— А ведь Витя прав! Его место в самом конце расстрельного списка. Начнём-ка мы-ы-ы… М-м-м-м… О, бля, придумал! Начнём-ка мы с вас, девочки!
У Леночки аж челюсть отпала с мужниной-то наглости!
— Ловко у тебя, Серёжа, получается! Кашу заварил, сам потом обкакался, а нам с Юльчиком, значит, расхлёбывать?! Шиш с маслом! Давай-ка по справедливости! Начнём с тебя!
— Нельзя, дорогуша, я — ГСМ!
— Кто-кто?!
— Главный Складыватель Мозаики!
— Тогда я — ГП!
— Горшок Прикроватный, что ли?
— Сам ты горшок! Главная Пофигистка! И по фигу мне, что ты — ГСМ!
— Хватит вам ссориться уже, петушки! Я начну.
Тишина и спокойствие воцаряются незамедлительно. Все с надеждой смотрят на Юлю. Иногда, знаете ли, чертовски приятно ощущать себя центром хоть и малюсенькой, а всё ж вселенной.
— Начну, пожалуй, с того, что мне ужасно понравилась Серёжина выдумка. Признайся, Серж, ты, быть может, кружок какой тантрический в Питере ведёшь? Готова поучаствовать и даже чуток где-нибудь мероприятие проспонсировать. Больно складно у тебя получается! Разок-другой в недельку с удовольствием бы так в Питер загуливала. Ха! Поучиться!
— Юльчик, свет очей моих! Хочешь — верь, хочешь — нет, чистейшей воды экспромт!
Строго смотрю на Леночку, та лишь руками разводит:
— А я-то здесь при чём? Я, как собачонка из анекдота про зимнюю рыбалку, сама ох*ела !
— Ленусик! Ты не в кабинете главврача! Выбирай выражения!
— Ой! Извиняйте, вырвалось.
В мозге вдруг совершенно отчётливо всплывает до боли знакомая фраза: «…Моя малозаметная роль руководителя проекта заключается в периодическом моделировании различных житейских ситуаций, а твоя — в добросовестном и качественном наполнении их чувственным содержанием. Оговорюсь сразу, ситуации могут быть малость нестандартными и щекотливыми…» Тьфу, тьфу, тьфу, замуровали, демоны! Чур меня!
— Очнись, Юлёк! — Алёнкино дружеское похлопывание по плечу выводит из забытья. — Продолжение-то будет?
— Да, конечно… Налейте, что ли…
— Водички? — Виктор тут как тут, уже со стаканом.
— Желательно чего-нибудь покрепче. Что-то у нас, ребята, кисловато всё сегодня выходит, вяло.
Водка, в противовес своему обычному воздействию, отрезвляет, возвращает к действительности.
— Я в полном порядке! Просто… Задумалась слегка.
— Закуси, закуси! Мало ли что! Вдруг ещё выпить захочется? — взгляд у Сергея испытующе-недоверчивый.
Консервированные баклажаны — секретный рецепт мужа. Он, кстати сказать, и готовил. Он вообще всё дома готовит, я только на природе у мангала кривляюсь изредка. В холодном виде — необычайная вкуснятина! Да не я — баклажаны! Хм! Скажете тоже!
Личный пример, должно отметить, штука весьма заразительная! Гости дорогие тут же подналегли на водку и тушёные овощи. Вот и отлично! Я же пока с мыслями соберусь.
— Вопросик к тебе, Витя, есть.
— Спрашивай, отвечаю! Только погоди трошки, дай прожевать!
Ждать не стала. Дожуёт по ходу дела:
— Ты какими-нибудь средствами возбуждающими, ну виагрой, например, или там вука-вука, вчера, случаем, не баловался?
— На хрена? У меня, если ты заметила, и без этих дурацких прибамбасов нормально всё фунциклирует. А с какой стати, мадам, вас это интересует?
— Заметила, трудно было не заметить! Видишь ли, Витя… Есть с чем сравнивать. Позавчера вы тоже отлично выступили, сэр! На пять баллов! С плюсом. Но… Не так… истово, что ли. Вкрай задрал ты меня, поросёнок! Как злобный волчище козочку сидорову! Ха-ха! Заездил киску, ходить больно!
— Нащупываем, нащупываем! Молодец, Юлечка! — мои слова словно ниточка путеводная для Серёжи. — Позволь-ка вмешаться, радость наша вселенская, а ты пока отдохни. Покури, мать, покури!
