– День рождения. Вчера… был, – хмуро ответил Исаев.
– Понятно, – хмыкнул инструктор и наставительно добавил, – истинный мастер сохраняет ясность ума независимо от количества дурмана, выпитого им, – и улыбнулся. – Особо не нагружайся сегодня. Для печени это также вредно, как и возлияния.
– Хорошо, сэнсей.
С групповым боем закончили. Разбились по парам. Исаеву досталась рыжеволосая хрупкая женщина, лет тридцати. Волосы стянуты сзади в небольшой хвостик. Талия повязана белым поясом. Сергей атаковал кулаком в голову. Через мгновение оказался на полу. Однако… Напарница прекрасно владеет техникой.
Очередь Исаева защищаться. Удар ножом сверху. Сергей выполнил приём. Напарница оказалась на полу. Но зафиксировать захват не успел. Та змеёй выскользнула, лёгкий перекат, и женщина вновь в боевой стойке.
– Четвёртый дан? – наобум спросил Сергей.
– Угадали, – лёгкая улыбка тронула тонкие губы.
Красавицей назвать сложно. Невзрачная. Лишь блестящие серые глаза притягивают взгляд.
– Сергей, – он протянул руку.
– Мария, – женщина пожала ладонь и тут же выполнила сихо-нагэ, бросок на четыре стороны.
Исаев оказался на спине.
– Какое коварство! – улыбнулся Сергей и легко поднялся.
Ритуальный поклон. Напарница поклонилась в ответ.
– Никогда не видел вас раньше. Новенькая.
– Да. Недавно из Южной Америки.
Это знак! Само провидение подсказывает, нужно ехать на охоту.
– Как вас туда занесло?
Мария улыбнулась.
– Работала в Аргентине. Переводчиком при отделении фирмы.
Тренер хлопнул в ладоши – команда сменить партнёров.
Андрей качает пресс. Рельефные, не слишком раздутые мышцы красиво перекатываются. Женщины искоса поглядывают на красавца-блондина. Он знает это и слегка рисуется.
Закончив упражнение, отправился в раздевалку, на ходу подмигнув незнакомой молоденькой девушке. Та зарделась и отвернулась.
Серый уже развязал широкий пояс. Как он там называется? Ладно, не суть.
– Танцы закончились? – подмигнул Андрей. – Тебе идёт эта юбка.
– Это - хакама, чудило. Самураи носили её для защиты ног всадника от кустарника, веток и прочей дребедени, – наставительный тон друга иногда раздражает, но сейчас настроение хорошее, так что пусть трындит о своих буддизьмах. – Ковбои для той же цели носили кожу. В Японии в те давние времена кожа была дорогим удовольствием, и самураи использовали хакаму из плотной ткани.
– И чё? – Андрей стал подначивать.
Серый снял хакаму, и остался в белой «пижаме».
– Когда самураи потерпели поражение и их упразднили, как класс, – продолжал Исаев. Хлебом не корми, дай поговорит о японской философии, – они всё же отстояли право носить хакаму, чтобы отличаться от простолюдинов. К тому же, в бою хакама скрывает движения ног, что даёт преимущество.
Слова о простолюдинах слегка покоробили. С чего бы?
– И зачем это вашему высочеству?
Исаев не ответил.
– Дружище, фигня всё это. Сейчас в бою всё решает ствол. Согласись, от пули твоё айкидо не спасёт.
– Дроныч, это - традиция, – последнее слово Серый произнёс по слогам. – А на счёт ствола, – он хмыкнул, – согласен, от пули не убегу. Вот только где он, твой ствол?
– Дома. Сам знаешь.
– Вот именно, дружище, – Исаев обнял Андрея сбоку за плечи, – ствол у тебя дома. А моё искусство всегда со мной.
– Не приставай, противный, – писклявым голосом, подражая гомикам, прощебетал Снетко, убирая руку друга с плеча.
– Уйди, противный, – в тон ответил тот.
Оба заржали.
– Кстати, о стволах, – Андрей открыл шкаф и потянулся за одеждой, – да ла Коста - наш партнёр. Нехорошо игнорировать его приглашение.
– Да понимаю я, – улыбка исчезла с лица друга, и он тоже протянул руку внутрь шкафа.
– Ну? И?
Серый помолчал несколько секунд, обдумывая, и решился:
– Чёрт с тобой. Едем. Вот только ещё б Ритку убедить.
