— Прекрасные шансы. Прокурор в деле будет. Временно исполняющий обязанности. А тебя в нашей ситуации только это волнует?
— Речь идет о суде над убийцей моего сына, — холодно заметила женщина. — Так что, да. Меня это очень и очень волнует.
— Черт! — выругался Егор. Подошел вплотную к Вере, которая наблюдала за ним, прислонившись к дверце холодильника. — Я знаю… Знаю, как для тебя это важно. Но… Я не могу участвовать в этом суде. Понимаешь?! Я и так чуть голову не свихнул, как лучше это дело разрулить. Ввязываться в процесс, будучи твоим любовником — неправильно. Более того, для Григорьева, в случае чего, это может стать отличным поводом оспорить приговор. Я не могу этого допустить!
Вера сглотнула. Она не могла не согласиться с доводами Егора. Но и принять их… было так страшно!
— Ты уверен, что этот твой… исполняющий обязанности…
— Он справится. Обещаю.
— Ладно. — Практически на грани слышимости. — Ладно… Ты не будешь заявлять самоотвод, а просто уволишься, верно?
— Да.
— Ты думаешь, это правильно?
— Заяви я самоотвод, мне бы пришлось указывать его причину. А я не хочу никаких инсинуаций вокруг нас с тобой.
— Спасибо…
— За что?
— За то, что придумал выход, несмотря на мое упрямство.
— Я тоже заинтересован в происходящем. Да и, если честно, выход нашел не я. Тут подфартило…
Он все еще хмурился, но отчего-то Веру это больше не напрягало. Она сделала крохотный шаг ему навстречу, так, что их тела соприкоснулись:
— Прости меня.
— За что? — Егор настолько изумился, что с него вмиг слетела вся холодность.
— За то, что отказалась от тебя. За то, что даже не подумала о вариантах, поддавшись панике. В отличие от тебя. И, знаешь, я думаю, ты правильно поступил. Нет, мне, конечно, страшно, что Григорьев окажется безнаказанным, видишь, даже руки дрожат… — Вера сунула ему под нос действительно трясущиеся ладошки. — Но я тоже многое передумала за эти дни… И, мне кажется, будет правильно дать нам шанс. Мне этого очень хочется, Егор…
Мужчина перехватил ее руки, прижал к своей груди. В который раз восхитился мужеству и отваге этой маленькой стойкой женщины. Борец. Она никогда не пасовала.
— Я обещаю, что мое самоустранение не станет препятствием на пути вынесения справедливого приговора.
— Я так боюсь, Егор… Если бы ты знал, как я боюсь.
— Ну же… Вергун, ты чего? Я ведь пообещал — все будет хорошо. Ты мне не веришь, что ли? — возмутился мужчина, привлекая Веру в объятья.
— Верю! Тебе… Единственному. В том-то и беда, — прошептала в ответ. Вдохнула ставший родным и привычным аромат, всхлипнула.
— А плачешь чего?
— Со страха. Боюсь, что не справлюсь, и что зря тебя себе позволила. Не вовремя. Понимаешь?
— А когда оно ко времени, Вер? Не бывает такого. Шандарахнет, и все… Но ты не бойся. Ничего не бойся, слышишь? Я никому не позволю тебя обидеть. Никогда!
— И я! — Вера подняла заплаканные глаза на Егора. — Я тоже никому не дам тебя в обиду.
И такая решимость была в ее взгляде! Егор моргнул. К горлу подступил комок… Черт! Мужчина и не догадывался, насколько сильно он сам нуждался в подобных словах. Невыносимо остро нуждался, как оказалось…
Они еще долго стояли, обнявшись, посреди полупустой кухни. Уже и солнце село за горизонт, и практически стемнело…
— Ну, я пойду, наверное? — прошептала женщина.
— Куда пойдешь? — не сразу понял Егор.
— Домой? — то ли спросила, то ли ответила она.
— Нет. Я тебя больше никуда не отпущу!
Вера облегченно улыбнулась. Вот, вроде, и выяснили все, и поговорили… Но перед глазами женщины все еще стояло хмурое, недовольное лицо прокурора. Может быть, прямо спросить, что послужило тому причиной? Раздумья Веры прервало совсем неблагозвучное урчание живота. Не ее, кстати сказать.
