- Раз я такая плохая. Выметайся и больше не приходи!
Нужно ли говорить, что он злобно сверкнув глазищами, пулей вылетел на улицу к своей шикарной тачке.
- Катись колобком! Скатертью дорожка! – на последок крикнула я, крайне довольная собой.
Так-так, осталось еще одному всыпать пендюлей и жизнь удалась! Поудобнее перехватила свое орудие возмездия и двинулась в дом.
На веранде меня ждала настолько занимательная картина, что я от неожиданности даже метлу по инерции поставила в уголок. Петерман с понурой головой стоял рядом с чинно восседавшей на лавке баб Валей. Сама старушка вдохновенно отчитывала его как шкодливого мальчишку.
- Ишь, удумал чего - внучку нашу обижать! Мы ее тута кормим, откармливаем, а они ей нервы мотают. Получишь от нас с дедом. Се-е-ень?! – и метнула она царский взгляд на мужа.
- Да! Получишь! – с жаром поддакнул он и, кряхтя, поковылял к старенькому серванту.
Бабка проводила муженька пристальным взглядом и снова повернулась к немцу:
- Ты ирод нерусский, почем в наш дом пришел без приглашения? Или у вас там за бугром так принято? А?
- Не принято. Я извиниться хотел, - оправдывался блондинчик.
- Ишь, хотел он - рявкнула баб Валя и стегнула его полотенцем по плечу, - А теперь садись к столу…Как там тебя величать-то?
- Ян.
Старушка на мгновение задумалась, а потом злорадненько улыбнулась.
- Значит Яшей будешь. Садись Яшенька за стол.
Немец даже не вздрогнул. Только удивленно поднял голову и виновато улыбнулся, увидев замершую в дверях меня.
- За стол?
- Ты ж голодный был, - прищурилась она, - Или нет?
- Голодный-голодный, - поспешно заверил ее он и немного неуверенно присел за стол.
- Цветы! Цветы давай сюда. Да не помни, дурень!
Чуть не рассмеялась – до того потешное лицо стало у Яна. Он явно разрывался от противоречивых эмоций. С одной стороны, как же это так – его страшного и ужасного господина Петермана обозвали дурнем. А с другой – не ругаться же с пожилыми людьми в их же доме.
Краем глаза, заметила, что дед Сеня достал из серванта всежевыкопанный хрен и бутылку коньяка, что была у него припасена для особенных случаев. Видимо дед посчитал, что сей случай наступил. Чай как-никак с немцем за один стол собрался садиться и хреном его доморощенным потчевать.
Немца стало даже немного жалко. Он со смиренным видом сидел за столом и с расширяющимися от ужаса глазами наблюдал, как дед готовиться к тому самому «потчеванию». Старичок налил два граненых коньяком до краев и на мелкой терке стлал крошить хрен. У меня от резкого запаха моментально зачесалось в носу.
- Ох, хорош хрен уродился! – нахваливал дед свое угощение.
На Яна стало страшно смотреть. Он видимо уже триста раз пожалел, что решил извиниться. Беспомощно посмотрел на меня. А что я? Только и пожала плечами. Сам же на ужин приперся. Вот и терпи теперь. А я посмотрю и буду наслаждаться твоими мучениями соколик мой. Вот такая я кровожадная. Должна же и для меня предусмотрена хоть какая-то моральная компенсация за испорченный вечер.
Я уже приготовилась, заняла место в первом ряду и… баб Валя всю малину испортила.
- Яшенька, ты руки-то мыл?
Блондинчик ухватился за этот вопрос как за соломинку.
- Нет.
- Тогда, поди на улицу. Там рукомойник висит. Женя проводи гостя.
Провожу-провожу. Куда же деваться. Сейчас вот возьму метелку и провожу его как следует.
Вышла с веранды вслед за мужчиной и глубоко вздохнула. На улице стало свежо. Как-никак уже конец лета наступает. Скоро конец уборочной. От этого сердце жалостно сжалось. Я сделала все что смогла, но это всего лишь небольшая отсрочка. Что мешает Петерману подождать, пока Виталий Иванович не прикатит с Мальдивов.
