Пробуждение. Свет
«…Мир, как лицо в слезах, что сушит ветр весенний,
Овеян трепетом бегущих в ночь видений.
Поэт устал писать, и женщина — любить…»
Огромным, просто-таки титаническим усилием воли приподымаю набрякшие с затяжного недосыпа веки, щурясь пытаюсь разглядеть любимые часы. Не так-то это просто, доложусь я вам, други мои! Кривое нынче всё какое-то, знаете ли, цифирьки расплываются, разбегаются, стрелочек явно многовато, за всем и не уследить. Да-а-а-а, допрыгалась коза, нечего сказать… Хотелось бы уже сфокусироваться хоть как-нибудь, хоть на чём-нибудь.
Попытка нуммер цвай! Ну-ка, ну-ка, поглядим, поддержим веки пальчиками… Тэ-э-э-эк-с! О! Без пяти минут… половина десятого. Что ж, можно сказать, совсем почти не спала. Э-э-э-эх, зашибись погуляли намедни ребята-свингерята! Молодцы, ёпрст! Сильно выступили! Внушаеть! Юлечка, наверное, со стороны сейчас здорово смахивает на супругу Вия. Или на наивную чукотскую девушку-пчеловода. Почему именно пчеловода, спросите вы меня? Ха-ха! Да моська точно пчёлами покусана, вот почему! Жаль, заценить некому, вокруг всё сплошь посапывающие обездвиженные тушки.
Эй, там! Что стучится в бубен мне, видишь, дома нет никто?! От же ходики дуралейские, даром что стильные, идут-топают, точно кошечка лапками с ранья мимо длиннющей очереди в винный магазин: бам-бам, бам-бам, бам-бам!!! Помните, небось, что впоследствии с милой зверушкой-то случилось? То-то же! Кому ж в кайф, сами посудите? Особливо с бодунища. Вот и слуге вашей покорной не комильфо. Хорошо ещё не «ку-ку», мигом бы башку птаху крикливому свернула!
Бородатый анекдот из старого доброго советского времени, когда вода была мокрее, небеса — синее, деревья, соответственно, зеленее, а в винные магазины с утра неизменно выстраивались длиннющие очереди. В общем, горбачёвщина как она есть. Короче, слухайте сюда, дорогие товарищи, точнее, здесь: «Хмурое осеннее похмельное утро. Далее аккурат как поётся в песенке Ю. Лозы: «До открытия магазина целых двадцать пять минут, а здоровые мужчины полчаса уж тут как тут. Терпеливые мужчины уж давно стоят и ждут. Все похожи, как родные братья, те, что на одно лицо. Ждут, когда позволят брать им водочку, наливочку, пивко или винцо. Пора, пора, пора, пора с утра, с утра по чуть-чуть с утра...» С единственным лишь пояснением, что «здоровые» в данном контексте — чаще всего мужчины с отсутствием каких-либо значимых физических увечий. Хоть и иное случалось. (Помните ещё, поди? — без рук, без ног, на бабу скок!) Касаемо же здоровья как такового вообще, должно отметить, хреново с перепоя было иным мужикам и бабам, ой хреново-о-о-о! Как говорится: головка — бо-бо, во рту — ка-ка, животик — бу-бу, писюн ни гу-гу! Все стоят, все ждут: пионер, пенсионер, машинист, милиционер — все работы хороши, выбирай на вкус! Хоть бы пивка глоточек! Во-о-о-от, значится... И идёт вдоль очереди маленькая такая аккуратненькая бездомная кошечка, мягкими лапками шевелит, позёвывает. Вдруг из очереди выскакивает мужичонко неказистый (как оказалось впоследствии, местный депутатик) — и хрясь этой самой кошечке пинка с разбегу! Кошечка, ясный пень, с воем крупнокалиберной мины улетела в дальние ебеня и там затихла. В очереди, разумеется, возмутились, особливо пионеры с милиционерами: «Мужичок, Вы пошто опять животинку тираните? (По всему видать, не впервой подобное случалось, водился за мужичком грешок!) Он им, с горестным видом глотая под тёплый удушливый «Ессентуки № 17» горсть таблеток от головной боли, негодующе и отвечает: «А чего она, мля, лапками-то, понимаешь, топотит?! — бам-бам, бам-бам, бам-бам, бам-бам!!!»
