Вокруг ее обнимали цветущие деревья, а фундамент укрывали массивные валуны. Она выглядела величаво, но одновременно – очень по-домашнему. Внутри укрывала прохладная тень. Хару оперся перебинтованными руками на бамбуковые перила приятного светлого оттенка.
- Тебя ведь волнует, кто мы такие? – спросил он, - я порой вижу, что ты наблюдаешь. Но не решаешься спросить.
Я выдохнула, поражаясь великолепию открывающегося вида. За полгода я так и не свыклась с той красотой, которая так бережно охранялась семейством Хошимура. Словно заботливые родители, они следили за каждым растением, каждой пагодой и камнем. Озеро выглядело таким чистым, что казалось, из него можно пить. Возможно, так и было. Прожив жизнь в грязном задымленном мегаполисе, мне было сложно привыкнуть к такой близости с природой. Она встречала каждое утро пением птиц и шумом деревьев, а вечером убаюкивала размеренным дыханием ветра и сумеречным плачем цикад.
- Это не совсем тактично, - сказала я, - вы приютили меня, позволяете жить здесь. Для меня достаточно лишь доброты.
- В любопытстве нет ничего дурного, - ответил Хару, - и в нашем происхождении тоже. Мы – о?ни.
Мне это особо ни о чем не говорило. На непонимающий взгляд Хару ответил ухмылкой.
- Наш мир называется Нарака, - сказал он, - испокон веков мы живем на границе тьмы и света. Принимая человеческий облик, поддерживаем хрупкое равновесие между людьми и нелюдьми. И однажды там, в Нараке, наша мать нашла ребенка, потерянного и одинокого. Она привела его в дом, помыла, накормила. Но он не помнил ни имени, ни как очутился в мире демонов. Единственным напоминанием был проклятый глаз. Он сам выбрал имя – Каин.
Хоть убейте, но я не представляла Вуда ребенком. Казалось, что высокомерие и властность у него с рождения. Но что, если это и есть главная ошибка?
- Мы не задавали вопросов, - продолжал Хару, будто погружаясь в далекие воспоминания, - он рос с нами, как обычный человек. Им он и был, пока не…
- Но он – не человек? – спросила я, понимая, что посмела когда-то заявить о любви к тому, кого совсем не знаю.
Наставник усмехнулся, его волос коснулся порыв ветра. По выражению лица Хару стало понятно, что мой вопрос останется без ответа.
- Мы не очень ладим, - уклончиво произнес он, - он прячет за высокомерием сильную душевную боль, вместо того, чтобы ее принять. Это низко, вокруг него страдают люди.
Мужчина смерил меня сочувствующим взглядом.
- И ты сейчас идешь по его стопам. Прячешь свою боль. В тебе ее столько, что нужно начать выпускать, иначе она поглотит, сведет с ума. Вся эта ноша мешает познавать силу. Но двери должны открываться по очереди.
Затем Хару, поглощенный собственными мыслями покинул пагоду. До обеда мы с Юки занимались домашними делами. Госпожа Хошимура проводила время в одном из отелей, а Хару уехал куда-то сразу после тренировки. Его слова не давали сосредоточиться, и я то и дело роняла корзины, столовые приборы и уборочный инвентарь.
- Мой брат бывает невыносим, - сказала девушка, забирая у меня из рук осколки очередной глиняной чашки, - но в его словах всегда есть смысл. Что тебя беспокоит, Катерина-сама?
То есть Юки – демон о?ни? Такая милая, красивая девушка с безупречной белой кожей и большими глазами – дух из другого мира? Она внимательно осматривала меня, как вдруг заметила едва проступающий порез на руке.
- Ну вот, - выдохнула девушка, - повредила сокровище брата.
- Да какое я сокровище. Ничего не умею, силы во мне тоже никакой не проявляется. Полгода уже почти прошли, а толку.
Девушка крепко обняла меня, в ее теплых объятиях становилось спокойно.
