– Зависит от контекста. «Моё сокровище» – дословно.
– По отношению к девушке?
– «Сладкая» или «детка»… Что-то в этом роде.
– А «cara»?
– Тоже самое. «Дорогая» или «милая». Кто это говорил? Тебе?
– Э… нет! Нет, не мне. Это я так… по телевизору услышала. – Я встала. – Спасибо.
Я вернулась на своё место, чтобы доесть остывшие креветки. В эту пятницу мальчишки решили устроить целый пир. На стол в саду они поставили как минимум девять разнообразных блюд на вкус и цвет. Несмотря на ссору во вторник, мы с Бернардо снова общались. За ужином сидели друг против друга и обсуждали вчерашнее соревнование.
– Илья Гуфо отдал тебе предпочтение, – сказал Андриус, который сидел рядом с Бернардо. В его голосе послышались нотки зависти, хотя рот был набит курицей до отказа. Мы как-то неоднозначно переглянулись с Талией. – Я не утверждаю, что у тебя нет таланта, – продолжал он, – но, – только не обижайся, – ты ещё не показала себя так ярко, чтобы Гуфо заметил тебя.
– А вот он, в отличие от некоторых, рассмотрел ее потенциал, – вступилась за меня Талия.
– Просто Найджела девушка красивая, – неожиданно сказал Бернардо, сверкнув на меня своими карими глазами, – не удивительно, что он ее заметил.
– Хочешь сказать, что Илья разглядывал мою внешность, вместо того, чтобы смотреть, как я готовлю?
– Ну… если он судит по капитанскому конкурсу, то там тебе равных не было. И я должен это признать…
«Надо же! Наш Бернардо перешагнул своё эго, признав мою стряпню лучшей на капитанском конкурсе. Какая честь!»
На самом деле я помню, с каким лицом он пробовал моё блюдо после съемки. Тогда он посмаковал мясо, кивнул сам себе и с непроницаемым лицом отошёл в сторону. Наверное, оценил.
– Смею напомнить, что в воскресенье ты оказалась на самом краю пропасти, – добавил Бернардо, оставаясь серьёзным.
– Не на краю, – поправила я. – Мой уход стал бы новым началом. Ничего, пережила бы.
Как раз после этих слов я решила отойти к Валисону. Андриус завёл новую песню о том, что Бернардо несправедливо отослали на «отсев». Чтобы не поджариться на этом разговоре, я отошла.
Валисон подтвердил мои догадки насчёт итальянских слов. Франко ненавязчиво подбивает ко мне клинья. А мне неприятна хотя бы одна мысль о том, что я пользуюсь выпавшей мне возможностью остаться в проекте «Мастер на все руки». Если хоть одна душа прознает, меня с позором прогонят с телешоу, а Франко Руиса, возможно, уволят. Неужели он этого не понимает? Завтра будет решающий день. Если мы победим, я вздохну с облегчением и больше не куплюсь на уловки итальянца. А если мы проиграем, то придётся в поте лица пахать, чтобы заработать иммунитет или просто не улететь на «отсев» во время голосования.
Ужин подошёл к концу. Мы решили убрать со стола, а потом поиграть в мяч. Вечер выдался на редкость тёплым и безветренным. Но не настолько хорошим, чтобы купаться в бассейне. Толстокожий Эмиль изъявил желание нырнуть. Но что ему будет с десятью слоями жира?
Все были чем-то заняты. Я высматривала, чем могла помочь другим, когда Мерти сунул мне в руки стопку грязных тарелок и велел нести на кухню. Я и понесла.
Поскольку мальчики готовили на своей кухне, то и посуда принадлежала им. Я вошла в дом, пересекла тихий коридор и замерла на пороге в кухню. У меня просто челюсть отвисла. Я даже дара речи лишилась. Долон облокотился на столешницу, пока Йозо прижимался к его телу своим. Они целовались. Как обычные любовники. Парень и парень. Никогда не могла подумать, что увижу такое собственными глазами. У нас есть сосед. И я и Роуз знали всегда, что он гей, но никогда не видели его в обнимку с мужчиной. Сейчас я пыталась сообразить, как Йозо, который любит излагать свои мысли поэтично, и тихий, скромный Долон могли оказаться… парнями не для девушек?
