивать, - капризный голос юной ленны Надин разнёсся над изрядной частью шествующей шагом кавалькады и сбил Арсина с мысли, которая в момент обдумывания казалась ему особенно ценной и в раз потерялась. – Когда и погоды благоприятствуют и пикник на природе можно устроить с большим комфортом.
И кое-кто, особенно из щеголеватой молодёжи, закивал согласно.
Сейчас бы стремительно мчаться, как вон те, молодые горожане и примкнувшие к ним младшие отпрыски благородных семейств, но всю прошлую неделю накрапывал холодный дождь, и во многих местах дорогу развезло, вследствие чего превратилась она в озерца жидкой грязи. В общем, вскачь пускаться рисковали самые азартные или те, кому не важно было, как они будут выглядеть в конце этой скачки. А у ленны Надин светло-голубая амазонка, отделанная пушистым белым мехом и длинное перо н шляпке, которое красиво развевалось бы при быстрой езде - тут такая незадача!
В ответ раздался чей-то бубнящий голос с увещевательными интонациями и Арсин примерно представлял себе, что рассказывают барышне. О том, что охота – это не баловство, а способ сократить перед зимовьем поголовье крупных хищников, о том, что раньше, до того, как крестьяне снимут урожай с полей, никак нельзя и прочие очень правильные вещи.
- Ах, ну какое это всё имеет значение! – с нотками раздражения воскликнула девушка.
Сом замер на секунду-другую, но почувствовав, что здесь есть течение и оно пытается его куда-то утянуть, бешено заработал руками и ногами, вляпался во что-то липкое и крупитчатое, из чего пришлось вырывать руку с усилием, шарахнулся назад и … выплыл в нормальную воду. Тут же начал задыхаться, потому как вдруг оказалась, что привычная ему вода далеко не такая питательная, как та субстанция из которой он только что вывалился. Выплыл, в единый только миг потерял ориентацию, где находится верх, а где низ, но в конечном итоге сориентировался и благополучно всплыл к воздуху, а потом и добрался до мелководья.
Вряд ли кто-нибудь, кроме истинно рыборожденного мог выпутаться из подобной передряги.
А там уже, отдышавшись, выбрался к старому дереву, удачно нависшему над водой, уселся верхом на удобную ветку и принялся с остервенением стирать об кору прилипшую к ней крупитчатую мерзость. А она не только намертво впечаталась в кожу, так, что на коре дерева остались и кусочки его собственной шкуры, но и пеклась, словно перцовая. Часть округлых штучек со звоном посыпалась в воду, часть забилась под кору, а несколько, в самый последний момент, он подхватил на широкий древесный лист, с тем, чтобы посмотреть хоть, что это такое было.
Шарики, больше всего похожие на икру или чьи-то яйца. Полупрозрачная оболочка и внутри тёмный комочек чего-то иного. При соприкосновении боками шарики издавали стеклянный стук, а при попадании на них солнечного света, начинали лучиться перламутровым сиянием нескольких тонов одновременно. Тёплым, завораживающим, таким, что захотелось эти шарики вновь потрогать.
Нет, всё-таки не захотелось.
Сом отодвинул от себя лист со своей добычей на расстояние вытянутой руки и ненадолго задумался. Что же ему с ними делать? Самым простым было бы просто ссыпать свою находку в воду и обплывать это место по широкой дуге. И будь он дома, в семье, так бы и сделал, и родню бы предупредил, чтобы не совались. Но дома у него тут нет, а будет разбрасываться дарами случая, то и не появится.
Вот и стоит подумать: кому и зачем такая штуковина может понадобиться, если её попытаться продать? Бесполезная же дрянь. Бесполезная, но красивая. Сом склонил голову на бок и подставил лист так, чтобы солнечный луч заиграл светом на боках шарика. А что, он твёрдый как камень и, значит, можно и представить его камнем. Драгоценным. И если не терять время в мелочных рядах, а набраться наглости, рискнуть и направиться сразу к ювелиру, да наврать что-нибудь заковыристое про экзотическое происхождение диковинки, то может из этого получиться и нечто толковое.
Лавка торговца ювелирными изделиями, что находится в «белой» части рынка.
