Возможно, если Дана, наконец, поймёт, что Амир ждёт от их отношений, он перестанет устраивать всё сам, как вздумается, и будет считаться с её мнением?
– Амир… – тихо спросила девушка, всё ещё не в силах глянуть ему в глаза. – Что ты хочешь, чтобы я делала?
Столик между ними. Почти ненавидит этот столик. Хочется обнять его – но сиденья такого не предусматривают.
Он чуть наклонился к ней, опирая подбородок на руки:
– Малыш… Для меня ведь многое тоже в новинку. Я давно привык планировать и управлять своей жизнью, а тут как в омут головой… Как в молодости. Скажи, что ты ко мне чувствуешь?
Вроде бы непринуждённо заданный вопрос, но, кажется, для него это правда важно. Но Дана уже пробовала ответить на этот вопрос – для себя. И никогда не могла понять.
– Я не знаю… Не знаю, как это сказать. Просто ты вообще необычный, не похож на других. Мне хочется быть с тобой, именно с тобой, но потому, что я так сама хочу, а не потому, что ты меня перехитрил.
– Хочется – это одно. А что ты выберешь – если тебе предоставить выбор? Что бы ты делала, если бы я не забрал тебя с Цереры?
– Даже не могу представить.
– Ты бы вернулась ко мне?
Зачем такие вопросы? На них так мучительно отвечать.
– Нет. Я думала, что не нужна тебе.
Покачал головой, скрывая раздражение.
– Я же говорил – почему я так сделал.
– Все что-то когда-то говорят.
– Ты же сама говоришь, я не такой, как все.
– Амир… я не могу играть с тобой словами. Не надо.
Он наклонился к ней ближе:
– Даная, посмотри на меня, наконец.
Не в силах ослушаться, подняла глаза.
– Ты выйдешь за меня замуж, или нет? Скажи. Я хочу услышать то, что ты думаешь, не из твоих страхов сказать «нет». Без последствий оба ответа. Просто ответь.
Очень хотелось отвести взгляд. Но теперь она не решалась.
– Дело не в последствиях. Что изменится для меня в обоих вариантах?
– Если ты станешь моей женой – для тебя всё останется по-старому. Изменится всё для меня. В противном случае… Малыш, я не знаю. Хотел бы я сказать, что твой отказ ничего между нами не изменит. Но для меня это тяжело. Знаешь, на днях я спускался в шахту вместо молодого сотрудника – потому, что того ждёт дома жена и ребёнок. А меня – не знаю. Я не знаю, будешь ли ты всё ещё ждать меня, когда я вернусь домой в очередной раз. Или, подобно раненой птице, окрепнешь, вырастишь крылья, и старая клетка начнёт тебя тяготить. Мы слишком разные, и я занимаю в твоей жизни место, которое впоследствии может стать необходимым для чего-то… очень важного для тебя. И ты ведь это понимаешь, осознаёшь – или где-то в глубине души чувствуешь. Чувствуешь, что есть где-то и другая жизнь, и твоё место в ней. Тебя зовут мечты, и когда-нибудь…
Закусила губу, чтобы та не дрожала так заметно. Если она снова расплачется, это будет совсем уже по-дурацки.
Прикрыла глаза на долгие мгновения. И снова глянула ему в глаза.
– Я выйду за тебя замуж.
– Мне нужно…
Она даже осмелилась перебить его:
– Тебе нужно было знать. И ты неправ. Я не смогу тебя переспорить, пожалуйста, просто не пытайся возражать. Ты занимаешь в моей жизни своё собственное место. И я боюсь теперь только перемен, боюсь, что всё это изменится. Куда-то денется… Как иллюзия, когда я позволяла себе иллюзии, жизнь била гораздо больнее. Если это всё исчезнет… или окажется неправдой… Я именно этого боюсь. Я не могу позволить себе просто поверить… знаешь, как ужасно поверить в то, чего нет?
– Я знаю, что было в твоей жизни. Понимаю, о чём ты говоришь. И я тоже боюсь поверить в иллюзию. Но мне правда гораздо легче знать твой ответ. Даная, ты не должна всё время сдерживать слёзы. Хочешь – поплачь.
