По дороге в колледж Тамара невольно сравнивала любое другое утро, проведенное под крышей родного дома. Мама обычно вставала очень рано и шла во двор доить козу и кормить мелкую домашнюю птицу. Тома вставала к тому времени, как родительница возвращалась в дом и ставила на стол одинокую банку молока. Козье молоко она ненавидела всеми фибрами души, но пила, крепко зажмурив глаза и задержав дыхание, одним залпом, пока в нос не ударил запах. А после - сборы в школу в полнейшем одиночестве. Зинаида Андреевна уходила на работу к местному фермеру. И долгая дорога до школы в любую погоду. Ходить приходилось в соседнюю деревню. А какое было счастье, когда водитель САЗика, что привозил по вторникам и четвергам хлеб, подбирал измученную ребятню и подвозил! Дети радостные и замерзшие битком набивались в кабину, тесно прижимаясь, друг к дружке, потирая озябшие ладони.
Томка вздохнула и закрыла глаза. Как же хорошо, что все это в прошлом. Училась она с остервенением, до дикого фанатизма. С одной-единственной целью: вырваться из этой нищеты, разрухи и одиночества. Поступила в институт с трудом, но все же поступила. И не было предела ее счастью. Новая жизнь в городе. Новые друзья и больше никакого козьего молока по утрам! И пусть жизнь ее не была сытой и довольной, но это уже был огромный шаг вперед. А останавливаться на первом шаге Тамара Остроухова не собиралась. Несмотря на покладистый и миролюбивый характер, Томка была упорным человеком. Из тех, кто добивается своего долгим и праведным трудом.
Внезапно вспомнился родной институт и общага. Стало тоскливо. Дом есть дом. Даже такой неуютный и лишенный изысканного английского уюта – это все равно был дом. Зря она сюда приехала, зря.
- Эй, не грусти, - вывел ее из транса голос Серебрякова.
Сегодня утром молодой человек к их с Олькой глубочайшему удивлению предложил поехать за занятия вместе. И девушки не стали отказываться.
Она повернула голову в его сторону.
- О чем задумалась? – поинтересовался он с легкой загадочной улыбкой.
- Да так… О доме. Домой хочу.
- И чего ты там забыла, - встрепенулась на заднем сидении Оля и подалась вперед, просунув свою рыжую макушку между передними сидениями, - Ладно я парня оставила. А ты по общаге с бомжовкой соскучилась?
Серебряков хохотнул и закатил глаза.
- Как ты далека от патриотизма, - глубокомысленно заметил он.
- Неправда! - возмутилась девушка, - У меня, между прочим, все вещи отечественные. Вот! Не то, что у некоторых.
Намек был понят и воспринят с легкой иронией.
- И не сомневался.
Тамара слушала их непрекращающуюся перепалку отстраненно, прочти не вникая в суть. Мысли витали далеко за пределами уютного салона автомобиля. Они постоянно возвращались к горьким словам Эдварда Карлайла «Он и тебя попробовал». После вчерашнего вечера девушке начинало казаться, что все вокруг огромная телевизионная площадка и ее кто-то жестоко и глупо разыгрывает. Слишком невероятно, чтобы быть правдой и слишком страшно, чтобы рискнуть и не поверить в нее.
Вдобавок к охватившей ее депрессии, неожиданно нахлынула непонятная слабость в теле. Постоянно хотелось спать, голова начинала кружиться от резких движений. И еще появилось непонятное чувство, что за всеми этими переживаниями Томка упустила что-то очень важное. Что-то главное, практически лежащее на поверхности…
- Приехали, - бархатистый голос Серебрякова вывел девушку из оцепенения.
Она вздрогнула, захлопала глазами, словно забыла, зачем они приехали на парковку перед колледжем, и усилием воли заставила себя двигаться. Открыть дверцу, выйти из машины, закинуть рюкзак на плечо и постараться выкинуть все посторонние мысли из головы.