Вот так и получилось, что в заведение почтенного ювелира Бирина Доверта постучалась одна занятная особа. Молоденькая ранийка, семья которой явно знала лучшие времена – это по костюму её было хорошо заметно, который был богат, но довольно сильно потрёпан. Хотя его пытались восстановить, и это тоже было видно. И … да ладно же, понятно, что семья, оказавшаяся в затруднительной ситуации, дабы не позориться самим, послала свою дочь (а кто этих девиц запоминать-то будет?) продать что-нибудь из того ценного, что у них самих пока ещё осталось и тем поправить своё материальное положение. А за дверью, на другой стороне улицы или же в соседнем проулке её возвращения ожидают старшие братья или кто ещё у неё там есть из родни, дабы проконтролировать, что хрупкую девушку с тяжёлым кошельком выходящую от ювелира, никто не обидит.
- Прекрасная госпожа хочет что-либо купить или же у неё есть что предложить на продажу? – начал ювелир с того вопроса, который сам считал предельно вежливым. А предположить, что это вот юное создание имеет возможность тратить деньги в его лавке, что это, как не комплимент?
- Предложить, - ответила девушка мелодичным голоском по-ранийски.
Сом Неспящий специально подмечал, кто из торговцев владеет языком его родины и раньше их сторонился, а вот сейчас решил реализовать это знание. А всё потому, что если так-сяк объясняться с местными он уже научился, то для заключения по-настоящему денежной сделки его словарного запаса точно не хватит.
- Вот, редчайший жемчуг с Риклайских островов, - произнёс Сом тихо, но торжественно. Путём несложных опытов он давно понял, что если говорить совсем негромко, то голос его становится возможным принять и за женский. Что в принципе вкладывалось в образ скромницы, которую он вынужден был играть прежде.
Ювелир тронул кончиком инструмента, который на тот момент держал в руках, каменный шарик и тот перекатился на другой бочок. Полупрозрачная, играющая несколькими тонами жемчужина, снаружи преламутрово-сиреневая, в глубине чёрно-фиолетовая, лучащаяся всеми своими оттенками, действительно была прекрасна. И таких он раньше никогда не видел, хотя если это порождение совсем уж дальних мест, то всё возможно. У Бирина Доверта сразу же завертелись в голове варианты украшений, где эта жемчужина могла бы стать центральным камнем (нет, определённо, здесь стоит подобрать обманчиво-скромное обрамление, чтобы оттенить всю естественную красоту камня) и дело теперь за тем, чтобы заполучить эту редкость по сходной цене.
- Редкий? И в чём же его редкость?
Сом заметно приободрился. Понятно, что сейчас начнётся торг и цену постараются сбить, но вот если бы торговец сыпанул перед ним пригоршню таких, пренебрежительно скривившись, никакого торга не вышло бы и вовсе.
- Родиной этот жемчуг, с островов Рубиновой Нити, где добыть его можно только в самых глубоких подводных пещерах. Раз в год, юноши и девушки из дикарских племён, обитающих на тех островах, достигшие первого порога взрослости, могут попытать счастья и нырнуть за своим сокровищем. Тот, кто добудет Жемчужину, может уже считаться взрослым, тот, кто нет, попытается на следующий год, - речь его при рассказывании байки приобрела даже некоторую напевность.
Сом не на пустом месте сочинял, нечто подобное происходило и в его собственном народе: когда девочка-наяда начинала ощущать себя девушкой, она принималась нырять за жемчугом, вполне обычным, но все прибрежные скопища жемчужниц были вычищены предыдущими поколениями пловчих и нырять приходилось довольно глубоко или уж плыть куда-нибудь подальше от родных берегов. Это было не совсем чтобы безопасно, однако из поколения в поколение ловлей жемчуга занимались все невесты и у некоторых к свадьбе, складывались ожерелья такой длинны и отборности, что только позавидовать можно.
- А потом приплывают ваши корабли и отбирают с таким трудом добытые ценности у дикарей, - с насмешкой предположил ювелир.