Пока я задумчиво разглядывала спину немца, он успел помыть руки, тщательно вытереть полотенцем.
- Помыли ручки? - почти ласково поинтересовалась я.
- Да, Евгения.
Мужчина повернулся и замер. Еще бы! Я б на его месте вообще бы в сторону калитки вслед за Луганским бежала.
- А теперь скажите честно, какого вашу мать карбюратора, приехали с этим вонючим веником?! - рыкнула я и, приняв боевую позу половчее перехватила метлу.
И что вы думаете, этот гад сделал?! Мягко улыбнулся и, подойдя ко мне близко-близко, негромко сказал:
- Ты такая смешная, когда злишься. Словно рассерженный ежик, - и положил свою клешню поверх ладони, которая судорожно сжала черенок метлы.
От интимности, с которой были произнесены эти слова, я даже дара речи лишилась. Ян же абсолютно не теряясь, осторожно высвободил метлу их цепкого захвата и потянул меня за руку в сторону огорода.
- Куда вы меня тащите? – наконец отмерла я.
- К речке. Мне кажется, отсюда открывается чудный вид, - невозмутимо ответил мужчина и прибавил шаг.
- Э-э-э, господин Петерман, вы нормально себя чувствуете? – на всякий случай осведомилась я.
Он вдруг резко остановился и я чуть не впечаталась носом в его спину.
- Плохо, я себя чувствую. Плохо, - все так же странно ответил он, - И все из-за тебя.
- А причем здесь я? – совершенно искренне удивилась я… ну почти искренне.
Ничего не сказав в ответ, Ян отпустил мою руку и продолжил целенаправленное движение в сторону реки. Мне не осталось ничего кроме как двинуться следом за ним. Что-то подсказывало, что ненужно оставлять этого ненормального в одиночестве. А то еще решит утопиться. Как после этого тут купаться?
Остановился немец у мостика, скинул туфли, носки и пошел к воде. И все это с каменным выражением лица. Я же бочком, бочком стала подкрадываться поближе. На всякий случай. А то он того… самого надумает.
Вопреки ожиданиям моей кровожадной фантазии мужчина просто с тихим вздохом опустил ноги в воду, предварительно закатав брюки.
Я замерла за его спиной, не решаясь подойти ближе. Смотрела на расслабленные плечи и опущенную голову Петермана, понимая, что этот человек с каждым разом все больше разрушает мои стереотипы. К примеру, если Луганский был открытой книгой, пусть еще непрочитанной и интересной, но я всегда знала, как он может поступить в той или иной ситуации. А господин немец – одни сплошные противоречия, острые углы и подводные камни.
- И долго вы будете испепелять меня взглядом, Евгения Николаевна?
Я вздрогнула и поняла, что все это время неприлично пялилась на Петермана.
- Э-э-э, почему же испепелять? – не растерялась я, - Может мне просто ваша спина приглянулась.
Мужчина обернулся и неожиданно хитро улыбнулся.
- В ваших устах это почти комплимент.
Он флиртует? Уф-ф-ф.
Я только хмыкнула в ответ и, не раздумывая, скинула тапочки, устраиваясь рядом с Яном.
Сидим. Молчим. Затем снова сидим. И опять молчим. Хорошо-то как.
- Красиво тут, - нарушает идиллию мужчина.
- Угу, - мычу в ответ.
- Даже уезжать не хочется.
Я удивленно уставилась на строгий профиль немца.
- Уезжать? И когда планируете?
- Сразу как подпишу контракт о продаже предприятия. Значит послезавтра.
Вот это новости!
- Как послезавтра?! Виталий Иванович отдыхать уехал. Вы же опоздали на встречу и не…, - выпалила я и тут же прикусила язык, понимая что выдала себя с головой.
Ян внимательно посмотрел на меня и произнес со смешинкой в голосе:
- И все-то вы знаете, Евгения Николаевна. Боюсь вас разочаровать, но Виталий Иванович отменил свою поездку. Неужели вы думаете, что он уехал бы не завершив текущие дела?
Чувство стыда и досады мгновенно захлестнуло меня. Боясь поднять на Петермана глаза, я решила сбежать. И непонятно от неловкости или от злости, что все мои усилия были тщетны.
