Все тихо вышли через черный ход, миновали небольшую рощу и оказались на ближайшей площади, на которой тоже стояли взволнованные горожане. Эльфы, люди, гномы, все хмурые, озадаченные, они нервно переговаривались, то и дело, заглядываясь в сторону моря.
Пьяный человек в темно-зеленом плаще медленно, запинаясь на каждом шагу, прошел мимо нас, затем остановился и, потрясая гневно воздетым пальцем, и непонятно кому, скорее всего, просто размышляя вслух, сказал:
— Придумают же! Драконы! Делить что-то задумали, вот и мутят город… прохвосты!
Армин усмехнулся своей кривой улыбочкой и, склонившись к моему уху, прошептал:
— Скрытое от мудрецов — открыто младенцам. Гатлинель, небось, о драконьих атаках докладывать побежал.
— Это точно! — я подняла глаза на Армина, несмотря на эльфийскую невидимость именно его я видела, как и он меня. — Но почему тебя так это веселит?
— А почему тебя не веселит? — задал он встречный вопрос, не сводя с меня насмешливого взгляда. Я не стала выворачиваться, как некоторые, и грустно ответила:
— Я за Таниеля волнуюсь… Он для меня как член семьи. А они задумали против него что-то плохое. Надеюсь, все закончится мирно…
Учитель покачал головой:
— Не надейся. Чую большую кровь. У кого-то жадность зашкаливает, он уже вцепился зубами и свою добычу мирно не отпустит.
Я поежилась, на душе стало так тяжело, обычно прогнозы Армина полностью сбывались, и я боялась, что Таниель или кто-то из его верных друзей пострадает. За тяжелыми раздумьями мы совершенно безмятежно и спокойно добрались до девичьей академии, где Армин явил нас миру, сняв невидимость.
На входе нас встречали. Возле ворот непринужденно прохаживались старшие ученицы, обнимая подруг, и обмениваясь любезностями с новыми ученицами, они радостно поздравили нас и радушно поприветствовали учителя Арминеля.
— Наконец вы смогли постоять за нас!
Но всеобщее ликование прервал учитель, равнодушно кивнув, Армин приказал:
— Сегодня покидать академию запрещается! — И обернувшись к стражникам, добавил:
— Перекройте выход для прислуги, выпускать кого-либо только по моему личному позволению! То есть, лишь в том случае, если я лично приду сюда и прикажу пропустить. Никак иначе!
Стражники поклонились, старшие ученицы, встречавшие нас у ворот, разочарованно загудели, а Армин оглядел своих учениц, которые единственные не протестовали, и милостиво им улыбнулся:
— Девочки, а вам приятного обеда и отдыха, встречаемся после выходного на занятиях.
И ушел быстрым шагом в сторону библиотеки. Мы немного потоптавшись у входа, направились в другую сторону, к обеденному залу. По дороге я попрощалась с Софи и компанией, и, сославшись на отсутствие аппетита, ушла к себе.
— Поздравляю! — радостно поприветствовала меня Чери. — Обедать будешь?
— Чуть позже… Ты иди, отдыхай… Я сама… — устало отозвалась я, стягивая с себя драгоценное платье, украшенное десятками тонких серебряных цепочек. Надо бы еще снять все эти дурацкие бантики с головы и умыться...
С трудом стянув с головы украшения, я укуталась в толстый мягкий халат и села в кресло, с унынием глядя в окно.
— И как мне помочь Таниелю? — задумчиво изрекла я, глядя на падающие снежинки.
Позади раздался какой-то шум, я обернулась. Армин деловито выкладывал настоящие дрова перед камином.
— Я не слышала, как ты зашел. А что это ты делаешь? Дрова? Зачем?
— Слишком глубоко задумалась, потому и не услышала. — И аккуратно складывая полена в камин, отвечая на вторую часть вопроса, отозвался:
— Хочу посидеть перед настоящим живым огнем. Все равно вечер ни чем не занят.
— Как хорошо ты придумал! — У меня сразу поднялось настроение, и появились планы:
— А давай мы попросим Чери принести колбаски и шпажки, а потом закроемся здесь, чтобы нас никто не тревожил, и будем жарить их на настоящем огне в камине, пить чай и смотреть, как падет за окном снег! Красота!
