Перекидывая с места на место мешающие ей предметы, она пыталась найти в этом доме телефон. Тут ведь должен быть способ связи! Обыскав зал, Тори нервно застонала, понимая, что теряет драгоценное время. Остановившись по центру, она оглянулась, пытаясь найти тонкую грань между паникой и здравым смыслом. Тут телефона нет. Не нужно ломать всю комнату в поисках того, чего нет.
Она тяжело выдохнула, обращая внимание на стол, где стоял ноутбук. В голове словно загорелась лампочка, и превосходная идея наконец-то её посетила. Включая ноутбук, она нервно постукивала ногтями по столу, ожидая, пока высветится хоть какой-то браузер.
Слишком долго.
Она дрожащими пальцами стала вбивать свою почту, нервозно вскрикивая, когда от терзающего страха нажимала не на те клавиши. Обрадовавшись, что, несмотря на дикую панику, смогла всё-таки войти, начала лихорадочно выискивать почту Гвинет, чтобы уведомить её о том, кем является Ник. Она прочитает и, позвонив в полицию, спасёт её из этого кошмара наяву.
Пролистывая контакты, Тори сосредоточенно смотрела в экран. Её сердце замерло, когда она услышала, как щёлкает замок и дверь открывается. Не понимая, что ей мешает продолжить поиск хотя бы ещё несколько секунд, Тори просто застыла, словно превратилась в ледяную статую.
Когда она увидела Ника — ощутила, что воздух перестал попадать в лёгкие. Она задыхалась. Дикий, необузданный страх пробрал её тело до самых костей. Ощущение такое, словно её полностью парализовало: пошевелиться казалось невозможно, как бы сильно ни хотелось.
— Викки, — от его голоса она подскочила на диване. — Всё нормально?
Ник опустил взгляд на свой ноутбук, в котором она что-то искала. Стоило убрать этот ноутбук с её глаз или хотя бы поставить пароль: он был наполнен опасным компроматом.
— Что ты делаешь? — спросил он, слегка нахмурившись.
Он не узнавал ту Викторию, которую покинул три часа назад в своей спальне. Теперь она выглядела так, словно за это время успела смертельно заболеть: кожа бледная, пустые глаза и периодические сотрясения тела с интервалом в десять секунд.
— Я хотела проверить почту, — ответила Тори, начиная понимать, что ей стоит включить мозг и играть роль, будто бы она не знает правды о Расселе. Таким образом она спасёт себя, ведь Ник явно не пожалеет её, зная, что она раскрыла его тайну.
Ник остановился напротив неё, пытаясь просканировать взглядом:
— Ты выглядишь испуганной. Что-то не так?
— Нет, всё хорошо, — Тори тяжело проглотила подступивший к горлу ком. — Устала. Хочу спать.
Ник присел напротив неё, не отводя изучающий взгляд от её бледного лица. Конечно же, он понимал, что с ней происходит что-то неладное: ещё пару часов назад она искренне не желала отпускать его от себя, а теперь ведёт себя отчуждённо, словно вовсе не знает его.
— Ты нормально себя чувствуешь? Не заболела? — Ник слегка наклонился и взял её холодную, словно лёд, руку в свою, чтобы хоть немного согреть.
Тори на мгновение прикрыла веки, чувствуя, как внутри всё буквально разбивается на осколки, ощущая касания Ника. Человека, которого она считала самым близким и родным во всей вселенной — а теперь самым чужим. Какая мука — ощущать его близость, любить и ненавидеть.
— Викки, что происходит? — прошептал он, желая узнать причину её горести и попытаться помочь ей справиться, что бы там ни было. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне.
— Разве что-то происходит? — её голос предательски вздрогнул. — Там, на кухне, я сделала тебе панкейки.
На лице Ника начала постепенно появляться улыбка:
— Спасибо, принцесса, но почему ты сказала это настолько траурно, словно находишься на похоронах?
