И как же теперь быть? Как же она без него…
Эилид не плакала от дикой обиды на Льялл и нерадивого мужа, не лила она слез и по Лаклану, понимая, что для него самого это, наверное, был лучший исход. Оплакивать отца и Дарвида ей было некогда.
Но сейчас, сползая по стене на каменный пол, зажимая ладонями рот, чтоб не разбудить людей, Эилид тряслась от рыданий.
Она не слышала и не видела того, что творилось вокруг. Как покинули комнату врач с помощником, как в коридор, покачиваясь, вышел Брон. В себя её привело тепло.
Брон, верный друг брата, которого она знала с детства, который из вредности вплетал ей в волосы траву, а она строила ему рожицы и жаловалась Кэдену, когда ей в ответ трава прилетала уже в рот, по-простому опустился на пол рядом и прижал к себе. Сколько они так сидели Эилид не знала. Солнце уже появилось над горами, когда она пришла в себя. И все для себя решила.
Отстранившись, она подняла глаза на Брона и попросила:
— Собери людей. Как можно больше. Я хочу с ними говорить. Это безумие началось с меня. Я его и закончу.
Эилид стояла у окна, наблюдая, как внушительный внутренний двор замка заполняется людьми. На её зов пришли едва ли не все мужчины Нуэла, кто уже или ещё мог таковыми называться.
Что ж, она сама их о том просила. Терять Эилид было уже нечего.
— Я всё принес, — за спиной раздался голос Брона. — Ты не хочешь сказать, что задумала? Я не навязываюсь, но ты даже с матерью не говорила…
— Идём вниз, — оборвала его Эилид и забрала с подоконника конверт и свою свадебную брошь.
Брон последовал за ней, осторожно неся в руках ножны с мечом: меч, который переходил от отца к сыну в её роду сотни лет, пока ими ещё пользовались. Пистолеты давно вытеснили мечи из рук мужчин. Но в каждом роду Ханша, в каждом доме бережно хранилось оружие предков. Их даже касаться могли лишь члены рода, но в роду Эилид мужчин не осталось, и она доверила семейную ценность лучшему другу брата.
Когда они с Броном вышли во двор, встав на коротком каменном крыльце, огромная толпа разом затихла.
У Эилид от усталости и страха дрожали ноги, но руки она крепко прижала к животу. Лишь бы голос не подвёл…
— Я благодарю всех, кто пришел сейчас. У меня скорбная весть. Сегодня на рассвете… умер от ран мой брат Кэден.
Голос всё же дрогнул, но вряд ли кто это заметил. Толпа взволновалась, крики, шёпот, качание головой… Дав людям время осознать, Эилид высоко подняла руку, привлекая внимание и призывая к тишине. А после продолжила.
— На вокзале дирижаблей его отряд пересекся с отрядом Дугэла Кардорра. Подробности вам расскажут. Как результат, мой брат был ранен, но его успели привезти в родной дом, где он скончался. На глазах моих и нашей матери… Дугэл Кардорр тоже ранен, но не смертельно. Я… Я позвала вас не просто так. Не только, чтоб сказать о смерти брата. Наш клан не останется без главы, есть племянники и мой сын, мы вместе вырастим из них достойных юношей. Я буду надеяться, вы не откажете мне в этом.
Толпа снова взорвалась. Эилид разобрала заверения, что мальчишек научат всему, что надо, что женщины семьи будут под защитой мужчин клана, проклятия в адрес мужа…
И снова она подняла руку, в этот раз зажимая в ней злосчастный конверт.
— Я должна повиниться перед вами. Когда из моих братьев в живых остался лишь Кэден, я… никого не спросясь, написала мужу. Я виню себя в том, что из-за его подлости и моего побега страдают оба клана, гибнут люди. Я боялась за свой клан и написала мужу. Наступив на горло своей гордости, я просила его о мире. О прекращении вражды. Я готова была назваться бесплодной, чтоб он мог развестись со мной по закону церкви и взять новую жену, какую он захочет сам. Я готова была вернуть ему все подарки и не взять ничего из приданного, лишь бы мы забыли о распрях.