Мгновение и я уже на ногах. Наклоняюсь, хватаю тапочки, врубаю вторую скорость сразу на страте, но меня останавливает твердая мужская рука. Я поднимаю вопросительный взгляд на Яна.
- Поехали со мной, - и взгляд у него такой серьезный пресерьезный, словно ехать нужно, по крайней мере, на Северный полюс.
- Зачем это? Мне казалось, мы в прошлый раз выяснили, что работа в вашей компании меня не прельщает.
Светлые глаза блондинчика заметались, словно он никак не мог подобрать слова, что бы выразить свои мысли. Секунд десять, чисто из вежливости, я подождала, а потом дернулась в попытке уйти. Но не тут-то было. Видимо, господин немец не придумал ничего лучшего, как выразить свои предложения в… иной форме.
Он просто взял и поцеловал меня. Вот так вот запросто! Сказать, что я офигела от подобного поворота событий, не сказать ничего. Нет, я, конечно же, подозревала, что нравлюсь немцу, но не думала, что до такой степени.
Ян уверенным движением привлек меня ближе к себе и одной рукой обхватил затылок, мягко склонив голову на бок, намеренно делая поцелуй глубже и интимнее. Судя по тому, с каким упоением он занимался этим делом, прав был Луганский. Подумала об этом и потеряла суть своих размышлений… Блин, как же он классно целуется. Теперь понятно, что в нем нашла его супруга….
Вот на этой-то мысли меня торкнуло. Резко прервав поцелуй, высвободилась из загребущих ручонок. Надо отдать Яну должное, удерживать не стал. Только смотрел непривычно горящими глазами.
- А вот это было лишним, - пробормотала я, с трудом переводя дыхание.
Видимо немец имел на этот счет совершенно другое мнение. Его губы изогнулись в понимающей улыбке, а руки легли мне на плечи. И от чего-то они показались такими тяжелыми…
- Почему? - прошептал на ухо он, - Нам будет хорошо вместе.
Не нравятся мне его слова. Ох, не нравятся.
- И что мне делать в чужой стране? К тому же насколько я помню - у тебя есть жена, - чисто из спортивного интереса решила развить эту тему дальше.
- Мы с Эльзой давно живем в разных городах и редко видимся, - невозмутимо ответил он.
- Значит, ты предлагаешь жить с тобой? – уточнила я.
- Нет, - Ян покачал головой, - Со мной не получиться. Я часто бываю в разъездах. И приличия хоть какие-то нужно соблюсти. Я занимаю очень значительный пост, сама понимаешь.
Чуть не фыркнула в ответ на эти слова. Мне вот интересно он, правда, такой козел или прикидывается?
- Но ты, ни в чем не будешь нуждаться. Я постараюсь уделять тебе как можно больше внимания.
Ага, как комнатной собачке. Почему у мужиков одни и те же стереотипы. Сначала Луганский, теперь вот это…чудо придурошное. Не сильный пол, а одно сплошное разочарование.
- Нет, - отвечаю коротко, но емко.
Ян на мгновение задумывается и выдает то, что я меньше всего думала от него услышать:
- А если я отменю сделку?
Я забыла, как дышать, когда его губы искушающее прижались к шее, нашептывая:
- Думаю, что смогу убедить совет директоров изменить свое мнение. Ты сможешь руководить сельскохозяйственным сектором. О мелочах можешь не беспокоиться. Я обо всем позабочусь.
Значит, не беспокоится. Господин немец обо всем подумал, взвесил, принял решение и разработал стратегию. У меня складывается ощущение, что он не соблазняет меня, а ведет переговоры на передачу прав во временное пользование моей души и тела. Как же все это мерзко.
Медленно убираю грабли блондинчика со своей талии и оборачиваюсь.
- Сам до этого додумался или кто подсказал? – упираю руки в боки и зло смотрю на немца, - Все предусмотрел, кроме одного – не вписываюсь я в твою концепцию поведения.
Молчит. Правильно делает. А что еще ему сказать в данной ситуации?