— Извини. Опять без обеда…
— Так давай приготовлю что-нибудь.
— Да ты что, с твой-то рукой…
— И правда, — растерялась Вера. — Ну… тогда готовь ты, а я буду тебя морально поддерживать, — добавила, улыбаясь.
Так и поступили. Вера заглянула в полупустой холодильник, сокрушенно покачала головой — кроме колбасы и сала, в нем и не было ничего…
— Может, картошки пожарим? — почесал в затылке Егор.
— Давай. Но завтра надо будет съездить в магазин. Дети скоро вернутся, нужно что-то нормальное приготовить…
— Хорошо, — покладисто согласился мужчина. Достал из-под мойки пакет с картошкой и принялся за чистку.
Им предстояло решить еще тысячу вопросов, обсудить миллион мелочей, перестроить собственные жизни, притереться друг к другу, поговорить по душам. Но сейчас все отошло на второй план. Были он и она. И кухня, и первый ужин, который Егор приготовил для Веры… И было в этом что-то такое… тихое…
— А ты почему такой хмурый был сегодня? — не выдержав, поинтересовалась женщина.
Нож в мужских руках замер. Егор поднял взгляд. Свел брови… Насупился.
— Я ревновал.
— К Олегу? Но ты ведь знаешь…
— Он был голый.
— Он был без рубашки, которую снял, потому, что запачкал. А ты всегда так скор на суд?
Мужчина молча встал, налил в миску воду, промыл почищенную картошку. Вера уже, было, решила, что не дождется от него ответа и вовсе, как он заговорил:
— Я никогда так не ревновал. Даже не думал, что способен на такое… Летел, как придурок, хотел тебя порадовать, а тут он… И все! Тушите свет.
Вера довольно улыбнулась. Значит, все-таки ревновал. А она уже не знала, что и думать. Тяжело это, когда совсем не знаешь своего мужчину. Не можешь предугадать его реакцию на то или иное событие, не знаешь, что его может расстроить, а что порадовать... И снова одолевают сомнения: а не поспешила ли, не ошиблась? Тем более, что у Егора дети, которые тоже все усложняют. Не в том плане, что они ей мешают! Совсем нет. Вере дети только в радость. Но она не может не думать, что будет с ними, если у них с Егором не срастется? Ведь так бывает в жизни. Два хороших человека, у которых просто не получается быть вместе… Как уберечь деток от лишних травм? И что будет с ней самой, если у них с Егором ничего не получится? Как она будет жить, если их с прокурором связь все-таки станет камнем преткновения в деле Григорьева? Простит ли она себе эту слабость?
— Эй… Ты чего скисла? Напугал тебя, да?
— Нет. Не в этом дело.
— Я не патологический ревнивец. Честно. Только ты же моя! А он… Полуголый, и… черт! Я ведь ему чуть было не врезал…
Вера улыбнулась. Ей понравилось это внушительное «моя». Ей понравилось даже, что чуть не врезал! Хотя она никогда не была кровожадной. Но сейчас порыв Егора был таким говорящим!
— Смеешься, да? А я чуть с ума не сошел! — возмутился мужчина, а потом испортил весь грозный эффект, хмыкнув.
— А ты не сходи. Мы с Олегом давно стали чужими. Я бы никогда не переспала с тобой, если бы хоть на мгновение в этом усомнилась.
— Я знаю.
Егор не лукавил. Уже дома, немного отойдя от эпической картины полуголого Савельева, до него дошло, что Вера не та женщина, которая могла бы запросто переметнуться от одного мужчины к другому. К примеру, если бы они познакомились при других обстоятельствах, скажем, на три года раньше, у него бы даже шанса не было приблизиться к этой женщине. А так… повезло, что и говорить.
— Иди ко мне…
— Ну, уж, нет! — запротестовала Вера, и в ответ на удивленный взгляд прокурора пояснила. — Сначала тебе нужно поесть.
Вера улыбнулась, и все же ненадолго подошла к мужчине. Поцеловала его в краешек губ, чтобы немного смягчить командный тон своих слов, и снова отступила. От греха подальше. Егор понял ее мотивацию. Снова ухмыльнулся. Только сейчас это была ухмылка иного рода… Так мог улыбаться только полностью довольный жизнью мужчина. Уверенный в себе и собственной силе самец.
