Принц не любил, чтобы камердинер его дожидался: как офицер он сам справлялся со своей одеждой, а если возникали трудности, просто оставлял вещи на виду, чтобы слуга мог заняться ими утром. Сменив парадный мундир на теплый шелковый халат, мужчина проигнорировал приготовленную постель, взял подсвечник и двинулся в кабинет. Там его ждала папка с отчетами телохранителей, приставленных к «певчей птичке».
Ричард сел в кресло, налил себе немного крепкого вина и щелкнул секретным замочком. Шелби прислал всего несколько строк: мисс Валевски с утра посетила модистку, заказала теплый плащ для дочери. Весь день молчала – голосовой покой перед премьерой. Ничего не ела, кроме теплого молока и сырых яиц, взбитых с пряностями – сестры уверяют, что это необходимое условие для сохранения голоса. Больше не выходила, оставалась у себя.
Не много, но… он абсолютно ничего не знает о девушке, с которой ему предстоит прожить целый год. Да, прожить. По договоренности родители запретят ему появляться во дворце и вообще всячески выразят свое недовольство разрывом помолвки. Он вместе с любовницей уедет в свой личный особняк, шокируя публику внезапной страстью. Через год его простят, позволят вернуться ко Двору, и он отпустит «певчую птичку» порхать дальше. Может, даже невесту себе найдет, говорят, у хана Тбилиса красивые дочери – штук пятьдесят! И все черноволосые и черноглазые!
Брак подтверждающий договор между королевствами будет заключен уже на новогодье. Ричард будет наказан. Эвелина выйдет за своего графа. У правителей Мондана больше нет дочерей, зато есть родная племянница – девушка некрасивая, но неглупая. Она сразу все поняла и ухватилась за своей шанс стать супругой третьего принца Андарры. Будем надеяться, что Сехриму повезет с женой больше, чем Ричарду с невестой.
Захлопнув папку, принц посидел немного, борясь с желанием вновь отправиться в особняк певицы. Она все так же манит его. Простая сорочка, скромный пеньюар… Он едва не сорвал с нее одежду сразу! Да и потом с трудом сдерживался, когда она села на кровать и принялась ерзать, позволяя ткани натянуться и обрисовать ее силуэт.
Осторожный стук в потайную дверь заставил Ричарда очнуться от дум:
— Заходи, Шелби! – сказал он негромко.
Бесшумно отодвинулась панель в стене, впуская телохранителя.
— Как мисс Валевски? – не удержавшись, спросил «жених».
— Спит, — ответил великан, — завтра премьера и … мероприятие. Ей нужны будут силы.
Брови Его Высочества удивленно поднялись:
— Что я слышу, Шелби? Не одобряешь?
Великан пожал плечами – они давно перешли с принцем на «ты» и много пережили вместе, но телохранитель старался соблюдать границы.
— Мисс Валевски слишком хороша, мой принц. Она столько вкладывает в пение! Буквально дышит каждой нотой! А после этой… истории, мисс не сможет вернуться в театр.
— А золотой билет?
— Ей больше не позволят стать примой, — качнул головой Шелби, — а подметать сцену она не будет. Уйдет.
— Значит, в королевском театре Андарры появится новая главная исполнительница! – заявил Ричард, сам себе удивляясь. – А пока мисс спит, нам нужно все приготовить !
— Вещи упакованы, подорожная выправлена, — отчитался телохранитель. – Теплая одежда и сменные кони ждут на всем пути к порту.
— Отлично! – улыбнулся принц. В море он будет чувствовать себя увереннее. А пока… — Скажи, чтобы подавали ужин, нам тоже пора отдохнуть!
Утро премьеры. В доме мисс Валевски царит волнение. После обеда начались напряженные сборы. Допивая чай, девушка листала в сотый раз прочитанный клавир… Поправляя перед зеркалом платье, Иржина обняла Агнешку, впитывая теплый запах ребенка. Сегодня дочь останется дома. Сестра Грицина настояла на этом, да певица и не сопротивлялась: малышке лучше не знать о том, что сегодня произойдет. Пусть думает, что мама слишком сильно волнуется из-за премьеры.
