Мерти присел передо мной на корточки, правую руку примостил на своё бедро и прищурил один глаз.
– Однако тебе эта тайна не даёт покоя. Тебе хочется освободиться, но ты никому не доверяешь. Ведь я прав?
– Я просто не считаю, что должна вообще её кому бы то ни было рассказывать. Это не моя тайна. И пусть Бернардо не святой человек, он не желает мне зла по сути. А всего лишь хочет биться со мной в финале.
– Ради пиара?
– Не знаю. Говорит, что я приношу рейтинги этому шоу. Чем и как? Понятия не имею. – Я покосилась на свой телефон, покоившийся на прикроватной тумбочке. – В последнее время я отказалась мониторить интернет. Иногда это… больно.
– О да! Не все спешат составить о тебе хорошее мнение. Я иногда читаю такой бред, что даже тошно.
– Поэтому я не знаю, каким образом приношу шоу деньги. Возьми стул, Мерти, а то ноги будут болеть.
Он повертел головой, нашёл взглядом стул, затем взял его и сел передо мной, повернув спинку к своей груди, чтобы удобно положить руки. Мы сидели в полутемной комнате, и я чувствовала себя комфортно в его компании. Наверное, моей сестре действительно повезло с ним. Мою душу наполнило тепло, которого прежде я не ощущала.
– Беседуя с Роуз, я сделал вывод, что ты не очень-то посвящаешь семью в свои переживания.
– А зачем?
– Затем, чтобы они не давили на тебя и не требовали победы.
– Роуз даже это сказала?
– Сказала. Но я не стал пересказывать ей, как ты борешься, как нелегко тебе приходится. Без твоего разрешения это было бы неправильно.
Я моргнула. Неужели я могу доверять Мерти? Сможет ли он уберечь меня, сможет ли сохранить тайну Бернардо и не навлечь нас обоих на неприятности?
– Мерти, а если я расскажу тебе… без моего разрешения ты ведь не станешь трепаться?
– Найджи, ты забываешь, что я люблю твою сестру…
Внезапно я разразилась смехом. Это было так неожиданно, что я не смогла выразить реакцию по-иному.
– Уже «люблю»? Быстро однако у вас события развиваются!
– Не смейся. Да, я наивный романтик, но разве это плохо?
– Хорошо! Мне приятно, правда.
– Тогда не сомневайся во мне.
Кивнув, спрятала улыбку и отвернулась.
– Ты читал контракт? Там есть пункт, в котором говорится, что участник допускается к соревнованию в том случае, если не является родственником челнов жюри, съёмочной команды или кого бы то ни было из персонала шоу.
– Да, есть там такой пункт. Я не заострял на нём внимания, потому что нереально в моём случае родниться с кем-то из этих людей.
– Да, я бы тоже не вспомнила о нём…
– Бернардо… Хочешь сказать, что… он…
– Да, Мерти. Бернардо сводный брат Франко Руиса.
Прикусив собственный кулак, Мерти вскочил со стула.
– Не может быть!
– Я давно знаю. Они сами сказали. Наверное, хотели удержать таким образом.
– Но… Поверить не могу!
– Мерти, ты обещал, хорошо?
Он ответил не сразу, но я услышала, что хотела. Мерти обещал ради моей сестры, своей возлюбленной, сохранить тайну. Не наше это дело. Приберегу эти знания на тот случай, когда нечего будет терять. О чём предупредила Мерти.
Съёмки решающего поединка были запланированы на ночь с субботы на воскресенье. Для нас, участников, это стало неожиданностью.
Около пяти вечера мы уселись в гостиной, чтобы поиграть в «Уно», расслабиться перед тяжёлым «отсевом», когда объявился Ёся. Я сразу заподозрила неладное, потому что на нём была кожаная коричневого цвета куртка, а под ней чёрная футболка с логотипом шоу. Так Ёся одевался только в дни съёмок.
– На сборы полчаса. Накрасят и причешут вас на месте. Рико, Мерти, Беркер, Зельда, Андриус и Найджела, соберите чемоданы. Один из вас уедет домой сегодня.
– Сегодня?! – Зельда бросила карты на стол и встала. – Разве «отсев» не завтра?
