Обычно народ ломился с короткими возгласами «Привет, Надюшка!», но никак не стучал.
На пороге стоял сияющий, как новенькие десять рублей, Вадим с большущей трехъярусной коробкой конфет.
- Доброе утро, Вадим Георгиевич! Геннадия Степановича пока нет. Сделать вам кофе? – вежливо поздоровалась секретарь.
- Не надо! Я не к Гене, к тебе! И для начала держи! – Вадим плюхнул коробку на стол рядом с клавиатурой. - Это не взятка, а деловое предложение!
Улыбкой в тридцать два зуба сопроводила эффектное объявление.
Надя серьезно посмотрела на сияющего бизнесмена и легонько вздохнула, нахмурившись.
- Ты погоди вздыхать! Слушай, предлагаю тебе проценты прибыли за советы! – возвестил Вадим, присаживаясь боком на стол. – Хочешь налом, хочешь на карту! Я в таких делах не обманываю!
- Вадим Георгиевич, - снова вздохнула Надежда, - я не смогу вам помочь. Спасибо за предложение, но нет.
- Хочешь фиксированную сумму? – деловито уточнил мужчина, прикидывая, как и себя не обидеть, и девочку на крючок покрепче поймать.
- Нет, я не смогу вам помочь потому, что не хочу навредить! – твердо объявила девушка.
- Ты ж уже помогала, - напомнил несговорчивой прорицательнице историю с советом и шоколадом чуть озадаченный собеседник, соображая, а не набивает ли девица-теперь почти красавица себе таким образом цену.
- Один раз совершенно случайно, - педантично уточнила Надя. – Систематически так не получился. Нельзя!
- Способности предсказательные барахлят? – попытался догадаться Вадим.
- Я не настолько талантлива, чтобы помогать, не вредя, - в очередной раз принялась объяснять необъяснимое девушка. Вадим раскрыл было рот для потока возражений, но почему-то сам же и захлопнул его, продолжая слушать. – Понимаете, Вадим Георгиевич, кто-то другой, наверное, может иначе, но не я. Я не совсем предсказательница, вернее, совсем не предсказательница – и это самое главное, почему ничего не получится так, как хотелось бы вам.
Для меня мир вокруг - сплетение множества нитей, в свою очередь состоящих из звуков, запахов и цветов. Чем внимательнее приглядываешься, тем отчетливее они видятся во всем. Когда вы спрашивали про акции, я выловила нужный звук и цвет, чтобы ответить. Но все эти нити не возникают из ниоткуда, не деваются в никуда и не множатся без счета. Они есть все время. Тогда в вашей судьбе, жизни, я одну тоненькую ниточку сделала другой. Но менять нити одну за другой, оставляя все остальное неизменным, нельзя. Нельзя сплести свою, не предназначенную жизнью удачу из чужих нитей и не сотворить катастрофы. Все вокруг начнет рваться, путаться и рушиться, и в первую очередь это коснется тех, кто вам ближе всего. Пострадают их здоровье, отношение к вам или еще что-то. А если менять одну нить на другую в вашем собственном плетении, то все это начнет бить уже по вам самому. Никакая погоня за прибылью этого не стоит.
Вадим хмыкнул, пытаясь переварить бредовенькие идейки необычной девчонки и подобрать слова для того, чтобы уговорить ее попробовать и самой убедиться в нелепости опасений.
Дверь приемной грохнула о косяк, Степаныч ворвался внутрь с радостным раскатистым воплем:
- Надюшка! Ты права! Не подтвердилось! Результаты из двух других лабораторий пришли! Все чисто! Все с моей Леткой хорошо будет! Спасибо! Уж не знаю, чего я б учудил, случись чего с ней!
Продолжая довольно похохатывать, начальник выхватил секретаршу из-за стола, сжал в медвежьих объятиях и закружил по приемной. При этом он умудрился каким-то чудом, наверное, милостью где-то пребывающих Сил Двадцати и Одной, не уронить девушку и не снести ею ни стойки ресепшен, ни кресел для посетителей с журнальным столиком, ни вешалки.
Степаныч, занятый танцем медвежьего ликования, заметил Вадима лишь спустя несколько десятков секунд. Тот стоял тихо и морщил лоб, о чем-то сосредоточенно размышляя.
