Удивилась и вернулась на кровать. Присела и взглянула на тумбу, где покоился невзрачный листок. Развернула его, прочла и сразу поняла, что разговора избежать не получится. Придется дожидаться герцога, но долго ждать он себя не заставил. Дверь отворилась, и в покои вошел Пармис, а следом за ним прислужник с подносом. Пока он в спешке сервировал стол, комната наполнилась пряным ароматом выпечки и травяного чая.
Герцог выглядел встревоженным, сухо поприветствовал меня кивком и проследил за прислужником. Как только тот скрылся в коридоре, Пармис запер дверь и подошел ко мне. Присел на одно колено и поцеловал мою холодную руку.
— Моя Астрид, — прошептал он, сел со мной рядом на кровать и крепко прижал к себе. У меня дыхание перехватило от пылкого объятия. Я зарылась лицом в ворот его камзола и расслабилась. Он погладил меня по спине, задел пальцами капюшон и тот сполз на плечи. Я овила его торс руками и с облегчением вздохнула. Только в объятиях герцога могла позволить себе быть слабой. Знала, что он всегда меня защитит, поддержит и подарит тепло, которого так не хватало!
— Нас слышат? — спросила шепотом.
— Нет. Мои тайные покои не прослушиваются, — заверил он и коснулся горячими губами мочки уха. Кожа покрылась будоражащими мурашками. Я закрыла глаза от удовольствия и прижалась к его крепкой груди еще сильнее, отчаянно впиваясь пальцами в ткань камзола, купаясь в мускусно-древесном аромате его тела. Как же хорошо, что нас никто не видит и не слышит! Можно без страха отдаться чувствам…
Нет! Без страха не получилось! Образ мужа предстал перед глазами, и я отпрянула от Пармиса. Обеспокоенно посмотрела в его изумрудные глаза.
— Что если Хакон придет к тебе…
— Не волнуйся. Он не знает, что у меня есть тайные покои, — успокоил Пармис, но следом у меня возник не менее важный вопрос:
— Что я скажу, когда он спросит, где провела всю ночь?
— Скажешь, что была в библиотеке. Джонас подтвердит.
— Ты уже знаешь? — нервно сглотнула я. Он коротко кивнул и опустил взгляд. Я почувствовала, как его руки сжались в кулаки за моей спиной. Он злился, но пытался этого не показать, поэтому не решился вновь заглянуть в мои глаза.
— Разделишь со мной трапезу? — произнес еле слышно и поднялся с постели. Взял меня за руку и повел за собой. Предложил присесть в кресло, а сам занял место на стуле напротив. Пододвинул ко мне чашку с благоухающим чаем и закурил трубку.
Я понимала, что разговор предстоит тяжелый и избежать его не получится. В глубине души мне было стыдно за то, что произошло в королевских покоях. Осознавая, что в этом нет моей вины, я все равно стеснялась заговорить об этом первой. Сделала крохотный глоток горячего напитка и поставила чашку на блюдце. Пармис поступил так же. А потом выдохнул клуб дыма в сторону камина и посмотрел на меня уверенным взглядом. Казалось, что в нем больше нет и капли злости или переживаний. А у меня руки затряслись от волнения. Чтобы их занять, я вновь подняла чашку и обхватила ее, согревая похолодевшие пальцы.
— Я изучил отчеты, — голос Пармиса дрогнул и сорвался на хрип. Тут же исчезло его наносное спокойствие.
Я не знала, куда себя деть от стыда. Опустила взгляд, разглядывая еле уловимый глазу пар, исходящий от чая. У меня не нашлось слов в ответ. Герцог и так уже все знал в подробностях. Нет смысла обрисовывать их вновь. Давно я не чувствовала себя так неловко.
— Милая, посмотри на меня, — зазвучал его бархатный голос, и я подняла взгляд. Меня бросило в жар и захотелось тут же скинуть с себя мантию, но руки будто приросли к чашке. Я напряженно сидела на месте, не двигаясь. — Нужно кое-что прояснить, — продолжил он спокойным тоном, но я напряглась еще сильнее. Сумела лишь кивнуть. Заглянула в его блестящие в свете свечей глаза и нашла в них поддержку. — Вероятно, ты не знаешь, кто любовница Хакона…
— Не знаю, — подтвердила я и сделала глоток.