– Завтра зрители увидят новую серию. А снимать будем сегодня. Завтра жюри здесь не будет, поэтому съёмки пришлось перенести. – Ёся поправил очки на переносице и тряхнул своими светлыми волнистыми волосами. – Есть что-нибудь выпить у вас? Чай или кофе? Мне надо не уснуть сегодня.
– Я принесу, – сказал Дамьян и скрылся на кухне.
Заметив, как Беркер поднимается по лестнице, я побежала за ним. В конце концов, я лишь пару вещей закину в чемодан и готово.
Он вошёл в свою комнату, но дверь я ему не дала закрыть.
– Найджела? Зачем ты…
– Ш-ш-ш, – прошипела я, закрывая за собой дверь, затем крепко обняла его.
Сначала Беркер напрягся, но постепенно расслабился, и его руки поползли по моей спине. Мы начали целоваться. Всё, что мне нужно было в эту минуту – знать, что я нужна ему так же, как и он мне. Я хотела почувствовать его, вдохнуть его запах. В горле стоял ком, я очень боялась, и не могла самой себе объяснить почему. С одной стороны, я понимала, что все эти переживания ни к чему. Кто бы ни ушёл из нас сегодня, это не означает конец. Мы встретимся вне шоу и будем выглядеть счастливее.
Мне не давал покое подслушанный разговор. Для Беркера участие в этом шоу много значит. Я тоже ему важна. Ради его мечты я должна бороться. Ради его мечты мы оба должны остаться.
– Найджела, – прерывисто дыша, произнёс мое имя Беркер, – не знаю, как ты это делаешь, в тебе определённо есть сила. Потому что я схожу с ума, когда ты рядом, – он крепче обнял меня. – Я очень люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Беркер. Хочу, чтобы сегодня для нас не осталось преград. Мы ведь выдержим, обещаешь?
Он неуверенно кивнул и спрятал лицо в моих волосах.
– Беркер? Я хочу, чтобы ты настроился на победу.
– Всё хорошо, Найджела, – отстраняясь, сказал он мягко и вкрадчиво. – Я готов. Но и ты, пожалуйста, постарайся.
– О, поверь, даже если я захочу, меня не выгонят. Но если я уйду, то помни, что моё сердце и разум останутся с тобой, и ради меня ты победишь.
Он поцеловал мои руки.
– Ты не уйдёшь.
На глаза наворачивались слёзы, поэтому я решила уйти. Да и время поджимало. Ёся отсчитывал минуты.
Девушка, которая наносила макияж, охала и качала головой, говоря о том, что не стоило мне плакать, потому что теперь сложно убрать следы. А я не могла с собой справиться. Пришла от Беркера и разрыдалась. Меня тронула его искренность. Он моя судьба, воздух, которым я дышу. И нет человека добрее, чем Беркер. Ну вот, я снова плачу.
– Пожалуйста, постарайтесь не плакать, – возмущалась визажист. Она промокнула мои глаза тампоном и снова взяла пудру.
Дверь в гримерку открылась и закрылась.
– Оставь нас на минуту, – потребовал мужской голос и визажистов немедленно вышла. Я продолжала лежать в кресле с закрытыми глазами. Затем сказала:
– Франко Руис. Разве этот день мог бы пройти иначе? Я даже отчасти ждала тебя здесь.
– Эх, Найджела, – вздохнул Руис у меня за спиной, – и почему ты такая упрямая?
– Действительно – почему?
– Сегодня ты можешь уйти, потому что палец о палец не ударю, чтобы…
– А я вас ни о чём никогда не просила! – перебила я, встав с кресла. – Меня не нужно спасать. Если мне суждено пройти это испытание, я его пройду.
Он ухмыльнулся, и что-то тёмное проскользнуло в этой короткой ухмылке.
– Ты потеряла отличный шанс сиять.
– О, не стоит так переживать, синьор Руис! От сияния ослепнуть можно. Я как-нибудь обойдусь… – Я широко улыбнулась. Почему он на меня так странно смотрит? Что ещё ему надо? – Вы закончили? Я могу привести себя в порядок?
– Да! – опомнился он. – Съёмки через двадцать минут. Удачи, Найджела. Не пожалей о своём решении.
Я уставилась на закрытую дверь, когда Франко вышел. Что он хотел этим сказать? Почему я должна сожалеть? Если он об участии на этом шоу, то я не обязана говорить «да» каждой новой возможности!