Тори наконец-то осмелилась посмотреть в его тёмные глаза. Глаза в которых видела свою поддержку, свою пленяющую влюблённость, а теперь — только жестокость и кровожадность.
— Тебе показалось, — едва могла продолжать играть роль Тори. У неё явно получалось очень плохо. Она ощущала, как печально выглядит её актерское мастерство при всём том ужасе, который заполонил её.
Тори широко раскрыла глаза, понимая, что он встал и, легонько потянув её за руку, помог подняться на дрожащие ноги. Она не смотрела на него и даже не следила за тем, куда он ведёт её. Единственное, о чём она могла думать — это то, что рукой, которой он сейчас бережно держит её ладонь, он убил Шерил! Этими руками, которыми он нежно гладил её щеки, касался губ, была убита несчастная Шерил.
Тори словно вынырнула из своих собственных ужасов, когда он вновь заставил её сесть, но уже на кухне. Она застыла, шокировано уставившись на то, как Ник берёт в руки кухонный нож…
Ник остановился, непонимающе глядя на ошарашенное лицо Виктории: её взгляд был устремлён на нож, который он держал в руках, чтобы разрезать чудо кулинарии, которое она для него приготовила. До этого дело не дошло, ведь он не мог отвести глаз от сжавшейся на стуле Викки, которая замерла так же, как он посадил её.
Если подумать логически, то она бы несомненно рассказала ему о любой своей проблеме. Если бы, например, вдруг в его отсутствие Джордж дал о себе как-то знать — Викки не стала бы молчать. Следовательно, причина ужаса, написанного на её лице только одна… Она знает.
— Ник, — едва смогла промолвить она его имя. — Я могу поехать домой? Хочу увидеться с сестрой.
Ник отодвинул стул и, медленно присев напротив неё, изучающим взглядом проследил, как она всё это время не отводила глаз от ножа в его руках. Он отодвинул нож, и только после этого Виктория наконец-то посмотрела на его лицо.
— Зачем? Там ведь будет Бен, — Ник стал медленно подходить к правде, которую она всё ещё пыталась плохо скрывать. — Я могу привести твою сестру сюда.
Ник заметил, как Викки широко раскрыла веки и яро замотала головой, не находя в себе силы, чтобы сказать слова протеста.
— Почему? — спросил он, поставив локти на стол. — Что-то тебя смущает?
Тори опустила голову, но косо взглянула на Ника из-под чёрных бровей. Тяжело дыша, она смотрела на него, и ком в горле мешал ответить. Собственно, она и не знала, что должна сказать. Этим вопросом Ник буквально загнал её в угол.
Он смотрел, как Викки робко забегала глазами по всей кухне, в страхе пересечься с его абсолютно серьёзным взглядом; он смотрел на неё так, словно желал пронзить насквозь. Тори попыталась бесшумно выдохнуть и отвлечься от натиска в его дьявольском взгляде. Она чувствовала себя на допросе в кабинете правоохранительных органов. Ник явно ловко пытался вынудить сказать всю правду, но здравый смысл подсказывал ей, что если она поддастся и сделает это, то собственноручно выроет себе могилу.
Тори содрогнулась всем телом, услышав, как открылась входная дверь. Отдалённые шаги, и в кухню кто-то вошёл. Она не могла видеть, кто, сидя ко входу спиной. Через мгновение её сердце буквально остановилось, когда раздался голос гостя.
— Мистер Морган, — проговорил Годвин. — Вы должны знать, что я застал Викторию в амбаре, когда вас не было. Она всё увидела.
Сжимая руки в кулаки, Тори не заметила, как пронзила свою кожу ногтями. Почему Годвин сделал это? Неужели Ник настолько сильно зазомбировал и запугал парнишку, что тот против своей воли делает абсолютно всё, что ему прикажут? Он ведь мог просто умолчать о её визите в «камеру пыток» Рассела. Что делает Ник со своими подчинёнными, что они настолько преданны ему даже при том, что искренне хотят свободы?