Упрямо мотнула головой:
– Это не обязательно. Мне не трудно.
Трудно. Очень трудно.
– Меня это не раздражает.
Амир потянул её за руку:
– Иди сюда.
– Но… разве можно…
– Ничего не случится. Я тебя буду держать крепче ремней. В космосе безопасно, а при подлёте сядешь обратно.
4.
На Церере их встретила незнакомая Дане женщина в форме. Резко и недовольно она сообщила, что полиция заинтересовалась предложением Амира участвовать в программе реабилитации. С ним необходимо побеседовать, а Дану Ия повела к девочкам.
Большая удача!
Именно Ия может помочь. Если только согласится – ведь Дана вышла из программы реабилитации, когда улетела с Амиром на Ганимед.
– Сейчас нет времени, – Ия, в принципе, не возражала, и уж конечно не обиделась на Дану. – Мы можем встретиться после моего рабочего дня, если вы задержитесь до этого времени.
Девушка была совсем не уверена, что они задержатся.
– Я попрошу Амира.
– Если уж сильно торопитесь, позвони мне. Пообщаемся дистанционно. Хотя, конечно, живьём лучше. Приходи к пяти часам, если сможешь.
Занята Ия оказалась как раз программой реабилитации. Девушки обедали, и она забрала Элю, которая уже поела.
– Пообщайтесь, – напутствовала она Дану. – Тебе придётся воспользоваться платным заказом еды, так как ты вышла из программы. Вот этот терминал. У тебя деньги есть?
Кивнула. Амир наверняка не станет возражать, если она закажет обед. Кстати, а как он сам? У него же режим.
Ладно, Дана немного подождёт. Наверняка он и сам следит за этим.
Девочки обрадовались ей.
Словно опустило волнение. Всё-таки она боялась – после того, что заявила та новенькая девочка на Земле.
Сейчас она сидела и молчала, сосредоточившись на каше.
Говорить заставили Дану. Спасённые уже в общих чертах знали, кому они обязаны. Но, разумеется, представили себе что-то понятное и привычное. Некоторые считали Дану за героиню, они-то и забрасывали вопросами.
Особенно всех интересовал Амир. Девочки наперебой сочувствовали, и переубедить их не представлялось возможным. Больно напоминал обычных клиентов – богатый и влиятельный, властный и самоуверенный. Конечно, Дана просто принесла себя в жертву, нашла человека, могущества которого хватило, чтобы выполнить прихоть любовницы и разобраться с обидчиками.
Всего трое верили, что их спасли ради справедливости, что помогли им люди, которые не смогли мириться с ужасами, творимыми негодяями.
Но и они считали, что Дана расплачивается за их свободу.
Девочки ненавидели их – этих богачей, которые считали себя выше других, которые причиняли страдания, только чтобы удовлетворить свои прихоти. Особое неприятие вызвала внешность Амира. И чего они привязались к его внешности?
Заверения о том, что он добрый, заботливый и внимательный, воспринимались с сочувствием и восхищением. И Дана читала между строк то, что ей никто не верит. Что она, по представлениям девчонок, просто не хочет говорить гадости про своего покровителя.
Большая часть жертв были сиротами, которых не искали родители, семья, никто не ждал и не любил. И теперь они со страхом пытались разгадать, что их ждёт в будущем, примерить на себя роль Даны, прикинуть дальнейшие возможности.
Они спрашивали, могут ли тоже привлечь внимание кого-нибудь из мужчин, и смогут ли хоть как-то выбрать.
Это немного сердило. У Даны с Амиром была совершенно другая ситуация, но в этом никак не удавалось убедить.
А так же убедить в том, что не так уж и важно, привлекут ли они внимание кого-то из мужчин. Полицейские никого к ним не подпустят. Дана рассказала о своём участии в программе реабилитации.
Это могло бы успокоить, если бы хоть кто-то поверил.
5.
Амир пришёл под конец обеда, сразу создавая очаг напряжения и страха.
Впрочем, он сделал вид, что не заметил. Поцеловал Дану в макушку, набрал поднос с едой и попросил подвинуться, чтобы он мог сесть рядом со своей девушкой.