Я шла в студию со странным чувством, что Франко приходил ко мне не просто так. Что мои мучения, несмотря на самостоятельную борьбу, сегодня не закончатся. Что самое тяжёлое ждёт меня впереди.
– На приготовление блюда вам даётся сорок минут. Готовы? Три! Два! Начали!
И только Франко выкрикнул эти слова, мы рванули с мест: кто за кастрюлями и чашками, кто полез в шкаф за продуктами, а кто бросился к раковине, чтобы набрать в чайник воды.
Продумав свой рецепт заранее, я знала, что мне надо. Схватив пару кастрюль, сковородку и чашки, я побежала к тумбе. К своему удивлению, я не думала о том, что вместе со мной также упорно стараются Беркер, Мерти и Рико. Я забыла про них. В голове остался только рецепт и чёткая схема приготовления блюда.
Потом я спрашивала себя, какая сила мной управляла. Кому я что доказывала? Для чего старалась? Ради какой цели у меня на лбу выступал пот?
Ради мамы, которую не хотелось разочаровывать? Ради Беркера, для которого моё пребывание на шоу равносильно исцеляющей пилюле? Или я была так зла на Франко Руиса, что решила во что бы то ни стало идти до конца?
Время не стояло на месте, оно бежало. В кастрюлях бурлило, шкварчало, шипело, запахи разлетелись по всей студии. Члены жюри время от времени прогуливались между тумбами, наблюдая за процессом. Иногда нам специально заговаривали зубы, но меня это не коснулось. К счастью, ко мне не подошёл Франко. А Джеймс лишь молча понаблюдал, как я заворачиваю начинку и делаю мясные рулеты.
Паника началась за десять минут до окончания времени. Я торопилась, потому что за десять минут нужно было сделать два соуса и пенку. Десять минут!!! Это не под силу ни одному профессионалу. И я уже думала оставить только один соус, но откуда-то взялись силы, и я рискнула.
За шестьдесят секунд до финиша моя тарелка была готова. Поднимая руки, я улыбалась. Меня переполняла гордость. И только теперь впервые я посмотрела на Беркера. Но он выглядел озабоченным. Мой взгляд чётко задал вопрос: что такое? Он печально покачал головой, и я поняла, что задуманное им не вышло.
У Андриуса была лучшая тарелка. Жюри поздравили его с выходом в финал и отправили к ожидающим Бернардо, Дамьяну и Эмилю. Я кусала щёки от злости. Кто угодно, но не Андриус! Да за что?
Мой пульс зашкаливал. Я молилась про себя: «Пусть следующим будет Беркер. Пусть будет Беркер…»
– Поздравляю, Зельда! – прозвучал голос Руиса, и я по инерции закрыла глаза.
Тогда я почувствовала, как Беркер сжал мою кисть. Я сжала его руку в ответ. Я так волновалась, что едва держалась на ногах.
– Итак, третий участник, который смог обеспечить себе дорогу в финал, стал… – Джеймс помедлил, испытывая наше терпение.
Я, Беркер, Рико или Мерти.
Похоже на злую шутку.
Мы все дружны, и для одного из нас сегодня всё закончится.
– Мерти! – выкрикнул Джеймс, и мы захлопали в ладоши, не показывая, как разочарованы сами.
Пожав руки парням и крепко обняв меня, Мерти обратился к жюри:
– Я приблизился к своей мечте. Но мне искренне не хочется, чтобы мои друзья уходили. Они все достойны быть в финале. Желаю вам удачи, ребята.
– Шоу есть шоу, – печально ответил Франко. Только печаль его не отражалась в моих глазах, потому что я видела его ехидную ухмылку, довольство тем, что поставил меня в одну линию с близкими мне людьми.
При этом я не думала о себе, а боялась за Рико и Беркера. Если выбирать между нами троими, то я выберу себя. И пусть я уйду.
В перерыве мы все сидели в большой комнате с диванами, обитыми серой тканью, и коричневой мебелью. Ёся на минуту зашёл, чтобы озвучить правила сегодняшней игры (впрочем, ничего нового он не сообщил), после чего оставил нас наедине. Андриус и Зельда обсуждали свои приготовленные блюда с Бернардо. Эмиль и Мерти, похлопывая Рико по спине, давали советы. Дамьян, я и Беркер молча сидели на диванах, каждый думая о своём. Если можно было бы назвать худший момент на этом шоу, я бы назвала этот – ожидание приговора.