Китайская фарфоровая школьница, уткнувшись в тетрадку, сосредоточенно морщит лоб, всем своим видом пофигистическим арогантно демонстрируя окружающему макрокосмосу, типа ей на него начхать. А может, что другое, поароматнее? Чуть поодаль, взявшись за руки, весело отплясывают такие же фарфоровые Ганс и Гретель, жизнерадостно топают себе огромными тупорылыми башмаками. На олигофренических лицах — неизменные улыбки. Муж почему-то нарёк их медвепутами. Интересно знать, почему?
Надоедливая, словно скатофага стеркорария , мысль: «Откуда, объясните дурочке хоть кто-нибудь, в доме нарисовался весь этот хлам?!» — бубнит, бьётся в стенки черепной коробки. Достала уже, честно говоря, гнида, жужжанием надоедливым своим!
Как же, как же, прекрасно очень даже помню! Любимый с многочисленных комиссионок да помоек блошиных понатащил. Менее чем за два года превратил чудесную опрятную квартирку в лачугу старьёвщика! Так и живу окружённая диковинной рухлядью, точно несчастная девочка Нелли из «Лавки древностей» . Кое-кто недобритый гордо называет всё это тухлое безобразие «микс», ёхан штраус! Смешение стилей, так сказать. Пускай-ка в таком случае хоть кто-нибудь быстренько попробует Юле разъяснить, можно ли смешать то, чего, собственно-то говоря, и нет?! Есть желающие? Нет?
Привычная картина. Давно бы выкинула всё к чертям собачьим, лишь человеколюбие моё безграничное останавливает. Изредка под настроение даже симпатичным кажется. Пёстренькое, глаз веселит. Странные, однако, сегодня думы утренние, гоню их прочь.
Вставать рановато ещё, часик в запасе уж точно есть. Страшно пить хочется, но я, пожалуй, маленько потерплю. Ну его к бесам! Лучше просто поваляюсь, зато без лишней головной боли. Осторожно принюхиваюсь в трепетном ожидании запаха кубинских сигар. Ничего подобного! Амбре, конечно, тяжеловатое, спору нет, приятственным никак не назовёшь, но, к безмерному моему удовлетворению, без каких-либо шизофренических сюрпризов. Обычное такое посторгическое попурри.
Голова гудит, точно улей растревоженный. Обрывки странных шершавых видений буравят опухший мозг. Приснится же с похмела?! Ужас просто! Кошмарики на воздушном шарике! Однако гляньте-ка! Солнышко-то уже встало, ёшкин кот! Чу! Прохладный утренний ветерок колышет занавески, и звуки очнувшегося города, яркой, словно щучий воблер, кислотной капелью упрямо просачиваясь в полусонное сознание, всё настойчивей и настойчивей твердят о наступлении нового дня. Ура!
К пряному коктейлю ароматов вчерашней еды, крепких напитков и табака примешивается терпкий запах человечьей близости. М-м-м-м, обожаю! Лежу тихонько, стараясь не беспокоить утомлённые ночным распутством, распластанные подле мужские тела. Пускай же краткий сон их будет тих и крепок, и силы восстановятся сполна! Ну и слава богу! Тревога, подгоняемая хорошей погодой, здоровым скепсисом и рассудительностью, мало-помалу улетучивается.
«Валерьяночку или афобазол надо бы перед сном попить, девочка моя! — в очередной, чёрт-те какой уже раз принимаю твёрдое решение. — Мнительная стала, так ведь и до личностных расстройств рукой подать!»
Сосед сверху врубил музыку спозаранку. Мстит за ночные бдения, негодяй! Ничего, я девушка доброжелательная, зато память у меня ну о-о-очень хорошая!
«Помнишь ли ты меня, помнишь мое имя? Я плыву по течению твоей жизни…» — заунывно стонет престарелый Йан Гиллан .
Бережно снимаю с себя Лёшкину руку, устраиваюсь поудобнее на бочок. Зарываюсь в подушку, спасаясь от назойливых звуков, вновь засыпаю. …Тёплое ласковое море покачивает на волнах туда-сюда, туда-сюда. В теле сладостная истома. Просыпаться в лом, пусть кайф будет вечным!
«Бедняжка, ты совсем устала,
Не размыкай прекрасных глаз,
Усни, упав на покрывало,
Там, где настиг тебя экстаз!»
Качка усиливается, прогоняет сон, упорно возвращая к реальности. Продолжая делать вид, якобы сплю, начинаю понимать источник приятственных ощущений. Ага! Лёха проснулся, мурзик! Вынуждена глазки всё-таки приоткрыть.