– Для тебя хорошие новости. Мы будем принимать программу реабилитации. Не сразу, первичную помощь окажут, конечно, здесь. Правда, мальчиков придётся тоже взять. Разделить не получится. Ну ничего, выучатся, вылечатся, а потом посмотрим. Им необязательно на Ганимеде оставаться, но даже если захотят, есть персонал, обслуживающий инженерные системы, транспорт и всё такое. Данечка, возьми-ка, – он поставил перед ней блюдечко со сладким пирогом. – Здесь пироги пекут живые люди, тебе стоит попробовать. Чай остался?
Кивнула, переваривая новости. Что это значит? Её девочки прилетят на Ганимед? Жить?
– А когда они прилетят?
– Я ещё не знаю. Первый раз пробуем подобную программу. Знаешь, мне стоит не самому этим заниматься, и уж тем более не Ильгиза загружать. На Наташку тоже вешать такое – жестоко. Надо назначить отдельного человека, который будет разрабатывать план реабилитации вместе с полицейскими.
Дана оглядела девочек: взгляды просто-таки метали ужас.
– Вы же не всю жизнь проведёте в управлении космической полиции. Не жить же вам здесь! Рано или поздно вас поселят в какой-нибудь город. Выбора не так много. Марс, на Венере тяжело жить, некоторые астероиды жилые есть, но на Марсе может не быть нужных заведений… Я не знаю, каких именно…
– Нет там ничего подобного, – сказал Амир.
– Ну вот, остаётся Земля. И поверьте, Ганимед гораздо лучше! Вы не были там, не видели. Я была. Там… спокойно.
– Раз ты говоришь, тогда ладно, – тихо сказала Аня.
– А отказаться можно?
Тихо и быстро.
Сердце сжалось в предвкушении чего-то неприятного. Бессознательно ладонь сжала руку мужчины в поисках защиты.
Та девочка, которая обвиняла её – на Земле.
– А вам сколько лет? – равнодушно спросил Амир, дожевав.
Вздрогнула. Сжалась. Тихо:
– Четырнадцать.
– Тогда нет.
– А во сколько можно? – уточнила Аня, – поглядывая на Дану.
– В восемнадцать.
– И что будет с теми, кто откажется? – это уже Дана. Последние вопросы порождались исключительно любопытством. Пока о будущем никто не думал и почти догадок не строил. Много лет жертвы чудовищного преступления мечтали исключительно об освобождении, и даже наивные планы Даны о работе на астероидах казались для некоторых чрезмерной дальновидностью.
– Слушай, я не знаю, – Амир вёл себя так, будто его больше интересовала еда. – Я просто предложил наше участие в программе реабилитации, толком не зная, что это такое. В любом случае, это удобно. Во-первых, ты сможешь поучаствовать. Твои подружки будут рядом с тобой, перестанешь дёргаться и стремиться на Цереру. Организуем вечернюю школу, а то пока плохо представляю себе, как это сделать для тебя одной. На Землю одну не отпущу, само собой. Полностью дистанционно аттестат получить нельзя. А тут нам ещё и помогут. Да и вообще… – бросил быстрый взгляд на девочек, которых его присутствие очевидно пугало и тяготило. – Не доверяю я Земле. Как-то мне спокойнее будет, если твои подружки под присмотром останутся.
Он прервался, чтобы прожевать кусок мяса.
– То есть – это всё ради неё?
Снова та девчонка. Как же её зовут? Дана не помнила, но вспомнила, что та появилась незадолго до побега. Говорит так тихо, что услышать сложно. Но все они привыкли улавливать самые тихие звуки. А Амир – ну разве можно предположить, что он чего-то не услышит?
– Даже не знаю, как ответить… – по-прежнему невозмутимо. Как будто он у себя на Ганимеде за столом с сотрудниками. – Наверное, так. Если бы не моя мораль, гражданская ответственность и обычное человеческое сочувствие, я бы всё равно это делал ради Даны. В чём вообще дело? Что за претензии?
Девочка замерла, на глазах леденея страхом.
– Никаких претензий, что вы! – выдавила Аня, цепляя краем взгляда Дану. – Мы очень благодарны. И Вика тоже, просто… Она будет молчать.
