– Тятя, не надо!
Барон отвлекся буквально на секунду, но этого оказалось достаточно. Короткий удар. Брест выбил самострел и увернулся от кинжала. Артем замахнулся еще раз. Веером разлетелась кровь, и Гжевик вскрикнул, упал на колени, тут же получил удар сапогом в лицо. Распластался на полу и захрипел. Епископ увернулся от клинка Бреста, направляя лезвие в горло наёмнику. Тот парировал, не глядя заехал локтем. Тихий хруст, и лицо Епископа окрасилось кровью. Тот оскалился, промокнув рукавом разбитый нос.
– Пора завязывать, – процедил наемник, проворачивая меч.
Он кинулся на Прежнего, но в последний момент ушел в сторону и, перехватив вытянутую руку с оружием, вывернул ее до звонкого хруста. Артем вскрикнул, воздух со свистом вышел из его легких. Белая церковная роба окрасилась багровым, а рука изогнулась под неестественным углом. Из-под ткани выпирала сломанная кость. Брест отбросил ритуальный кинжал и толкнул Прежнего на пол. Тот упал, продолжая стонать. Наёмник склонился над ним, вытащил алатырь из кушака и занес меч для последнего удара.
– Погоди, – торопливо раздалось за спиной, – Не убивай его.
Сбоку вынырнула воровка, повиснув на руке. Брест тяжело дышал после драки, и еле сдерживался:
– Только живее.
– Если ты его убьешь, мы потеряем Хранилище – оно либо разрушится, либо туда поставят нового Хранителя. В любом случае нам больше туда не добраться. Он подонок, но он знакомый подонок. А кто будет после него не известно!
Слова не убедили Бреста, и он занёс клинок по новой над ослабевшим от боли противником.
– А церковь! – Катерина не отступалась, – Он хотя бы держит их в узде, но стоит ему уйти, кто займет его место? Да на вроде той мрази в деревне болотников! Он должен жить.
Наёмник перевел тяжелый взгляд на воровку и, наконец, опустил меч.
– Твоя взяла. Но есть еще кое-что…
Мужчина подобрал церковный кинжал, внимательно его разглядел со всех сторон, сел перед Епископом на корточки и хищно улыбнулся:
– Дыши ровнее.
Он схватил здоровую руку Артема и всадил в ладонь кинжал. Прежний вскрикнул от боли, лезвие прошло насквозь.
– В расчете, – процедил наёмник, поднимаясь. – Пошлите отсюда.
Брест закинул меч в ножны и кивнул остальным, но вдруг сзади раздался тихий, но твердый голос:
– Тятя мертв, – Милка сидела на полу и держала голову отца на коленях, вытирая кровь на его лице.
Гостемил подошел к ней и опустился рядом – верный помощник и друг даже после смерти не оставил Гжевика. Девушка не плакала, а проговорила это с такой интонацией, словно сообщила, что на улице дождь собирается. Она подняла ничего не выражающий взгляд на Ежну:
– Значит, алатырь не дает волшбу творить?
Ворожея не успела ответить, а девушка уже дотянулась до арбалета, валяющегося на полу.
– Милка, какого лешего ты творишь? – прошипел Брест.
– Тятя умер, – повторила молодая баронесса, поправляя оружие и вскидывая его, – А ты вытер об меня ноги и выбрал безродную девку, хотя я предлагала тебе всё.
Наёмник напрягся, когда самострел остановился на нём, выбрав себе цель.
– Милка, не глупи, – вскинулась баба Ежна.
Но девушка не слушала:
– Все это из-за неё, – прошептала она
Арбалет чуть качнулся в сторону, и болт, вырванный из паза, устремился в грудь Катерины. Дальше все произошло настолько быстро, словно Артем вопреки своему дару ускорил время.
– Остановись! – крикнула Ежна.
Тихий щелчок.
Брест метнулся в сторону.
Арбалетный болт прошил доспешную кожу.
Катерина закричала, вытянув руки.
Милка открыла и закрыла рот от потрясения, осела на пол.
Арбалет выпал из ослабевших рук.
У наёмника подкосились ноги, и мужчина завалился набок. Изо рта с хрипами потекла кровь: стрела, пробившая стеганный доспех как бумагу, наполовину торчала из его груди. Время словно опять запустили в обычном темпе. Прежняя упала на колени:
– Ежна! Помоги! Ты должна что-то сделать!