— Думаешь? Даже и не знаю…
Вообще-то поцыбарить — самое время. В нашем деле ведь главное что? Правильно, догадливые мои! Главное — нaчать! Касаемо же углyбить… Хм! Так на это другие, более сообразительные головы имеются. Тем паче что целебное действие водки незаметненько так, незаметненько, тихой сапой выродилось в лёгкое опьянение, ставшее уже за выходные настораживающе обыденным. Женский алкоголизм, знаете ли, штука опасная, привязчивая! И вообще, пора бы тормознуться, завтра, как это ни прискорбно, на работу ведь топать поутру.
— Во-о-о-от! Вот где собака-то порылась, сука такая неуёмная! Точная наводка, Юльчик! Дневник на стол, пять баллов за полугодие! Бочка варенья и корзина печенья из личных буржуинских запасов! Прошедшей ночью Виктор приобщился-таки к славному движению российских свингеров! — Сергей с воодушевлением трясёт его руку. — Прими, Витюша, наши самые искренние поздравления!
Продолжить в мажоре Серёже не удалось, Алёнка, змеища подколодная, весь кайф пареньку обломала!
— Позвольте, товарищи дорогие, пыл ваш задорный пионерский малость охладить! Рядовая групповушка вышла, на мой взгляд. — На лице у подруги выражение недоумения, граничащего с пренебрежением. — Тебе ли не знать, Юлёк? — она укоризненно качает головой. — Мы-то с тобой исправно пару раз в месяц подобным образом расслабляемся! Просто для удовольствия! Безо всяких там, извиняйте, гости дорогие, познавательно-воспитательных порывов!
— Нельзя, разумеется, назвать эксперимент кристально чистым, но основная атрибутика всё ж имела место быть! — пытается парировать Серёжа.
— Шутить изволите, голубчик?! Что ещё за атрибутика? Может, благородное собрание посетила Марина, Витькина жена? Прилетела на званый вечерок поразвлечься, посвинговать? Тогда отчего нас до сей поры друг другу не представили?! Последние пару лет лишь о том и мечтала! Ха-ха! По ночам в подушку плачу-рыдаю, аж к утру не просыхаю!
Смотрю на Виктора: мальчишка как-то скукожился весь, голову в плечи втянул.
— Девочка моя, что за наезды?! Встала не с той ноги? Какая муха тебя укусила? — я немного удивлена и смущена её реакцией.
— Нормально встала. — Алёнка пожимает плечами. — Как обычно, с правой. И никакая муха меня покамест не кусала. Нет у тебя мух, вымерли все со скуки! Серёжке единственно спасибо, поднял настроение с утра, молодчинка! А вот вы, братцы кролики, со вчерашнего дня, по-моему, фигнёй полнейшей занимаетесь! Навыдумывали чёрт-те чего, мозг пареньку на пустом месте вынесли и радуетесь! Гы-ы-ы-ы! Юродивые!
Сергей обескураженно смотрит то на неё, то на меня. Что ты будешь делать, опять растерялся! Подхожу к девочке сзади, кладу руки на плечи, целую в макушечку.
— Хватит ёрничать, рыбка, дадим возможность ребятам пообщаться. Зря я, что ли, за чужую жену спинкой отрабатывала?
— Ну что ты ему за жена, а, Юлёк? Сама подумай! Если вам обоим ещё можно верить, чего мне, кстати, очень хотелось бы, то позавчера состоялась ваша первая, так сказать, «брачная ночь»! Ты подобных «мужей» словно перчатки меняешь! И это, по-вашему, свинг называется?! Смешно, господа! Обычное вкусненькое бл*дство. Хм! Приятный пустячок, да и только!
Нда-а-а-а… Неловкая, однако, сложилась обстановочка. Рассказывать Алёнке о давнишнем Витькином амурном мною увлечении в настоящий момент нельзя, да и желания особого нет. Не то чтобы я скрыть что-то от лучшей подруги пытаюсь. Не-е-е-ет, что вы! Просто не время сейчас. Пусть поостынет немножко, коза.
— Нужен был эрзац жены, обратились бы ко мне. Из присутствующих мы всё-таки дольше всех знакомы. С улицы, можно сказать, взяла. Накормила, приласкала, в люди вывела. Оперился птенчик, свободы захотел… Из гнезда и выпал.
Последнее прозвучало непривычно тихо и печально.