– При мне, а потом сплетничать за спиной, доводя Данаю. Вика, – он легко поморщился, будто тема слегка задевала. – Не знаю, как вы попали в эту историю, и не буду выпытывать. Но кто ни был в этом виноват, это в любом случае не Дана. Если хотите, чтобы кому-то стало плохо за вас, хотите отомстить и наказать – у вас будут все возможности. Сотрудничайте с полицией, делайте, что они вам говорят, рассказывайте, что спрашивают, и ваши обидчики получат сполна. Они пожалеют обо всём, что сделали. Но срываться на товарища по несчастью глупо. И уж тем более жестоко считать, что для вас обязаны рисковать собой те, кому досталось не меньше. Вы ведь просто ждали, пока вас спасут? А Дана активно действовала, рискуя собой. Она не один раз оказывалась на грани гибели. Потому, что единственная решилась что-то предпринять – и догадалась, что именно. Имейте если не уважение, то хотя бы совесть.
Зачем он так говорит? Неужели её девочки мало пострадали? Эта Вика ведь в чём-то права.
Но та уже молчала, уставившись в стол.
– Данечка, ты когда могла бы лететь на Землю? – поинтересовался Амир.
Будто уже не определил рейс и не забронировал билет.
– Я… просто… я спрашивала Ию. Она может поговорить со мной, но освобождается в пять.
– Ого! А сейчас двенадцать… Полпервого. Есть рейс в два с чем-то… Я думал на нём. Так, если лететь в… во сколько есть вечером? Так, в семь ноль пять есть. Только он прилетает поздно вечером, лететь на пятнадцать минут дольше, чем на дневном.
– Это ещё почему? – удивилась Дана.
– Ты не забыла, что планеты на месте не стоят? А разбегаются друг от друга по орбите? За несколько часов, конечно, разбег маленький, но там разная коррекция курса, ещё разные астероиды оказываются между Церерой и Землёй, их надо облетать. Пассажирские рейсы все лежат в плоскости эклиптики. Гораздо меньше энергозатрат на полёт. Тебе правда нужно поговорить лично?
Девушка погрустнела.
– Ия сказала, что желательно.
Амир вздохнул.
– Ладно, малыш. Летим тогда в семь. Я сейчас позвоню Ильгизу, спрошу, когда он вылетает. Может, так и лучше, вместе прибудем. Тогда пока зайду к Андрею. В гости или на работу, посмотрим. Если он не в месте «только для сотрудников». Ты с девочками побудешь?
Дана радостно кивнула.
– Я тебе позвоню, – Амир встал, собирая посуду.
6.
Для спасённых девочек выделили рекреацию между пансионатом для жертв преступлений и курсантским корпусом. Большое проходное помещение с невысокими деревьями в кадках, роботами в виде птиц и насекомых, бассейном с мозаичным дном. Упругие диваны, вазы с фруктами на невысоких столиках. Дана задумалась, а не принесли ли эти фрукты специально для девочек? У местных полицейских, как у всех космонавтов, строгий режим питания и определённое меню.
Взяла совсем маленькую гроздочку винограда. Девочки без неё и прикасаться к еде не станут, но у Даны есть деньги Амира, и она может, если что, купить себе фрукты.
Все те же разговоры, мечты и планы, которые раньше были светлыми фантазиями и помогали выжить, теперь замаячили реальностью на горизонте. Дане пришлось объяснять, что это за программа реабилитации, что ждёт их впереди.
Вот только она сама не знала.
Как могла, успокоила. Девочки рассказали о тех годах, когда Даны с ними не было.
То одна, то другая возвращалась от психолога, и звала следующую.
Конвейер.
Ближе к пяти часам начала прощаться с подругами. Навигатор проложил маршрут до нужного кабинета.
Дана привыкла уже к Ганимеду, авось и здесь не заблудится.
Коридоры отбрасывали тени, и каждый раз их рывки заставляли дёргаться.
Слишком привыкла оставаться одна только в квартире Амира, в доме, жилище, крепости, под защитой. В рабочем посёлке снаружи никогда не утихала жизнь – ни дневная, ни ночная. Не то, чтобы Дана ходила куда-то ночью.