Наконец Беркер подсел ко мне и, наплевав на то, что на нас смотрят, взял мою руку и приложил к губам.
– Это всего лишь игра, – сказал он.
– Но ты расстроен.
– Это нормальное состояние. Страх, волнение, нежелание сдаваться – разве ты не чувствуешь то же самое?
– Но я могу уйти со спокойным сердцем. Я не рвусь в финал… я…
– Найджела, – палец Беркера оказался у меня на губах, – неужели ты считаешь, что все эти недели упорной борьбы были лишь для того, чтобы вот так глупо сдаться в конце?
Вопрос заставил меня задуматься. Хотела ответить, но Беркер меня опередил.
– Сегодня мы должны готовить, не пытаясь выручить друг друга, – сказал он. – Каждый за себя. Мы на шоу. Мы на игре. Любовь и дружба остаются за кадром, слышишь? Перед камерами мы соперники.
Я знала, для чего он это говорит. Слишком хорошо смогла узнать Беркера, чтобы раскусить его намерения. «Старайся, Найджела, ты должна попасть в финал» – вот какие слова крутились в его голове. И не факт, что он будет соревноваться со мной.
Прильнув к нему, я закрыла глаза, и оставшиеся пять минут мы просидели в обнимку, слушая разговоры других участников. Казалось, на нас никто не обращал внимания, но я ощущала на себе взгляд Бернардо. Он мог промолчать, но недобрые мысли жили в его голове, я даже не сомневалась.
В студию явились только я, Беркер и Рико. Остальные остались в той комнате без экранов и камер. Они будут ждать завершения игры в неведении.
Я подошла к своей тумбе во втором ряду (Рико был передо мной, Беркер – сзади) и оценила обстановку. Джеймс и Гордон стояли на невысоком подиуме. Франко же ждал команды оператора, стоя у стола с накрытой тарелкой. Блюдо готовил он. По моей спине пробежала мелкая дрожь. Странное волнение охватило меня при мысли о том, что мы будем готовить его блюдо. Однажды я уже сталкивалась с подвохом во время приготовления блюда Франко. Его предупреждение не прошло даром.
Пока нам задавали вопросы, я издергалась. Время тянулось с черепашьей скоростью. Так в обморок недолго упасть.
Спустя целую вечность был дан старт.
Сложность заключалась не столько в приготовлении, сколько в сервировке. Франко использовал мясо ягнёнка, приготовил его с помощью трёх техник, добавил гарнир, салат, три соуса и кружевной декор. Кружевной декор стал уже символом шоу, ведь не зря оно называлось «Мастер на все руки». Почти к каждому блюду жюри требовали сделать кружево, причём оно могло быть любого цвета, но чаще чёрного. Мы добавляли в тесто натуральные красители, а это занимало лишнее время. Сегодня кружево должно было быть зелёным, поэтому я забросила в блендер шпинат.
Краем глаза я видела, как Беркер переделывал уже четвёртое кружево. У него ничего не получалось. Но и Рико делал ошибки, я на него не смотрела, но слышала его ругательства.
По завершении времени я смотрела на свою тарелку и чётко осознавала – я не старалась.
Жюри совещались долго. Мы извелись в ожидании. У Беркера дрожали руки. Рико то садился на корточки, то начинал тупо бродить вдоль тумбы. Я ковыряла ногти.
Посовещавшись, жюри выступили вперёд и смотрели на нас с плохо скрываемым сочувствием, будто выгнать они собрались всех троих. Такой исход пережить было бы проще.
Нас выстроили в ряд перед жюри. Я встала посерединке между Рико и Беркером и, не стесняясь, взяла их за руки. Хотелось, чтобы они чувствовали мою поддержку.
– Очень сложно было выбирать, – с прискорбным видом начал Франко. – У всех вас были грубые ошибки, и мы исходили из того, что есть. Найджела, соусы абсолютно безвкусные. Ты забыла про соль и приправы. Беркер, не прожарилось мясо, подгорело кружево, консистенция салата оказалась слишком водянистой. И Рико…
– Однако тебе эта тайна не даёт покоя. Тебе хочется освободиться, но ты никому не доверяешь. Ведь я прав?