- Ты в порядке? – спросил Ромка, странно глядя на нее.
- В полном, - заверила она и поспешила вслед за подругой.
С Олькой они все же повздорили. Подруга никак не могла получить внятного ответа от Тамары, где та пропадала половину ночи, когда она и парни сбились с ног, разыскивая ее по всему клубу. В полицию обращаться не стали только из-за милой блондинки, которая сообщила, что видела Тамару, целую и невредимую в компании Эдварда Карлайла. Олька, разумеется, ждала объяснений в развернутой форме, но Томка уперлась рогом, заявив, что не хочет об этом разговаривать, и тема закрыта раз и навсегда. Рыженькая полдня ходила и смотрела волком, но потом отошла и сдалась.
- Расскажешь потом сама, если захочешь, - смиловалась она.
Тамара в очередной раз подивилась тому, как хорошо Оля чувствует ее настроение. Такими и должны быть настоящие друзья.
Сегодняшний день выдался крайне напряженным. Помимо двух контрольных работ, их группу еще ждало открытое занятие. Организаторы программы по обмену студентами хотели понять насколько хорошо россияне справляются с нагрузкой и какова их успеваемость.
Томка всеми силами пыталась не ударить в грязь лицом и сосредоточиться на учебе, но ничего не выходило. Профессор Терчер несмотря на преклонный возраст очень живо провела лекцию, а затем организовала нечто вроде семинара, дабы господа проверяющие могли убедиться в наличии у российских студентов извилин. Старушка то и дело бросала на Тамару встревоженные взгляды. Ее можно было понять. Профессор рассчитывала, что девушка вытянет на себе большую часть открытого занятия, но Тома настолько устала, что даже лекцию не писала.
Перед началом семинара профессор Терчер подозвала Томку к себе.
- Тамара вы очень рассеянны сегодня, - сказала она, с укором глядя на девушку.
Томка виновато потупилась.
- Мне нездоровится, профессор. Простите.
Терчер окинула студентку цепким взглядом и решила, что она все выходные прогуляла. Вот и результат – повышенная утомляемость, землистый цвет лица. «Наверняка из-за чрезмерного употребления спиртного» - едко подумала профессор.
- Идите, сходите к сестре Маргарет. Она вас посмотрит. Мне не нравится ваш утомленный вид.
Томка удивленно моргнула. Не ожидала от этой жутко старомодной женщины такого сочувствия. Но девушка не знала, что та намеренно решила удалить нерадивую студентку с занятия, дабы не портить себе открытый урок. В конце концов, это может сказаться на ее репутации. А вдруг кто-то из деканата сочтет, что железная Терчер сдает позиции?
- Все-все. Идите и не мешайте мне вести занятие, - прогнала девушку профессор и повернулась к аудитории.
Томка на ватных ногах подошла к своему столу, собрала рюкзак и быстро шепнула Ольке на ухо:
- Меня к медсестре отправили. Я потом сразу домой. Пока.
Тома поймала обеспокоенный взгляд подруги.
- Только не задерживайся нигде. Ты и вправду плохо выглядишь.
Девушка вымучено улыбнулась Оле и пошла на выход из аудитории. Как только за спиной захлопнулась дверь, она почувствовала себя еще хуже. Лоб покрылся испариной, а сердце зашлось в учащенном пульсе.
Тяжело привалившись к подоконнику, она провела языком по вмиг пересохшим губам и поняла, что знать не знает, в какой части здания находится медпункт. И пока она собиралась с силами, чтобы оторвать свою немощную тушку от опоры, хлопнула дверь аудитории.
- Тома!
Это был Серебряков. Он подошел к девушке и, приобняв за плечи, пробормотал:
- Ну что же ты глупенькая. Ведь еще с утра была вялая. Совсем разболелась. Пошли.
При любых других обстоятельствах Томку бы возмутила подобная фамильярность, но тут она с благодарностью вцепилась за него, как за единственную опору, и они вместе побрели в сторону медпункта.