- Это все небыстро, Катерина-сама. К своим страданиям ты добавляешь еще злость на саму себя. Не принимаешь, отвергаешь собственную суть. Я вижу, как ты тренируешься, яростно с полной отдачей. Однако в этом и проблема. Ты до сих пор не понимаешь свое тело, не связываешь его с душой, отказываешь ему во всем.
Ее рука скользнула по моим волосам и задержалась на шее. Юки смотрела на меня затуманенным взглядом, полным нежности, но внутри него пульсировало что-то еще. Она выглядела такой притягательной в тот момент. Сестра Каина провела рукой по моим ключицам, вызывая прилив нескольких волн мурашек.
- Понимать свое тело – очень важно. А для колдуньи – вдвойне. Только так ты научишься управлять им. И одной медитацией не отделаешься. Я научу тебя слушать себя.
С этими словами она коснулась губами моей щеки. От Юки исходил тонкий цветочный аромат, который приятно ласкал каждый вдох. Маленькие пальцы девушки быстро управились с поясом юкаты, затем легко коснулись живота. Она словно рисовала узоры на моей коже, не переходя граней дозволенного. Но внутри ее действия вызывали такую бурю эмоций, что я с трудом сдерживала стоны. Слегка вверх – к ребрам, затем изящное движение, словно очерчивающее контур моей талии и в конце резкий спуск к бедрам и ягодицам.
- Ты не понимаешь, насколько прекрасна, - прошептала девушка, слегка касаясь губами мочки уха, - но я покажу тебе. И мой брат падет к твоим ногам.
Последняя фраза мгновенно отрезвила, окуная с головой в отчаяние нашей последней с Каином встречи. Я запахнула одежду и встала.
- Я знаю, он может быть невыносим, - сказала она, - но он одинок. Всю жизнь был одинок. Сможешь ли ты любить его таким? Подумай, Катерина-сама. Как только ты дашь себе ответ - первая дверь откроется.
Затем Юки поднялась и посеменила к выходу, оставляя меня наедине с мыслями. Смогу ли я любить Каина таким? Сердце предательски застучало. Нет, я не могу скучать, хватит! Сорвавшись с места, я направилась в комнату и плотно закрыла дверь. В доме было совершенно пусто, лишь снаружи слышалась песня маленьких птичек. Я прикрыла глаза. Какая же знакомая песня! Внезапно в голове стали проявляться картинки, словно утерянные воспоминания. Они мелькали, не позволяя зацепиться хоть за одну.
Теплые, старческие руки, белое одеяние и глаза цвета свежей травы. Велес! Но где я его видела? Вскочив на ноги, я стала ходить взад-вперед по комнате, пока не услышала взволнованный голос госпожи Хошимура и неизвестной мне женщины. Выйдя на лестницу, я увидела, как пожилая хозяйка дома отчитывает довольно молодую и статную особу. Рыжие волосы, явно дорогой брючный костюм и кожаная сумочка в руках с ярким маникюром. Кто это? Кто-то внезапно схватил меня за руку, и я вскрикнула, привлекая внимание обеих женщин.
Хару? Я не видела, как он вернулся. Молодая женщина что-то защебетала на японском, в ее глазах отпечаталось непонимание.
- Пойдем, - наставник потянул меня за рукав, - не стоит тебе здесь находиться.
Женщины продолжили ругаться.
- Кто это? – спросила я, когда он проводил меня до комнаты, - и почему госпожа с ней спорит?
- Юи Араи, - брезгливо бросил Хару, - она – коллега Каина. И не только.
Слова Евы снова зазвенели в голове. Значит, это она? Породистая. Я стала прокручивать образ в голове и поняла, что внешне придраться не к чему. Блестящие рыжие волосы, весьма привлекательное лицо и красивая фигура. Неудивительно, что Вуд обратил внимание. Я только научилась затыкать ревность, но этот случай полностью выбил из колеи.
- Но почему они ругались? – прозрачным тоном спросила я.
- Моя мать не хочет, чтобы вы пересекались, но брат оставил Араи-сан важные документы. Она – видный продюсер, они давно вместе работают.
- Понятно, - не узнавая собственный голос, прошептала я, - спасибо, Хару.
Он не позволил мне закрыть дверь, подставив ногу.