Ритка мурлычет в ванной какую-то песенку. Из-за шелеста душа слов не разобрать. Раскинув руки, Сергей отдыхает на широкой кровати, что ещё помнит следы их «борьбы» – смятые подушки, скомканная простыня. Тонкое одеяло почти целиком сползло на пол…
Затея с охотой Ритке не понравилась. Другого Сергей и не ждал. Она закатила скандал. В ход пошли обычные женские штучки – он думает только о себе и вообще эгоист и прочее, прочее, прочее. Многим мужикам это знакомо. Любые твои заслуги прекрасной половиной умножаются на ноль, зато собственные раздуваются до бесконечности. Правда, больше этим грешат жёны. Невесты такими вещами балуются редко – ведь надо ещё замуж выйти.
Пришлось её крепко схватить, поцеловать и отнести на широкий диван. Примирение состоялось…
Ритка вышла из ванной, вытирая полотенцем длинные каштановые волосы. На фоне освещённой открытой двери спальни точёный силуэт выглядит соблазнительно. Снова подкралась волна желания. Девушка села на кровать. В открытое окно бесстыже пялится полная луна. Свет озарил лицо. Улыбка приподняла родинку справа над верхней губой. На щеках проступили очаровательные ямочки.
– Серёжка, не обижайся, я пойду. Папа просил, чтоб я сегодня к нему приехала.
Он притянул девушку к себе:
– Да ради Бога, – и поцеловал мягкие тёплые губы.
Рука нащупал кнопку ночника. Приглушённый свет залил комнату. Ритка провела Сергею ладонью по волосам:
– Знаю, ты любишь охоту, но до свадьбы так мало времени.
Ну вот, опять за своё! У женщин прям бзик на свадьбе.
– Видишь ли, малыш, я у тебя не отпрашиваюсь. Просто сообщаю, что мне надо уехать.
Улыбка исчезла с лица. Получилось грубо, Сергей чуть смутился.
– Ну спасибо, – съязвила Ритка.
– Пойми, котёнок, – он решил смягчить фразу, – Жуан - мой самый важный бизнес-партнёр и, кстати, собирается к нам на свадьбу. Не вежливо игнорировать его приглашение. А свадьбу мы сыграем, обещаю. Организация поручена Виктории.
– Ох уж мне эта твоя Виктория. Ладно, езжай, – она махнула рукой.
М-да. Уже пытается брать власть в свои руки, хотя семьи ещё нет. Надо заняться воспитанием.
Девушка быстро влезла в чёрную длинную юбку, накинула блузку. Мокрые волосы покрыла косынкой из лёгкой полупрозрачной ткани, завязав сзади, словно бандану. Сергей в костюме Адама проводил невесту до двери. Ткнул выключатель. Прихожую залил свет. Марго обдала жарким пламенем синих глаз и чмокнула в губы:
– Не обижайся. Люблю тебя, – и выскочила за дверь.
Ритка явно расстроена и недовольная, хоть и не подаёт вида.
– Я тебя тоже люблю, малыш, – тихо приговорил Сергей.
Он подмигнул отражению в зеркале. Палец упёрся в кнопку выключателя. В прихожей стало темно. Неяркий свет из спальни едва добивает до коридора. Глянул на приоткрытую дверь гостиной. Направился туда. Вошёл и, не зажигая свет, достал из глубины платяного шкафа тряпичный свёрток. Подарок отца. Кресло мягко приняло в драпированные объятия хозяина. Щёлкнул тумблером настенного бра. Гостиная осветилась. Развернул тряпицу. Из старых потёртых кожаных ножен выглядывает рукоятка. Отец привёз из Сирии и подарил на пятнадцатилетие. Сергей медленно потянул за рукоять. В матовом свете тускло блеснула тёмно-бурая, почти чёрная, воронёная сталь. Ярко вспыхнула отделка серебром. Посредине клинка углубление, дол. Его ещё неправильно называют кровостоком. Сверху дола на обеих сторонах серебряная инкрустация – размашистая арабская вязь. Отец говорил, басмала. Начало всех сур Корана – «би-сми-Лляхи-р-рахмани-р-рахим». В детстве звучало красиво, и Сергей запомнил. Перевод… как же? Ах, да. Во имя Бога, Милостивого, Милосердного. Под долом, также с двух сторон, надпись более размашистая, но менее длинная – «Ля-Илляха-иль-Алла». «Нет Бога кроме Бога». Или «Всё есть Бог». Дол и обух тоже инкрустированы серебром. В задней части рукоятки небольшое отверстие, наверно для верёвки, чтобы не выпустить оружие из руки.