- У вас жар, милочка, - констатировала сестра Маргарет и укоризненно покачала головой, - Нужно беречь себя. Мне кажется, на фоне переутомления вы подхватили грипп. А ну, покажите мне свое горлышко.
Медсестра была тучная молодая женщина с темными блестящими волосами, которые были завиты в крупные локоны. Несмотря на свои немалые габариты это была очень приятная и обаятельная особа, которая мгновенно располагала к себе, стоило ей улыбнуться.
Томка повиновалась и открыла рот, жмурясь от света лампы на столе Маргарет.
- Как я и предполагала, - печально произнесла женщина, - Идите домой студентка и лечитесь.
- Чем? – сипло выдавила Тамара.
Она понятия не имела, что можно купить в английской аптеке от гриппа и совершенно не разбиралась в местных лекарствах.
- Постельный режим, побольше теплого питья и…, - она легким размашистым подчерком написала что-то на листе бумаги, - Купите это в аптеке за углом.
- Угу, - промычала в ответ Томка и собралась поскорее покинуть кабинет, насквозь провонявший лекарствами.
Обернулась и на мгновение замерла. Ромки у двери не было. Она и не заметила, как он ушел. Видимо, профессор Терчер отпустила его ненадолго. Неожиданно для себя она почувствовала небольшой укол разочарования. Где-то в глубине души девушка надеялась оказаться важной для этого заносчивого парня. Глупые мечты…
Томка рассеянно брела по длинным коридорам колледжа. Лекции были в самом разгаре, поэтому было пустынно и очень тихо. Девушку трясло от озноба. Она куталась в поношенную куртку, но согреться никак не получалось.
В какой-то момент Тамара поняла, что свернула куда-то не туда и коридор, в котором она оказалась, был совершенно ей незнаком. Он походил на то крыло, что долгое время не использовалось. Здесь пахло пылью и сыростью, а стены давно потрескались и осыпавшаяся краска неровными слоями покрывала пол.
Странные чувства обуревали девушку. Собственная болезнь как будто отошла на задний план и все нервные окончания разом взбудоражились, предчувствуя опасность. Что она тут делает? Нужно бежать…
Томка считала секунды, но не двигалась с места. Ноги словно налились свинцом. Она тупо рассматривала почерневший потолок, засаленные занавески коридора и выбитое окно по центру, которое никак не вписывалось в ее представление об истинно английском укладе жизни.
Холод окутывал с головы до головы и нашептывал ее телу, покорись, подчинись, закрой глаза. Мгновение на то, чтобы со стоном сдаться и опуститься на грязный пол с отколотой плиткой. Опереться на него ладонями и закрыть глаза, как велено. Быть послушной, хорошей девочкой. И дождаться, когда придет темнота. Откройся, доверься и бойся…
Тамара резко распахивает глаза и, покачнувшись с колен садиться на пол. Тяжелое дыхание раздирает легкие. Она проводит рукой по лбу и понимает, что нет никакого холода. Кожа до сих пор горит под ее пальцами. Температура нарастала. Тупая боль в руке, заставляет девушку недоуменно нахмуриться. Поворачивает ладонь и присматривается. Поранилась о битое стекло. Как неприятно.
Тут она почувствовала его присутствие. Каким-то шестым чувством. Затылок закололо, и девушка медленно повернула голову. Это был Даниэль.
Он стоял невдалеке, в напряженной позе. Золотые волосы разлохматились, но сейчас даже при ярком свете солнца они не казались Томе красивыми, как прежде. Прекрасные синие глаза горели недовольством. И их блеск терялся на фоне той жуткой жажды, что исказила все прекрасные черты. Томка с отстраненно подумала, что он стал каким-то другим, будто вылезла наружу все его демоническая сущность.
- Ты странная, - после недолгого молчания произнес он.