- Тебе нельзя сейчас оставаться одной в таком состоянии, - сказал Хару, - пошли на площадку.
Заставив меня быстро переодеться, наставник бодрым шагом двинулся к берегу озера. Снова поставив манекен для отработки ударов, покрытый черной плотной тканью, он повернулся ко мне.
- Вот. Злишься? Вымести на нем. Заодно проверим уровень твоей ярости.
И Хару с улыбкой отошел на безопасное расстояние. Я сжала руки в кулаки, вспоминая все его наставления и приемы.
- Нет, нет! – сказал он, - никакой техники. Только эмоции. Выплесни их. Давай.
Но что нужно представлять? Я непонимающе уставилась на него. В фильмах часто показывают подобное и кажется, что это легко. Однако на деле ты стоишь и совершенно не понимаешь, с чего начать.
- Тебе душно, - сказал мой наставник, - я вижу, что внутри сгустились тучи. Но учись не давить чувства, а делать их катализатором силы. Твои эмоции – это то, что сможет кратно увеличить мощь. Пора просыпаться, колдунья!
Все моё сознание – это хаотичные картины, сменяющие одна другую. С самого детства я училась подавлять чувства. Это было нужно для успешной учебы, повышения на работе. Но за эти годы я совсем забыла, что чувствует сама Катя Арефьева. Это состояние – паззл, каждым кусочком которого является привитое кем-то чужое мнение. Но где там я, где мои желания и чувства? Казалось, что внутри вырос бурьян, который не преодолеть, не исцарапав ноги и руки в кровь.
- Не бойся! – Хару повысил голос, - манекен ничего не чувствует. Давай, уничтожь его!
Руки самопроизвольно сжались в кулаки, я закрыла глаза и позволила себе сделать первый шаг за бурьян. Колючая, режущая трава сразу начала разрывать кожу на части. Леша. Каждый сброшенный звонок, каждый одинокий вечер, грубость и постоянные отписки – все обрушилось ледяным водопадом. Смерть отца. Боль и одиночество в пустой квартире, невозможность искупить собственную вину. Александр. Его добрые глаза, нежные руки, успокаивающий взгляд, которые в итоге оказались очередной ложью. Удар, второй, третий. Боль в пальцах, теплая кровь, капающая на землю и впитывающую ее. Каждый лист оказался острым, словно лезвие скальпеля.
Память закрутила в водовороте событий, заставляя потерять равновесие и рухнуть в жесткую, кромсающую траву. Стебли оплелись вокруг рук и ног, затягивая в землю, холодную, спокойную и дарящую безмятежность. Но внезапно повсюду стали вылезать полусгнившие руки, хватающие меня за волосы, тянущиеся к шее. Они подавляли крик, погружая все глубже в ледяную почву. Помогите! Я отбивалась, кусалась, пыталась выбраться. Где Хару? Вокруг лишь стоны и крики умирающих людей.
«Щеночек»
Знакомый голос заставил распахнуть глаза и передо мной нависло лицо наставника. В его глазах отпечаталось беспокойство, граничащее с паникой. Впервые Хару выглядел столь напуганным. Я почувствовала сильную боль в руке и приподнялась.
- Ну ты даешь, - сказал он и плюхнулся на траву, - перепугала меня.
Я огляделась и увидела лишь безмятежность сада семьи Хошимура. А чуть поодаль – валяющийся и почти вывороченный наизнанку черный манекен. Это я сделала? Но в голове было пусто, любая мысль отзывалась навязчивой острой болью в висках. Хару помог подняться.
- Прости, - прошептала я, - манекен денег стоит.
- Да плевать на него, - он слегка обнял меня за плечи, - я думал, ты и меня прикончишь.
Мужчина продемонстрировал пару ссадин и царапин на ребрах и смачный укус на руке.
- Ой. Прости. Я отключилась.
- Я понял, что у тебя внутри бушует настоящий шторм. В ближайшее время начнем осваивать медитацию. К сожалению, у тебя слишком много силы. Не думал, что подобное возможно.
Много силы? Еще утром я жаловалась, что ее нет, однако теперь наставник говорит, что ее слишком много.