А ещё я понятия не имела, что делать в этой ситуации. Просто уйти? А тарелки куда деть? Как я объясню, что не смогла поставить тарелки в раковину? Не нашла кухню? О! Я могла бы оставить их в гостиной на столике у стены. Странно, знаю. Найдут, посетуют на меня и забудут.
Я сделала шаг назад, но тут звякнули треклятые тарелки. Парни отпрянули друг от друга и уставились на меня. Я замотала головой: «Только не убивайте».
– Ты ничего не видела, – строго сказал Йозо.
– Что? А что тут было? Я ничего не видела! – Я подошла к раковине, сложила тарелки, и попятилась к выходу. – Хорошо, что это была я. Осторожней, ребята.
Йозо визуально перерезал себе горло большим пальцем, намекая на то, что именно это меня ждёт, если я открою рот.
– В последнее время у меня со зрением плохо. Ничего не разглядела, – быстро сказала я и убежала прочь, чертыхаясь.
Меня ждала бессонная ночь. Я ворочалась с боку на бок – мне никак не удавалось успокоиться и уснуть. Закрывала глаза и видела целующихся парней на кухне. Но ещё хуже то, что я слышала их причмокивания. Такое чувство, что они не боялись быть застигнутыми врасплох. Возможно, другие парни знали, что живут с геями. А девушкам в дом заходить, как правило, запрещено.
Вдруг стало жарко, я откинула ногами одеяло и глубоко вздохнула.
– Найджела, с тобой всё хорошо? – сонным голосом спросила Талия.
– Жарко.
– Полчаса назад ты закрыла окно, потому что замёрзла. Ты нервничаешь?
Да! Да, я нервничала. И поводов не сосчитать по пальцам. Завтрашнее соревнование решит мою судьбу. Но разве я об этом думаю?
– Талия?
– М-м-м? – лениво промычала она.
– Я не могу это в себе держать.
– Что?
– Ты умеешь хранить секреты? – Я села и включила лампу над кроватью.
Талия тоже села и тёрла глаза.
– Секреты? В два часа ночи? – Она погасила экран телефона и снова засунула его под подушку. – Надеюсь, это что-то действительно серьёзное, раз ты не можешь уснуть.
– Это… странно. И не укладывается у меня в голове. Я обещала держать язык за зубами, но это почти невозможно. Талия, подруга, если ты проболтаешься, с меня скальп снимут.
– Если не доверяешь мне, то лучше молчи.
– Но тогда я точно не усну. Просто пообещай, что сказанное мной сейчас останется между нами.
Талия зевнула.
– Ладно.
И я рассказала ей.
Йозо – широкоплечий и могучий парень. Никакой фартук не портил впечатления. Мускулы, определенно, стоили ему многих часов, проведённых в спортивном зале, где он добросовестно потел, накачивая силу. Энергия била через край и жаждала лучшего применения, нежели просиживание где-то на одном месте. Пока готовил, Йозо много говорил, и старался любое своё действие превратить в творчество. Он увлекался рэпом и носил длинную чёлку. Этот парень – мечта любой девушки. И любого парня?
А Долон, который приехал из Греции, чтобы продемонстрировать свои кулинарные способности. Он тихий и спокойный. Никому слова плохого не скажет. В его повадках было что-то женское, но я не могла бы подумать, что он предпочитает мужчин.
Талия открыла рот и долго не закрывала его.
– Среди актёров, например, я привыкла встречать геев, – сказала я. – Но среди поваров… Ну и что ты скажешь на это?
– Что скажу? – Талия сглотнула, затем рухнула на подушку. – А что сказать? Спи и не забивай себе этим голову. Но я теперь вряд ли к ним подойду, – добавила она, поворачиваясь на бок.
В субботу происходили самые странные вещи за всю историю этого шоу. По крайней мере, пока я тут.
Началось всё с самого утра. Бернардо подошёл ко мне в автобусе и тихо сказал, что если наша команда проиграет, на голосовании он отдаст голос мне. Якобы он хочет честно побороться на «отсеве». Я то знала, что Франко меня вытащит в первом же туре, потому что у нас пари. Поэтому за Бернардо опасалась. Каким бы эгоистом он ни был, повар он хороший.