– Я просто не считаю, что должна вообще её кому бы то ни было рассказывать. Это не моя тайна. И пусть Бернардо не святой человек, он не желает мне зла по сути. А всего лишь хочет биться со мной в финале.
– Ради пиара?
– Не знаю. Говорит, что я приношу рейтинги этому шоу. Чем и как? Понятия не имею. – Я покосилась на свой телефон, покоившийся на прикроватной тумбочке. – В последнее время я отказалась мониторить интернет. Иногда это… больно.
– О да! Не все спешат составить о тебе хорошее мнение. Я иногда читаю такой бред, что даже тошно.
– Поэтому я не знаю, каким образом приношу шоу деньги. Возьми стул, Мерти, а то ноги будут болеть.
Он повертел головой, нашёл взглядом стул, затем взял его и сел передо мной, повернув спинку к своей груди, чтобы удобно положить руки. Мы сидели в полутемной комнате, и я чувствовала себя комфортно в его компании. Наверное, моей сестре действительно повезло с ним. Мою душу наполнило тепло, которого прежде я не ощущала.
– Беседуя с Роуз, я сделал вывод, что ты не очень-то посвящаешь семью в свои переживания.
– А зачем?
– Затем, чтобы они не давили на тебя и не требовали победы.
– Роуз даже это сказала?
– Сказала. Но я не стал пересказывать ей, как ты борешься, как нелегко тебе приходится. Без твоего разрешения это было бы неправильно.
Я моргнула. Неужели я могу доверять Мерти? Сможет ли он уберечь меня, сможет ли сохранить тайну Бернардо и не навлечь нас обоих на неприятности?
– Мерти, а если я расскажу тебе… без моего разрешения ты ведь не станешь трепаться?
– Найджи, ты забываешь, что я люблю твою сестру…
Внезапно я разразилась смехом. Это было так неожиданно, что я не смогла выразить реакцию по-иному.
– Уже «люблю»? Быстро однако у вас события развиваются!
– Не смейся. Да, я наивный романтик, но разве это плохо?
– Хорошо! Мне приятно, правда.
– Тогда не сомневайся во мне.
Кивнув, спрятала улыбку и отвернулась.
– Ты читал контракт? Там есть пункт, в котором говорится, что участник допускается к соревнованию в том случае, если не является родственником челнов жюри, съёмочной команды или кого бы то ни было из персонала шоу.
– Да, есть там такой пункт. Я не заострял на нём внимания, потому что нереально в моём случае родниться с кем-то из этих людей.
– Да, я бы тоже не вспомнила о нём…
– Бернардо… Хочешь сказать, что… он…
– Да, Мерти. Бернардо сводный брат Франко Руиса.
Прикусив собственный кулак, Мерти вскочил со стула.
– Не может быть!
– Я давно знаю. Они сами сказали. Наверное, хотели удержать таким образом.
– Но… Поверить не могу!
– Мерти, ты обещал, хорошо?
Он ответил не сразу, но я услышала, что хотела. Мерти обещал ради моей сестры, своей возлюбленной, сохранить тайну. Не наше это дело. Приберегу эти знания на тот случай, когда нечего будет терять. О чём предупредила Мерти.
ГЛАВА 90
Съёмки решающего поединка были запланированы на ночь с субботы на воскресенье. Для нас, участников, это стало неожиданностью.
Около пяти вечера мы уселись в гостиной, чтобы поиграть в «Уно», расслабиться перед тяжёлым «отсевом», когда объявился Ёся. Я сразу заподозрила неладное, потому что на нём была кожаная коричневого цвета куртка, а под ней чёрная футболка с логотипом шоу. Так Ёся одевался только в дни съёмок.
– На сборы полчаса. Накрасят и причешут вас на месте. Рико, Мерти, Беркер, Зельда, Андриус и Найджела, соберите чемоданы. Один из вас уедет домой сегодня.
– Сегодня?! – Зельда бросила карты на стол и встала. – Разве «отсев» не завтра?