Оживилась и китаяночка. Пофигизм тут же испарился весь, нынче мы — само любопытство! Кажется, ещё чуть-чуть — и она оторвётся от своих иероглифов, укоризненно покачает головой и строго погрозит маленьким натруженным, испачканным чернилами пальчиком. Отвернись, нимфетка, детям до восемнадцати запрещено!
Медвепуты лихо отплясывают, им, дуболомам, всё равно! Украдкой осматриваюсь. Виктор здесь же, с томлением ожидания:
«…Как ждёт любовник молодой
Минуты верного свиданья…»
Принимаю его с удовольствием. Мальчики обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой — словом, в кайф им — двигаются во мне с обеих сторон. Блаженство! По благоприятности воздействия на сонный женский организм сравнимо разве что с чашкой крепкого ароматного кофе.
О да-а-а-а! Напиток богов! Каждое утро начинается с маниакального желания сунуть нос в мешочек с заветными зёрнышками. Жаль бесцельно потраченного времени, а то часами так и сидела бы, наслаждалась божественным ароматом!
Самое время прерваться на авторекламу: я варю чудеснейший кофий в городе! Заходите, гости дорогие! Ха! Ежели есть с чем! Чуточку приврала. Признаюсь, кофе варю из рук вон плохо! Что, по правде говоря, пока ещё никому не воспретило забежать ко мне утром на кофеёк. Приглашаю всех желающих! Адресок, кстати, найдётся в любом телефонном справочнике.
«…Чашку кофею я тебе бодрящего налью
И по-настоящему спою новую песню!»
В отличие от безыскусности отдельных певичек, моё неумение благополучно возмещается наличием обалденной кофемашинки. И ежели с ней по-человечески, любя, она даже простецкий дешёвый кофе приготовит с восхитительной пенкой! Доброе слово, знаете ли, и железяке приятно.
Пенка — прелюдия, возбуждение. Пробуждает желание. Её нужно аккуратно снять ложечкой и скушать. Лишь затем, слегка поразмыслив, приступать к собственно потреблению бодрящего напитка. Пить желательно размеренно, но в то же время динамично, дабы удовольствие от кофе не размазывалось, словно лисичкина кашка по журавлиной тарелке, а было цельным и ярким, подобно плитке великолепного «Макс шоколатье» .
Снова закрываю глаза. Мне очень, очень хорошо. Утренний секс — самый улётный!
И вечный бой! Покой нам только снится ! Фонтан силы — маленький торнадо с восхитительным шлейфом аромата возбуждённого тела, искусно приправленного горячими летними феромонами, уже совсем рядом.
«Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета,
Вдыхаю аромат твоих нагих грудей…»
«Интересные, однако ж, у Алёнки духи! Дурманище-то какой! М-м-м-м, закачаешься! Как это говорить по-русски? Откровенно будоражащий! — с удовольствием внюхиваюсь, шморгаю носом. — Да уж! Аппетитная приправочка к откровенно бл*дскому экстерьерчику!»
Экзотические масла, кремы, помады, отдушки — в общем, всевозможные вкусоароматические модификаторы, привносящие жгучие пряные нотки в пьянящий кровь коктейль, подаваемый тёплым, как правило, прямо в постель и называемый Женщина, — давнишнее моё увлечение. Все новшества стараюсь отслеживать, в ногу со временем идти — и на тебе, опять обскакали! Прошляпила парфюмчик симпотный! Короче, ворона, одним словом.
«Обязательно как-нибудь стибрю и сбрызнусь незаметненько. Ха-ха! В метро в кои-то веки раз прокачусь, пообжимаюсь! Успела же марафету навести, чертёнок! Свеженькая, словно и не было её, ночи бурной бессонной!»
Судя по всему, Антошка с Сашкой свой утренний заряд бодрости уже сполна огребли. Хм! Выходит, пришёл наш неминуемый черёд.
Есть верный признак, по которому со значительной долей вероятности можно определить, чем давеча занималась девушка. Точнее, занималась она чем-либо вообще или нет. По крайней мере у нас с любимой подругой такой особый индикатор имеется. Находясь в активном поиске, пред тем стараюсь избавиться от всего лишнего. Натуризм меня возбуждает. И, уверяю вас, не одну меня. Красивая натура оставляет безучастными, похоже, лишь самих натуристов. Да, чуть не забыла, нудистов же ещё!