Томка даже не стала напрягаться и пытаться уловить какой-то смысл в его словах. Нужно подняться и бежать, бежать не оглядываясь. Наверное, Даниэль прочитал все ее мысли. Потому как губы его исказились в усмешке.
- Даже не думай.
Нужно отвлечь его и отвлечься самой. Чтобы не скатиться до банальной истерики.
- Как ты меня нашел?
- Это было несложно, - неожиданно самодовольно мурлыкнул он, - Твои эмоции выделяются на фоне других. Столько переживаний, терзаний, чувства вины.
Томка сглотнула комок в горле и на мгновение прикрыла глаза.
- Что тебе нужно, Дани?
Он склонил голову набок, пронзая изучающим взглядом. Несколько плавных шагов и сильные руки, подхватив подмышки, поставили на ноги. Томка спиной почувствовала его тело, а жесткая рука обхватила под грудью, сдавливая так, что и без того затрудненное дыхание стало рваным. Девушка в страхе уставилась прямо перед собой, всеми силами стараясь контролировать дыхание.
- Ты. Мне нужна только ты, - шепнул он на ухо и губы скользнули ниже по изгибу шеи.
Резким движением Даниэль сорвал в головы кепку и перекинул свободной рукой волосы ей через плечо, что бы тут же ухватить их в крепкий кулак.
- Правильно, - довольно протянул он, - Бойся. Меня нужно бояться.
Томка жалостливо всхлипнула и поняла, что слезы уже давно текут по лицу и остановить их она не в силах. Разве может она ему не подчиниться? Как? Где найти силы, что бы противиться его воле?
- Чего ты добиваешься, Дани? Пусти меня. Пусти, - позорно взмолилась Тамара, цепляясь руками за его запястье в надежде, хоть как-то ослабить удушающую хватку.
- А то ты не знаешь, чего я хочу? – голос его был полон пренебрежения, - Мой отец наверняка посвятил в некоторые подробности моей жизни. Правда?
Томка молчала, не зная, что ответить. Она пыталась оставить хоть крохи разума, в охватившем казалось весь мир безумии, но он ускользал в ту темноту, что плавно накатывала с каждой волной все сильнее, подталкивая к краю.
- Покорная, - довольно произнес Даниэль, - Ты можешь быть такой послушной, когда захочешь. Мне это нравится.
Он запрокинул несопротивляющейся девушке голову, прижался губами к ее рту, и Тома перестала, что-либо понимать вообще. Это мало походило на ласку. Это, вообще, не было поцелуем. Он просто застыл как каменное изваяние, жадно втягивая в себя ее дыхание. Где-то на грани обморока она почувствовала, что тело этого нелюдя стало мелко дрожать. Все эмоции как-то разом покинули ее, и сознание накрыла всепоглощающая тьма.
Дженни злилась. В первую очередь на себя. И зачем она пустила на порог Эдварда Карлайла в отсутствие Даниэля? То, что она недолюбливала бывшего главу рода, это мягко сказано. Она его ненавидела всеми фибрами своей кошачьей души. Дженни то же была оборотнем и свою жизнь прожила, работая сначала прислугой в богатом графском доме, а затем и няней маленького Даниэля, которого полюбила все душой как родного сына.
- Что вам нужно? – холодно поинтересовалась она, исподлобья глядя на мужчину, - Даниэля дома нет.
- Я к тебе, - коротко ответил он, проходя в просторную светлую кухню.
Карлайл уселся за кухонный стол, на ее любимое место и скосил взгляд на воздушные пирожные со взбитыми сливками, которые Дженни недавно испекла.
- Может, чаем угостишь?
Дженни возмущенно уставилась на его непроницаемое лицо, но послушно пошла, ставить чайник. Она не спеша достала тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, заварник. По привычке все красиво расставила на столе и, услышав щелчок чайника, известивший о том, что он вскипел, стала заваривать чай. После налила в две чашки ароматный напиток и стала напряженно наблюдать, как Эдвард ест ее пирожные и запивает чаем.