Эилид знала, какую реакцию ей ждать, и сама замолчала. Но толпа молчала тоже. Мужчины смотрели на неё, и в их глазах она не видела ярости и злобы от её позорного самоуправства.
— Что он ответил?! — крикнул кто-то.
В ответ Эилид развернула конверт и громко прочитала письмо.
Тут уже молчать никто не стал. Но, насколько Эилид разобрала, ругали не её, а Дугэла. Со слабой надеждой она слушала и понимала, что её предложение вроде как считали выгодным и разумным. А мужа — идиотом без последних мозгов.
— Мой муж не внял моим словам! — перекричала она толпу. — Не захотел мирно расстаться по законам церкви! Значит, расстанусь с ним я. По закону Ханша. И тогда уже ничто, никакие связи не удержат нас от мести. И возмездия!
Это её решение встретили с ликованием. Эилид была разумной, она понимала, что мирной жизни у её клана в ближайшие лет десять не будет. Без сильного вождя клан слаб, а слабым в Ханше нет жизни. Если их не добьет Дугэл, так любые из соседей. И мужчины на площади тоже это понимали. И они, как и сама Эилид хотели решить этот вопрос так, как привыкли их предки. Решить раз и навсегда.
— Мюр! Сын Лиля Кривое ухо, здесь ли ты? — прокричала Эилид, всматриваясь в толпу.
Над ней взметнулась рука, и мужчина начал проталкиваться к крыльцу. Ему дали дорогу, и вот уже плечистый кузнец стоял перед Эилид. Мюр, которому Эилид годилась в дочери и не доставала до плеча, смотрел на неё едва ли не с обожанием.
— Так вышло, что твой сын стал первым, кто пал в этой распре. И я хочу, чтоб именно ты положил начало её концу.
Все, мало что понимая, смотрели на Эилид, а та, держа за самый кончик золотого сердца свою свадебную брошь, показала её людям.
— У нас принято, что свадебный подарок, символ верности и любви, передают первенцу или возвращают. Бывало, что и оставляют себе. Но я поступлю не так. Мою любовь и верность попрали. А если так…
Эилид наклонилась и положила на каменные плиты золотое украшение и жестом велела Брону передать семейную реликвию в руки Мюру.
— Именем своего сына и сыновей моих братьев, памятью о них и моём отце, я называю клан Кардорр кровными врагами клана Карнуэл. И пусть разобьётся последнее звено, что связывало два клана!
Мюр понял, чего от него хотела Эилид, твердо кивнул и, держа меч как сокровище, решительно опустил.
Обломки золотой броши искрами брызнули в стороны, Эилид, последняя из детей своего отца, объявила войну.
Война… Патрик знал, что значит объявить в Ханше войну. Ссоры, свары, драки — это здесь норма жизни. Ссоры возникали постоянно, порой на пустом месте: не поделили последнюю бутылку виски в пабе, не сошлись во мнениях, загуляли с чужой женой… Но и по важным причинам тоже: у кого-то увели овец, скосили траву на чужом поле… Только вчера в «Бодливом козле» вусмерть подрались два старика, как позже выяснилось, из-за красотки, за которой оба ухлестывали шестьдесят лет назад. Их разняли, лишь когда поняли, что стариканы не шутят, когда уже стало поздно: пробитая голова у одного и сломанная челюсть у второго. Они знали друг друга с рождения, жили на одной улице, в соседних домах. Хоронить их прах тоже будут в соседних могилах. Но их семьи не будут враждовать. Понимая, что к чему.
Если ссора касалась всего клана, то конфликт мог разрастись, но течь вяло, иногда обостряясь, порой к взаимному удовольствию сторон. Многие кланы десятилетиями так враждовали. Устраивали набеги, грабежи, угоняли скот. Патрик отлично понимал, почему его дед не объявил войну Кардоррам, живущим так далеко, сразу. Смысла особо не было. Порой вражда была очень выгодным делом, позволяя обогатиться и заключить союзы с теми, кто не согласился бы в простое время. Честь и гордость могли отойти на второй план, если прибыль обещала быть большой. А когда начались смерти, вот тут уже стало не до шуток. Но война… Объявление кровным врагом могло привести лишь к одному: полному уничтожению клана. Любого из враждующих. А иногда и обоих. Это была тотальная резня, убийство людей и присвоение себе после их земель и богатств. И, как следствие, переделку карт и сил в Ханше. Поэтому войны в Ханше были редкостью.