Коль скоро я где-то в поисках приключений, без различий: квартира это, коттедж, барская усадьба, туристическая палатка, шалаш, предпочитаю обнажёнку, в крайнем случае — минимум трусиков, чулочки, туфельки. Выходя из дому поохотиться, драпируюсь, конечно же, хм… тряпками, цацками симпатичными, но стараюсь по возможности обходиться вообще без всякого нижнего белья. Оченно заводит! Встречных мужчин — особенно!
Испытав оргазм, чувствую лёгкий дискомфорт, бессознательно защищаюсь, прикрывшись хоть бы чем: халатиком там, сорочкой, простынкой, полотенчиком в конце концов! Пост коитум, знаете ли, омне анимал тристе ест . Так-то! Требуется определённое время, дабы остыть, побыть немного в своей раковинке. Хоть это не всегда и удаётся. Иной раз, драгоценные мои, случается и вовсе без продыху пахать! Ха-ха!
Алёнка похожа на меня, особенно в моём же халатике. Вернее сказать, в рубашке моего мужа, что, учитывая разницу в габаритах, в сущности одно и то же. Пуговички, правда, все уже расстёгнуты, но это говорит всего лишь о том, что вновь пробил час действовать.
У неё очаровательная татушка — симпатичный геккончик чуть пониже пупочка. Всегда мордочку по ветру держит, того и гляди в норку спрячется! Мы с ним старые друзья! Забавная ящерка близко-близко! Касаюсь её, поглаживаю, ловким движением проникаю пальчиком в убежище. Виктора при этом ни на секунду без внимания не оставляю! Подруга моя раззадоривается:
— Смотрите-ка, Королева наша вся в трудах, аки пчела!
Треплет меня за волосы, легонько подталкивая в противоход неспешным мужским движениям. Знает, Патрикеевна: я чертовски завожусь, когда загривок теребят!
— Мальчишки, где совесть ваша?! Хорош уже девчонку матросить! Двое нас!
— Честно? Едва-едва глаза продрал! Глядь, а в стойле лошадка прехорошенькая! Смотрю, значит, спросонья, понять ничего не могу. Лёха, злодей, вроде спит, а вроде и нет. Шевелится как-то странно, сопит, словно носорог. Пригляделся: ни фига ж себе мука! Ну я и подстроился тоже… в такт, так сказать. Что ещё оставалось? А их, оказывается, две?! Во дела-а-а! — шутя, отбояривается балагур Виктор.
«Скорее коровка! — думаю. — Боднуть бы тебя, да бог рогов не дал!»
Вслух по понятной причине могу единственно помычать, и то с трудом. Лёха тоже молчит, сопит, трудится.
— Всё равно попали вы, зайчики-побегайчики! Пустите-ка меня в теремок! Сильно кушать хочется! Заодно быстренько переночую с кем-нибудь!
Алёнка скидывает рубашку, бесцеремонно вклинивается меж нами, прижимаясь ко мне горячим упругим душистым телом. Хочется послать всех к четвёртому поросёнку , всерьёз заняться геккончиком и его норкой, но у них свои планы.
— Лёшенька, иди сюда, мой хороший! С Юлечкой у вас ещё всё впереди, успеете! Витька, ты теперь штатный ковбой! Знаешь же её ахиллесову пяточку, лошадка с норовом! Сладеньким чем-нибудь задобри! Девочка карамельки за щёчку любит! Леденцы больши-и-и-ие-пребольшие! Особенно чупа-чупсы! …Да смотри осторожней, на леопарда уже похож!
«Местами, скорее, на зебру!» — злорадствую про себя.
Под чутким руководством загорелой бестии дело пошло куда бодрее! Оглянуться не успели — мы обе на спинках, мальчишки сверху, потом мы сверху, потом снова они. Поменялись партнёрами, вернулись на круги своя.
Хитрая ящерка, правда, который раз ловко меня избежала! Виктор первый звёздочку поймал, вслед за ним — я. Ребятам помогали, чем могли. В общем, скоро и они угомонились. Отличная зарядка! Лежим, отдыхаем.
— Питерские звонили. Помнишь их? Пара симпатичная: дюймовочка хорошенькая, приятственная во всех отношениях и мужичок, на Олежку твоего похож. Кабанчик вечно недобритый, с щетиной трехдневной! — Алёнка ласково гладит меня по животу, размазывая восхитительный натуральный крем.
