Все детки хорошенькие, пока маленькие. Все щенки милые, пока не вырастают в злобных волкодавов. С монстром не поиграешь, его не шлепнешь по пушистому заду, призывая к послушанию. Монстра нужно усыпить или пристрелить, пока он не наворотил дел. Или прогнать. Прочь.
Скоба света расползлась во мраке, разбивая сонм элиных мыслей. Щелкнул выключатель, и в комнату шагнула Женя. Она озиралась вокруг, отыскивая что-то.
-Что потеряла, Жень? – спросила Эля.
Женя вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце. Такая суета и эмоциональность никак не вязались с ее спокойно-величественным образом.
- Не видела тебя, - Женя моментально взяла себя в руки, - и это покрывало…
Кровать, на которой лежала Эля, была застелена бежево-красным покрывалом с рисунком из крупных пятен. Осевшая пыль уже успела покрыть Элю, впечатывая, вмешивая ее красное платье и бледное тело в замысловатый абстрактный рисунок.
- Прости, что напугала. Мне надо уйти.
- Я принесла ключи, - Женя положила связку больших коричневых ключей на толстоногую резную тумбу у двери, - от квартиры, комнаты и подъезда, - кивнула, погасила свет, вышла.
Эля встала. Щелчок выключателя снова оживил лампу без абажура, свешивающуюся с потолка на витом проводе. Эля накинула куртку и расправила платье. Измятая, белесая от пыли ткань выглядела неряшливо. Было стыдно идти к Виктору в таком виде. Но что поделать. Эля зажала подмышкой красную сумку и вышла из особняка Суяровой.
Звякнуло кольцо в медвежьей пасти, выпуская Элю из темной сырой духоты подъезда. Львы по-прежнему отдыхали на солнце, растянув в блаженных улыбках добродушные морды. Город ликовал, рассыпаясь фейерверками цветущих деревьев, заливаясь голосами птиц и живым, суетливым гулом тысяч машин.
Эля села в маршрутку. Расплатившись, забилась на заднее сиденье, поджав к груди колени и смяв платье еще сильнее. Под ногами туго пружинила выступающая из-под сиденья запаска.
За окном проплывали кварталы, магазины и парки. Гостиница «Революция» высилась над клубящимися сочной зеленью кронами деревьев блистающей громадой. Исполинский парус из стали и стекла. Мозаика переливчатых радужных окон.
Эля шла от остановки, замедляясь с каждым шагом. Кругом были дорогие машины и богато одетые люди. Красная сумка предательски скрипела подмышкой искусственной кожей, мятое красное платье на солнце казалось особенно поношенным и тусклым. Эля сжалась в комок и быстро засеменила ко входу.
В гигантском светлом холле витал нежный искусственный аромат цветов. Гул множества негромких голосов сливался в единый поток звука, лаская слух. Эля пересекла холл и остановилось у лифта. Не желая ехать в компании семейной пары с пузатым желтым чемоданом, свернула на лестницу. Она прошла несколько этажей по бесконечным чистым ступеням, пахнущим хлоркой и лимонным освежителем. Огромные окна открывали панораму города. Несколько окон были темными, свет не пропускали. Тьма за ними клубилась, густела, образуя непроглядный плотный концентрат. Эля старалась не смотреть в эти окна.
Номер 712. Эля замерла перед глянцевой дверью, одергивая платье. Волноваться было вроде бы не о чем, но сердце предательски стучало, вздрагивая пульсом в ушах. Выдох, и Эля в номере.
- Здравствуй, проходи, пожалуйста, - Виктор бережно взял ее под руку и провел из коридора в небольшой конференц-зал. За круглым столом сидели люди. Эля удивилась. Прижав к груди сумку, осторожно присела на край стула.
Людей было трое, если не считать Виктора. Молодой человек в очках: «аспирант» - почему то подумала Эля. Библиотечная пыль, от которой захотелось чихнуть. Второй парень в высоких белых кроссовках и белой футболке крутил в руках очки «Ray Ban». От него тащило дорогим парфюмом и пряным дымом кальяна. Девушка, сидящая напротив, потупила взор. Крашеная блондинка с длинными черными стрелками на глазах, чуть полноватая. Эля ее знала. Точно знала. Они когда-то вместе учились в университете. Кажется ее фамилия - Фамосова… Фамосова была старостой 37 группы и про нее писали гадости в туалете. Больше Эля ничего вспомнить не смогла.