– Завтра зрители увидят новую серию. А снимать будем сегодня. Завтра жюри здесь не будет, поэтому съёмки пришлось перенести. – Ёся поправил очки на переносице и тряхнул своими светлыми волнистыми волосами. – Есть что-нибудь выпить у вас? Чай или кофе? Мне надо не уснуть сегодня.
– Я принесу, – сказал Дамьян и скрылся на кухне.
Заметив, как Беркер поднимается по лестнице, я побежала за ним. В конце концов, я лишь пару вещей закину в чемодан и готово.
Он вошёл в свою комнату, но дверь я ему не дала закрыть.
– Найджела? Зачем ты…
– Ш-ш-ш, – прошипела я, закрывая за собой дверь, затем крепко обняла его.
Сначала Беркер напрягся, но постепенно расслабился, и его руки поползли по моей спине. Мы начали целоваться. Всё, что мне нужно было в эту минуту – знать, что я нужна ему так же, как и он мне. Я хотела почувствовать его, вдохнуть его запах. В горле стоял ком, я очень боялась, и не могла самой себе объяснить почему. С одной стороны, я понимала, что все эти переживания ни к чему. Кто бы ни ушёл из нас сегодня, это не означает конец. Мы встретимся вне шоу и будем выглядеть счастливее.
Мне не давал покое подслушанный разговор. Для Беркера участие в этом шоу много значит. Я тоже ему важна. Ради его мечты я должна бороться. Ради его мечты мы оба должны остаться.
– Найджела, – прерывисто дыша, произнёс мое имя Беркер, – не знаю, как ты это делаешь, в тебе определённо есть сила. Потому что я схожу с ума, когда ты рядом, – он крепче обнял меня. – Я очень люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Беркер. Хочу, чтобы сегодня для нас не осталось преград. Мы ведь выдержим, обещаешь?
Он неуверенно кивнул и спрятал лицо в моих волосах.
– Беркер? Я хочу, чтобы ты настроился на победу.
– Всё хорошо, Найджела, – отстраняясь, сказал он мягко и вкрадчиво. – Я готов. Но и ты, пожалуйста, постарайся.
– О, поверь, даже если я захочу, меня не выгонят. Но если я уйду, то помни, что моё сердце и разум останутся с тобой, и ради меня ты победишь.
Он поцеловал мои руки.
– Ты не уйдёшь.
На глаза наворачивались слёзы, поэтому я решила уйти. Да и время поджимало. Ёся отсчитывал минуты.
Девушка, которая наносила макияж, охала и качала головой, говоря о том, что не стоило мне плакать, потому что теперь сложно убрать следы. А я не могла с собой справиться. Пришла от Беркера и разрыдалась. Меня тронула его искренность. Он моя судьба, воздух, которым я дышу. И нет человека добрее, чем Беркер. Ну вот, я снова плачу.
– Пожалуйста, постарайтесь не плакать, – возмущалась визажист. Она промокнула мои глаза тампоном и снова взяла пудру.
Дверь в гримерку открылась и закрылась.
– Оставь нас на минуту, – потребовал мужской голос и визажистов немедленно вышла. Я продолжала лежать в кресле с закрытыми глазами. Затем сказала:
– Франко Руис. Разве этот день мог бы пройти иначе? Я даже отчасти ждала тебя здесь.
– Эх, Найджела, – вздохнул Руис у меня за спиной, – и почему ты такая упрямая?
– Действительно – почему?
– Сегодня ты можешь уйти, потому что палец о палец не ударю, чтобы…
– А я вас ни о чём никогда не просила! – перебила я, встав с кресла. – Меня не нужно спасать. Если мне суждено пройти это испытание, я его пройду.
Он ухмыльнулся, и что-то тёмное проскользнуло в этой короткой ухмылке.
– Ты потеряла отличный шанс сиять.
– О, не стоит так переживать, синьор Руис! От сияния ослепнуть можно. Я как-нибудь обойдусь… – Я широко улыбнулась. Почему он на меня так странно смотрит? Что ещё ему надо? – Вы закончили? Я могу привести себя в порядок?
– Да! – опомнился он. – Съёмки через двадцать минут. Удачи, Найджела. Не пожалей о своём решении.
Я уставилась на закрытую дверь, когда Франко вышел. Что он хотел этим сказать? Почему я должна сожалеть? Если он об участии на этом шоу, то я не обязана говорить «да» каждой новой возможности!