«…Мир, как лицо в слезах, что сушит ветр весенний,
Овеян трепетом бегущих в ночь видений.
Поэт устал писать, и женщина — любить…»
Огромным, просто-таки титаническим усилием воли приподымаю набрякшие с затяжного недосыпа веки, щурясь пытаюсь разглядеть любимые часы. Не так-то это просто, доложусь я вам, други мои! Кривое нынче всё какое-то, знаете ли, цифирьки расплываются, разбегаются, стрелочек явно многовато, за всем и не уследить. Да-а-а-а, допрыгалась коза, нечего сказать… Хотелось бы уже сфокусироваться хоть как-нибудь, хоть на чём-нибудь.
Попытка нуммер цвай! Ну-ка, ну-ка, поглядим, поддержим веки пальчиками… Тэ-э-э-эк-с! О! Без пяти минут… половина десятого. Что ж, можно сказать, совсем почти не спала. Э-э-э-эх, зашибись погуляли намедни ребята-свингерята! Молодцы, ёпрст! Сильно выступили! Внушаеть! Юлечка, наверное, со стороны сейчас здорово смахивает на супругу Вия. Или на наивную чукотскую девушку-пчеловода. Почему именно пчеловода, спросите вы меня? Ха-ха! Да моська точно пчёлами покусана, вот почему! Жаль, заценить некому, вокруг всё сплошь посапывающие обездвиженные тушки.
Эй, там! Что стучится в бубен мне, видишь, дома нет никто?! От же ходики дуралейские, даром что стильные, идут-топают, точно кошечка лапками с ранья мимо длиннющей очереди в винный магазин: бам-бам, бам-бам, бам-бам!!! Помните, небось, что впоследствии с милой зверушкой-то случилось? То-то же! Кому ж в кайф, сами посудите? Особливо с бодунища. Вот и слуге вашей покорной не комильфо. Хорошо ещё не «ку-ку», мигом бы башку птаху крикливому свернула!
Бородатый анекдот из старого доброго советского времени, когда вода была мокрее, небеса — синее, деревья, соответственно, зеленее, а в винные магазины с утра неизменно выстраивались длиннющие очереди. В общем, горбачёвщина как она есть. Короче, слухайте сюда, дорогие товарищи, точнее, здесь: «Хмурое осеннее похмельное утро. Далее аккурат как поётся в песенке Ю. Лозы: «До открытия магазина целых двадцать пять минут, а здоровые мужчины полчаса уж тут как тут. Терпеливые мужчины уж давно стоят и ждут. Все похожи, как родные братья, те, что на одно лицо. Ждут, когда позволят брать им водочку, наливочку, пивко или винцо. Пора, пора, пора, пора с утра, с утра по чуть-чуть с утра...» С единственным лишь пояснением, что «здоровые» в данном контексте — чаще всего мужчины с отсутствием каких-либо значимых физических увечий. Хоть и иное случалось. (Помните ещё, поди? — без рук, без ног, на бабу скок!) Касаемо же здоровья как такового вообще, должно отметить, хреново с перепоя было иным мужикам и бабам, ой хреново-о-о-о! Как говорится: головка — бо-бо, во рту — ка-ка, животик — бу-бу, писюн ни гу-гу! Все стоят, все ждут: пионер, пенсионер, машинист, милиционер — все работы хороши, выбирай на вкус! Хоть бы пивка глоточек! Во-о-о-от, значится... И идёт вдоль очереди маленькая такая аккуратненькая бездомная кошечка, мягкими лапками шевелит, позёвывает. Вдруг из очереди выскакивает мужичонко неказистый (как оказалось впоследствии, местный депутатик) — и хрясь этой самой кошечке пинка с разбегу! Кошечка, ясный пень, с воем крупнокалиберной мины улетела в дальние ебеня и там затихла. В очереди, разумеется, возмутились, особливо пионеры с милиционерами: «Мужичок, Вы пошто опять животинку тираните? (По всему видать, не впервой подобное случалось, водился за мужичком грешок!) Он им, с горестным видом глотая под тёплый удушливый «Ессентуки № 17» горсть таблеток от головной боли, негодующе и отвечает: «А чего она, мля, лапками-то, понимаешь, топотит?! — бам-бам, бам-бам, бам-бам, бам-бам!!!»