Так, довольно поглядывая в сторону женщины, Егор принялся за нарезку картошки. Интересно, а Вера вкусно готовит? По всему выходит, что все, чем его угощали, готовила Верина мать. Было бы неплохо, если бы ко всем плюсам Веры добавилось ещё и умение кухарить…
Егор бросил нарезанную соломкой картошку на раскаленную сковородку, принялся за лук. В голове была какая-то каша. Куча мыслей, которые, цепляясь одна за другую, заставили эту самую голову гудеть. Он знал, что со временем все упорядочится, но пока…
— Егор, а ты думал, как мы все детям расскажем?
— Да что им рассказывать? Они только счастливы будут, ты же знаешь.
— Мне бы твою уверенность, — покачала головой Вера. — Асенька пока маленькая — с ней проще, а вот Денис… Что, если он воспримет меня конкурентом матери? Что, если решит, что, приняв меня в семью, предаст её память?
Егор задумался. Отмахиваться от слов женщины не имело смысла. Он знал, как тяжело предугадать реакцию подростка. Сталкивался с этим неоднократно. Но…
— Вер, ты ж для него героиня! Ну, серьёзно, какие тут могут быть проблемы? Переедешь к нам, он только счастлив будет, что объект восхищения теперь так близко. И бегать никуда не надо!
— Мне кажется, нам не следует спешить, — после небольшой паузы заметила женщина.
— Почему? — тут же вскинулся Егор.
— Потому, что все развивается слишком быстро. Мы мало знаем друг друга, и вообще… Вдруг у нас ничего не выйдет? Ну, мало ли… Что, если мы отыщем друг в друге то, с чем не сможем мириться? Люди ведь недаром встречаются, перед тем как принять решение о совместном проживании?
Егор хмурился все сильнее. Как человек, который нёс ответственность не только за собственную жизнь, он прекрасно понимал, о чем говорила Вера. Но, как влюбленный мужчина… Черт, ну не мог он ждать. Терпения не было. Совсем. В нем проснулся пещерный человек. Да, за волосы, и в пещеру — это про него. Ну, а то, что в пещере детеныши… Только плюс. Вера станет отличной матерью. Он был уверен. Во многом это понимание и определяло поспешность его решений.
— Я не думаю, что нам стоит тянуть.
— Егор…
— Я серьезно. Аська тебя обожает. Денис — парень толковый, поймет все. И, думаю, даже будет рад. А мы… Мы взрослые, занятые люди. Понятия не имею, зачем нам терять время понапрасну. Ведь поняли уже все. И ты, и я.
— Что поняли? — не преминула уточнить Вера.
— Я хочу быть с тобой. Засыпать, просыпаться, видеть тебя каждое утро за столом напротив себя, познать все твои тайны.
— У меня их нет… — хрипло прошептала женщина.
— Неправда. Ты удивительно добрая, мягкая, но при этом очень сильная и стойкая. Я хочу понять, как тебе удалось остаться такой в этом насквозь фальшивом мире. Я хочу тебя для себя. Для своих детей.
— Егор… Ты меня совсем не знаешь…
— Глупости! В тебе есть все, что я хотел бы видеть в своей женщине. А всякие мелочи — буду узнавать по ходу дела. Так даже интереснее, — не терпящим возражений тоном парировал мужчина. Потом выключил конфорку и принялся раскладывать нехитрый ужин по тарелкам. Вера не удержалась, подошла вплотную, провела ладонью по сильной спине. Зарылась носом в растянутый воротник футболки. Егор осторожно уселся на табуретку, не выпуская Веру из собственных рук, пододвинул тарелку поближе. И как же было хорошо, сидя в его руках, есть подгоревшую картошку из одной тарелки, и просто знать, что она нужна! Ему и детям.
— Хороший мой… — выдохнула едва слышно. Егор замер с занесенной вилкой, напрочь утратив аппетит. Сглотнул. То ли два года одиночества были тому виной, то ли черт его знает, что… Но ее слова резанули по сердцу. Ударили в голову. И захотелось доказать, что да, он такой. Хороший, надежный, и верный. Не то, что Верин бывший. Развеять все ее страхи, стать не ее слабостью — стать ее силой. Заслонить собой от всех невзгод.