Соревнование проходило на шоколадной фабрике, и готовили мы сладкие блюда. Пять сладких блюд! Я позволила Рико командовать. Он делал своё дело превосходно, пока соперники не начали выкрикивать в мою сторону не очень лестные замечания.
«Какой же ты капитан, если командой управляет Рико?»
«Хорошо устроилась, Найджела!»
А кто-то даже осмелился сказать, что я превратила своих друзей по команде в рабов.
Я отшучивалась. Шутили и Джеймс с Гордоном. Рико, Мерти и Талия вступали в перепалку с неугомонными Эмилем, Йозо и Валерией. Я же теряла энтузиазм и терпение. Посуда летела из рук. Я нервничала так, что прикрикнула на Ханну.
У соперников тоже не всё шло гладко. Андриус сцепился с Эмилем из-за сервировки тарелок. Эта перебранка долго продолжалась даже за камерами. Жюри пришлось ставить им ультиматум, чтобы угомонились.
Нашу стряпню оценивали работники фабрики. Их всего было шесть человек. У меня тряслись руки. К счастью, к такой форме оценки Франко не мог приложить руку… Или мог? Впрочем, кто мог ему помешать встретиться с некоторыми из этих людей и попросить отдать голоса команде с красным значком. В студии, когда вёлся подсчёт голосов, это опасение стало укрепляться.
Мы проиграли.
Я не шевелилась. Бернардо испепелил меня самым горячим взглядом, на какой был способен. Уходя, он с ухмылочкой сказал:
– Я тебя уничтожу, Найджела. И это не личная неприязнь. – Он выдержал паузу. Рядом со мной стояла Талия. Он посмотрел на неё, затем на меня и сказал: – Ты сильный противник. А мы здесь все хотим победить. Понимаешь?
После игры на иммунитет, в которой победила Эдит и отправила Зельду на «отсев», ко мне в комнату отдыха зашла Илона. До голосования оставалось каких-то десять минут.
– Мне нужно кое-что сказать тебе.
Я видела, что девушка сильно чем-то обеспокоена, хотя и старается это не показывать. Кроме нас в комнате никого не было. Мне кажется, что она ждала этого момента.
– Хорошо. Говори.
Илона заговорила вполголоса.
– Мы все сидели в студии, болтали со съёмочной командой на площадке. Мне вдруг стало нехорошо, и я пошла выпить воды в коридоре. Я случайно услышала…
Я напряглась.
– До меня донеслись голоса, – продолжала Илона, теребя свои чёрные пряди волос. Сама по себе она девушка невысокая и очень тощая. Если бы мне не сказали, что ей двадцать лет, я бы дала ей пятнадцать. – Франко Руис говорил с некоторыми членами «синих». – Так мы коротко обзывали свои команды: «синие» и «красные».
– Ты услышала, что он им говорил?
– Да. И подумала, что тебе лучше это знать. Я не желаю тебе ничего плохого, несмотря на то, что сейчас играю за «красных». Однажды мы можем оказаться в одной лодке. И у меня нет намерения вредить тебе…
Я всегда знала, что Илона мудрая девушка. Сейчас она находится под влиянием Валерии, я не могу винить ее в этом.
– Что же ты услышала? Говори, Илона. Съемка через пять минут.
– Франко Руис просил отдать голос за тебя. Чтобы ты, Найджела, ушла на «отсев».
Хотя я предполагала, что такое возможно. Эта новость подействовала на меня, как удар поддых. Значит, Франко так сильно хочет поужинать со мной.
– Он им прямо так и сказал – «Голосуйте за Найджелу»? Или как?
– Он убеждал, что твоё капитанство не было правильным. Он советовал. Но мне показалось, что слишком настойчиво.
– Ладно, – я поджала губы, стараясь скрыть негодование. Франко играет в нечестную игру. – Спасибо, что сказала.
– Желаю тебе пройти дальше, – слабо улыбнулась Илона, пожала руку и вышла.
На голосовании я угрюмо смотрела Франко в лицо. Дважды удалось поймать его взгляд и послать все свои негативные флюиды с намеком, что я всё знаю. Но он лишь широко улыбался. Чувствовал победу.
Восемь из десяти отдали голос мне. Остальные набрали по пять или шесть голосов. По окончанию голосования, когда камеры выключились, Бернардо пожал мне руку.
