Я помню.
— А началось с Витиного слезоточивого выступления по поводу подозрений и связанных с этим его мытарств и мучений. Им и закончим!
— Может, не надо?
Все устали, но останавливаться на полуслове нельзя.
— Надо, Витя, надо! Ты же видишь, мы на банальное: «Почему ему можно, а ей нельзя?!» — не скатываемся. Мы честно себе признаёмся: поиск приятного интимчика «на стороне» со стороны семейных мужчин и женщин вовсе не исключение, а скорее правило. Посему выходит — обычное дело. А все эти ваши дурацкие моралите на тему супружеских измен есть не что иное, как попытки хоть каким-то образом застолбить, грубо говоря, право собственности на супруга. Частенько в одностороннем порядке. Что-нибудь не так?
— За себя отвечай, Юльчик, договорились? В нашей семье иначе всё устроено!
Виктор, похоже, сердится всерьёз.
— Боже меня упаси очернять вашу дружную семью! Я пока только тебя имела в виду. Ты — типичный представитель мужчины, можно сказать, ищущего, раскрепощённого, сексуально любознательного. Причём, заметь, никто тебя ни в чём не обвиняет. Напротив, мне очень даже нравятся мужчины твоего типа и устремлений! Но если ты будешь тупо рогом упираться, утверждать, что розовый и пушистый, я тебя, бл*дь, в два счёта за дверь выставлю! Голым! Без всяческого сожаления! И дорогу в мой дом ты напрочь забудешь!
Когда меня достают, когти без раздумий показываю!
— Ребят, вы озверели, что ли, совсем?! — Алёнка реально встревожена.
Некоторое время буками смотрим друг на друга, постепенно взгляд Виктора мягчеет.
— Ладно, будь по-твоему. Я — редкостная сволочь и говнюк! Жене изменял, изменяю и буду изменять. Особенно с тобой… С вами… — добавляет мечтательно. — Но её оставьте, пожалуйста, в покое! Она-то здесь при чём?!
— Мне и тебя вполне достаточно! — примирительно улыбаюсь, понимая в душе, что пару раз упомянуть девушку всё же придётся.
Вроде бы успокоились. Алёнка перестала трепетать. Виктор желваками не играет. Я когти спрятала.
— Позволю себе продолжить. Говоря упрощённо, семейные отношения в свете нашей беседы можно классифицировать следующим образом: семьи, в которых супруги всю жизнь живут душа в душу, никаких измен, честь им и хвала; семьи, в которых один из супругов тайно ищет любовных утех на стороне, коих, несомненно, значительно больше; и семьи, в которых муж и жена наставляют рога друг другу. Имеют место? Правильно, ничего не запамятовали?
— Тайно?
— Когда рога наставляют явно — это, Вить, либо издевательство откровенное, либо иначе называется, совсем иные семейные отношения. Мы о таковых временно умалчиваем, в них нет понятия «измена». Соответственно, и рогов нет. Понимаешь?
— По правде говоря, с большим трудом, но раз ты столь уверенно говоришь, допустим.
— Рада за тебя! Пусть хоть и незначительный, а всё ж таки прогресс! На самом-то деле, именно в этом твоём затруднении главная загвоздка. Согласитесь, первая категория семей нас мало интересует, просто снимем перед ними шляпу. А вот вторая и третья… В большей степени сейчас интересна, конечно же, вторая. Применительно к данному конкретному случаю, так сказать.
Даю себе передышку, собираюсь с мыслями.
— Вить, у тебя по поводу верности жены есть какие-нибудь сомнения, подозрения?
— Абсолютно никаких!
— Ха! Что, даже развратница Алёнка своим курортным демаршем их не пробудила?!
— Хорошо! Скажем так! — в его голосе проскальзывает трудно скрываемое раздражение. — До сегодняшнего дня не было!
— Отлично, только без нервов! Значит, у неё перед тобой пока явной вины нет. Теперь с тобой разберёмся. Помнишь, когда ты впервые дома не ночевал? Давно? Очень давно? Запамятовал? Примерно лет пятнадцать назад? Вот с тех самых пор, поверь, у твоей жены и зародились первые подозрения! Представляешь, сколько их за эти долгие годы накопилось? Подумать страшно!