После спектакля «певчую птичку» ждет третий акт – в королевской ложе. А завтра, если все сложится по плану королей, принц увезет ее из Мондана в Андарру. Горло перехватило страхом. Бдительная сестра Нонна сразу подала стакан мятной воды с валерианой, зашептала что-то успокаивающее, принесла пальто. Пора ехать. Еще грим, костюм…
Напряженно улыбаясь, девушка села в коляску рядом с Шелби и молчала до самого театра. Телохранитель тоже молчал, разделяя волнение мисс Валевски. Он куда лучше ее понимал, сколько всего поставлено на карту и как безупречно принц и певица должны сыграть на публику, чтобы скрыть скандалом скандал.
Парадное крыльцо здания еще пустовало. Служители приготовили фонари и бочки со смолой, но еще не зажигали их. Зато у входа для артистов творилось настоящее столпотворение! Бегали служители, носились личные слуги, отдельно клубилась небольшая группа фанатов, желающих увидеть ведущих актеров до спектакля. Крики, ржание лошадей и громкие возгласы: «Где жрец? Подайте мне жреца!» или «Хористки на грим! Быстрее!» создавали невероятную атмосферу.
Шелби раздвинул толпу одним взглядом и проводил Иржину и сестер до самой гримерки. Чтобы не давать поводов к подозрениям, «певчая птичка» явилась в театр как обычно с двумя сестрами-помощницами и с вечерним платьем в корзине, выложенной бумагой. Его она наденет после спектакля, когда все актеры будут отмечать успех бокалом шампанского.
Только за гримировальным столиком девушка успокоилась, чтобы ни случилось после, сейчас она вновь выйдет на сцену и споет. Споет для того, кто стал движущей силой ее успеха. А значит, этот спектакль должен стать лучшим в ее жизни!
Костюм у Баядеры был довольно сложным: яркий шелк, уложенный причудливыми складками, много вышивки стеклянными бусами, кусочками зеркала и фольги. Чтобы изящно двигаться на сцене во всем этом великолепии, каждую складку намертво закалывали булавками, а кое-где и подшивали. Тонкая кофточка облегала тело так, что, казалось, под ней ничего нет! На деле искусная костюмерша пошила по сути корсет с рукавами да так ловко, что Иржина казалась полуголой, будучи прикрытой больше, чем в модном вечернем платье.
На сундуке под присмотром сестры Нонны лежало скромное фиолетовое платье-рубашка и покрывало, которые «Баядера» наденет в начале второго акта для оплакивания пропавшего возлюбленного. Несмотря на строгий темный цвет, рукава, подол и концы покрывала были щедро расшиты бусами, но исключительно серебряными и фиолетовыми, чтобы подчеркнуть благородную печаль героини. Шальвары из тонкой ткани и летящая юбка из полос газа ждали своей очереди.
Последний наряд был очень ярким. Ало-золотое безумие складок предназначалось для финальной сцены «свадьбы» и просто тянуло Иржину к земле количеством драгоценной вышивки и украшений.
Проверив, как уложены волосы, девушка поправила длинные серьги и прислушалась: шум за дверями гримерки начал стихать, значит, зрители уже заполняют партер и ложи. Скоро начнет гаснуть свет, музыканты закончат настраивать свои инструменты и она через узкий коридор выйдет на сцену, чтобы принять участие в «мистерии», на которой романтичный офицер увидит прекрасную танцовщицу.
Музыка пульсировала в ее крови, когда она «появилась в дверях храма, показывая радость от встречи праздничного дня». Казалось, она танцевала там, в храме, в полумраке, скрытом за высокими белыми колоннами, а потом ее танец выплеснулся во двор, где ожидали зрители.
Каждый шаг, каждый наклон головы или движение рук пело само по себе! Оркестр играл, другие актеры тоже танцевали, но именно Баядера была центром действа. Увидев «иностранца, любующегося туземным танцем», Иржина на миг замерла, глядя в зал широко распахнутыми глазами, раскинув руки так, словно вот сейчас она обнимет весь мир и…закрылась! Запахнулась в яркие складки ткани, отвернулась, запела высоким голосом, жалуясь на то, что нет рядом мужчины, достойного ее.