Мой план — такая мелочь, но Армин с радостью принял его. Он как-то особенно улыбнулся и весело добавил:
— Давай!
Друг — это одна душа, живущая в двух телах.
Аристотель
Игнир
Сегодня в крайней башне в секторе учительских апартаментов царил ледяной холод. Зимний ветер просачивался сквозь окна, проносился под дверями, гуляя в коридорах и на лестницах.
После всех событий шел к себе в комнаты лестницей для слуг, чтобы не сталкиваться с другими учителями, стараясь попасть туда поскорей.
Я торопился завершить задуманное, пока темные не обнаружили отсутствия Айон, когда мне навстречу вылетел запыхавшийся Гатлинель.
— Вновь мы встречаемся в неожиданном месте, — насмешливо отозвался я, ожидая, что молодой секретарь уступит место и пропустит меня на узкой лестнице.
— И не говорите, господин просмотритель, сколько событий! — Печально качая головой, выдохнул эльф. — Этот день я запомню надолго!
— А что так? Вас настолько взволновало недовольство горожан? — насмешливо вскинув бровь, уточнил я.
— Не только, господин Арминель! — Гатлинель наклонил ко мне голову и тихо добавил: — Открылись новые детали, которые вынуждают отнестись к этому делу со всей возможной деликатностью…
— Вот как?.. — многозначительно заметил я, предположив. — Наверно эти детали связаны с молодым владыкой?
— Ну вот, и в курсе. — Секретарь печально вздохнул. — Громкое заявление на совете, что он связан и послушен дракону из-за моря, было излишним, но оно все равно прозвучало. А какие уста его произнесли… — Гатлинель уныло покачал головой. — Мне владыка так симпатичен, но тут замешаны такие уважаемые эльфы… Даже предположить не могу, к чему это приведет. — Печально пояснил он, абсолютно уверенный, что я знаю все детали.
— Боюсь, что это как всегда приведет страну к гражданской войне — в лучшем случае, или гражданской войне и последующему расколу, в худшем. Если, конечно, никто не вмешается извне, — не задумываясь, ответил я, так как за свою жизнь не раз был свидетелем подобных событий. И улыбнулся. Улыбка получилась кровожадной, в ней не было ни намека на веселье.
— Спаси нас Свет от такого! — С ужасом рассматривая подобную перспективу, воскликнул секретарь, потом совсем по-эльфийски махнул рукой, подразумевая, что на все воля Света, и добавил:
— Надеюсь, на это раз все обойдется.
— Пусть будет так, — отмахнулся я. Меня мало волновали как проблемы Таниеля, так и волнения в Лесном владычестве.
Гатлинель склонил аккуратно причесанную голову в знак глубочайшего уважения и, прижавшись к деревянным перилам, наконец, пропустил меня.
Но едва я сделал шаг вверх, как он вдруг меня окликнул:
— Я все хотел уточнить, а почему вы не получили оплату за прошлые месяцы? Смотритель уже беспокоился о вас.
Я обернулся и скучным тоном спросил:
— А зачем? — И, в отличие от застывшего на лестнице Гатлинеля, продолжил свой путь дальше. Через минуту секретарь очнулся, с облегчением вздохнул:
— А-а… Это была шутка! А я не сразу понял! Ну конечно, вы так пошутили, ха-ха, смешно!
Криво улыбнувшись в ответ, развернулся и ушел к себе. Мне надо взять последнюю почту, и прихватить кое-что из дома. Закончив с делами, наконец вернулся во «владения» драконницы.
Когда я вошел, Айон уже в домашнем платье сидела, печально сгорбившись на стуле, и с непонятной тоской смотрела в окно. Откуда столько грусти? Думаю, не зря я перенесся к себе и захватил из дома мешок с поленьями из северной березы.
Я принялся доставать и аккуратно выкладывать поленья возле очага.
— Хочу посидеть перед настоящим живым огнем. Все равно вечер ничем не занят, — пояснил я. Айон встретила мое предложение с большим воодушевлением. Она позвонила в колокольчик и вызвала прислугу, чтобы та принесла все необходимое.