Бодрый и подрагивающий от волнения голос Виктора оторвал от размышлений. Приглашенные повернулись к нему, готовясь внимательно выслушать.
- Итак, я собрал вас сегодня здесь, чтобы обсудить с вами ваши проблемы. И помочь вам.
Эля напряглась. Посмотрела украдкой на остальных участников действа. Они молчали и внимали.
- Каждый из вас, здесь присутствующих, обладает, - Виктор замялся, подбирая слова, - обладает определенными качествами, уникальными и порой опасными.
- Простите, но мы с вами, кажется, говорили, - заикаясь, перебил Виктора очкарик, - о некой конфиденциальности…. И что же? Все эти люди должны узнать мою тайну?
- Все эти люди, если можно так выразиться, ваши «братья» и «сестры». Так что ваша тайна и их тайна неразделимы между собой, - улыбаясь, прокомментировал реплику Виктор.
Тайна? Неожиданные новые «родственники»? Эля, сжавшись в комок, нервно теребила застежку сумки. Запахи кальяна и книжной пыли перебивала ванильная туалетная вода Фамосовой. Пластиковые стеклопакеты не пропускали воздух, и Эле стало дурно. За спиной протяжно скрипнула дверца темного деревянного шкафчика, не вписывающегося в евроремонт современного номера. Из его почерневших от времени недр потянуло мерзким запахом заспиртованной смерти. Тем временем, Виктор продолжил говорить:
- Итак. С каждым из вас я общался долгое время. Я наблюдал, я делал выводы, я вас слушал и слышал.
Эле стало жутко. Она чувствовала себя участником заговора, членом какой-то тайной секты. В голове всплыл суровый лик мамы, укоризненно качающей головой. Ввязываться в сомнительные компании – еще один страшный грех. А Виктор вещал дальше:
- Вы все разные. Кто-то уже опробовал и осознал свои возможности, кто-то еще не ощутил собственных умений и мучается от непонимания, как бабочка, что не в силах разорвать кокон, - Виктор поймал глазами элин взгляд. Речь шла о ней.
- Но зачем вам конкретно мы? – поинтересовалась Фамосова, подняв руку, как ученица.
- Общество. Дело в нем. Общество может превращать нас в изгоев, рабов, неудачников – это обычная практика. Но! Порой, общество не желая того само, наделяет нас уникальными силами. Понимаете? Видя вашу уникальность, оно всячески стремится вас уничтожить. Оно вас не принимает. А я вас ценю. Вы нужны мне. Я вас приму. Спросите зачем? Затем, что я ненавижу. Общество…
- Хотите уничтожить пятую расу? – усмехнулся парень-мажор, - считаете нас индиго?
- Индиго? Называйте, как хотите. Ваши способности гораздо шире и неопределеннее. К тому же возможности индиго даются от рождения, генетически, а вы получаете свои, скажем, через социализацию. А источник прост и ясен – общество-зеркало, видящее в вас нечто неожиданное и отражающее вас искаженно. И порой эти искажения одаряют вас такими вещами… Телепортация, сверхскорость, трансформация – что угодно. А у кого-то пока что лишь неконтролируемая ярость и чувство неудовлетворенности жизнью, - Виктор опять посмотрел на Элю. - Я знаю, как использовать вашу силу, как погасить вашу ярость. Но об этом позже, сейчас прошу вас о небольшой передышке. За это время вы можете пообщаться между собой, познакомиться поближе. Ибо в будущем нам предстоит стать сплоченной дружной командой. Прошу! А с тобой мы сейчас все обсудим, - Виктор снова взял Элю под руку и отвел в сторону от притихшей компании.
- Что здесь происходит, Виктор? – шепнула Эля, - кто эти люди и почему ты считаешь нас какими-то особенными?
- Видишь ли, основную часть моей теории я вам уже озвучил. А ты, Эльвира, ответь мне на вопрос. Кто ты есть?