С удовольствием подержал нож. Пальцы удобно охватывают рукоять. Лезвие длиной в две ширины ладони, отточено до остроты бритвы. Повращал нож между пальцами. Подкинул, поймал за лезвие. Ещё раз… за рукоять и снова за лезвие. Сбалансирован отлично.
Сергей никому не показывал нож, даже Дронычу. А Ритка не оценит. Не любит девочка оружие. И страсть жениха к охоте не одобряет. Не нравится, что убивает, как говорит, безобидных зверюшек. Ага. Медведь-шатун, например, безобидная зверюшка. Ха-ха три раза!
Захотелось взять нож в Бразилию. Надо поручить юристам оформить провоз через границу. Обычно на охоту ездит с номерным охотничьим ножом, вписанным в охотбилет. С ним и любимым «зауэром» два раза был в Африке. Исаев бросил взгляд на неприметный сейф. Внутри – изготовленный на заказ карабин. Сейчас захотелось взять подарок отца. Плохо, что насечка серебряная. Могут счесть произведением искусства. Хотя вряд ли… рукоятка потёртая, ножны старенькие, вытертые… Ладно, пусть юристы занимаются.
Марго выпорхнула из подъезда, на ходу доставая из сумочки ключи. Нажала кнопку сигналки. Красная «мазда 6» пискнула, два раза мигнули габариты. Девушка нырнула за руль. От бушевавшей ярости в замок зажигания попала только с третьего раза.
Вырулила на Кутузовский в сторону области. Обычно в начале первого ночи машин на проспекте много. Но сегодня – нет. Вдавила педаль в пол.
– Гад, сволочь! – ярость клокочет и рвётся наружу. – Охота важнее, чем я!
«Мазда» летит под сто сорок, ловко обходя немногочисленные попутки. На обочине рядом с полицейской машиной гаишник в светоотражающем жилете махнул жезлом. Марго выругалась и утопила педаль тормоза. Сработала антиблокировка, и «мазда» прижалась к обочине. До гаишника далеко. Ничего, сам подойдёт, не развалится! Девушка бросила взгляд в зеркало. В глазах слёзы.
На крыше патрульной машины замигали синие и красные маячки. Через десяток секунд серый «форд» с синей полосой перегородил «мазде» дорогу. Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, и оттуда вылез худощавый гаишник. Марго опустила стекло.
– Добрый вечер. Инспектор дэпээс лейтенант Сизов. Ваши документы.
Рита смахнула непрошеную слезу. Они где-то в сумочке. Порылась и протянула полицейскому два кусочка пластика. Разговаривать совершенно не хочется. Инспектор изучил документы.
– Что ж вы, Маргарита Викторовна, правила дорожного движения игнорируете?
Марго промолчала, только хлюпнул нос. По щеке побежала слеза.
– У Вас что-то случилось? – в голосе гаишника послышалось участие.
– Нет, – огрызнулась Рита, смахнув слезу ладошкой, – всё в порядке. Сколько?
Сочувствие сразу улетучилось.
– Вы превысили скорость более чем на шестьдесят километров в час.
– Сколько? – у Марго кончается терпение.
– Лишение прав до шести месяцев. Прошу в патрульную машину.
В сумочке запиликало. Марго достала мобильник. Отец. Поинтересовался, где она. Ритка пожаловалась на гаишника и всю ментуру в целом.
– Вас, – протянула трубку лейтенанту.
Тот, казалось, слушал целую вечность. Рита снова смахнула слезу. Гаишник протянул телефон и документы:
– Счастливого пути, – и, не удержавшись, добавил, – ваши личные проблемы, Маргарита Викторовна, не должны угрожать жизни других участников движения, – и направился к машине.
– Да пошёл ты, – прошипела в след Марго.
Патрульный «форд» включил маячки и, пересёк двойную сплошную.
Девушка поднесла трубку к уху:
– Прошу, Марго, – голос отца серьёзен, – езжай аккуратней.
– Хорошо, – Рита отключилась.
«Мазда» рванула с места…
Дома, всё ещё злая, Марго закрылась в комнате. Отец постучал. Тишина. Постучал снова и, не дождавшись ответа, вошёл. Дочь в одежде лежит на неразобранной кровати. Неподвижный взгляд устремлён в потолок.