– Добро пожаловать в настоящую игру, Найджела.
– Бойся меня, – смело ответила я, выдернула руку и ушла.
На вилле разразился громкий скандал.
Не успел автобус отъехать от ворот, как мы начали выяснять отношения друг с другом. Во дворе стоял целый гомон голосов. Сначала Эмиль и Андриус спорили и ругались, кто был прав, а кто виноват. Когда влезла Эдит, то досталось и ей. Плавно перешли на тему голосования. Рико попытался выяснить, по какой причине голоса отдали за меня. Я сразу поняла, что его не было, когда Франко раздавал «советы».
– Найджела должна была контролировать нас. Когда я попросила попробовать крем, она крикнула на меня, – возмущалась Ханна.
– Ты мне три раза давала его пробовать!
– Значит, я была не уверена…
– Ты повар! Должна была знать!
– Тогда на что нам капитан? – хмыкнула Зельда. И тут пошло поехало. – Давай будем честны, Найджела не справилась со своим капитанством.
– Подожди, – Талия выступила вперёд, – мы выиграли в четверг!
– Чистое везение!
– Я присоединяюсь. Что должен делать капитан? – Бернардо начал загибать пальцы перед моим носом. – Он решает, кто будет готовить. Ты решала? Нет. Ты просто соглашалась. Капитан следит, чтобы стол был чистый. Сегодня мы задержались с уборкой на целых две минуты. Гордон Марлоу сделал замечание. И оно, прежде всего, адресовано тебе. Ты не запомнила, в какие тарелки нужно ложить торт «Мозаика», а в какие – печенье. Мы всё перепутали, а в последние минуты как безумные исправляли твой прокол.
– Хочешь сказать, ты был безупречным капитаном? – рявкнула Талия. – Ты слишком многого требуешь от неё. Это её первый опыт, в конце концов! Что вы все на неё набросились?
В эти ужасные минуты я поняла, что не могу заступиться за себя. Слова иссякли и я чувствовала опустошенность. Они кричали, ругали, обвиняли. По их мнению, я делала всё неправильно. Наконец, я уловила момент, когда на меня никто не смотрел, попятилась прочь. Мне хотелось убежать, остаться одной. Я чувствовала необходимость выплеснуть гнев, обиду от того, что не оправдала надежды команды, разочарование в себе самой.
Я бежала к реке.
Только очутившись на своём месте в рощице, где приятнее слушать квакание лягушек, я почувствовала облегчение, восстановила дыхание и задумалась. Почему-то сейчас я не считала себя сильной. Я ощущала себя несчастным маленьким человечком и была готова плакать от жалости к себе. Когда никому не желаешь ничего плохого, стараешься угодить, а потом эта доброта оборачивается против, теряешь всякую веру в свои возможности.
«Обаятельная», – говорил Франко.
«Красивая», – говорил Бернардо.
«Талантливая», – снова Франко.
«Опасная», – снова Бернардо.
Даже эти, казалось бы, лестные слова преподнесены мне в обратном смысле. Вовсе не как комплимент, а как упрёк.
Со всей силы я стукнула кулаками по корню дерева, на котором сидела. Из горла рвался рык, но я просто разревелась. Такого стресса я точно не вынесу.
Я сидела, пригнувшись к коленям. Лицо спрятала в ладошках и негромко плакала. Пока кто-то не положил тёплые руки мне на плечи. Я перестала дышать. Как меня нашли? Даже Талия не знала ничего об этом месте.
Меня осторожно приподняли, и вдруг мое лицо прижалось к мужской груди. Меня обнимал… Беркер. Да, он знал. Конечно! Оранжевые полоски на футболке. В ту ночь за кустами прятался он.
От Беркера приятно пахло. В его объятиях мне стало так спокойно, что спустя несколько минут я даже всхлипывать перестала.
Он молчал – ничего не говорил, только крепко прижимал меня к себе и гладил одной рукой по волосам. А я боялась пошевелиться и нарушить хрупкий момент. Не хотела, чтобы он заканчивался. С первого дня, когда Беркер подсказал, что я должна вымыть ложку, я испытывала к нему симпатию. Я не желала видеть его другом. Внутри меня спрятаны иные чувства.