Нахмуренный лоб и периодическое глубокомысленное массирование переносицы — явные признаки задумчивости мужчины.
— Думаешь, лучше было бы, рассказывай я ей каждый раз обо всём без утайки? Сильно в этом сомневаюсь! Одно знаю точно — недолго бы мы вместе прожили!
— Чего мне думать-то? Просто объясняю, каково ей, и всё тут!
— Констатация факта — дело решительно нужное, а предложения по исправлению сложившейся ситуации в твоём арсенале имеются?
— Правильный диагноз поставить, дружок, уже почти вылечить.
— Убеждена, что диагноз правильный? — настаивает Виктор.
— Это моё частное мнение, — пожимаю плечами. — Решение за родственниками пациента.
— Съезжаешь — значит не знаешь, как лечить!
— Может, и знаю, но то уже другая история. Давай-ка мы хоть одну тему закроем, а? В следующий раз будет желание у тебя, вернёмся и к этому вопросу.
Что-то малопонятное, недосказанное беспокоит Виктора. Словно препятствие в стипл-чейзе . Объехать сложно, подлезть ещё труднее. Приходится преодолевать. Ха-ха! Пусть и без лошади!
— Подожди, подожди! Ответь мне, пожалуйста, ещё на один вопрос….
— Давай, но только на один!
— Скажи честно, до того… Ну до того, как вы стали жить… э-э-э-э… скажем так, свободно, ты мужу изменяла?
— Ещё как! — вопрос меня нимало не удивил. — Да и он не отставал! Трахал всё, что шевелится! Со всеми подружками моими переспал. Как позже выяснилось… Зато я потом со всеми его знакомыми, друзьями, родственниками знакомых, друзей…
— Погоди, не трещи! Скажи, как вы с этим разобрались? Как смогли измены простить?
— Мы вроде на один вопрос-то договаривались?
— Ладно тебе, не вредничай!
Курю неторопливо, подбираю нужные слова.
— Знаешь, что здорово душу облегчает? Исповедь! Мы исповедались. Сначала к попам в церковь пойти решили, потом передумали. Тошно от них и пахнет плохо. Как раз опосля очередного весьма бурного, сексуально событийного празднования Нового года сие знаменательное событие и произошло. Уединились мы тогда с Олежкой в деревне. Сели друг против друга и выложили всё, как на духу. Я — ему, он — мне! Прошлись по полной, ни одного белого пятнышка не оставили! Неделя чистосердечных признаний! Хорошо ещё, с отпуском совпало! Переживали каждый эпизод! Трахались беспрерывно! Кроликов знаешь?! …Нет, не лично! В сравнении с нами — жалкие импотенты! Тёрлись так, что добела отчистились! Легко сразу сделалось, будто заново родились. Это, кстати, один из этапов возможного твоего «лечения». Не первый, разумеется, но обязательный. Единственно так можно попробовать восстановить утраченное доверие.
Что-то в этом роде он, похоже, и ожидал. Молчит. Посерьёзнел. Пытается, по всей видимости, осмыслить, совместима ли предложенная сигнатура с его диагнозом. Самое время подвести промежуточный итог.
Бронепоезд ровнёхонько против позиции противника. Атака с ходу! Залп изо всех орудий! Жёстко вышло, весьма печально:
— По всему выходит, ты со своими интрижками бесчисленными и есть самый страшный фактор для жены многострадальной! Губишь её, Вить, почем зря! Шансов у несчастной девушки кот наплакал и выбор бедноват: либо ты остепенишься, что маловероятно, либо терпение женское иссякнет вконец, что, в свою очередь, для тебя смерти подобно! А жена, по-твоему выходит, — хуже врага! Сам давеча говорил: такого даже врагу не пожелаешь! При этом живёт она, заметь, в этой гнилостной атмосферке… Сколько ты там насчитал-то? Годков пятнадцать, да?
Не дать супостату опомниться! Быстренько перезарядили, второй залп, пли!