– Что случилось, дочка?
Нет ответа.
– С Серёжкой поругались?
Лёгкий кивок.
– Ну ничего, – погладил дочь по руке. – Милые бранятся, только тешатся.
– Тешатся? – взорвалась Марго и резко села. – Это он надо мной тешится.
И рассказала всё-всё-всё. Что Сергей ею играет, что она ему не нужна, и охота для него важнее свадьбы, важнее её самой. И вообще, свадьбы не будет. Вот!
Когда дочка, наконец, выговорилась, Виктор Ильич мягко произнёс:
– Уверен, что всё не совсем так, как ты говоришь. А охота? Да пусть съездит. Что такого? Свадьба только через месяц. Успеет.
– И ты туда же, – выпалила Марго, глаза вновь наполнились слезами.
Девушка плюхнулась и отвернулась к стене.
Виктор Ильич чмокнул дочь в макушку.
За десять дней Ритка приезжала трижды, но не ночевала ни разу. Всё ещё дуется. Андрюха иногда возвращался к теме охоты, описывая прелести сельвы, чтоб Сергей не передумал. Зря он так. Всё решено. И чего Дроныч так печётся? Они ж не первый год знакомы, не раз охотились вместе.
Завтра рейс в Сан-Паулу, оттуда – в Сан-Мигел-ду-Игуасу, где у да ла Косты семья в родовом имении.
Юристы оформили документы на сирийский нож как на орудие охоты.
Андрюха с утра собирался в «Солидарность». Судя по времени, должен вернуться. Исаев ткнул кнопку селектора.
– Слушаю, Сергей Григорьевич, – раздался голос секретарши.
– Виктория, Андрей Михайлович вернулся?
– Он только что звонил, будет минут через десять, – проворковала та.
– Хорошо, – Сергей отключился.
Убрал бумаги в стол, наиболее важные – в сейф, вмурованный позади в стену. Решил пиджак не надевать, и как был в белой рубашке без галстука, пошёл к выходу.
Виктория в красном деловом костюме великолепна. Подняла серые, чуть раскосые глаза на шефа в ожидании распоряжений.
– Свяжитесь с Андреем Михайловичем, пусть сразу идёт на сто второй.
Девушка на миг опустила глазки и с лёгкой улыбкой снова взглянула на шефа.
– Хорошо, Сергей Григорьевич.
Исаев улыбнулся в ответ. Вот лиса! На выходе из приёмной донеслось попискивание клавиш.
Что-то долго нет лифта. Ладно, пешком. С третьего этажа на первый недолго. На лестнице прямо под изображением перечёркнутой сигареты и красной надписью «Не курить» дымят двое рабочих в синих комбинезонах. Не сразу признали шефа и даже не попытались спрятать сигареты.
– Это для кого? – рявкнул Исаев, ярый противник курения, ткнув в рисунок.
Один рабочий закашлялся, второй быстро убрал руку с сигаретой за спину. Пообещав оштрафовать обоих на десять процентов, Сергей сбежал вниз.
Серая стальная дверь с красным номером сто два и табличкой «Склад». Прислонил пластиковую карточку к приёмнику. Замок щёлкнул. Исаев потянул на себя дверь. Навстречу поднялся заведующий складом, грузный мужчина лет пятидесяти с пышными усами.
– Семёныч, покажи вчерашнюю поставку.
Заведующий удивлённо вскинул брови, увидев генерального, и кивнул.
– Пошли.
Меж длинных стеллажей трое парней в синих комбинезонах перетаскивают мешки. Дверь бокса для въезда грузовиков закрыта. Подошли к бело-зелёным мешкам с красной надписью посредине «Трейгиш Корпорэйшн». Чуть в стороне два мешка приставлены к стеллажу. На каждом название фирмы небрежно подчёркнуто красным.
Сергей глянул на полки. Свободных мест хватает.
– Почему не на стеллаже?
Грузчики взялись за мешок. Плотная ткань зацепилась за торчащий внизу перекрытия гвоздь.
– Я попросил поставить отдельно, – в дверях бокса появился Андрюха.
Хруст раздираемой мешковины отвлёк от появления друга.
– Что творишь? Аккуратней, – заорал Дроныч и бросился вперёд.
Парень испуганно уронил мешок на бок. В рваной дыре белеет полиэтиленовая упаковка. Гвоздь её порвал и оттуда чуть просыпался белый порошок.
– Это чё за хрень? – Сергей присел на корточки.