- Я – человек, продавец, девушка, - заученно повторила Эля ответы на древний психологический «я»-тест, который проходила еще в школе. Виктор только поморщился и протестующе замахал руками.
- А если серьезно. Скажи мне то, что ты сейчас даже себе сказать боишься! Кто ты? – настойчиво повторил Виктор.
Эля молчала. Она беспомощно обернулась на остальных. Молодые люди и Фамосова тихо беседовали.
- Послушай, что говорит Эльдар, - шепнул Виктор ей на ухо. Эля стала вся внимание.
- Все считают, что я везде успеваю. Начальник поражается, когда будит меня утром телефонным звонком, а через пять минут я уже бодрый и собранный первым прихожу на совещание, - вещал окружающим Эльдар-мажор.
- А меня хвалили за то, что могу одновременно быть в нескольких местах и делать параллельно кучу дел. А что поделаешь, учеба! – согласился очкарик-аспирант.
Фамосова молчала. Эля тоже молчала.
- Вот оно! Телепортация и сверхскорость. Об этом я и говорил, - удовлетворенно кивнул Виктор, - а что говорили тебе, Эльвира? Что говорили про тебя? Кто ты?
- Монстр, - резко оборвала его Эля.
- Какой монстр? – Виктор взял ее за плечи и требовательно заглянул в глаза.
- Не знаю! Собака Баскервилей! Куджо! Оборотень! Жуткая тварь! Монстр! Монстр! Монстр! – Эля смяла сумку, прижав ее к груди так, что захрустела ломающимся пластиком лежащая внутри косметичка.
- Тише, тише, - Виктор обнял ее за плечи, успокаивая. Остальные обернулись, внимательно разглядывая Элю.
В дверь номера постучали.
- Да-да? – отозвался Виктор, - прошу вас.
Из коридора, шумно дыша, в номер ввалилась дама-администратор.
- Простите, Виктор Александрович, но дело очень, - она захрипела, переводя дух, - очень срочное! Там полиция. За вами. Они окружают гостиницу и скоро будут здесь.
Виктор переменился в лице, бледнея на глазах.
- Бегите!
- Что? – поправляя очки, переспросил аспирант.
- Воспользуйтесь своими способностями и убегайте отсюда.
- Мы задержали их на входе, потребовали ордер и документы, но, Виктор Александрович, пока я сюда бежала, они уже наверняка успели разобраться с такими мелочами.
- Спасибо, Юлия, - по-хозяйски кивнул Виктор, - разберусь. Главное, прикройте отход моих гостей, - он махнул рукой на дверь, - уходите, скорее!
Эля и остальные бросились из номера. Огромные окна коридора открывали вид на двор. Десятки полицейских машин заполнили его, припаркованные хаотично, словно брошенные детьми игрушки. Люди в форме окружали «Революцию». Со стороны лестницы доносился шум и топот.
Бежать. Эля понеслась по коридору, в конце его свернула на служебную лестницу. За ней, пыхтя и всхлипывая, цокала каблуками Фамосова. Когда Эля остановилась, Фамосова налетела на нее с разбега и, горестно охнув, прислонилась к стене.
- Говорила мне мама, не ввязываться в сомнительные компании, а я ее не послушала. И что теперь? Арестуют? Конец моей репутации! И в универ сообщат наверняка, - бормотала Фамосова, обращаясь сама к себе.
- Это в лучшем случае, - отрезала Эля, поражаясь зловещему тону собственного голоса, - я думаю, нас не арестуют.
- А что может быть хуже? – в голосе Фамосовой нотки удивления мешались с раздражением и усталостью. Она потёрла руками вспотевшее лицо, размазала свои стрелки вокруг глаз, став похожей на панду.
- Пристрелят, - в элиной памяти всплыл новостной сюжет об отстреле странных тварей, неведомо как оказавшихся в одной из городских квартир.
- Пристрелят? – похоже, Фамосова тоже вспомнила новости. Она сморщила лицо и судорожно задергала нижней челюстью, - как же так?
- Очень просто, - Эля грубо тряхнула ее за плечо, - но мы убежим, слышишь? Убежим.
Твердость элиного голоса немного воодушевила Фамосову и корчиться она перестала. Эля бросила на пол сумку и решительно стянула платье.