«Ах, вон оно в чём дело-то! — начинаю понимать её стервозность, нападки на Виктора постоянные. — Тяжко, солнышко моё, однако, ты с мужиком расстаёшься! Ой, тяжко-о-о-о!»
Упрекать Алёнку, согласитесь, язык не шевельнётся. Почитай без малого два года весьма тесных отношений подошли к финалу. Ради кого? Да ради меня же! Принимаю жертву с благодарностью. Хотя, сдаётся мне, Виктора ей всё равно было не удержать. Настойчивый юноша, ежели чего захотел, привык добиваться.
— Звучало такое предложение, — вру напропалую. — Хотел Серж тебя разбудить, да я воспротивилась!
Понимаю, врать нехорошо, но что делать, приходится.
— Почему это, интересно знать?
— Помнишь, с каким настроением ты вчера спать ложилась?
— Смутно, честно говоря.
— Оно и видно! Напомню: твёрдо пообещав вцепиться в морду тому, кто посмеет хоть капельку тебя потревожить!
— Что-то не припоминаю!
— Я вру, по-твоему? У ребят спроси!
Ребята молчат. Дружно головами кивают, точно болванчики китайские.
— Смотрю, здесь все хитрюганы собрались. Витя, ты где мою машину запарковал?
Минутная слабость улетучилась, словно дым! Алёнка — снова Алёнка!
— На стоянке, прямо возле охраны.
— Пора мне, ребятишки. Спасибо этому дому, поеду к другому.
— Ты куда это?
— Домой, куда ж мне ещё? Проводишь?
В полумраке прихожей некоторое время стоим, держимся за руки.
— Когда Олежка-то возвращается?
— Думаю, недели через полторы, может, две, — меня радует затаённый смысл вопроса. — Слушай, перебирайся ко мне! Максик, я слышала, на юга подался? Вдвоём-то оно по-любому веселее будет!
Заулыбалась подружка! Вижу, совсем оттаяла девочка!
— Я уж грешным делом подумала, крыска, задвинула ты меня из-за своей фифы питерской! Хотела обидеться уже. Ладно, прощаю. Подумаю над твоим предложением. Короче, часикам к десяти жди, примчусь.
— В дверь не трезвонь! Ключи лучше возьми. Да смотри потихоньку, вдруг засну!
— Если не забуду. Ну, пошла я. Давай на ход туфельки обнимемся, что ли!
Могла я лучшей подруге в такой малости отказать? Конечно же, без невинного поцелуйчика на прощание не обошлось!
Поцелуй Алёнки иной, чем Леночки или, скажем, Вики. У Леночки губы тоньше и жёстче. Она силой берёт. Набрасывается, словно маленький зверёк, и кусает! Дерзко, эмоционально, заводяще! Хочешь не хочешь, а приходится отвечать! Вика — другое дело. Будто стесняется чего-то. Тянется, льнёт, просит ласки. Губки мягкие, слегка припухшие. Отказать невозможно, очень вкусненько!
Алёнка целуется божественно! Сначала всегда пробует меня на вкус. Легкий поцелуй. Мимолётно проведет язычком по губам и обязательно облизнётся, как кошечка. Что у нас сегодня? Молочко? Сметанка? Сливочки? Из объятий не выпускает, грудки упираются сосочек в сосочек, одна рука медленно спускается по спине, вторая на загривочке, губы встречаются вновь. А дальше — слияние двух лун! Всё вокруг напоено её ароматом, вкусом, теплом, нежностью…
Затрудняюсь сказать, сколько времени прошло, но, судя по всему, к началу сеанса я чуточку опоздала. И, надо сказать, в отсутствие моё атмосфера изрядно накалилась!
— Думай, что хочешь, дорогая, но я с Алёнкой в корне не согласен!
— Ты объясни по-человечески, членораздельно, а мы уж постараемся понять! Держишь нас тут за идиотов! — Леночка сердится всерьёз, по-взрослому!