- Я сейчас дам вам один хороший совет господин Петерман, - говорю дрожащим от ярости голосом, - Езжайте в свою Германию. Живите со своей женой. А ко мне больше не приближайтесь!
Круто разворачиваясь, делаю два шага. Но тут, же меня хватают за руку.
- Жень, подожди!
Ей богу, его персона уже начинает действовать мне на нервы. А когда я нервничаю то, что? Правильно, кто-то получает по наглой блондинистой физиономии. С размаху даю кулаком ему в глаз. Не зря я целый год ходила на курсы по самообороне. Удар у меня хороший. Получи фашист гранату!
От неожиданности или от того, что рука у меня слишком тяжелая он делает несколько шагов назад, и, неловко оступается, с коротким воплем срывается с мостика в воду. А я, не оборачиваясь, почти бегом устремляюсь напрямик через огород в дом. Видеть больше не хочу его немецкую рожу.
Позже лежа в постели без сна и прокручивая события сегодняшнего дня в голове по сотому кругу, понимала, что необоснованно вспылила. Чего стоило просто ответить Яну вежливым отказом и на этом завершить разговор, но нет природная стервозность сыграла злую шутку. Не удивлюсь, что теперь нажила себе серьезного врага в лице господина немца. Сомневаюсь, что его хоть раз в жизни посылали таким …ну скажем, экстравагантным способом.
С другой стороны, чем немец хуже самого обычного нашего мужика? Да ничем. Мало ли наших делаю такие предложения, понравившейся девушке уже имея жену и детей? Вот и я о том же. Может мне просто хотелось думать о нем лучше, чем он есть? И разочарование плюс расшатанные нервы сделали свое дело.
Не скрою - Ян мне нравился. Как человек и как мужчина. Но… В каждом предложении одни «но» и «против». Мы с ним из совершенно разных миров. Даже если закрыть глаза на его семейное положение, не думаю, что из нас получилась бы пара.
А с кем получилась бы? С Луганским?
И тут срабатывает отличительная черта всех русских женщин. Если же я в двадцать пять… Блин, уже почти двадцать шесть не могу усмирить свой нрав и найти общий язык с мужчиной, что же будет через пару тройку лет? Возраст он не резиновый. А характер с годами не улучшается.
В итоге так ничего не решив, я извелась и от усталости отрубилась.
Утро встретило тяжелой головой и не менее тяжелыми мыслями. Пока пила кофе под хмурым взглядом баб Вали, созрело два решения:
Первое - переступить свою чертову гордость и помириться с Васьком.
Втрое - уволиться с колхоза.
Скажете – как же принципы? Как же справедливость? Нет ее в жизни. Не существует на свете. И как бы я не старалась в своих долбанных иллюзиях ее воссоздать от действительности не убежать. А она такова, что если не хочу остаться одна и у разбитого корыта, то стоит засунуть принципы куда подальше и двигаться со скоростью двигателя внутреннего сгорания, поскольку любые взаимоотношения с Яном Петерманом – это тупиковая ветвь цивилизации.
Нравилось ли мне самой то, что я собиралась делать? Нет. До отвратительной тошноты. Но чувство безысходности давило на подкорку со страшной силой.
- Чего не ешь? – голос баб Вали вывел меня из сонного оцепления.
Я растерянно перевела взгляд на теплые оладушки со сметаной и со вздохом отпила еще глоточек кофе.
- Аппетита нет.
- Ну-ну, - вздохнула бабка и присела рядышком, подперев кулаком голову, - Рассказывай, чем тебя фашист этот проклятый расстроил.
Кратко и без подробностей пересказала ей, как послала Яна в плаванье по реке, как поругалась с Луганским и самое главное, что скоро мы с дедом Сеней станем безработными.
- Да, дела, - покачала головой бабка, - И что делать-то теперь думаешь?
Я пожала плечами.
- Поеду к Васе - мириться. Что же мне еще остается?
- Это правильно, - одобрительно произнесла баб Валя, - Все лучше, чем с этим иродом нерусским. А Вася хоть и грозный да характерный, зато не пьющий и работящий. Ты вот что - иди, принарядись. Да так что б ух! Глазенки из орбит повылазили.