— …Себе же, красавчик, ты в аналогичной ситуации максимум неделю жизни трагически отвёл! Вспоминаешь?! «Я бы недели не прожил, либо убил кого-нибудь, либо сам убился!» — ой-ёй-ёй! Держите меня, сейчас расплачусь! Расстроится типа сердечко нежное мужеское от женского вероломного предательства! Чем же бедняжка так страшно провинилась, что собственный, подчеркну — любящий, муж обрёк её на столь ужасающую, по его же утверждению, участь, а?! Целых пятнадцать лет, уму непостижимо! Тем, что замуж за тебя вышла?! Скажи, чем ещё?! Больше ничего в голову-то и не приходит!
— Она же не подозревает ни о чём!
Гм! Настойчивый, однако, парень. С завидным упрямством цепляется за более чем сомнительную соломинку пресловутой женской недогадливости. Его бы упорство, да в созидательное русло направить!
Не упускаю инициативу, добиваю из пулемётов разбегающихся кто куда оставшихся в живых солдат неприятеля:
— Милый мой! Независимо от того, знает твоя жена о чём-то или нет, обстановочка в вашей семье как была гнилой, таковой по сей день и остаётся. А что у женщины в голове творится, никому, кроме неё самой, доподлинно-то не известно! Думаешь, ты настолько искусный притворщик, что всё скрыть можешь? Мир теряет великого актёра! Срочно собирай вещички и дуй в Голливуд! Однако у меня почему-то большие сомнения на сей счёт. Лицедейства в тебе ровнёхонько на уровне массовки заднего плана в «Ералаше»!
Запал кончился. Чувствую себя слегка опустошённой. Но не пустой! Рановато расслабляться вам, ребята! Рановато!
— В итоге, получается, можно и, судя по твоему отношению к жене, даже нужно так жить! Значит, и ты легко шкурку обманутого мужа-рогоносца примеришь, ежели будешь в счастливом неведении пребывать! Когда же вы прозреете, а рано или поздно — нечаянно ли, по доброте людской — это обязательно произойдёт, ты её загрызёшь, она, соответственно, тебя! И станете вы оба загрызенные! А все вокруг, в первую очередь — дети ваши, реально пострадают!
Закурили все, кроме меня. На поле боя ни души. Остывая, дымятся разгорячённые орудийные стволы.
— То, о чём мы только что с тобой говорили, касается, как ты понимаешь, исключительно лжи и её производных — подозрений и прочих сопутствующих гадостей. Зря ты, Витюша, в вопросе своём в кучу свалил и «подозревать», и «знать». Неразумно. Несовместимые это вещи. Естественно, и отношения различные порождают. С правдой дело совсем иначе обстоит. Её или принимают и преспокойно с этим живут, или напрочь отвергают всё, что с ней связано. Выбор порою весьма непростой, но, по крайней мере, честный! Либо да, либо нет! Безо всякой там закулисной возни и грязного белья!
Утрирую, конечно. Вариант весьма далёк от реальности, слишком рафинированный. По жизни даже в самой чистой воде обязательно муть поднимется. Для теоретического курса же вполне сгодится.
— …Вспомни, ты ведь давно меня добиваешься, правда? Нервничаешь, сохнешь! Год, наверное, или около того? А всё почему? Влюбился?! Брось кур смешить! Давай-ка лучше откинем слова красивые, пустые. Назовём вещи своими именами: хотел грубо и цинично оттрахать красивую замужнюю бабу! Правильно? Самое главное — чужую жену! Вот что кровь зело будоражит! Теперь же, когда своё получил, захочешь меня ещё больше и чаще, уж поверь! …Уже? Вот видишь! Искусная бл*дь, малыш, она ведь хуже героина, мигом подсаживаешься! Ха-ха! А ты не знал? Теперь мучайся!
Что ни говори, чертовски заводит, когда тебя в сорок с гаком беззаветно хочет красивый молодой мужчина! Начинаешь в полной мере сознавать определённую пользу от пролитого на беговой дорожке пота, изнурительных тренировок, саун, всевозможных массажей, косметических процедур и прочих уловок, отдаляющих неизбежное увядание. Но всё это меры временные, а эффект сиюминутен. Главное же в ином. Попробую объяснить в двух словах:
— …Прими, однако, во внимание: я тебя, так, между прочим, на пять лет постарше, жены твоей — аж на все семь! Подружки иные ваши в дочки мне годятся, а ты всё за мной волочишься! Значит, есть во мне нечто притягательное, чего у твоих нимфеток одноклеточных нет. Смекаешь? Хочешь знать, что? Флюиды! Я живу иначе! Глянь в глаза мне! Выражение другое! Что ты в них видишь? …Сердилки? Что ещё за сердилки? …Куда ты вообще смотришь, Вить? Не понимаю! Это же надо! Сердилки он какие-то во мне увидел! Дитё малое, неразумное!