Серёга отбивается, как раненый лев от оборзевших гиен:
— Я стараюсь, Ленусик, изо всех сил стараюсь! Существенная ли разница: дружеская вечеринка это, свинг, групповуха, генг-бенг, порно-шоу? Обзывайте на своё усмотрение, хоть горшком! Главное, в печь не суйте! Название — всего лишь слово, субъективный признак. Важна же именно суть действия: цели, которые оно преследовало, и к каким результатам, соответственно, привело! Вы вот с Виктором, явно идя на поводу у, дай ей бог здоровья, отсутствующей уже Алёнки, с пеной у рта утверждаете, что вчерашнее представление ничем от рядовой групповушки не отличается. Я и сам так некоторое время считал, пока Юлечка на замечательную мысль меня не натолкнула. И теперь смею утверждать: есть большая разница между тем, что происходило позапрошлой ночью и вчера, на нашей, буду упорно её называть: свингер-вечеринке! Нам с тобой, Ленусик, разницу заметить невозможно. Сравнивать не с чем. Виктуар же явно водит нас за нос! Попросту — врёт!
— С чего это ты взял?!
— Объясню, дорогой мой, если вы, оба двое… Прости, Юлечка! Ты уже вернулась? Не заметил. Короче, вы, все трое, обещаете меня выслушать, не перебивая! Усекли?!
— Согласны мы! Давай уже, объясняй, Серж! Времени мало остаётся!
Леночка нетерпеливо посматривает на часы.
— Хорошо, дорогая, постараюсь! Итак, что мы имели на позавчера? Имели мы — извини, Вить, что о тебе в третьем лице, — изнывающего от вожделения Виктора. Отдадим должное глубокомыслию почитаемого всем прогрессивным человечеством Амвросия Амбруазовича Выбегаллы: «…А что есть человек, философски говоря? Человек, товарищи, есть хомо сапиенс, который может и хочет…. Оно хочет. И потому оно пока несчастно. Но оно может, и через это «может» совершается диалектический скачок…» Я бы добавил — великий диалектический скачок! Год — срок серьёзный! Хотел Витюша быть с Юлей, да не мог! Алёнка зело крепко его держала. И был он, в соответствии с теорией уважаемого профессора, глубоко несчастен. Третьего же дня произошло знаменательнейшее событие — Виктор был наконец-то допущен до августейшего тела! На общих, правда, основаниях.
Взбрыкиваю для проформы:
— Ты с телом-то моим поаккуратнее, Серёж! Я этого не люблю!
— Извини, Юлечка, увлёкся малость! Я, кстати, на Выбегаллу, случаем, сейчас не похож?
— Имеется сходство определённое.
— Горжусь безмерно, коли так! В общем, наша Юлечка, невинная овечка, таки попала в его цепкие беспощадные когти.
— Ха! Нашёл овечку! Сама невинность! Долго искал?
— Кто ещё в чьи когти попал!
— Кого, профессора?!
— Виктора, бестолковки! И тогда, в который раз уже обращаясь к классике: «…Вот как оно может! Минут десять-пятнадцать оно может… Вот так. Теперь оно смогло и диалектически переходит к счастью…»
— Насчёт десяти-пятнадцати минут ты кого это имел в виду?! — воспалился не на шутку Виктор. — А?!
— Да что же вы постоянно меня перебиваете-то?! Совесть есть у вас?! Слушайте! Здесь теория Амвросия Амбруазовича дала сбой. Увы! Несмотря на то что Витя, наконец, смог, счастье для него не наступило. Наступит ли? Кто знает, кто знает.
Видимо, в отместку за нашу беспардонность Серёжа хватает стоящую в углу антикварную гитару, ударяет по струнам и на скверном английском языке голосит дурниной нечто до боли знакомое, в моём вольном переводе звучащее приблизительно так: «Что за базар? Скажите мне, что случилось?!»
Я от неожиданности аж подскочила! Да что там говорить-то, все присутствующие подпрыгнули дружненько!
— Серж, — немного перефразирую по месту знаменитую фразу Его Превосходительства, — вы хотите по-прежнему иметь кусок хлеба с маслом? И, — добавляю уже от себя, — крышу над головой?! Тогда перестаньте бренчать, вашу мать!!!
— С ума сошёл, ненормальный?! Заикой можно стать! Ну-ка отдай сюда балалайку!
Леночка на него с кулаками, хоть бы хны ему! Продолжает, как ни в чем не бывало:
— Случилось же примерно следующее: Виктор в результате всего получил то, что давно и беззаветно хотел, но вовсе не в ранге победителя. Когда б он один на вороном коне въехал в логово поверженного дракона и освобождённая из плена злобной ящерицы принцесса на радостях пролила с ним свою невинность, вот это была бы виктория так виктория! У-у-ух, шороху бы навели, закачаешься! А получилось, как я уже говорил, в порядке общей очереди (гнусаво): «Граждане, кто последний? Скажите, чтобы за вами не занимали! До обеда обслужить не успею!»
