- Жить буду – отвечает брат, а я кошусь на мужчину, что стоит у окна и смотрит куда-то на небо. Такой красивый. Но такой, уже, наверное, чужой.
- Ты давно очнулся? – снова поворачиваюсь к Вадиму. Хватит забивать себе голову дурными мыслями.
- Вчера ночью – и на мой недоуменный взгляд поясняет – просто пока делали кучу всяких тестов – анализов и убирали этот противно жужжащий аппарат, прошло много времени. Потом приходили врачи. Опять осматривали, ощупывали.
- И что сказали?
- Сказали, что родился в рубашке. Правда, там кучу каких-то своих медицинских терминов говорили, но я ничего не запомнил. Что-то с головой. Сломана рука и одно ребро.
- Я пойду, поговорю с Евгением Максимовичем – прерывает наш разговор Артем и направляется к двери. Я не отвожу от него взгляда, пока мужчина не скрывается из виду.
- Вы хоть несколько секунд можете пожить друг без друга? – с ухмылкой спрашивает брат.
Как оказалось, можем. И не правда, что человек не может жить без воздуха. Потому что Артем- мой воздух. И даже странно. КАК я без него живу? И тут же в ответ - не живу, а медленно умираю.
Хватит! Пора прекращать думать о нем. Все. Конец. Больше мы не вместе. Надо привыкнуть к этой мысли. Только как?.
- Олеся не отходила от дверей реанимации – прерываю я саму себя. Мне хочется, чтобы брат знал об этом.
- Я в курсе. – Со счастливой улыбкой отвечает Вадим – Она и сегодня приходила, но ее не пустили. Сюда только родственникам можно.
- А Артем? – удивленно спрашиваю я.
- А Артем теперь для них царь и Бог. Мне все уши прожужжали, какой у меня хороший друг.… Как она? – переходит на другую тему брат.
- Вроде бы неплохо. Только токсикоз. Из-за тебя дурака сильно переживала.
- А малыш? – с придыханием интересуется будущий папаша.
- Не знаю. Олеся на учет встала. Наверно, все хорошо.
Мы долго разговариваем обо всем. Но ни про ссору с Артемом, ни про мою первую работу не рассказываю – знаю, ни то, ни другое брату не понравится.
Я стала замечать, что Вадим все чаще кривится, иногда задерживает дыхание.
- Тебе больно?
- Это ребро. И голова. Вроде бы сначала терпел, а сейчас вообще нет сил.
- Так что ты молчишь? Я сейчас кого-нибудь позову.
Я выхожу из палаты и направляюсь к медсестре на посту.
- Там Вадиму… мужчине из первой палаты плохо.
Женщина отвлекается от писанины и недоуменно смотрит на меня:
- А вы что, еще здесь? – строго задает она вопрос. – И где Зина?
- Какая Зина? – удивляюсь я.
- Медсестра, прикрепленая за первой палатой.
- Не знаю – честно отвечаю я.
Медсестра бурчит что-то себе под нос, встает со стула и идет по коридору, при этом набирая чей-то номер по телефону.
- А вам – говорит она, пока слышит длинные гудки и открывает дверь в палату брата – посещение разрешено только на несколько минут. Вы бы хоть брата пожалели.
- Извините. – Я приостанавливаюсь и дальше не иду. Жду медсестру в коридоре. Вскоре мимо меня быстрым шагом проходит та самая девушка, что провожала меня раньше. Она тоже заходит к Вадиму.
Когда через несколько минут двери открывает дежурная медсестра, я сразу бросаюсь к ней.
- Как он?
- Все хорошо. Сейчас обезболим, и он поспит. А вы идите домой. И в следующий раз хорошо читайте правила.
- Извините – снова говорю я и направляюсь к выходу...
Погода на улице портится. Все небо заволокли тучи. Я, посильнее кутаясь в свое пальто, спускаюсь по ступенькам вниз. И... вижу Артема.
Мужчина стоит около своей машины, облокотившись на капот, и смотрит несколько секунд на меня. Потом открывает дверь пассажирского сидения и снова поворачивается ко мне. Смотрит, но молчит…
А я понимаю, что это приглашение. Он хочет, чтобы я села в машину.