- Здоров, Вадь. Ко мне? – босс выпустил улыбающуюся Надюшку из объятий и подал руку визитеру.
- Не, я к Надюше заскочил, поблагодарить за совет.
Кривовато усмехнувшись, бизнесмен пожал лапу Степанычу и указал кивком на коробку конфет. Он еще не до конца поверил в правдивость странных объяснений девушки. Но теперь уже твердо не был уверен в том, что наседать на девчонку с предложением поставить предсказания на коммерческую основу – это правильно. Если Надюха хоть в чем-то права и удача в деньгах обернется проблемами на другом фронте… Жену и сына Вадим любил, другу доверял и себе бед в обмен на деньги получить не хотел. Если сам Генка до сих пор таланты секретарши к делу не пристроил, значит не все с ними так гладко. Эх, а какая идейка-то была знатная! Но деловые люди на то и деловые, чтобы чуять не только прибыль, но и неприятности. Он отступился, собираясь для начала послушать рассказ о проблемах друга. Кофе-то Надя по любому правильный наливает и печеньки хрустящие ставит не за процент, а за зарплату.
Друг таиться насчет Леткиной беды не стал. Скверной привычкой вываливать свои беды на друзей Генка отродясь не страдал. Если проблема назрела, и он с ней разбираться должен, затаится и молчит, точно партизан на допросе. Редко-редко когда о чем попросит, и то не в одолжение, а только если и Вадиму с того какая-никакая выгода капнет, ну и если по-другому вообще никак. Потому, если Генка теперь рассказывал, спокойно чай прихлебывая, значит с его любимой женой все хорошо.
- Так мне Надюха и сказала: Летка болезнью неизлечимой не пахнет. Я тогда сразу встряхнулся. Она ж врать не умеет совсем. Вот и с Леткой от сердца враз отлегло. Если говорит, значит, правда!
- Как же тогда она по телефону звонки отбивает? – мимолетно удивился Вадим.
- А не врет, - запоздало припомнил и сам удивился Геннадий. – Правду говорит, но так… - мужчина покрутил запястьем, - что каждый себе что-нибудь свое додумает и отстанет. И знаешь, только сейчас сообразил. Мне пару-тройку раз особые надоеды жаловались, что вообще ни в офис, ни на сотовый дозвониться не могут, когда я на работе.
- Тоже чудеса твоей Надюхи? – задумчиво хмыкнул собеседник.
- Не знаю, и веришь, копаться не хочу. Это как с теми часами из гостиной, которые мы с тобой в пятом классе раскурочили. Разобрать разобрали, а собрать не смогли толком. Лишние детали отцу моему сдали и ремня хватили. Часы в мастерской потом чинили, но нормально они так и не заработали, то вперед, то назад убегали, мамка замучилась подводить. Потому я Надюху прессовать не буду. Захочет подсказать, подскажет, а давить – не-е-е.
- Если она болезни чует, ей тогда свое дело открыть можно и деньги лопатой грести. У нас народ на экстрасенсов и чудеса падкий.
- Вадь, ты дурак или прикидываешься? Ее на клочки порвут! Девчонка, может, что и видит, но без медицинского образования ее слова поди истолкуй, а лечить вовсе не умеет. Только, когда надежды никакой, и за воздух цепляться будешь, а от отказа такая злость в груди подымается, что аж в глазах темнеет, - буркнул Геннадий, укоризненно зыркнув на друга.
- Согласен, - признал тот правдивость рассуждений, с удовольствием глотнул кофейку, запил горячим молоком и задумчиво протянул: - Иначе ж костры средневековые так ярко не пылали бы. Боимся мы того, чего понять не можем, тянемся к этому и злимся одновременно. А что победит, бог весть.
- О том и речь. Так что не мельтеши и не сбивай мне Надьку, - жестко припечатал Геннадий, подкрепляя слова, хлопком ладони по подлокотнику кресла.
- Не стану, - подумав, ответил друг. – Но если чего она тебе нужное случайно выдаст, поделись!
- Договорились! – пообещал Гена, и мужчины, не вставая, крепко пожали друг другу руки.