Вражда — это нормально. Война — лишь когда иначе быть не могло.
— Как долго длилась эта «война»? — просто спросил Патрик.
— Один день, — бросила мать. — Дольше людей собирали. Кардорры нас и не ждали вовсе. Думали, что мы начнём зализывать раны и прятаться ото всех. А мы погрузились на дирижабли и паромобили и нагрянули к ним.
— Я не верю, что ты допустила бы пустую резню.
— О, поверь, я и ехать не собиралась. Мне было всё равно тогда, я хотела лишь одного, чтоб твоего папашу прирезали, как барана и порадовали меня этим известием. Я не воин. Не стратег. Какой толк от меня на поле боя?
— Ты — символ.
— Вот именно. Брон так и сказал. Они с матерью уговорили меня отправиться с кланом. Не допустить лишних смертей. Поэтому сперва мы напали на замок. Решать, что и как делать, я доверила мужчинам. Я же придумала свой хитрый план…
Эилид ориентировалась в замке Дорра лучше всех своих людей вместе взятых и стремительно шла к покоям своего бывшего мужа. Карнуэлы прибыли в Дорр рано утром, по темноте, удачно подгадав время. Быстро и чётко замок грамотно отрезали от всего города, чтоб стражники не успели поднять тревогу, а в самом замке… Тем, кого встречали в коридорах, не везло.
Дорр был богатым городом, жечь и громить его было глупостью. Да и на сам клан Кардорр Эилид не злилась, её интересовал конкретно один человек. Если он умрет, наследником назовут шестнадцатилетнего Леннокса Кардорра, а с ним у Эилид будет разговор короткий.
Она решительно шла вперёд, время от времени отходя в сторону, когда мимо проносились мужчины её клана, чтоб сцепиться с возникающими в коридорах Кардоррами. Брон, не смотря на ранения, шагал рядом. Спокойно перешагивала и обходила тела на полу, поднимая юбку, чтоб не испачкать в крови. И даже не удивлялась самой себе, своему внезапному безразличию к крикам, хрипами, ругани. Она не узнавала лиц, хотя кто-то и выкрикивал её имя перед смертью. При ней раньше и скот-то не забивали, а тут такое… Но Эилид собиралась сделать кое-что пострашнее созерцания быстрой, лёгкой и скорой смерти.
Большая часть людей осталась рядом с замком, готовая в любой момент сокрушающей живой волной хлынуть в город. Они лишь ждали сигнала. Или повода.
У покоев вождя клана, в крыле, где жило всё семейство, разыгралась настоящая бойня: охраны тут находилось больше всего.
Спальня Дугэла, большая и богато украшенная была и без того полна людей: сам вождь, врач, его помощники, прислуга и, конечно же, верная Льялл. Все они с ужасом смотрели, как в комнату ворвались чужие люди, взяв их на прицел. Когда в спальню медленно вошла Эилид, старая нянька поняла для себя всё. Но Эилид не обратила на неё внимания, её мысли были заняты другим.
Обведя присутствующих тяжёлым взглядом, Эилид приказала:
— Выведите отсюда всех. Кроме вождя. И подождите за дверью.
Мужчины, особо не церемонясь, принялись выталкивать всех в залитый кровью коридор. Лишь Брон не сдвинулся с места и прямо заявил:
— Я тебя одну с ним не оставлю.
— Я должна говорить с ним наедине, — бросила Эилид.
— Не обманывайся его ранением, я тоже ранен и что? Что ему мешает встать?
Эилид оценивающим взглядом прошлась по мужчине на кровати: бледный, худой, с запавшими глазами и ссадинами, перемотанным торсом и рукой. Он не выглядел здоровым, но всё равно выжил после той стычки на вокзале. А её брат — нет.
— Что, боишься, я наврежу своей жене? — хрипло усмехнулся Дугэл, пытаясь сесть.
— Тут нет твоей жены, — спокойно произнесла Эилид. — И жены у тебя больше нет. Ты свободен, как и хотел.