– Понятно, – хмыкнул инструктор и наставительно добавил, – истинный мастер сохраняет ясность ума независимо от количества дурмана, выпитого им, – и улыбнулся. – Особо не нагружайся сегодня. Для печени это также вредно, как и возлияния.
– Хорошо, сэнсей.
С групповым боем закончили. Разбились по парам. Исаеву досталась рыжеволосая хрупкая женщина, лет тридцати. Волосы стянуты сзади в небольшой хвостик. Талия повязана белым поясом. Сергей атаковал кулаком в голову. Через мгновение оказался на полу. Однако… Напарница прекрасно владеет техникой.
Очередь Исаева защищаться. Удар ножом сверху. Сергей выполнил приём. Напарница оказалась на полу. Но зафиксировать захват не успел. Та змеёй выскользнула, лёгкий перекат, и женщина вновь в боевой стойке.
– Четвёртый дан? – наобум спросил Сергей.
– Угадали, – лёгкая улыбка тронула тонкие губы.
Красавицей назвать сложно. Невзрачная. Лишь блестящие серые глаза притягивают взгляд.
– Сергей, – он протянул руку.
– Мария, – женщина пожала ладонь и тут же выполнила сихо-нагэ, бросок на четыре стороны.
Исаев оказался на спине.
– Какое коварство! – улыбнулся Сергей и легко поднялся.
Ритуальный поклон. Напарница поклонилась в ответ.
– Никогда не видел вас раньше. Новенькая.
– Да. Недавно из Южной Америки.
Это знак! Само провидение подсказывает, нужно ехать на охоту.
– Как вас туда занесло?
Мария улыбнулась.
– Работала в Аргентине. Переводчиком при отделении фирмы.
Тренер хлопнул в ладоши – команда сменить партнёров.
***
Андрей качает пресс. Рельефные, не слишком раздутые мышцы красиво перекатываются. Женщины искоса поглядывают на красавца-блондина. Он знает это и слегка рисуется.
Закончив упражнение, отправился в раздевалку, на ходу подмигнув незнакомой молоденькой девушке. Та зарделась и отвернулась.
Серый уже развязал широкий пояс. Как он там называется? Ладно, не суть.
– Танцы закончились? – подмигнул Андрей. – Тебе идёт эта юбка.
– Это - хакама, чудило. Самураи носили её для защиты ног всадника от кустарника, веток и прочей дребедени, – наставительный тон друга иногда раздражает, но сейчас настроение хорошее, так что пусть трындит о своих буддизьмах. – Ковбои для той же цели носили кожу. В Японии в те давние времена кожа была дорогим удовольствием, и самураи использовали хакаму из плотной ткани.
– И чё? – Андрей стал подначивать.
Серый снял хакаму, и остался в белой «пижаме».
– Когда самураи потерпели поражение и их упразднили, как класс, – продолжал Исаев. Хлебом не корми, дай поговорит о японской философии, – они всё же отстояли право носить хакаму, чтобы отличаться от простолюдинов. К тому же, в бою хакама скрывает движения ног, что даёт преимущество.
Слова о простолюдинах слегка покоробили. С чего бы?
– И зачем это вашему высочеству?
Исаев не ответил.
– Дружище, фигня всё это. Сейчас в бою всё решает ствол. Согласись, от пули твоё айкидо не спасёт.
– Дроныч, это - традиция, – последнее слово Серый произнёс по слогам. – А на счёт ствола, – он хмыкнул, – согласен, от пули не убегу. Вот только где он, твой ствол?
– Дома. Сам знаешь.
– Вот именно, дружище, – Исаев обнял Андрея сбоку за плечи, – ствол у тебя дома. А моё искусство всегда со мной.
– Не приставай, противный, – писклявым голосом, подражая гомикам, прощебетал Снетко, убирая руку друга с плеча.
– Уйди, противный, – в тон ответил тот.
Оба заржали.
– Кстати, о стволах, – Андрей открыл шкаф и потянулся за одеждой, – да ла Коста - наш партнёр. Нехорошо игнорировать его приглашение.
– Да понимаю я, – улыбка исчезла с лица друга, и он тоже протянул руку внутрь шкафа.
– Ну? И?
Серый помолчал несколько секунд, обдумывая, и решился:
– Чёрт с тобой. Едем. Вот только ещё б Ритку убедить.