Зрительный зал замер, вслушиваясь в мелодичную жалобу юной девушки и брутальный ответ «офицера». Момент был таким острым, что где-то в ложах раздались всхлипывания чувствительных девиц. Дуэты, хоры, арии... Незаметно миновал первый акт, и тяжелый занавес упал, отсекая актеров от зала.
По традиции по гримеркам расходились молча. Получасовой перерыв – достаточно, чтобы выпить воды, посетить уборную, поправить грим или торопливо сменить костюм, стараясь не помять прическу.
Иржине нужно было сделать все и сразу. Сестра Нонна уже ждала ее, приготовив за ширмой таз с ароматной водой и ночной горшок. Простое платье-рубашка натягивалось мгновенно, но сначала нужно было смыть пот после танцев и насухо вытереться, опасаясь сквозняков. Лицо трогать нельзя. Укрывающий его толстый слой грима позволялось лишь слегка припудрить .
С облегчением уронив украшения на туалетный столик, Иржина присела к зеркалу , отдаваясь умелым рукам своих помощниц. Закрепить тяжелое покрывало так, чтобы не испортить прическу, а лишь подчеркнуть лицо актрисы – это тоже искусство! Пока сестры поправляют волосы, у нее есть пара минут подумать, принять ситуацию и смириться. Вот с этим печальным смирением она и выйдет на сцену. Дева, потерявшая возлюбленного, прощающая его за все сразу!
Второй звонок – пора сменить яркие туфельки на темные и взять в руку платок, в который Баядера будет рыдать. Третий звонок! Пора идти на сцену! Вдох, выдох, вперед!
Печальная песнь Баядеры сменилась радостным дуэтом с вернувшимся «офицером», и пока на сцене сновали юные «цветочницы», изображая подготовку к свадьбе, мисс Валевски быстро меняла платье на роскошный «свадебный» наряд.
Финал танцевали все артисты, задействованные в спектакле. Удар цвета, звука, движения – зрители хлопали, как сумасшедшие, и не могли остановиться! Утомленные актеры несколько раз выходили на поклон и наконец удалились окончательно.
Иржина медленно шла к гримерке среди шума, суеты, поздравлений и радостных криков. Ее не радовали пышные букеты, традиционно перевязанные жемчужными нитями, она улыбалась, но смотрела на потемневшие от времени балки, захватанные стены общего коридора, облезлые доски пола… Она прощалась с этим зданием, с театральным миром…
Едва сдерживая слезы, мисс Валевски вошла в гримерку, захлопнула дверь и замерла, боясь произнести хоть слова. Сестра Нонна молча подала кружку теплого мятного отвара с валерианой: и горло согреть, и нервы успокоить. Девушка выпила половину и медленно двинулась к столику, чтобы снять грим. Потом скинула костюм, бережно повесила яркую ткань на ширму – его быстро переделают для новой примы.
Вновь обтирание, свежее белье, вечернее платье. Прическу сделали самую простую, но украсили живыми цветами из букетов. Невесомое колье, ажурные серьги, накидка на плечи – можно идти в королевскую ложу. Ее ждут.
— Проводить? – шепотом спросила сестра Нонна.
— Обязательно, — слабо улыбнулась в ответ Иржина и храбро двинулась навстречу шуму.
В королевскую ложу она шла не одна. По традиции туда пригласили всех солистов, но мисс Валевски была среди них единственной особой женского пола. Мужчины надели светлые вечерние костюмы, собираясь после короткой беседы ехать в ресторацию или на бал, а Иржина, повинуясь настроению, выбрала бархатное платье глубокого вишневого цвета, лишенное всяческой отделки. Драгоценная ткань не нуждалась в украшениях. Крупный рубин на витой цепочке оттенял белизну кожи, а мелкие алые капельки в ушах подчеркивали полночную черноту волос.