Пока я разводил огонь, Айон заварила нам чай.
Ожидая пока служанка принесет остальное угощение, мы сидели перед камином и медленно с наслаждением пили чай, получая от происходящего огромное удовольствие.
— За окном такая тишина, — мягко проговорила Айон, грея о чашку руки. Ее взгляд стал задумчиво-печальным. — Тихо падает снег, все засыпает, — такое умиротворение…
— Скоро гулять по снегу можно будет, завтра, например, — вежливо отозвался я, отхлебнув горячего чая из чашки. — Зимние развлечения начнутся…
— Как ты здорово придумал! — Айон вдруг энергично повернулась ко мне, и радостно спросила: — Ты тоже любишь ходить на каток? Кататься с горки? Лепить снежные крепости и сражаться за их стенами? Я просто обожаю!
Этот переход от печали к радости еще одно из забавных качеств драконницы, которое в моем понимании абсолютно не поддавалось логике, но окрашивало жизнь с ней в яркий цвет.
— Я никогда не ходил на каток, не катался с горки, не лепил снежные крепости. Так что на твой вопрос у меня нет ответа.
Айон посмотрела на меня с такой жалостью, что я чуть не подавился чаем.
— Вот только не надо меня жалеть, — усмехнулся я, отодвигая чашку подальше, — поверь, можно прожить и без этого…
— Прожить-то можно, но нужно ли? Я понимаю служителей Света, им общение с Ним и служением ему приносит столько радости и счастья, что простые развлечения кажутся пресными, но нам обычным… Нет, ты не прав! И многое упустил. Завтра же мы с мальчишками идем на каток! И ты не сопротивляешься!
— Уговорила, — усмехнулся я, прикрыв улыбку. Как раз думал, как напроситься с ней на очередную прогулку, но Айон вновь все уладила сама.
— Слушай, Армин, а я ведь ничего о тебе не знаю… Кто твой папа, мама? Чем они занимаются? Почему ты так любишь науки? Я уверена, позови тебя на любой факультет — ты блестяще справишься с любым предметом. Но это ведь так сложно, столько всего выучить!
Я улыбнулся искренней похвале. Хотя тема была скользкая, медленно ответил:
— Я тебе рассказывать боюсь, ты же тут же начнешь меня утешать…
— Армин… — попеняв, Айон с легким укором покачала головой. — Ну не надо считать меня такой сентиментальной!
Итак, мне надо рассказать о себе только правду, так как драконница всегда знает, когда ей лгут, но при этом не соскользнуть на опасные темы.
— Тогда ладно… — И я принялся вспоминать:
— Мамы я не знал, она умерла слишком рано, вернее, ее убил мой отец, едва меня оторвали от ее груди. Мне на тот момент было пару лет, не больше. Позже отца убили, чему я был рад. Сразу ушел из дома и устроился подмастерьем к магу, человеческому. Дальше все неинтересно для стороннего слушателя. Я учился, учился. Горячо, жадно, впитывал знания… пока не пришло время ими делиться. Вот в принципе и все, — улыбнулся я. — Заскучала?
Сглотнув комок, она несколько секунд смотрела на меня распахнутыми глазами.
— Никаких близких? Праздников? Подарков, заботы? Сбора всей семьи? Всегда один?!
— Тогда меня это только тяготило… — Подавив желание прижать ее к себе, Айон явно очень расстроилась после моего рассказа, равнодушно добавил:
— Обо мне прекрасно заботились слуги. До недавнего времени все, выше перечисленное тобой, мне было просто ненужно.
Айон, явно не поверив, сочувствуя, нежно погладила меня по руке:
— Прости, что спросила об этом… Тогда давай расскажу о веселом случае. Один раз мы втроем отправились на охоту за кроликами. Вот представь, ни силков, ни сетей…
Улыбался, слушая ее. Чувства, которые в последнее время меня зачастую удивляли, вновь выстроились в непонятный узор. Я их не понимал, но осознавал, что никогда прежде не испытывал такого сильного волнения. В хорошем смысле.