Тори едва смогла поднять голову, чтобы хоть на мгновение оценить реакцию Ника. Он не был удивлён. Её попытки показать Нику, что она ничего не знает, оказались провальными. Естественно, чего она ещё ожидала? Даже если бы она хорошо справилась со своей ролью, Ник всё равно узнал бы правду. Он действительно настоящий дьявол. Его прозвище, которое она дала ему месяцами ранее, оказалось более, чем справедливым.
Ник кивнул Годвину и двумя пальцами указал на выход. Годвин едва ли не преклонил голову перед своим начальником и, следом за тем, поспешил удалиться.
— Зачем ты устроила этот театр? — наконец-то прервал наэлектризованную тишину суровый голос Николаса.
Тори мгновение молчала, пытаясь найти в себе излишки сил, чтобы наконецто заговорить не с Ником, а с Расселом.
— Чтобы ты не убил меня, как убил Шерил! — процедила сквозь зубы она, проговорив это со всей ненавистью, на которую была только способна.
Ник сделал паузу, изучая её враждебные карие глаза. Он знал, что это должно было когда-нибудь случиться. Время пришло: Викки узнала правду, и, как бы прискорбно это ни было, она не сможет с этим смириться, что абсолютно понятно. Адекватный человек понимает, что нахождение рядом с таким, как он, чревато последствиями.
Тори не видела на лице Ника раскаяния. Она поражённо приоткрыла губы, уставившись в его безжалостные чёрные глаза. Если ещё несколько минут назад она считала, что при упоминании Шерил Ник проявит хотя бы долю угрызений совести, то нет — вместо этого он выглядел хладнокровным и каменным настолько, что, казалось, у него нет сердца.
Виктория едва сдерживала внутри себя нарастающую бурю эмоций. Каждое мгновение давало ей понять, в кого ей довелось влюбиться. Если раньше она видела в Нике и жестокость, и добродушие, то теперь поняла, что второе качество оказалось ложным. Только жестокость. Понимание этого факта заставило её дыхание участиться так, словно она сейчас прямо тут разрыдается от отчаяния, пронзающего её душу маленькими болезненными иглами.
— Викки, мне жаль, что ты узнала всё именно так, — начал Ник, не отводя холодных глаз от её искажённого гневом и обидой лица. — Я бы рассказал, но мне стоило заранее подготовить тебя к такой новости.
— Ты думаешь, к такому можно подготовить? — спешно бросила ему Тори.
— По крайней мере, это сказал бы я, а не ты узнала сама.
— Плевать, как я узнала, Ник! — повысила голос Тори, больше не в силах сдержать в себе всю жгучую досаду. — Главное не то, как, а что я узнала! Как ты предлагаешь мне справиться с этим? Ты не понимаешь, что значит для меня эта истина!
Ник едва заметно кивнул, согласившись, но ни разу не отвёл от неё взгляд. Ему явно не было стыдно. Он не чувствовал своей вины.
— Я понимаю, — согласился он. — Понимаю, что это сложно принять. Но давай мыслить здраво, Викки. Что меняет моя деятельность в качестве Рассела? И без этого ты знала, что я способен на убийство.
Тори приложила ладонь ко лбу, чтобы скрыть, как глаза наполнились горькими слезами. Она отвела взгляд в сторону, ощущая, как больно сжимается грудная клетка после его слов. Ник говорил спокойно, словно его ничего не может тронуть. Он даже не считал чем-то сверх ужасным то, что он делал под маской Рассела.
Как бы она ни скрывала — Ник смог заметить блеск в её печальных глазах. Нет, только не слёзы. Это то, что действовало на него куда более устрашающе, чем дуло пистолета: он просто не мог видеть, как плачет маленькая принцесса Виктория. Только это заставило его надломиться и на мгновение потерять свою хладнокровность.