Неожиданно задаюсь элементарным, как учебник физики Ландсберга, вопросом. Можно ли в принципе ожидать от обычного человека видения в чужих глазах чего-либо потаённого, особенного? Ха! Нереально! Какие, на фиг, флюиды?! Что он там увидит, кроме покрасневших от хронического недосыпа белков, зрачков, век и прочих ресничек? Выражение обычных эмоций? Если только, но не более того! Ну разве что ещё вот сердилки эти…
— Ладно, пойдём от противного. Чего в них нет? Да, да! В глазах моих! Где же ещё?! Сказать боишься? Не бойся, бить не стану. Я сегодня добрая. Ну хорошо, хорошо! — утомил уже, честно говоря, своей нерешительностью. — Подсказка из зала: лживого страха за содеянное! Повтори! Теперь видишь?! …Где? Да в глазах же моих! Узрел, наконец? Ну слава богу! А всё оттого, что живу без оглядки лживой и тому радуюсь. Окружающим опять-таки радость приношу. Тебе, например. Секса хоть отбавляй! После сорока лет, пойми же наконец, один лишь он, родимый, и способствует долгому полноценному женскому цветению и, соответственно, процветанию. Это-то на самом деле и есть самое главное! А всякие там припарки, причмочки, таблеточки — от лукавого! Перепихон же ваш дежурный разик в неделю, а то и в месяц, скорее с грустью оттягивает неизбежное, чем любимым жёнам строить и жить помогает.
Закуриваю, а зря! По-моему, с сигаретами давно уже перебарщиваю, надо бы ограничиться.
— …Женщина, Витюша, всегда должна чувствовать себя объектом неиссякаемого вожделения и обожания. Лишь тогда она, подобно орхидее, будет цвести и восхищать. Разумеется, многие безоглядно очаруются ею. Сонм воздыхателей закружится плотным жужжащим кольцом, словно комарики вкруг свечки. Зато дико весело всем и интересно! Скучать времени нет! Соглашусь, жить с красивой общительной грацией сложно, ой сложно! Ну так простота, известное дело, хуже воровства! Главное, самому не быть, чем щи наливают!
Силы на исходе, мысли тоже. Выговариваюсь потихоньку. А напоследок я скажу:
— …Тебе, по всему выходит, кукла безмолвная нужна? Захотел — принарядил, захотел — в лохмотья одел? Стоит себе в углу, пока без надобности, да? Ишь, красавец! Тогда сходи лучше в магазин для взрослых, купи Барби надувную и с ней играйся. Зачем живого человека мучить? Давно ли ты своей жене ноги целовал? А ещё что-нибудь? Только головой дурашливой и можешь мотать! Задумайся-ка: сам во лжи живёшь, в страхе вечном, что очередная пассия твоя сопливая залетит или рот некстати раззявит. Жену заставляешь страдать из-за выкрутас своих кобелиных. А представь-ка себе, что с ней через пять, десять лет станет? Нон фруктификат аутумно арбор, кве вэрэ нон флоруит!
— Чего, чего?!
— Не плодоносит осенью то дерево, что не цвело весной! Латынь, Витя, вечная, как и сама проблема. Поэтому давай оставим споры о продолжительности жизни, поразмышляй-ка лучше над моими словами. Аминь!
Тишина. Прямо зал суда после оглашения приговора! Первым, что неудивительно, приходит в себя «обвиняемый».
— Тебя послушать, так я просто монстр какой-то! — разводит Виктор руками.
— Ага! Кариозный! — Алёнка напоминает о себе. — Молодец, мать! Сильно выступила! Внушаеть!
— Да какой ты монстр! — безнадёжно машу на него рукой. — Просто-напросто собственник эгоцентричный.
Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.
— Все так живут.
— Почему все, Витюша? Вовсе нет. Зря тебе, что ли, на другие семейные отношения намекали, вспоминаешь? Незачем далеко за примером-то ходить, мы с мужем, например, иначе живём.
