— Рано вы, ребятки, проснулись. У меня ещё куча работы. Я ж всё не успеваю — я одна, — она растерянно развела руками.
— Проснулись? — переспросила Элли.
Старушка кивнула, опершись на метлу.
— Этот поезд хороший, крепкий. Пережил все невзгоды и проживет ещё немало лет. Я над ним немного поработала. Да и туннели, по которым он едет, усиливают магию. Но в остальном — чудесная машина. Каждый новый день в нём, как предыдущий. Снова и снова. А вы не замечаете и не волнуетесь почём зря. Что вам не сиделось-то спокойно? Тьфу…
Её взгляд задержался на Марине.
— А ты! Я-то думала, что всё ваше племя перевелось. Сама проснулась, этих двоих разбудила! Знатно пошутил тогда надо мной Яр. Создать нечувствительных к магии, активирующих свою способность при звуках имени — это ж надо удумать! Но теперь-то Яра нет и всё должно быть хорошо. Хорошо, хммм. Правда, и людей тоже нет, — старушка вновь крепко задумалась.
У Элли в голове всё перемешалась. Что она несёт? Это всё неправда! Она не может быть богиней! Она — просто какая-то сумасшедшая старушка. Зачем они её слушают?
Элли уже собралась развернуться и поискать кого-нибудь вменяемого, когда встретилась взглядом с Мариной.
В отличие от них с Мишей, Марина смотрела на старушку с уважением и без капли недоверия.
— Простите меня. Я не хотела доставлять столько хлопот. Меня позвали, и я проснулась. Это вышло случайно.
Старушка наклонила голову набок.
— На поезд тебе теперь дорога закрыта.
— Это вы пытались меня убить?
— Моя магия, — махнула рукой старушка. — Защитный механизм, знаешь ли.
— Но что же мне тогда делать?
— Идти дальше.
Марина побледнела:
— Я не хочу умирать.
— Знаю, что не хочешь. Заметила. А что ты предлагаешь? Снаружи человек не проживет, по крайней мере сейчас. Или ты хочешь бродить по поезду, запоминая каждый из миллиона повторяющихся дней? Умом, чего доброго, тронешься. Нет, — старушка покачала головой. — Ещё народ смущать будешь.
Марина опасливо попятилась от неё. Тут Элли не выдержала: взяла Марину за руку и потянула прочь от старушки.
— Это всё бред, — уверенно заявила она. — Так просто не бывает, не слушай её… — но договорить Элли не успела.
Секунду она сжимала тёплую ладонь, и вот в ней остался только воздух. На том месте, где стояла Марина, сидел маленький жаворонок.
Старушка с интересом разглядывала птичку.
— Раз уж идти дальше ты так не хочешь, — заключила она. — А теперь — кыш! — она подняла метлу, чтобы спугнуть птичку.
— Нет, — закричала Элли и бросилась вслед за жаворонком. — Марина!
Но птичка не отреагировала. Тогда Элли попыталась использовать последнее, что у неё было:
— Мариа… — горло перехватил спазм, она задохнулась и рухнула на перрон.
Элли зашлась жутким кашлем и не сразу поняла, что в какой-то момент рядом с ней оказался Мишка и крепко прижал к себе. Позади старушка недовольно цокала языком:
— Ишь, чего удумала! Нет уж, одного раза хватило.
— Но это я виновата, — выдохнула Элли и почувствовала, как по щекам потекли слёзы. — Я! Это я прочитала имя на карточке!
— Виновата, не виновата. Марш обратно в поезд! — она начала мести на них метлой, словно вознамерилась смести как прочий мусор.
Они не шевелились. Элли беззвучно плакала, а Миша гладил её по голове, прижав к груди, и смотрел в даль, куда улетел жаворонок.
— Позовёшь её на следующей остановке, — наконец смягчилась старушка.
— На следующей остановке? — всхлипнула Элли.
Старушка царственно кивнула.
— На следующей. Она будет, однажды. И пойдёте вы в университет, и увидите столицу, и жизнь станет нормальной, а не зацикленной на одном дне.
— А долго до неё?
— Совсем чуть-чуть.
Элли последних слов уже не услышала. Голова опустела. Не заметила она и того, как Мишка помог ей подняться. Как распахнулись перед ними двери одного из вагонов, и как они шагнули внутрь.
И снова мимо неслись деревья. Элли очень устала. А главное из-за чего? Ведь день был самым обычным: тренировки, приём пищи, свободное время. Наверное, всё дело в однообразии. Обычные серые будние. Вот приедет в столицу, и начнётся самое интересное. Девушка прижалась к стеклу. Ей говорили, что осталось всего-то три дня.
***
Где-то на пустом перроне старушка сосредоточенно подметала мусор. Но скамейке сидел жаворонок и с любопытством наблюдал за ней.
— Зачем, спрашивает, подметаю перрон, — хихикнула она, покосившись на птицу. — А зачем вообще подметают? Чтобы чисто было, понимаешь? Совсем чисто.
Жаворонок судя по всему не понимал. Старушка вздохнула.
— Вот и Яр не понимал. А теперь нет Яра. Это хорошо, верно? Хорошо, — она замерла, уставившись вниз. — И людей тоже нет.
Вдруг старушка махнула метлой и нарисовала перед собой святящийся голубой круг. Затем принялась считать что-то, то и дело тыкая в невидимые точки на его радиусе.
— Через две станции отсюда будет следующая остановка, — наконец доверительно сообщила она жаворонку. — У них поломки случаются где-то раз в 5-6 лет. Можешь слетать туда, если сама своё имя к тому времени не забудешь.
Жаворонок наклонил голову набок.
— И я не уверена, что не забудешь, — кивнула старушка. — Но это не страшно. У нас ничего страшного не случается.
Она посмотрела на свою метлу.
— Вот закончу и будет здесь совсем чисто. А чисто — это хорошо. Хорошо, — протянула Янега, вернувшись к своему занятию.