– По отношению к девушке?
– «Сладкая» или «детка»… Что-то в этом роде.
– А «cara»?
– Тоже самое. «Дорогая» или «милая». Кто это говорил? Тебе?
– Э… нет! Нет, не мне. Это я так… по телевизору услышала. – Я встала. – Спасибо.
Я вернулась на своё место, чтобы доесть остывшие креветки. В эту пятницу мальчишки решили устроить целый пир. На стол в саду они поставили как минимум девять разнообразных блюд на вкус и цвет. Несмотря на ссору во вторник, мы с Бернардо снова общались. За ужином сидели друг против друга и обсуждали вчерашнее соревнование.
– Илья Гуфо отдал тебе предпочтение, – сказал Андриус, который сидел рядом с Бернардо. В его голосе послышались нотки зависти, хотя рот был набит курицей до отказа. Мы как-то неоднозначно переглянулись с Талией. – Я не утверждаю, что у тебя нет таланта, – продолжал он, – но, – только не обижайся, – ты ещё не показала себя так ярко, чтобы Гуфо заметил тебя.
– А вот он, в отличие от некоторых, рассмотрел ее потенциал, – вступилась за меня Талия.
– Просто Найджела девушка красивая, – неожиданно сказал Бернардо, сверкнув на меня своими карими глазами, – не удивительно, что он ее заметил.
– Хочешь сказать, что Илья разглядывал мою внешность, вместо того, чтобы смотреть, как я готовлю?
– Ну… если он судит по капитанскому конкурсу, то там тебе равных не было. И я должен это признать…
«Надо же! Наш Бернардо перешагнул своё эго, признав мою стряпню лучшей на капитанском конкурсе. Какая честь!»
На самом деле я помню, с каким лицом он пробовал моё блюдо после съемки. Тогда он посмаковал мясо, кивнул сам себе и с непроницаемым лицом отошёл в сторону. Наверное, оценил.
– Смею напомнить, что в воскресенье ты оказалась на самом краю пропасти, – добавил Бернардо, оставаясь серьёзным.
– Не на краю, – поправила я. – Мой уход стал бы новым началом. Ничего, пережила бы.
Как раз после этих слов я решила отойти к Валисону. Андриус завёл новую песню о том, что Бернардо несправедливо отослали на «отсев». Чтобы не поджариться на этом разговоре, я отошла.
Валисон подтвердил мои догадки насчёт итальянских слов. Франко ненавязчиво подбивает ко мне клинья. А мне неприятна хотя бы одна мысль о том, что я пользуюсь выпавшей мне возможностью остаться в проекте «Мастер на все руки». Если хоть одна душа прознает, меня с позором прогонят с телешоу, а Франко Руиса, возможно, уволят. Неужели он этого не понимает? Завтра будет решающий день. Если мы победим, я вздохну с облегчением и больше не куплюсь на уловки итальянца. А если мы проиграем, то придётся в поте лица пахать, чтобы заработать иммунитет или просто не улететь на «отсев» во время голосования.
Ужин подошёл к концу. Мы решили убрать со стола, а потом поиграть в мяч. Вечер выдался на редкость тёплым и безветренным. Но не настолько хорошим, чтобы купаться в бассейне. Толстокожий Эмиль изъявил желание нырнуть. Но что ему будет с десятью слоями жира?
Все были чем-то заняты. Я высматривала, чем могла помочь другим, когда Мерти сунул мне в руки стопку грязных тарелок и велел нести на кухню. Я и понесла.
Поскольку мальчики готовили на своей кухне, то и посуда принадлежала им. Я вошла в дом, пересекла тихий коридор и замерла на пороге в кухню. У меня просто челюсть отвисла. Я даже дара речи лишилась. Долон облокотился на столешницу, пока Йозо прижимался к его телу своим. Они целовались. Как обычные любовники. Парень и парень. Никогда не могла подумать, что увижу такое собственными глазами. У нас есть сосед. И я и Роуз знали всегда, что он гей, но никогда не видели его в обнимку с мужчиной. Сейчас я пыталась сообразить, как Йозо, который любит излагать свои мысли поэтично, и тихий, скромный Долон могли оказаться… парнями не для девушек?