Айон все это время рассказывала:
— … Вот и представь! Он падает на пузо прямо перед самым носом кролика, я кричу, «Хватай! Хватай его за уши!»…
Слушая ее, я размышлял о своем. Да, мне хорошо знакомы: безграничное бешенство, ослепляющий гнев, безмерное желание терзать, но помню ли я момент, чтобы меня затопили безмятежная радость, нежность и даже искреннее веселье? Да никогда! Нет, меня с недавних пор стало посещать волнение, головокружения, и еще чего-то далекое, свойственное скорее пылким юнцам, нежели старым драконам, повидавшим и жизнь и смерть, но все равно, оно блекло на фоне разрастающейся в сердце радости.
До ночи мы просидели около трех часов, и это были определенно самые беспечные и радостные три часа моей жизни.
Никогда прежде я не смеялся так искренне, как в тот вечер, и никогда мне не было так… легко, именно легко — вот подходящее слово! С души — будто камень свалился. А все почему?! — Из-за того, что рядом была вот эта забавная, нежная и хохочущая от всей души темноволосая девчонка.
Чуть позже, уставшая за день, Айон уснула прямо у огня на диване, прижавшись щекой к диванному валику. Я укрыл ее меховым одеялом. Наблюдая за спящей девушкой, я совершенно отчетливо осознал, что если Айон навсегда исчезнет, мой мир станет таким же безрадостным мертвым и серым, каким был раньше. И я этого не хочу!
Утро следующего дня
Снег шел всю ночь, укрыл землю вокруг академии ровным покрывалом. Сегодня в честь праздника в обеих академиях был еще один выходной. Все получилось, как планировала Айон, значит, мы идем гулять и развлекаться на каток.
Я отошел от окна и сел в кресло рядом с диваном, насмешливо поглядывая на спящую драконницу. Несмотря на грандиозные вчерашние планы, Айонка никак не желала просыпаться. И только второе упоминание о братьях, которые должны вот-вот появиться у ворот академии, заставило ее встать, сонно махнуть мне рукой и уйти в гардеробную, чтобы умыться и переодеться.
Умильная картинка. Сонная драконница, завернувшись в одеяло, шатаясь, бредет умываться. А пока она собиралась, я решил позавтракать перед живым огнем, сложил дрова в камине и разжег под ними пламя.
Как всегда пораженная и смущенная моим присутствием служанка быстро накрыла стол, принеся на широком блюде выпечку к чаю. Признаться, меня уже утомило ее постоянное удивление при виде меня в этих апартаментах, но отменять приказ забывать все на выходе я не стал, это лучший вариант взаимодействия со слугами.
Чери все подготовила, поклонилась и вышла.
Вдруг пламя в камине встрепенулось и потускнело. В очертаниях огня проглянула драконья рожа, которая тут же проскрипела:
— Ты видишь меня, Де Ринги?
Я сухо отозвался:
— Да. Вижу тебя, Виллиг. — Я напрягся, собираясь отбивать атаку самого страшного темного, но он вполне дружелюбно спросил:
— Ты ведь будешь служить мне, когда придет время? Да?
Я невозмутимо смотрел на него, лихорадочно обдумывая, что на этот раз темные приготовили для меня. Виллиг, не дождавшись ответа, насмешливо продолжал:
— Ты же понимаешь, что вопрос «придешь или не придешь», даже не стоит. Меня интересует именно время. Итак, когда ты придешь к нам, де Ринги? Особенно теперь, когда есть крючок, ради которого ты пойдешь на все? — Злобный дух насмешливо посмотрел в сторону гардеробной.
— Никогда! Такой ответ устроит? — раздраженно прошипел я. Но тут из гардеробной вышла переодевшаяся Айонель, и пламя вновь приняло нормальные очертания.
— Мне показалось, ты с кем-то говорил? Это Чери заходила? — вздохнула, поежившись, она. Вместо ответа я просто кивнул.