– Амир… – тихо спросила девушка, всё ещё не в силах глянуть ему в глаза. – Что ты хочешь, чтобы я делала?
Столик между ними. Почти ненавидит этот столик. Хочется обнять его – но сиденья такого не предусматривают.
Он чуть наклонился к ней, опирая подбородок на руки:
– Малыш… Для меня ведь многое тоже в новинку. Я давно привык планировать и управлять своей жизнью, а тут как в омут головой… Как в молодости. Скажи, что ты ко мне чувствуешь?
Вроде бы непринуждённо заданный вопрос, но, кажется, для него это правда важно. Но Дана уже пробовала ответить на этот вопрос – для себя. И никогда не могла понять.
– Я не знаю… Не знаю, как это сказать. Просто ты вообще необычный, не похож на других. Мне хочется быть с тобой, именно с тобой, но потому, что я так сама хочу, а не потому, что ты меня перехитрил.
– Хочется – это одно. А что ты выберешь – если тебе предоставить выбор? Что бы ты делала, если бы я не забрал тебя с Цереры?
– Даже не могу представить.
– Ты бы вернулась ко мне?
Прода от 11 сентября вечер
Зачем такие вопросы? На них так мучительно отвечать.
– Нет. Я думала, что не нужна тебе.
Покачал головой, скрывая раздражение.
– Я же говорил – почему я так сделал.
– Все что-то когда-то говорят.
– Ты же сама говоришь, я не такой, как все.
– Амир… я не могу играть с тобой словами. Не надо.
Он наклонился к ней ближе:
– Даная, посмотри на меня, наконец.
Не в силах ослушаться, подняла глаза.
– Ты выйдешь за меня замуж, или нет? Скажи. Я хочу услышать то, что ты думаешь, не из твоих страхов сказать «нет». Без последствий оба ответа. Просто ответь.
Очень хотелось отвести взгляд. Но теперь она не решалась.
– Дело не в последствиях. Что изменится для меня в обоих вариантах?
– Если ты станешь моей женой – для тебя всё останется по-старому. Изменится всё для меня. В противном случае… Малыш, я не знаю. Хотел бы я сказать, что твой отказ ничего между нами не изменит. Но для меня это тяжело. Знаешь, на днях я спускался в шахту вместо молодого сотрудника – потому, что того ждёт дома жена и ребёнок. А меня – не знаю. Я не знаю, будешь ли ты всё ещё ждать меня, когда я вернусь домой в очередной раз. Или, подобно раненой птице, окрепнешь, вырастишь крылья, и старая клетка начнёт тебя тяготить. Мы слишком разные, и я занимаю в твоей жизни место, которое впоследствии может стать необходимым для чего-то… очень важного для тебя. И ты ведь это понимаешь, осознаёшь – или где-то в глубине души чувствуешь. Чувствуешь, что есть где-то и другая жизнь, и твоё место в ней. Тебя зовут мечты, и когда-нибудь…
Закусила губу, чтобы та не дрожала так заметно. Если она снова расплачется, это будет совсем уже по-дурацки.
Прикрыла глаза на долгие мгновения. И снова глянула ему в глаза.
– Я выйду за тебя замуж.
– Мне нужно…
Она даже осмелилась перебить его:
– Тебе нужно было знать. И ты неправ. Я не смогу тебя переспорить, пожалуйста, просто не пытайся возражать. Ты занимаешь в моей жизни своё собственное место. И я боюсь теперь только перемен, боюсь, что всё это изменится. Куда-то денется… Как иллюзия, когда я позволяла себе иллюзии, жизнь била гораздо больнее. Если это всё исчезнет… или окажется неправдой… Я именно этого боюсь. Я не могу позволить себе просто поверить… знаешь, как ужасно поверить в то, чего нет?
– Я знаю, что было в твоей жизни. Понимаю, о чём ты говоришь. И я тоже боюсь поверить в иллюзию. Но мне правда гораздо легче знать твой ответ. Даная, ты не должна всё время сдерживать слёзы. Хочешь – поплачь.
Упрямо мотнула головой:
– Это не обязательно. Мне не трудно.
Трудно. Очень трудно.