Я шла в студию со странным чувством, что Франко приходил ко мне не просто так. Что мои мучения, несмотря на самостоятельную борьбу, сегодня не закончатся. Что самое тяжёлое ждёт меня впереди.
ГЛАВА 91
– На приготовление блюда вам даётся сорок минут. Готовы? Три! Два! Начали!
И только Франко выкрикнул эти слова, мы рванули с мест: кто за кастрюлями и чашками, кто полез в шкаф за продуктами, а кто бросился к раковине, чтобы набрать в чайник воды.
Продумав свой рецепт заранее, я знала, что мне надо. Схватив пару кастрюль, сковородку и чашки, я побежала к тумбе. К своему удивлению, я не думала о том, что вместе со мной также упорно стараются Беркер, Мерти и Рико. Я забыла про них. В голове остался только рецепт и чёткая схема приготовления блюда.
Потом я спрашивала себя, какая сила мной управляла. Кому я что доказывала? Для чего старалась? Ради какой цели у меня на лбу выступал пот?
Ради мамы, которую не хотелось разочаровывать? Ради Беркера, для которого моё пребывание на шоу равносильно исцеляющей пилюле? Или я была так зла на Франко Руиса, что решила во что бы то ни стало идти до конца?
Время не стояло на месте, оно бежало. В кастрюлях бурлило, шкварчало, шипело, запахи разлетелись по всей студии. Члены жюри время от времени прогуливались между тумбами, наблюдая за процессом. Иногда нам специально заговаривали зубы, но меня это не коснулось. К счастью, ко мне не подошёл Франко. А Джеймс лишь молча понаблюдал, как я заворачиваю начинку и делаю мясные рулеты.
Паника началась за десять минут до окончания времени. Я торопилась, потому что за десять минут нужно было сделать два соуса и пенку. Десять минут!!! Это не под силу ни одному профессионалу. И я уже думала оставить только один соус, но откуда-то взялись силы, и я рискнула.
За шестьдесят секунд до финиша моя тарелка была готова. Поднимая руки, я улыбалась. Меня переполняла гордость. И только теперь впервые я посмотрела на Беркера. Но он выглядел озабоченным. Мой взгляд чётко задал вопрос: что такое? Он печально покачал головой, и я поняла, что задуманное им не вышло.
У Андриуса была лучшая тарелка. Жюри поздравили его с выходом в финал и отправили к ожидающим Бернардо, Дамьяну и Эмилю. Я кусала щёки от злости. Кто угодно, но не Андриус! Да за что?
Мой пульс зашкаливал. Я молилась про себя: «Пусть следующим будет Беркер. Пусть будет Беркер…»
– Поздравляю, Зельда! – прозвучал голос Руиса, и я по инерции закрыла глаза.
Тогда я почувствовала, как Беркер сжал мою кисть. Я сжала его руку в ответ. Я так волновалась, что едва держалась на ногах.
– Итак, третий участник, который смог обеспечить себе дорогу в финал, стал… – Джеймс помедлил, испытывая наше терпение.
Я, Беркер, Рико или Мерти.
Похоже на злую шутку.
Мы все дружны, и для одного из нас сегодня всё закончится.
– Мерти! – выкрикнул Джеймс, и мы захлопали в ладоши, не показывая, как разочарованы сами.
Пожав руки парням и крепко обняв меня, Мерти обратился к жюри:
– Я приблизился к своей мечте. Но мне искренне не хочется, чтобы мои друзья уходили. Они все достойны быть в финале. Желаю вам удачи, ребята.
– Шоу есть шоу, – печально ответил Франко. Только печаль его не отражалась в моих глазах, потому что я видела его ехидную ухмылку, довольство тем, что поставил меня в одну линию с близкими мне людьми.
При этом я не думала о себе, а боялась за Рико и Беркера. Если выбирать между нами троими, то я выберу себя. И пусть я уйду.
В перерыве мы все сидели в большой комнате с диванами, обитыми серой тканью, и коричневой мебелью. Ёся на минуту зашёл, чтобы озвучить правила сегодняшней игры (впрочем, ничего нового он не сообщил), после чего оставил нас наедине. Андриус и Зельда обсуждали свои приготовленные блюда с Бернардо. Эмиль и Мерти, похлопывая Рико по спине, давали советы. Дамьян, я и Беркер молча сидели на диванах, каждый думая о своём. Если можно было бы назвать худший момент на этом шоу, я бы назвала этот – ожидание приговора.