— А началось с Витиного слезоточивого выступления по поводу подозрений и связанных с этим его мытарств и мучений. Им и закончим!
— Может, не надо?
Все устали, но останавливаться на полуслове нельзя.
— Надо, Витя, надо! Ты же видишь, мы на банальное: «Почему ему можно, а ей нельзя?!» — не скатываемся. Мы честно себе признаёмся: поиск приятного интимчика «на стороне» со стороны семейных мужчин и женщин вовсе не исключение, а скорее правило. Посему выходит — обычное дело. А все эти ваши дурацкие моралите на тему супружеских измен есть не что иное, как попытки хоть каким-то образом застолбить, грубо говоря, право собственности на супруга. Частенько в одностороннем порядке. Что-нибудь не так?
— За себя отвечай, Юльчик, договорились? В нашей семье иначе всё устроено!
Виктор, похоже, сердится всерьёз.
— Боже меня упаси очернять вашу дружную семью! Я пока только тебя имела в виду. Ты — типичный представитель мужчины, можно сказать, ищущего, раскрепощённого, сексуально любознательного. Причём, заметь, никто тебя ни в чём не обвиняет. Напротив, мне очень даже нравятся мужчины твоего типа и устремлений! Но если ты будешь тупо рогом упираться, утверждать, что розовый и пушистый, я тебя, бл*дь, в два счёта за дверь выставлю! Голым! Без всяческого сожаления! И дорогу в мой дом ты напрочь забудешь!
Когда меня достают, когти без раздумий показываю!
— Ребят, вы озверели, что ли, совсем?! — Алёнка реально встревожена.
Некоторое время буками смотрим друг на друга, постепенно взгляд Виктора мягчеет.
— Ладно, будь по-твоему. Я — редкостная сволочь и говнюк! Жене изменял, изменяю и буду изменять. Особенно с тобой… С вами… — добавляет мечтательно. — Но её оставьте, пожалуйста, в покое! Она-то здесь при чём?!
— Мне и тебя вполне достаточно! — примирительно улыбаюсь, понимая в душе, что пару раз упомянуть девушку всё же придётся.
Вроде бы успокоились. Алёнка перестала трепетать. Виктор желваками не играет. Я когти спрятала.
— Позволю себе продолжить. Говоря упрощённо, семейные отношения в свете нашей беседы можно классифицировать следующим образом: семьи, в которых супруги всю жизнь живут душа в душу, никаких измен, честь им и хвала; семьи, в которых один из супругов тайно ищет любовных утех на стороне, коих, несомненно, значительно больше; и семьи, в которых муж и жена наставляют рога друг другу. Имеют место? Правильно, ничего не запамятовали?
— Тайно?
— Когда рога наставляют явно — это, Вить, либо издевательство откровенное, либо иначе называется, совсем иные семейные отношения. Мы о таковых временно умалчиваем, в них нет понятия «измена». Соответственно, и рогов нет. Понимаешь?
— По правде говоря, с большим трудом, но раз ты столь уверенно говоришь, допустим.
— Рада за тебя! Пусть хоть и незначительный, а всё ж таки прогресс! На самом-то деле, именно в этом твоём затруднении главная загвоздка. Согласитесь, первая категория семей нас мало интересует, просто снимем перед ними шляпу. А вот вторая и третья… В большей степени сейчас интересна, конечно же, вторая. Применительно к данному конкретному случаю, так сказать.
Даю себе передышку, собираюсь с мыслями.
— Вить, у тебя по поводу верности жены есть какие-нибудь сомнения, подозрения?
— Абсолютно никаких!
— Ха! Что, даже развратница Алёнка своим курортным демаршем их не пробудила?!
— Хорошо! Скажем так! — в его голосе проскальзывает трудно скрываемое раздражение. — До сегодняшнего дня не было!
— Отлично, только без нервов! Значит, у неё перед тобой пока явной вины нет. Теперь с тобой разберёмся. Помнишь, когда ты впервые дома не ночевал? Давно? Очень давно? Запамятовал? Примерно лет пятнадцать назад? Вот с тех самых пор, поверь, у твоей жены и зародились первые подозрения! Представляешь, сколько их за эти долгие годы накопилось? Подумать страшно!