Нужно ли говорить, что он злобно сверкнув глазищами, пулей вылетел на улицу к своей шикарной тачке.
- Катись колобком! Скатертью дорожка! – на последок крикнула я, крайне довольная собой.
Так-так, осталось еще одному всыпать пендюлей и жизнь удалась! Поудобнее перехватила свое орудие возмездия и двинулась в дом.
На веранде меня ждала настолько занимательная картина, что я от неожиданности даже метлу по инерции поставила в уголок. Петерман с понурой головой стоял рядом с чинно восседавшей на лавке баб Валей. Сама старушка вдохновенно отчитывала его как шкодливого мальчишку.
- Ишь, удумал чего - внучку нашу обижать! Мы ее тута кормим, откармливаем, а они ей нервы мотают. Получишь от нас с дедом. Се-е-ень?! – и метнула она царский взгляд на мужа.
- Да! Получишь! – с жаром поддакнул он и, кряхтя, поковылял к старенькому серванту.
Бабка проводила муженька пристальным взглядом и снова повернулась к немцу:
- Ты ирод нерусский, почем в наш дом пришел без приглашения? Или у вас там за бугром так принято? А?
- Не принято. Я извиниться хотел, - оправдывался блондинчик.
- Ишь, хотел он - рявкнула баб Валя и стегнула его полотенцем по плечу, - А теперь садись к столу…Как там тебя величать-то?
- Ян.
Старушка на мгновение задумалась, а потом злорадненько улыбнулась.
- Значит Яшей будешь. Садись Яшенька за стол.
Немец даже не вздрогнул. Только удивленно поднял голову и виновато улыбнулся, увидев замершую в дверях меня.
- За стол?
- Ты ж голодный был, - прищурилась она, - Или нет?
- Голодный-голодный, - поспешно заверил ее он и немного неуверенно присел за стол.
- Цветы! Цветы давай сюда. Да не помни, дурень!
Чуть не рассмеялась – до того потешное лицо стало у Яна. Он явно разрывался от противоречивых эмоций. С одной стороны, как же это так – его страшного и ужасного господина Петермана обозвали дурнем. А с другой – не ругаться же с пожилыми людьми в их же доме.
Краем глаза, заметила, что дед Сеня достал из серванта всежевыкопанный хрен и бутылку коньяка, что была у него припасена для особенных случаев. Видимо дед посчитал, что сей случай наступил. Чай как-никак с немцем за один стол собрался садиться и хреном его доморощенным потчевать.
Немца стало даже немного жалко. Он со смиренным видом сидел за столом и с расширяющимися от ужаса глазами наблюдал, как дед готовиться к тому самому «потчеванию». Старичок налил два граненых коньяком до краев и на мелкой терке стлал крошить хрен. У меня от резкого запаха моментально зачесалось в носу.
- Ох, хорош хрен уродился! – нахваливал дед свое угощение.
На Яна стало страшно смотреть. Он видимо уже триста раз пожалел, что решил извиниться. Беспомощно посмотрел на меня. А что я? Только и пожала плечами. Сам же на ужин приперся. Вот и терпи теперь. А я посмотрю и буду наслаждаться твоими мучениями соколик мой. Вот такая я кровожадная. Должна же и для меня предусмотрена хоть какая-то моральная компенсация за испорченный вечер.
Я уже приготовилась, заняла место в первом ряду и… баб Валя всю малину испортила.
- Яшенька, ты руки-то мыл?
Блондинчик ухватился за этот вопрос как за соломинку.
- Нет.
- Тогда, поди на улицу. Там рукомойник висит. Женя проводи гостя.
Провожу-провожу. Куда же деваться. Сейчас вот возьму метелку и провожу его как следует.
Вышла с веранды вслед за мужчиной и глубоко вздохнула. На улице стало свежо. Как-никак уже конец лета наступает. Скоро конец уборочной. От этого сердце жалостно сжалось. Я сделала все что смогла, но это всего лишь небольшая отсрочка. Что мешает Петерману подождать, пока Виталий Иванович не прикатит с Мальдивов.