- Твои пирожные ни капельки не изменились, - заметил он, жмурясь от удовольствия, - Во всем графстве нет кухарки лучше, чем ты Дженни.
Женщина хотела сказать что-то едкое, обидное, но в последний момент сдержалась. Сидит он ест, пирожные, что она приготовила для Даничкиных гостей. Он когда уходил, предупредил, что вернется с той замечательной девушкой. Дженни еще в прошлый раз помнила, как Тамара любит сладкое, вот и напекла побольше.
Томка вздохнула и закрыла глаза. Как же хорошо, что все это в прошлом. Училась она с остервенением, до дикого фанатизма. С одной-единственной целью: вырваться из этой нищеты, разрухи и одиночества. Поступила в институт с трудом, но все же поступила. И не было предела ее счастью. Новая жизнь в городе. Новые друзья и больше никакого козьего молока по утрам! И пусть жизнь ее не была сытой и довольной, но это уже был огромный шаг вперед. А останавливаться на первом шаге Тамара Остроухова не собиралась. Несмотря на покладистый и миролюбивый характер, Томка была упорным человеком. Из тех, кто добивается своего долгим и праведным трудом.
Внезапно вспомнился родной институт и общага. Стало тоскливо. Дом есть дом. Даже такой неуютный и лишенный изысканного английского уюта – это все равно был дом. Зря она сюда приехала, зря.
- Эй, не грусти, - вывел ее из транса голос Серебрякова.
Сегодня утром молодой человек к их с Олькой глубочайшему удивлению предложил поехать за занятия вместе. И девушки не стали отказываться.
Она повернула голову в его сторону.
- О чем задумалась? – поинтересовался он с легкой загадочной улыбкой.
- Да так… О доме. Домой хочу.
- И чего ты там забыла, - встрепенулась на заднем сидении Оля и подалась вперед, просунув свою рыжую макушку между передними сидениями, - Ладно я парня оставила. А ты по общаге с бомжовкой соскучилась?
Серебряков хохотнул и закатил глаза.
- Как ты далека от патриотизма, - глубокомысленно заметил он.
- Неправда! - возмутилась девушка, - У меня, между прочим, все вещи отечественные. Вот! Не то, что у некоторых.
Намек был понят и воспринят с легкой иронией.
- И не сомневался.
Тамара слушала их непрекращающуюся перепалку отстраненно, прочти не вникая в суть. Мысли витали далеко за пределами уютного салона автомобиля. Они постоянно возвращались к горьким словам Эдварда Карлайла «Он и тебя попробовал». После вчерашнего вечера девушке начинало казаться, что все вокруг огромная телевизионная площадка и ее кто-то жестоко и глупо разыгрывает. Слишком невероятно, чтобы быть правдой и слишком страшно, чтобы рискнуть и не поверить в нее.
Вдобавок к охватившей ее депрессии, неожиданно нахлынула непонятная слабость в теле. Постоянно хотелось спать, голова начинала кружиться от резких движений. И еще появилось непонятное чувство, что за всеми этими переживаниями Томка упустила что-то очень важное. Что-то главное, практически лежащее на поверхности…
- Приехали, - бархатистый голос Серебрякова вывел девушку из оцепенения.
Она вздрогнула, захлопала глазами, словно забыла, зачем они приехали на парковку перед колледжем, и усилием воли заставила себя двигаться. Открыть дверцу, выйти из машины, закинуть рюкзак на плечо и постараться выкинуть все посторонние мысли из головы.
- Ты в порядке? – спросил Ромка, странно глядя на нее.
- В полном, - заверила она и поспешила вслед за подругой.
С Олькой они все же повздорили. Подруга никак не могла получить внятного ответа от Тамары, где та пропадала половину ночи, когда она и парни сбились с ног, разыскивая ее по всему клубу. В полицию обращаться не стали только из-за милой блондинки, которая сообщила, что видела Тамару, целую и невредимую в компании Эдварда Карлайла. Олька, разумеется, ждала объяснений в развернутой форме, но Томка уперлась рогом, заявив, что не хочет об этом разговаривать, и тема закрыта раз и навсегда. Рыженькая полдня ходила и смотрела волком, но потом отошла и сдалась.