Рукопожатие еще длилось, когда здание ощутимо тряхнуло. Из приемной донесся звон разбитого стекла и испуганный вскрик Надюшки. Не сговариваясь, мужчины метнулись на голос девушки. Та нашлась под столом. Бедолага уже не кричала, только собирала в ладошку осколки чашки, не замечая, как кровит порезанный палец, и плакала. Крупные слезы катились из глаз девушки и капали, капали, капали…
- Цела? Не трусь, подумаешь, небольшое землетрясение случилось! Дом у нас старой постройки. Сталинка капитальная! Еще всех нас переживет, его, пожалуй, и восьмибалльным не развалишь! – зарокотал Степаныч, отбирая прихваченным полотенцем осколки из рук девушки и вываливая их вместе с тряпкой в ведро. – Лапку твою давай залечим сейчас! Вадь, вон в шкафу аптечка, там перекиси бутылек. Тащи сюда!
- Как вы тут? – в дверь всунулась голова заместителя. Высоченный, под два метра, и интеллигентный, в пику простоватому начальнику, Александр Леонидович поправил очки на переносице и продолжил:
- Приветствую! Геннадий Степанович, Вадим Георгиевич, Надя, все целы?
- Почти! Надюшка напугалась и порезалась, – проворчал шеф, шлепнув на порез секретарши пропитанный перекисью водорода клок ваты. Встал и обратился к заму:
- Не в службу, а в дружбу, Леня, пусть с охраны МЧСникам звякнут, спросят, что к чему и чего ждать, а ты по этажам пока пройдись, успокой народ. Как данные будут, решим – по домам офис распускать или все обошлось. Тряхнуло слабенько и всего разок, но прогноз знать надо бы. Ни вчера ни сегодня с утра никаких упреждений не передавали!
- Сделаю, - кивнул заместитель, вытаскивая смартфон и на ходу принимаясь набивать сообщение. Из-за закрытой двери доносилось квохтанье потревоженной бухгалтерии. Крякнув, Степаныч глянул на продолжающую рыдать Надюшку и закрыл приемную на защелку изнутри. Девчонке сейчас надо успокоиться, ни к чему ей чужая паника и пустые бабские причитания.
В кармане шефа запиликал смартфон. Звонила Летка, чтобы удостовериться, что непутевому мужу не упала на голову какая-нибудь балка. Их-то загородный дом Степаныч ставил сам и был уверен, что сделал его покрепче любой сталинки. Вадим тем временем проверял своих.
- Выпьешь, может, чего покрепче? – заботливо уточнил шеф у Надюшки. Ту до сих пор колотила дрожь.
Надя помотала головой. Слезы продолжали капать, и не было никаких сил остановиться. Крепкий чай, врученный Степанычем, и рокот его умиротворяющего баритона чуть отвлекли девушку от погружения в пучину беспросветного отчаяния. Начальник был таким настоящим, большим и не имеющим ничего общего со сверхъестественными переживаниями. Он словно одним своим присутствием отодвигал все призрачные страхи и предчувствия. Но ключевым в этой мысли, увы, было слово «словно». Очень хотелось не бояться, не думать, не видеть жалких ошметков разорванной нити. Но не получалось. Предчувствие беды, обернувшееся ночным кошмаром, как ощущала Надя всем своим существом, начинало сбываться. Пока едва-едва, на периферии материальной реальности. Но нечто злое уже влезло в ее жизнь, осквернило грязными лапами светлую веру в чудо и твердое убеждение в том, что угрозы извне по-настоящему опасными быть ни для кого не могут, что они лишь искусно пугают, точно любимые Бомбошкиным ужастики, которые, стоит зажечься свету в темном зале, оказываются игрушечными и смешными.
- Надюш, все, успокойся. Хочешь, валерьянки тебе накапаю?! Подумаешь, тряхнуло разок, ерунда какая. А палец вообще мигом заживет! – продолжил босс утешения.
- Спасибо, - улыбка на лице совершенно не умеющей притворяться девушки вышла предсмертной маской. Успокоить она смогла бы разве что слепого или сильно близорукого, да и дрожь в голосе четко указывали мужчинам: Надя в панике.