Китайская фарфоровая школьница, уткнувшись в тетрадку, сосредоточенно морщит лоб, всем своим видом пофигистическим арогантно демонстрируя окружающему макрокосмосу, типа ей на него начхать. А может, что другое, поароматнее? Чуть поодаль, взявшись за руки, весело отплясывают такие же фарфоровые Ганс и Гретель, жизнерадостно топают себе огромными тупорылыми башмаками. На олигофренических лицах — неизменные улыбки. Муж почему-то нарёк их медвепутами. Интересно знать, почему?
Надоедливая, словно скатофага стеркорария , мысль: «Откуда, объясните дурочке хоть кто-нибудь, в доме нарисовался весь этот хлам?!» — бубнит, бьётся в стенки черепной коробки. Достала уже, честно говоря, гнида, жужжанием надоедливым своим!
Как же, как же, прекрасно очень даже помню! Любимый с многочисленных комиссионок да помоек блошиных понатащил. Менее чем за два года превратил чудесную опрятную квартирку в лачугу старьёвщика! Так и живу окружённая диковинной рухлядью, точно несчастная девочка Нелли из «Лавки древностей» . Кое-кто недобритый гордо называет всё это тухлое безобразие «микс», ёхан штраус! Смешение стилей, так сказать. Пускай-ка в таком случае хоть кто-нибудь быстренько попробует Юле разъяснить, можно ли смешать то, чего, собственно-то говоря, и нет?! Есть желающие? Нет?
Привычная картина. Давно бы выкинула всё к чертям собачьим, лишь человеколюбие моё безграничное останавливает. Изредка под настроение даже симпатичным кажется. Пёстренькое, глаз веселит. Странные, однако, сегодня думы утренние, гоню их прочь.
Вставать рановато ещё, часик в запасе уж точно есть. Страшно пить хочется, но я, пожалуй, маленько потерплю. Ну его к бесам! Лучше просто поваляюсь, зато без лишней головной боли. Осторожно принюхиваюсь в трепетном ожидании запаха кубинских сигар. Ничего подобного! Амбре, конечно, тяжеловатое, спору нет, приятственным никак не назовёшь, но, к безмерному моему удовлетворению, без каких-либо шизофренических сюрпризов. Обычное такое посторгическое попурри.
Голова гудит, точно улей растревоженный. Обрывки странных шершавых видений буравят опухший мозг. Приснится же с похмела?! Ужас просто! Кошмарики на воздушном шарике! Однако гляньте-ка! Солнышко-то уже встало, ёшкин кот! Чу! Прохладный утренний ветерок колышет занавески, и звуки очнувшегося города, яркой, словно щучий воблер, кислотной капелью упрямо просачиваясь в полусонное сознание, всё настойчивей и настойчивей твердят о наступлении нового дня. Ура!
К пряному коктейлю ароматов вчерашней еды, крепких напитков и табака примешивается терпкий запах человечьей близости. М-м-м-м, обожаю! Лежу тихонько, стараясь не беспокоить утомлённые ночным распутством, распластанные подле мужские тела. Пускай же краткий сон их будет тих и крепок, и силы восстановятся сполна! Ну и слава богу! Тревога, подгоняемая хорошей погодой, здоровым скепсисом и рассудительностью, мало-помалу улетучивается.
«Валерьяночку или афобазол надо бы перед сном попить, девочка моя! — в очередной, чёрт-те какой уже раз принимаю твёрдое решение. — Мнительная стала, так ведь и до личностных расстройств рукой подать!»
Сосед сверху врубил музыку спозаранку. Мстит за ночные бдения, негодяй! Ничего, я девушка доброжелательная, зато память у меня ну о-о-очень хорошая!
«Помнишь ли ты меня, помнишь мое имя? Я плыву по течению твоей жизни…» — заунывно стонет престарелый Йан Гиллан .
Бережно снимаю с себя Лёшкину руку, устраиваюсь поудобнее на бочок. Зарываюсь в подушку, спасаясь от назойливых звуков, вновь засыпаю. …Тёплое ласковое море покачивает на волнах туда-сюда, туда-сюда. В теле сладостная истома. Просыпаться в лом, пусть кайф будет вечным!
«Бедняжка, ты совсем устала,
Не размыкай прекрасных глаз,
Усни, упав на покрывало,
Там, где настиг тебя экстаз!»
Качка усиливается, прогоняет сон, упорно возвращая к реальности. Продолжая делать вид, якобы сплю, начинаю понимать источник приятственных ощущений. Ага! Лёха проснулся, мурзик! Вынуждена глазки всё-таки приоткрыть.