- Что ты делаешь? - отстранилась Фамосова, недоумевая.
- Какие у тебя способности? – серьезно спросила Эля, оставшись в одном белье, - те самые, которые имел в виду Виктор?
- В зверя могу превращаться, - ответила Фамосова, мгновенно взяв себя в руки, - в собаку.
«Фамосова - сука» - гласила надпись в кабинке университетского туалета, на двери в столовую, на парте, на стене в коридоре…
- Ясно, - с пониманием кивнула Эля, - раздевайся! Вещи в сумку, сумку в зубы! Сбежим от полиции, а потом превратимся обратно в людей, так что снова придется одеться…
Раздевшись, Фамосова превратилась в большую собаку, похожую на белого с желтизной сенбернара. Эля впала в ступор. Она ни разу в жизни еще не проделывала подобного. Уверенность пропала, уступив место страху.
- Ты чего? Давай! Давай же! – сказал голосом Фамосовой желтый сенбернар, - сюда идут!
В отчаянии Эля зажмурила глаза и вытянув перед собой руки грохнулась на четвереньки. Открыла глаза – вместо ладоней в пол упирались лохматые черные лапы с кривыми когтями…
- Бежим! – Эля-монстр схватила зубами красную сумку и понеслась вперед, обогнав сенбернара, - черное окно, ищи непрозрачное окно! – крикнула она перед этим.
Побежали. Два огромных хищных зверя в полупрозрачном хрупком здании, были беззащитны, словно хомяки в экспериментальном стеклянном лабиринте. Они одним прыжком преодолевали лестничные пролеты. Они сбивали с ног глянцевых куколок-секретарш, тех самых, что, выслушав по громкой связи сообщение об опасности, продолжали беззаботно разносить горячий кофе по кабинетам своих начальников… Звери бежали. Мимо мелькали окна, прозрачные, открывающиеся видом заполоненного красно-синими мигалками служебных машин двора. Наконец, в конце коридора замаячило черное окно.
- Вот оно! Пошли! – прохрипела Эля, давясь зажатой в зубах сумкой, и прыгнула вперед, вытягивая передние лапы-руки. Ударив, отскочила. Стекло пошло трещинами и осыпалось бесшумно. От осколков к потолку потянулись струйки смоляного едкого дыма.
- Прыгай! Не медли! – Эля подтолкнула Фамосову лбом в бок. Та, зажмурившись, перевалилась через подоконник и исчезла во мраке. Эля последовала ее примеру…
… Недолгое ощущение полета и приземление в снег пахнущий гарью. Холодные хлопья забились в рот. Эля вскочила. Перед ней, синяя от холода, замерла голая Фамосова. Она дрожала и переминалась с ноги на ногу.
- Ты зачем назад превратилась? Замерзнешь! – начала было Эля, но потом увидела свои бледные коленки, вполне человеческие.
- Зверя надолго не хватает, у него заряд быстро кончается, - неразборчиво пробормотала Фамосова, стуча зубами. Она стояла по-колено в снегу, обняв себя руками.
Эля не мерзла, не чувствовала того, что ее босые ноги погружены в холодный серый сугроб. Снежное поле тянулось вдаль, упиралось на горизонте в стену полосатых заводских труб. Эля с Фамосовой стояли под автомобильной эстакадой, за которой виднелись бурые крыши старых дач.
- Как здесь холодно, что это за место? – бормотала Фамосова, продолжая дрожать. Эля подобрала ее сумку, торчащую из снега, достала оттуда платье и одела на нее.
- Здесь землю замораживают, чтобы продукты хранить. Я надеялась, что портальное окно перенесет нас в город, а не на эти задворки, прости! – Эля, натянув кое-как свое красное платье, привычно сунула подмышку сумку, взяла Фамосову за руку и повела к дачам, - залезем в один из домов, отдохнем и согреемся.
Элю бил озноб, ноги подкашивались, пальцы не слушались. Однако, вид замерзшей Фамосовой, беззащитной и несчастной, заставлял Элю сглатывать застрявший в горле комок ужаса и брать себя в руки.
Они добрались до дач. Похоже, поселок давно забросили. Из-за гнилых, обвалившихся заборов торчали разросшиеся кусты сирени и шиповника. Щитовые домики не смотрели на прохожих, их окна были неряшливо заколочены обломками досок и фанеры.