Ближе к вечеру вся семья собралась в большом зале вокруг котацу.
- Я слышала от сына, что тебе пришлось пережить, Катерина-сан, - сказала бабушка Хошимура, - это вызывает серьезную тревогу. Ему стоит быть мягче.
Она немного помолчала, затем обратилась к Хару:
- Иначе Каин узнает о том, что ты мучаешь его подопечную.
- Это был лишь тест. Я не думал, что все выйдет таким образом.
Пожилая хозяйка дома метнула в сына суровый взгляд. Он же виновато смотрел в тарелку. Юки тем временем решила разрядить обстановку.
- Ну так что насчет концерта? – Юки обращалась ко мне.
- Юки, - сказал Хару, - Каин запретил выпускать ее в город без его ведома. А после того, что случилось днем…
- Так его же клуб, - бойкая сестра Вуда отправила в рот вареную креветку, - считай, под его присмотром. Пусть она сама решает, не лезь. Тем более, если ей приглянется Кристиан-сан, то наш брат с ума сойдет от ревности.
- Юки! – воскликнула госпожа Хошимура, - так нельзя!
- То есть ему можно, а ей – нельзя? – Юки сверлила взглядом мать и брата по очереди.
- Я поеду, - вяло ответила я, - немного развеюсь. Если вдруг что пойдет не так, вернемся.
- Именно! – Юки бросилась мне на шею, едва не обрушив весь стол.
После вечернего душа я села на расстеленный футон и задумалась. Ведь днем внутри пробудилась такая ярость, захлестнувшая с головой, однако воспоминания почему-то не коснулись Каина. Внезапно зачесалась правая рука. В последний раз этот зуд беспокоил так давно, что и не вспомнить. Отбросив дурные мысли, я разделась и легла, накрывшись тонким одеялом. Ревность все еще терзала, но внутри не было ни ненависти к нему, ни желания мстить. Скорее, беспросветная тоска и желание увидеть этого черствого, грубого человека.
Сможешь ли ты любить его таким?
Я отвернулась. А есть ли выбор: любить или нет? Я вытерла едва выступившие слезы. Все эти месяцы внутри успокаивало чувство, что время лечит. Что оно поможет забыть того, который разбередил душу, дал ощущение безопасности и жестоко его отнял. Но неужели полгода - мало? Навязчивый зуд снова напомнил о себе. Да что же такое! Я встала, взглянула на руку под светом настольной лампы. От ладони и до плеча вся кожа покрылась небольшими красными точками, словно аллергией.
Я спустилась на кухню, не в силах унять дрожь и невроз от появления столь странного недуга. В доме стояла тишина. Кое-какие японские лекарства я уже знала. Взяв средство от аллергии, я закинула таблетку в рот, запивая водой. Все вокруг казалось каким-то не таким, тяжелым и неестественным. Зуд становился навязчивым, сопровождающимся болью во всем теле, голова потяжелела, словно от высокой температуры. Я еле держалась на ногах, глаза закрывались, вынуждая вернуться и лечь.
Как только веки опустились, я провалилась в больной и тревожный сон. Казалось, что вокруг неистово пляшут тени. Они были повсюду: на потолке, за окнами, на полу и рядом со мной. Нечленораздельный шепот вынуждал забраться поглубже под одеяло, чтобы не слышать жуткие голоса. Я чувствовала, что вся горю, от пяток и до последнего волоска на голове. Горло сдавило, словно кто-то надавил коленом сверху. Что происходит?
Пляски теней надо мной продолжались до самого утра. Поднявшись рано утром, я пощупала лоб. Холодный. Ладно, хоть температура спала. Однако показывать плохое самочувствие было никак нельзя. Я сюда не болеть приехала. Взглянув на руку, я немного успокоилась. Она все еще была покрыта красными точками, но больше не зудела. Пошевелив пальцами, я удостоверилась, что все в порядке и спустилась к завтраку. Юки сделала воздушный омлет и уговорила брата отменить тренировку, чтобы мы поехали по магазинам.