— Вер… Ты никогда не пожалеешь. Обещаю…
— Я знаю…
— Ничего ты не знаешь. Но я докажу! Я стану самым лучшим для тебя…
— Тшшш. — Указательный палец Веры касается мужских губ. — Мне вполне достаточно, если ты будешь тем Егором Бояровым, которого я уже успела узнать.
Ну, и как тут можно было удержаться? Никак. Совершенно невозможно. К черту ужин. К черту вообще все! Зарывается ладонями в шикарные волосы, касается губами губ. Неспешно скользит языком, толкается жадно в рот. Вера перекидывает длинную ногу, и усаживается на Егора верхом. Он стонет, прямо в приоткрытые губы, потому что его член в таком положении вплотную прижимается к самому заветному... Вера невольно ерзает, устраиваясь поудобнее, а у него крыша от этого едет! Прекращает поцелуй, стаскивает ее кофточку. Со стоном опускает лицо на грудь. Такую аккуратную, но от того не менее чувствительную и манящую. Кусает прямо поверх кружева лифчика. Она скользит пальцами по его голове, прижимая к себе еще теснее. Стонет ему в макушку, потираясь бедрами. Раздеться в таком положении — задача невыполнимая. Егор встает вместе с Верой, которая, опоясав ногами его тело, даже не и не думает отстраняться. Идет вместе с нею в спальню. Падают на кровать, не прекращая поцелуя. Кое-как раздеваются, вещи летят в сторону.
— Черт… Я резинки купил, там… в кармане остались… — Отчаянный жест в сторону улетевших в другой конец комнаты штанов. Несмотря на переполняющее желание, Вера улыбается, наблюдая, как Егор, сверкая голым задом, бежит за контрацептивами. Мужчина замечает ее веселье, хмурит притворно брови и спешно возвращается в кровать. Все веселье вмиг пропадает, когда их горячие тела соприкасаются. Вера резко выдыхает, послушно разводит в сторону ноги и… Сходит с ума.
Утром их разбудил телефонный звонок. Точнее, это Егор проснулся, а Вера только перевернулась с бока на бок, накрыла голову подушкой и преспокойно засопела дальше. Мужчина даже позавидовал такому умению. Ему бы так!
— Алло.
— Ну, слава Богу! Егор… Это Николай Степанович… Отец Веры.
— Доброе утро, Николай Степанович, что-то случилось?
— Случилось! Не знаю, что и думать. Мы Веру потеряли. Со вчерашнего дня не можем дозвониться… И дома ее нет.
— Погодите… А вы откуда знаете?
— Так пятнадцать минут в дверь звоню, и ничего!
— Вы у Вериной квартиры, что ли?
— Само собой. А ее нет. Я уже думаю, может, в полицию обратиться, или…
— Стоп, Николай Степанович… За Веру не переживайте. Через минут пятнадцать мы вам все объясним. Только не уезжайте никуда.
На том конце провода ненадолго замолчали. Потом откашлялись:
— Я подожду в машине.
— Добро. Тогда до встречи.
Егор отбросил телефон, перевел взгляд на спящую любовницу. Присел на кровать. Поцеловал ту в плечо, погладил нежную, бархатистую кожу большим пальцем:
— Вставай, спящая красавица.
— Ни за что. У меня выходной.
— Твои родители тебя потеряли, и сейчас отец берет штурмом твою квартиру.
Сон как рукой сняло. Вера вскочила резко так, что даже закружилась голова.
— Черт! Я забыла дома телефон!
— Вот-вот. А они тебе его оборвали. Теперь вот полицию собрались вызывать…
— Черт! — растерянно повторила Вера, спуская ноги с кровати.
— Иди в душ, а я сварю кофе. У нас есть десять минут.
Вера хотела запротестовать, но… Без душа ей явно было не обойтись. Вчерашняя сексуальная эээ… активность, давала о себе знать. От нее за километр разило сексом, и вряд ли этот аромат был подходящим для встречи с родителями. Женщина быстро ополоснулась, вытерлась единственным полотенцем, пальцем почистила зубы. Наспех оделась, и вышла из ванной:
— Ну, я побежала. Вечером созвонимся.
Егор остановился посреди коридора. Насупил брови:
— Ты без меня никуда не пойдешь.