- Хочешь, домой тебя отпущу. Поспишь, погуляешь, успокоишься, - предложил Степаныч и совсем растерялся, когда после слова «поспишь» беззвучные редкие слезы девушки обернулись душераздирающими рыданиями. Еще более мучительными, поскольку Надя старалась сдерживаться.
- Ничего не понимаю, - босс озадаченно поскреб высокий от начинающихся залысин лоб.
Неконтролируемых истеричных приступов, да что там приступов, самого обычного бабского слезоразлива у секретарши не наблюдалось даже тогда, когда он орал на новенькую, меча громы и молнии.
Пока мужчины сообща пытались успокоить беззвучно рыдающую Надюшку, в приемную вернулся зам и отчитался:
- В офисе пострадавших нет, сотрудники продолжают работу. МЧСники, вы правы, толчка не прогнозировали, предупреждений по городу и области не было. Насчет повторных тоже ничего пока сказать не могут. Селиверстов Игорь в ВОХР оттуда переходил. Он расспросил бывших коллег. Те в недоумении. Толчок был внезапным. Прогнозов пока не дают, предупреждений тоже пока не рассылают.
- Ясно, что ничего не ясно… Спасибо, Саша.
Зам кивнул и осторожно уточнил:
- Может, скорую вызвать? Укол какой сделать…
- Обождем пока, - отмахнулся Степаныч.
Александр пожал плечами и вышел. А Геннадий Степанович крякнул и участливо спросил:
- Надюх, ну что ты в самом деле… Перепугалась сильно?
- Я… это… кошмар ночью был… этот толчок… Он пахнет, как мой кошмар. Значит, ничего не закончилось… надо что-то делать, а я не знаю, что… А они не отвечают…
Девушка сложилась в кресле напополам и безутешно зарыдала, отбросив всякие попытки успокоиться. Мужчины, стоящие над креслом, озадаченно переглянулись.
- Родители не отвечают? – растерянно ляпнул Вадим. – Так давай, еще разок их набери. С ними точно все путем, зря переживаешь!
Тут же, словно в доказательство слов мужчины, разразился аккордами знакомой песенки телефон Нади, позабытый на столе. Вадим подхватил его и торжествующие объявил:
- Ну вот! Что я говорил! Мама звонит! Бери трубку! – и сам шлепнул значок приема на экране.
- Да, мамуль, - Надя постаралась, чтобы голос ее звучал если не спокойно, то хотя бы не гнусаво от слез. – Цела. Никто… Нет, этого не испугалась… Они не отвечают пока, далеко… Да, я чувствую, сон про тварь и все, что сейчас происходит, связаны. Будет продолжение… Хорошо, вечером поговорим.
Надя отключила телефон и только сейчас опомнилась, сообразив, что у ее беседы было целых два озадаченных свидетеля.
- Не предсказываешь, говоришь? – с ноткой скепсиса в голосе уточнил Вадим.
- Надюнь, ты чего, знала, что тряханет? И что, дальше еще что похуже будет? – поддержал друга вопросом шеф.
Девушка беспомощно вздохнула и подняла на мужчин исполненный страдания взгляд:
- Вы только меня сумасшедшей не считайте. Этой ночью мне приснилось омерзительное чудовище. Я не понимала, чем оно опасно всем вокруг, но знала, что очень опасно. И когда землетрясение случилось, я поняла, что это все из-за него. И еще будет, когда оно следующую нить перегрызет. Не верите, наверное? И правильно. Я бы на вашем месте тоже не поверила.
- Надя, сны порой очень символичны. Это еще старина Фрейд говорил. Если ты видишь землетрясение как монстра, то видь на здоровье, только когда он тебе в следующий раз приснится, меня набери. Я в офисе выходной день объявлю, - на свой лад мудро истолковал личный кошмар ассистентки материалист Степаныч.
- Меня тоже набери, - поддержал друга Вадим, мало-помалу расслабляясь.
Девичьих истерик он побаивался, с плачущими взахлеб дамочками обращаться не умел и искренне радовался тому, что жена подарила ему сына, а не дочь. У Степаныча была та же картина маслом, только его два близнеца-оболтуса, оттрубив срочку, решили еще послужить на контракте. Папины деньги и бизнес их не особо влекли, ребята собирались, когда навоюются, открыть свое дело.
Кивнуть или отказаться от предложения о подаче сигнала хлюпающая носиком Надежда не успела.