Хару согласился только с условием, что туда и обратно, причем на его машине.
- Шибуя, жди нас! – крикнула Юки и побежала собираться.
- Тебя ведь волнует, кто мы такие? – спросил он, - я порой вижу, что ты наблюдаешь. Но не решаешься спросить.
Глава 3.2
Я выдохнула, поражаясь великолепию открывающегося вида. За полгода я так и не свыклась с той красотой, которая так бережно охранялась семейством Хошимура. Словно заботливые родители, они следили за каждым растением, каждой пагодой и камнем. Озеро выглядело таким чистым, что казалось, из него можно пить. Возможно, так и было. Прожив жизнь в грязном задымленном мегаполисе, мне было сложно привыкнуть к такой близости с природой. Она встречала каждое утро пением птиц и шумом деревьев, а вечером убаюкивала размеренным дыханием ветра и сумеречным плачем цикад.
- Это не совсем тактично, - сказала я, - вы приютили меня, позволяете жить здесь. Для меня достаточно лишь доброты.
- В любопытстве нет ничего дурного, - ответил Хару, - и в нашем происхождении тоже. Мы – о?ни.
Мне это особо ни о чем не говорило. На непонимающий взгляд Хару ответил ухмылкой.
- Наш мир называется Нарака, - сказал он, - испокон веков мы живем на границе тьмы и света. Принимая человеческий облик, поддерживаем хрупкое равновесие между людьми и нелюдьми. И однажды там, в Нараке, наша мать нашла ребенка, потерянного и одинокого. Она привела его в дом, помыла, накормила. Но он не помнил ни имени, ни как очутился в мире демонов. Единственным напоминанием был проклятый глаз. Он сам выбрал имя – Каин.
Хоть убейте, но я не представляла Вуда ребенком. Казалось, что высокомерие и властность у него с рождения. Но что, если это и есть главная ошибка?
- Мы не задавали вопросов, - продолжал Хару, будто погружаясь в далекие воспоминания, - он рос с нами, как обычный человек. Им он и был, пока не…
- Но он – не человек? – спросила я, понимая, что посмела когда-то заявить о любви к тому, кого совсем не знаю.
Наставник усмехнулся, его волос коснулся порыв ветра. По выражению лица Хару стало понятно, что мой вопрос останется без ответа.
- Мы не очень ладим, - уклончиво произнес он, - он прячет за высокомерием сильную душевную боль, вместо того, чтобы ее принять. Это низко, вокруг него страдают люди.
Мужчина смерил меня сочувствующим взглядом.
- И ты сейчас идешь по его стопам. Прячешь свою боль. В тебе ее столько, что нужно начать выпускать, иначе она поглотит, сведет с ума. Вся эта ноша мешает познавать силу. Но двери должны открываться по очереди.
Затем Хару, поглощенный собственными мыслями покинул пагоду. До обеда мы с Юки занимались домашними делами. Госпожа Хошимура проводила время в одном из отелей, а Хару уехал куда-то сразу после тренировки. Его слова не давали сосредоточиться, и я то и дело роняла корзины, столовые приборы и уборочный инвентарь.
- Мой брат бывает невыносим, - сказала девушка, забирая у меня из рук осколки очередной глиняной чашки, - но в его словах всегда есть смысл. Что тебя беспокоит, Катерина-сама?
То есть Юки – демон о?ни? Такая милая, красивая девушка с безупречной белой кожей и большими глазами – дух из другого мира? Она внимательно осматривала меня, как вдруг заметила едва проступающий порез на руке.
- Ну вот, - выдохнула девушка, - повредила сокровище брата.
- Да какое я сокровище. Ничего не умею, силы во мне тоже никакой не проявляется. Полгода уже почти прошли, а толку.
Девушка крепко обняла меня, в ее теплых объятиях становилось спокойно.
- Это все небыстро, Катерина-сама. К своим страданиям ты добавляешь еще злость на саму себя. Не принимаешь, отвергаешь собственную суть. Я вижу, как ты тренируешься, яростно с полной отдачей. Однако в этом и проблема. Ты до сих пор не понимаешь свое тело, не связываешь его с душой, отказываешь ему во всем.