И вот уже нет у меня в душе никакой обиды. Там поют птички и распускаются красивые цветочки. И те неприятности, что я себе надумывала все эти дни, как-то разом исчезают, становятся такими неважными. Я понимаю, что сейчас в это самое время всё может решиться. Он расскажет мне то, что я захочу услышать и развеет мои сомнения...
Или, наоборот? Признается в чем-то таком, после чего я больше никогда не смогу быть счастлива?
Но мне надо знать. Мне просто до дичайшего голода необходима эта информация. Плохо ли мне будет или хорошо, я выясню это потом. А сейчас… Я делаю шаг в его сторону.
Я не могу.
Я пожалела о том, что села в его машину, как только Артем закрыл пассажирскую дверь.
Потому что каждая частица воздуха в салоне была пропитана его запахом. Запахом моего мужчины. Таким родным. Таким возбуждающим. Я с упоением вдыхала этот аромат и не могла им надышаться. Я пьянела от него, переставая контролировать тело и разум.
А мне сейчас нужна была трезвая голова. Мне нужны были ответы на все мои вопросы.
Я пытаюсь открыть окно, и нажимаю на кнопку стеклоподъёмника, но Артем останавливает меня, положив свою руку поверх моей и обжигая своим касанием.
- Не надо! – шепчет мужчина. – Простудишься.
Голос такой заботливый, подкупающий. Как будто для него очень важно, чтобы я не заболела.
Потом Артем придвигается ближе, и мне кажется, что он хочет меня поцеловать. Но мужчина наклоняется, достает ремень безопасности и пристегивает его. При этом он сам находится так близко, что если я чуть-чуть вытяну губы, я смогу поцеловать его.
Фух. Это в машине стало так жарко, или это я горю?
Артем, на пару секунд замерев около меня, отодвигается и заводит двигатель. И некоторое время сидит, уставившись в переднее окно. Я сама сижу ровно, как будто проглотила длинный кол и смотрю вперед…
Мы молчим всю дорогу, и у меня закрадываются сомнения насчет того, что Артем хочет со мной поговорить. Может быть, он решил просто, по старой дружбе подвести меня? А я тут надумываю себе, не пойми что.
Но вскоре мы останавливаемся у моего дома, и Артем глушит двигатель.
- Как у тебя дела? – поворачивается он ко мне.
- Хорошо…- я стараюсь смотреть на переднюю панель. Меня сейчас одолевает такая непонятная робость, как будто я впервые осталась с этим мужчиной наедине.
- Хорошо… - повторяет за мной Артем. - Хоть у тебя все хорошо…
Наступает такая неловкая пауза, что мне хочется побыстрее вылезть с машины. Хочет разговаривать? Можно и на улице поговорить.
Я хватаюсь за ручку двери, но Артем, нажав на кнопку, блокирует ее.
- Куда спешишь? – с прищуром смотрит он на меня. – Опаздываешь куда-то?
- Неет – отвечаю я и снова молчу.
- Спрашивай – как-то тихо говорит мужчина.
- Что спрашивать? – не понимаю я.
- Все, что хочешь узнать…
Блиин, с чего бы начать? Я так о многом хотела его спросить, но сейчас почему-то все вопросы вылетели у меня с головы.
- Что у тебя с Линой? – наверно, это самое важное.
- С Линой у меня просто деловые отношения – я удивленно смотрю на Артема, и он продолжает. – Она работает вместе со мной. Папочка постарался.
- Ты с ней спишь? – вылетает из меня.
Именно спишь, а не спал. Тем самым давая понять этому мужчине, что он мне до сих пор не безразличен.
- Нет, я с ней не сплю и не спал. С ней я тебе не изменял.
- А почему у нее на руке обручальное кольцо?
Артем не кажется удивленным моим вопросом, и у меня возникает такое подозрение, что Кирилл с ним уже поговорил.
- Кольцо это ей подарил отец. После того, как Лина его отдала, оно хранилось в маминой шкатулке. Мне почему-то кажется, что это мама как раз поспособствовала тому, чтобы кольцо вернулось в шкатулку. Она Лину не сильно любила. Мама ревновала отца. Тот очень хотел дочку. Он даже расстроился, что родился Кирилл. Не знаю, у него было какое-то маниакальное желание иметь дочь. Но больше у родителей почему-то детей не было.