— Викки, пожалуйста, не плачь. Прости, что разочаровал тебя, — он хотел подойти ней и утешительно обнять, но в такой ситуации это было бы плохой идеей.
Он до боли сжал челюсть, когда по её щекам скатились слёзы, капая на стеклянный стол. Всё в один миг перевернулось после того, как он увидел её боль. Ту боль, что она пыталась скрыть, но не смогла.
Жаль, очень жаль, что она узнала всё так рано. Возможно, эта правда — слишком тяжёлый груз для её хрупких плеч. Скорее всего, Виктория вовсе не должна была узнать о Расселе. В таком случае она бы не испытывала столько боли, как сейчас. Он бы никогда не навредил ей. Все её страхи, связанные с его вторым именем никогда бы не сбылись, и тогда всё осталось бы на своих местах. Напряжение застыло в воздухе. Тишину прерывали только едва слышные всхлипы Виктории, которые она старалась скрыть.
Ник не смог усидеть на месте и позволить ей справляться с мучительной правдой самостоятельно. Как только он сделал шаг ей на встречу, Викки мгновенно вскочила на ноги, остерегаясь его приближения.
Он застыл, протянув обе руки вперёд, показывая, что не собирается делать ей плохо. Это её вовсе не успокоило. Она сделала ещё один шаг назад.
— Викки, не бойся. Поверь, кем бы я ни был — Ником, которого ты знала, или же Расселом — тебе не стоит меня бояться, — говорил он успокаивающим, тихим голосом. Говорил медленно, словно пытался донести нужную информацию больной в психиатрической больнице.
— Не подходи ко мне! — возразила Тори, широко раскрыв глаза и шмыгнув носом. — Я буду кричать!
Она не сразу поняла, какую глупость сказала. Хоть сорви голос — ей никто не поможет, если Нику взбредёт в голову пронзить её горло кухонным ножом, чтобы все его секреты погибли вместе с ней.
Тори поняла, что он намерен подойти. Страх подобный тому, который сейчас разрывал её на части, она испытывала только тогда, в лесу — когда её послали встретиться с Расселом. Теперь же она прекрасно понимала, что самый что ни на есть настоящий Рассел прямо перед ней.
Виктория заставила своё скованное тело шевелиться. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь из кухни в сторону прихожей. Не видя иного выхода, кроме попытки покинуть дом, она схватилась за ручку и, распахнув дверь, ступила за порог, ошарашенно уставившись на перекрывающего ей дорогу Годвина и охранника.
Часто захлопав ресницами, она пыталась прояснить взор под пеленой слёз отчаяния. Сбежать из логова дьявола было её последней надеждой. Она едва смогла вернуться в дом, ощущая грубую хватку охранника на своём плече. Он заставил её переступить порог, и звук закрывающейся двери буквально разбил её на части.
Тори посмотрела на Ника. Он, лишь облокотившись о стену, наблюдал за её отчаянным неудачным побегом.
— Викки, я понимаю, что ты сейчас больше всего хочешь уйти от меня как можно дальше, но я просто не могу отпустить тебя с тем, что ты знаешь, — проговорил Ник, пытаясь сохранить спокойствие в своём голосе.
Он стал медленно подходить к ней, замечая, как она прижалась к двери и, отрицательно помотав головой, до боли прикусила губы, не в силах прокричать, чтобы он держался от неё подальше. Голос застыл в горле и не мог вырваться наружу. Всю её сущность словно парализовало, и единственное, что она могла делать — это позволять слезам катиться ручьём досады и боли по бледным щекам.
Тори всё ещё могла видеть в нём своего Ника, в которого влюбилась и которому отдала всю себя. Она проклинала весь мир за то, что именно Ник оказался этим бесчеловечным, полным жестокости и кровожадности Расселом. Почему он? Почему всегда всё так? Почему все, кто её окружает оказываются страшными людьми? Неужели так сложно быть обычными и жить спокойной жизнью простых мирных людей?
Ощутив нежное, бережное касание Ника к своим плечам, она больше не могла быть сильной. Вся та боль, что медленно впивалась в её душу острыми кинжалами нашла свой выход наружу.
Она тяжело выдохнула, обращая внимание на стол, где стоял ноутбук. В голове словно загорелась лампочка, и превосходная идея наконец-то её посетила. Включая ноутбук, она нервно постукивала ногтями по столу, ожидая, пока высветится хоть какой-то браузер.
Слишком долго.
Она дрожащими пальцами стала вбивать свою почту, нервозно вскрикивая, когда от терзающего страха нажимала не на те клавиши. Обрадовавшись, что, несмотря на дикую панику, смогла всё-таки войти, начала лихорадочно выискивать почту Гвинет, чтобы уведомить её о том, кем является Ник. Она прочитает и, позвонив в полицию, спасёт её из этого кошмара наяву.
Пролистывая контакты, Тори сосредоточенно смотрела в экран. Её сердце замерло, когда она услышала, как щёлкает замок и дверь открывается. Не понимая, что ей мешает продолжить поиск хотя бы ещё несколько секунд, Тори просто застыла, словно превратилась в ледяную статую.
Когда она увидела Ника — ощутила, что воздух перестал попадать в лёгкие. Она задыхалась. Дикий, необузданный страх пробрал её тело до самых костей. Ощущение такое, словно её полностью парализовало: пошевелиться казалось невозможно, как бы сильно ни хотелось.
— Викки, — от его голоса она подскочила на диване. — Всё нормально?
Ник опустил взгляд на свой ноутбук, в котором она что-то искала. Стоило убрать этот ноутбук с её глаз или хотя бы поставить пароль: он был наполнен опасным компроматом.
— Что ты делаешь? — спросил он, слегка нахмурившись.
Он не узнавал ту Викторию, которую покинул три часа назад в своей спальне. Теперь она выглядела так, словно за это время успела смертельно заболеть: кожа бледная, пустые глаза и периодические сотрясения тела с интервалом в десять секунд.
— Я хотела проверить почту, — ответила Тори, начиная понимать, что ей стоит включить мозг и играть роль, будто бы она не знает правды о Расселе. Таким образом она спасёт себя, ведь Ник явно не пожалеет её, зная, что она раскрыла его тайну.
Ник остановился напротив неё, пытаясь просканировать взглядом:
— Ты выглядишь испуганной. Что-то не так?
— Нет, всё хорошо, — Тори тяжело проглотила подступивший к горлу ком. — Устала. Хочу спать.
Ник присел напротив неё, не отводя изучающий взгляд от её бледного лица. Конечно же, он понимал, что с ней происходит что-то неладное: ещё пару часов назад она искренне не желала отпускать его от себя, а теперь ведёт себя отчуждённо, словно вовсе не знает его.
— Ты нормально себя чувствуешь? Не заболела? — Ник слегка наклонился и взял её холодную, словно лёд, руку в свою, чтобы хоть немного согреть.
Тори на мгновение прикрыла веки, чувствуя, как внутри всё буквально разбивается на осколки, ощущая касания Ника. Человека, которого она считала самым близким и родным во всей вселенной — а теперь самым чужим. Какая мука — ощущать его близость, любить и ненавидеть.
— Викки, что происходит? — прошептал он, желая узнать причину её горести и попытаться помочь ей справиться, что бы там ни было. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне.
— Разве что-то происходит? — её голос предательски вздрогнул. — Там, на кухне, я сделала тебе панкейки.
На лице Ника начала постепенно появляться улыбка:
— Спасибо, принцесса, но почему ты сказала это настолько траурно, словно находишься на похоронах?
Тори наконец-то осмелилась посмотреть в его тёмные глаза. Глаза в которых видела свою поддержку, свою пленяющую влюблённость, а теперь — только жестокость и кровожадность.
— Тебе показалось, — едва могла продолжать играть роль Тори. У неё явно получалось очень плохо. Она ощущала, как печально выглядит её актерское мастерство при всём том ужасе, который заполонил её.
Тори широко раскрыла глаза, понимая, что он встал и, легонько потянув её за руку, помог подняться на дрожащие ноги. Она не смотрела на него и даже не следила за тем, куда он ведёт её. Единственное, о чём она могла думать — это то, что рукой, которой он сейчас бережно держит её ладонь, он убил Шерил! Этими руками, которыми он нежно гладил её щеки, касался губ, была убита несчастная Шерил.
Тори словно вынырнула из своих собственных ужасов, когда он вновь заставил её сесть, но уже на кухне. Она застыла, шокировано уставившись на то, как Ник берёт в руки кухонный нож…
Ник остановился, непонимающе глядя на ошарашенное лицо Виктории: её взгляд был устремлён на нож, который он держал в руках, чтобы разрезать чудо кулинарии, которое она для него приготовила. До этого дело не дошло, ведь он не мог отвести глаз от сжавшейся на стуле Викки, которая замерла так же, как он посадил её.
Если подумать логически, то она бы несомненно рассказала ему о любой своей проблеме. Если бы, например, вдруг в его отсутствие Джордж дал о себе как-то знать — Викки не стала бы молчать. Следовательно, причина ужаса, написанного на её лице только одна… Она знает.
— Ник, — едва смогла промолвить она его имя. — Я могу поехать домой? Хочу увидеться с сестрой.
Ник отодвинул стул и, медленно присев напротив неё, изучающим взглядом проследил, как она всё это время не отводила глаз от ножа в его руках. Он отодвинул нож, и только после этого Виктория наконец-то посмотрела на его лицо.
— Зачем? Там ведь будет Бен, — Ник стал медленно подходить к правде, которую она всё ещё пыталась плохо скрывать. — Я могу привести твою сестру сюда.
Ник заметил, как Викки широко раскрыла веки и яро замотала головой, не находя в себе силы, чтобы сказать слова протеста.
— Почему? — спросил он, поставив локти на стол. — Что-то тебя смущает?
Тори опустила голову, но косо взглянула на Ника из-под чёрных бровей. Тяжело дыша, она смотрела на него, и ком в горле мешал ответить. Собственно, она и не знала, что должна сказать. Этим вопросом Ник буквально загнал её в угол.
Он смотрел, как Викки робко забегала глазами по всей кухне, в страхе пересечься с его абсолютно серьёзным взглядом; он смотрел на неё так, словно желал пронзить насквозь. Тори попыталась бесшумно выдохнуть и отвлечься от натиска в его дьявольском взгляде. Она чувствовала себя на допросе в кабинете правоохранительных органов. Ник явно ловко пытался вынудить сказать всю правду, но здравый смысл подсказывал ей, что если она поддастся и сделает это, то собственноручно выроет себе могилу.
Тори содрогнулась всем телом, услышав, как открылась входная дверь. Отдалённые шаги, и в кухню кто-то вошёл. Она не могла видеть, кто, сидя ко входу спиной. Через мгновение её сердце буквально остановилось, когда раздался голос гостя.
— Мистер Морган, — проговорил Годвин. — Вы должны знать, что я застал Викторию в амбаре, когда вас не было. Она всё увидела.
Сжимая руки в кулаки, Тори не заметила, как пронзила свою кожу ногтями. Почему Годвин сделал это? Неужели Ник настолько сильно зазомбировал и запугал парнишку, что тот против своей воли делает абсолютно всё, что ему прикажут? Он ведь мог просто умолчать о её визите в «камеру пыток» Рассела. Что делает Ник со своими подчинёнными, что они настолько преданны ему даже при том, что искренне хотят свободы?
Тори едва смогла поднять голову, чтобы хоть на мгновение оценить реакцию Ника. Он не был удивлён. Её попытки показать Нику, что она ничего не знает, оказались провальными. Естественно, чего она ещё ожидала? Даже если бы она хорошо справилась со своей ролью, Ник всё равно узнал бы правду. Он действительно настоящий дьявол. Его прозвище, которое она дала ему месяцами ранее, оказалось более, чем справедливым.
Ник кивнул Годвину и двумя пальцами указал на выход. Годвин едва ли не преклонил голову перед своим начальником и, следом за тем, поспешил удалиться.
— Зачем ты устроила этот театр? — наконец-то прервал наэлектризованную тишину суровый голос Николаса.
Тори мгновение молчала, пытаясь найти в себе излишки сил, чтобы наконецто заговорить не с Ником, а с Расселом.
— Чтобы ты не убил меня, как убил Шерил! — процедила сквозь зубы она, проговорив это со всей ненавистью, на которую была только способна.
Ник сделал паузу, изучая её враждебные карие глаза. Он знал, что это должно было когда-нибудь случиться. Время пришло: Викки узнала правду, и, как бы прискорбно это ни было, она не сможет с этим смириться, что абсолютно понятно. Адекватный человек понимает, что нахождение рядом с таким, как он, чревато последствиями.
Тори не видела на лице Ника раскаяния. Она поражённо приоткрыла губы, уставившись в его безжалостные чёрные глаза. Если ещё несколько минут назад она считала, что при упоминании Шерил Ник проявит хотя бы долю угрызений совести, то нет — вместо этого он выглядел хладнокровным и каменным настолько, что, казалось, у него нет сердца.
Виктория едва сдерживала внутри себя нарастающую бурю эмоций. Каждое мгновение давало ей понять, в кого ей довелось влюбиться. Если раньше она видела в Нике и жестокость, и добродушие, то теперь поняла, что второе качество оказалось ложным. Только жестокость. Понимание этого факта заставило её дыхание участиться так, словно она сейчас прямо тут разрыдается от отчаяния, пронзающего её душу маленькими болезненными иглами.
— Викки, мне жаль, что ты узнала всё именно так, — начал Ник, не отводя холодных глаз от её искажённого гневом и обидой лица. — Я бы рассказал, но мне стоило заранее подготовить тебя к такой новости.
— Ты думаешь, к такому можно подготовить? — спешно бросила ему Тори.
— По крайней мере, это сказал бы я, а не ты узнала сама.
— Плевать, как я узнала, Ник! — повысила голос Тори, больше не в силах сдержать в себе всю жгучую досаду. — Главное не то, как, а что я узнала! Как ты предлагаешь мне справиться с этим? Ты не понимаешь, что значит для меня эта истина!
Ник едва заметно кивнул, согласившись, но ни разу не отвёл от неё взгляд. Ему явно не было стыдно. Он не чувствовал своей вины.
— Я понимаю, — согласился он. — Понимаю, что это сложно принять. Но давай мыслить здраво, Викки. Что меняет моя деятельность в качестве Рассела? И без этого ты знала, что я способен на убийство.
Тори приложила ладонь ко лбу, чтобы скрыть, как глаза наполнились горькими слезами. Она отвела взгляд в сторону, ощущая, как больно сжимается грудная клетка после его слов. Ник говорил спокойно, словно его ничего не может тронуть. Он даже не считал чем-то сверх ужасным то, что он делал под маской Рассела.
Как бы она ни скрывала — Ник смог заметить блеск в её печальных глазах. Нет, только не слёзы. Это то, что действовало на него куда более устрашающе, чем дуло пистолета: он просто не мог видеть, как плачет маленькая принцесса Виктория. Только это заставило его надломиться и на мгновение потерять свою хладнокровность.
— Викки, пожалуйста, не плачь. Прости, что разочаровал тебя, — он хотел подойти ней и утешительно обнять, но в такой ситуации это было бы плохой идеей.
Он до боли сжал челюсть, когда по её щекам скатились слёзы, капая на стеклянный стол. Всё в один миг перевернулось после того, как он увидел её боль. Ту боль, что она пыталась скрыть, но не смогла.
Жаль, очень жаль, что она узнала всё так рано. Возможно, эта правда — слишком тяжёлый груз для её хрупких плеч. Скорее всего, Виктория вовсе не должна была узнать о Расселе. В таком случае она бы не испытывала столько боли, как сейчас. Он бы никогда не навредил ей. Все её страхи, связанные с его вторым именем никогда бы не сбылись, и тогда всё осталось бы на своих местах. Напряжение застыло в воздухе. Тишину прерывали только едва слышные всхлипы Виктории, которые она старалась скрыть.
Ник не смог усидеть на месте и позволить ей справляться с мучительной правдой самостоятельно. Как только он сделал шаг ей на встречу, Викки мгновенно вскочила на ноги, остерегаясь его приближения.
Он застыл, протянув обе руки вперёд, показывая, что не собирается делать ей плохо. Это её вовсе не успокоило. Она сделала ещё один шаг назад.
— Викки, не бойся. Поверь, кем бы я ни был — Ником, которого ты знала, или же Расселом — тебе не стоит меня бояться, — говорил он успокаивающим, тихим голосом. Говорил медленно, словно пытался донести нужную информацию больной в психиатрической больнице.
— Не подходи ко мне! — возразила Тори, широко раскрыв глаза и шмыгнув носом. — Я буду кричать!
Она не сразу поняла, какую глупость сказала. Хоть сорви голос — ей никто не поможет, если Нику взбредёт в голову пронзить её горло кухонным ножом, чтобы все его секреты погибли вместе с ней.
Тори поняла, что он намерен подойти. Страх подобный тому, который сейчас разрывал её на части, она испытывала только тогда, в лесу — когда её послали встретиться с Расселом. Теперь же она прекрасно понимала, что самый что ни на есть настоящий Рассел прямо перед ней.
Виктория заставила своё скованное тело шевелиться. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь из кухни в сторону прихожей. Не видя иного выхода, кроме попытки покинуть дом, она схватилась за ручку и, распахнув дверь, ступила за порог, ошарашенно уставившись на перекрывающего ей дорогу Годвина и охранника.
Часто захлопав ресницами, она пыталась прояснить взор под пеленой слёз отчаяния. Сбежать из логова дьявола было её последней надеждой. Она едва смогла вернуться в дом, ощущая грубую хватку охранника на своём плече. Он заставил её переступить порог, и звук закрывающейся двери буквально разбил её на части.
Тори посмотрела на Ника. Он, лишь облокотившись о стену, наблюдал за её отчаянным неудачным побегом.
— Викки, я понимаю, что ты сейчас больше всего хочешь уйти от меня как можно дальше, но я просто не могу отпустить тебя с тем, что ты знаешь, — проговорил Ник, пытаясь сохранить спокойствие в своём голосе.
Он стал медленно подходить к ней, замечая, как она прижалась к двери и, отрицательно помотав головой, до боли прикусила губы, не в силах прокричать, чтобы он держался от неё подальше. Голос застыл в горле и не мог вырваться наружу. Всю её сущность словно парализовало, и единственное, что она могла делать — это позволять слезам катиться ручьём досады и боли по бледным щекам.
Тори всё ещё могла видеть в нём своего Ника, в которого влюбилась и которому отдала всю себя. Она проклинала весь мир за то, что именно Ник оказался этим бесчеловечным, полным жестокости и кровожадности Расселом. Почему он? Почему всегда всё так? Почему все, кто её окружает оказываются страшными людьми? Неужели так сложно быть обычными и жить спокойной жизнью простых мирных людей?
Ощутив нежное, бережное касание Ника к своим плечам, она больше не могла быть сильной. Вся та боль, что медленно впивалась в её душу острыми кинжалами нашла свой выход наружу.