Вера тоже замерла, склонившись над липучками кроссовок. Задрала голову:
— Речь идет о суде над убийцей моего сына, — холодно заметила женщина. — Так что, да. Меня это очень и очень волнует.
— Черт! — выругался Егор. Подошел вплотную к Вере, которая наблюдала за ним, прислонившись к дверце холодильника. — Я знаю… Знаю, как для тебя это важно. Но… Я не могу участвовать в этом суде. Понимаешь?! Я и так чуть голову не свихнул, как лучше это дело разрулить. Ввязываться в процесс, будучи твоим любовником — неправильно. Более того, для Григорьева, в случае чего, это может стать отличным поводом оспорить приговор. Я не могу этого допустить!
Вера сглотнула. Она не могла не согласиться с доводами Егора. Но и принять их… было так страшно!
— Ты уверен, что этот твой… исполняющий обязанности…
— Он справится. Обещаю.
— Ладно. — Практически на грани слышимости. — Ладно… Ты не будешь заявлять самоотвод, а просто уволишься, верно?
— Да.
— Ты думаешь, это правильно?
— Заяви я самоотвод, мне бы пришлось указывать его причину. А я не хочу никаких инсинуаций вокруг нас с тобой.
— Спасибо…
— За что?
— За то, что придумал выход, несмотря на мое упрямство.
— Я тоже заинтересован в происходящем. Да и, если честно, выход нашел не я. Тут подфартило…
Он все еще хмурился, но отчего-то Веру это больше не напрягало. Она сделала крохотный шаг ему навстречу, так, что их тела соприкоснулись:
— Прости меня.
— За что? — Егор настолько изумился, что с него вмиг слетела вся холодность.
— За то, что отказалась от тебя. За то, что даже не подумала о вариантах, поддавшись панике. В отличие от тебя. И, знаешь, я думаю, ты правильно поступил. Нет, мне, конечно, страшно, что Григорьев окажется безнаказанным, видишь, даже руки дрожат… — Вера сунула ему под нос действительно трясущиеся ладошки. — Но я тоже многое передумала за эти дни… И, мне кажется, будет правильно дать нам шанс. Мне этого очень хочется, Егор…
Мужчина перехватил ее руки, прижал к своей груди. В который раз восхитился мужеству и отваге этой маленькой стойкой женщины. Борец. Она никогда не пасовала.
— Я обещаю, что мое самоустранение не станет препятствием на пути вынесения справедливого приговора.
— Я так боюсь, Егор… Если бы ты знал, как я боюсь.
— Ну же… Вергун, ты чего? Я ведь пообещал — все будет хорошо. Ты мне не веришь, что ли? — возмутился мужчина, привлекая Веру в объятья.
— Верю! Тебе… Единственному. В том-то и беда, — прошептала в ответ. Вдохнула ставший родным и привычным аромат, всхлипнула.
— А плачешь чего?
— Со страха. Боюсь, что не справлюсь, и что зря тебя себе позволила. Не вовремя. Понимаешь?
— А когда оно ко времени, Вер? Не бывает такого. Шандарахнет, и все… Но ты не бойся. Ничего не бойся, слышишь? Я никому не позволю тебя обидеть. Никогда!
— И я! — Вера подняла заплаканные глаза на Егора. — Я тоже никому не дам тебя в обиду.
И такая решимость была в ее взгляде! Егор моргнул. К горлу подступил комок… Черт! Мужчина и не догадывался, насколько сильно он сам нуждался в подобных словах. Невыносимо остро нуждался, как оказалось…
ГЛАВА 18
Они еще долго стояли, обнявшись, посреди полупустой кухни. Уже и солнце село за горизонт, и практически стемнело…
— Ну, я пойду, наверное? — прошептала женщина.
— Куда пойдешь? — не сразу понял Егор.
— Домой? — то ли спросила, то ли ответила она.
— Нет. Я тебя больше никуда не отпущу!
Вера облегченно улыбнулась. Вот, вроде, и выяснили все, и поговорили… Но перед глазами женщины все еще стояло хмурое, недовольное лицо прокурора. Может быть, прямо спросить, что послужило тому причиной? Раздумья Веры прервало совсем неблагозвучное урчание живота. Не ее, кстати сказать.
— Извини. Опять без обеда…
— Так давай приготовлю что-нибудь.