– Меня это не раздражает.
Амир потянул её за руку:
– Иди сюда.
– Но… разве можно…
– Ничего не случится. Я тебя буду держать крепче ремней. В космосе безопасно, а при подлёте сядешь обратно.
Прода от 12 октября
4.
На Церере их встретила незнакомая Дане женщина в форме. Резко и недовольно она сообщила, что полиция заинтересовалась предложением Амира участвовать в программе реабилитации. С ним необходимо побеседовать, а Дану Ия повела к девочкам.
Большая удача!
Именно Ия может помочь. Если только согласится – ведь Дана вышла из программы реабилитации, когда улетела с Амиром на Ганимед.
– Сейчас нет времени, – Ия, в принципе, не возражала, и уж конечно не обиделась на Дану. – Мы можем встретиться после моего рабочего дня, если вы задержитесь до этого времени.
Девушка была совсем не уверена, что они задержатся.
– Я попрошу Амира.
– Если уж сильно торопитесь, позвони мне. Пообщаемся дистанционно. Хотя, конечно, живьём лучше. Приходи к пяти часам, если сможешь.
Занята Ия оказалась как раз программой реабилитации. Девушки обедали, и она забрала Элю, которая уже поела.
– Пообщайтесь, – напутствовала она Дану. – Тебе придётся воспользоваться платным заказом еды, так как ты вышла из программы. Вот этот терминал. У тебя деньги есть?
Кивнула. Амир наверняка не станет возражать, если она закажет обед. Кстати, а как он сам? У него же режим.
Ладно, Дана немного подождёт. Наверняка он и сам следит за этим.
Девочки обрадовались ей.
Словно опустило волнение. Всё-таки она боялась – после того, что заявила та новенькая девочка на Земле.
Сейчас она сидела и молчала, сосредоточившись на каше.
Говорить заставили Дану. Спасённые уже в общих чертах знали, кому они обязаны. Но, разумеется, представили себе что-то понятное и привычное. Некоторые считали Дану за героиню, они-то и забрасывали вопросами.
Особенно всех интересовал Амир. Девочки наперебой сочувствовали, и переубедить их не представлялось возможным. Больно напоминал обычных клиентов – богатый и влиятельный, властный и самоуверенный. Конечно, Дана просто принесла себя в жертву, нашла человека, могущества которого хватило, чтобы выполнить прихоть любовницы и разобраться с обидчиками.
Всего трое верили, что их спасли ради справедливости, что помогли им люди, которые не смогли мириться с ужасами, творимыми негодяями.
Но и они считали, что Дана расплачивается за их свободу.
Девочки ненавидели их – этих богачей, которые считали себя выше других, которые причиняли страдания, только чтобы удовлетворить свои прихоти. Особое неприятие вызвала внешность Амира. И чего они привязались к его внешности?
Заверения о том, что он добрый, заботливый и внимательный, воспринимались с сочувствием и восхищением. И Дана читала между строк то, что ей никто не верит. Что она, по представлениям девчонок, просто не хочет говорить гадости про своего покровителя.
Большая часть жертв были сиротами, которых не искали родители, семья, никто не ждал и не любил. И теперь они со страхом пытались разгадать, что их ждёт в будущем, примерить на себя роль Даны, прикинуть дальнейшие возможности.
Они спрашивали, могут ли тоже привлечь внимание кого-нибудь из мужчин, и смогут ли хоть как-то выбрать.
Это немного сердило. У Даны с Амиром была совершенно другая ситуация, но в этом никак не удавалось убедить.
А так же убедить в том, что не так уж и важно, привлекут ли они внимание кого-то из мужчин. Полицейские никого к ним не подпустят. Дана рассказала о своём участии в программе реабилитации.
Это могло бы успокоить, если бы хоть кто-то поверил.
Прода от 13 октября
5.
Амир пришёл под конец обеда, сразу создавая очаг напряжения и страха.
Впрочем, он сделал вид, что не заметил. Поцеловал Дану в макушку, набрал поднос с едой и попросил подвинуться, чтобы он мог сесть рядом со своей девушкой.