- Расскажешь потом сама, если захочешь, - смиловалась она.
Тамара в очередной раз подивилась тому, как хорошо Оля чувствует ее настроение. Такими и должны быть настоящие друзья.
Сегодняшний день выдался крайне напряженным. Помимо двух контрольных работ, их группу еще ждало открытое занятие. Организаторы программы по обмену студентами хотели понять насколько хорошо россияне справляются с нагрузкой и какова их успеваемость.
Томка всеми силами пыталась не ударить в грязь лицом и сосредоточиться на учебе, но ничего не выходило. Профессор Терчер несмотря на преклонный возраст очень живо провела лекцию, а затем организовала нечто вроде семинара, дабы господа проверяющие могли убедиться в наличии у российских студентов извилин. Старушка то и дело бросала на Тамару встревоженные взгляды. Ее можно было понять. Профессор рассчитывала, что девушка вытянет на себе большую часть открытого занятия, но Тома настолько устала, что даже лекцию не писала.
Перед началом семинара профессор Терчер подозвала Томку к себе.
- Тамара вы очень рассеянны сегодня, - сказала она, с укором глядя на девушку.
Томка виновато потупилась.
- Мне нездоровится, профессор. Простите.
Терчер окинула студентку цепким взглядом и решила, что она все выходные прогуляла. Вот и результат – повышенная утомляемость, землистый цвет лица. «Наверняка из-за чрезмерного употребления спиртного» - едко подумала профессор.
- Идите, сходите к сестре Маргарет. Она вас посмотрит. Мне не нравится ваш утомленный вид.
Томка удивленно моргнула. Не ожидала от этой жутко старомодной женщины такого сочувствия. Но девушка не знала, что та намеренно решила удалить нерадивую студентку с занятия, дабы не портить себе открытый урок. В конце концов, это может сказаться на ее репутации. А вдруг кто-то из деканата сочтет, что железная Терчер сдает позиции?
- Все-все. Идите и не мешайте мне вести занятие, - прогнала девушку профессор и повернулась к аудитории.
Томка на ватных ногах подошла к своему столу, собрала рюкзак и быстро шепнула Ольке на ухо:
- Меня к медсестре отправили. Я потом сразу домой. Пока.
Тома поймала обеспокоенный взгляд подруги.
- Только не задерживайся нигде. Ты и вправду плохо выглядишь.
Девушка вымучено улыбнулась Оле и пошла на выход из аудитории. Как только за спиной захлопнулась дверь, она почувствовала себя еще хуже. Лоб покрылся испариной, а сердце зашлось в учащенном пульсе.
Тяжело привалившись к подоконнику, она провела языком по вмиг пересохшим губам и поняла, что знать не знает, в какой части здания находится медпункт. И пока она собиралась с силами, чтобы оторвать свою немощную тушку от опоры, хлопнула дверь аудитории.
- Тома!
Это был Серебряков. Он подошел к девушке и, приобняв за плечи, пробормотал:
- Ну что же ты глупенькая. Ведь еще с утра была вялая. Совсем разболелась. Пошли.
При любых других обстоятельствах Томку бы возмутила подобная фамильярность, но тут она с благодарностью вцепилась за него, как за единственную опору, и они вместе побрели в сторону медпункта.
- У вас жар, милочка, - констатировала сестра Маргарет и укоризненно покачала головой, - Нужно беречь себя. Мне кажется, на фоне переутомления вы подхватили грипп. А ну, покажите мне свое горлышко.
Медсестра была тучная молодая женщина с темными блестящими волосами, которые были завиты в крупные локоны. Несмотря на свои немалые габариты это была очень приятная и обаятельная особа, которая мгновенно располагала к себе, стоило ей улыбнуться.