На пороге стоял сияющий, как новенькие десять рублей, Вадим с большущей трехъярусной коробкой конфет.
- Доброе утро, Вадим Георгиевич! Геннадия Степановича пока нет. Сделать вам кофе? – вежливо поздоровалась секретарь.
- Не надо! Я не к Гене, к тебе! И для начала держи! – Вадим плюхнул коробку на стол рядом с клавиатурой. - Это не взятка, а деловое предложение!
Улыбкой в тридцать два зуба сопроводила эффектное объявление.
Надя серьезно посмотрела на сияющего бизнесмена и легонько вздохнула, нахмурившись.
- Ты погоди вздыхать! Слушай, предлагаю тебе проценты прибыли за советы! – возвестил Вадим, присаживаясь боком на стол. – Хочешь налом, хочешь на карту! Я в таких делах не обманываю!
- Вадим Георгиевич, - снова вздохнула Надежда, - я не смогу вам помочь. Спасибо за предложение, но нет.
- Хочешь фиксированную сумму? – деловито уточнил мужчина, прикидывая, как и себя не обидеть, и девочку на крючок покрепче поймать.
- Нет, я не смогу вам помочь потому, что не хочу навредить! – твердо объявила девушка.
- Ты ж уже помогала, - напомнил несговорчивой прорицательнице историю с советом и шоколадом чуть озадаченный собеседник, соображая, а не набивает ли девица-теперь почти красавица себе таким образом цену.
- Один раз совершенно случайно, - педантично уточнила Надя. – Систематически так не получился. Нельзя!
- Способности предсказательные барахлят? – попытался догадаться Вадим.
- Я не настолько талантлива, чтобы помогать, не вредя, - в очередной раз принялась объяснять необъяснимое девушка. Вадим раскрыл было рот для потока возражений, но почему-то сам же и захлопнул его, продолжая слушать. – Понимаете, Вадим Георгиевич, кто-то другой, наверное, может иначе, но не я. Я не совсем предсказательница, вернее, совсем не предсказательница – и это самое главное, почему ничего не получится так, как хотелось бы вам.
Для меня мир вокруг - сплетение множества нитей, в свою очередь состоящих из звуков, запахов и цветов. Чем внимательнее приглядываешься, тем отчетливее они видятся во всем. Когда вы спрашивали про акции, я выловила нужный звук и цвет, чтобы ответить. Но все эти нити не возникают из ниоткуда, не деваются в никуда и не множатся без счета. Они есть все время. Тогда в вашей судьбе, жизни, я одну тоненькую ниточку сделала другой. Но менять нити одну за другой, оставляя все остальное неизменным, нельзя. Нельзя сплести свою, не предназначенную жизнью удачу из чужих нитей и не сотворить катастрофы. Все вокруг начнет рваться, путаться и рушиться, и в первую очередь это коснется тех, кто вам ближе всего. Пострадают их здоровье, отношение к вам или еще что-то. А если менять одну нить на другую в вашем собственном плетении, то все это начнет бить уже по вам самому. Никакая погоня за прибылью этого не стоит.
Вадим хмыкнул, пытаясь переварить бредовенькие идейки необычной девчонки и подобрать слова для того, чтобы уговорить ее попробовать и самой убедиться в нелепости опасений.
Дверь приемной грохнула о косяк, Степаныч ворвался внутрь с радостным раскатистым воплем:
- Надюшка! Ты права! Не подтвердилось! Результаты из двух других лабораторий пришли! Все чисто! Все с моей Леткой хорошо будет! Спасибо! Уж не знаю, чего я б учудил, случись чего с ней!
Продолжая довольно похохатывать, начальник выхватил секретаршу из-за стола, сжал в медвежьих объятиях и закружил по приемной. При этом он умудрился каким-то чудом, наверное, милостью где-то пребывающих Сил Двадцати и Одной, не уронить девушку и не снести ею ни стойки ресепшен, ни кресел для посетителей с журнальным столиком, ни вешалки.
Степаныч, занятый танцем медвежьего ликования, заметил Вадима лишь спустя несколько десятков секунд. Тот стоял тихо и морщил лоб, о чем-то сосредоточенно размышляя.