Артем немного помолчал, а затем продолжил:
- Отец подарил это кольцо Лине, тем самым признавая ее своей дочерью. Это кольцо – семейная реликвия. Его папа подарил маме на обручение. Потом, когда появилась моя бывшая, решили, что эту традицию надо продолжить. Только после нашего расставания с ней, сама понимаешь, я это кольцо больше никому бы не подарил. Вот отец и решил, зачем добру пропадать. Пусть его названная дочь передает по наследству своим детям.
Блиин, все так просто и одновременно сложно. Почему мы не поговорили об этом раньше? Сколько времени упущено!
- А то, что ты видела там, в клинике (ну точно, с Кириллом поговорил), было просто дружеским ужином.
Он придвигается ко мне ближе и, не отрываясь, смотрит мне в глаза:
- Скажи, ты, правда, обо мне такого мнения? Ты думаешь, я способен вечером трахать тебя до изнеможения, а на следующий день делать предложение другой? А, Дарин?
- Ну, ты же подумал, что после тебя я с Кириллом… - я тоже смотрю на него упор.
И никто из нас не пытается отвести взгляд. И больше нет этой красивой машины. Нет этих удобных кресел. Мы где-то там в своем мире. В котором есть только Я и ОН.
- Мне двух дней хватило, чтобы понять, как я ошибся.
- Двух дней?
О чем это он?
- Почему ты тогда не пришел, не поговорил?
Мужчина резко отодвигается от меня и прерывает зрительный контакт.
- Не мог простить.
- Меня? За что? – не понимаю я.
- Себя…- тут же отвечает он.
Молчание Артема длится непозволительно долго, и это дает мне время осмыслить его ответ. За что он не может простить себя? Что он такого сделал, что так мучается?
А то, что ему плохо, заметно и невооруженным глазом. Хотя он и не смотрит на меня, но я вижу его состояние по морщинкам у глаз, по нервно ходящему туда-сюда кадыку и по рукам, крепко сжимающим руль.
Что же ты такого натворил, Тёма? Почему ты так мучаешься?
Ответ как-то сам с собой всплывает в моей голове.
- Ты с ней? … С той девушкой? Что ответила мне на телефон в Новый год...? – язык не поворачивается сказать «переспал», но я знаю, что Артем и так поймет – Да?
Я смотрю на него, и молюсь, чтобы он сказал нет. Пусть соврет. Обманет. Я поверю. Поверю каждому его слову. Пожалуйста.
Но по его заходившим ходуном скулам, по руке, которая нервно провела по волосам, я поняла: он не соврет. Артем сейчас вывалит на меня всю ненужную мне правду. И в очередной раз разобьет мое сердце. Потому что у предательства нет срока давности. И даже то, что мы были в ссоре, его не оправдывает. Потому что нельзя испытывать чувства к одному человеку и идти получать удовольствие от физической близости с другим. Такого не может быть!
- Дарин – умоляюще смотрит на меня Артем – Дашут…
- Открой дверь – раздраженно говорю я и отворачиваюсь к окну.
- Дашенька, девочка моя, прости.- Его рука ложится мне на плечо и тянет на себя. Но я сильно дергаюсь, и от этого мужчине приходится меня отпустить.
- Не трогай меня. – Мне надо побыть одной, осмыслить все, что я сейчас услышала.
- Даша, прости – повторяет он.
- Не могу. Я просто не могу – уже кричу я и замечаю, что плачу только тогда, когда соленые капли попадают мне в рот. – Открой эту долбаную дверь.
Я слышу щелкающий звук, и, потянув ручку на себя, выпрыгиваю из машины.
Мне надо побыть подальше от него. С ним я не могу нормально думать. Я боюсь, что сейчас прощу этому мужчине все. Но где гарантия, что я не буду напоминать Артему о его ошибке всю жизнь? Где гарантия, что мужчина больше никогда со мной так не поступит?
Я буквально подлетаю к двери. Достаю ключ. Руки нервно трясутся, ключ никак не попадает в замочную скважину. Все из-за этих проклятых слез, которые застилают глаза мокрой пеленой.
А мне важно. Мне просто жизненно необходимо попасть сейчас в дом. В мою крепость. Где я могу укрыться с головой от проблем. Как в детстве – накроешься одеялом, и вроде бы, нет этих монстров. И не так страшно.