Томка повиновалась и открыла рот, жмурясь от света лампы на столе Маргарет.
- Как я и предполагала, - печально произнесла женщина, - Идите домой студентка и лечитесь.
- Чем? – сипло выдавила Тамара.
Она понятия не имела, что можно купить в английской аптеке от гриппа и совершенно не разбиралась в местных лекарствах.
- Постельный режим, побольше теплого питья и…, - она легким размашистым подчерком написала что-то на листе бумаги, - Купите это в аптеке за углом.
- Угу, - промычала в ответ Томка и собралась поскорее покинуть кабинет, насквозь провонявший лекарствами.
Обернулась и на мгновение замерла. Ромки у двери не было. Она и не заметила, как он ушел. Видимо, профессор Терчер отпустила его ненадолго. Неожиданно для себя она почувствовала небольшой укол разочарования. Где-то в глубине души девушка надеялась оказаться важной для этого заносчивого парня. Глупые мечты…
Томка рассеянно брела по длинным коридорам колледжа. Лекции были в самом разгаре, поэтому было пустынно и очень тихо. Девушку трясло от озноба. Она куталась в поношенную куртку, но согреться никак не получалось.
В какой-то момент Тамара поняла, что свернула куда-то не туда и коридор, в котором она оказалась, был совершенно ей незнаком. Он походил на то крыло, что долгое время не использовалось. Здесь пахло пылью и сыростью, а стены давно потрескались и осыпавшаяся краска неровными слоями покрывала пол.
ГЛАВА 7
Странные чувства обуревали девушку. Собственная болезнь как будто отошла на задний план и все нервные окончания разом взбудоражились, предчувствуя опасность. Что она тут делает? Нужно бежать…
Томка считала секунды, но не двигалась с места. Ноги словно налились свинцом. Она тупо рассматривала почерневший потолок, засаленные занавески коридора и выбитое окно по центру, которое никак не вписывалось в ее представление об истинно английском укладе жизни.
Холод окутывал с головы до головы и нашептывал ее телу, покорись, подчинись, закрой глаза. Мгновение на то, чтобы со стоном сдаться и опуститься на грязный пол с отколотой плиткой. Опереться на него ладонями и закрыть глаза, как велено. Быть послушной, хорошей девочкой. И дождаться, когда придет темнота. Откройся, доверься и бойся…
Тамара резко распахивает глаза и, покачнувшись с колен садиться на пол. Тяжелое дыхание раздирает легкие. Она проводит рукой по лбу и понимает, что нет никакого холода. Кожа до сих пор горит под ее пальцами. Температура нарастала. Тупая боль в руке, заставляет девушку недоуменно нахмуриться. Поворачивает ладонь и присматривается. Поранилась о битое стекло. Как неприятно.
Тут она почувствовала его присутствие. Каким-то шестым чувством. Затылок закололо, и девушка медленно повернула голову. Это был Даниэль.
Он стоял невдалеке, в напряженной позе. Золотые волосы разлохматились, но сейчас даже при ярком свете солнца они не казались Томе красивыми, как прежде. Прекрасные синие глаза горели недовольством. И их блеск терялся на фоне той жуткой жажды, что исказила все прекрасные черты. Томка с отстраненно подумала, что он стал каким-то другим, будто вылезла наружу все его демоническая сущность.
- Ты странная, - после недолгого молчания произнес он.
Томка даже не стала напрягаться и пытаться уловить какой-то смысл в его словах. Нужно подняться и бежать, бежать не оглядываясь. Наверное, Даниэль прочитал все ее мысли. Потому как губы его исказились в усмешке.
- Даже не думай.
Нужно отвлечь его и отвлечься самой. Чтобы не скатиться до банальной истерики.
- Как ты меня нашел?
- Это было несложно, - неожиданно самодовольно мурлыкнул он, - Твои эмоции выделяются на фоне других. Столько переживаний, терзаний, чувства вины.