Темные почти ни на миг не оставляли меня в ее отсутствие. Я понимал, как сильно им нужна драконница и как они мечтают заполучить ее себе. И это была на самом деле проблема. Пока она в академии или еще где, кроме владений короля дракона и драконьего острова, она им не по зубам, но ведь всегда можно соорудить точку перехода и отправить ее туда…
Пьяный человек в темно-зеленом плаще медленно, запинаясь на каждом шагу, прошел мимо нас, затем остановился и, потрясая гневно воздетым пальцем, и непонятно кому, скорее всего, просто размышляя вслух, сказал:
— Придумают же! Драконы! Делить что-то задумали, вот и мутят город… прохвосты!
Армин усмехнулся своей кривой улыбочкой и, склонившись к моему уху, прошептал:
— Скрытое от мудрецов — открыто младенцам. Гатлинель, небось, о драконьих атаках докладывать побежал.
— Это точно! — я подняла глаза на Армина, несмотря на эльфийскую невидимость именно его я видела, как и он меня. — Но почему тебя так это веселит?
— А почему тебя не веселит? — задал он встречный вопрос, не сводя с меня насмешливого взгляда. Я не стала выворачиваться, как некоторые, и грустно ответила:
— Я за Таниеля волнуюсь… Он для меня как член семьи. А они задумали против него что-то плохое. Надеюсь, все закончится мирно…
Учитель покачал головой:
— Не надейся. Чую большую кровь. У кого-то жадность зашкаливает, он уже вцепился зубами и свою добычу мирно не отпустит.
Я поежилась, на душе стало так тяжело, обычно прогнозы Армина полностью сбывались, и я боялась, что Таниель или кто-то из его верных друзей пострадает. За тяжелыми раздумьями мы совершенно безмятежно и спокойно добрались до девичьей академии, где Армин явил нас миру, сняв невидимость.
На входе нас встречали. Возле ворот непринужденно прохаживались старшие ученицы, обнимая подруг, и обмениваясь любезностями с новыми ученицами, они радостно поздравили нас и радушно поприветствовали учителя Арминеля.
— Наконец вы смогли постоять за нас!
Но всеобщее ликование прервал учитель, равнодушно кивнув, Армин приказал:
— Сегодня покидать академию запрещается! — И обернувшись к стражникам, добавил:
— Перекройте выход для прислуги, выпускать кого-либо только по моему личному позволению! То есть, лишь в том случае, если я лично приду сюда и прикажу пропустить. Никак иначе!
Стражники поклонились, старшие ученицы, встречавшие нас у ворот, разочарованно загудели, а Армин оглядел своих учениц, которые единственные не протестовали, и милостиво им улыбнулся:
— Девочки, а вам приятного обеда и отдыха, встречаемся после выходного на занятиях.
И ушел быстрым шагом в сторону библиотеки. Мы немного потоптавшись у входа, направились в другую сторону, к обеденному залу. По дороге я попрощалась с Софи и компанией, и, сославшись на отсутствие аппетита, ушла к себе.
— Поздравляю! — радостно поприветствовала меня Чери. — Обедать будешь?
— Чуть позже… Ты иди, отдыхай… Я сама… — устало отозвалась я, стягивая с себя драгоценное платье, украшенное десятками тонких серебряных цепочек. Надо бы еще снять все эти дурацкие бантики с головы и умыться...
С трудом стянув с головы украшения, я укуталась в толстый мягкий халат и села в кресло, с унынием глядя в окно.
— И как мне помочь Таниелю? — задумчиво изрекла я, глядя на падающие снежинки.
Позади раздался какой-то шум, я обернулась. Армин деловито выкладывал настоящие дрова перед камином.
— Я не слышала, как ты зашел. А что это ты делаешь? Дрова? Зачем?
— Слишком глубоко задумалась, потому и не услышала. — И аккуратно складывая полена в камин, отвечая на вторую часть вопроса, отозвался:
— Хочу посидеть перед настоящим живым огнем. Все равно вечер ни чем не занят.
— Как хорошо ты придумал! — У меня сразу поднялось настроение, и появились планы:
— А давай мы попросим Чери принести колбаски и шпажки, а потом закроемся здесь, чтобы нас никто не тревожил, и будем жарить их на настоящем огне в камине, пить чай и смотреть, как падет за окном снег! Красота!