Их Величеств в ложе уже не было. Они поздравили директора и сразу удалились под благовидным предлогом, оставив часть свиты, дочь и ее жениха. Иржина вошла в заполненное придворными помещение, люди разошлись, открывая ей «коридор», ведущий к миленькой блондинке в искрящемся голубом и статному шатену в парадном мундире.
— Ваши Высочества, позвольте представить вам нашу приму! Мисс Валевски! – объявил лорд Меллоун.
Заученный реверанс, глубокий и ровный. Изучающий взгляд принцессы, восхищенный – принца. Сначала он обежал ее всю, впитывая образ, потом демонстративно уставился в декольте. Стало неприятно, словно червяк пополз по коже. Иржина выпрямилась, выслушала сдержанные восторги и отошла в сторону.
Ей бы хотелось раствориться в толпе, но пока королевские особы уделяли внимание солисту и нескольким героям, уйти было бы неприлично. Приходилось стоять с легкой улыбкой, крутить в пальцах бокал с шампанским и даже поддерживать беседу с внезапно очутившимся рядом лордом Шератоном.
Советник бдил:
— Прошу вас, не спешите, мисс Валевски. Сейчас Его Высочество закончит речь и подойдет к вам.
Девушка задержала дыхание, чтобы не закричать. Она устала. Она хочет разбить бокал о напомаженную голову педантичного лорда и сбежать отсюда навсегда!
— Мисс Валевски! – принц Андарры шел к ней, сияя улыбкой и глазами.
Перед ним расступались. Следом за женихом шла недовольная принцесса. Во взгляде Ее Высочества сквозило недоумение. Ей не сказали? Иржина на миг опустила веки, отсекая все. Это будет не просто скандал – скандалище!
Между тем принц повернулся к невесте и громко объявил:
— Эвелина, дорогая, ты устала. Милорд Шератон, проводите Ее Высочество во дворец.
Принцесса скорчила кислое личико, пообещала взглядом Иржине медленную мучительную смерть и ответила:
— Право, Ричард, я бы хотела еще побыть здесь.
— Милая, — ледяным тоном отвечал принц, — здесь становится слишком шумно. Тебе пора. Завтра у нас прием. Лорд-советник!
Шератон тут же появился рядом с принцессой, предложил руку и увел из ложи, что-то непрерывно рассказывая.
Не успела невеста покинуть общество, как жених повернулся к Иржине и повторил:
— Мисс Валевски!
— Ваше Высочество, – еще один реверанс.
— Прошу вас, не уходите! Я очарован вашим талантом! Лорд Меллоун сообщил, что сейчас весь состав труппы отправиться отмечать премьеру. Позволите пригласить вас к «Годе»?
Еще один удар! «Годе» знаменитый столичный ресторан, куда порой заходят члены королевской семьи, послы, гости. Сегодня там, наверняка, полно народа. Появиться в таком месте с дамой – значит, объявить о серьезности намерений.
— Буду счастлива принять Ваше приглашение! – ответила певица.
Его Высочество тотчас распорядился подать экипаж, скомканно простился с гостями, зато долго кутал плечи девушки легкой шубкой. Многозначительные взгляды просто сверлили парочку, пока они спускались по широкой лестнице к входным дверям.
Оттеснив лакея, «мистер Грискелл» сам усадил Иржину, укутал ее ноги меховой полостью. Сентябрь – не зима, но тонкое платье и шелковые туфельки пронизывал холодный ветер.
— Гони к Годе! – распорядился принц, усаживаясь рядом. — Вам не холодно, мисс Валевски?
Чудилась в этом официальном обращении неловкость. Да и как иначе? Они оба скрывали свои имена, а теперь им следовало очень быстро изобразить для окружающих яркие чувства.
До ресторана доехали быстро. Принц вновь сам помог Иржине спуститься, провел в распахнутые двери и объявил метрдотелю негромко, но выразительно:
— Отдельный кабинет, Жак, для меня и мисс Валевски. Мы хотим отметить премьеру!