Ее рука скользнула по моим волосам и задержалась на шее. Юки смотрела на меня затуманенным взглядом, полным нежности, но внутри него пульсировало что-то еще. Она выглядела такой притягательной в тот момент. Сестра Каина провела рукой по моим ключицам, вызывая прилив нескольких волн мурашек.
- Понимать свое тело – очень важно. А для колдуньи – вдвойне. Только так ты научишься управлять им. И одной медитацией не отделаешься. Я научу тебя слушать себя.
С этими словами она коснулась губами моей щеки. От Юки исходил тонкий цветочный аромат, который приятно ласкал каждый вдох. Маленькие пальцы девушки быстро управились с поясом юкаты, затем легко коснулись живота. Она словно рисовала узоры на моей коже, не переходя граней дозволенного. Но внутри ее действия вызывали такую бурю эмоций, что я с трудом сдерживала стоны. Слегка вверх – к ребрам, затем изящное движение, словно очерчивающее контур моей талии и в конце резкий спуск к бедрам и ягодицам.
- Ты не понимаешь, насколько прекрасна, - прошептала девушка, слегка касаясь губами мочки уха, - но я покажу тебе. И мой брат падет к твоим ногам.
Последняя фраза мгновенно отрезвила, окуная с головой в отчаяние нашей последней с Каином встречи. Я запахнула одежду и встала.
- Я знаю, он может быть невыносим, - сказала она, - но он одинок. Всю жизнь был одинок. Сможешь ли ты любить его таким? Подумай, Катерина-сама. Как только ты дашь себе ответ - первая дверь откроется.
Затем Юки поднялась и посеменила к выходу, оставляя меня наедине с мыслями. Смогу ли я любить Каина таким? Сердце предательски застучало. Нет, я не могу скучать, хватит! Сорвавшись с места, я направилась в комнату и плотно закрыла дверь. В доме было совершенно пусто, лишь снаружи слышалась песня маленьких птичек. Я прикрыла глаза. Какая же знакомая песня! Внезапно в голове стали проявляться картинки, словно утерянные воспоминания. Они мелькали, не позволяя зацепиться хоть за одну.
Теплые, старческие руки, белое одеяние и глаза цвета свежей травы. Велес! Но где я его видела? Вскочив на ноги, я стала ходить взад-вперед по комнате, пока не услышала взволнованный голос госпожи Хошимура и неизвестной мне женщины. Выйдя на лестницу, я увидела, как пожилая хозяйка дома отчитывает довольно молодую и статную особу. Рыжие волосы, явно дорогой брючный костюм и кожаная сумочка в руках с ярким маникюром. Кто это? Кто-то внезапно схватил меня за руку, и я вскрикнула, привлекая внимание обеих женщин.
Хару? Я не видела, как он вернулся. Молодая женщина что-то защебетала на японском, в ее глазах отпечаталось непонимание.
- Пойдем, - наставник потянул меня за рукав, - не стоит тебе здесь находиться.
Глава 3.3
Женщины продолжили ругаться.
- Кто это? – спросила я, когда он проводил меня до комнаты, - и почему госпожа с ней спорит?
- Юи Араи, - брезгливо бросил Хару, - она – коллега Каина. И не только.
Слова Евы снова зазвенели в голове. Значит, это она? Породистая. Я стала прокручивать образ в голове и поняла, что внешне придраться не к чему. Блестящие рыжие волосы, весьма привлекательное лицо и красивая фигура. Неудивительно, что Вуд обратил внимание. Я только научилась затыкать ревность, но этот случай полностью выбил из колеи.
- Но почему они ругались? – прозрачным тоном спросила я.
- Моя мать не хочет, чтобы вы пересекались, но брат оставил Араи-сан важные документы. Она – видный продюсер, они давно вместе работают.
- Понятно, - не узнавая собственный голос, прошептала я, - спасибо, Хару.
Он не позволил мне закрыть дверь, подставив ногу.
- Тебе нельзя сейчас оставаться одной в таком состоянии, - сказал Хару, - пошли на площадку.