Скоба света расползлась во мраке, разбивая сонм элиных мыслей. Щелкнул выключатель, и в комнату шагнула Женя. Она озиралась вокруг, отыскивая что-то.
-Что потеряла, Жень? – спросила Эля.
Женя вздрогнула от неожиданности и схватилась за сердце. Такая суета и эмоциональность никак не вязались с ее спокойно-величественным образом.
- Не видела тебя, - Женя моментально взяла себя в руки, - и это покрывало…
Кровать, на которой лежала Эля, была застелена бежево-красным покрывалом с рисунком из крупных пятен. Осевшая пыль уже успела покрыть Элю, впечатывая, вмешивая ее красное платье и бледное тело в замысловатый абстрактный рисунок.
- Прости, что напугала. Мне надо уйти.
- Я принесла ключи, - Женя положила связку больших коричневых ключей на толстоногую резную тумбу у двери, - от квартиры, комнаты и подъезда, - кивнула, погасила свет, вышла.
Эля встала. Щелчок выключателя снова оживил лампу без абажура, свешивающуюся с потолка на витом проводе. Эля накинула куртку и расправила платье. Измятая, белесая от пыли ткань выглядела неряшливо. Было стыдно идти к Виктору в таком виде. Но что поделать. Эля зажала подмышкой красную сумку и вышла из особняка Суяровой.
Звякнуло кольцо в медвежьей пасти, выпуская Элю из темной сырой духоты подъезда. Львы по-прежнему отдыхали на солнце, растянув в блаженных улыбках добродушные морды. Город ликовал, рассыпаясь фейерверками цветущих деревьев, заливаясь голосами птиц и живым, суетливым гулом тысяч машин.
Эля села в маршрутку. Расплатившись, забилась на заднее сиденье, поджав к груди колени и смяв платье еще сильнее. Под ногами туго пружинила выступающая из-под сиденья запаска.
За окном проплывали кварталы, магазины и парки. Гостиница «Революция» высилась над клубящимися сочной зеленью кронами деревьев блистающей громадой. Исполинский парус из стали и стекла. Мозаика переливчатых радужных окон.
Эля шла от остановки, замедляясь с каждым шагом. Кругом были дорогие машины и богато одетые люди. Красная сумка предательски скрипела подмышкой искусственной кожей, мятое красное платье на солнце казалось особенно поношенным и тусклым. Эля сжалась в комок и быстро засеменила ко входу.
В гигантском светлом холле витал нежный искусственный аромат цветов. Гул множества негромких голосов сливался в единый поток звука, лаская слух. Эля пересекла холл и остановилось у лифта. Не желая ехать в компании семейной пары с пузатым желтым чемоданом, свернула на лестницу. Она прошла несколько этажей по бесконечным чистым ступеням, пахнущим хлоркой и лимонным освежителем. Огромные окна открывали панораму города. Несколько окон были темными, свет не пропускали. Тьма за ними клубилась, густела, образуя непроглядный плотный концентрат. Эля старалась не смотреть в эти окна.
Номер 712. Эля замерла перед глянцевой дверью, одергивая платье. Волноваться было вроде бы не о чем, но сердце предательски стучало, вздрагивая пульсом в ушах. Выдох, и Эля в номере.
- Здравствуй, проходи, пожалуйста, - Виктор бережно взял ее под руку и провел из коридора в небольшой конференц-зал. За круглым столом сидели люди. Эля удивилась. Прижав к груди сумку, осторожно присела на край стула.
Людей было трое, если не считать Виктора. Молодой человек в очках: «аспирант» - почему то подумала Эля. Библиотечная пыль, от которой захотелось чихнуть. Второй парень в высоких белых кроссовках и белой футболке крутил в руках очки «Ray Ban». От него тащило дорогим парфюмом и пряным дымом кальяна. Девушка, сидящая напротив, потупила взор. Крашеная блондинка с длинными черными стрелками на глазах, чуть полноватая. Эля ее знала. Точно знала. Они когда-то вместе учились в университете. Кажется ее фамилия - Фамосова… Фамосова была старостой 37 группы и про нее писали гадости в туалете. Больше Эля ничего вспомнить не смогла.