Кое-как открыв дверь, я влетаю в коридор. Вот оно. Мое спасение.
Но потом я слышу звук закрывающейся двери, и чьи-то руки, разворачивая меня к себе, прижимают к стене. Нет. Это не ЧЬИ-ТО руки. Это руки Артема. Я узнаю их по первому касанию.
- Я тоже не могу, Дашут – говорит он и начинает выцеловывать мои слезы – я больше не могу без тебя.
- Не трогай. Нет - я борюсь с ним, пытаюсь ударить руками и ногами, но Артем прижимается всем своим крепким телом, и ограничивает меня в движениях.
- Девочка моя – рычит он - как же я по тебе соскучился.
Он пытается поцеловать меня в губы, но я сильно кусаю его.
Мужчина шипит, но не отодвигается.
- Моя упрямая девочка. – Говорит он, касаясь моей шеи своими губами. – Моя любимая упрямая девочка.
И хотя разум шипит и огрызается, сердце, и тело уже сдаются на волю победителя. Нет, я все еще пытаюсь ударить его, но теперь движения вялые, не способные нанести мужчине никакого вреда.
Любимая? Он сказал «любимая»?
Наверное, мне показалось.
Но Артем снова приближает свои губы к моему рту:
- Любимая моя. Хорошая. - Говорит он и впивается в меня своим горячим поцелуем. А я уже просто не могу оставаться в стороне и начинаю тянуться к нему.
И я отвечаю. Оо, я не просто участвую в этом. Я захватываю власть. Становлюсь главной в этом сплетении губ. Я кусаю их, облизываю, сосу. Как изголодавшаяся по сексу самка, льну всем телом к своему мужчине и начинаю тереться об него.
Артем рычит и слегка отодвигается, а я тут же освобождаю свои руки для того, чтобы расстегнуть его куртку. Сильно дергаю замочек, и мужчина смеется мне в губы:
- Нетерпеливая.
При этом он сам раздевает меня. Я не знаю, сколько проходит времени, но я остаюсь в одном нижнем белье.
Артем кладет руку мне на грудь и начинает слегка пощипывать. От его действий волна желания с новой силой захлестывает меня. Затем он наклоняется и сквозь тонкий материал бюстгальтера хватает зубами сосок. Я непроизвольно жмусь к нему своими бедрами. Мне так хорошо от этого подергивания внизу живота. Но я знаю, что Тёма может дать мне больше. Намного больше. И эти знания распаляют меня. Мне не нужна прелюдия. Я хочу почувствовать его внутри, ощутить эти бешеные толчки. Сейчас. В это же мгновение.
Я беру его руку и веду ей по своему телу. Вниз. Я хочу показать ему, насколько я готова. Меня не надо распалять.
- Темаа – стону я от того, что его рука достигает моего входа и нежно задевает клитор.
Я снова дергаюсь, как от электрического разряда, когда его пальцы начинают искать себе путь к моему лону. Сначала они несколько раз проводят по чувствительному бугорку, затем, едва касаясь, обводят контур моих половых губ и, наконец, входят в меня.
- Бл… Да ты течешь, Даша.- Говорит не своим голосом Артем и вытаскивает руку из меня. А я тянусь телом к его конечности и стону от неудовлетворенности.
Но мужчина подносит свои влажные пальцы ко рту и начинает слизывать мой сок.
- Мм – стонет он, на секунду прикрывая глаза – ты так сладко течешь.
И это его блаженное выражение лица, как будто он попробовал самую вкусную еду, сводит меня сума. Я больше не могу терпеть.
- Если ты так и будешь стоять, мне придется себя саму удовлетворить.
Я, смотря ему в глаза и ни капельки не стесняясь, провожу рукой по клитору и прикусываю губу. Конечно, ощущения не те, что бывают, когда это делает Тема. Но, становящийся за секунду безумным взгляд мужчины, который не отрывается от моей руки, возбуждает меня еще больше.
На некоторое время Артем зависает, но потом, отдергивает мою руку и поднимает меня за попку, заставляя скрестить ноги у него за спиной.