***
Ритка мурлычет в ванной какую-то песенку. Из-за шелеста душа слов не разобрать. Раскинув руки, Сергей отдыхает на широкой кровати, что ещё помнит следы их «борьбы» – смятые подушки, скомканная простыня. Тонкое одеяло почти целиком сползло на пол…
Затея с охотой Ритке не понравилась. Другого Сергей и не ждал. Она закатила скандал. В ход пошли обычные женские штучки – он думает только о себе и вообще эгоист и прочее, прочее, прочее. Многим мужикам это знакомо. Любые твои заслуги прекрасной половиной умножаются на ноль, зато собственные раздуваются до бесконечности. Правда, больше этим грешат жёны. Невесты такими вещами балуются редко – ведь надо ещё замуж выйти.
Пришлось её крепко схватить, поцеловать и отнести на широкий диван. Примирение состоялось…
Ритка вышла из ванной, вытирая полотенцем длинные каштановые волосы. На фоне освещённой открытой двери спальни точёный силуэт выглядит соблазнительно. Снова подкралась волна желания. Девушка села на кровать. В открытое окно бесстыже пялится полная луна. Свет озарил лицо. Улыбка приподняла родинку справа над верхней губой. На щеках проступили очаровательные ямочки.
– Серёжка, не обижайся, я пойду. Папа просил, чтоб я сегодня к нему приехала.
Он притянул девушку к себе:
– Да ради Бога, – и поцеловал мягкие тёплые губы.
Рука нащупал кнопку ночника. Приглушённый свет залил комнату. Ритка провела Сергею ладонью по волосам:
– Знаю, ты любишь охоту, но до свадьбы так мало времени.
Ну вот, опять за своё! У женщин прям бзик на свадьбе.
– Видишь ли, малыш, я у тебя не отпрашиваюсь. Просто сообщаю, что мне надо уехать.
Улыбка исчезла с лица. Получилось грубо, Сергей чуть смутился.
– Ну спасибо, – съязвила Ритка.
– Пойми, котёнок, – он решил смягчить фразу, – Жуан - мой самый важный бизнес-партнёр и, кстати, собирается к нам на свадьбу. Не вежливо игнорировать его приглашение. А свадьбу мы сыграем, обещаю. Организация поручена Виктории.
– Ох уж мне эта твоя Виктория. Ладно, езжай, – она махнула рукой.
М-да. Уже пытается брать власть в свои руки, хотя семьи ещё нет. Надо заняться воспитанием.
Девушка быстро влезла в чёрную длинную юбку, накинула блузку. Мокрые волосы покрыла косынкой из лёгкой полупрозрачной ткани, завязав сзади, словно бандану. Сергей в костюме Адама проводил невесту до двери. Ткнул выключатель. Прихожую залил свет. Марго обдала жарким пламенем синих глаз и чмокнула в губы:
– Не обижайся. Люблю тебя, – и выскочила за дверь.
Ритка явно расстроена и недовольная, хоть и не подаёт вида.
– Я тебя тоже люблю, малыш, – тихо приговорил Сергей.
Он подмигнул отражению в зеркале. Палец упёрся в кнопку выключателя. В прихожей стало темно. Неяркий свет из спальни едва добивает до коридора. Глянул на приоткрытую дверь гостиной. Направился туда. Вошёл и, не зажигая свет, достал из глубины платяного шкафа тряпичный свёрток. Подарок отца. Кресло мягко приняло в драпированные объятия хозяина. Щёлкнул тумблером настенного бра. Гостиная осветилась. Развернул тряпицу. Из старых потёртых кожаных ножен выглядывает рукоятка. Отец привёз из Сирии и подарил на пятнадцатилетие. Сергей медленно потянул за рукоять. В матовом свете тускло блеснула тёмно-бурая, почти чёрная, воронёная сталь. Ярко вспыхнула отделка серебром. Посредине клинка углубление, дол. Его ещё неправильно называют кровостоком. Сверху дола на обеих сторонах серебряная инкрустация – размашистая арабская вязь. Отец говорил, басмала. Начало всех сур Корана – «би-сми-Лляхи-р-рахмани-р-рахим». В детстве звучало красиво, и Сергей запомнил. Перевод… как же? Ах, да. Во имя Бога, Милостивого, Милосердного. Под долом, также с двух сторон, надпись более размашистая, но менее длинная – «Ля-Илляха-иль-Алла». «Нет Бога кроме Бога». Или «Всё есть Бог». Дол и обух тоже инкрустированы серебром. В задней части рукоятки небольшое отверстие, наверно для верёвки, чтобы не выпустить оружие из руки.