Наконец Беркер подсел ко мне и, наплевав на то, что на нас смотрят, взял мою руку и приложил к губам.
– Это всего лишь игра, – сказал он.
– Но ты расстроен.
– Это нормальное состояние. Страх, волнение, нежелание сдаваться – разве ты не чувствуешь то же самое?
– Но я могу уйти со спокойным сердцем. Я не рвусь в финал… я…
– Найджела, – палец Беркера оказался у меня на губах, – неужели ты считаешь, что все эти недели упорной борьбы были лишь для того, чтобы вот так глупо сдаться в конце?
Вопрос заставил меня задуматься. Хотела ответить, но Беркер меня опередил.
– Сегодня мы должны готовить, не пытаясь выручить друг друга, – сказал он. – Каждый за себя. Мы на шоу. Мы на игре. Любовь и дружба остаются за кадром, слышишь? Перед камерами мы соперники.
Я знала, для чего он это говорит. Слишком хорошо смогла узнать Беркера, чтобы раскусить его намерения. «Старайся, Найджела, ты должна попасть в финал» – вот какие слова крутились в его голове. И не факт, что он будет соревноваться со мной.
Прильнув к нему, я закрыла глаза, и оставшиеся пять минут мы просидели в обнимку, слушая разговоры других участников. Казалось, на нас никто не обращал внимания, но я ощущала на себе взгляд Бернардо. Он мог промолчать, но недобрые мысли жили в его голове, я даже не сомневалась.
В студию явились только я, Беркер и Рико. Остальные остались в той комнате без экранов и камер. Они будут ждать завершения игры в неведении.
Я подошла к своей тумбе во втором ряду (Рико был передо мной, Беркер – сзади) и оценила обстановку. Джеймс и Гордон стояли на невысоком подиуме. Франко же ждал команды оператора, стоя у стола с накрытой тарелкой. Блюдо готовил он. По моей спине пробежала мелкая дрожь. Странное волнение охватило меня при мысли о том, что мы будем готовить его блюдо. Однажды я уже сталкивалась с подвохом во время приготовления блюда Франко. Его предупреждение не прошло даром.
Пока нам задавали вопросы, я издергалась. Время тянулось с черепашьей скоростью. Так в обморок недолго упасть.
Спустя целую вечность был дан старт.
Сложность заключалась не столько в приготовлении, сколько в сервировке. Франко использовал мясо ягнёнка, приготовил его с помощью трёх техник, добавил гарнир, салат, три соуса и кружевной декор. Кружевной декор стал уже символом шоу, ведь не зря оно называлось «Мастер на все руки». Почти к каждому блюду жюри требовали сделать кружево, причём оно могло быть любого цвета, но чаще чёрного. Мы добавляли в тесто натуральные красители, а это занимало лишнее время. Сегодня кружево должно было быть зелёным, поэтому я забросила в блендер шпинат.
Краем глаза я видела, как Беркер переделывал уже четвёртое кружево. У него ничего не получалось. Но и Рико делал ошибки, я на него не смотрела, но слышала его ругательства.
По завершении времени я смотрела на свою тарелку и чётко осознавала – я не старалась.
Жюри совещались долго. Мы извелись в ожидании. У Беркера дрожали руки. Рико то садился на корточки, то начинал тупо бродить вдоль тумбы. Я ковыряла ногти.
Посовещавшись, жюри выступили вперёд и смотрели на нас с плохо скрываемым сочувствием, будто выгнать они собрались всех троих. Такой исход пережить было бы проще.
Нас выстроили в ряд перед жюри. Я встала посерединке между Рико и Беркером и, не стесняясь, взяла их за руки. Хотелось, чтобы они чувствовали мою поддержку.
– Очень сложно было выбирать, – с прискорбным видом начал Франко. – У всех вас были грубые ошибки, и мы исходили из того, что есть. Найджела, соусы абсолютно безвкусные. Ты забыла про соль и приправы. Беркер, не прожарилось мясо, подгорело кружево, консистенция салата оказалась слишком водянистой. И Рико…