- Зачем тебе руки, когда у тебя есть это? – Артем сильно вжимается в меня, и я чувствую его возбуждение своим прикрытым трусиками влагалищем.
- Ты давно очнулся? – снова поворачиваюсь к Вадиму. Хватит забивать себе голову дурными мыслями.
- Вчера ночью – и на мой недоуменный взгляд поясняет – просто пока делали кучу всяких тестов – анализов и убирали этот противно жужжащий аппарат, прошло много времени. Потом приходили врачи. Опять осматривали, ощупывали.
- И что сказали?
- Сказали, что родился в рубашке. Правда, там кучу каких-то своих медицинских терминов говорили, но я ничего не запомнил. Что-то с головой. Сломана рука и одно ребро.
- Я пойду, поговорю с Евгением Максимовичем – прерывает наш разговор Артем и направляется к двери. Я не отвожу от него взгляда, пока мужчина не скрывается из виду.
- Вы хоть несколько секунд можете пожить друг без друга? – с ухмылкой спрашивает брат.
Как оказалось, можем. И не правда, что человек не может жить без воздуха. Потому что Артем- мой воздух. И даже странно. КАК я без него живу? И тут же в ответ - не живу, а медленно умираю.
Хватит! Пора прекращать думать о нем. Все. Конец. Больше мы не вместе. Надо привыкнуть к этой мысли. Только как?.
- Олеся не отходила от дверей реанимации – прерываю я саму себя. Мне хочется, чтобы брат знал об этом.
- Я в курсе. – Со счастливой улыбкой отвечает Вадим – Она и сегодня приходила, но ее не пустили. Сюда только родственникам можно.
- А Артем? – удивленно спрашиваю я.
- А Артем теперь для них царь и Бог. Мне все уши прожужжали, какой у меня хороший друг.… Как она? – переходит на другую тему брат.
- Вроде бы неплохо. Только токсикоз. Из-за тебя дурака сильно переживала.
- А малыш? – с придыханием интересуется будущий папаша.
- Не знаю. Олеся на учет встала. Наверно, все хорошо.
Мы долго разговариваем обо всем. Но ни про ссору с Артемом, ни про мою первую работу не рассказываю – знаю, ни то, ни другое брату не понравится.
Я стала замечать, что Вадим все чаще кривится, иногда задерживает дыхание.
- Тебе больно?
- Это ребро. И голова. Вроде бы сначала терпел, а сейчас вообще нет сил.
- Так что ты молчишь? Я сейчас кого-нибудь позову.
Я выхожу из палаты и направляюсь к медсестре на посту.
- Там Вадиму… мужчине из первой палаты плохо.
Женщина отвлекается от писанины и недоуменно смотрит на меня:
- А вы что, еще здесь? – строго задает она вопрос. – И где Зина?
- Какая Зина? – удивляюсь я.
- Медсестра, прикрепленая за первой палатой.
- Не знаю – честно отвечаю я.
Медсестра бурчит что-то себе под нос, встает со стула и идет по коридору, при этом набирая чей-то номер по телефону.
- А вам – говорит она, пока слышит длинные гудки и открывает дверь в палату брата – посещение разрешено только на несколько минут. Вы бы хоть брата пожалели.
- Извините. – Я приостанавливаюсь и дальше не иду. Жду медсестру в коридоре. Вскоре мимо меня быстрым шагом проходит та самая девушка, что провожала меня раньше. Она тоже заходит к Вадиму.
Когда через несколько минут двери открывает дежурная медсестра, я сразу бросаюсь к ней.
- Как он?
- Все хорошо. Сейчас обезболим, и он поспит. А вы идите домой. И в следующий раз хорошо читайте правила.
- Извините – снова говорю я и направляюсь к выходу...
Погода на улице портится. Все небо заволокли тучи. Я, посильнее кутаясь в свое пальто, спускаюсь по ступенькам вниз. И... вижу Артема.
Мужчина стоит около своей машины, облокотившись на капот, и смотрит несколько секунд на меня. Потом открывает дверь пассажирского сидения и снова поворачивается ко мне. Смотрит, но молчит…
А я понимаю, что это приглашение. Он хочет, чтобы я села в машину.