Пока я задумчиво разглядывала спину немца, он успел помыть руки, тщательно вытереть полотенцем.
- Помыли ручки? - почти ласково поинтересовалась я.
- Да, Евгения.
Мужчина повернулся и замер. Еще бы! Я б на его месте вообще бы в сторону калитки вслед за Луганским бежала.
- А теперь скажите честно, какого вашу мать карбюратора, приехали с этим вонючим веником?! - рыкнула я и, приняв боевую позу половчее перехватила метлу.
И что вы думаете, этот гад сделал?! Мягко улыбнулся и, подойдя ко мне близко-близко, негромко сказал:
- Ты такая смешная, когда злишься. Словно рассерженный ежик, - и положил свою клешню поверх ладони, которая судорожно сжала черенок метлы.
От интимности, с которой были произнесены эти слова, я даже дара речи лишилась. Ян же абсолютно не теряясь, осторожно высвободил метлу их цепкого захвата и потянул меня за руку в сторону огорода.
- Куда вы меня тащите? – наконец отмерла я.
- К речке. Мне кажется, отсюда открывается чудный вид, - невозмутимо ответил мужчина и прибавил шаг.
- Э-э-э, господин Петерман, вы нормально себя чувствуете? – на всякий случай осведомилась я.
Он вдруг резко остановился и я чуть не впечаталась носом в его спину.
- Плохо, я себя чувствую. Плохо, - все так же странно ответил он, - И все из-за тебя.
- А причем здесь я? – совершенно искренне удивилась я… ну почти искренне.
Ничего не сказав в ответ, Ян отпустил мою руку и продолжил целенаправленное движение в сторону реки. Мне не осталось ничего кроме как двинуться следом за ним. Что-то подсказывало, что ненужно оставлять этого ненормального в одиночестве. А то еще решит утопиться. Как после этого тут купаться?
Остановился немец у мостика, скинул туфли, носки и пошел к воде. И все это с каменным выражением лица. Я же бочком, бочком стала подкрадываться поближе. На всякий случай. А то он того… самого надумает.
Вопреки ожиданиям моей кровожадной фантазии мужчина просто с тихим вздохом опустил ноги в воду, предварительно закатав брюки.
Я замерла за его спиной, не решаясь подойти ближе. Смотрела на расслабленные плечи и опущенную голову Петермана, понимая, что этот человек с каждым разом все больше разрушает мои стереотипы. К примеру, если Луганский был открытой книгой, пусть еще непрочитанной и интересной, но я всегда знала, как он может поступить в той или иной ситуации. А господин немец – одни сплошные противоречия, острые углы и подводные камни.
- И долго вы будете испепелять меня взглядом, Евгения Николаевна?
Я вздрогнула и поняла, что все это время неприлично пялилась на Петермана.
- Э-э-э, почему же испепелять? – не растерялась я, - Может мне просто ваша спина приглянулась.
Мужчина обернулся и неожиданно хитро улыбнулся.
- В ваших устах это почти комплимент.
Он флиртует? Уф-ф-ф.
Я только хмыкнула в ответ и, не раздумывая, скинула тапочки, устраиваясь рядом с Яном.
Сидим. Молчим. Затем снова сидим. И опять молчим. Хорошо-то как.
- Красиво тут, - нарушает идиллию мужчина.
- Угу, - мычу в ответ.
- Даже уезжать не хочется.
Я удивленно уставилась на строгий профиль немца.
- Уезжать? И когда планируете?
- Сразу как подпишу контракт о продаже предприятия. Значит послезавтра.
Вот это новости!
- Как послезавтра?! Виталий Иванович отдыхать уехал. Вы же опоздали на встречу и не…, - выпалила я и тут же прикусила язык, понимая что выдала себя с головой.
Ян внимательно посмотрел на меня и произнес со смешинкой в голосе:
- И все-то вы знаете, Евгения Николаевна. Боюсь вас разочаровать, но Виталий Иванович отменил свою поездку. Неужели вы думаете, что он уехал бы не завершив текущие дела?
Чувство стыда и досады мгновенно захлестнуло меня. Боясь поднять на Петермана глаза, я решила сбежать. И непонятно от неловкости или от злости, что все мои усилия были тщетны.