А ещё я понятия не имела, что делать в этой ситуации. Просто уйти? А тарелки куда деть? Как я объясню, что не смогла поставить тарелки в раковину? Не нашла кухню? О! Я могла бы оставить их в гостиной на столике у стены. Странно, знаю. Найдут, посетуют на меня и забудут.
Я сделала шаг назад, но тут звякнули треклятые тарелки. Парни отпрянули друг от друга и уставились на меня. Я замотала головой: «Только не убивайте».
– Ты ничего не видела, – строго сказал Йозо.
– Что? А что тут было? Я ничего не видела! – Я подошла к раковине, сложила тарелки, и попятилась к выходу. – Хорошо, что это была я. Осторожней, ребята.
Йозо визуально перерезал себе горло большим пальцем, намекая на то, что именно это меня ждёт, если я открою рот.
– В последнее время у меня со зрением плохо. Ничего не разглядела, – быстро сказала я и убежала прочь, чертыхаясь.
Меня ждала бессонная ночь. Я ворочалась с боку на бок – мне никак не удавалось успокоиться и уснуть. Закрывала глаза и видела целующихся парней на кухне. Но ещё хуже то, что я слышала их причмокивания. Такое чувство, что они не боялись быть застигнутыми врасплох. Возможно, другие парни знали, что живут с геями. А девушкам в дом заходить, как правило, запрещено.
Вдруг стало жарко, я откинула ногами одеяло и глубоко вздохнула.
– Найджела, с тобой всё хорошо? – сонным голосом спросила Талия.
– Жарко.
– Полчаса назад ты закрыла окно, потому что замёрзла. Ты нервничаешь?
Да! Да, я нервничала. И поводов не сосчитать по пальцам. Завтрашнее соревнование решит мою судьбу. Но разве я об этом думаю?
– Талия?
– М-м-м? – лениво промычала она.
– Я не могу это в себе держать.
– Что?
– Ты умеешь хранить секреты? – Я села и включила лампу над кроватью.
Талия тоже села и тёрла глаза.
– Секреты? В два часа ночи? – Она погасила экран телефона и снова засунула его под подушку. – Надеюсь, это что-то действительно серьёзное, раз ты не можешь уснуть.
– Это… странно. И не укладывается у меня в голове. Я обещала держать язык за зубами, но это почти невозможно. Талия, подруга, если ты проболтаешься, с меня скальп снимут.
– Если не доверяешь мне, то лучше молчи.
– Но тогда я точно не усну. Просто пообещай, что сказанное мной сейчас останется между нами.
Талия зевнула.
– Ладно.
И я рассказала ей.
Йозо – широкоплечий и могучий парень. Никакой фартук не портил впечатления. Мускулы, определенно, стоили ему многих часов, проведённых в спортивном зале, где он добросовестно потел, накачивая силу. Энергия била через край и жаждала лучшего применения, нежели просиживание где-то на одном месте. Пока готовил, Йозо много говорил, и старался любое своё действие превратить в творчество. Он увлекался рэпом и носил длинную чёлку. Этот парень – мечта любой девушки. И любого парня?
А Долон, который приехал из Греции, чтобы продемонстрировать свои кулинарные способности. Он тихий и спокойный. Никому слова плохого не скажет. В его повадках было что-то женское, но я не могла бы подумать, что он предпочитает мужчин.
Талия открыла рот и долго не закрывала его.
– Среди актёров, например, я привыкла встречать геев, – сказала я. – Но среди поваров… Ну и что ты скажешь на это?
– Что скажу? – Талия сглотнула, затем рухнула на подушку. – А что сказать? Спи и не забивай себе этим голову. Но я теперь вряд ли к ним подойду, – добавила она, поворачиваясь на бок.
ГЛАВА 23
В субботу происходили самые странные вещи за всю историю этого шоу. По крайней мере, пока я тут.
Началось всё с самого утра. Бернардо подошёл ко мне в автобусе и тихо сказал, что если наша команда проиграет, на голосовании он отдаст голос мне. Якобы он хочет честно побороться на «отсеве». Я то знала, что Франко меня вытащит в первом же туре, потому что у нас пари. Поэтому за Бернардо опасалась. Каким бы эгоистом он ни был, повар он хороший.