Бодрый и подрагивающий от волнения голос Виктора оторвал от размышлений. Приглашенные повернулись к нему, готовясь внимательно выслушать.
- Итак, я собрал вас сегодня здесь, чтобы обсудить с вами ваши проблемы. И помочь вам.
Эля напряглась. Посмотрела украдкой на остальных участников действа. Они молчали и внимали.
- Каждый из вас, здесь присутствующих, обладает, - Виктор замялся, подбирая слова, - обладает определенными качествами, уникальными и порой опасными.
- Простите, но мы с вами, кажется, говорили, - заикаясь, перебил Виктора очкарик, - о некой конфиденциальности…. И что же? Все эти люди должны узнать мою тайну?
- Все эти люди, если можно так выразиться, ваши «братья» и «сестры». Так что ваша тайна и их тайна неразделимы между собой, - улыбаясь, прокомментировал реплику Виктор.
Тайна? Неожиданные новые «родственники»? Эля, сжавшись в комок, нервно теребила застежку сумки. Запахи кальяна и книжной пыли перебивала ванильная туалетная вода Фамосовой. Пластиковые стеклопакеты не пропускали воздух, и Эле стало дурно. За спиной протяжно скрипнула дверца темного деревянного шкафчика, не вписывающегося в евроремонт современного номера. Из его почерневших от времени недр потянуло мерзким запахом заспиртованной смерти. Тем временем, Виктор продолжил говорить:
- Итак. С каждым из вас я общался долгое время. Я наблюдал, я делал выводы, я вас слушал и слышал.
Эле стало жутко. Она чувствовала себя участником заговора, членом какой-то тайной секты. В голове всплыл суровый лик мамы, укоризненно качающей головой. Ввязываться в сомнительные компании – еще один страшный грех. А Виктор вещал дальше:
- Вы все разные. Кто-то уже опробовал и осознал свои возможности, кто-то еще не ощутил собственных умений и мучается от непонимания, как бабочка, что не в силах разорвать кокон, - Виктор поймал глазами элин взгляд. Речь шла о ней.
- Но зачем вам конкретно мы? – поинтересовалась Фамосова, подняв руку, как ученица.
- Общество. Дело в нем. Общество может превращать нас в изгоев, рабов, неудачников – это обычная практика. Но! Порой, общество не желая того само, наделяет нас уникальными силами. Понимаете? Видя вашу уникальность, оно всячески стремится вас уничтожить. Оно вас не принимает. А я вас ценю. Вы нужны мне. Я вас приму. Спросите зачем? Затем, что я ненавижу. Общество…
- Хотите уничтожить пятую расу? – усмехнулся парень-мажор, - считаете нас индиго?
- Индиго? Называйте, как хотите. Ваши способности гораздо шире и неопределеннее. К тому же возможности индиго даются от рождения, генетически, а вы получаете свои, скажем, через социализацию. А источник прост и ясен – общество-зеркало, видящее в вас нечто неожиданное и отражающее вас искаженно. И порой эти искажения одаряют вас такими вещами… Телепортация, сверхскорость, трансформация – что угодно. А у кого-то пока что лишь неконтролируемая ярость и чувство неудовлетворенности жизнью, - Виктор опять посмотрел на Элю. - Я знаю, как использовать вашу силу, как погасить вашу ярость. Но об этом позже, сейчас прошу вас о небольшой передышке. За это время вы можете пообщаться между собой, познакомиться поближе. Ибо в будущем нам предстоит стать сплоченной дружной командой. Прошу! А с тобой мы сейчас все обсудим, - Виктор снова взял Элю под руку и отвел в сторону от притихшей компании.
- Что здесь происходит, Виктор? – шепнула Эля, - кто эти люди и почему ты считаешь нас какими-то особенными?
- Видишь ли, основную часть моей теории я вам уже озвучил. А ты, Эльвира, ответь мне на вопрос. Кто ты есть?
- Я – человек, продавец, девушка, - заученно повторила Эля ответы на древний психологический «я»-тест, который проходила еще в школе. Виктор только поморщился и протестующе замахал руками.