Заставив меня быстро переодеться, наставник бодрым шагом двинулся к берегу озера. Снова поставив манекен для отработки ударов, покрытый черной плотной тканью, он повернулся ко мне.
- Вот. Злишься? Вымести на нем. Заодно проверим уровень твоей ярости.
И Хару с улыбкой отошел на безопасное расстояние. Я сжала руки в кулаки, вспоминая все его наставления и приемы.
- Нет, нет! – сказал он, - никакой техники. Только эмоции. Выплесни их. Давай.
Но что нужно представлять? Я непонимающе уставилась на него. В фильмах часто показывают подобное и кажется, что это легко. Однако на деле ты стоишь и совершенно не понимаешь, с чего начать.
- Тебе душно, - сказал мой наставник, - я вижу, что внутри сгустились тучи. Но учись не давить чувства, а делать их катализатором силы. Твои эмоции – это то, что сможет кратно увеличить мощь. Пора просыпаться, колдунья!
Все моё сознание – это хаотичные картины, сменяющие одна другую. С самого детства я училась подавлять чувства. Это было нужно для успешной учебы, повышения на работе. Но за эти годы я совсем забыла, что чувствует сама Катя Арефьева. Это состояние – паззл, каждым кусочком которого является привитое кем-то чужое мнение. Но где там я, где мои желания и чувства? Казалось, что внутри вырос бурьян, который не преодолеть, не исцарапав ноги и руки в кровь.
- Не бойся! – Хару повысил голос, - манекен ничего не чувствует. Давай, уничтожь его!
Руки самопроизвольно сжались в кулаки, я закрыла глаза и позволила себе сделать первый шаг за бурьян. Колючая, режущая трава сразу начала разрывать кожу на части. Леша. Каждый сброшенный звонок, каждый одинокий вечер, грубость и постоянные отписки – все обрушилось ледяным водопадом. Смерть отца. Боль и одиночество в пустой квартире, невозможность искупить собственную вину. Александр. Его добрые глаза, нежные руки, успокаивающий взгляд, которые в итоге оказались очередной ложью. Удар, второй, третий. Боль в пальцах, теплая кровь, капающая на землю и впитывающую ее. Каждый лист оказался острым, словно лезвие скальпеля.
Память закрутила в водовороте событий, заставляя потерять равновесие и рухнуть в жесткую, кромсающую траву. Стебли оплелись вокруг рук и ног, затягивая в землю, холодную, спокойную и дарящую безмятежность. Но внезапно повсюду стали вылезать полусгнившие руки, хватающие меня за волосы, тянущиеся к шее. Они подавляли крик, погружая все глубже в ледяную почву. Помогите! Я отбивалась, кусалась, пыталась выбраться. Где Хару? Вокруг лишь стоны и крики умирающих людей.
«Щеночек»
Знакомый голос заставил распахнуть глаза и передо мной нависло лицо наставника. В его глазах отпечаталось беспокойство, граничащее с паникой. Впервые Хару выглядел столь напуганным. Я почувствовала сильную боль в руке и приподнялась.
- Ну ты даешь, - сказал он и плюхнулся на траву, - перепугала меня.
Я огляделась и увидела лишь безмятежность сада семьи Хошимура. А чуть поодаль – валяющийся и почти вывороченный наизнанку черный манекен. Это я сделала? Но в голове было пусто, любая мысль отзывалась навязчивой острой болью в висках. Хару помог подняться.
- Прости, - прошептала я, - манекен денег стоит.
- Да плевать на него, - он слегка обнял меня за плечи, - я думал, ты и меня прикончишь.
Мужчина продемонстрировал пару ссадин и царапин на ребрах и смачный укус на руке.
- Ой. Прости. Я отключилась.
- Я понял, что у тебя внутри бушует настоящий шторм. В ближайшее время начнем осваивать медитацию. К сожалению, у тебя слишком много силы. Не думал, что подобное возможно.
Много силы? Еще утром я жаловалась, что ее нет, однако теперь наставник говорит, что ее слишком много.
Ближе к вечеру вся семья собралась в большом зале вокруг котацу.