С удовольствием подержал нож. Пальцы удобно охватывают рукоять. Лезвие длиной в две ширины ладони, отточено до остроты бритвы. Повращал нож между пальцами. Подкинул, поймал за лезвие. Ещё раз… за рукоять и снова за лезвие. Сбалансирован отлично.
Сергей никому не показывал нож, даже Дронычу. А Ритка не оценит. Не любит девочка оружие. И страсть жениха к охоте не одобряет. Не нравится, что убивает, как говорит, безобидных зверюшек. Ага. Медведь-шатун, например, безобидная зверюшка. Ха-ха три раза!
Захотелось взять нож в Бразилию. Надо поручить юристам оформить провоз через границу. Обычно на охоту ездит с номерным охотничьим ножом, вписанным в охотбилет. С ним и любимым «зауэром» два раза был в Африке. Исаев бросил взгляд на неприметный сейф. Внутри – изготовленный на заказ карабин. Сейчас захотелось взять подарок отца. Плохо, что насечка серебряная. Могут счесть произведением искусства. Хотя вряд ли… рукоятка потёртая, ножны старенькие, вытертые… Ладно, пусть юристы занимаются.
***
Марго выпорхнула из подъезда, на ходу доставая из сумочки ключи. Нажала кнопку сигналки. Красная «мазда 6» пискнула, два раза мигнули габариты. Девушка нырнула за руль. От бушевавшей ярости в замок зажигания попала только с третьего раза.
Вырулила на Кутузовский в сторону области. Обычно в начале первого ночи машин на проспекте много. Но сегодня – нет. Вдавила педаль в пол.
– Гад, сволочь! – ярость клокочет и рвётся наружу. – Охота важнее, чем я!
«Мазда» летит под сто сорок, ловко обходя немногочисленные попутки. На обочине рядом с полицейской машиной гаишник в светоотражающем жилете махнул жезлом. Марго выругалась и утопила педаль тормоза. Сработала антиблокировка, и «мазда» прижалась к обочине. До гаишника далеко. Ничего, сам подойдёт, не развалится! Девушка бросила взгляд в зеркало. В глазах слёзы.
На крыше патрульной машины замигали синие и красные маячки. Через десяток секунд серый «форд» с синей полосой перегородил «мазде» дорогу. Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, и оттуда вылез худощавый гаишник. Марго опустила стекло.
– Добрый вечер. Инспектор дэпээс лейтенант Сизов. Ваши документы.
Рита смахнула непрошеную слезу. Они где-то в сумочке. Порылась и протянула полицейскому два кусочка пластика. Разговаривать совершенно не хочется. Инспектор изучил документы.
– Что ж вы, Маргарита Викторовна, правила дорожного движения игнорируете?
Марго промолчала, только хлюпнул нос. По щеке побежала слеза.
– У Вас что-то случилось? – в голосе гаишника послышалось участие.
– Нет, – огрызнулась Рита, смахнув слезу ладошкой, – всё в порядке. Сколько?
Сочувствие сразу улетучилось.
– Вы превысили скорость более чем на шестьдесят километров в час.
– Сколько? – у Марго кончается терпение.
– Лишение прав до шести месяцев. Прошу в патрульную машину.
В сумочке запиликало. Марго достала мобильник. Отец. Поинтересовался, где она. Ритка пожаловалась на гаишника и всю ментуру в целом.
– Вас, – протянула трубку лейтенанту.
Тот, казалось, слушал целую вечность. Рита снова смахнула слезу. Гаишник протянул телефон и документы:
– Счастливого пути, – и, не удержавшись, добавил, – ваши личные проблемы, Маргарита Викторовна, не должны угрожать жизни других участников движения, – и направился к машине.
– Да пошёл ты, – прошипела в след Марго.
Патрульный «форд» включил маячки и, пересёк двойную сплошную.
Девушка поднесла трубку к уху:
– Прошу, Марго, – голос отца серьёзен, – езжай аккуратней.
– Хорошо, – Рита отключилась.
«Мазда» рванула с места…
Дома, всё ещё злая, Марго закрылась в комнате. Отец постучал. Тишина. Постучал снова и, не дождавшись ответа, вошёл. Дочь в одежде лежит на неразобранной кровати. Неподвижный взгляд устремлён в потолок.
– Что случилось, дочка?