- А если серьезно. Скажи мне то, что ты сейчас даже себе сказать боишься! Кто ты? – настойчиво повторил Виктор.
Эля молчала. Она беспомощно обернулась на остальных. Молодые люди и Фамосова тихо беседовали.
- Послушай, что говорит Эльдар, - шепнул Виктор ей на ухо. Эля стала вся внимание.
- Все считают, что я везде успеваю. Начальник поражается, когда будит меня утром телефонным звонком, а через пять минут я уже бодрый и собранный первым прихожу на совещание, - вещал окружающим Эльдар-мажор.
- А меня хвалили за то, что могу одновременно быть в нескольких местах и делать параллельно кучу дел. А что поделаешь, учеба! – согласился очкарик-аспирант.
Фамосова молчала. Эля тоже молчала.
- Вот оно! Телепортация и сверхскорость. Об этом я и говорил, - удовлетворенно кивнул Виктор, - а что говорили тебе, Эльвира? Что говорили про тебя? Кто ты?
- Монстр, - резко оборвала его Эля.
- Какой монстр? – Виктор взял ее за плечи и требовательно заглянул в глаза.
- Не знаю! Собака Баскервилей! Куджо! Оборотень! Жуткая тварь! Монстр! Монстр! Монстр! – Эля смяла сумку, прижав ее к груди так, что захрустела ломающимся пластиком лежащая внутри косметичка.
- Тише, тише, - Виктор обнял ее за плечи, успокаивая. Остальные обернулись, внимательно разглядывая Элю.
В дверь номера постучали.
- Да-да? – отозвался Виктор, - прошу вас.
Из коридора, шумно дыша, в номер ввалилась дама-администратор.
- Простите, Виктор Александрович, но дело очень, - она захрипела, переводя дух, - очень срочное! Там полиция. За вами. Они окружают гостиницу и скоро будут здесь.
Виктор переменился в лице, бледнея на глазах.
- Бегите!
- Что? – поправляя очки, переспросил аспирант.
- Воспользуйтесь своими способностями и убегайте отсюда.
- Мы задержали их на входе, потребовали ордер и документы, но, Виктор Александрович, пока я сюда бежала, они уже наверняка успели разобраться с такими мелочами.
- Спасибо, Юлия, - по-хозяйски кивнул Виктор, - разберусь. Главное, прикройте отход моих гостей, - он махнул рукой на дверь, - уходите, скорее!
Эля и остальные бросились из номера. Огромные окна коридора открывали вид на двор. Десятки полицейских машин заполнили его, припаркованные хаотично, словно брошенные детьми игрушки. Люди в форме окружали «Революцию». Со стороны лестницы доносился шум и топот.
Бежать. Эля понеслась по коридору, в конце его свернула на служебную лестницу. За ней, пыхтя и всхлипывая, цокала каблуками Фамосова. Когда Эля остановилась, Фамосова налетела на нее с разбега и, горестно охнув, прислонилась к стене.
- Говорила мне мама, не ввязываться в сомнительные компании, а я ее не послушала. И что теперь? Арестуют? Конец моей репутации! И в универ сообщат наверняка, - бормотала Фамосова, обращаясь сама к себе.
- Это в лучшем случае, - отрезала Эля, поражаясь зловещему тону собственного голоса, - я думаю, нас не арестуют.
- А что может быть хуже? – в голосе Фамосовой нотки удивления мешались с раздражением и усталостью. Она потёрла руками вспотевшее лицо, размазала свои стрелки вокруг глаз, став похожей на панду.
- Пристрелят, - в элиной памяти всплыл новостной сюжет об отстреле странных тварей, неведомо как оказавшихся в одной из городских квартир.
- Пристрелят? – похоже, Фамосова тоже вспомнила новости. Она сморщила лицо и судорожно задергала нижней челюстью, - как же так?
- Очень просто, - Эля грубо тряхнула ее за плечо, - но мы убежим, слышишь? Убежим.
Твердость элиного голоса немного воодушевила Фамосову и корчиться она перестала. Эля бросила на пол сумку и решительно стянула платье.
- Что ты делаешь? - отстранилась Фамосова, недоумевая.
- Какие у тебя способности? – серьезно спросила Эля, оставшись в одном белье, - те самые, которые имел в виду Виктор?