Мой план — такая мелочь, но Армин с радостью принял его. Он как-то особенно улыбнулся и весело добавил:
— Давай!
Глава двадцать третья
Друг — это одна душа, живущая в двух телах.
Аристотель
Игнир
Сегодня в крайней башне в секторе учительских апартаментов царил ледяной холод. Зимний ветер просачивался сквозь окна, проносился под дверями, гуляя в коридорах и на лестницах.
После всех событий шел к себе в комнаты лестницей для слуг, чтобы не сталкиваться с другими учителями, стараясь попасть туда поскорей.
Я торопился завершить задуманное, пока темные не обнаружили отсутствия Айон, когда мне навстречу вылетел запыхавшийся Гатлинель.
— Вновь мы встречаемся в неожиданном месте, — насмешливо отозвался я, ожидая, что молодой секретарь уступит место и пропустит меня на узкой лестнице.
— И не говорите, господин просмотритель, сколько событий! — Печально качая головой, выдохнул эльф. — Этот день я запомню надолго!
— А что так? Вас настолько взволновало недовольство горожан? — насмешливо вскинув бровь, уточнил я.
— Не только, господин Арминель! — Гатлинель наклонил ко мне голову и тихо добавил: — Открылись новые детали, которые вынуждают отнестись к этому делу со всей возможной деликатностью…
— Вот как?.. — многозначительно заметил я, предположив. — Наверно эти детали связаны с молодым владыкой?
— Ну вот, и в курсе. — Секретарь печально вздохнул. — Громкое заявление на совете, что он связан и послушен дракону из-за моря, было излишним, но оно все равно прозвучало. А какие уста его произнесли… — Гатлинель уныло покачал головой. — Мне владыка так симпатичен, но тут замешаны такие уважаемые эльфы… Даже предположить не могу, к чему это приведет. — Печально пояснил он, абсолютно уверенный, что я знаю все детали.
— Боюсь, что это как всегда приведет страну к гражданской войне — в лучшем случае, или гражданской войне и последующему расколу, в худшем. Если, конечно, никто не вмешается извне, — не задумываясь, ответил я, так как за свою жизнь не раз был свидетелем подобных событий. И улыбнулся. Улыбка получилась кровожадной, в ней не было ни намека на веселье.
— Спаси нас Свет от такого! — С ужасом рассматривая подобную перспективу, воскликнул секретарь, потом совсем по-эльфийски махнул рукой, подразумевая, что на все воля Света, и добавил:
— Надеюсь, на это раз все обойдется.
— Пусть будет так, — отмахнулся я. Меня мало волновали как проблемы Таниеля, так и волнения в Лесном владычестве.
Гатлинель склонил аккуратно причесанную голову в знак глубочайшего уважения и, прижавшись к деревянным перилам, наконец, пропустил меня.
Но едва я сделал шаг вверх, как он вдруг меня окликнул:
— Я все хотел уточнить, а почему вы не получили оплату за прошлые месяцы? Смотритель уже беспокоился о вас.
Я обернулся и скучным тоном спросил:
— А зачем? — И, в отличие от застывшего на лестнице Гатлинеля, продолжил свой путь дальше. Через минуту секретарь очнулся, с облегчением вздохнул:
— А-а… Это была шутка! А я не сразу понял! Ну конечно, вы так пошутили, ха-ха, смешно!
Криво улыбнувшись в ответ, развернулся и ушел к себе. Мне надо взять последнюю почту, и прихватить кое-что из дома. Закончив с делами, наконец вернулся во «владения» драконницы.
Когда я вошел, Айон уже в домашнем платье сидела, печально сгорбившись на стуле, и с непонятной тоской смотрела в окно. Откуда столько грусти? Думаю, не зря я перенесся к себе и захватил из дома мешок с поленьями из северной березы.
Я принялся доставать и аккуратно выкладывать поленья возле очага.
— Хочу посидеть перед настоящим живым огнем. Все равно вечер ничем не занят, — пояснил я. Айон встретила мое предложение с большим воодушевлением. Она позвонила в колокольчик и вызвала прислугу, чтобы та принесла все необходимое.
Пока я разводил огонь, Айон заварила нам чай.