— Да ты что, с твой-то рукой…
— И правда, — растерялась Вера. — Ну… тогда готовь ты, а я буду тебя морально поддерживать, — добавила, улыбаясь.
Так и поступили. Вера заглянула в полупустой холодильник, сокрушенно покачала головой — кроме колбасы и сала, в нем и не было ничего…
— Может, картошки пожарим? — почесал в затылке Егор.
— Давай. Но завтра надо будет съездить в магазин. Дети скоро вернутся, нужно что-то нормальное приготовить…
— Хорошо, — покладисто согласился мужчина. Достал из-под мойки пакет с картошкой и принялся за чистку.
Им предстояло решить еще тысячу вопросов, обсудить миллион мелочей, перестроить собственные жизни, притереться друг к другу, поговорить по душам. Но сейчас все отошло на второй план. Были он и она. И кухня, и первый ужин, который Егор приготовил для Веры… И было в этом что-то такое… тихое…
— А ты почему такой хмурый был сегодня? — не выдержав, поинтересовалась женщина.
Нож в мужских руках замер. Егор поднял взгляд. Свел брови… Насупился.
— Я ревновал.
— К Олегу? Но ты ведь знаешь…
— Он был голый.
— Он был без рубашки, которую снял, потому, что запачкал. А ты всегда так скор на суд?
Мужчина молча встал, налил в миску воду, промыл почищенную картошку. Вера уже, было, решила, что не дождется от него ответа и вовсе, как он заговорил:
— Я никогда так не ревновал. Даже не думал, что способен на такое… Летел, как придурок, хотел тебя порадовать, а тут он… И все! Тушите свет.
Вера довольно улыбнулась. Значит, все-таки ревновал. А она уже не знала, что и думать. Тяжело это, когда совсем не знаешь своего мужчину. Не можешь предугадать его реакцию на то или иное событие, не знаешь, что его может расстроить, а что порадовать... И снова одолевают сомнения: а не поспешила ли, не ошиблась? Тем более, что у Егора дети, которые тоже все усложняют. Не в том плане, что они ей мешают! Совсем нет. Вере дети только в радость. Но она не может не думать, что будет с ними, если у них с Егором не срастется? Ведь так бывает в жизни. Два хороших человека, у которых просто не получается быть вместе… Как уберечь деток от лишних травм? И что будет с ней самой, если у них с Егором ничего не получится? Как она будет жить, если их с прокурором связь все-таки станет камнем преткновения в деле Григорьева? Простит ли она себе эту слабость?
— Эй… Ты чего скисла? Напугал тебя, да?
— Нет. Не в этом дело.
— Я не патологический ревнивец. Честно. Только ты же моя! А он… Полуголый, и… черт! Я ведь ему чуть было не врезал…
Вера улыбнулась. Ей понравилось это внушительное «моя». Ей понравилось даже, что чуть не врезал! Хотя она никогда не была кровожадной. Но сейчас порыв Егора был таким говорящим!
— Смеешься, да? А я чуть с ума не сошел! — возмутился мужчина, а потом испортил весь грозный эффект, хмыкнув.
— А ты не сходи. Мы с Олегом давно стали чужими. Я бы никогда не переспала с тобой, если бы хоть на мгновение в этом усомнилась.
— Я знаю.
Егор не лукавил. Уже дома, немного отойдя от эпической картины полуголого Савельева, до него дошло, что Вера не та женщина, которая могла бы запросто переметнуться от одного мужчины к другому. К примеру, если бы они познакомились при других обстоятельствах, скажем, на три года раньше, у него бы даже шанса не было приблизиться к этой женщине. А так… повезло, что и говорить.
— Иди ко мне…
— Ну, уж, нет! — запротестовала Вера, и в ответ на удивленный взгляд прокурора пояснила. — Сначала тебе нужно поесть.
Вера улыбнулась, и все же ненадолго подошла к мужчине. Поцеловала его в краешек губ, чтобы немного смягчить командный тон своих слов, и снова отступила. От греха подальше. Егор понял ее мотивацию. Снова ухмыльнулся. Только сейчас это была ухмылка иного рода… Так мог улыбаться только полностью довольный жизнью мужчина. Уверенный в себе и собственной силе самец.