- В зверя могу превращаться, - ответила Фамосова, мгновенно взяв себя в руки, - в собаку.
«Фамосова - сука» - гласила надпись в кабинке университетского туалета, на двери в столовую, на парте, на стене в коридоре…
- Ясно, - с пониманием кивнула Эля, - раздевайся! Вещи в сумку, сумку в зубы! Сбежим от полиции, а потом превратимся обратно в людей, так что снова придется одеться…
Раздевшись, Фамосова превратилась в большую собаку, похожую на белого с желтизной сенбернара. Эля впала в ступор. Она ни разу в жизни еще не проделывала подобного. Уверенность пропала, уступив место страху.
- Ты чего? Давай! Давай же! – сказал голосом Фамосовой желтый сенбернар, - сюда идут!
В отчаянии Эля зажмурила глаза и вытянув перед собой руки грохнулась на четвереньки. Открыла глаза – вместо ладоней в пол упирались лохматые черные лапы с кривыми когтями…
- Бежим! – Эля-монстр схватила зубами красную сумку и понеслась вперед, обогнав сенбернара, - черное окно, ищи непрозрачное окно! – крикнула она перед этим.
Побежали. Два огромных хищных зверя в полупрозрачном хрупком здании, были беззащитны, словно хомяки в экспериментальном стеклянном лабиринте. Они одним прыжком преодолевали лестничные пролеты. Они сбивали с ног глянцевых куколок-секретарш, тех самых, что, выслушав по громкой связи сообщение об опасности, продолжали беззаботно разносить горячий кофе по кабинетам своих начальников… Звери бежали. Мимо мелькали окна, прозрачные, открывающиеся видом заполоненного красно-синими мигалками служебных машин двора. Наконец, в конце коридора замаячило черное окно.
- Вот оно! Пошли! – прохрипела Эля, давясь зажатой в зубах сумкой, и прыгнула вперед, вытягивая передние лапы-руки. Ударив, отскочила. Стекло пошло трещинами и осыпалось бесшумно. От осколков к потолку потянулись струйки смоляного едкого дыма.
- Прыгай! Не медли! – Эля подтолкнула Фамосову лбом в бок. Та, зажмурившись, перевалилась через подоконник и исчезла во мраке. Эля последовала ее примеру…
… Недолгое ощущение полета и приземление в снег пахнущий гарью. Холодные хлопья забились в рот. Эля вскочила. Перед ней, синяя от холода, замерла голая Фамосова. Она дрожала и переминалась с ноги на ногу.
- Ты зачем назад превратилась? Замерзнешь! – начала было Эля, но потом увидела свои бледные коленки, вполне человеческие.
- Зверя надолго не хватает, у него заряд быстро кончается, - неразборчиво пробормотала Фамосова, стуча зубами. Она стояла по-колено в снегу, обняв себя руками.
Эля не мерзла, не чувствовала того, что ее босые ноги погружены в холодный серый сугроб. Снежное поле тянулось вдаль, упиралось на горизонте в стену полосатых заводских труб. Эля с Фамосовой стояли под автомобильной эстакадой, за которой виднелись бурые крыши старых дач.
- Как здесь холодно, что это за место? – бормотала Фамосова, продолжая дрожать. Эля подобрала ее сумку, торчащую из снега, достала оттуда платье и одела на нее.
- Здесь землю замораживают, чтобы продукты хранить. Я надеялась, что портальное окно перенесет нас в город, а не на эти задворки, прости! – Эля, натянув кое-как свое красное платье, привычно сунула подмышку сумку, взяла Фамосову за руку и повела к дачам, - залезем в один из домов, отдохнем и согреемся.
Элю бил озноб, ноги подкашивались, пальцы не слушались. Однако, вид замерзшей Фамосовой, беззащитной и несчастной, заставлял Элю сглатывать застрявший в горле комок ужаса и брать себя в руки.
Они добрались до дач. Похоже, поселок давно забросили. Из-за гнилых, обвалившихся заборов торчали разросшиеся кусты сирени и шиповника. Щитовые домики не смотрели на прохожих, их окна были неряшливо заколочены обломками досок и фанеры.