Старуха молчала, почесывая бородавку. Гера склонился к умирающему:
– Черт. Держись, друг, надо вытащить его отсюда!
Ведьма, кряхтя, поднялась, остановила парня, опустив руку ему на плечо. Катерина не обращала на них внимания, положила голову Бреста себе не колени. Его трясло, изо рта с бульканьем шла кровь, но мужчина улыбнулся, обнажив окрашенные алым зубы:
– Все-таки не… от заразы.
Прежняя зашипела на него, её лицо искривилось, но девушка не позволяла себе разрыдаться:
– Замолчи, береги силы. У нас камень, я тебя выхожу. Все будет хорошо.
Наемник содрогнулся, закашлялся и выплюнул сгусток крови:
– Мне мать баяла, – он замолчал на секунду, переводя дух, – Что перед смертью мы зреем прошлое и грядущее.
– Замолчи-замолчи-замолчи, – как заклинание, зашептала Катерина.
– Я тебя… тоже вспомнил, – Брест попытался улыбнуться, но сил не осталось. – Кулёма…
Из груди вырвался последний хрип, и наёмник затих, уставившись серыми глазами в пустоту. Прежняя сидела, раскачиваясь на одном месте и прижимая к груди голову мертвеца. Она не ревела – слёз не было, лишь вой, раздирающий душу, рвался из груди. Так воют псы. Надрывно, на одной ноте, заставляя селян осенять себя триной и хвататься за амулеты. Гера устало опустился рядом. Ведьма мерила склеп шагами, нарезая круг за кругом. Наконец, остановилась:
– Так, не реветь. Камень у него?
Катерина подняла на нее заплывшие кровью глаза – от напряжения лопнули капилляры. Надежда, словно в ответ, блеснула красным отливом у Бреста за пазухой. Гера проворно выхватил алатырь, отдал его ведьме. Та повертела его в пальцах и махнула рукой:
– За мной. Нужна вода, простая вода. Гостемил, – она обратилась к управляющему, – Проследи за этим, – ведьма кивнула на бесчувственного Епископа, потерявшего сознание от боли, - И за внучкой моей пригляди, я ворочусь, решим, что дальше будет..
Управляющий мрачно кивнул и подобрал церковный кинжал. Ведьма еще раз окинула взглядом всех и скомандовала Катерине с Герой:
– Тащите его наверх.
Парень взял тяжелый труп за подмышки, Катерина за ноги. Кое-как, шатаясь, они побрели прочь из склепа, который успел принять новых жильцов. Баба Ежна велела затащить тело наёмника на ближайшую кухню, по счастью та оказалась всего в нескольких поворотах. Катерина припомнила её, именно отсюда они уходили с домовым. Да и черный ход сейчас был открыт нараспашку. Ворожея с Прежним и глазом не моргнули на зияющую черноту в стене. Троица уложила Бреста на стол. Баба Ежна осмотрела его с ног до головы, Катерина не дышала, боясь вспугнуть мысли старой ворожеи.
– Вытащите болт, – велела она.
Прежняя бросилась выполнять приказ, но раненная рука плохо слушалась, только древко вывозила в крови. На помощь пришел Гера. Парень, стараясь не сломать стрелу, аккуратно, но упорно потащил её. С трудом и душераздирающим скрежетом, она поддавалась. Наконец, из раны показался наконечник, и Прежний с облегчением отбросил арбалетный болт. Ведьма набрала в таз воды и поставила рядом с телом.
– Ну что, голубчики, не ведаю я, получится ли…
Она бросила алатырь в таз с водой. В свете факелов камень переливался всеми оттенками алого, от чего опять возникло ощущение живой жидкости внутри, хоть в первый раз это был простой рубин. Вода не изменилась. Не зашипела, не окрасилась – ничего. Ежна принюхалась к ней и, пробормотав про себя что-то, плеснула воды прямо на рану. Все замерли, боясь пошевелиться, вспугнуть момент. Удастся ли? Катерина вскрикнула и вцепилась в Геру:
– У нас получилось… Получилось, – шептала она.
Рана с шипением пузырилась и затягивалась за минуты. Послышался тихий хруст: раздробленные ребра срослись, мясо заживало на глазах. Через минуту Брест лежал абсолютно целый, но всё такое же мертвый.