- Почему сразу отбирают? Обменивают! На очень важные и нужные вещи, - Сом притворно обиженно поджал губы, соорудив такую девчачью гримасску, которая не раз выручала его в прошлом, когда ему уже приходилось притворяться девушкой. – Племенам это только на пользу идёт – никому не приходится сомневаться в честности пройденного испытания и выдать чужую, добытую ранее жемчужину за свою.
Тень Блистающая ныряльщицей была не очень способной и Сом, вопреки обычаю, даже помог собрать ей жемчуга на достойное свадебное ожерелье. Может быть, и прав был обычай, предостерегавший от подобного поведения – отступился от сестры её избранник, едва только на неё выпал жребий отправляться на чужбину.
- Как благородно! – с заметной иронией воскликнул Бирин Доверт. Будет продавать изделие с этим камнем – пересказанная покупателю байка позволит ему накинуть сверху ещё несколько монет.
- Благородно, - согласился Сом. – А так же. Мы служим гарантом стабильности и обеспечиваем честность в испытаниях.
- И сколько достойная дочь своего народа хочет за свою редкость? – перешёл ювелир к самому интересному, к торгу.
- Двадцать монет, - сказал Сом, не уточняя, каких именно: предполагалось, что ювелир и так это знает.
Начался торг, не особенно долгий, но горячий. Сом, окончательно войдя в образ, даже слезу пустил. Сошлись в итоге на дюжине монет, и это было много больше всего, чем юноша владел с момента своего побега. Пальцы-то дрогнули, стягивая горловину кошеля. И потом, когда вышел за порог ювелирной лавки, Сом не стал испытывать судьбу: свернул в боковой проулок, потом ещё в один, пробежался, перескочил через забор, потом, сразу же, через ещё один, там уже и до реки не далеко, а в ней его никто не поймает. Рисковать, полагаясь на добросовестность ювелира, как и на то, что за его лавкой не следят, Сом не стал. Даже проверять не стал, есть ли кому-то до него дело.
И только потом, сидя на полу своего убежища и перебирая добычу сегодняшнего дня, Сом понял, как сглупил, не попросив сумму в более мелких деньгах. Выглядит он обычно оборванцем, а оборванец, у которого имеется золото в кармане – сам по себе подозрителен, у него и явно нечестным образом полученные деньги отобрать не грех. Опасно. В крайнем случае, можно опять использовать наряд ранийской богатой дамы, но его (а точнее её) ещё не прекратили искать и не ради корзинки лука и котелка так рисковать.
Как ни крути, а продолжать ловить рыбу и за мелкую деньгу сбывать её в городе, оказалось более практично и безопасно.
С другой стороны, на любом рынке есть менялы, не задающие лишних вопросов и берущих у кого угодно и что угодно. Обмен, правда, будет не самым выгодным. Но это всегда так. Дома, если ты сам идёшь с добытым тобою же жемчугом – это одно, а если кто-то из светлоликих, то это без малого в два раза больше. Жизненная несправедливость, которая до сих пор заставляла его гневно раздувать ноздри, но с которой Сом ничего не мог поделать.
Однако все эти соображения отошли на второй план, когда Сому Неспящему попали в руки первые в этой стране настоящие деньги, при помощи которых жизнь стала много приятнее. Настоящая еда, много настоящей еды и если раньше он маялся от отсутствия сырой рыбы, то теперь хотелось настоящего, хорошо пропеченного хлеба и горячего супа, и ещё такого, и эдакого. Нельзя сказать, что всё это время юноша обходился совсем без горячей еды, но, объективно говоря, поваром он был не лучшим. Кое-что прикупил в пещеру, от чего она даже стала походить на настоящий дом и. И деньги кончились как-то слишком быстро. Сом даже попробовал вернуться к тому месту, где счищал с себя странные штучки, одну из которых продал под видом драгоценного камня в надежде отыскать то, что там осталось и провернуть ещё раз однажды удавшийся фокус. Даже нашёл. Но ничего кроме разочарования с того не обрёл, ибо стали шарики-крупинки невнятно-серыми, совершенно некрасивыми. Эх.
Но рыба, рыба которую ему удавалось ловить и продавать, была всегда. Надёжный, никогда не подводивший никого из тритонов источник дохода.