Оживилась и китаяночка. Пофигизм тут же испарился весь, нынче мы — само любопытство! Кажется, ещё чуть-чуть — и она оторвётся от своих иероглифов, укоризненно покачает головой и строго погрозит маленьким натруженным, испачканным чернилами пальчиком. Отвернись, нимфетка, детям до восемнадцати запрещено!
Медвепуты лихо отплясывают, им, дуболомам, всё равно! Украдкой осматриваюсь. Виктор здесь же, с томлением ожидания:
«…Как ждёт любовник молодой
Минуты верного свиданья…»
Принимаю его с удовольствием. Мальчики обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой — словом, в кайф им — двигаются во мне с обеих сторон. Блаженство! По благоприятности воздействия на сонный женский организм сравнимо разве что с чашкой крепкого ароматного кофе.
О да-а-а-а! Напиток богов! Каждое утро начинается с маниакального желания сунуть нос в мешочек с заветными зёрнышками. Жаль бесцельно потраченного времени, а то часами так и сидела бы, наслаждалась божественным ароматом!
Самое время прерваться на авторекламу: я варю чудеснейший кофий в городе! Заходите, гости дорогие! Ха! Ежели есть с чем! Чуточку приврала. Признаюсь, кофе варю из рук вон плохо! Что, по правде говоря, пока ещё никому не воспретило забежать ко мне утром на кофеёк. Приглашаю всех желающих! Адресок, кстати, найдётся в любом телефонном справочнике.
«…Чашку кофею я тебе бодрящего налью
И по-настоящему спою новую песню!»
В отличие от безыскусности отдельных певичек, моё неумение благополучно возмещается наличием обалденной кофемашинки. И ежели с ней по-человечески, любя, она даже простецкий дешёвый кофе приготовит с восхитительной пенкой! Доброе слово, знаете ли, и железяке приятно.
Пенка — прелюдия, возбуждение. Пробуждает желание. Её нужно аккуратно снять ложечкой и скушать. Лишь затем, слегка поразмыслив, приступать к собственно потреблению бодрящего напитка. Пить желательно размеренно, но в то же время динамично, дабы удовольствие от кофе не размазывалось, словно лисичкина кашка по журавлиной тарелке, а было цельным и ярким, подобно плитке великолепного «Макс шоколатье» .
Снова закрываю глаза. Мне очень, очень хорошо. Утренний секс — самый улётный!
И вечный бой! Покой нам только снится ! Фонтан силы — маленький торнадо с восхитительным шлейфом аромата возбуждённого тела, искусно приправленного горячими летними феромонами, уже совсем рядом.
«Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета,
Вдыхаю аромат твоих нагих грудей…»
«Интересные, однако ж, у Алёнки духи! Дурманище-то какой! М-м-м-м, закачаешься! Как это говорить по-русски? Откровенно будоражащий! — с удовольствием внюхиваюсь, шморгаю носом. — Да уж! Аппетитная приправочка к откровенно бл*дскому экстерьерчику!»
Экзотические масла, кремы, помады, отдушки — в общем, всевозможные вкусоароматические модификаторы, привносящие жгучие пряные нотки в пьянящий кровь коктейль, подаваемый тёплым, как правило, прямо в постель и называемый Женщина, — давнишнее моё увлечение. Все новшества стараюсь отслеживать, в ногу со временем идти — и на тебе, опять обскакали! Прошляпила парфюмчик симпотный! Короче, ворона, одним словом.
«Обязательно как-нибудь стибрю и сбрызнусь незаметненько. Ха-ха! В метро в кои-то веки раз прокачусь, пообжимаюсь! Успела же марафету навести, чертёнок! Свеженькая, словно и не было её, ночи бурной бессонной!»
Судя по всему, Антошка с Сашкой свой утренний заряд бодрости уже сполна огребли. Хм! Выходит, пришёл наш неминуемый черёд.
Есть верный признак, по которому со значительной долей вероятности можно определить, чем давеча занималась девушка. Точнее, занималась она чем-либо вообще или нет. По крайней мере у нас с любимой подругой такой особый индикатор имеется. Находясь в активном поиске, пред тем стараюсь избавиться от всего лишнего. Натуризм меня возбуждает. И, уверяю вас, не одну меня. Красивая натура оставляет безучастными, похоже, лишь самих натуристов. Да, чуть не забыла, нудистов же ещё!