– Для тебя хорошие новости. Мы будем принимать программу реабилитации. Не сразу, первичную помощь окажут, конечно, здесь. Правда, мальчиков придётся тоже взять. Разделить не получится. Ну ничего, выучатся, вылечатся, а потом посмотрим. Им необязательно на Ганимеде оставаться, но даже если захотят, есть персонал, обслуживающий инженерные системы, транспорт и всё такое. Данечка, возьми-ка, – он поставил перед ней блюдечко со сладким пирогом. – Здесь пироги пекут живые люди, тебе стоит попробовать. Чай остался?
Кивнула, переваривая новости. Что это значит? Её девочки прилетят на Ганимед? Жить?
– А когда они прилетят?
– Я ещё не знаю. Первый раз пробуем подобную программу. Знаешь, мне стоит не самому этим заниматься, и уж тем более не Ильгиза загружать. На Наташку тоже вешать такое – жестоко. Надо назначить отдельного человека, который будет разрабатывать план реабилитации вместе с полицейскими.
Дана оглядела девочек: взгляды просто-таки метали ужас.
– Вы же не всю жизнь проведёте в управлении космической полиции. Не жить же вам здесь! Рано или поздно вас поселят в какой-нибудь город. Выбора не так много. Марс, на Венере тяжело жить, некоторые астероиды жилые есть, но на Марсе может не быть нужных заведений… Я не знаю, каких именно…
– Нет там ничего подобного, – сказал Амир.
– Ну вот, остаётся Земля. И поверьте, Ганимед гораздо лучше! Вы не были там, не видели. Я была. Там… спокойно.
– Раз ты говоришь, тогда ладно, – тихо сказала Аня.
– А отказаться можно?
Тихо и быстро.
Сердце сжалось в предвкушении чего-то неприятного. Бессознательно ладонь сжала руку мужчины в поисках защиты.
Та девочка, которая обвиняла её – на Земле.
– А вам сколько лет? – равнодушно спросил Амир, дожевав.
Вздрогнула. Сжалась. Тихо:
– Четырнадцать.
– Тогда нет.
– А во сколько можно? – уточнила Аня, – поглядывая на Дану.
– В восемнадцать.
– И что будет с теми, кто откажется? – это уже Дана. Последние вопросы порождались исключительно любопытством. Пока о будущем никто не думал и почти догадок не строил. Много лет жертвы чудовищного преступления мечтали исключительно об освобождении, и даже наивные планы Даны о работе на астероидах казались для некоторых чрезмерной дальновидностью.
– Слушай, я не знаю, – Амир вёл себя так, будто его больше интересовала еда. – Я просто предложил наше участие в программе реабилитации, толком не зная, что это такое. В любом случае, это удобно. Во-первых, ты сможешь поучаствовать. Твои подружки будут рядом с тобой, перестанешь дёргаться и стремиться на Цереру. Организуем вечернюю школу, а то пока плохо представляю себе, как это сделать для тебя одной. На Землю одну не отпущу, само собой. Полностью дистанционно аттестат получить нельзя. А тут нам ещё и помогут. Да и вообще… – бросил быстрый взгляд на девочек, которых его присутствие очевидно пугало и тяготило. – Не доверяю я Земле. Как-то мне спокойнее будет, если твои подружки под присмотром останутся.
Он прервался, чтобы прожевать кусок мяса.
Прода от 16 октября
– То есть – это всё ради неё?
Снова та девчонка. Как же её зовут? Дана не помнила, но вспомнила, что та появилась незадолго до побега. Говорит так тихо, что услышать сложно. Но все они привыкли улавливать самые тихие звуки. А Амир – ну разве можно предположить, что он чего-то не услышит?
– Даже не знаю, как ответить… – по-прежнему невозмутимо. Как будто он у себя на Ганимеде за столом с сотрудниками. – Наверное, так. Если бы не моя мораль, гражданская ответственность и обычное человеческое сочувствие, я бы всё равно это делал ради Даны. В чём вообще дело? Что за претензии?
Девочка замерла, на глазах леденея страхом.
– Никаких претензий, что вы! – выдавила Аня, цепляя краем взгляда Дану. – Мы очень благодарны. И Вика тоже, просто… Она будет молчать.