Если бы не надвигающиеся холода вообще всё было бы совсем неплохо. Но ночи стали промозглыми, а вода в реке и вовсе студёной. Пока это его не слишком угнетало, наяды, сами по себе довольно терпимы к изменению температуры водной среды (а как иначе, если из подводной стужи приходится выныривать в раскалённый полдень или пронизывающий ветер), но дальше-то будет хуже. Он кое-что слышал о климате этой части империи Гор-и-Лесов и слухи эти не располагали к оптимизму.
И опять всё упиралось в отсутствие долгоиграющих планов. Ну не понимал пока Сом, как можно так обустроить свою жизнь, чтобы не попасться в руки тем, кто захочет его покарать.
Глава 5. Осенняя охота.
Государственные земли вокруг Белокаменя.
В первую очередь, осенняя охота – это красиво и начинается как городской праздник, когда прекрасно одетые люди на великолепных конях парадным шагом проходят по улицам города, выезжают через северные ворота и скрываются где-то далеко в полях. Не только знать, но и простые горожане, у кого хватало средств на содержание лошади, специальную амуницию, и наглости соревноваться с господами в том, что те считают своей личной привилегией и искусством, в котором достигли неоспоримого мастерства. Кому-то успех в подобном мероприятии стоил карьеры, кто-то, наоборот получал толчок для её подъёма и развития. Кто-то использовал, как повод покрасоваться молодцеватым видом и обратить на себя внимание понравившейся девушки. А кто-то пользовался возможностью на законном основании добыть шкур и меха для личного пользования и, в целом, в демонстрации трофеев особо не усердствовал.
Далеко не все, кто участвовал в парадном выезде, на самом деле гонялся за зверем. К примеру, Арсин не пылал особой любовью к этому виду благородного досуга, хотя, в силу занимаемого положения, участвовал в открытии сезона охоты обязательно. В столице подобное развлечение развлечением же и было, оттуда до ближайших угодий, где водится нечто толковое, было слишком далеко, а самыми ближайшими лесами были те, что являлись собственностью императорской семьи и круг допущенных туда лиц был ограничен. Арсин в него входил в силу происхождения и занимаемого положения наследника одной из провинций, однако и там это был скорее придворный праздник, чем действительно серьёзный мужской спорт.
А вот Ильди, которую к подобному развлечению пристрастила тётушка, она начала брать девочку с собой с того возраста, как только племянница начала уверенно держаться в седле, в образе прекрасной охотницы чувствовала себя вполне уверенно.
Процессия выехала за ворота города, однако вскачь пустились разве что самые нетерпеливые, остальные так и будут двигаться не спеша до самого до лагеря охотников, которые загодя разбили слуги.
- Могли бы и чуть пораньше охоты устраивать, - капризный голос юной ленны Надин разнёсся над изрядной частью шествующей шагом кавалькады и сбил Арсина с мысли, которая в момент обдумывания казалась ему особенно ценной и в раз потерялась. – Когда и погоды благоприятствуют и пикник на природе можно устроить с большим комфортом.
И кое-кто, особенно из щеголеватой молодёжи, закивал согласно.
Сейчас бы стремительно мчаться, как вон те, молодые горожане и примкнувшие к ним младшие отпрыски благородных семейств, но всю прошлую неделю накрапывал холодный дождь, и во многих местах дорогу развезло, вследствие чего превратилась она в озерца жидкой грязи. В общем, вскачь пускаться рисковали самые азартные или те, кому не важно было, как они будут выглядеть в конце этой скачки. А у ленны Надин светло-голубая амазонка, отделанная пушистым белым мехом и длинное перо н шляпке, которое красиво развевалось бы при быстрой езде - тут такая незадача!
В ответ раздался чей-то бубнящий голос с увещевательными интонациями и Арсин примерно представлял себе, что рассказывают барышне. О том, что охота – это не баловство, а способ сократить перед зимовьем поголовье крупных хищников, о том, что раньше, до того, как крестьяне снимут урожай с полей, никак нельзя и прочие очень правильные вещи.
- Ах, ну какое это всё имеет значение! – с нотками раздражения воскликнула девушка.