- Здоров, Вадь. Ко мне? – босс выпустил улыбающуюся Надюшку из объятий и подал руку визитеру.
- Не, я к Надюше заскочил, поблагодарить за совет.
Кривовато усмехнувшись, бизнесмен пожал лапу Степанычу и указал кивком на коробку конфет. Он еще не до конца поверил в правдивость странных объяснений девушки. Но теперь уже твердо не был уверен в том, что наседать на девчонку с предложением поставить предсказания на коммерческую основу – это правильно. Если Надюха хоть в чем-то права и удача в деньгах обернется проблемами на другом фронте… Жену и сына Вадим любил, другу доверял и себе бед в обмен на деньги получить не хотел. Если сам Генка до сих пор таланты секретарши к делу не пристроил, значит не все с ними так гладко. Эх, а какая идейка-то была знатная! Но деловые люди на то и деловые, чтобы чуять не только прибыль, но и неприятности. Он отступился, собираясь для начала послушать рассказ о проблемах друга. Кофе-то Надя по любому правильный наливает и печеньки хрустящие ставит не за процент, а за зарплату.
Друг таиться насчет Леткиной беды не стал. Скверной привычкой вываливать свои беды на друзей Генка отродясь не страдал. Если проблема назрела, и он с ней разбираться должен, затаится и молчит, точно партизан на допросе. Редко-редко когда о чем попросит, и то не в одолжение, а только если и Вадиму с того какая-никакая выгода капнет, ну и если по-другому вообще никак. Потому, если Генка теперь рассказывал, спокойно чай прихлебывая, значит с его любимой женой все хорошо.
- Так мне Надюха и сказала: Летка болезнью неизлечимой не пахнет. Я тогда сразу встряхнулся. Она ж врать не умеет совсем. Вот и с Леткой от сердца враз отлегло. Если говорит, значит, правда!
- Как же тогда она по телефону звонки отбивает? – мимолетно удивился Вадим.
- А не врет, - запоздало припомнил и сам удивился Геннадий. – Правду говорит, но так… - мужчина покрутил запястьем, - что каждый себе что-нибудь свое додумает и отстанет. И знаешь, только сейчас сообразил. Мне пару-тройку раз особые надоеды жаловались, что вообще ни в офис, ни на сотовый дозвониться не могут, когда я на работе.
- Тоже чудеса твоей Надюхи? – задумчиво хмыкнул собеседник.
- Не знаю, и веришь, копаться не хочу. Это как с теми часами из гостиной, которые мы с тобой в пятом классе раскурочили. Разобрать разобрали, а собрать не смогли толком. Лишние детали отцу моему сдали и ремня хватили. Часы в мастерской потом чинили, но нормально они так и не заработали, то вперед, то назад убегали, мамка замучилась подводить. Потому я Надюху прессовать не буду. Захочет подсказать, подскажет, а давить – не-е-е.
- Если она болезни чует, ей тогда свое дело открыть можно и деньги лопатой грести. У нас народ на экстрасенсов и чудеса падкий.
- Вадь, ты дурак или прикидываешься? Ее на клочки порвут! Девчонка, может, что и видит, но без медицинского образования ее слова поди истолкуй, а лечить вовсе не умеет. Только, когда надежды никакой, и за воздух цепляться будешь, а от отказа такая злость в груди подымается, что аж в глазах темнеет, - буркнул Геннадий, укоризненно зыркнув на друга.
- Согласен, - признал тот правдивость рассуждений, с удовольствием глотнул кофейку, запил горячим молоком и задумчиво протянул: - Иначе ж костры средневековые так ярко не пылали бы. Боимся мы того, чего понять не можем, тянемся к этому и злимся одновременно. А что победит, бог весть.
- О том и речь. Так что не мельтеши и не сбивай мне Надьку, - жестко припечатал Геннадий, подкрепляя слова, хлопком ладони по подлокотнику кресла.
- Не стану, - подумав, ответил друг. – Но если чего она тебе нужное случайно выдаст, поделись!
- Договорились! – пообещал Гена, и мужчины, не вставая, крепко пожали друг другу руки.