Под любопытными взглядами других посетителей их проводили на второй этаж, отворили дверь в небольшой зал, оформленный удивительно сдержанно и дорого. Большой стол, уютные кресла, огонь в камине и даже апельсиновые деревца в кадках! Все выглядело, как респектабельная гостиная в аристократическом доме.
Ричард сел в кресло, налил себе немного крепкого вина и щелкнул секретным замочком. Шелби прислал всего несколько строк: мисс Валевски с утра посетила модистку, заказала теплый плащ для дочери. Весь день молчала – голосовой покой перед премьерой. Ничего не ела, кроме теплого молока и сырых яиц, взбитых с пряностями – сестры уверяют, что это необходимое условие для сохранения голоса. Больше не выходила, оставалась у себя.
Не много, но… он абсолютно ничего не знает о девушке, с которой ему предстоит прожить целый год. Да, прожить. По договоренности родители запретят ему появляться во дворце и вообще всячески выразят свое недовольство разрывом помолвки. Он вместе с любовницей уедет в свой личный особняк, шокируя публику внезапной страстью. Через год его простят, позволят вернуться ко Двору, и он отпустит «певчую птичку» порхать дальше. Может, даже невесту себе найдет, говорят, у хана Тбилиса красивые дочери – штук пятьдесят! И все черноволосые и черноглазые!
Брак подтверждающий договор между королевствами будет заключен уже на новогодье. Ричард будет наказан. Эвелина выйдет за своего графа. У правителей Мондана больше нет дочерей, зато есть родная племянница – девушка некрасивая, но неглупая. Она сразу все поняла и ухватилась за своей шанс стать супругой третьего принца Андарры. Будем надеяться, что Сехриму повезет с женой больше, чем Ричарду с невестой.
Захлопнув папку, принц посидел немного, борясь с желанием вновь отправиться в особняк певицы. Она все так же манит его. Простая сорочка, скромный пеньюар… Он едва не сорвал с нее одежду сразу! Да и потом с трудом сдерживался, когда она села на кровать и принялась ерзать, позволяя ткани натянуться и обрисовать ее силуэт.
Осторожный стук в потайную дверь заставил Ричарда очнуться от дум:
— Заходи, Шелби! – сказал он негромко.
Бесшумно отодвинулась панель в стене, впуская телохранителя.
— Как мисс Валевски? – не удержавшись, спросил «жених».
— Спит, — ответил великан, — завтра премьера и … мероприятие. Ей нужны будут силы.
Брови Его Высочества удивленно поднялись:
— Что я слышу, Шелби? Не одобряешь?
Великан пожал плечами – они давно перешли с принцем на «ты» и много пережили вместе, но телохранитель старался соблюдать границы.
— Мисс Валевски слишком хороша, мой принц. Она столько вкладывает в пение! Буквально дышит каждой нотой! А после этой… истории, мисс не сможет вернуться в театр.
— А золотой билет?
— Ей больше не позволят стать примой, — качнул головой Шелби, — а подметать сцену она не будет. Уйдет.
— Значит, в королевском театре Андарры появится новая главная исполнительница! – заявил Ричард, сам себе удивляясь. – А пока мисс спит, нам нужно все приготовить !
— Вещи упакованы, подорожная выправлена, — отчитался телохранитель. – Теплая одежда и сменные кони ждут на всем пути к порту.
— Отлично! – улыбнулся принц. В море он будет чувствовать себя увереннее. А пока… — Скажи, чтобы подавали ужин, нам тоже пора отдохнуть!
Глава 19
Утро премьеры. В доме мисс Валевски царит волнение. После обеда начались напряженные сборы. Допивая чай, девушка листала в сотый раз прочитанный клавир… Поправляя перед зеркалом платье, Иржина обняла Агнешку, впитывая теплый запах ребенка. Сегодня дочь останется дома. Сестра Грицина настояла на этом, да певица и не сопротивлялась: малышке лучше не знать о том, что сегодня произойдет. Пусть думает, что мама слишком сильно волнуется из-за премьеры.