И вот уже нет у меня в душе никакой обиды. Там поют птички и распускаются красивые цветочки. И те неприятности, что я себе надумывала все эти дни, как-то разом исчезают, становятся такими неважными. Я понимаю, что сейчас в это самое время всё может решиться. Он расскажет мне то, что я захочу услышать и развеет мои сомнения...
Или, наоборот? Признается в чем-то таком, после чего я больше никогда не смогу быть счастлива?
Но мне надо знать. Мне просто до дичайшего голода необходима эта информация. Плохо ли мне будет или хорошо, я выясню это потом. А сейчас… Я делаю шаг в его сторону.
Я не могу.
Я пожалела о том, что села в его машину, как только Артем закрыл пассажирскую дверь.
Потому что каждая частица воздуха в салоне была пропитана его запахом. Запахом моего мужчины. Таким родным. Таким возбуждающим. Я с упоением вдыхала этот аромат и не могла им надышаться. Я пьянела от него, переставая контролировать тело и разум.
А мне сейчас нужна была трезвая голова. Мне нужны были ответы на все мои вопросы.
Я пытаюсь открыть окно, и нажимаю на кнопку стеклоподъёмника, но Артем останавливает меня, положив свою руку поверх моей и обжигая своим касанием.
- Не надо! – шепчет мужчина. – Простудишься.
Голос такой заботливый, подкупающий. Как будто для него очень важно, чтобы я не заболела.
Потом Артем придвигается ближе, и мне кажется, что он хочет меня поцеловать. Но мужчина наклоняется, достает ремень безопасности и пристегивает его. При этом он сам находится так близко, что если я чуть-чуть вытяну губы, я смогу поцеловать его.
Фух. Это в машине стало так жарко, или это я горю?
Артем, на пару секунд замерев около меня, отодвигается и заводит двигатель. И некоторое время сидит, уставившись в переднее окно. Я сама сижу ровно, как будто проглотила длинный кол и смотрю вперед…
Мы молчим всю дорогу, и у меня закрадываются сомнения насчет того, что Артем хочет со мной поговорить. Может быть, он решил просто, по старой дружбе подвести меня? А я тут надумываю себе, не пойми что.
Но вскоре мы останавливаемся у моего дома, и Артем глушит двигатель.
- Как у тебя дела? – поворачивается он ко мне.
- Хорошо…- я стараюсь смотреть на переднюю панель. Меня сейчас одолевает такая непонятная робость, как будто я впервые осталась с этим мужчиной наедине.
- Хорошо… - повторяет за мной Артем. - Хоть у тебя все хорошо…
Наступает такая неловкая пауза, что мне хочется побыстрее вылезть с машины. Хочет разговаривать? Можно и на улице поговорить.
Я хватаюсь за ручку двери, но Артем, нажав на кнопку, блокирует ее.
- Куда спешишь? – с прищуром смотрит он на меня. – Опаздываешь куда-то?
- Неет – отвечаю я и снова молчу.
- Спрашивай – как-то тихо говорит мужчина.
- Что спрашивать? – не понимаю я.
- Все, что хочешь узнать…
Блиин, с чего бы начать? Я так о многом хотела его спросить, но сейчас почему-то все вопросы вылетели у меня с головы.
- Что у тебя с Линой? – наверно, это самое важное.
- С Линой у меня просто деловые отношения – я удивленно смотрю на Артема, и он продолжает. – Она работает вместе со мной. Папочка постарался.
- Ты с ней спишь? – вылетает из меня.
Именно спишь, а не спал. Тем самым давая понять этому мужчине, что он мне до сих пор не безразличен.
- Нет, я с ней не сплю и не спал. С ней я тебе не изменял.
- А почему у нее на руке обручальное кольцо?
Артем не кажется удивленным моим вопросом, и у меня возникает такое подозрение, что Кирилл с ним уже поговорил.
- Кольцо это ей подарил отец. После того, как Лина его отдала, оно хранилось в маминой шкатулке. Мне почему-то кажется, что это мама как раз поспособствовала тому, чтобы кольцо вернулось в шкатулку. Она Лину не сильно любила. Мама ревновала отца. Тот очень хотел дочку. Он даже расстроился, что родился Кирилл. Не знаю, у него было какое-то маниакальное желание иметь дочь. Но больше у родителей почему-то детей не было.