Ожидая пока служанка принесет остальное угощение, мы сидели перед камином и медленно с наслаждением пили чай, получая от происходящего огромное удовольствие.
— За окном такая тишина, — мягко проговорила Айон, грея о чашку руки. Ее взгляд стал задумчиво-печальным. — Тихо падает снег, все засыпает, — такое умиротворение…
— Скоро гулять по снегу можно будет, завтра, например, — вежливо отозвался я, отхлебнув горячего чая из чашки. — Зимние развлечения начнутся…
— Как ты здорово придумал! — Айон вдруг энергично повернулась ко мне, и радостно спросила: — Ты тоже любишь ходить на каток? Кататься с горки? Лепить снежные крепости и сражаться за их стенами? Я просто обожаю!
Этот переход от печали к радости еще одно из забавных качеств драконницы, которое в моем понимании абсолютно не поддавалось логике, но окрашивало жизнь с ней в яркий цвет.
— Я никогда не ходил на каток, не катался с горки, не лепил снежные крепости. Так что на твой вопрос у меня нет ответа.
Айон посмотрела на меня с такой жалостью, что я чуть не подавился чаем.
— Вот только не надо меня жалеть, — усмехнулся я, отодвигая чашку подальше, — поверь, можно прожить и без этого…
— Прожить-то можно, но нужно ли? Я понимаю служителей Света, им общение с Ним и служением ему приносит столько радости и счастья, что простые развлечения кажутся пресными, но нам обычным… Нет, ты не прав! И многое упустил. Завтра же мы с мальчишками идем на каток! И ты не сопротивляешься!
— Уговорила, — усмехнулся я, прикрыв улыбку. Как раз думал, как напроситься с ней на очередную прогулку, но Айон вновь все уладила сама.
— Слушай, Армин, а я ведь ничего о тебе не знаю… Кто твой папа, мама? Чем они занимаются? Почему ты так любишь науки? Я уверена, позови тебя на любой факультет — ты блестяще справишься с любым предметом. Но это ведь так сложно, столько всего выучить!
Я улыбнулся искренней похвале. Хотя тема была скользкая, медленно ответил:
— Я тебе рассказывать боюсь, ты же тут же начнешь меня утешать…
— Армин… — попеняв, Айон с легким укором покачала головой. — Ну не надо считать меня такой сентиментальной!
Итак, мне надо рассказать о себе только правду, так как драконница всегда знает, когда ей лгут, но при этом не соскользнуть на опасные темы.
— Тогда ладно… — И я принялся вспоминать:
— Мамы я не знал, она умерла слишком рано, вернее, ее убил мой отец, едва меня оторвали от ее груди. Мне на тот момент было пару лет, не больше. Позже отца убили, чему я был рад. Сразу ушел из дома и устроился подмастерьем к магу, человеческому. Дальше все неинтересно для стороннего слушателя. Я учился, учился. Горячо, жадно, впитывал знания… пока не пришло время ими делиться. Вот в принципе и все, — улыбнулся я. — Заскучала?
Сглотнув комок, она несколько секунд смотрела на меня распахнутыми глазами.
— Никаких близких? Праздников? Подарков, заботы? Сбора всей семьи? Всегда один?!
— Тогда меня это только тяготило… — Подавив желание прижать ее к себе, Айон явно очень расстроилась после моего рассказа, равнодушно добавил:
— Обо мне прекрасно заботились слуги. До недавнего времени все, выше перечисленное тобой, мне было просто ненужно.
Айон, явно не поверив, сочувствуя, нежно погладила меня по руке:
— Прости, что спросила об этом… Тогда давай расскажу о веселом случае. Один раз мы втроем отправились на охоту за кроликами. Вот представь, ни силков, ни сетей…
Улыбался, слушая ее. Чувства, которые в последнее время меня зачастую удивляли, вновь выстроились в непонятный узор. Я их не понимал, но осознавал, что никогда прежде не испытывал такого сильного волнения. В хорошем смысле.