После спектакля «певчую птичку» ждет третий акт – в королевской ложе. А завтра, если все сложится по плану королей, принц увезет ее из Мондана в Андарру. Горло перехватило страхом. Бдительная сестра Нонна сразу подала стакан мятной воды с валерианой, зашептала что-то успокаивающее, принесла пальто. Пора ехать. Еще грим, костюм…
Напряженно улыбаясь, девушка села в коляску рядом с Шелби и молчала до самого театра. Телохранитель тоже молчал, разделяя волнение мисс Валевски. Он куда лучше ее понимал, сколько всего поставлено на карту и как безупречно принц и певица должны сыграть на публику, чтобы скрыть скандалом скандал.
Парадное крыльцо здания еще пустовало. Служители приготовили фонари и бочки со смолой, но еще не зажигали их. Зато у входа для артистов творилось настоящее столпотворение! Бегали служители, носились личные слуги, отдельно клубилась небольшая группа фанатов, желающих увидеть ведущих актеров до спектакля. Крики, ржание лошадей и громкие возгласы: «Где жрец? Подайте мне жреца!» или «Хористки на грим! Быстрее!» создавали невероятную атмосферу.
Шелби раздвинул толпу одним взглядом и проводил Иржину и сестер до самой гримерки. Чтобы не давать поводов к подозрениям, «певчая птичка» явилась в театр как обычно с двумя сестрами-помощницами и с вечерним платьем в корзине, выложенной бумагой. Его она наденет после спектакля, когда все актеры будут отмечать успех бокалом шампанского.
Только за гримировальным столиком девушка успокоилась, чтобы ни случилось после, сейчас она вновь выйдет на сцену и споет. Споет для того, кто стал движущей силой ее успеха. А значит, этот спектакль должен стать лучшим в ее жизни!
Костюм у Баядеры был довольно сложным: яркий шелк, уложенный причудливыми складками, много вышивки стеклянными бусами, кусочками зеркала и фольги. Чтобы изящно двигаться на сцене во всем этом великолепии, каждую складку намертво закалывали булавками, а кое-где и подшивали. Тонкая кофточка облегала тело так, что, казалось, под ней ничего нет! На деле искусная костюмерша пошила по сути корсет с рукавами да так ловко, что Иржина казалась полуголой, будучи прикрытой больше, чем в модном вечернем платье.
На сундуке под присмотром сестры Нонны лежало скромное фиолетовое платье-рубашка и покрывало, которые «Баядера» наденет в начале второго акта для оплакивания пропавшего возлюбленного. Несмотря на строгий темный цвет, рукава, подол и концы покрывала были щедро расшиты бусами, но исключительно серебряными и фиолетовыми, чтобы подчеркнуть благородную печаль героини. Шальвары из тонкой ткани и летящая юбка из полос газа ждали своей очереди.
Последний наряд был очень ярким. Ало-золотое безумие складок предназначалось для финальной сцены «свадьбы» и просто тянуло Иржину к земле количеством драгоценной вышивки и украшений.
Проверив, как уложены волосы, девушка поправила длинные серьги и прислушалась: шум за дверями гримерки начал стихать, значит, зрители уже заполняют партер и ложи. Скоро начнет гаснуть свет, музыканты закончат настраивать свои инструменты и она через узкий коридор выйдет на сцену, чтобы принять участие в «мистерии», на которой романтичный офицер увидит прекрасную танцовщицу.
Музыка пульсировала в ее крови, когда она «появилась в дверях храма, показывая радость от встречи праздничного дня». Казалось, она танцевала там, в храме, в полумраке, скрытом за высокими белыми колоннами, а потом ее танец выплеснулся во двор, где ожидали зрители.
Каждый шаг, каждый наклон головы или движение рук пело само по себе! Оркестр играл, другие актеры тоже танцевали, но именно Баядера была центром действа. Увидев «иностранца, любующегося туземным танцем», Иржина на миг замерла, глядя в зал широко распахнутыми глазами, раскинув руки так, словно вот сейчас она обнимет весь мир и…закрылась! Запахнулась в яркие складки ткани, отвернулась, запела высоким голосом, жалуясь на то, что нет рядом мужчины, достойного ее.