— Тори. Одна из фрейлин королевы, — у меня тут же в голове возник образ черноволосой темнокожей женщины, которая подставила меня перед охотой. Именно с этой дамой я перекинулась парой колких фраз в коридоре дворца. Она не молода и внешне довольно неприметна. Странно. Я даже представить не могла, что принц спит именно с ней! Чем она его привлекла?
От неожиданной новости меня снова бросило в жар, но, на сей раз, я решила это исправить. Отставила чашку и сняла с себя мантию. Осталась в легкой сорочке и вдохнула полной грудью дымный воздух. Пармис внимательно и молча следил за моими движениями, а потом и сам откинулся на спинку стула и принял удобную позу. Хитро улыбнулся краешком губ.
— Удивлена?
— Очень.
— Мне тоже было сложно понять эту связь, но отчеты говорили сами за себя. Тори опытна в делах интимных, — подмигнул Пармис, а меня едва не стошнило от отвращения, когда на миг представила развратную картину их близости. После откровений герцога, стала еще больше презирать Хакона. Как он посмел после этой постыдной связи предложить мне разделить с ним постель?! Да будь я трижды его женой! Как же мерзко чувствовать себя одной из шлюх принца! Унизительно и больно! И этот мерзавец говорил высокопарные слова о бесконечной любви к своей пассии! А в итоге предал и меня, и ее! Как же я раньше не заметила, что Тори стала избранницей принца? Злобный взгляд, пренебрежение и сарказм — три составляющие настоящей соперницы! Но злости к ней я сейчас не испытывала. Ее также предали и обманули, как и меня! — Желание Хакона разделить с тобой постель, — снова его голос дрогнул, — я могу объяснить лишь тем, что Тори смертельно больна. Лекарь осмотрел ее и сделал неутешительные выводы. Донокраус — редкая болезнь, которую даже драконья кровь не всегда в силах побороть. Передается в основном половым путем. Хакона проверили на наличие заболевания и не выявили признаков. Можно сделать вывод, что Тори придавалась утехам не только с принцем, — у меня глаза на лоб полезли от этой новости. Пармис же рассмеялся и продолжил: — Хаама послала за Верховным Магом Звинси, чтобы тот осмотрел Тори и помог ей выжить. Хакону запретили приближаться к больной любовнице. Вот он и решил воспользоваться твоим телом для утоления похоти, — поперхнулся Пармис на последнем слове и смочил горло чаем.
Я обомлела. От обиды, что засела внутри, меня разрывало на части. Похоже, муж считал меня тряпкой, об которую можно вытереть ноги и пойти дальше! Подстилка для утоления бесчувственной похоти, от которой не будет последствий! Зелье для того, чтобы не зачать ребенка, повелительный тон, откровенная и бестактная наглость! До чего же он циничный эгоист! Ему плевать на чувства других! Я была искренне рада, что опытная Тори изменила своему обожаемому принцу! От меня он верности тоже не заслужил! Но что мне делать теперь, когда соперница устранилась, и весь свой пыл он направит в мою сторону?
— Что мне делать, когда Хакон снова будет настаивать на близости? — прикрыла я рот рукой, пытаясь сдержать стон отчаяния.
Пармис отложил трубку в сторону, поднялся со стула и подошел ко мне. Опустился на колени у моих ног и взял меня за руку.
— Говори, что ты узнала все о Тори, что боишься заразиться от Хакона и не уверена, что он не болен. За вашими покоями следят надежные разведчики, которым можно доверять. Не бойся говорить с принцем откровенно. Я исправлю отчеты так, как нужно. Хаама ничего лишнего не узнает. Она будет думать, что у вас все хорошо…
— А что дальше, Пармис? Я не смогу бегать от него постоянно! — посмотрела в его большие глаза и накрыла его руку ладонью. Почувствовала, как уголки губ невольно опускаются, предвещая появление слез. — Боюсь, что однажды ты прочтешь отчет, в котором он…
— Нет! — возразил герцог. — Тяни время, Астрид. Ты хочешь быть со мной?
— Хочу, но ты ведь и сам понимаешь, что наши отношения ни к чему не приведут. Я замужем за принцем Звинси. По законам королевства расторгнуть наш брак невозможно. Он будет моим мужем до самой смерти! Ничего не изменить! — говорила я со слезами на глазах, и душа обливалась кровью от безысходности. На этот счет в законах Звинси лазеек не было. Хакон тоже не вправе отказаться от меня, ведь Великий Земной Дракон благословил наш брак и скрепил в чаше Храма.
— Астрид, если ты готова отказаться от короны, я сделаю все, чтобы увезти тебя отсюда. У меня в Стагмаре поместье, полное слуг. Есть возможность занять хорошую должность при дворе огненных. Ты ни в чем не будешь нуждаться, — с надеждой смотрел он в мои глаза, а я обомлела от такого предложения, и мне в ту же секунду захотелось ответить: «да»! Иметь семью, о которой всегда мечтала, любящего мужа, дом и детей. Это ли не счастье?! Взамен потерять лишь титул? Конечно, я была готова распрощаться с короной, которая явно не сулила мне ничего хорошего. Но дело ведь не только в ней. Я подведу родных, опозорю их, если сбегу от мужа вместе с герцогом. Да и кто позволит такое сотворить?! Меня найдут и казнят! А Пармиса изгонят из королевства навсегда! На весь его род падет ярмо позора! Наверное, слишком большая цена за любовь и нужно попытаться задушить в себе чувства, забыть о нашей связи, отстраниться, пока не поздно!
Но если разумом я рассуждала здраво, то сердце отказывалось верить в то, что я смирюсь с участью прожить всю жизнь с нелюбимым мужчиной.
— Предлагаешь сбежать? Сам-то в это веришь?
— Я не предлагал бежать, — хитро улыбнулся Пармис и встал с колен. Взял мое лицо за подбородок, приподнимая его, и склонился в миллиметре от губ, обдавая кожу жарким дыханием. Сердце пропустило удар, а губы пересохли в ожидании пылкого поцелуя. Но он смотрел в мои глаза и не двигался. — Веришь мне, Астрид? — шепнул он.
— Только тебе и верю, — прошептала в ответ.
Он резко смахнул со стола посуду, и она с грохотом упала на пол. Подхватил меня на руки и усадил на край стола. Встал между моих ног и страстно схватил меня за шею, притягивая к себе. Я задыхалась от его оков, выгибаясь ему навстречу. Увидела в его глазах дикое желание овладеть мной здесь и сейчас. От этого огненного взгляда я содрогнулась и едва не сошла с ума от тяги прижаться к его крепкому телу. Внизу живота заныло от томной боли, от вожделения, которое он пробуждал во мне страстными прикосновениями.
Его рука соскользнула с шеи на ключицу, а затем на грудь, которую он силой сжал через ткань. Второй рукой он проник под юбку сорочки, судорожно ощупывая внутреннюю часть бедра. Я забыла обо всем, окунаясь в запретную близость с головой. Мне безумно хотелось его ласк, тело ныло от желания отдаться этому мужчине без остатка. С диким остервенением я рванула ворот его камзола и пуговицы посыпались на пол, а плотная ткань разошлась и оголила рельефный торс. Я припала к нему губами, стягивая остатки ненужной вещи. Пармис задышал так часто и громко, что заглушил треск камина. А я пропустила стон, когда его пальцы умело сорвали с меня трусики, а затем и сорочку.
Он припал к моей груди жаркими и хлесткими поцелуями, выписывая языком на коже горячие и влажные круги. Я заходилась от страсти, зарываясь пальцами в его волосы. Он спускался все ниже, томной дорожкой до пупка, заставляя мой живот сокращаться и дрожать при каждом прикосновении. Грубо и резко развел мои ноги шире и с трепетом коснулся пульсирующего бугорка оголенной плоти. Я откинула голову назад и закрыла глаза от удовольствия. Оперлась руками о стол, прогнувшись в спине, наслаждаясь неповторимыми ощущениями, что дарили его нежные губы. Все мое тело было в его власти, реагировало на каждое его движение, подавалось вперед ближе к наслаждению. Он сжимал мои бедра до боли, врываясь упругим языком в мое нутро, доводя меня до безумия. Я безвольно стонала и жаждала еще. Больше и глубже. Его пальцы осторожно проникли в лоно, причиняя острую, но сладкую боль, которая лишь усиливала удовольствие. Я вскрикнула, не в силах сдержаться и ощутила невыносимую пустоту. Открыла глаза и увидела, что Пармис отстранился. Наклонился ко мне и шепнул на ухо:
— Тебе больно? Нежнее?
— Нет, — ответила я, изнемогая от страсти. Мне хотелось этой боли! Хотелось его горячих ласк!
Он освободился от брюк и впился в мои губы жарким поцелуем. Я отчаянно целовала его в ответ, впитывая его вкус, его манящую влагу и утопала в неге наслаждения. Чувствовала его горячую твердую плоть кожей бедра и льнула к нему естеством, стараясь соприкоснуться и как можно скорее вобрать его в себя. Хотела, чтобы он грубо и до упора вошел в меня, заполнил без остатка.
Впилась пальцами в его спину и коснулась торса животом. Казалось, что кровь в венах закипала, а кожа плавилась от огня, что горел между нами, внутри нас и вокруг нас. Как только он вошел в меня так резко и грубо, как и хотела, то закричала от тянущей и приятной боли. Прикусила его губу до крови, ощущая ее привкус во рту, и застонала от удовольствия, что дарили его мощные толчки внутри меня.
Он припал к моей шее жгучими поцелуями такими тесными, что воздуха не хватало. Я овила его ногами, чтобы быть еще ближе, чувствовать его еще глубже, но он резко отпрянул, откинул мои ноги и вновь припал губами к моему естеству, распаляя и заставляя хрипло стонать от блаженства. Каждая мышца тела натянулась струной. Казалось, что вскоре меня разорвет на части, и когда я почувствовала, что взрыв совсем близок, он перестал меня ласкать губами, поднял на руки, поставил на пол и развернул к себе спиной. Медленно провел ладонью по позвоночнику, а потом одним резким движением руки прижал меня грудью к столу и вошел сзади. Новое фееричное ощущение накрыло меня с головой и помутило разум. Я впивалась ногтями в дерево, приподнимаясь на цыпочках. Ноги задрожали от напряжения, но Пармис удерживал меня за бедра крепко, не позволяя слишком сильно податься вперед. Остервенело, до упора, он входил в меня и рычал, будто дикий зверь. Я стонала под звуки его страсти и окуналась в эйфорию ни с чем несравнимых ощущений. Чувствовала себя настоящей женщиной в его власти и мне хотелось отдать ему всю себя до последней капли!
Как только он схватил меня за волосы и потянул на себя, продолжая входить в меня в бешеном ритме, я ощутила, как блаженство скопилось внизу живота плотным пульсирующим шаром, который вот-вот взорвется.
Один сильный толчок и он разлетелся на миллионы осколков удовольствия. Я закричала так громко, что едва не оглохла от собственного голоса. Почувствовала, как Пармис излился в меня горячим семенем. Его губы осыпали мою спину поцелуями с трепетом до волны мурашек, горячее дыхание обдало кожу жаром. Я попыталась прийти в себя после неземного чувства блаженства и едва не рухнула на пол. Ноги перестали слушаться, но герцог подхватил меня на руки и понес в уборную, с улыбкой заглядывая в мои глаза. Я заключила его лицо в ладони, любуясь мужественными чертами, и припала к губам нежным поцелуем. Как глоток воды для иссушенного пустынной дорогой путника. Пармис окрылял меня, прогонял все страхи, делал меня по-настоящему счастливой, желанной и любимой. Мне было не стыдно оголять душу перед ним, плакать, сомневаться, показывать слабость. О таком муже я всегда мечтала. Такого видела во снах и грезила именно о нем. Он МОЙ! Весь! До кончиков волос!
— Как ты себя чувствуешь? — с нежностью спросил, аккуратно укладывая меня в прохладную купель.
Герцог выглядел встревоженным, сухо поприветствовал меня кивком и проследил за прислужником. Как только тот скрылся в коридоре, Пармис запер дверь и подошел ко мне. Присел на одно колено и поцеловал мою холодную руку.
— Моя Астрид, — прошептал он, сел со мной рядом на кровать и крепко прижал к себе. У меня дыхание перехватило от пылкого объятия. Я зарылась лицом в ворот его камзола и расслабилась. Он погладил меня по спине, задел пальцами капюшон и тот сполз на плечи. Я овила его торс руками и с облегчением вздохнула. Только в объятиях герцога могла позволить себе быть слабой. Знала, что он всегда меня защитит, поддержит и подарит тепло, которого так не хватало!
— Нас слышат? — спросила шепотом.
— Нет. Мои тайные покои не прослушиваются, — заверил он и коснулся горячими губами мочки уха. Кожа покрылась будоражащими мурашками. Я закрыла глаза от удовольствия и прижалась к его крепкой груди еще сильнее, отчаянно впиваясь пальцами в ткань камзола, купаясь в мускусно-древесном аромате его тела. Как же хорошо, что нас никто не видит и не слышит! Можно без страха отдаться чувствам…
Нет! Без страха не получилось! Образ мужа предстал перед глазами, и я отпрянула от Пармиса. Обеспокоенно посмотрела в его изумрудные глаза.
— Что если Хакон придет к тебе…
— Не волнуйся. Он не знает, что у меня есть тайные покои, — успокоил Пармис, но следом у меня возник не менее важный вопрос:
— Что я скажу, когда он спросит, где провела всю ночь?
— Скажешь, что была в библиотеке. Джонас подтвердит.
— Ты уже знаешь? — нервно сглотнула я. Он коротко кивнул и опустил взгляд. Я почувствовала, как его руки сжались в кулаки за моей спиной. Он злился, но пытался этого не показать, поэтому не решился вновь заглянуть в мои глаза.
— Разделишь со мной трапезу? — произнес еле слышно и поднялся с постели. Взял меня за руку и повел за собой. Предложил присесть в кресло, а сам занял место на стуле напротив. Пододвинул ко мне чашку с благоухающим чаем и закурил трубку.
Я понимала, что разговор предстоит тяжелый и избежать его не получится. В глубине души мне было стыдно за то, что произошло в королевских покоях. Осознавая, что в этом нет моей вины, я все равно стеснялась заговорить об этом первой. Сделала крохотный глоток горячего напитка и поставила чашку на блюдце. Пармис поступил так же. А потом выдохнул клуб дыма в сторону камина и посмотрел на меня уверенным взглядом. Казалось, что в нем больше нет и капли злости или переживаний. А у меня руки затряслись от волнения. Чтобы их занять, я вновь подняла чашку и обхватила ее, согревая похолодевшие пальцы.
— Я изучил отчеты, — голос Пармиса дрогнул и сорвался на хрип. Тут же исчезло его наносное спокойствие.
Я не знала, куда себя деть от стыда. Опустила взгляд, разглядывая еле уловимый глазу пар, исходящий от чая. У меня не нашлось слов в ответ. Герцог и так уже все знал в подробностях. Нет смысла обрисовывать их вновь. Давно я не чувствовала себя так неловко.
— Милая, посмотри на меня, — зазвучал его бархатный голос, и я подняла взгляд. Меня бросило в жар и захотелось тут же скинуть с себя мантию, но руки будто приросли к чашке. Я напряженно сидела на месте, не двигаясь. — Нужно кое-что прояснить, — продолжил он спокойным тоном, но я напряглась еще сильнее. Сумела лишь кивнуть. Заглянула в его блестящие в свете свечей глаза и нашла в них поддержку. — Вероятно, ты не знаешь, кто любовница Хакона…
— Не знаю, — подтвердила я и сделала глоток.
— Тори. Одна из фрейлин королевы, — у меня тут же в голове возник образ черноволосой темнокожей женщины, которая подставила меня перед охотой. Именно с этой дамой я перекинулась парой колких фраз в коридоре дворца. Она не молода и внешне довольно неприметна. Странно. Я даже представить не могла, что принц спит именно с ней! Чем она его привлекла?
От неожиданной новости меня снова бросило в жар, но, на сей раз, я решила это исправить. Отставила чашку и сняла с себя мантию. Осталась в легкой сорочке и вдохнула полной грудью дымный воздух. Пармис внимательно и молча следил за моими движениями, а потом и сам откинулся на спинку стула и принял удобную позу. Хитро улыбнулся краешком губ.
— Удивлена?
— Очень.
— Мне тоже было сложно понять эту связь, но отчеты говорили сами за себя. Тори опытна в делах интимных, — подмигнул Пармис, а меня едва не стошнило от отвращения, когда на миг представила развратную картину их близости. После откровений герцога, стала еще больше презирать Хакона. Как он посмел после этой постыдной связи предложить мне разделить с ним постель?! Да будь я трижды его женой! Как же мерзко чувствовать себя одной из шлюх принца! Унизительно и больно! И этот мерзавец говорил высокопарные слова о бесконечной любви к своей пассии! А в итоге предал и меня, и ее! Как же я раньше не заметила, что Тори стала избранницей принца? Злобный взгляд, пренебрежение и сарказм — три составляющие настоящей соперницы! Но злости к ней я сейчас не испытывала. Ее также предали и обманули, как и меня! — Желание Хакона разделить с тобой постель, — снова его голос дрогнул, — я могу объяснить лишь тем, что Тори смертельно больна. Лекарь осмотрел ее и сделал неутешительные выводы. Донокраус — редкая болезнь, которую даже драконья кровь не всегда в силах побороть. Передается в основном половым путем. Хакона проверили на наличие заболевания и не выявили признаков. Можно сделать вывод, что Тори придавалась утехам не только с принцем, — у меня глаза на лоб полезли от этой новости. Пармис же рассмеялся и продолжил: — Хаама послала за Верховным Магом Звинси, чтобы тот осмотрел Тори и помог ей выжить. Хакону запретили приближаться к больной любовнице. Вот он и решил воспользоваться твоим телом для утоления похоти, — поперхнулся Пармис на последнем слове и смочил горло чаем.
Я обомлела. От обиды, что засела внутри, меня разрывало на части. Похоже, муж считал меня тряпкой, об которую можно вытереть ноги и пойти дальше! Подстилка для утоления бесчувственной похоти, от которой не будет последствий! Зелье для того, чтобы не зачать ребенка, повелительный тон, откровенная и бестактная наглость! До чего же он циничный эгоист! Ему плевать на чувства других! Я была искренне рада, что опытная Тори изменила своему обожаемому принцу! От меня он верности тоже не заслужил! Но что мне делать теперь, когда соперница устранилась, и весь свой пыл он направит в мою сторону?
— Что мне делать, когда Хакон снова будет настаивать на близости? — прикрыла я рот рукой, пытаясь сдержать стон отчаяния.
Пармис отложил трубку в сторону, поднялся со стула и подошел ко мне. Опустился на колени у моих ног и взял меня за руку.
— Говори, что ты узнала все о Тори, что боишься заразиться от Хакона и не уверена, что он не болен. За вашими покоями следят надежные разведчики, которым можно доверять. Не бойся говорить с принцем откровенно. Я исправлю отчеты так, как нужно. Хаама ничего лишнего не узнает. Она будет думать, что у вас все хорошо…
— А что дальше, Пармис? Я не смогу бегать от него постоянно! — посмотрела в его большие глаза и накрыла его руку ладонью. Почувствовала, как уголки губ невольно опускаются, предвещая появление слез. — Боюсь, что однажды ты прочтешь отчет, в котором он…
— Нет! — возразил герцог. — Тяни время, Астрид. Ты хочешь быть со мной?