– При мне, а потом сплетничать за спиной, доводя Данаю. Вика, – он легко поморщился, будто тема слегка задевала. – Не знаю, как вы попали в эту историю, и не буду выпытывать. Но кто ни был в этом виноват, это в любом случае не Дана. Если хотите, чтобы кому-то стало плохо за вас, хотите отомстить и наказать – у вас будут все возможности. Сотрудничайте с полицией, делайте, что они вам говорят, рассказывайте, что спрашивают, и ваши обидчики получат сполна. Они пожалеют обо всём, что сделали. Но срываться на товарища по несчастью глупо. И уж тем более жестоко считать, что для вас обязаны рисковать собой те, кому досталось не меньше. Вы ведь просто ждали, пока вас спасут? А Дана активно действовала, рискуя собой. Она не один раз оказывалась на грани гибели. Потому, что единственная решилась что-то предпринять – и догадалась, что именно. Имейте если не уважение, то хотя бы совесть.
Зачем он так говорит? Неужели её девочки мало пострадали? Эта Вика ведь в чём-то права.
Но та уже молчала, уставившись в стол.
– Данечка, ты когда могла бы лететь на Землю? – поинтересовался Амир.
Будто уже не определил рейс и не забронировал билет.
– Я… просто… я спрашивала Ию. Она может поговорить со мной, но освобождается в пять.
– Ого! А сейчас двенадцать… Полпервого. Есть рейс в два с чем-то… Я думал на нём. Так, если лететь в… во сколько есть вечером? Так, в семь ноль пять есть. Только он прилетает поздно вечером, лететь на пятнадцать минут дольше, чем на дневном.
– Это ещё почему? – удивилась Дана.
– Ты не забыла, что планеты на месте не стоят? А разбегаются друг от друга по орбите? За несколько часов, конечно, разбег маленький, но там разная коррекция курса, ещё разные астероиды оказываются между Церерой и Землёй, их надо облетать. Пассажирские рейсы все лежат в плоскости эклиптики. Гораздо меньше энергозатрат на полёт. Тебе правда нужно поговорить лично?
Девушка погрустнела.
– Ия сказала, что желательно.
Амир вздохнул.
– Ладно, малыш. Летим тогда в семь. Я сейчас позвоню Ильгизу, спрошу, когда он вылетает. Может, так и лучше, вместе прибудем. Тогда пока зайду к Андрею. В гости или на работу, посмотрим. Если он не в месте «только для сотрудников». Ты с девочками побудешь?
Дана радостно кивнула.
– Я тебе позвоню, – Амир встал, собирая посуду.
Прода от 17 октября
6.
Для спасённых девочек выделили рекреацию между пансионатом для жертв преступлений и курсантским корпусом. Большое проходное помещение с невысокими деревьями в кадках, роботами в виде птиц и насекомых, бассейном с мозаичным дном. Упругие диваны, вазы с фруктами на невысоких столиках. Дана задумалась, а не принесли ли эти фрукты специально для девочек? У местных полицейских, как у всех космонавтов, строгий режим питания и определённое меню.
Взяла совсем маленькую гроздочку винограда. Девочки без неё и прикасаться к еде не станут, но у Даны есть деньги Амира, и она может, если что, купить себе фрукты.
Все те же разговоры, мечты и планы, которые раньше были светлыми фантазиями и помогали выжить, теперь замаячили реальностью на горизонте. Дане пришлось объяснять, что это за программа реабилитации, что ждёт их впереди.
Вот только она сама не знала.
Как могла, успокоила. Девочки рассказали о тех годах, когда Даны с ними не было.
То одна, то другая возвращалась от психолога, и звала следующую.
Конвейер.
Ближе к пяти часам начала прощаться с подругами. Навигатор проложил маршрут до нужного кабинета.
Дана привыкла уже к Ганимеду, авось и здесь не заблудится.
Коридоры отбрасывали тени, и каждый раз их рывки заставляли дёргаться.
Слишком привыкла оставаться одна только в квартире Амира, в доме, жилище, крепости, под защитой. В рабочем посёлке снаружи никогда не утихала жизнь – ни дневная, ни ночная. Не то, чтобы Дана ходила куда-то ночью.