Зрительный зал замер, вслушиваясь в мелодичную жалобу юной девушки и брутальный ответ «офицера». Момент был таким острым, что где-то в ложах раздались всхлипывания чувствительных девиц. Дуэты, хоры, арии... Незаметно миновал первый акт, и тяжелый занавес упал, отсекая актеров от зала.
По традиции по гримеркам расходились молча. Получасовой перерыв – достаточно, чтобы выпить воды, посетить уборную, поправить грим или торопливо сменить костюм, стараясь не помять прическу.
Иржине нужно было сделать все и сразу. Сестра Нонна уже ждала ее, приготовив за ширмой таз с ароматной водой и ночной горшок. Простое платье-рубашка натягивалось мгновенно, но сначала нужно было смыть пот после танцев и насухо вытереться, опасаясь сквозняков. Лицо трогать нельзя. Укрывающий его толстый слой грима позволялось лишь слегка припудрить .
С облегчением уронив украшения на туалетный столик, Иржина присела к зеркалу , отдаваясь умелым рукам своих помощниц. Закрепить тяжелое покрывало так, чтобы не испортить прическу, а лишь подчеркнуть лицо актрисы – это тоже искусство! Пока сестры поправляют волосы, у нее есть пара минут подумать, принять ситуацию и смириться. Вот с этим печальным смирением она и выйдет на сцену. Дева, потерявшая возлюбленного, прощающая его за все сразу!
Второй звонок – пора сменить яркие туфельки на темные и взять в руку платок, в который Баядера будет рыдать. Третий звонок! Пора идти на сцену! Вдох, выдох, вперед!
Печальная песнь Баядеры сменилась радостным дуэтом с вернувшимся «офицером», и пока на сцене сновали юные «цветочницы», изображая подготовку к свадьбе, мисс Валевски быстро меняла платье на роскошный «свадебный» наряд.
Финал танцевали все артисты, задействованные в спектакле. Удар цвета, звука, движения – зрители хлопали, как сумасшедшие, и не могли остановиться! Утомленные актеры несколько раз выходили на поклон и наконец удалились окончательно.
Иржина медленно шла к гримерке среди шума, суеты, поздравлений и радостных криков. Ее не радовали пышные букеты, традиционно перевязанные жемчужными нитями, она улыбалась, но смотрела на потемневшие от времени балки, захватанные стены общего коридора, облезлые доски пола… Она прощалась с этим зданием, с театральным миром…
Едва сдерживая слезы, мисс Валевски вошла в гримерку, захлопнула дверь и замерла, боясь произнести хоть слова. Сестра Нонна молча подала кружку теплого мятного отвара с валерианой: и горло согреть, и нервы успокоить. Девушка выпила половину и медленно двинулась к столику, чтобы снять грим. Потом скинула костюм, бережно повесила яркую ткань на ширму – его быстро переделают для новой примы.
Вновь обтирание, свежее белье, вечернее платье. Прическу сделали самую простую, но украсили живыми цветами из букетов. Невесомое колье, ажурные серьги, накидка на плечи – можно идти в королевскую ложу. Ее ждут.
— Проводить? – шепотом спросила сестра Нонна.
— Обязательно, — слабо улыбнулась в ответ Иржина и храбро двинулась навстречу шуму.
В королевскую ложу она шла не одна. По традиции туда пригласили всех солистов, но мисс Валевски была среди них единственной особой женского пола. Мужчины надели светлые вечерние костюмы, собираясь после короткой беседы ехать в ресторацию или на бал, а Иржина, повинуясь настроению, выбрала бархатное платье глубокого вишневого цвета, лишенное всяческой отделки. Драгоценная ткань не нуждалась в украшениях. Крупный рубин на витой цепочке оттенял белизну кожи, а мелкие алые капельки в ушах подчеркивали полночную черноту волос.
Их Величеств в ложе уже не было. Они поздравили директора и сразу удалились под благовидным предлогом, оставив часть свиты, дочь и ее жениха. Иржина вошла в заполненное придворными помещение, люди разошлись, открывая ей «коридор», ведущий к миленькой блондинке в искрящемся голубом и статному шатену в парадном мундире.