– Ежна? – тревожно спросила Катерина, – То была Мертвая вода, но где же Живая?
– Все есть лекарство и все есть отрава, важна лишь мера, – ответила ворожея. – Ну-ка, помогите мне.
Они закинули голову Бресту, открыли рот, и ведьма влила в горло воды. Наёмника уложили обратно. Его тряхнуло, судорогой свело все тело и выгнуло спину дугой. На него было страшно смотреть: корчи мотали тело по всему столу, пока, наконец, наёмник не затих. На лице выступил пот. Рот открылся, и из-него вырвался еле слышный вздох. Похоже, в этот раз Костлявая сбросила карты.
375 год от наступления Тьмы
месяц Жарогон
1 день
Гера правил доверху груженой повозкой, Катерина в простом льняном сарафане развалилась на скарбе, лениво обмахиваясь листом лопуха, а Брест, откупорив флягу, жадно глотал воду, глядя на удаляющийся город. Тринница осталась позади. Они выехали сегодня утром, и денек обещал быть жарким: солнце палило вовсю. И ни ветерка. Золотое поле, раскинувшееся вдоль дороги, простиралось почти до самого горизонта, и лишь в самом конце темной полосой виднелся лес. Прежняя откинулась на спину, закинув руки за голову и, зажмурившись, подставила лицо солнцу.
– Долго там Ежна собирается порядки наводить? – поинтересовался наёмник, – А то не больно-то я её избу жалую.
– Не сказала, – пожал плечами Гера, не оборачиваясь.
Брест тяжело вздохнул и развалился рядом с Катериной. Та приоткрыла один глаз:
– Куда мы после избы? Ежну дождемся, а дальше?
– Я с ней в учениках останусь, – Гера легонько хлестнул задремавшую лошадку.
– А мы?
Брест приподнялся на локте, осторожно вытащил белое перышко из темных волос Катерины – видать осталось еще с утра, когда они еле оторвались друг от друга. Сладкие воспоминания волной прокатились по телу и остановились в паху. Надо расслабиться, рядом Гера. Брест перевернулся на живот, на что Прежняя ехидно улыбнулась. Ну и пусть. Настоящая кулёма. Его кулёма. Так он её называл еще тогда, лет двести назад, так же и будет называть. Он, наконец, собрался с мыслями:
– Есть у меня одна думка. Мы поедем ко мне на родину, хочу показать тебе места, где вырос.
Она серьезно кивнула и откинулась обратно на спину:
– А что с Алатырь-камнем делать будем, Ежна не дала указаний?
– Она велела вам его припрятать до поры до времени.
– Хорошо. Значит, что мы имеем, – Катерина принялась загибать пальцы, – Сто пятнадцать золотом, рубин еще на столько же тянет, и алатырь-камень, который по идее может показывать клады и схроны, только вот делающий меня уязвимой. Для начала хватит, – удовлетворенно крякнула девушка, – Кстати, Гера, а почему ты с самого начала у барона в мыслях не увидел склепа?
– А потому что сначала камень спрятал управляющий. Барон не дурак, знал, что кто-то может из магов к нему в голову залезть, вот и попросил Гостемила схоронить камень, да не говорить куда. Ну, а когда запахло жаренным, они побежали его перепрятывать.
– Все-таки мужик был хитер, – заключил Брест. – Кто ж теперь властвовать там будет?
– Ежна говорила, что все устроит.
– А что же этот Епископ, – наёмник скривился на последнем слове.
– А с Епископом мы пришли к соглашению, что высовываться он теперь будет меньше, да прекратит простых людей стравливать, коли не хочет, чтобы все его тайну узнали. Так уж повелось, что не доверяют крестьяне Прежним, а некоторые и убить могут, – хмуро заметила Катерина.
– Он ведь не отступится от своей задумки?
– Прежний мир? - уточнила бывшая воровка, - Нет, не отступится, просто уйдет в подполье.
– А ты?
– Тоже нет, - она покачала головой, - но сейчас соваться в эти дела не стоит. Я подожду, пока что-нибудь не случится. Всегда что-нибудь случается. Слушай, Гера, - Прежняя ткнула парня в бок, - а куда во время боя все из замка подевались? Раненые, челядь?