Нахмуренный лоб и периодическое глубокомысленное массирование переносицы — явные признаки задумчивости мужчины.
— Думаешь, лучше было бы, рассказывай я ей каждый раз обо всём без утайки? Сильно в этом сомневаюсь! Одно знаю точно — недолго бы мы вместе прожили!
— Чего мне думать-то? Просто объясняю, каково ей, и всё тут!
— Констатация факта — дело решительно нужное, а предложения по исправлению сложившейся ситуации в твоём арсенале имеются?
— Правильный диагноз поставить, дружок, уже почти вылечить.
— Убеждена, что диагноз правильный? — настаивает Виктор.
— Это моё частное мнение, — пожимаю плечами. — Решение за родственниками пациента.
— Съезжаешь — значит не знаешь, как лечить!
— Может, и знаю, но то уже другая история. Давай-ка мы хоть одну тему закроем, а? В следующий раз будет желание у тебя, вернёмся и к этому вопросу.
Что-то малопонятное, недосказанное беспокоит Виктора. Словно препятствие в стипл-чейзе . Объехать сложно, подлезть ещё труднее. Приходится преодолевать. Ха-ха! Пусть и без лошади!
— Подожди, подожди! Ответь мне, пожалуйста, ещё на один вопрос….
— Давай, но только на один!
— Скажи честно, до того… Ну до того, как вы стали жить… э-э-э-э… скажем так, свободно, ты мужу изменяла?
— Ещё как! — вопрос меня нимало не удивил. — Да и он не отставал! Трахал всё, что шевелится! Со всеми подружками моими переспал. Как позже выяснилось… Зато я потом со всеми его знакомыми, друзьями, родственниками знакомых, друзей…
— Погоди, не трещи! Скажи, как вы с этим разобрались? Как смогли измены простить?
— Мы вроде на один вопрос-то договаривались?
— Ладно тебе, не вредничай!
Курю неторопливо, подбираю нужные слова.
— Знаешь, что здорово душу облегчает? Исповедь! Мы исповедались. Сначала к попам в церковь пойти решили, потом передумали. Тошно от них и пахнет плохо. Как раз опосля очередного весьма бурного, сексуально событийного празднования Нового года сие знаменательное событие и произошло. Уединились мы тогда с Олежкой в деревне. Сели друг против друга и выложили всё, как на духу. Я — ему, он — мне! Прошлись по полной, ни одного белого пятнышка не оставили! Неделя чистосердечных признаний! Хорошо ещё, с отпуском совпало! Переживали каждый эпизод! Трахались беспрерывно! Кроликов знаешь?! …Нет, не лично! В сравнении с нами — жалкие импотенты! Тёрлись так, что добела отчистились! Легко сразу сделалось, будто заново родились. Это, кстати, один из этапов возможного твоего «лечения». Не первый, разумеется, но обязательный. Единственно так можно попробовать восстановить утраченное доверие.
Что-то в этом роде он, похоже, и ожидал. Молчит. Посерьёзнел. Пытается, по всей видимости, осмыслить, совместима ли предложенная сигнатура с его диагнозом. Самое время подвести промежуточный итог.
Бронепоезд ровнёхонько против позиции противника. Атака с ходу! Залп изо всех орудий! Жёстко вышло, весьма печально:
— По всему выходит, ты со своими интрижками бесчисленными и есть самый страшный фактор для жены многострадальной! Губишь её, Вить, почем зря! Шансов у несчастной девушки кот наплакал и выбор бедноват: либо ты остепенишься, что маловероятно, либо терпение женское иссякнет вконец, что, в свою очередь, для тебя смерти подобно! А жена, по-твоему выходит, — хуже врага! Сам давеча говорил: такого даже врагу не пожелаешь! При этом живёт она, заметь, в этой гнилостной атмосферке… Сколько ты там насчитал-то? Годков пятнадцать, да?
Не дать супостату опомниться! Быстренько перезарядили, второй залп, пли!