Мгновение и я уже на ногах. Наклоняюсь, хватаю тапочки, врубаю вторую скорость сразу на страте, но меня останавливает твердая мужская рука. Я поднимаю вопросительный взгляд на Яна.
- Поехали со мной, - и взгляд у него такой серьезный пресерьезный, словно ехать нужно, по крайней мере, на Северный полюс.
- Зачем это? Мне казалось, мы в прошлый раз выяснили, что работа в вашей компании меня не прельщает.
Светлые глаза блондинчика заметались, словно он никак не мог подобрать слова, что бы выразить свои мысли. Секунд десять, чисто из вежливости, я подождала, а потом дернулась в попытке уйти. Но не тут-то было. Видимо, господин немец не придумал ничего лучшего, как выразить свои предложения в… иной форме.
Он просто взял и поцеловал меня. Вот так вот запросто! Сказать, что я офигела от подобного поворота событий, не сказать ничего. Нет, я, конечно же, подозревала, что нравлюсь немцу, но не думала, что до такой степени.
Ян уверенным движением привлек меня ближе к себе и одной рукой обхватил затылок, мягко склонив голову на бок, намеренно делая поцелуй глубже и интимнее. Судя по тому, с каким упоением он занимался этим делом, прав был Луганский. Подумала об этом и потеряла суть своих размышлений… Блин, как же он классно целуется. Теперь понятно, что в нем нашла его супруга….
Вот на этой-то мысли меня торкнуло. Резко прервав поцелуй, высвободилась из загребущих ручонок. Надо отдать Яну должное, удерживать не стал. Только смотрел непривычно горящими глазами.
- А вот это было лишним, - пробормотала я, с трудом переводя дыхание.
Видимо немец имел на этот счет совершенно другое мнение. Его губы изогнулись в понимающей улыбке, а руки легли мне на плечи. И от чего-то они показались такими тяжелыми…
- Почему? - прошептал на ухо он, - Нам будет хорошо вместе.
Не нравятся мне его слова. Ох, не нравятся.
- И что мне делать в чужой стране? К тому же насколько я помню - у тебя есть жена, - чисто из спортивного интереса решила развить эту тему дальше.
- Мы с Эльзой давно живем в разных городах и редко видимся, - невозмутимо ответил он.
- Значит, ты предлагаешь жить с тобой? – уточнила я.
- Нет, - Ян покачал головой, - Со мной не получиться. Я часто бываю в разъездах. И приличия хоть какие-то нужно соблюсти. Я занимаю очень значительный пост, сама понимаешь.
Чуть не фыркнула в ответ на эти слова. Мне вот интересно он, правда, такой козел или прикидывается?
- Но ты, ни в чем не будешь нуждаться. Я постараюсь уделять тебе как можно больше внимания.
Ага, как комнатной собачке. Почему у мужиков одни и те же стереотипы. Сначала Луганский, теперь вот это…чудо придурошное. Не сильный пол, а одно сплошное разочарование.
- Нет, - отвечаю коротко, но емко.
Ян на мгновение задумывается и выдает то, что я меньше всего думала от него услышать:
- А если я отменю сделку?
Я забыла, как дышать, когда его губы искушающее прижались к шее, нашептывая:
- Думаю, что смогу убедить совет директоров изменить свое мнение. Ты сможешь руководить сельскохозяйственным сектором. О мелочах можешь не беспокоиться. Я обо всем позабочусь.
Значит, не беспокоится. Господин немец обо всем подумал, взвесил, принял решение и разработал стратегию. У меня складывается ощущение, что он не соблазняет меня, а ведет переговоры на передачу прав во временное пользование моей души и тела. Как же все это мерзко.
Медленно убираю грабли блондинчика со своей талии и оборачиваюсь.
- Сам до этого додумался или кто подсказал? – упираю руки в боки и зло смотрю на немца, - Все предусмотрел, кроме одного – не вписываюсь я в твою концепцию поведения.
Молчит. Правильно делает. А что еще ему сказать в данной ситуации?