- Я слышала от сына, что тебе пришлось пережить, Катерина-сан, - сказала бабушка Хошимура, - это вызывает серьезную тревогу. Ему стоит быть мягче.
Она немного помолчала, затем обратилась к Хару:
- Иначе Каин узнает о том, что ты мучаешь его подопечную.
- Это был лишь тест. Я не думал, что все выйдет таким образом.
Пожилая хозяйка дома метнула в сына суровый взгляд. Он же виновато смотрел в тарелку. Юки тем временем решила разрядить обстановку.
Глава 3.4
- Ну так что насчет концерта? – Юки обращалась ко мне.
- Юки, - сказал Хару, - Каин запретил выпускать ее в город без его ведома. А после того, что случилось днем…
- Так его же клуб, - бойкая сестра Вуда отправила в рот вареную креветку, - считай, под его присмотром. Пусть она сама решает, не лезь. Тем более, если ей приглянется Кристиан-сан, то наш брат с ума сойдет от ревности.
- Юки! – воскликнула госпожа Хошимура, - так нельзя!
- То есть ему можно, а ей – нельзя? – Юки сверлила взглядом мать и брата по очереди.
- Я поеду, - вяло ответила я, - немного развеюсь. Если вдруг что пойдет не так, вернемся.
- Именно! – Юки бросилась мне на шею, едва не обрушив весь стол.
После вечернего душа я села на расстеленный футон и задумалась. Ведь днем внутри пробудилась такая ярость, захлестнувшая с головой, однако воспоминания почему-то не коснулись Каина. Внезапно зачесалась правая рука. В последний раз этот зуд беспокоил так давно, что и не вспомнить. Отбросив дурные мысли, я разделась и легла, накрывшись тонким одеялом. Ревность все еще терзала, но внутри не было ни ненависти к нему, ни желания мстить. Скорее, беспросветная тоска и желание увидеть этого черствого, грубого человека.
Сможешь ли ты любить его таким?
Я отвернулась. А есть ли выбор: любить или нет? Я вытерла едва выступившие слезы. Все эти месяцы внутри успокаивало чувство, что время лечит. Что оно поможет забыть того, который разбередил душу, дал ощущение безопасности и жестоко его отнял. Но неужели полгода - мало? Навязчивый зуд снова напомнил о себе. Да что же такое! Я встала, взглянула на руку под светом настольной лампы. От ладони и до плеча вся кожа покрылась небольшими красными точками, словно аллергией.
Я спустилась на кухню, не в силах унять дрожь и невроз от появления столь странного недуга. В доме стояла тишина. Кое-какие японские лекарства я уже знала. Взяв средство от аллергии, я закинула таблетку в рот, запивая водой. Все вокруг казалось каким-то не таким, тяжелым и неестественным. Зуд становился навязчивым, сопровождающимся болью во всем теле, голова потяжелела, словно от высокой температуры. Я еле держалась на ногах, глаза закрывались, вынуждая вернуться и лечь.
Как только веки опустились, я провалилась в больной и тревожный сон. Казалось, что вокруг неистово пляшут тени. Они были повсюду: на потолке, за окнами, на полу и рядом со мной. Нечленораздельный шепот вынуждал забраться поглубже под одеяло, чтобы не слышать жуткие голоса. Я чувствовала, что вся горю, от пяток и до последнего волоска на голове. Горло сдавило, словно кто-то надавил коленом сверху. Что происходит?
Пляски теней надо мной продолжались до самого утра. Поднявшись рано утром, я пощупала лоб. Холодный. Ладно, хоть температура спала. Однако показывать плохое самочувствие было никак нельзя. Я сюда не болеть приехала. Взглянув на руку, я немного успокоилась. Она все еще была покрыта красными точками, но больше не зудела. Пошевелив пальцами, я удостоверилась, что все в порядке и спустилась к завтраку. Юки сделала воздушный омлет и уговорила брата отменить тренировку, чтобы мы поехали по магазинам.
Хару согласился только с условием, что туда и обратно, причем на его машине.
- Шибуя, жди нас! – крикнула Юки и побежала собираться.