Рукопожатие еще длилось, когда здание ощутимо тряхнуло. Из приемной донесся звон разбитого стекла и испуганный вскрик Надюшки. Не сговариваясь, мужчины метнулись на голос девушки. Та нашлась под столом. Бедолага уже не кричала, только собирала в ладошку осколки чашки, не замечая, как кровит порезанный палец, и плакала. Крупные слезы катились из глаз девушки и капали, капали, капали…
- Цела? Не трусь, подумаешь, небольшое землетрясение случилось! Дом у нас старой постройки. Сталинка капитальная! Еще всех нас переживет, его, пожалуй, и восьмибалльным не развалишь! – зарокотал Степаныч, отбирая прихваченным полотенцем осколки из рук девушки и вываливая их вместе с тряпкой в ведро. – Лапку твою давай залечим сейчас! Вадь, вон в шкафу аптечка, там перекиси бутылек. Тащи сюда!
- Как вы тут? – в дверь всунулась голова заместителя. Высоченный, под два метра, и интеллигентный, в пику простоватому начальнику, Александр Леонидович поправил очки на переносице и продолжил:
- Приветствую! Геннадий Степанович, Вадим Георгиевич, Надя, все целы?
- Почти! Надюшка напугалась и порезалась, – проворчал шеф, шлепнув на порез секретарши пропитанный перекисью водорода клок ваты. Встал и обратился к заму:
- Не в службу, а в дружбу, Леня, пусть с охраны МЧСникам звякнут, спросят, что к чему и чего ждать, а ты по этажам пока пройдись, успокой народ. Как данные будут, решим – по домам офис распускать или все обошлось. Тряхнуло слабенько и всего разок, но прогноз знать надо бы. Ни вчера ни сегодня с утра никаких упреждений не передавали!
- Сделаю, - кивнул заместитель, вытаскивая смартфон и на ходу принимаясь набивать сообщение. Из-за закрытой двери доносилось квохтанье потревоженной бухгалтерии. Крякнув, Степаныч глянул на продолжающую рыдать Надюшку и закрыл приемную на защелку изнутри. Девчонке сейчас надо успокоиться, ни к чему ей чужая паника и пустые бабские причитания.
В кармане шефа запиликал смартфон. Звонила Летка, чтобы удостовериться, что непутевому мужу не упала на голову какая-нибудь балка. Их-то загородный дом Степаныч ставил сам и был уверен, что сделал его покрепче любой сталинки. Вадим тем временем проверял своих.
- Выпьешь, может, чего покрепче? – заботливо уточнил шеф у Надюшки. Ту до сих пор колотила дрожь.
Надя помотала головой. Слезы продолжали капать, и не было никаких сил остановиться. Крепкий чай, врученный Степанычем, и рокот его умиротворяющего баритона чуть отвлекли девушку от погружения в пучину беспросветного отчаяния. Начальник был таким настоящим, большим и не имеющим ничего общего со сверхъестественными переживаниями. Он словно одним своим присутствием отодвигал все призрачные страхи и предчувствия. Но ключевым в этой мысли, увы, было слово «словно». Очень хотелось не бояться, не думать, не видеть жалких ошметков разорванной нити. Но не получалось. Предчувствие беды, обернувшееся ночным кошмаром, как ощущала Надя всем своим существом, начинало сбываться. Пока едва-едва, на периферии материальной реальности. Но нечто злое уже влезло в ее жизнь, осквернило грязными лапами светлую веру в чудо и твердое убеждение в том, что угрозы извне по-настоящему опасными быть ни для кого не могут, что они лишь искусно пугают, точно любимые Бомбошкиным ужастики, которые, стоит зажечься свету в темном зале, оказываются игрушечными и смешными.
- Надюш, все, успокойся. Хочешь, валерьянки тебе накапаю?! Подумаешь, тряхнуло разок, ерунда какая. А палец вообще мигом заживет! – продолжил босс утешения.
- Спасибо, - улыбка на лице совершенно не умеющей притворяться девушки вышла предсмертной маской. Успокоить она смогла бы разве что слепого или сильно близорукого, да и дрожь в голосе четко указывали мужчинам: Надя в панике.
- Хочешь, домой тебя отпущу. Поспишь, погуляешь, успокоишься, - предложил Степаныч и совсем растерялся, когда после слова «поспишь» беззвучные редкие слезы девушки обернулись душераздирающими рыданиями. Еще более мучительными, поскольку Надя старалась сдерживаться.