Коль скоро я где-то в поисках приключений, без различий: квартира это, коттедж, барская усадьба, туристическая палатка, шалаш, предпочитаю обнажёнку, в крайнем случае — минимум трусиков, чулочки, туфельки. Выходя из дому поохотиться, драпируюсь, конечно же, хм… тряпками, цацками симпатичными, но стараюсь по возможности обходиться вообще без всякого нижнего белья. Оченно заводит! Встречных мужчин — особенно!
Испытав оргазм, чувствую лёгкий дискомфорт, бессознательно защищаюсь, прикрывшись хоть бы чем: халатиком там, сорочкой, простынкой, полотенчиком в конце концов! Пост коитум, знаете ли, омне анимал тристе ест . Так-то! Требуется определённое время, дабы остыть, побыть немного в своей раковинке. Хоть это не всегда и удаётся. Иной раз, драгоценные мои, случается и вовсе без продыху пахать! Ха-ха!
Алёнка похожа на меня, особенно в моём же халатике. Вернее сказать, в рубашке моего мужа, что, учитывая разницу в габаритах, в сущности одно и то же. Пуговички, правда, все уже расстёгнуты, но это говорит всего лишь о том, что вновь пробил час действовать.
У неё очаровательная татушка — симпатичный геккончик чуть пониже пупочка. Всегда мордочку по ветру держит, того и гляди в норку спрячется! Мы с ним старые друзья! Забавная ящерка близко-близко! Касаюсь её, поглаживаю, ловким движением проникаю пальчиком в убежище. Виктора при этом ни на секунду без внимания не оставляю! Подруга моя раззадоривается:
— Смотрите-ка, Королева наша вся в трудах, аки пчела!
Треплет меня за волосы, легонько подталкивая в противоход неспешным мужским движениям. Знает, Патрикеевна: я чертовски завожусь, когда загривок теребят!
— Мальчишки, где совесть ваша?! Хорош уже девчонку матросить! Двое нас!
— Честно? Едва-едва глаза продрал! Глядь, а в стойле лошадка прехорошенькая! Смотрю, значит, спросонья, понять ничего не могу. Лёха, злодей, вроде спит, а вроде и нет. Шевелится как-то странно, сопит, словно носорог. Пригляделся: ни фига ж себе мука! Ну я и подстроился тоже… в такт, так сказать. Что ещё оставалось? А их, оказывается, две?! Во дела-а-а! — шутя, отбояривается балагур Виктор.
«Скорее коровка! — думаю. — Боднуть бы тебя, да бог рогов не дал!»
Вслух по понятной причине могу единственно помычать, и то с трудом. Лёха тоже молчит, сопит, трудится.
— Всё равно попали вы, зайчики-побегайчики! Пустите-ка меня в теремок! Сильно кушать хочется! Заодно быстренько переночую с кем-нибудь!
Алёнка скидывает рубашку, бесцеремонно вклинивается меж нами, прижимаясь ко мне горячим упругим душистым телом. Хочется послать всех к четвёртому поросёнку , всерьёз заняться геккончиком и его норкой, но у них свои планы.
— Лёшенька, иди сюда, мой хороший! С Юлечкой у вас ещё всё впереди, успеете! Витька, ты теперь штатный ковбой! Знаешь же её ахиллесову пяточку, лошадка с норовом! Сладеньким чем-нибудь задобри! Девочка карамельки за щёчку любит! Леденцы больши-и-и-ие-пребольшие! Особенно чупа-чупсы! …Да смотри осторожней, на леопарда уже похож!
«Местами, скорее, на зебру!» — злорадствую про себя.
Под чутким руководством загорелой бестии дело пошло куда бодрее! Оглянуться не успели — мы обе на спинках, мальчишки сверху, потом мы сверху, потом снова они. Поменялись партнёрами, вернулись на круги своя.
Хитрая ящерка, правда, который раз ловко меня избежала! Виктор первый звёздочку поймал, вслед за ним — я. Ребятам помогали, чем могли. В общем, скоро и они угомонились. Отличная зарядка! Лежим, отдыхаем.
— Питерские звонили. Помнишь их? Пара симпатичная: дюймовочка хорошенькая, приятственная во всех отношениях и мужичок, на Олежку твоего похож. Кабанчик вечно недобритый, с щетиной трехдневной! — Алёнка ласково гладит меня по животу, размазывая восхитительный натуральный крем.