— Ваши Высочества, позвольте представить вам нашу приму! Мисс Валевски! – объявил лорд Меллоун.
Заученный реверанс, глубокий и ровный. Изучающий взгляд принцессы, восхищенный – принца. Сначала он обежал ее всю, впитывая образ, потом демонстративно уставился в декольте. Стало неприятно, словно червяк пополз по коже. Иржина выпрямилась, выслушала сдержанные восторги и отошла в сторону.
Ей бы хотелось раствориться в толпе, но пока королевские особы уделяли внимание солисту и нескольким героям, уйти было бы неприлично. Приходилось стоять с легкой улыбкой, крутить в пальцах бокал с шампанским и даже поддерживать беседу с внезапно очутившимся рядом лордом Шератоном.
Советник бдил:
— Прошу вас, не спешите, мисс Валевски. Сейчас Его Высочество закончит речь и подойдет к вам.
Девушка задержала дыхание, чтобы не закричать. Она устала. Она хочет разбить бокал о напомаженную голову педантичного лорда и сбежать отсюда навсегда!
— Мисс Валевски! – принц Андарры шел к ней, сияя улыбкой и глазами.
Перед ним расступались. Следом за женихом шла недовольная принцесса. Во взгляде Ее Высочества сквозило недоумение. Ей не сказали? Иржина на миг опустила веки, отсекая все. Это будет не просто скандал – скандалище!
Между тем принц повернулся к невесте и громко объявил:
— Эвелина, дорогая, ты устала. Милорд Шератон, проводите Ее Высочество во дворец.
Принцесса скорчила кислое личико, пообещала взглядом Иржине медленную мучительную смерть и ответила:
— Право, Ричард, я бы хотела еще побыть здесь.
— Милая, — ледяным тоном отвечал принц, — здесь становится слишком шумно. Тебе пора. Завтра у нас прием. Лорд-советник!
Шератон тут же появился рядом с принцессой, предложил руку и увел из ложи, что-то непрерывно рассказывая.
Не успела невеста покинуть общество, как жених повернулся к Иржине и повторил:
— Мисс Валевски!
— Ваше Высочество, – еще один реверанс.
— Прошу вас, не уходите! Я очарован вашим талантом! Лорд Меллоун сообщил, что сейчас весь состав труппы отправиться отмечать премьеру. Позволите пригласить вас к «Годе»?
Еще один удар! «Годе» знаменитый столичный ресторан, куда порой заходят члены королевской семьи, послы, гости. Сегодня там, наверняка, полно народа. Появиться в таком месте с дамой – значит, объявить о серьезности намерений.
— Буду счастлива принять Ваше приглашение! – ответила певица.
Его Высочество тотчас распорядился подать экипаж, скомканно простился с гостями, зато долго кутал плечи девушки легкой шубкой. Многозначительные взгляды просто сверлили парочку, пока они спускались по широкой лестнице к входным дверям.
Оттеснив лакея, «мистер Грискелл» сам усадил Иржину, укутал ее ноги меховой полостью. Сентябрь – не зима, но тонкое платье и шелковые туфельки пронизывал холодный ветер.
— Гони к Годе! – распорядился принц, усаживаясь рядом. — Вам не холодно, мисс Валевски?
Чудилась в этом официальном обращении неловкость. Да и как иначе? Они оба скрывали свои имена, а теперь им следовало очень быстро изобразить для окружающих яркие чувства.
До ресторана доехали быстро. Принц вновь сам помог Иржине спуститься, провел в распахнутые двери и объявил метрдотелю негромко, но выразительно:
— Отдельный кабинет, Жак, для меня и мисс Валевски. Мы хотим отметить премьеру!
Под любопытными взглядами других посетителей их проводили на второй этаж, отворили дверь в небольшой зал, оформленный удивительно сдержанно и дорого. Большой стол, уютные кресла, огонь в камине и даже апельсиновые деревца в кадках! Все выглядело, как респектабельная гостиная в аристократическом доме.