Томка сглотнула комок в горле и на мгновение прикрыла глаза.
- Что тебе нужно, Дани?
Он склонил голову набок, пронзая изучающим взглядом. Несколько плавных шагов и сильные руки, подхватив подмышки, поставили на ноги. Томка спиной почувствовала его тело, а жесткая рука обхватила под грудью, сдавливая так, что и без того затрудненное дыхание стало рваным. Девушка в страхе уставилась прямо перед собой, всеми силами стараясь контролировать дыхание.
- Ты. Мне нужна только ты, - шепнул он на ухо и губы скользнули ниже по изгибу шеи.
Резким движением Даниэль сорвал в головы кепку и перекинул свободной рукой волосы ей через плечо, что бы тут же ухватить их в крепкий кулак.
- Правильно, - довольно протянул он, - Бойся. Меня нужно бояться.
Томка жалостливо всхлипнула и поняла, что слезы уже давно текут по лицу и остановить их она не в силах. Разве может она ему не подчиниться? Как? Где найти силы, что бы противиться его воле?
- Чего ты добиваешься, Дани? Пусти меня. Пусти, - позорно взмолилась Тамара, цепляясь руками за его запястье в надежде, хоть как-то ослабить удушающую хватку.
- А то ты не знаешь, чего я хочу? – голос его был полон пренебрежения, - Мой отец наверняка посвятил в некоторые подробности моей жизни. Правда?
Томка молчала, не зная, что ответить. Она пыталась оставить хоть крохи разума, в охватившем казалось весь мир безумии, но он ускользал в ту темноту, что плавно накатывала с каждой волной все сильнее, подталкивая к краю.
- Покорная, - довольно произнес Даниэль, - Ты можешь быть такой послушной, когда захочешь. Мне это нравится.
Он запрокинул несопротивляющейся девушке голову, прижался губами к ее рту, и Тома перестала, что-либо понимать вообще. Это мало походило на ласку. Это, вообще, не было поцелуем. Он просто застыл как каменное изваяние, жадно втягивая в себя ее дыхание. Где-то на грани обморока она почувствовала, что тело этого нелюдя стало мелко дрожать. Все эмоции как-то разом покинули ее, и сознание накрыла всепоглощающая тьма.
Дженни злилась. В первую очередь на себя. И зачем она пустила на порог Эдварда Карлайла в отсутствие Даниэля? То, что она недолюбливала бывшего главу рода, это мягко сказано. Она его ненавидела всеми фибрами своей кошачьей души. Дженни то же была оборотнем и свою жизнь прожила, работая сначала прислугой в богатом графском доме, а затем и няней маленького Даниэля, которого полюбила все душой как родного сына.
- Что вам нужно? – холодно поинтересовалась она, исподлобья глядя на мужчину, - Даниэля дома нет.
- Я к тебе, - коротко ответил он, проходя в просторную светлую кухню.
Карлайл уселся за кухонный стол, на ее любимое место и скосил взгляд на воздушные пирожные со взбитыми сливками, которые Дженни недавно испекла.
- Может, чаем угостишь?
Дженни возмущенно уставилась на его непроницаемое лицо, но послушно пошла, ставить чайник. Она не спеша достала тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, заварник. По привычке все красиво расставила на столе и, услышав щелчок чайника, известивший о том, что он вскипел, стала заваривать чай. После налила в две чашки ароматный напиток и стала напряженно наблюдать, как Эдвард ест ее пирожные и запивает чаем.
- Твои пирожные ни капельки не изменились, - заметил он, жмурясь от удовольствия, - Во всем графстве нет кухарки лучше, чем ты Дженни.
Женщина хотела сказать что-то едкое, обидное, но в последний момент сдержалась. Сидит он ест, пирожные, что она приготовила для Даничкиных гостей. Он когда уходил, предупредил, что вернется с той замечательной девушкой. Дженни еще в прошлый раз помнила, как Тамара любит сладкое, вот и напекла побольше.