Так, довольно поглядывая в сторону женщины, Егор принялся за нарезку картошки. Интересно, а Вера вкусно готовит? По всему выходит, что все, чем его угощали, готовила Верина мать. Было бы неплохо, если бы ко всем плюсам Веры добавилось ещё и умение кухарить…
Егор бросил нарезанную соломкой картошку на раскаленную сковородку, принялся за лук. В голове была какая-то каша. Куча мыслей, которые, цепляясь одна за другую, заставили эту самую голову гудеть. Он знал, что со временем все упорядочится, но пока…
— Егор, а ты думал, как мы все детям расскажем?
— Да что им рассказывать? Они только счастливы будут, ты же знаешь.
— Мне бы твою уверенность, — покачала головой Вера. — Асенька пока маленькая — с ней проще, а вот Денис… Что, если он воспримет меня конкурентом матери? Что, если решит, что, приняв меня в семью, предаст её память?
Егор задумался. Отмахиваться от слов женщины не имело смысла. Он знал, как тяжело предугадать реакцию подростка. Сталкивался с этим неоднократно. Но…
— Вер, ты ж для него героиня! Ну, серьёзно, какие тут могут быть проблемы? Переедешь к нам, он только счастлив будет, что объект восхищения теперь так близко. И бегать никуда не надо!
— Мне кажется, нам не следует спешить, — после небольшой паузы заметила женщина.
— Почему? — тут же вскинулся Егор.
— Потому, что все развивается слишком быстро. Мы мало знаем друг друга, и вообще… Вдруг у нас ничего не выйдет? Ну, мало ли… Что, если мы отыщем друг в друге то, с чем не сможем мириться? Люди ведь недаром встречаются, перед тем как принять решение о совместном проживании?
Егор хмурился все сильнее. Как человек, который нёс ответственность не только за собственную жизнь, он прекрасно понимал, о чем говорила Вера. Но, как влюбленный мужчина… Черт, ну не мог он ждать. Терпения не было. Совсем. В нем проснулся пещерный человек. Да, за волосы, и в пещеру — это про него. Ну, а то, что в пещере детеныши… Только плюс. Вера станет отличной матерью. Он был уверен. Во многом это понимание и определяло поспешность его решений.
— Я не думаю, что нам стоит тянуть.
— Егор…
— Я серьезно. Аська тебя обожает. Денис — парень толковый, поймет все. И, думаю, даже будет рад. А мы… Мы взрослые, занятые люди. Понятия не имею, зачем нам терять время понапрасну. Ведь поняли уже все. И ты, и я.
— Что поняли? — не преминула уточнить Вера.
— Я хочу быть с тобой. Засыпать, просыпаться, видеть тебя каждое утро за столом напротив себя, познать все твои тайны.
— У меня их нет… — хрипло прошептала женщина.
— Неправда. Ты удивительно добрая, мягкая, но при этом очень сильная и стойкая. Я хочу понять, как тебе удалось остаться такой в этом насквозь фальшивом мире. Я хочу тебя для себя. Для своих детей.
— Егор… Ты меня совсем не знаешь…
— Глупости! В тебе есть все, что я хотел бы видеть в своей женщине. А всякие мелочи — буду узнавать по ходу дела. Так даже интереснее, — не терпящим возражений тоном парировал мужчина. Потом выключил конфорку и принялся раскладывать нехитрый ужин по тарелкам. Вера не удержалась, подошла вплотную, провела ладонью по сильной спине. Зарылась носом в растянутый воротник футболки. Егор осторожно уселся на табуретку, не выпуская Веру из собственных рук, пододвинул тарелку поближе. И как же было хорошо, сидя в его руках, есть подгоревшую картошку из одной тарелки, и просто знать, что она нужна! Ему и детям.
— Хороший мой… — выдохнула едва слышно. Егор замер с занесенной вилкой, напрочь утратив аппетит. Сглотнул. То ли два года одиночества были тому виной, то ли черт его знает, что… Но ее слова резанули по сердцу. Ударили в голову. И захотелось доказать, что да, он такой. Хороший, надежный, и верный. Не то, что Верин бывший. Развеять все ее страхи, стать не ее слабостью — стать ее силой. Заслонить собой от всех невзгод.