— Хочу, но ты ведь и сам понимаешь, что наши отношения ни к чему не приведут. Я замужем за принцем Звинси. По законам королевства расторгнуть наш брак невозможно. Он будет моим мужем до самой смерти! Ничего не изменить! — говорила я со слезами на глазах, и душа обливалась кровью от безысходности. На этот счет в законах Звинси лазеек не было. Хакон тоже не вправе отказаться от меня, ведь Великий Земной Дракон благословил наш брак и скрепил в чаше Храма.
— Астрид, если ты готова отказаться от короны, я сделаю все, чтобы увезти тебя отсюда. У меня в Стагмаре поместье, полное слуг. Есть возможность занять хорошую должность при дворе огненных. Ты ни в чем не будешь нуждаться, — с надеждой смотрел он в мои глаза, а я обомлела от такого предложения, и мне в ту же секунду захотелось ответить: «да»! Иметь семью, о которой всегда мечтала, любящего мужа, дом и детей. Это ли не счастье?! Взамен потерять лишь титул? Конечно, я была готова распрощаться с короной, которая явно не сулила мне ничего хорошего. Но дело ведь не только в ней. Я подведу родных, опозорю их, если сбегу от мужа вместе с герцогом. Да и кто позволит такое сотворить?! Меня найдут и казнят! А Пармиса изгонят из королевства навсегда! На весь его род падет ярмо позора! Наверное, слишком большая цена за любовь и нужно попытаться задушить в себе чувства, забыть о нашей связи, отстраниться, пока не поздно!
Но если разумом я рассуждала здраво, то сердце отказывалось верить в то, что я смирюсь с участью прожить всю жизнь с нелюбимым мужчиной.
— Предлагаешь сбежать? Сам-то в это веришь?
— Я не предлагал бежать, — хитро улыбнулся Пармис и встал с колен. Взял мое лицо за подбородок, приподнимая его, и склонился в миллиметре от губ, обдавая кожу жарким дыханием. Сердце пропустило удар, а губы пересохли в ожидании пылкого поцелуя. Но он смотрел в мои глаза и не двигался. — Веришь мне, Астрид? — шепнул он.
— Только тебе и верю, — прошептала в ответ.
Он резко смахнул со стола посуду, и она с грохотом упала на пол. Подхватил меня на руки и усадил на край стола. Встал между моих ног и страстно схватил меня за шею, притягивая к себе. Я задыхалась от его оков, выгибаясь ему навстречу. Увидела в его глазах дикое желание овладеть мной здесь и сейчас. От этого огненного взгляда я содрогнулась и едва не сошла с ума от тяги прижаться к его крепкому телу. Внизу живота заныло от томной боли, от вожделения, которое он пробуждал во мне страстными прикосновениями.
Его рука соскользнула с шеи на ключицу, а затем на грудь, которую он силой сжал через ткань. Второй рукой он проник под юбку сорочки, судорожно ощупывая внутреннюю часть бедра. Я забыла обо всем, окунаясь в запретную близость с головой. Мне безумно хотелось его ласк, тело ныло от желания отдаться этому мужчине без остатка. С диким остервенением я рванула ворот его камзола и пуговицы посыпались на пол, а плотная ткань разошлась и оголила рельефный торс. Я припала к нему губами, стягивая остатки ненужной вещи. Пармис задышал так часто и громко, что заглушил треск камина. А я пропустила стон, когда его пальцы умело сорвали с меня трусики, а затем и сорочку.
Он припал к моей груди жаркими и хлесткими поцелуями, выписывая языком на коже горячие и влажные круги. Я заходилась от страсти, зарываясь пальцами в его волосы. Он спускался все ниже, томной дорожкой до пупка, заставляя мой живот сокращаться и дрожать при каждом прикосновении. Грубо и резко развел мои ноги шире и с трепетом коснулся пульсирующего бугорка оголенной плоти. Я откинула голову назад и закрыла глаза от удовольствия. Оперлась руками о стол, прогнувшись в спине, наслаждаясь неповторимыми ощущениями, что дарили его нежные губы. Все мое тело было в его власти, реагировало на каждое его движение, подавалось вперед ближе к наслаждению. Он сжимал мои бедра до боли, врываясь упругим языком в мое нутро, доводя меня до безумия. Я безвольно стонала и жаждала еще. Больше и глубже. Его пальцы осторожно проникли в лоно, причиняя острую, но сладкую боль, которая лишь усиливала удовольствие. Я вскрикнула, не в силах сдержаться и ощутила невыносимую пустоту. Открыла глаза и увидела, что Пармис отстранился. Наклонился ко мне и шепнул на ухо:
— Тебе больно? Нежнее?
— Нет, — ответила я, изнемогая от страсти. Мне хотелось этой боли! Хотелось его горячих ласк!
Он освободился от брюк и впился в мои губы жарким поцелуем. Я отчаянно целовала его в ответ, впитывая его вкус, его манящую влагу и утопала в неге наслаждения. Чувствовала его горячую твердую плоть кожей бедра и льнула к нему естеством, стараясь соприкоснуться и как можно скорее вобрать его в себя. Хотела, чтобы он грубо и до упора вошел в меня, заполнил без остатка.
Впилась пальцами в его спину и коснулась торса животом. Казалось, что кровь в венах закипала, а кожа плавилась от огня, что горел между нами, внутри нас и вокруг нас. Как только он вошел в меня так резко и грубо, как и хотела, то закричала от тянущей и приятной боли. Прикусила его губу до крови, ощущая ее привкус во рту, и застонала от удовольствия, что дарили его мощные толчки внутри меня.
Он припал к моей шее жгучими поцелуями такими тесными, что воздуха не хватало. Я овила его ногами, чтобы быть еще ближе, чувствовать его еще глубже, но он резко отпрянул, откинул мои ноги и вновь припал губами к моему естеству, распаляя и заставляя хрипло стонать от блаженства. Каждая мышца тела натянулась струной. Казалось, что вскоре меня разорвет на части, и когда я почувствовала, что взрыв совсем близок, он перестал меня ласкать губами, поднял на руки, поставил на пол и развернул к себе спиной. Медленно провел ладонью по позвоночнику, а потом одним резким движением руки прижал меня грудью к столу и вошел сзади. Новое фееричное ощущение накрыло меня с головой и помутило разум. Я впивалась ногтями в дерево, приподнимаясь на цыпочках. Ноги задрожали от напряжения, но Пармис удерживал меня за бедра крепко, не позволяя слишком сильно податься вперед. Остервенело, до упора, он входил в меня и рычал, будто дикий зверь. Я стонала под звуки его страсти и окуналась в эйфорию ни с чем несравнимых ощущений. Чувствовала себя настоящей женщиной в его власти и мне хотелось отдать ему всю себя до последней капли!
Как только он схватил меня за волосы и потянул на себя, продолжая входить в меня в бешеном ритме, я ощутила, как блаженство скопилось внизу живота плотным пульсирующим шаром, который вот-вот взорвется.
Один сильный толчок и он разлетелся на миллионы осколков удовольствия. Я закричала так громко, что едва не оглохла от собственного голоса. Почувствовала, как Пармис излился в меня горячим семенем. Его губы осыпали мою спину поцелуями с трепетом до волны мурашек, горячее дыхание обдало кожу жаром. Я попыталась прийти в себя после неземного чувства блаженства и едва не рухнула на пол. Ноги перестали слушаться, но герцог подхватил меня на руки и понес в уборную, с улыбкой заглядывая в мои глаза. Я заключила его лицо в ладони, любуясь мужественными чертами, и припала к губам нежным поцелуем. Как глоток воды для иссушенного пустынной дорогой путника. Пармис окрылял меня, прогонял все страхи, делал меня по-настоящему счастливой, желанной и любимой. Мне было не стыдно оголять душу перед ним, плакать, сомневаться, показывать слабость. О таком муже я всегда мечтала. Такого видела во снах и грезила именно о нем. Он МОЙ! Весь! До кончиков волос!
— Как ты себя чувствуешь? — с нежностью спросил, аккуратно укладывая меня в прохладную купель.