Под непонимающим взглядом Дугэла она сняла с пояса мешочек, развязала тесёмки и высыпала на покрывало обломки свадебной брошки. Золото и камни блеснули в свете газовых ламп.
— Стало быть… — сглотнул Дугэл, но Эилид его перебила:
— Ты не захотел решать, не захотел мира. Я решила. Наши кланы ничего теперь не связывает. И мы пришли спросить сполна за все обиды. Брон, выйди.
Тот стоял, как и прежде, и яростно сверкнул глазами:
— Я клялся Кэдену, что уберегу тебя и твоего сына, если он сам не сможет! Я не оставлю тебя тут одну.
Эилид начала терять терпение, развернулась к Брону и твердо протянула руку:
— Дай мне пистолет. Из этой комнаты выйду лишь я. В любом случае. Но прежде мне нужно поговорить с ним. Я даю слово, если он дернется, я выстрелю. С такого расстояния я не промахнусь.
Ругаясь, Брон отдал один из пистолетов и вышел из комнаты. Эилид же не отрывала взгляда от бывшего мужа. Даже раненый и ослабленный, ненавистный, он всё ещё был красив: соломенные волосы, большие серые глаза, точёные черты лица…
— Что с моими людьми?
Такого вопроса Эилид не ожидала. Не от того человека, который сам написал ей, что ему плевать на соклановцев.
— Кого встретили — убили. Город пока спит. Пока. И от тебя зависит, с какими звуками он проснется.
Эилид не хотела говорить долго, качнула головой, собираясь с мыслями:
— У меня к тебе предложение. Да, я ненавижу тебя всеми фибрами души. И ты умрёшь. Сейчас. Но я не хочу, чтоб погибли другие. Поэтому даю тебе выбор. Не согласишься, я пристрелю тебя, и резни не избежать. Земли твоего клана станут нашими, всё твоё семейство убьют, несогласных — тоже. Впрочем, ты и сам знаешь, как оно бывает. Согласишься, — и я предложу Ленноксу дать клятву верности моему клану, и за это сохраню земли и жизни. Твой клан уцелеет. С обязательствами, но уцелеет. Если Леннокс окажется разумен. И если ты сам этого хочешь.
Эилид замолчала, давая время подумать. Гордость или забота, что победит в этом человеке?
— И чего ты хочешь, чтоб так случилось? — спросил, наконец, Дугэл.
Эилид аккуратно достала из ворота платья цепочку с колбочкой, качнула ею в воздухе:
— Это яд. Быстрый, но мучительный. Выпьешь сам — я иду к Ленноксу. Нет — умрёшь от пули, легко и быстро. Как настоящий мужчина, с честью.
— Тебе так важно, чтоб я страдал?
— Считаешь, у меня нет для этого желания причин?
— Где же ты вычитала этот способ? В своих любимых книжках?
— Какая разница?
— Если я… Ты дашь слово, что пойдешь к Ленноксу?
— Клянусь жизнью сына и матери, они всё, что у меня осталось. Примешь смерть от яда, и я сразу пойду к нему. В резне могут погибнуть и мои люди. Я этого не хочу. Решай быстрее, в коридоре уже волнуются.
Эилид слышала ворчание за дверью и хотела покончить с этим делом. Её месть была поистине изощрённой. Яд — оружие женское. Мужчине принять от него смерть, ещё и из рук женщины… Сложно придумать смерть более низкую…
Но Дугэл решил, и за это решение Эилид в глубине души его зауважала.
Когда Эилид вышла в коридор, на неё в ожидании уставились десятки глаз.
— Приведите в главный зал Леннокса Кардорра. Теперь он глава клана, и я хочу с ним говорить. Доктор, подтвердите смерть Дугэла Кардорра. Пока сигнал к бойне не давать. Но людям скажите, что от решения нового вождя будет зависеть, случиться ей или нет.
Эилид дождалась слов врача и спокойно вышла. Она думала, что вид мучений бывшего мужа доставит ей извращённое удовольствие, от этого не произошло. Но в своём решении она осталась тверда. А в коридоре Льялл, постаревшая за эти годы словно на десяток лет, смотрела на неё как на привидение, со страхом и злостью, но молчала.