Соревнование проходило на шоколадной фабрике, и готовили мы сладкие блюда. Пять сладких блюд! Я позволила Рико командовать. Он делал своё дело превосходно, пока соперники не начали выкрикивать в мою сторону не очень лестные замечания.
«Какой же ты капитан, если командой управляет Рико?»
«Хорошо устроилась, Найджела!»
А кто-то даже осмелился сказать, что я превратила своих друзей по команде в рабов.
Я отшучивалась. Шутили и Джеймс с Гордоном. Рико, Мерти и Талия вступали в перепалку с неугомонными Эмилем, Йозо и Валерией. Я же теряла энтузиазм и терпение. Посуда летела из рук. Я нервничала так, что прикрикнула на Ханну.
У соперников тоже не всё шло гладко. Андриус сцепился с Эмилем из-за сервировки тарелок. Эта перебранка долго продолжалась даже за камерами. Жюри пришлось ставить им ультиматум, чтобы угомонились.
Нашу стряпню оценивали работники фабрики. Их всего было шесть человек. У меня тряслись руки. К счастью, к такой форме оценки Франко не мог приложить руку… Или мог? Впрочем, кто мог ему помешать встретиться с некоторыми из этих людей и попросить отдать голоса команде с красным значком. В студии, когда вёлся подсчёт голосов, это опасение стало укрепляться.
Мы проиграли.
Я не шевелилась. Бернардо испепелил меня самым горячим взглядом, на какой был способен. Уходя, он с ухмылочкой сказал:
– Я тебя уничтожу, Найджела. И это не личная неприязнь. – Он выдержал паузу. Рядом со мной стояла Талия. Он посмотрел на неё, затем на меня и сказал: – Ты сильный противник. А мы здесь все хотим победить. Понимаешь?
После игры на иммунитет, в которой победила Эдит и отправила Зельду на «отсев», ко мне в комнату отдыха зашла Илона. До голосования оставалось каких-то десять минут.
– Мне нужно кое-что сказать тебе.
Я видела, что девушка сильно чем-то обеспокоена, хотя и старается это не показывать. Кроме нас в комнате никого не было. Мне кажется, что она ждала этого момента.
– Хорошо. Говори.
Илона заговорила вполголоса.
– Мы все сидели в студии, болтали со съёмочной командой на площадке. Мне вдруг стало нехорошо, и я пошла выпить воды в коридоре. Я случайно услышала…
Я напряглась.
– До меня донеслись голоса, – продолжала Илона, теребя свои чёрные пряди волос. Сама по себе она девушка невысокая и очень тощая. Если бы мне не сказали, что ей двадцать лет, я бы дала ей пятнадцать. – Франко Руис говорил с некоторыми членами «синих». – Так мы коротко обзывали свои команды: «синие» и «красные».
– Ты услышала, что он им говорил?
– Да. И подумала, что тебе лучше это знать. Я не желаю тебе ничего плохого, несмотря на то, что сейчас играю за «красных». Однажды мы можем оказаться в одной лодке. И у меня нет намерения вредить тебе…
Я всегда знала, что Илона мудрая девушка. Сейчас она находится под влиянием Валерии, я не могу винить ее в этом.
– Что же ты услышала? Говори, Илона. Съемка через пять минут.
– Франко Руис просил отдать голос за тебя. Чтобы ты, Найджела, ушла на «отсев».
Хотя я предполагала, что такое возможно. Эта новость подействовала на меня, как удар поддых. Значит, Франко так сильно хочет поужинать со мной.
– Он им прямо так и сказал – «Голосуйте за Найджелу»? Или как?
– Он убеждал, что твоё капитанство не было правильным. Он советовал. Но мне показалось, что слишком настойчиво.
– Ладно, – я поджала губы, стараясь скрыть негодование. Франко играет в нечестную игру. – Спасибо, что сказала.
– Желаю тебе пройти дальше, – слабо улыбнулась Илона, пожала руку и вышла.
На голосовании я угрюмо смотрела Франко в лицо. Дважды удалось поймать его взгляд и послать все свои негативные флюиды с намеком, что я всё знаю. Но он лишь широко улыбался. Чувствовал победу.
Восемь из десяти отдали голос мне. Остальные набрали по пять или шесть голосов. По окончанию голосования, когда камеры выключились, Бернардо пожал мне руку.