Артем немного помолчал, а затем продолжил:
- Отец подарил это кольцо Лине, тем самым признавая ее своей дочерью. Это кольцо – семейная реликвия. Его папа подарил маме на обручение. Потом, когда появилась моя бывшая, решили, что эту традицию надо продолжить. Только после нашего расставания с ней, сама понимаешь, я это кольцо больше никому бы не подарил. Вот отец и решил, зачем добру пропадать. Пусть его названная дочь передает по наследству своим детям.
Блиин, все так просто и одновременно сложно. Почему мы не поговорили об этом раньше? Сколько времени упущено!
- А то, что ты видела там, в клинике (ну точно, с Кириллом поговорил), было просто дружеским ужином.
Он придвигается ко мне ближе и, не отрываясь, смотрит мне в глаза:
- Скажи, ты, правда, обо мне такого мнения? Ты думаешь, я способен вечером трахать тебя до изнеможения, а на следующий день делать предложение другой? А, Дарин?
- Ну, ты же подумал, что после тебя я с Кириллом… - я тоже смотрю на него упор.
И никто из нас не пытается отвести взгляд. И больше нет этой красивой машины. Нет этих удобных кресел. Мы где-то там в своем мире. В котором есть только Я и ОН.
- Мне двух дней хватило, чтобы понять, как я ошибся.
- Двух дней?
О чем это он?
- Почему ты тогда не пришел, не поговорил?
Мужчина резко отодвигается от меня и прерывает зрительный контакт.
- Не мог простить.
- Меня? За что? – не понимаю я.
- Себя…- тут же отвечает он.
Молчание Артема длится непозволительно долго, и это дает мне время осмыслить его ответ. За что он не может простить себя? Что он такого сделал, что так мучается?
А то, что ему плохо, заметно и невооруженным глазом. Хотя он и не смотрит на меня, но я вижу его состояние по морщинкам у глаз, по нервно ходящему туда-сюда кадыку и по рукам, крепко сжимающим руль.
Что же ты такого натворил, Тёма? Почему ты так мучаешься?
Ответ как-то сам с собой всплывает в моей голове.
- Ты с ней? … С той девушкой? Что ответила мне на телефон в Новый год...? – язык не поворачивается сказать «переспал», но я знаю, что Артем и так поймет – Да?
Я смотрю на него, и молюсь, чтобы он сказал нет. Пусть соврет. Обманет. Я поверю. Поверю каждому его слову. Пожалуйста.
Но по его заходившим ходуном скулам, по руке, которая нервно провела по волосам, я поняла: он не соврет. Артем сейчас вывалит на меня всю ненужную мне правду. И в очередной раз разобьет мое сердце. Потому что у предательства нет срока давности. И даже то, что мы были в ссоре, его не оправдывает. Потому что нельзя испытывать чувства к одному человеку и идти получать удовольствие от физической близости с другим. Такого не может быть!
- Дарин – умоляюще смотрит на меня Артем – Дашут…
- Открой дверь – раздраженно говорю я и отворачиваюсь к окну.
- Дашенька, девочка моя, прости.- Его рука ложится мне на плечо и тянет на себя. Но я сильно дергаюсь, и от этого мужчине приходится меня отпустить.
- Не трогай меня. – Мне надо побыть одной, осмыслить все, что я сейчас услышала.
- Даша, прости – повторяет он.
- Не могу. Я просто не могу – уже кричу я и замечаю, что плачу только тогда, когда соленые капли попадают мне в рот. – Открой эту долбаную дверь.
Я слышу щелкающий звук, и, потянув ручку на себя, выпрыгиваю из машины.
Мне надо побыть подальше от него. С ним я не могу нормально думать. Я боюсь, что сейчас прощу этому мужчине все. Но где гарантия, что я не буду напоминать Артему о его ошибке всю жизнь? Где гарантия, что мужчина больше никогда со мной так не поступит?
Я буквально подлетаю к двери. Достаю ключ. Руки нервно трясутся, ключ никак не попадает в замочную скважину. Все из-за этих проклятых слез, которые застилают глаза мокрой пеленой.
А мне важно. Мне просто жизненно необходимо попасть сейчас в дом. В мою крепость. Где я могу укрыться с головой от проблем. Как в детстве – накроешься одеялом, и вроде бы, нет этих монстров. И не так страшно.