— Вер… Ты никогда не пожалеешь. Обещаю…
— Я знаю…
— Ничего ты не знаешь. Но я докажу! Я стану самым лучшим для тебя…
— Тшшш. — Указательный палец Веры касается мужских губ. — Мне вполне достаточно, если ты будешь тем Егором Бояровым, которого я уже успела узнать.
Ну, и как тут можно было удержаться? Никак. Совершенно невозможно. К черту ужин. К черту вообще все! Зарывается ладонями в шикарные волосы, касается губами губ. Неспешно скользит языком, толкается жадно в рот. Вера перекидывает длинную ногу, и усаживается на Егора верхом. Он стонет, прямо в приоткрытые губы, потому что его член в таком положении вплотную прижимается к самому заветному... Вера невольно ерзает, устраиваясь поудобнее, а у него крыша от этого едет! Прекращает поцелуй, стаскивает ее кофточку. Со стоном опускает лицо на грудь. Такую аккуратную, но от того не менее чувствительную и манящую. Кусает прямо поверх кружева лифчика. Она скользит пальцами по его голове, прижимая к себе еще теснее. Стонет ему в макушку, потираясь бедрами. Раздеться в таком положении — задача невыполнимая. Егор встает вместе с Верой, которая, опоясав ногами его тело, даже не и не думает отстраняться. Идет вместе с нею в спальню. Падают на кровать, не прекращая поцелуя. Кое-как раздеваются, вещи летят в сторону.
— Черт… Я резинки купил, там… в кармане остались… — Отчаянный жест в сторону улетевших в другой конец комнаты штанов. Несмотря на переполняющее желание, Вера улыбается, наблюдая, как Егор, сверкая голым задом, бежит за контрацептивами. Мужчина замечает ее веселье, хмурит притворно брови и спешно возвращается в кровать. Все веселье вмиг пропадает, когда их горячие тела соприкасаются. Вера резко выдыхает, послушно разводит в сторону ноги и… Сходит с ума.
ГЛАВА 19
Утром их разбудил телефонный звонок. Точнее, это Егор проснулся, а Вера только перевернулась с бока на бок, накрыла голову подушкой и преспокойно засопела дальше. Мужчина даже позавидовал такому умению. Ему бы так!
— Алло.
— Ну, слава Богу! Егор… Это Николай Степанович… Отец Веры.
— Доброе утро, Николай Степанович, что-то случилось?
— Случилось! Не знаю, что и думать. Мы Веру потеряли. Со вчерашнего дня не можем дозвониться… И дома ее нет.
— Погодите… А вы откуда знаете?
— Так пятнадцать минут в дверь звоню, и ничего!
— Вы у Вериной квартиры, что ли?
— Само собой. А ее нет. Я уже думаю, может, в полицию обратиться, или…
— Стоп, Николай Степанович… За Веру не переживайте. Через минут пятнадцать мы вам все объясним. Только не уезжайте никуда.
На том конце провода ненадолго замолчали. Потом откашлялись:
— Я подожду в машине.
— Добро. Тогда до встречи.
Егор отбросил телефон, перевел взгляд на спящую любовницу. Присел на кровать. Поцеловал ту в плечо, погладил нежную, бархатистую кожу большим пальцем:
— Вставай, спящая красавица.
— Ни за что. У меня выходной.
— Твои родители тебя потеряли, и сейчас отец берет штурмом твою квартиру.
Сон как рукой сняло. Вера вскочила резко так, что даже закружилась голова.
— Черт! Я забыла дома телефон!
— Вот-вот. А они тебе его оборвали. Теперь вот полицию собрались вызывать…
— Черт! — растерянно повторила Вера, спуская ноги с кровати.
— Иди в душ, а я сварю кофе. У нас есть десять минут.
Вера хотела запротестовать, но… Без душа ей явно было не обойтись. Вчерашняя сексуальная эээ… активность, давала о себе знать. От нее за километр разило сексом, и вряд ли этот аромат был подходящим для встречи с родителями. Женщина быстро ополоснулась, вытерлась единственным полотенцем, пальцем почистила зубы. Наспех оделась, и вышла из ванной:
— Ну, я побежала. Вечером созвонимся.
Егор остановился посреди коридора. Насупил брови:
— Ты без меня никуда не пойдешь.
Вера тоже замерла, склонившись над липучками кроссовок. Задрала голову:
