Пока слуги бегали с тарелками, Рейон с Амраном представили Хазаму своих спутников.
Услыхав, кто такая Лика, тот так долго вглядывался в её лицо, что девушка смутилась и покраснела, а затем глубоко поклонился, сказал:
— Рад видеть вас живой и здоровой, молодая госпожа. Сегодня очень хороший день. Хозяева будут счастливы.
— Спасибо, господин Хазам, — осторожно улыбнулась Лика. Степняк, наградивший подзатыльниками внука лорда и императора, ей определённо нравился, но как себя с ним вести — непонятно.
Известие, что трое из гостей, включая пса и ребёнка — демоны, заставило управляющего замка Лирди задуматься, но ненадолго.
— Друзья дочери леди Гвенлин — мои друзья, — сказал он. — Уверен, что лорд Альвар посчитает так же. А вот леди Николетте об этом лучше бы пока не знать. Ваша почтенная тётушка не отличается широтой взглядов.
— Да уж, — хмыкнул Рейон, — если она до сих пор не может простить деду женитьбу на полукровке, что она скажет по поводу демонов в своём доме?
— Какая интересная тётушка, — мечтательно прищурила глаза Иллури, — так и хочется с ней пообщаться.
— Ну уж нет! — одинаково вскинулись близнецы, переглянулись и захохотали.
А Элиор пояснил Хазаму:
— Пообщавшись с нашей Лури, ваша тётушка имеет все шансы получить сердечный приступ.
— Не надо ей приступ, — вступился за тётушку Хазам. — Леди Николетта не такая уж и плохая. Просто пожилая недалёкая женщина, привыкшая всю жизнь заботится о младшем брате.
— И заботливую Николетту совсем не смущает тот факт, что у её маленького братика уже внуки взрослые, — буркнул Рейон, в своё время успевший натерпеться от тётушкиной «заботы».
От обсуждений моральных качеств незнакомой Лике тётушки плавно перешли к раннему обеду. Хазам распорядился приготовить для Лики пустующие апартаменты леди Гвенлин. Рейон от комнат для себя и гостей отказался.
— Извини, — сказал он, — но нам срочно нужно видеть деда. Мы поедем следом, как только поедим. Прошу, позаботься о моей сестре и мальчишках до нашего возвращения.
— Я тоже остаюсь с Ликой, — Кайдо с вызовом уставился в узкие глаза управляющего, словно ждал возражений.
Но тот возражать и не подумал, просто кивнул.
В бывшие мамины комнаты Лика входила почти с опаской. Их было две — большая гостиная с массивной деревянной мебелью и маленькая спальня, почти всё пространство которой занимала огромная кровать с балдахином. Лика осторожно присела на краешек кровати.
«Как тут спать? Тут же можно потеряться в подушках и одеялах — три дня не найдут. Как мама тут жила? Тут так холодно и мрачно».
Возможно, причина подавленного состояния Лики была в том, что небольшие узкие окошки в толстых стенах пропускали не так много света, а недавно растопленный камин не успел прогреть помещение. Но скорее всего в том, что она впервые за очень долгое время осталась одна. Апартаменты леди Гвенлин располагались в женском крыле, и Кайдо с мальчишками сюда не пустили. Рейон и остальные отправились вдогонку лорду Лирди, толком даже не попрощавшись. Конечно — они империю спасают, а ей чем заняться? Слуги здесь все такие вежливые, что аж противно. Похоже, один Хазам нормальный, но и он куда-то делся.
Лика встала, сдёрнула с кровати одеяло, закуталась в него по самый нос. Так гораздо теплее. Вышла в гостиную, остановилась возле большой картины на стене.
Семейный портрет. Красивая темноволосая женщина улыбается молодому мужчине. Их руки лежат на плечах маленького мальчика с буйными чёрными кудрями и яркими синими глазами. От картины так и веет теплом и любовью. Леди Гвенлин — мама. Отец Рейона — Нэйл Астри. И сам Рейон. Оказывается, у него в детстве волосы вились. А сейчас — нет. Зато глаза у него такие и остались. Такие же, как у неё. И у мамы такие.
Мама, Рей и его отец. Им было хорошо вместе. А её отец разрушил их счастье. Рейон ничего такого не говорил, но сейчас Лика почему-то была уверена в этом. Лорд Селивер разрушил эту семью. Хорошо, что он умер. Хорошо, что она больше не его дочь. Плохо, что ей нет места на этой картине.
На глаза навернулись непрошеные слёзы. Лика вытерла их краем одеяла.
Тётушка Николетта, которая приходилась лорду Лирди старшей сестрой, а Лике, значит, двоюродной бабушкой, проснулась далеко за полдень. Узнав последние новости, пожелала как можно скорее познакомиться с внезапно нашедшейся внучатой племянницей, в подлинности которой она сильно сомневалась. Но чем тёмные боги не шутят — может она и впрямь дочка Гвенлин? Сейчас она девчонку примет, а дальше пусть Альвар сам разбирается со своими внуками.
Для такого важного события леди Николетта выбрала главный зал — огромный, пустой и гулкий, с увешанными старинным оружием стенами — предназначенный для приёма множества гостей, а никак уж не одного человека.
Лике здесь сразу же стало не по себе. В полутьме она даже не сразу заметила тётушку в строгом, застёгнутом под горло, коричневом платье. В растерянности она забыла сделать реверанс, как учила привёдшая её сюда служанка, и просто поклонилась, комкая в руках подол платья.
«Деревенщина», — слегка скривила тонкие губы тётушка, — «Впрочем, на Гвенлин похожа поразительно».
Под оценивающим взглядом Лика смутилась ещё больше, а тётушка закончив осмотр, наконец произнесла сухим, как треск ломаемых сучьев, голосом:
— Рада видеть тебя, дитя моё. Проходи ближе, не стесняйся. Никто из нас не чаял увидеть дочь Гвенлин живой. Вижу, нелегко тебе пришлось. Как ты жила всё это время, девочка? Рассказывай, я просто умираю от любопытства.
«Умирает она» — сама расселась в кресле, а Лике присесть не предложила. Так, стоя навытяжку и комкая несчастный подол до полного безобразия, Лика, краснея и запинаясь, коротко изложила историю своей жизни, умолчав о демонах.
Тётушка охала, вздыхала сочувственно над тяжёлой долей «сиротки», а затем заявила, что жизнь с одними мужчинами до добра не доводит. Но ничего — всё поправимо. Аларика теперь — леди и вести себя должна соответствующе. Уж она-то проследит за её воспитанием.
«Тоже мне — леди!» — Лика сердито захлопнула дверь маминой комнаты перед самым носом сухопарой гувернантки, приставленной к ней заботливой тётушкой. «Теперь понятно чего Рейон так не любит леди Николетту. Если она и его так воспитывала…»
Тётушка вместе с гувернанткой прочли Лике длинную лекцию о поведении настоящей леди. Раскритиковали её одежду, голос и походку. И, в довершение всего, не пустили в мужское крыло, дружно закатив глаза, едва услыхали такое желание. Так что увидеться с Кайдо и мальчишками не получилось.
Да гори оно всё синим пламенем! Если и бабушка с дедом окажутся такими же, как тётушка (которая вообще не тётушка), ноги её здесь не будет, даже если придётся выпрыгнуть из окна.
На следующий день её желание выпрыгнуть из окна увеличилось втрое.
Утро началось с появления служанки с ворохом одежды. Большую часть которой Лика не знала как надевать и главное — зачем. Вот, например, зачем под одно платье надевать аж четыре нижних юбки? И зачем этому платью такой длинный шлейф — пыль с пола собирать? Прошлась по дому, заодно и полы протёрла. И зачем вообще ей столько нарядов — по пять раз в день их менять?
Когда служанка сказала, что настоящая леди не должна к завтраку, обеду и ужину выходить в одном и том же платье, Лика не нашлась что ответить.
Чтобы выбрать платье к завтраку, надеть его и все детали, что к нему полагались, а также соорудить сложную причёску, понадобилось больше часа — по мнению молодой ведуньи, целая вечность.
Сам завтрак в обществе тётушки и сухопарой гувернантки больше напоминал урок хороших манер. В итоге Лика вышла из-за стола злая и голодная, с полным осознанием того, какая она неотёсанная деревенщина, а также с огромным желанием что-нибудь поджечь и поставить фингал тётушке.
Настоящей леди не полагалось разгуливать во дворе в окружении суетящихся простолюдинов, поэтому Лика неторопливо прохаживалась по галерее второго этажа, старалась унять злость и наблюдала за суетой внизу. Народа было много. Гораздо больше, чем вчера. И все были чем-то встревожены. Напряжённое ожидание тяжёлым облаком витало над замком.
Знакомая фигура мелькнула внизу.
Лика перегнулась через парапет, крикнула:
— Доброе утро, Хазам.
— Доброе утро, молодая госпожа, — Хазам подошёл ближе, поклонился.
— Что происходит в замке?
— Ничего страшного, моя госпожа, — Хазам поклонился снова, — не волнуйтесь. И прошу меня извинить, я сейчас немного занят.
— Погоди, — остановила его Лика, — где сейчас Кайдо и дети?
— Сегодня я их не видел, но их поселили вон там, возле кухни, — он махнул рукой, показывая направление. — Ещё раз прошу прощения, но я очень спешу. Попросите кого-нибудь из слуг показать вам дорогу.
Он развернулся и исчез в толпе стремительным шагом, а Лика вздохнула. Попросишь тут слугу, как же! Когда эта старая ворона (это она про гувернантку) глаз с неё не спускает.
Хоть бы Кайдо сам её нашёл. Уж он-то не постесняется нагрубить старухе. Желание было нелогичным, неправильным, меньше всего демону стоило привлекать к себе внимание какой-нибудь выходкой, но слабее от этого не становилось.
Демон появился вечером, когда Лика вся уже извелась. Настойчивый стук в окно заставил Лику отложить незаконченную вышивку — вместо положенных цветов она нашила каких-то букашек назло тётушке. Кайдо прилепился на карнизе второго этажа и продолжал колотить в окно.
Она откинула щеколду, распахнула узкие высокие створки. Демон сверкнул в сумерках зубастой улыбкой и с трудом протиснулся внутрь, едва не застряв в окне.
— Это тебе, — он вытащил из-за пазухи два больших краснобоких яблока и изрядно помятую булку.
— Ой, Кайдо, спасибо! Откуда ты узнал? Я есть хочу, просто умираю.
— Ну так! — он выпрямился слегка самодовольно. — Не одна ты умеешь чувствовать. Мне вот интересно — здесь всех благородных дам принято морить голодом?
— Никто меня не морит, — вздохнула Лика. — Но знаешь, когда не понимаешь, чего больше хочется — надеть тарелку тётушке на голову или провалиться сквозь землю, как-то не до еды.
Кайдо только вздохнул сочувственно, наблюдая, как она жуёт и сказал:
— Я выходил сегодня за внутреннюю стену, поговорил с людьми…
— Ты? Поговорил с людьми? — Лика от удивления чуть не поперхнулась.
— Да. А что тут такого? — нахмурился демон. — Здесь все принимают меня за полукровку, даже личина не нужна, главное не улыбаться и руки особо не показывать. Так вот. Прошлой ночью банда разбойников напала на деревеньку на том берегу. Навела шороху и скрылась в лесу. Утром Хазам отправил по их следам небольшой отряд. Никто из этого отряда не вернулся до сих пор. И вестей от них нет. Хазам бесится, поднял на ноги весь гарнизон, но поиски не организовал. Я так понимаю, людей у него для этого маловато, боится замок оставить без охраны. Правильно, наверное, боится.
Лика поёжилась:
— Понятно теперь, почему он со мной не поговорил нормально. И почему столько народа в замке.
— Ага, — Кайдо кивнул, — рынок свернули, купцы и деревенские прячутся за стенами. Все словно к осаде готовятся.
— Да, — Лика в задумчивости накрутила на палец рыжую прядку — привычка, за которую она сегодня успела получить выговор, ибо благородной леди не следует портить причёску такими вульгарными жестами.
Занудный голос тётушки прозвучал в голове так отчётливо, словно тётушка стояла за спиной. Лика вздрогнула, запустила обе руки в волосы, вытряхнула последние шпильки, уничтожая остатки надоевшей конструкции. Волосы свободно упали на плечи, сразу стало легче дышать.
— Да, — повторила она, — как интересно. Оставил нас Рейон в безопасности. Нужно было всем вместе ехать.
— На войну с детьми, — ухмыльнулся демон. — Гениально.
— Да, — Лика горько усмехнулась собственной глупости, — гениально. Я вообще-то домой собиралась. В Первые Холмы. А попала… Тоже мне, благородная леди!
Она со злостью швырнула об стену незаконченной вышивкой, так что треснули деревянные пяльцы.
— Лика, успокойся, — Кайдо мгновенно оказался рядом, схватил за руки, притянул к себе, крепко обнял. — Что с тобой случилось?
Лика уткнулась носом ему в плечо, вдохнула знакомый родной запах. Нервная дрожь отпустила, вспышка ярости прошла так же быстро, как и накатила. Стоять в его объятиях было так уютно, так хорошо. Словно они вдруг остались одни во всём мире. Но они были не одни. Были дети. Был замок, готовящийся к осаде. Была её почти незнакомая семья. Были Рейон и император Амран с их проблемами государственной важности.
Она вздохнула и отстранилась.
— Всё в порядке. Извини. Я просто сдерживалась весь день, и теперь мне хочется кого-нибудь убить.
— Меня — не надо, — очень серьёзно проговорил демон.
— Тебя — не буду, — торжественно пообещала Лика и вдруг призналась:
— А ещё мне всё время кажется, что замок говорит со мной. Камни, стены, даже земля под ногами. Но я не понимаю, что он хочет сказать. Не знаю язык камней. А им всё равно, они продолжают говорить. В голове уже такая каша. Как будто мне тётушки с её манерами не хватает. И что со мной такое?
— Ну, — Кайдо легонько улыбнулся, — ты забыла, чья кровь заменила в твоих жилах кровь папки-бунтаря? Это ведь и твой замок. Может, он и в самом деле хочет поговорить с тобой. Или просто радуется твоему возвращению.
— Да уж, радуется, — пробурчала Лика. — Жутко.
— Не бойся, я же с тобой, — он снова взял её за руку, заглянул в глаза, спросил больше для того чтоб отвлечь:
— Скажи лучше, что будем делать?
— А что мы можем? Будем сидеть в замке, ждать наших. Вряд ли банда разбойников может серьёзно угрожать такой громадине. Ты только присмотри за мальчишками, чтоб не лезли куда не надо, а то ещё воевать отправятся.
— Ага — верхом на Карасе, — прыснул демон.
И Лика тоже заулыбалась, представив эту эпическую картину.
Всё-таки смеялись они зря.
Кайдо, вернувшись в их общую комнату, не застал там ни детей, ни кота. К утру мальчишки тоже не вернулись. Запах их надёжно затерялся среди множества других, и демон забил тревогу.
Но оказалось, что в переполненном людьми и беспокойством замке никому не было дела до пропавших детей. Тем более чужих детей и в такое время.
Кайдо врезал по зубам конюху, навёл тарарам среди слуг. В хозяйский дом ему пришлось прорываться чуть ли не с боем, перепрыгивая через головы обалдевших служанок, и совсем забыв, что ни человек, ни эльф так скакать не могут. Он ворвался в зал для трапез, опрокинув прибежавшего на шум стражника. Прервал затянувшийся завтрак господ.
Леди Николетта устроила выговор всем. Кайдо — за безобразное поведение, слугам — за нерасторопность, стражнику — за некомпетентность, Лике — за компанию. Но поиски всё же организовала.
Выяснилось, что за вчерашний день мальчишек видели в сотне разных мест. Ну конечно — они первым делом принялись исследовать замок. Ничего другого от них ждать не приходилось. В последний раз пацанов видели возле главной башни цитадели.
В башне находился склад оружия и один из входов в подвал, где хранились основные запасы провизии. Разумеется, мальчишек в башню не пустили. И, разумеется, они сумели туда пролезть. Их запах отчётливо читался на пыльных ступенях. А дальше исчезал — целый ряд кладовых с копчёностями оказался способен забить любой запах.
Услыхав, кто такая Лика, тот так долго вглядывался в её лицо, что девушка смутилась и покраснела, а затем глубоко поклонился, сказал:
— Рад видеть вас живой и здоровой, молодая госпожа. Сегодня очень хороший день. Хозяева будут счастливы.
— Спасибо, господин Хазам, — осторожно улыбнулась Лика. Степняк, наградивший подзатыльниками внука лорда и императора, ей определённо нравился, но как себя с ним вести — непонятно.
Известие, что трое из гостей, включая пса и ребёнка — демоны, заставило управляющего замка Лирди задуматься, но ненадолго.
— Друзья дочери леди Гвенлин — мои друзья, — сказал он. — Уверен, что лорд Альвар посчитает так же. А вот леди Николетте об этом лучше бы пока не знать. Ваша почтенная тётушка не отличается широтой взглядов.
— Да уж, — хмыкнул Рейон, — если она до сих пор не может простить деду женитьбу на полукровке, что она скажет по поводу демонов в своём доме?
— Какая интересная тётушка, — мечтательно прищурила глаза Иллури, — так и хочется с ней пообщаться.
— Ну уж нет! — одинаково вскинулись близнецы, переглянулись и захохотали.
А Элиор пояснил Хазаму:
— Пообщавшись с нашей Лури, ваша тётушка имеет все шансы получить сердечный приступ.
— Не надо ей приступ, — вступился за тётушку Хазам. — Леди Николетта не такая уж и плохая. Просто пожилая недалёкая женщина, привыкшая всю жизнь заботится о младшем брате.
— И заботливую Николетту совсем не смущает тот факт, что у её маленького братика уже внуки взрослые, — буркнул Рейон, в своё время успевший натерпеться от тётушкиной «заботы».
От обсуждений моральных качеств незнакомой Лике тётушки плавно перешли к раннему обеду. Хазам распорядился приготовить для Лики пустующие апартаменты леди Гвенлин. Рейон от комнат для себя и гостей отказался.
— Извини, — сказал он, — но нам срочно нужно видеть деда. Мы поедем следом, как только поедим. Прошу, позаботься о моей сестре и мальчишках до нашего возвращения.
— Я тоже остаюсь с Ликой, — Кайдо с вызовом уставился в узкие глаза управляющего, словно ждал возражений.
Но тот возражать и не подумал, просто кивнул.
В бывшие мамины комнаты Лика входила почти с опаской. Их было две — большая гостиная с массивной деревянной мебелью и маленькая спальня, почти всё пространство которой занимала огромная кровать с балдахином. Лика осторожно присела на краешек кровати.
«Как тут спать? Тут же можно потеряться в подушках и одеялах — три дня не найдут. Как мама тут жила? Тут так холодно и мрачно».
Возможно, причина подавленного состояния Лики была в том, что небольшие узкие окошки в толстых стенах пропускали не так много света, а недавно растопленный камин не успел прогреть помещение. Но скорее всего в том, что она впервые за очень долгое время осталась одна. Апартаменты леди Гвенлин располагались в женском крыле, и Кайдо с мальчишками сюда не пустили. Рейон и остальные отправились вдогонку лорду Лирди, толком даже не попрощавшись. Конечно — они империю спасают, а ей чем заняться? Слуги здесь все такие вежливые, что аж противно. Похоже, один Хазам нормальный, но и он куда-то делся.
Лика встала, сдёрнула с кровати одеяло, закуталась в него по самый нос. Так гораздо теплее. Вышла в гостиную, остановилась возле большой картины на стене.
Семейный портрет. Красивая темноволосая женщина улыбается молодому мужчине. Их руки лежат на плечах маленького мальчика с буйными чёрными кудрями и яркими синими глазами. От картины так и веет теплом и любовью. Леди Гвенлин — мама. Отец Рейона — Нэйл Астри. И сам Рейон. Оказывается, у него в детстве волосы вились. А сейчас — нет. Зато глаза у него такие и остались. Такие же, как у неё. И у мамы такие.
Мама, Рей и его отец. Им было хорошо вместе. А её отец разрушил их счастье. Рейон ничего такого не говорил, но сейчас Лика почему-то была уверена в этом. Лорд Селивер разрушил эту семью. Хорошо, что он умер. Хорошо, что она больше не его дочь. Плохо, что ей нет места на этой картине.
На глаза навернулись непрошеные слёзы. Лика вытерла их краем одеяла.
Тётушка Николетта, которая приходилась лорду Лирди старшей сестрой, а Лике, значит, двоюродной бабушкой, проснулась далеко за полдень. Узнав последние новости, пожелала как можно скорее познакомиться с внезапно нашедшейся внучатой племянницей, в подлинности которой она сильно сомневалась. Но чем тёмные боги не шутят — может она и впрямь дочка Гвенлин? Сейчас она девчонку примет, а дальше пусть Альвар сам разбирается со своими внуками.
Для такого важного события леди Николетта выбрала главный зал — огромный, пустой и гулкий, с увешанными старинным оружием стенами — предназначенный для приёма множества гостей, а никак уж не одного человека.
Лике здесь сразу же стало не по себе. В полутьме она даже не сразу заметила тётушку в строгом, застёгнутом под горло, коричневом платье. В растерянности она забыла сделать реверанс, как учила привёдшая её сюда служанка, и просто поклонилась, комкая в руках подол платья.
«Деревенщина», — слегка скривила тонкие губы тётушка, — «Впрочем, на Гвенлин похожа поразительно».
Под оценивающим взглядом Лика смутилась ещё больше, а тётушка закончив осмотр, наконец произнесла сухим, как треск ломаемых сучьев, голосом:
— Рада видеть тебя, дитя моё. Проходи ближе, не стесняйся. Никто из нас не чаял увидеть дочь Гвенлин живой. Вижу, нелегко тебе пришлось. Как ты жила всё это время, девочка? Рассказывай, я просто умираю от любопытства.
«Умирает она» — сама расселась в кресле, а Лике присесть не предложила. Так, стоя навытяжку и комкая несчастный подол до полного безобразия, Лика, краснея и запинаясь, коротко изложила историю своей жизни, умолчав о демонах.
Тётушка охала, вздыхала сочувственно над тяжёлой долей «сиротки», а затем заявила, что жизнь с одними мужчинами до добра не доводит. Но ничего — всё поправимо. Аларика теперь — леди и вести себя должна соответствующе. Уж она-то проследит за её воспитанием.
«Тоже мне — леди!» — Лика сердито захлопнула дверь маминой комнаты перед самым носом сухопарой гувернантки, приставленной к ней заботливой тётушкой. «Теперь понятно чего Рейон так не любит леди Николетту. Если она и его так воспитывала…»
Тётушка вместе с гувернанткой прочли Лике длинную лекцию о поведении настоящей леди. Раскритиковали её одежду, голос и походку. И, в довершение всего, не пустили в мужское крыло, дружно закатив глаза, едва услыхали такое желание. Так что увидеться с Кайдо и мальчишками не получилось.
Да гори оно всё синим пламенем! Если и бабушка с дедом окажутся такими же, как тётушка (которая вообще не тётушка), ноги её здесь не будет, даже если придётся выпрыгнуть из окна.
На следующий день её желание выпрыгнуть из окна увеличилось втрое.
Утро началось с появления служанки с ворохом одежды. Большую часть которой Лика не знала как надевать и главное — зачем. Вот, например, зачем под одно платье надевать аж четыре нижних юбки? И зачем этому платью такой длинный шлейф — пыль с пола собирать? Прошлась по дому, заодно и полы протёрла. И зачем вообще ей столько нарядов — по пять раз в день их менять?
Когда служанка сказала, что настоящая леди не должна к завтраку, обеду и ужину выходить в одном и том же платье, Лика не нашлась что ответить.
Чтобы выбрать платье к завтраку, надеть его и все детали, что к нему полагались, а также соорудить сложную причёску, понадобилось больше часа — по мнению молодой ведуньи, целая вечность.
Сам завтрак в обществе тётушки и сухопарой гувернантки больше напоминал урок хороших манер. В итоге Лика вышла из-за стола злая и голодная, с полным осознанием того, какая она неотёсанная деревенщина, а также с огромным желанием что-нибудь поджечь и поставить фингал тётушке.
Настоящей леди не полагалось разгуливать во дворе в окружении суетящихся простолюдинов, поэтому Лика неторопливо прохаживалась по галерее второго этажа, старалась унять злость и наблюдала за суетой внизу. Народа было много. Гораздо больше, чем вчера. И все были чем-то встревожены. Напряжённое ожидание тяжёлым облаком витало над замком.
Знакомая фигура мелькнула внизу.
Лика перегнулась через парапет, крикнула:
— Доброе утро, Хазам.
— Доброе утро, молодая госпожа, — Хазам подошёл ближе, поклонился.
— Что происходит в замке?
— Ничего страшного, моя госпожа, — Хазам поклонился снова, — не волнуйтесь. И прошу меня извинить, я сейчас немного занят.
— Погоди, — остановила его Лика, — где сейчас Кайдо и дети?
— Сегодня я их не видел, но их поселили вон там, возле кухни, — он махнул рукой, показывая направление. — Ещё раз прошу прощения, но я очень спешу. Попросите кого-нибудь из слуг показать вам дорогу.
Он развернулся и исчез в толпе стремительным шагом, а Лика вздохнула. Попросишь тут слугу, как же! Когда эта старая ворона (это она про гувернантку) глаз с неё не спускает.
Хоть бы Кайдо сам её нашёл. Уж он-то не постесняется нагрубить старухе. Желание было нелогичным, неправильным, меньше всего демону стоило привлекать к себе внимание какой-нибудь выходкой, но слабее от этого не становилось.
Демон появился вечером, когда Лика вся уже извелась. Настойчивый стук в окно заставил Лику отложить незаконченную вышивку — вместо положенных цветов она нашила каких-то букашек назло тётушке. Кайдо прилепился на карнизе второго этажа и продолжал колотить в окно.
Она откинула щеколду, распахнула узкие высокие створки. Демон сверкнул в сумерках зубастой улыбкой и с трудом протиснулся внутрь, едва не застряв в окне.
— Это тебе, — он вытащил из-за пазухи два больших краснобоких яблока и изрядно помятую булку.
— Ой, Кайдо, спасибо! Откуда ты узнал? Я есть хочу, просто умираю.
— Ну так! — он выпрямился слегка самодовольно. — Не одна ты умеешь чувствовать. Мне вот интересно — здесь всех благородных дам принято морить голодом?
— Никто меня не морит, — вздохнула Лика. — Но знаешь, когда не понимаешь, чего больше хочется — надеть тарелку тётушке на голову или провалиться сквозь землю, как-то не до еды.
Кайдо только вздохнул сочувственно, наблюдая, как она жуёт и сказал:
— Я выходил сегодня за внутреннюю стену, поговорил с людьми…
— Ты? Поговорил с людьми? — Лика от удивления чуть не поперхнулась.
— Да. А что тут такого? — нахмурился демон. — Здесь все принимают меня за полукровку, даже личина не нужна, главное не улыбаться и руки особо не показывать. Так вот. Прошлой ночью банда разбойников напала на деревеньку на том берегу. Навела шороху и скрылась в лесу. Утром Хазам отправил по их следам небольшой отряд. Никто из этого отряда не вернулся до сих пор. И вестей от них нет. Хазам бесится, поднял на ноги весь гарнизон, но поиски не организовал. Я так понимаю, людей у него для этого маловато, боится замок оставить без охраны. Правильно, наверное, боится.
Лика поёжилась:
— Понятно теперь, почему он со мной не поговорил нормально. И почему столько народа в замке.
— Ага, — Кайдо кивнул, — рынок свернули, купцы и деревенские прячутся за стенами. Все словно к осаде готовятся.
— Да, — Лика в задумчивости накрутила на палец рыжую прядку — привычка, за которую она сегодня успела получить выговор, ибо благородной леди не следует портить причёску такими вульгарными жестами.
Занудный голос тётушки прозвучал в голове так отчётливо, словно тётушка стояла за спиной. Лика вздрогнула, запустила обе руки в волосы, вытряхнула последние шпильки, уничтожая остатки надоевшей конструкции. Волосы свободно упали на плечи, сразу стало легче дышать.
— Да, — повторила она, — как интересно. Оставил нас Рейон в безопасности. Нужно было всем вместе ехать.
— На войну с детьми, — ухмыльнулся демон. — Гениально.
— Да, — Лика горько усмехнулась собственной глупости, — гениально. Я вообще-то домой собиралась. В Первые Холмы. А попала… Тоже мне, благородная леди!
Она со злостью швырнула об стену незаконченной вышивкой, так что треснули деревянные пяльцы.
— Лика, успокойся, — Кайдо мгновенно оказался рядом, схватил за руки, притянул к себе, крепко обнял. — Что с тобой случилось?
Лика уткнулась носом ему в плечо, вдохнула знакомый родной запах. Нервная дрожь отпустила, вспышка ярости прошла так же быстро, как и накатила. Стоять в его объятиях было так уютно, так хорошо. Словно они вдруг остались одни во всём мире. Но они были не одни. Были дети. Был замок, готовящийся к осаде. Была её почти незнакомая семья. Были Рейон и император Амран с их проблемами государственной важности.
Она вздохнула и отстранилась.
— Всё в порядке. Извини. Я просто сдерживалась весь день, и теперь мне хочется кого-нибудь убить.
— Меня — не надо, — очень серьёзно проговорил демон.
— Тебя — не буду, — торжественно пообещала Лика и вдруг призналась:
— А ещё мне всё время кажется, что замок говорит со мной. Камни, стены, даже земля под ногами. Но я не понимаю, что он хочет сказать. Не знаю язык камней. А им всё равно, они продолжают говорить. В голове уже такая каша. Как будто мне тётушки с её манерами не хватает. И что со мной такое?
— Ну, — Кайдо легонько улыбнулся, — ты забыла, чья кровь заменила в твоих жилах кровь папки-бунтаря? Это ведь и твой замок. Может, он и в самом деле хочет поговорить с тобой. Или просто радуется твоему возвращению.
— Да уж, радуется, — пробурчала Лика. — Жутко.
— Не бойся, я же с тобой, — он снова взял её за руку, заглянул в глаза, спросил больше для того чтоб отвлечь:
— Скажи лучше, что будем делать?
— А что мы можем? Будем сидеть в замке, ждать наших. Вряд ли банда разбойников может серьёзно угрожать такой громадине. Ты только присмотри за мальчишками, чтоб не лезли куда не надо, а то ещё воевать отправятся.
— Ага — верхом на Карасе, — прыснул демон.
И Лика тоже заулыбалась, представив эту эпическую картину.
ГЛАВА 2. Хозяин пещер
Всё-таки смеялись они зря.
Кайдо, вернувшись в их общую комнату, не застал там ни детей, ни кота. К утру мальчишки тоже не вернулись. Запах их надёжно затерялся среди множества других, и демон забил тревогу.
Но оказалось, что в переполненном людьми и беспокойством замке никому не было дела до пропавших детей. Тем более чужих детей и в такое время.
Кайдо врезал по зубам конюху, навёл тарарам среди слуг. В хозяйский дом ему пришлось прорываться чуть ли не с боем, перепрыгивая через головы обалдевших служанок, и совсем забыв, что ни человек, ни эльф так скакать не могут. Он ворвался в зал для трапез, опрокинув прибежавшего на шум стражника. Прервал затянувшийся завтрак господ.
Леди Николетта устроила выговор всем. Кайдо — за безобразное поведение, слугам — за нерасторопность, стражнику — за некомпетентность, Лике — за компанию. Но поиски всё же организовала.
Выяснилось, что за вчерашний день мальчишек видели в сотне разных мест. Ну конечно — они первым делом принялись исследовать замок. Ничего другого от них ждать не приходилось. В последний раз пацанов видели возле главной башни цитадели.
В башне находился склад оружия и один из входов в подвал, где хранились основные запасы провизии. Разумеется, мальчишек в башню не пустили. И, разумеется, они сумели туда пролезть. Их запах отчётливо читался на пыльных ступенях. А дальше исчезал — целый ряд кладовых с копчёностями оказался способен забить любой запах.