Прежний почесал нос:
– Милка их через тайный ход вывела, что на кухне, ей еще домовой помогал, как в ней хозяйку признал.
– Хоть на что-то сгодилась, – угрюмо заметила Катерина, и бросила быстрый взгляд на мужчину. Брест махнул рукой, дескать, пёс с ней, и развалился на телеге.
Поднялся легкий ветерок, подарив путникам желанную прохладу, в небе заливались жаворонки, а потрепанная, но устоявшая Тринница осталась за спиной. Давно наёмник не чувствовал себя так счастливо и так спокойно, он глянул одним глазом на лежащую рядом девушку и внезапно спросил:
– Кать?
– М? – она повернула голову набок, смешно наморщив нос – мелкая мушка не давала покоя и кружила перед глазами бывшей воровки.
– А тебе белый с красным к лицу будет.
– Это ты к чему? – она подняла одну бровь.
– А к тому, когда ко мне на родину приедем, надо к портнихе зайти, платье пошить. Невестам положено быть в белом и красном.
– Я еще согласия не дала, – расплылась в улыбке Прежняя.
– А я его и не спрашиваю, – хохотнул наёмник и сгреб свою Кулёму, – Прости, что задержался на двести зим.
380 год от наступления Тьмы
месяц Жарогон
13 день
Гера задумчиво рассматривал старый фолиант, что-то прикидывая в уме и иногда бормоча себе под нос. На востоке только занялась заря, и большие окна, появившиеся с приходом нового хозяина, освещали большой зал розовым светом. Дверь за спиной Прежнего распахнулась, и в комнату завалился сонный Брест в портках, зевая во весь рот. Бывший наёмник почесал волосы на груди и уселся за длинный обеденный стол, усеянный свитками.
- Опять что ли всю ночь не спал? – спросил мужчина. Он подцепил пальцем кувшин с квасом и щедро плеснул себе в кубок.
- Нет, - пробурчал Гера, не отрываясь от пожелтевших страниц. – Можно подумать, ты быстро уснул.
Брест пожал плечами и, пододвинув соседний стул, сложил на него ноги. Прежний, наконец, аккуратно захлопнул книгу, и потер глаза:
- Все равно ничего не соображаю.
Он подошел к большому зеркалу в резной золоченой раме и принялся пристально разглядывать свое отражение.
- Что-то не так, - пробурчал про себя парень.
Наемник не придал этому значения:
- Ты мне лучше поведай, как ты Верховным чародеем стал? И как тебе на новой службе?
Гера, не отвлекаясь от созерцания отраженной комнаты, бросил через плечо:
- Брест, ты же знаешь, что мне эта должность поперек горла стоит! На последнем шабаше кто-то подсунул отравленное вино, покушения чуть ли не через день.
Мужчина пожал плечами:
- А это по-первости. Проверяют они тебя на вшивость: как власть удержать сможешь. А ты сделай, как баба Ежна советовала: пообломай рога всем неугодным. Не зря же она тебя на свое место определила. Кстати, как там боевая ворожея?
- Где-то на юге, кости греет. Пока вестей от нее не было.
Брест опять широко зевнул:
- А ты Катерину часом не видел? А то я проснулся, а её след простыл.
Гера покачал головой:
- Нет, сегодня еще не встречал.
Как по заказу дверь с грохотом распахнулась, и в зал ввалилась довольная Прежняя, неся в руках лукошко с малиной и холодный запотевший кувшин, сзади топал местный домовой и материл девку почем-зря:
- …оставь, тебе гуторят! Из чего я на зиму варенье варить буду!
- Ты какой-то неправильный домовик: тут же кухарки есть, на кой ляд тебе самому-то у печи стоять, - отмахнулась Катерина и водрузила свою поклажу на стол.
- Ты зубы мне не заговаривай, тоже мне баба-шептуха. Верни ягоды! – маленький человечек упёр руки в бока.
Брест, с улыбкой наблюдая за картиной, кивнул Гере:
- Вспомнишь кикимору к обеду, а?
Мужчина тут же получил тычок под ребра. Он притворно скрючился от боли, а когда Прежняя оказалась рядом, поймал и усадил жену себе на колени. Та посопротивлялась для виду, а потом блаженно растеклась, устраиваясь поудобнее. Довольный Брест тут же зарылся лицом в копну темных волос.
Барон отвлекся буквально на секунду, но этого оказалось достаточно. Короткий удар. Брест выбил самострел и увернулся от кинжала. Артем замахнулся еще раз. Веером разлетелась кровь, и Гжевик вскрикнул, упал на колени, тут же получил удар сапогом в лицо. Распластался на полу и захрипел. Епископ увернулся от клинка Бреста, направляя лезвие в горло наёмнику. Тот парировал, не глядя заехал локтем. Тихий хруст, и лицо Епископа окрасилось кровью. Тот оскалился, промокнув рукавом разбитый нос.
– Пора завязывать, – процедил наемник, проворачивая меч.
Он кинулся на Прежнего, но в последний момент ушел в сторону и, перехватив вытянутую руку с оружием, вывернул ее до звонкого хруста. Артем вскрикнул, воздух со свистом вышел из его легких. Белая церковная роба окрасилась багровым, а рука изогнулась под неестественным углом. Из-под ткани выпирала сломанная кость. Брест отбросил ритуальный кинжал и толкнул Прежнего на пол. Тот упал, продолжая стонать. Наёмник склонился над ним, вытащил алатырь из кушака и занес меч для последнего удара.
– Погоди, – торопливо раздалось за спиной, – Не убивай его.
Сбоку вынырнула воровка, повиснув на руке. Брест тяжело дышал после драки, и еле сдерживался:
– Только живее.
– Если ты его убьешь, мы потеряем Хранилище – оно либо разрушится, либо туда поставят нового Хранителя. В любом случае нам больше туда не добраться. Он подонок, но он знакомый подонок. А кто будет после него не известно!
Слова не убедили Бреста, и он занёс клинок по новой над ослабевшим от боли противником.
– А церковь! – Катерина не отступалась, – Он хотя бы держит их в узде, но стоит ему уйти, кто займет его место? Да на вроде той мрази в деревне болотников! Он должен жить.
Наёмник перевел тяжелый взгляд на воровку и, наконец, опустил меч.
– Твоя взяла. Но есть еще кое-что…
Мужчина подобрал церковный кинжал, внимательно его разглядел со всех сторон, сел перед Епископом на корточки и хищно улыбнулся:
– Дыши ровнее.
Он схватил здоровую руку Артема и всадил в ладонь кинжал. Прежний вскрикнул от боли, лезвие прошло насквозь.
– В расчете, – процедил наёмник, поднимаясь. – Пошлите отсюда.
Брест закинул меч в ножны и кивнул остальным, но вдруг сзади раздался тихий, но твердый голос:
– Тятя мертв, – Милка сидела на полу и держала голову отца на коленях, вытирая кровь на его лице.
Гостемил подошел к ней и опустился рядом – верный помощник и друг даже после смерти не оставил Гжевика. Девушка не плакала, а проговорила это с такой интонацией, словно сообщила, что на улице дождь собирается. Она подняла ничего не выражающий взгляд на Ежну:
– Значит, алатырь не дает волшбу творить?
Ворожея не успела ответить, а девушка уже дотянулась до арбалета, валяющегося на полу.
– Милка, какого лешего ты творишь? – прошипел Брест.
– Тятя умер, – повторила молодая баронесса, поправляя оружие и вскидывая его, – А ты вытер об меня ноги и выбрал безродную девку, хотя я предлагала тебе всё.
Наёмник напрягся, когда самострел остановился на нём, выбрав себе цель.
– Милка, не глупи, – вскинулась баба Ежна.
Но девушка не слушала:
– Все это из-за неё, – прошептала она
Арбалет чуть качнулся в сторону, и болт, вырванный из паза, устремился в грудь Катерины. Дальше все произошло настолько быстро, словно Артем вопреки своему дару ускорил время.
– Остановись! – крикнула Ежна.
Тихий щелчок.
Брест метнулся в сторону.
Арбалетный болт прошил доспешную кожу.
Катерина закричала, вытянув руки.
Милка открыла и закрыла рот от потрясения, осела на пол.
Арбалет выпал из ослабевших рук.
У наёмника подкосились ноги, и мужчина завалился набок. Изо рта с хрипами потекла кровь: стрела, пробившая стеганный доспех как бумагу, наполовину торчала из его груди. Время словно опять запустили в обычном темпе. Прежняя упала на колени:
– Ежна! Помоги! Ты должна что-то сделать!
Старуха молчала, почесывая бородавку. Гера склонился к умирающему:
– Черт. Держись, друг, надо вытащить его отсюда!
Ведьма, кряхтя, поднялась, остановила парня, опустив руку ему на плечо. Катерина не обращала на них внимания, положила голову Бреста себе не колени. Его трясло, изо рта с бульканьем шла кровь, но мужчина улыбнулся, обнажив окрашенные алым зубы:
– Все-таки не… от заразы.
Прежняя зашипела на него, её лицо искривилось, но девушка не позволяла себе разрыдаться:
– Замолчи, береги силы. У нас камень, я тебя выхожу. Все будет хорошо.
Наемник содрогнулся, закашлялся и выплюнул сгусток крови:
– Мне мать баяла, – он замолчал на секунду, переводя дух, – Что перед смертью мы зреем прошлое и грядущее.
– Замолчи-замолчи-замолчи, – как заклинание, зашептала Катерина.
– Я тебя… тоже вспомнил, – Брест попытался улыбнуться, но сил не осталось. – Кулёма…
Из груди вырвался последний хрип, и наёмник затих, уставившись серыми глазами в пустоту. Прежняя сидела, раскачиваясь на одном месте и прижимая к груди голову мертвеца. Она не ревела – слёз не было, лишь вой, раздирающий душу, рвался из груди. Так воют псы. Надрывно, на одной ноте, заставляя селян осенять себя триной и хвататься за амулеты. Гера устало опустился рядом. Ведьма мерила склеп шагами, нарезая круг за кругом. Наконец, остановилась:
– Так, не реветь. Камень у него?
Катерина подняла на нее заплывшие кровью глаза – от напряжения лопнули капилляры. Надежда, словно в ответ, блеснула красным отливом у Бреста за пазухой. Гера проворно выхватил алатырь, отдал его ведьме. Та повертела его в пальцах и махнула рукой:
– За мной. Нужна вода, простая вода. Гостемил, – она обратилась к управляющему, – Проследи за этим, – ведьма кивнула на бесчувственного Епископа, потерявшего сознание от боли, - И за внучкой моей пригляди, я ворочусь, решим, что дальше будет..
Управляющий мрачно кивнул и подобрал церковный кинжал. Ведьма еще раз окинула взглядом всех и скомандовала Катерине с Герой:
– Тащите его наверх.
Парень взял тяжелый труп за подмышки, Катерина за ноги. Кое-как, шатаясь, они побрели прочь из склепа, который успел принять новых жильцов. Баба Ежна велела затащить тело наёмника на ближайшую кухню, по счастью та оказалась всего в нескольких поворотах. Катерина припомнила её, именно отсюда они уходили с домовым. Да и черный ход сейчас был открыт нараспашку. Ворожея с Прежним и глазом не моргнули на зияющую черноту в стене. Троица уложила Бреста на стол. Баба Ежна осмотрела его с ног до головы, Катерина не дышала, боясь вспугнуть мысли старой ворожеи.
– Вытащите болт, – велела она.
Прежняя бросилась выполнять приказ, но раненная рука плохо слушалась, только древко вывозила в крови. На помощь пришел Гера. Парень, стараясь не сломать стрелу, аккуратно, но упорно потащил её. С трудом и душераздирающим скрежетом, она поддавалась. Наконец, из раны показался наконечник, и Прежний с облегчением отбросил арбалетный болт. Ведьма набрала в таз воды и поставила рядом с телом.
– Ну что, голубчики, не ведаю я, получится ли…
Она бросила алатырь в таз с водой. В свете факелов камень переливался всеми оттенками алого, от чего опять возникло ощущение живой жидкости внутри, хоть в первый раз это был простой рубин. Вода не изменилась. Не зашипела, не окрасилась – ничего. Ежна принюхалась к ней и, пробормотав про себя что-то, плеснула воды прямо на рану. Все замерли, боясь пошевелиться, вспугнуть момент. Удастся ли? Катерина вскрикнула и вцепилась в Геру:
– У нас получилось… Получилось, – шептала она.
Рана с шипением пузырилась и затягивалась за минуты. Послышался тихий хруст: раздробленные ребра срослись, мясо заживало на глазах. Через минуту Брест лежал абсолютно целый, но всё такое же мертвый.
– Ежна? – тревожно спросила Катерина, – То была Мертвая вода, но где же Живая?
– Все есть лекарство и все есть отрава, важна лишь мера, – ответила ворожея. – Ну-ка, помогите мне.
Они закинули голову Бресту, открыли рот, и ведьма влила в горло воды. Наёмника уложили обратно. Его тряхнуло, судорогой свело все тело и выгнуло спину дугой. На него было страшно смотреть: корчи мотали тело по всему столу, пока, наконец, наёмник не затих. На лице выступил пот. Рот открылся, и из-него вырвался еле слышный вздох. Похоже, в этот раз Костлявая сбросила карты.
375 год от наступления Тьмы
месяц Жарогон
1 день
Гера правил доверху груженой повозкой, Катерина в простом льняном сарафане развалилась на скарбе, лениво обмахиваясь листом лопуха, а Брест, откупорив флягу, жадно глотал воду, глядя на удаляющийся город. Тринница осталась позади. Они выехали сегодня утром, и денек обещал быть жарким: солнце палило вовсю. И ни ветерка. Золотое поле, раскинувшееся вдоль дороги, простиралось почти до самого горизонта, и лишь в самом конце темной полосой виднелся лес. Прежняя откинулась на спину, закинув руки за голову и, зажмурившись, подставила лицо солнцу.
– Долго там Ежна собирается порядки наводить? – поинтересовался наёмник, – А то не больно-то я её избу жалую.
– Не сказала, – пожал плечами Гера, не оборачиваясь.
Брест тяжело вздохнул и развалился рядом с Катериной. Та приоткрыла один глаз:
– Куда мы после избы? Ежну дождемся, а дальше?
– Я с ней в учениках останусь, – Гера легонько хлестнул задремавшую лошадку.
– А мы?
Брест приподнялся на локте, осторожно вытащил белое перышко из темных волос Катерины – видать осталось еще с утра, когда они еле оторвались друг от друга. Сладкие воспоминания волной прокатились по телу и остановились в паху. Надо расслабиться, рядом Гера. Брест перевернулся на живот, на что Прежняя ехидно улыбнулась. Ну и пусть. Настоящая кулёма. Его кулёма. Так он её называл еще тогда, лет двести назад, так же и будет называть. Он, наконец, собрался с мыслями:
– Есть у меня одна думка. Мы поедем ко мне на родину, хочу показать тебе места, где вырос.
Она серьезно кивнула и откинулась обратно на спину:
– А что с Алатырь-камнем делать будем, Ежна не дала указаний?
– Она велела вам его припрятать до поры до времени.
– Хорошо. Значит, что мы имеем, – Катерина принялась загибать пальцы, – Сто пятнадцать золотом, рубин еще на столько же тянет, и алатырь-камень, который по идее может показывать клады и схроны, только вот делающий меня уязвимой. Для начала хватит, – удовлетворенно крякнула девушка, – Кстати, Гера, а почему ты с самого начала у барона в мыслях не увидел склепа?
– А потому что сначала камень спрятал управляющий. Барон не дурак, знал, что кто-то может из магов к нему в голову залезть, вот и попросил Гостемила схоронить камень, да не говорить куда. Ну, а когда запахло жаренным, они побежали его перепрятывать.
– Все-таки мужик был хитер, – заключил Брест. – Кто ж теперь властвовать там будет?
– Ежна говорила, что все устроит.
– А что же этот Епископ, – наёмник скривился на последнем слове.
– А с Епископом мы пришли к соглашению, что высовываться он теперь будет меньше, да прекратит простых людей стравливать, коли не хочет, чтобы все его тайну узнали. Так уж повелось, что не доверяют крестьяне Прежним, а некоторые и убить могут, – хмуро заметила Катерина.
– Он ведь не отступится от своей задумки?
– Прежний мир? - уточнила бывшая воровка, - Нет, не отступится, просто уйдет в подполье.
– А ты?
– Тоже нет, - она покачала головой, - но сейчас соваться в эти дела не стоит. Я подожду, пока что-нибудь не случится. Всегда что-нибудь случается. Слушай, Гера, - Прежняя ткнула парня в бок, - а куда во время боя все из замка подевались? Раненые, челядь?
Прежний почесал нос:
– Милка их через тайный ход вывела, что на кухне, ей еще домовой помогал, как в ней хозяйку признал.
– Хоть на что-то сгодилась, – угрюмо заметила Катерина, и бросила быстрый взгляд на мужчину. Брест махнул рукой, дескать, пёс с ней, и развалился на телеге.
Поднялся легкий ветерок, подарив путникам желанную прохладу, в небе заливались жаворонки, а потрепанная, но устоявшая Тринница осталась за спиной. Давно наёмник не чувствовал себя так счастливо и так спокойно, он глянул одним глазом на лежащую рядом девушку и внезапно спросил:
– Кать?
– М? – она повернула голову набок, смешно наморщив нос – мелкая мушка не давала покоя и кружила перед глазами бывшей воровки.
– А тебе белый с красным к лицу будет.
– Это ты к чему? – она подняла одну бровь.
– А к тому, когда ко мне на родину приедем, надо к портнихе зайти, платье пошить. Невестам положено быть в белом и красном.
– Я еще согласия не дала, – расплылась в улыбке Прежняя.
– А я его и не спрашиваю, – хохотнул наёмник и сгреб свою Кулёму, – Прости, что задержался на двести зим.
Эпилог
380 год от наступления Тьмы
месяц Жарогон
13 день
Гера задумчиво рассматривал старый фолиант, что-то прикидывая в уме и иногда бормоча себе под нос. На востоке только занялась заря, и большие окна, появившиеся с приходом нового хозяина, освещали большой зал розовым светом. Дверь за спиной Прежнего распахнулась, и в комнату завалился сонный Брест в портках, зевая во весь рот. Бывший наёмник почесал волосы на груди и уселся за длинный обеденный стол, усеянный свитками.
- Опять что ли всю ночь не спал? – спросил мужчина. Он подцепил пальцем кувшин с квасом и щедро плеснул себе в кубок.
- Нет, - пробурчал Гера, не отрываясь от пожелтевших страниц. – Можно подумать, ты быстро уснул.
Брест пожал плечами и, пододвинув соседний стул, сложил на него ноги. Прежний, наконец, аккуратно захлопнул книгу, и потер глаза:
- Все равно ничего не соображаю.
Он подошел к большому зеркалу в резной золоченой раме и принялся пристально разглядывать свое отражение.
- Что-то не так, - пробурчал про себя парень.
Наемник не придал этому значения:
- Ты мне лучше поведай, как ты Верховным чародеем стал? И как тебе на новой службе?
Гера, не отвлекаясь от созерцания отраженной комнаты, бросил через плечо:
- Брест, ты же знаешь, что мне эта должность поперек горла стоит! На последнем шабаше кто-то подсунул отравленное вино, покушения чуть ли не через день.
Мужчина пожал плечами:
- А это по-первости. Проверяют они тебя на вшивость: как власть удержать сможешь. А ты сделай, как баба Ежна советовала: пообломай рога всем неугодным. Не зря же она тебя на свое место определила. Кстати, как там боевая ворожея?
- Где-то на юге, кости греет. Пока вестей от нее не было.
Брест опять широко зевнул:
- А ты Катерину часом не видел? А то я проснулся, а её след простыл.
Гера покачал головой:
- Нет, сегодня еще не встречал.
Как по заказу дверь с грохотом распахнулась, и в зал ввалилась довольная Прежняя, неся в руках лукошко с малиной и холодный запотевший кувшин, сзади топал местный домовой и материл девку почем-зря:
- …оставь, тебе гуторят! Из чего я на зиму варенье варить буду!
- Ты какой-то неправильный домовик: тут же кухарки есть, на кой ляд тебе самому-то у печи стоять, - отмахнулась Катерина и водрузила свою поклажу на стол.
- Ты зубы мне не заговаривай, тоже мне баба-шептуха. Верни ягоды! – маленький человечек упёр руки в бока.
Брест, с улыбкой наблюдая за картиной, кивнул Гере:
- Вспомнишь кикимору к обеду, а?
Мужчина тут же получил тычок под ребра. Он притворно скрючился от боли, а когда Прежняя оказалась рядом, поймал и усадил жену себе на колени. Та посопротивлялась для виду, а потом блаженно растеклась, устраиваясь поудобнее. Довольный Брест тут же зарылся лицом в копну темных волос.