- Ничего не понимаю, - босс озадаченно поскреб высокий от начинающихся залысин лоб.
Неконтролируемых истеричных приступов, да что там приступов, самого обычного бабского слезоразлива у секретарши не наблюдалось даже тогда, когда он орал на новенькую, меча громы и молнии.
Пока мужчины сообща пытались успокоить беззвучно рыдающую Надюшку, в приемную вернулся зам и отчитался:
- В офисе пострадавших нет, сотрудники продолжают работу. МЧСники, вы правы, толчка не прогнозировали, предупреждений по городу и области не было. Насчет повторных тоже ничего пока сказать не могут. Селиверстов Игорь в ВОХР оттуда переходил. Он расспросил бывших коллег. Те в недоумении. Толчок был внезапным. Прогнозов пока не дают, предупреждений тоже пока не рассылают.
- Ясно, что ничего не ясно… Спасибо, Саша.
Зам кивнул и осторожно уточнил:
- Может, скорую вызвать? Укол какой сделать…
- Обождем пока, - отмахнулся Степаныч.
Александр пожал плечами и вышел. А Геннадий Степанович крякнул и участливо спросил:
- Надюх, ну что ты в самом деле… Перепугалась сильно?
- Я… это… кошмар ночью был… этот толчок… Он пахнет, как мой кошмар. Значит, ничего не закончилось… надо что-то делать, а я не знаю, что… А они не отвечают…
Девушка сложилась в кресле напополам и безутешно зарыдала, отбросив всякие попытки успокоиться. Мужчины, стоящие над креслом, озадаченно переглянулись.
- Родители не отвечают? – растерянно ляпнул Вадим. – Так давай, еще разок их набери. С ними точно все путем, зря переживаешь!
Тут же, словно в доказательство слов мужчины, разразился аккордами знакомой песенки телефон Нади, позабытый на столе. Вадим подхватил его и торжествующие объявил:
- Ну вот! Что я говорил! Мама звонит! Бери трубку! – и сам шлепнул значок приема на экране.
- Да, мамуль, - Надя постаралась, чтобы голос ее звучал если не спокойно, то хотя бы не гнусаво от слез. – Цела. Никто… Нет, этого не испугалась… Они не отвечают пока, далеко… Да, я чувствую, сон про тварь и все, что сейчас происходит, связаны. Будет продолжение… Хорошо, вечером поговорим.
Надя отключила телефон и только сейчас опомнилась, сообразив, что у ее беседы было целых два озадаченных свидетеля.
- Не предсказываешь, говоришь? – с ноткой скепсиса в голосе уточнил Вадим.
- Надюнь, ты чего, знала, что тряханет? И что, дальше еще что похуже будет? – поддержал друга вопросом шеф.
Девушка беспомощно вздохнула и подняла на мужчин исполненный страдания взгляд:
- Вы только меня сумасшедшей не считайте. Этой ночью мне приснилось омерзительное чудовище. Я не понимала, чем оно опасно всем вокруг, но знала, что очень опасно. И когда землетрясение случилось, я поняла, что это все из-за него. И еще будет, когда оно следующую нить перегрызет. Не верите, наверное? И правильно. Я бы на вашем месте тоже не поверила.
- Надя, сны порой очень символичны. Это еще старина Фрейд говорил. Если ты видишь землетрясение как монстра, то видь на здоровье, только когда он тебе в следующий раз приснится, меня набери. Я в офисе выходной день объявлю, - на свой лад мудро истолковал личный кошмар ассистентки материалист Степаныч.
- Меня тоже набери, - поддержал друга Вадим, мало-помалу расслабляясь.
Девичьих истерик он побаивался, с плачущими взахлеб дамочками обращаться не умел и искренне радовался тому, что жена подарила ему сына, а не дочь. У Степаныча была та же картина маслом, только его два близнеца-оболтуса, оттрубив срочку, решили еще послужить на контракте. Папины деньги и бизнес их не особо влекли, ребята собирались, когда навоюются, открыть свое дело.
Кивнуть или отказаться от предложения о подаче сигнала хлюпающая носиком Надежда не успела.