— …Себе же, красавчик, ты в аналогичной ситуации максимум неделю жизни трагически отвёл! Вспоминаешь?! «Я бы недели не прожил, либо убил кого-нибудь, либо сам убился!» — ой-ёй-ёй! Держите меня, сейчас расплачусь! Расстроится типа сердечко нежное мужеское от женского вероломного предательства! Чем же бедняжка так страшно провинилась, что собственный, подчеркну — любящий, муж обрёк её на столь ужасающую, по его же утверждению, участь, а?! Целых пятнадцать лет, уму непостижимо! Тем, что замуж за тебя вышла?! Скажи, чем ещё?! Больше ничего в голову-то и не приходит!
— Она же не подозревает ни о чём!
Гм! Настойчивый, однако, парень. С завидным упрямством цепляется за более чем сомнительную соломинку пресловутой женской недогадливости. Его бы упорство, да в созидательное русло направить!
Не упускаю инициативу, добиваю из пулемётов разбегающихся кто куда оставшихся в живых солдат неприятеля:
— Милый мой! Независимо от того, знает твоя жена о чём-то или нет, обстановочка в вашей семье как была гнилой, таковой по сей день и остаётся. А что у женщины в голове творится, никому, кроме неё самой, доподлинно-то не известно! Думаешь, ты настолько искусный притворщик, что всё скрыть можешь? Мир теряет великого актёра! Срочно собирай вещички и дуй в Голливуд! Однако у меня почему-то большие сомнения на сей счёт. Лицедейства в тебе ровнёхонько на уровне массовки заднего плана в «Ералаше»!
Запал кончился. Чувствую себя слегка опустошённой. Но не пустой! Рановато расслабляться вам, ребята! Рановато!
— В итоге, получается, можно и, судя по твоему отношению к жене, даже нужно так жить! Значит, и ты легко шкурку обманутого мужа-рогоносца примеришь, ежели будешь в счастливом неведении пребывать! Когда же вы прозреете, а рано или поздно — нечаянно ли, по доброте людской — это обязательно произойдёт, ты её загрызёшь, она, соответственно, тебя! И станете вы оба загрызенные! А все вокруг, в первую очередь — дети ваши, реально пострадают!
Закурили все, кроме меня. На поле боя ни души. Остывая, дымятся разгорячённые орудийные стволы.
— То, о чём мы только что с тобой говорили, касается, как ты понимаешь, исключительно лжи и её производных — подозрений и прочих сопутствующих гадостей. Зря ты, Витюша, в вопросе своём в кучу свалил и «подозревать», и «знать». Неразумно. Несовместимые это вещи. Естественно, и отношения различные порождают. С правдой дело совсем иначе обстоит. Её или принимают и преспокойно с этим живут, или напрочь отвергают всё, что с ней связано. Выбор порою весьма непростой, но, по крайней мере, честный! Либо да, либо нет! Безо всякой там закулисной возни и грязного белья!
Утрирую, конечно. Вариант весьма далёк от реальности, слишком рафинированный. По жизни даже в самой чистой воде обязательно муть поднимется. Для теоретического курса же вполне сгодится.
— …Вспомни, ты ведь давно меня добиваешься, правда? Нервничаешь, сохнешь! Год, наверное, или около того? А всё почему? Влюбился?! Брось кур смешить! Давай-ка лучше откинем слова красивые, пустые. Назовём вещи своими именами: хотел грубо и цинично оттрахать красивую замужнюю бабу! Правильно? Самое главное — чужую жену! Вот что кровь зело будоражит! Теперь же, когда своё получил, захочешь меня ещё больше и чаще, уж поверь! …Уже? Вот видишь! Искусная бл*дь, малыш, она ведь хуже героина, мигом подсаживаешься! Ха-ха! А ты не знал? Теперь мучайся!
Что ни говори, чертовски заводит, когда тебя в сорок с гаком беззаветно хочет красивый молодой мужчина! Начинаешь в полной мере сознавать определённую пользу от пролитого на беговой дорожке пота, изнурительных тренировок, саун, всевозможных массажей, косметических процедур и прочих уловок, отдаляющих неизбежное увядание. Но всё это меры временные, а эффект сиюминутен. Главное же в ином. Попробую объяснить в двух словах:
— …Прими, однако, во внимание: я тебя, так, между прочим, на пять лет постарше, жены твоей — аж на все семь! Подружки иные ваши в дочки мне годятся, а ты всё за мной волочишься! Значит, есть во мне нечто притягательное, чего у твоих нимфеток одноклеточных нет. Смекаешь? Хочешь знать, что? Флюиды! Я живу иначе! Глянь в глаза мне! Выражение другое! Что ты в них видишь? …Сердилки? Что ещё за сердилки? …Куда ты вообще смотришь, Вить? Не понимаю! Это же надо! Сердилки он какие-то во мне увидел! Дитё малое, неразумное!