— Ах ты ж сукин сын! — я обомлела от такой наглости.
У Леночки аж челюсть отпала с мужниной-то наглости!
— Ловко у тебя, Серёжа, получается! Кашу заварил, сам потом обкакался, а нам с Юльчиком, значит, расхлёбывать?! Шиш с маслом! Давай-ка по справедливости! Начнём с тебя!
— Нельзя, дорогуша, я — ГСМ!
— Кто-кто?!
— Главный Складыватель Мозаики!
— Тогда я — ГП!
— Горшок Прикроватный, что ли?
— Сам ты горшок! Главная Пофигистка! И по фигу мне, что ты — ГСМ!
— Хватит вам ссориться уже, петушки! Я начну.
Тишина и спокойствие воцаряются незамедлительно. Все с надеждой смотрят на Юлю. Иногда, знаете ли, чертовски приятно ощущать себя центром хоть и малюсенькой, а всё ж вселенной.
— Начну, пожалуй, с того, что мне ужасно понравилась Серёжина выдумка. Признайся, Серж, ты, быть может, кружок какой тантрический в Питере ведёшь? Готова поучаствовать и даже чуток где-нибудь мероприятие проспонсировать. Больно складно у тебя получается! Разок-другой в недельку с удовольствием бы так в Питер загуливала. Ха! Поучиться!
— Юльчик, свет очей моих! Хочешь — верь, хочешь — нет, чистейшей воды экспромт!
Строго смотрю на Леночку, та лишь руками разводит:
— А я-то здесь при чём? Я, как собачонка из анекдота про зимнюю рыбалку, сама ох*ела !
— Ленусик! Ты не в кабинете главврача! Выбирай выражения!
— Ой! Извиняйте, вырвалось.
В мозге вдруг совершенно отчётливо всплывает до боли знакомая фраза: «…Моя малозаметная роль руководителя проекта заключается в периодическом моделировании различных житейских ситуаций, а твоя — в добросовестном и качественном наполнении их чувственным содержанием. Оговорюсь сразу, ситуации могут быть малость нестандартными и щекотливыми…» Тьфу, тьфу, тьфу, замуровали, демоны! Чур меня!
— Очнись, Юлёк! — Алёнкино дружеское похлопывание по плечу выводит из забытья. — Продолжение-то будет?
— Да, конечно… Налейте, что ли…
— Водички? — Виктор тут как тут, уже со стаканом.
— Желательно чего-нибудь покрепче. Что-то у нас, ребята, кисловато всё сегодня выходит, вяло.
Водка, в противовес своему обычному воздействию, отрезвляет, возвращает к действительности.
— Я в полном порядке! Просто… Задумалась слегка.
— Закуси, закуси! Мало ли что! Вдруг ещё выпить захочется? — взгляд у Сергея испытующе-недоверчивый.
Консервированные баклажаны — секретный рецепт мужа. Он, кстати сказать, и готовил. Он вообще всё дома готовит, я только на природе у мангала кривляюсь изредка. В холодном виде — необычайная вкуснятина! Да не я — баклажаны! Хм! Скажете тоже!
Личный пример, должно отметить, штука весьма заразительная! Гости дорогие тут же подналегли на водку и тушёные овощи. Вот и отлично! Я же пока с мыслями соберусь.
— Вопросик к тебе, Витя, есть.
— Спрашивай, отвечаю! Только погоди трошки, дай прожевать!
Ждать не стала. Дожуёт по ходу дела:
— Ты какими-нибудь средствами возбуждающими, ну виагрой, например, или там вука-вука, вчера, случаем, не баловался?
— На хрена? У меня, если ты заметила, и без этих дурацких прибамбасов нормально всё фунциклирует. А с какой стати, мадам, вас это интересует?
— Заметила, трудно было не заметить! Видишь ли, Витя… Есть с чем сравнивать. Позавчера вы тоже отлично выступили, сэр! На пять баллов! С плюсом. Но… Не так… истово, что ли. Вкрай задрал ты меня, поросёнок! Как злобный волчище козочку сидорову! Ха-ха! Заездил киску, ходить больно!
— Нащупываем, нащупываем! Молодец, Юлечка! — мои слова словно ниточка путеводная для Серёжи. — Позволь-ка вмешаться, радость наша вселенская, а ты пока отдохни. Покури, мать, покури!