- Я сейчас дам вам один хороший совет господин Петерман, - говорю дрожащим от ярости голосом, - Езжайте в свою Германию. Живите со своей женой. А ко мне больше не приближайтесь!
Круто разворачиваясь, делаю два шага. Но тут, же меня хватают за руку.
- Жень, подожди!
Ей богу, его персона уже начинает действовать мне на нервы. А когда я нервничаю то, что? Правильно, кто-то получает по наглой блондинистой физиономии. С размаху даю кулаком ему в глаз. Не зря я целый год ходила на курсы по самообороне. Удар у меня хороший. Получи фашист гранату!
От неожиданности или от того, что рука у меня слишком тяжелая он делает несколько шагов назад, и, неловко оступается, с коротким воплем срывается с мостика в воду. А я, не оборачиваясь, почти бегом устремляюсь напрямик через огород в дом. Видеть больше не хочу его немецкую рожу.
Позже лежа в постели без сна и прокручивая события сегодняшнего дня в голове по сотому кругу, понимала, что необоснованно вспылила. Чего стоило просто ответить Яну вежливым отказом и на этом завершить разговор, но нет природная стервозность сыграла злую шутку. Не удивлюсь, что теперь нажила себе серьезного врага в лице господина немца. Сомневаюсь, что его хоть раз в жизни посылали таким …ну скажем, экстравагантным способом.
С другой стороны, чем немец хуже самого обычного нашего мужика? Да ничем. Мало ли наших делаю такие предложения, понравившейся девушке уже имея жену и детей? Вот и я о том же. Может мне просто хотелось думать о нем лучше, чем он есть? И разочарование плюс расшатанные нервы сделали свое дело.
Не скрою - Ян мне нравился. Как человек и как мужчина. Но… В каждом предложении одни «но» и «против». Мы с ним из совершенно разных миров. Даже если закрыть глаза на его семейное положение, не думаю, что из нас получилась бы пара.
А с кем получилась бы? С Луганским?
И тут срабатывает отличительная черта всех русских женщин. Если же я в двадцать пять… Блин, уже почти двадцать шесть не могу усмирить свой нрав и найти общий язык с мужчиной, что же будет через пару тройку лет? Возраст он не резиновый. А характер с годами не улучшается.
В итоге так ничего не решив, я извелась и от усталости отрубилась.
Утро встретило тяжелой головой и не менее тяжелыми мыслями. Пока пила кофе под хмурым взглядом баб Вали, созрело два решения:
Первое - переступить свою чертову гордость и помириться с Васьком.
Втрое - уволиться с колхоза.
Скажете – как же принципы? Как же справедливость? Нет ее в жизни. Не существует на свете. И как бы я не старалась в своих долбанных иллюзиях ее воссоздать от действительности не убежать. А она такова, что если не хочу остаться одна и у разбитого корыта, то стоит засунуть принципы куда подальше и двигаться со скоростью двигателя внутреннего сгорания, поскольку любые взаимоотношения с Яном Петерманом – это тупиковая ветвь цивилизации.
Нравилось ли мне самой то, что я собиралась делать? Нет. До отвратительной тошноты. Но чувство безысходности давило на подкорку со страшной силой.
- Чего не ешь? – голос баб Вали вывел меня из сонного оцепления.
Я растерянно перевела взгляд на теплые оладушки со сметаной и со вздохом отпила еще глоточек кофе.
- Аппетита нет.
- Ну-ну, - вздохнула бабка и присела рядышком, подперев кулаком голову, - Рассказывай, чем тебя фашист этот проклятый расстроил.
Кратко и без подробностей пересказала ей, как послала Яна в плаванье по реке, как поругалась с Луганским и самое главное, что скоро мы с дедом Сеней станем безработными.
- Да, дела, - покачала головой бабка, - И что делать-то теперь думаешь?
Я пожала плечами.
- Поеду к Васе - мириться. Что же мне еще остается?
- Это правильно, - одобрительно произнесла баб Валя, - Все лучше, чем с этим иродом нерусским. А Вася хоть и грозный да характерный, зато не пьющий и работящий. Ты вот что - иди, принарядись. Да так что б ух! Глазенки из орбит повылазили.