Неожиданно задаюсь элементарным, как учебник физики Ландсберга, вопросом. Можно ли в принципе ожидать от обычного человека видения в чужих глазах чего-либо потаённого, особенного? Ха! Нереально! Какие, на фиг, флюиды?! Что он там увидит, кроме покрасневших от хронического недосыпа белков, зрачков, век и прочих ресничек? Выражение обычных эмоций? Если только, но не более того! Ну разве что ещё вот сердилки эти…
— Ладно, пойдём от противного. Чего в них нет? Да, да! В глазах моих! Где же ещё?! Сказать боишься? Не бойся, бить не стану. Я сегодня добрая. Ну хорошо, хорошо! — утомил уже, честно говоря, своей нерешительностью. — Подсказка из зала: лживого страха за содеянное! Повтори! Теперь видишь?! …Где? Да в глазах же моих! Узрел, наконец? Ну слава богу! А всё оттого, что живу без оглядки лживой и тому радуюсь. Окружающим опять-таки радость приношу. Тебе, например. Секса хоть отбавляй! После сорока лет, пойми же наконец, один лишь он, родимый, и способствует долгому полноценному женскому цветению и, соответственно, процветанию. Это-то на самом деле и есть самое главное! А всякие там припарки, причмочки, таблеточки — от лукавого! Перепихон же ваш дежурный разик в неделю, а то и в месяц, скорее с грустью оттягивает неизбежное, чем любимым жёнам строить и жить помогает.
Закуриваю, а зря! По-моему, с сигаретами давно уже перебарщиваю, надо бы ограничиться.
— …Женщина, Витюша, всегда должна чувствовать себя объектом неиссякаемого вожделения и обожания. Лишь тогда она, подобно орхидее, будет цвести и восхищать. Разумеется, многие безоглядно очаруются ею. Сонм воздыхателей закружится плотным жужжащим кольцом, словно комарики вкруг свечки. Зато дико весело всем и интересно! Скучать времени нет! Соглашусь, жить с красивой общительной грацией сложно, ой сложно! Ну так простота, известное дело, хуже воровства! Главное, самому не быть, чем щи наливают!
Силы на исходе, мысли тоже. Выговариваюсь потихоньку. А напоследок я скажу:
— …Тебе, по всему выходит, кукла безмолвная нужна? Захотел — принарядил, захотел — в лохмотья одел? Стоит себе в углу, пока без надобности, да? Ишь, красавец! Тогда сходи лучше в магазин для взрослых, купи Барби надувную и с ней играйся. Зачем живого человека мучить? Давно ли ты своей жене ноги целовал? А ещё что-нибудь? Только головой дурашливой и можешь мотать! Задумайся-ка: сам во лжи живёшь, в страхе вечном, что очередная пассия твоя сопливая залетит или рот некстати раззявит. Жену заставляешь страдать из-за выкрутас своих кобелиных. А представь-ка себе, что с ней через пять, десять лет станет? Нон фруктификат аутумно арбор, кве вэрэ нон флоруит!
— Чего, чего?!
— Не плодоносит осенью то дерево, что не цвело весной! Латынь, Витя, вечная, как и сама проблема. Поэтому давай оставим споры о продолжительности жизни, поразмышляй-ка лучше над моими словами. Аминь!
Тишина. Прямо зал суда после оглашения приговора! Первым, что неудивительно, приходит в себя «обвиняемый».
— Тебя послушать, так я просто монстр какой-то! — разводит Виктор руками.
— Ага! Кариозный! — Алёнка напоминает о себе. — Молодец, мать! Сильно выступила! Внушаеть!
— Да какой ты монстр! — безнадёжно машу на него рукой. — Просто-напросто собственник эгоцентричный.
Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.
— Все так живут.
— Почему все, Витюша? Вовсе нет. Зря тебе, что ли, на другие семейные отношения намекали, вспоминаешь? Незачем далеко за примером-то ходить, мы с мужем, например, иначе живём.