— Думаешь? Даже и не знаю…
Вообще-то поцыбарить — самое время. В нашем деле ведь главное что? Правильно, догадливые мои! Главное — нaчать! Касаемо же углyбить… Хм! Так на это другие, более сообразительные головы имеются. Тем паче что целебное действие водки незаметненько так, незаметненько, тихой сапой выродилось в лёгкое опьянение, ставшее уже за выходные настораживающе обыденным. Женский алкоголизм, знаете ли, штука опасная, привязчивая! И вообще, пора бы тормознуться, завтра, как это ни прискорбно, на работу ведь топать поутру.
— Во-о-о-от! Вот где собака-то порылась, сука такая неуёмная! Точная наводка, Юльчик! Дневник на стол, пять баллов за полугодие! Бочка варенья и корзина печенья из личных буржуинских запасов! Прошедшей ночью Виктор приобщился-таки к славному движению российских свингеров! — Сергей с воодушевлением трясёт его руку. — Прими, Витюша, наши самые искренние поздравления!
Продолжить в мажоре Серёже не удалось, Алёнка, змеища подколодная, весь кайф пареньку обломала!
— Позвольте, товарищи дорогие, пыл ваш задорный пионерский малость охладить! Рядовая групповушка вышла, на мой взгляд. — На лице у подруги выражение недоумения, граничащего с пренебрежением. — Тебе ли не знать, Юлёк? — она укоризненно качает головой. — Мы-то с тобой исправно пару раз в месяц подобным образом расслабляемся! Просто для удовольствия! Безо всяких там, извиняйте, гости дорогие, познавательно-воспитательных порывов!
— Нельзя, разумеется, назвать эксперимент кристально чистым, но основная атрибутика всё ж имела место быть! — пытается парировать Серёжа.
— Шутить изволите, голубчик?! Что ещё за атрибутика? Может, благородное собрание посетила Марина, Витькина жена? Прилетела на званый вечерок поразвлечься, посвинговать? Тогда отчего нас до сей поры друг другу не представили?! Последние пару лет лишь о том и мечтала! Ха-ха! По ночам в подушку плачу-рыдаю, аж к утру не просыхаю!
Смотрю на Виктора: мальчишка как-то скукожился весь, голову в плечи втянул.
— Девочка моя, что за наезды?! Встала не с той ноги? Какая муха тебя укусила? — я немного удивлена и смущена её реакцией.
— Нормально встала. — Алёнка пожимает плечами. — Как обычно, с правой. И никакая муха меня покамест не кусала. Нет у тебя мух, вымерли все со скуки! Серёжке единственно спасибо, поднял настроение с утра, молодчинка! А вот вы, братцы кролики, со вчерашнего дня, по-моему, фигнёй полнейшей занимаетесь! Навыдумывали чёрт-те чего, мозг пареньку на пустом месте вынесли и радуетесь! Гы-ы-ы-ы! Юродивые!
Сергей обескураженно смотрит то на неё, то на меня. Что ты будешь делать, опять растерялся! Подхожу к девочке сзади, кладу руки на плечи, целую в макушечку.
— Хватит ёрничать, рыбка, дадим возможность ребятам пообщаться. Зря я, что ли, за чужую жену спинкой отрабатывала?
— Ну что ты ему за жена, а, Юлёк? Сама подумай! Если вам обоим ещё можно верить, чего мне, кстати, очень хотелось бы, то позавчера состоялась ваша первая, так сказать, «брачная ночь»! Ты подобных «мужей» словно перчатки меняешь! И это, по-вашему, свинг называется?! Смешно, господа! Обычное вкусненькое бл*дство. Хм! Приятный пустячок, да и только!
Нда-а-а-а… Неловкая, однако, сложилась обстановочка. Рассказывать Алёнке о давнишнем Витькином амурном мною увлечении в настоящий момент нельзя, да и желания особого нет. Не то чтобы я скрыть что-то от лучшей подруги пытаюсь. Не-е-е-ет, что вы! Просто не время сейчас. Пусть поостынет немножко, коза.
— Нужен был эрзац жены, обратились бы ко мне. Из присутствующих мы всё-таки дольше всех знакомы. С улицы, можно сказать, взяла. Накормила, приласкала, в люди вывела. Оперился птенчик, свободы захотел… Из гнезда и выпал.
Последнее прозвучало непривычно тихо и печально.
«Ах, вон оно в чём дело-то! — начинаю понимать её стервозность, нападки на Виктора постоянные. — Тяжко, солнышко моё, однако, ты с мужиком расстаёшься! Ой, тяжко-о-о-о!»