– Добро пожаловать в настоящую игру, Найджела.
– Бойся меня, – смело ответила я, выдернула руку и ушла.
ГЛАВА 24
На вилле разразился громкий скандал.
Не успел автобус отъехать от ворот, как мы начали выяснять отношения друг с другом. Во дворе стоял целый гомон голосов. Сначала Эмиль и Андриус спорили и ругались, кто был прав, а кто виноват. Когда влезла Эдит, то досталось и ей. Плавно перешли на тему голосования. Рико попытался выяснить, по какой причине голоса отдали за меня. Я сразу поняла, что его не было, когда Франко раздавал «советы».
– Найджела должна была контролировать нас. Когда я попросила попробовать крем, она крикнула на меня, – возмущалась Ханна.
– Ты мне три раза давала его пробовать!
– Значит, я была не уверена…
– Ты повар! Должна была знать!
– Тогда на что нам капитан? – хмыкнула Зельда. И тут пошло поехало. – Давай будем честны, Найджела не справилась со своим капитанством.
– Подожди, – Талия выступила вперёд, – мы выиграли в четверг!
– Чистое везение!
– Я присоединяюсь. Что должен делать капитан? – Бернардо начал загибать пальцы перед моим носом. – Он решает, кто будет готовить. Ты решала? Нет. Ты просто соглашалась. Капитан следит, чтобы стол был чистый. Сегодня мы задержались с уборкой на целых две минуты. Гордон Марлоу сделал замечание. И оно, прежде всего, адресовано тебе. Ты не запомнила, в какие тарелки нужно ложить торт «Мозаика», а в какие – печенье. Мы всё перепутали, а в последние минуты как безумные исправляли твой прокол.
– Хочешь сказать, ты был безупречным капитаном? – рявкнула Талия. – Ты слишком многого требуешь от неё. Это её первый опыт, в конце концов! Что вы все на неё набросились?
В эти ужасные минуты я поняла, что не могу заступиться за себя. Слова иссякли и я чувствовала опустошенность. Они кричали, ругали, обвиняли. По их мнению, я делала всё неправильно. Наконец, я уловила момент, когда на меня никто не смотрел, попятилась прочь. Мне хотелось убежать, остаться одной. Я чувствовала необходимость выплеснуть гнев, обиду от того, что не оправдала надежды команды, разочарование в себе самой.
Я бежала к реке.
Только очутившись на своём месте в рощице, где приятнее слушать квакание лягушек, я почувствовала облегчение, восстановила дыхание и задумалась. Почему-то сейчас я не считала себя сильной. Я ощущала себя несчастным маленьким человечком и была готова плакать от жалости к себе. Когда никому не желаешь ничего плохого, стараешься угодить, а потом эта доброта оборачивается против, теряешь всякую веру в свои возможности.
«Обаятельная», – говорил Франко.
«Красивая», – говорил Бернардо.
«Талантливая», – снова Франко.
«Опасная», – снова Бернардо.
Даже эти, казалось бы, лестные слова преподнесены мне в обратном смысле. Вовсе не как комплимент, а как упрёк.
Со всей силы я стукнула кулаками по корню дерева, на котором сидела. Из горла рвался рык, но я просто разревелась. Такого стресса я точно не вынесу.
Я сидела, пригнувшись к коленям. Лицо спрятала в ладошках и негромко плакала. Пока кто-то не положил тёплые руки мне на плечи. Я перестала дышать. Как меня нашли? Даже Талия не знала ничего об этом месте.
Меня осторожно приподняли, и вдруг мое лицо прижалось к мужской груди. Меня обнимал… Беркер. Да, он знал. Конечно! Оранжевые полоски на футболке. В ту ночь за кустами прятался он.
От Беркера приятно пахло. В его объятиях мне стало так спокойно, что спустя несколько минут я даже всхлипывать перестала.
Он молчал – ничего не говорил, только крепко прижимал меня к себе и гладил одной рукой по волосам. А я боялась пошевелиться и нарушить хрупкий момент. Не хотела, чтобы он заканчивался. С первого дня, когда Беркер подсказал, что я должна вымыть ложку, я испытывала к нему симпатию. Я не желала видеть его другом. Внутри меня спрятаны иные чувства.