Нет ответа.
– С Серёжкой поругались?
Лёгкий кивок.
– Ну ничего, – погладил дочь по руке. – Милые бранятся, только тешатся.
– Тешатся? – взорвалась Марго и резко села. – Это он надо мной тешится.
И рассказала всё-всё-всё. Что Сергей ею играет, что она ему не нужна, и охота для него важнее свадьбы, важнее её самой. И вообще, свадьбы не будет. Вот!
Когда дочка, наконец, выговорилась, Виктор Ильич мягко произнёс:
– Уверен, что всё не совсем так, как ты говоришь. А охота? Да пусть съездит. Что такого? Свадьба только через месяц. Успеет.
– И ты туда же, – выпалила Марго, глаза вновь наполнились слезами.
Девушка плюхнулась и отвернулась к стене.
Виктор Ильич чмокнул дочь в макушку.
Глава 2
За десять дней Ритка приезжала трижды, но не ночевала ни разу. Всё ещё дуется. Андрюха иногда возвращался к теме охоты, описывая прелести сельвы, чтоб Сергей не передумал. Зря он так. Всё решено. И чего Дроныч так печётся? Они ж не первый год знакомы, не раз охотились вместе.
Завтра рейс в Сан-Паулу, оттуда – в Сан-Мигел-ду-Игуасу, где у да ла Косты семья в родовом имении.
Юристы оформили документы на сирийский нож как на орудие охоты.
Андрюха с утра собирался в «Солидарность». Судя по времени, должен вернуться. Исаев ткнул кнопку селектора.
– Слушаю, Сергей Григорьевич, – раздался голос секретарши.
– Виктория, Андрей Михайлович вернулся?
– Он только что звонил, будет минут через десять, – проворковала та.
– Хорошо, – Сергей отключился.
Убрал бумаги в стол, наиболее важные – в сейф, вмурованный позади в стену. Решил пиджак не надевать, и как был в белой рубашке без галстука, пошёл к выходу.
Виктория в красном деловом костюме великолепна. Подняла серые, чуть раскосые глаза на шефа в ожидании распоряжений.
– Свяжитесь с Андреем Михайловичем, пусть сразу идёт на сто второй.
Девушка на миг опустила глазки и с лёгкой улыбкой снова взглянула на шефа.
– Хорошо, Сергей Григорьевич.
Исаев улыбнулся в ответ. Вот лиса! На выходе из приёмной донеслось попискивание клавиш.
Что-то долго нет лифта. Ладно, пешком. С третьего этажа на первый недолго. На лестнице прямо под изображением перечёркнутой сигареты и красной надписью «Не курить» дымят двое рабочих в синих комбинезонах. Не сразу признали шефа и даже не попытались спрятать сигареты.
– Это для кого? – рявкнул Исаев, ярый противник курения, ткнув в рисунок.
Один рабочий закашлялся, второй быстро убрал руку с сигаретой за спину. Пообещав оштрафовать обоих на десять процентов, Сергей сбежал вниз.
Серая стальная дверь с красным номером сто два и табличкой «Склад». Прислонил пластиковую карточку к приёмнику. Замок щёлкнул. Исаев потянул на себя дверь. Навстречу поднялся заведующий складом, грузный мужчина лет пятидесяти с пышными усами.
– Семёныч, покажи вчерашнюю поставку.
Заведующий удивлённо вскинул брови, увидев генерального, и кивнул.
– Пошли.
Меж длинных стеллажей трое парней в синих комбинезонах перетаскивают мешки. Дверь бокса для въезда грузовиков закрыта. Подошли к бело-зелёным мешкам с красной надписью посредине «Трейгиш Корпорэйшн». Чуть в стороне два мешка приставлены к стеллажу. На каждом название фирмы небрежно подчёркнуто красным.
Сергей глянул на полки. Свободных мест хватает.
– Почему не на стеллаже?
Грузчики взялись за мешок. Плотная ткань зацепилась за торчащий внизу перекрытия гвоздь.
– Я попросил поставить отдельно, – в дверях бокса появился Андрюха.
Хруст раздираемой мешковины отвлёк от появления друга.
– Что творишь? Аккуратней, – заорал Дроныч и бросился вперёд.
Парень испуганно уронил мешок на бок. В рваной дыре белеет полиэтиленовая упаковка. Гвоздь её порвал и оттуда чуть просыпался белый порошок.
– Это чё за хрень? – Сергей присел на корточки.