Упрекать Алёнку, согласитесь, язык не шевельнётся. Почитай без малого два года весьма тесных отношений подошли к финалу. Ради кого? Да ради меня же! Принимаю жертву с благодарностью. Хотя, сдаётся мне, Виктора ей всё равно было не удержать. Настойчивый юноша, ежели чего захотел, привык добиваться.
— Звучало такое предложение, — вру напропалую. — Хотел Серж тебя разбудить, да я воспротивилась!
Понимаю, врать нехорошо, но что делать, приходится.
— Почему это, интересно знать?
— Помнишь, с каким настроением ты вчера спать ложилась?
— Смутно, честно говоря.
— Оно и видно! Напомню: твёрдо пообещав вцепиться в морду тому, кто посмеет хоть капельку тебя потревожить!
— Что-то не припоминаю!
— Я вру, по-твоему? У ребят спроси!
Ребята молчат. Дружно головами кивают, точно болванчики китайские.
— Смотрю, здесь все хитрюганы собрались. Витя, ты где мою машину запарковал?
Минутная слабость улетучилась, словно дым! Алёнка — снова Алёнка!
— На стоянке, прямо возле охраны.
— Пора мне, ребятишки. Спасибо этому дому, поеду к другому.
— Ты куда это?
— Домой, куда ж мне ещё? Проводишь?
В полумраке прихожей некоторое время стоим, держимся за руки.
— Когда Олежка-то возвращается?
— Думаю, недели через полторы, может, две, — меня радует затаённый смысл вопроса. — Слушай, перебирайся ко мне! Максик, я слышала, на юга подался? Вдвоём-то оно по-любому веселее будет!
Заулыбалась подружка! Вижу, совсем оттаяла девочка!
— Я уж грешным делом подумала, крыска, задвинула ты меня из-за своей фифы питерской! Хотела обидеться уже. Ладно, прощаю. Подумаю над твоим предложением. Короче, часикам к десяти жди, примчусь.
— В дверь не трезвонь! Ключи лучше возьми. Да смотри потихоньку, вдруг засну!
— Если не забуду. Ну, пошла я. Давай на ход туфельки обнимемся, что ли!
Могла я лучшей подруге в такой малости отказать? Конечно же, без невинного поцелуйчика на прощание не обошлось!
Поцелуй Алёнки иной, чем Леночки или, скажем, Вики. У Леночки губы тоньше и жёстче. Она силой берёт. Набрасывается, словно маленький зверёк, и кусает! Дерзко, эмоционально, заводяще! Хочешь не хочешь, а приходится отвечать! Вика — другое дело. Будто стесняется чего-то. Тянется, льнёт, просит ласки. Губки мягкие, слегка припухшие. Отказать невозможно, очень вкусненько!
Алёнка целуется божественно! Сначала всегда пробует меня на вкус. Легкий поцелуй. Мимолётно проведет язычком по губам и обязательно облизнётся, как кошечка. Что у нас сегодня? Молочко? Сметанка? Сливочки? Из объятий не выпускает, грудки упираются сосочек в сосочек, одна рука медленно спускается по спине, вторая на загривочке, губы встречаются вновь. А дальше — слияние двух лун! Всё вокруг напоено её ароматом, вкусом, теплом, нежностью…
Затрудняюсь сказать, сколько времени прошло, но, судя по всему, к началу сеанса я чуточку опоздала. И, надо сказать, в отсутствие моё атмосфера изрядно накалилась!
— Думай, что хочешь, дорогая, но я с Алёнкой в корне не согласен!
— Ты объясни по-человечески, членораздельно, а мы уж постараемся понять! Держишь нас тут за идиотов! — Леночка сердится всерьёз, по-взрослому!
Серёга отбивается, как раненый лев от оборзевших гиен:
— Я стараюсь, Ленусик, изо всех сил стараюсь! Существенная ли разница: дружеская вечеринка это, свинг, групповуха, генг-бенг, порно-шоу? Обзывайте на своё усмотрение, хоть горшком! Главное, в печь не суйте! Название — всего лишь слово, субъективный признак. Важна же именно суть действия: цели, которые оно преследовало, и к каким результатам, соответственно, привело! Вы вот с Виктором, явно идя на поводу у, дай ей бог здоровья, отсутствующей уже Алёнки, с пеной у рта утверждаете, что вчерашнее представление ничем от рядовой групповушки не отличается. Я и сам так некоторое время считал, пока Юлечка на замечательную мысль меня не натолкнула. И теперь смею утверждать: есть большая разница между тем, что происходило позапрошлой ночью и вчера, на нашей, буду упорно её называть: свингер-вечеринке! Нам с тобой, Ленусик, разницу заметить невозможно. Сравнивать не с чем. Виктуар же явно водит нас за нос! Попросту — врёт!