Айон все это время рассказывала:
— … Вот и представь! Он падает на пузо прямо перед самым носом кролика, я кричу, «Хватай! Хватай его за уши!»…
Слушая ее, я размышлял о своем. Да, мне хорошо знакомы: безграничное бешенство, ослепляющий гнев, безмерное желание терзать, но помню ли я момент, чтобы меня затопили безмятежная радость, нежность и даже искреннее веселье? Да никогда! Нет, меня с недавних пор стало посещать волнение, головокружения, и еще чего-то далекое, свойственное скорее пылким юнцам, нежели старым драконам, повидавшим и жизнь и смерть, но все равно, оно блекло на фоне разрастающейся в сердце радости.
До ночи мы просидели около трех часов, и это были определенно самые беспечные и радостные три часа моей жизни.
Никогда прежде я не смеялся так искренне, как в тот вечер, и никогда мне не было так… легко, именно легко — вот подходящее слово! С души — будто камень свалился. А все почему?! — Из-за того, что рядом была вот эта забавная, нежная и хохочущая от всей души темноволосая девчонка.
Чуть позже, уставшая за день, Айон уснула прямо у огня на диване, прижавшись щекой к диванному валику. Я укрыл ее меховым одеялом. Наблюдая за спящей девушкой, я совершенно отчетливо осознал, что если Айон навсегда исчезнет, мой мир станет таким же безрадостным мертвым и серым, каким был раньше. И я этого не хочу!
Утро следующего дня
Снег шел всю ночь, укрыл землю вокруг академии ровным покрывалом. Сегодня в честь праздника в обеих академиях был еще один выходной. Все получилось, как планировала Айон, значит, мы идем гулять и развлекаться на каток.
Я отошел от окна и сел в кресло рядом с диваном, насмешливо поглядывая на спящую драконницу. Несмотря на грандиозные вчерашние планы, Айонка никак не желала просыпаться. И только второе упоминание о братьях, которые должны вот-вот появиться у ворот академии, заставило ее встать, сонно махнуть мне рукой и уйти в гардеробную, чтобы умыться и переодеться.
Умильная картинка. Сонная драконница, завернувшись в одеяло, шатаясь, бредет умываться. А пока она собиралась, я решил позавтракать перед живым огнем, сложил дрова в камине и разжег под ними пламя.
Как всегда пораженная и смущенная моим присутствием служанка быстро накрыла стол, принеся на широком блюде выпечку к чаю. Признаться, меня уже утомило ее постоянное удивление при виде меня в этих апартаментах, но отменять приказ забывать все на выходе я не стал, это лучший вариант взаимодействия со слугами.
Чери все подготовила, поклонилась и вышла.
Вдруг пламя в камине встрепенулось и потускнело. В очертаниях огня проглянула драконья рожа, которая тут же проскрипела:
— Ты видишь меня, Де Ринги?
Я сухо отозвался:
— Да. Вижу тебя, Виллиг. — Я напрягся, собираясь отбивать атаку самого страшного темного, но он вполне дружелюбно спросил:
— Ты ведь будешь служить мне, когда придет время? Да?
Я невозмутимо смотрел на него, лихорадочно обдумывая, что на этот раз темные приготовили для меня. Виллиг, не дождавшись ответа, насмешливо продолжал:
— Ты же понимаешь, что вопрос «придешь или не придешь», даже не стоит. Меня интересует именно время. Итак, когда ты придешь к нам, де Ринги? Особенно теперь, когда есть крючок, ради которого ты пойдешь на все? — Злобный дух насмешливо посмотрел в сторону гардеробной.
— Никогда! Такой ответ устроит? — раздраженно прошипел я. Но тут из гардеробной вышла переодевшаяся Айонель, и пламя вновь приняло нормальные очертания.
— Мне показалось, ты с кем-то говорил? Это Чери заходила? — вздохнула, поежившись, она. Вместо ответа я просто кивнул.
Темные почти ни на миг не оставляли меня в ее отсутствие. Я понимал, как сильно им нужна драконница и как они мечтают заполучить ее себе. И это была на самом деле проблема. Пока она в академии или еще где, кроме владений короля дракона и драконьего острова, она им не по зубам, но ведь всегда можно соорудить точку перехода и отправить ее туда…