Кое-как открыв дверь, я влетаю в коридор. Вот оно. Мое спасение.
Но потом я слышу звук закрывающейся двери, и чьи-то руки, разворачивая меня к себе, прижимают к стене. Нет. Это не ЧЬИ-ТО руки. Это руки Артема. Я узнаю их по первому касанию.
- Я тоже не могу, Дашут – говорит он и начинает выцеловывать мои слезы – я больше не могу без тебя.
- Не трогай. Нет - я борюсь с ним, пытаюсь ударить руками и ногами, но Артем прижимается всем своим крепким телом, и ограничивает меня в движениях.
- Девочка моя – рычит он - как же я по тебе соскучился.
Он пытается поцеловать меня в губы, но я сильно кусаю его.
Мужчина шипит, но не отодвигается.
- Моя упрямая девочка. – Говорит он, касаясь моей шеи своими губами. – Моя любимая упрямая девочка.
И хотя разум шипит и огрызается, сердце, и тело уже сдаются на волю победителя. Нет, я все еще пытаюсь ударить его, но теперь движения вялые, не способные нанести мужчине никакого вреда.
Любимая? Он сказал «любимая»?
Наверное, мне показалось.
Но Артем снова приближает свои губы к моему рту:
- Любимая моя. Хорошая. - Говорит он и впивается в меня своим горячим поцелуем. А я уже просто не могу оставаться в стороне и начинаю тянуться к нему.
И я отвечаю. Оо, я не просто участвую в этом. Я захватываю власть. Становлюсь главной в этом сплетении губ. Я кусаю их, облизываю, сосу. Как изголодавшаяся по сексу самка, льну всем телом к своему мужчине и начинаю тереться об него.
Артем рычит и слегка отодвигается, а я тут же освобождаю свои руки для того, чтобы расстегнуть его куртку. Сильно дергаю замочек, и мужчина смеется мне в губы:
- Нетерпеливая.
При этом он сам раздевает меня. Я не знаю, сколько проходит времени, но я остаюсь в одном нижнем белье.
Артем кладет руку мне на грудь и начинает слегка пощипывать. От его действий волна желания с новой силой захлестывает меня. Затем он наклоняется и сквозь тонкий материал бюстгальтера хватает зубами сосок. Я непроизвольно жмусь к нему своими бедрами. Мне так хорошо от этого подергивания внизу живота. Но я знаю, что Тёма может дать мне больше. Намного больше. И эти знания распаляют меня. Мне не нужна прелюдия. Я хочу почувствовать его внутри, ощутить эти бешеные толчки. Сейчас. В это же мгновение.
Я беру его руку и веду ей по своему телу. Вниз. Я хочу показать ему, насколько я готова. Меня не надо распалять.
- Темаа – стону я от того, что его рука достигает моего входа и нежно задевает клитор.
Я снова дергаюсь, как от электрического разряда, когда его пальцы начинают искать себе путь к моему лону. Сначала они несколько раз проводят по чувствительному бугорку, затем, едва касаясь, обводят контур моих половых губ и, наконец, входят в меня.
- Бл… Да ты течешь, Даша.- Говорит не своим голосом Артем и вытаскивает руку из меня. А я тянусь телом к его конечности и стону от неудовлетворенности.
Но мужчина подносит свои влажные пальцы ко рту и начинает слизывать мой сок.
- Мм – стонет он, на секунду прикрывая глаза – ты так сладко течешь.
И это его блаженное выражение лица, как будто он попробовал самую вкусную еду, сводит меня сума. Я больше не могу терпеть.
- Если ты так и будешь стоять, мне придется себя саму удовлетворить.
Я, смотря ему в глаза и ни капельки не стесняясь, провожу рукой по клитору и прикусываю губу. Конечно, ощущения не те, что бывают, когда это делает Тема. Но, становящийся за секунду безумным взгляд мужчины, который не отрывается от моей руки, возбуждает меня еще больше.
На некоторое время Артем зависает, но потом, отдергивает мою руку и поднимает меня за попку, заставляя скрестить ноги у него за спиной.
- Зачем тебе руки, когда у тебя есть это? – Артем сильно вжимается в меня, и я чувствую его возбуждение своим прикрытым трусиками влагалищем.