— С чего это ты взял?!
— Объясню, дорогой мой, если вы, оба двое… Прости, Юлечка! Ты уже вернулась? Не заметил. Короче, вы, все трое, обещаете меня выслушать, не перебивая! Усекли?!
— Согласны мы! Давай уже, объясняй, Серж! Времени мало остаётся!
Леночка нетерпеливо посматривает на часы.
— Хорошо, дорогая, постараюсь! Итак, что мы имели на позавчера? Имели мы — извини, Вить, что о тебе в третьем лице, — изнывающего от вожделения Виктора. Отдадим должное глубокомыслию почитаемого всем прогрессивным человечеством Амвросия Амбруазовича Выбегаллы: «…А что есть человек, философски говоря? Человек, товарищи, есть хомо сапиенс, который может и хочет…. Оно хочет. И потому оно пока несчастно. Но оно может, и через это «может» совершается диалектический скачок…» Я бы добавил — великий диалектический скачок! Год — срок серьёзный! Хотел Витюша быть с Юлей, да не мог! Алёнка зело крепко его держала. И был он, в соответствии с теорией уважаемого профессора, глубоко несчастен. Третьего же дня произошло знаменательнейшее событие — Виктор был наконец-то допущен до августейшего тела! На общих, правда, основаниях.
Взбрыкиваю для проформы:
— Ты с телом-то моим поаккуратнее, Серёж! Я этого не люблю!
— Извини, Юлечка, увлёкся малость! Я, кстати, на Выбегаллу, случаем, сейчас не похож?
— Имеется сходство определённое.
— Горжусь безмерно, коли так! В общем, наша Юлечка, невинная овечка, таки попала в его цепкие беспощадные когти.
— Ха! Нашёл овечку! Сама невинность! Долго искал?
— Кто ещё в чьи когти попал!
— Кого, профессора?!
— Виктора, бестолковки! И тогда, в который раз уже обращаясь к классике: «…Вот как оно может! Минут десять-пятнадцать оно может… Вот так. Теперь оно смогло и диалектически переходит к счастью…»
— Насчёт десяти-пятнадцати минут ты кого это имел в виду?! — воспалился не на шутку Виктор. — А?!
— Да что же вы постоянно меня перебиваете-то?! Совесть есть у вас?! Слушайте! Здесь теория Амвросия Амбруазовича дала сбой. Увы! Несмотря на то что Витя, наконец, смог, счастье для него не наступило. Наступит ли? Кто знает, кто знает.
Видимо, в отместку за нашу беспардонность Серёжа хватает стоящую в углу антикварную гитару, ударяет по струнам и на скверном английском языке голосит дурниной нечто до боли знакомое, в моём вольном переводе звучащее приблизительно так: «Что за базар? Скажите мне, что случилось?!»
Я от неожиданности аж подскочила! Да что там говорить-то, все присутствующие подпрыгнули дружненько!
— Серж, — немного перефразирую по месту знаменитую фразу Его Превосходительства, — вы хотите по-прежнему иметь кусок хлеба с маслом? И, — добавляю уже от себя, — крышу над головой?! Тогда перестаньте бренчать, вашу мать!!!
— С ума сошёл, ненормальный?! Заикой можно стать! Ну-ка отдай сюда балалайку!
Леночка на него с кулаками, хоть бы хны ему! Продолжает, как ни в чем не бывало:
— Случилось же примерно следующее: Виктор в результате всего получил то, что давно и беззаветно хотел, но вовсе не в ранге победителя. Когда б он один на вороном коне въехал в логово поверженного дракона и освобождённая из плена злобной ящерицы принцесса на радостях пролила с ним свою невинность, вот это была бы виктория так виктория! У-у-ух, шороху бы навели, закачаешься! А получилось, как я уже говорил, в порядке общей очереди (гнусаво): «Граждане, кто последний? Скажите, чтобы за вами не занимали! До обеда обслужить не успею!»
— Ах ты ж сукин сын! — я обомлела от такой наглости.
