Громкие крики снизу подтвердили, что соискатели не заставили себя долго ждать. И сколько же их оказалось! Человек сорок, не меньше!
Я во все глаза смотрела, как из-под трибун выходят люди, одетые лишь в простые шаровары. Голые, мускулистые торсы блестели от масла, волосы были спрятаны под простые тюрбаны или скрывались под платками, повязанными на манер бандан.
— Начинаете по сигналу! — произнес Аладдин. — Кто первый доберется до камня, тот и станет его обладателем!
Вот тебе и развлечение! Паркур с местным колоритом и риском упасть с высоты девятиэтажного дома! Это ж верная смерть!
Но, похоже, кроме меня это никого не волновало. Даже Белогор с интересом смотрел вниз, как соискатели расходятся по арене, выбирая места для старта.
— Можно все — толкаться и бороться, но только не на песке. Стоять на земле разрешено два удара сердца. Тот, кто останется дольше, проиграет, — заключил Аладдин.
Царевна Будур поднялась со своего места и подошла к нему, взяв за руку.
— Да начнется Мунафаса! — крикнули они одновременно, а в воздухе взорвался ослепительный, даже в лучах заходящего солнца, огненный фейерверк. Это и стало сигналом.
Участники резко сорвались со своих мест, бросившись к ближайшим колоннам, а трибуны взревели, поддерживая всех сразу.
И тут стало окончательно ясно, почему неоднократно упоминались самые ловкие и самые сильные. Кто-то бросился к столбам и проворно, как обезьяна, цепляясь за малейшие шероховатости, карабкался наверх. Кто-то выбрал другой путь и, добежав до первых низколетящих предметов, стал взбираться вверх, перепрыгивая с одного на другой.
Но вот сработала первая ловушка!
Один из участников перепрыгнул с камня на маленький коврик и стал выглядывать следующую ступеньку. И тут ковер провис! Не ожидавший этого мужчина полетел вниз, но успел в полете схватиться за летящую доску.
Я выдохнула, только сейчас обратив внимание, что от напряжения даже дышать перестала.
Мужчина тем временем раскачался и отпустил доску, отправив себя в полет к ближайшему столбу. Успешно! Он зацепился и споро полез наверх, высматривая на ходу следующую доступную «ступеньку».
Одновременно с другого конца арены раздался крик, и толпа дружно ахнула!
Запоздало повернув голову, я проводила взглядом падающее на песок тело еще одного из соискателей. К счастью, он, видимо, не успел залезть высоко, так как смог подняться и, шатаясь, отправился прочь от арены.
— Смотри вон туда, — привлекая мое внимание, Белогор указал чуть левее.
Там на маленьком парящем коврике лежал плашмя очередной участник и ждал, когда тот подплывет к одному из столбов. Но на этот коврик имел виды не только он один. Крупный мужчина в алых шароварах и чалме быстро пробежал по плывущему в воздухе стволу дерева и в длинном прыжке схватился за край коврика, где лежал первый парень. Попытался подтянуться, но едва его голова поднялась над ковром, босая пятка лежащего неподвижно до этого момента парня смачно впечаталась носителю алой чалмы в лоб, отправляя в полет!
Этот уже с песка не поднялся, так как высота была приличной. Однако рядом с пострадавшим тут же появился джинн, одетый в белый халат и медицинскую шапочку. Театрально заломив руки, он крикнул что-то вроде «Мы его теряем!» и с силой дунул лежащему в лицо. И «больной» вздрогнул! Приподнялся, очумело тряся головой, и, под насмешливые крики с трибун, отправился прочь с арены.
Между тем демонстрация высотной акробатики и паркура все ближе подходила к своему апогею. Участники один за другим срывались вниз, и джинн, то и дело раздваивался, а то и троился, помогая неудачникам и отправляя их прочь.
Везунчиков-ловкачей, которые еще боролись за рубин, оставалось все меньше. И чем выше они поднимались, тем больше попадалось ловушек. Ковры сворачивались или прогибались, если на них наступали, летающие камни внезапно ускорялись, а летающие доски и небольшие бревна то и дело норовили прокрутиться под весом участников. Да еще и сами соискатели то и дело пытались столкнуть или спихнуть друг друга!
Но я выбрала своего фаворита: молодого парня, босого, в серых шароварах, с руками, покрытыми вязью татуировок, сплетающихся в причудливый орнамент. Вот он ловко пропустил мимо себя какого-то мужика, который пытался столкнуть его с бревна. Но тут бревно с хрустом сломалось точно посередине, и ноги моего фаворита начали разъезжаться. Я судорожно схватила Белогора за рукав.
А вот парня, по всей видимости, это абсолютно не смущало! Зависнув почти в шпагате, он вертел головой, высматривая следующую «ступень». Нашел! Бросился вперед, срываясь с бревен в контролируемом падении, и в полете ухватился за пролетающий мимо камень. Раскачался и рванулся в сторону последней колонны! Той, где в последних багровых лучах солнца ярко пылал, словно зажженный факел, королевский рубин.
Крики впавшей в раж толпа на трибунах почти оглушили.
Я не выдержала и тоже завизжала, подбадривая его, и замахала руками. Тем более, что и Будур, и Аладдин уже вовсю болели за своих избранников. Только Белогор стоял спокойно, хотя и не сводил глаз с разворачивающегося действа.
А мой фаворит, ловко взбираясь наверх, уже почти добрался до вершины, обгоняя еще двоих, карабкающихся следом. Одним из них был тот самый, что ударом ноги свалил своего преследователя вниз. А на второго я до этого момента вообще не обращала внимания и теперь совершенно не понимала, как он умудрился добраться почти до финала. Уж очень хлипким этот мальчишка выглядел по сравнению с остальными. Невысокий, сухощавый, он почти догнал моего татуированного фаворита. Но тут ему в ногу вцепился еще один догонявший, гораздо более впечатляющих размеров. Он без труда сдернул сухощавого вниз и отправил того в далекий полет…
Вернее, хотел отправить. Хлипкий словно клещ успел зацепиться за шаровары обидчика и теперь повис на них, раскачиваясь! А оказавшийся в столь пикантном положении участник, сверкая на солнце смуглой задницей, ругался так, что доходило даже до нас. Хохот на трибунах стоял такой, что я думала, оглохну. Но при этом хохотала и сама, аж до слез.
Тем временем около них в воздухе появился джинн. Став из синего красным, он укоризненно покачал пальцем, и голый зад мужика закрыл черный квадрат, висящий прямо в воздухе и неотрывно следующий за, гм, объектом. От зрелища подобной цензуры я уже стонала, так как смеяться больше не могла.
Шаровары порвались, но сухощавый уже вцепился в стену и вновь лез вверх. Он лишь на мгновение остановился возле голого мужика, взглянул на него, а потом повернулся к трибунам. И, держась одной рукой за какой-то выступ, другую вытянул в сторону зрителей, изобразив большим и указательным пальцем размер… Ну, понятно чего. И хохот грохнул с новой силой!
Это стало последней каплей. Голозадый повис на одной руке, другой стараясь подтянуть шаровары, и тут сухощавый, забравшись повыше, пихнул его ногой. С очередным потоком ругани тот полетел вниз, по-прежнему прикрываемый черным квадратом джинньей цензуры.
А мой фаворит уже почти добрался до самого верха. Последний рывок и он выпрямляется, стоя на вершине. Столик с рубином всего в паре шагов! Ну же!
Однако он не спешил, продлевая это мгновение. Развернулся к трибунам и поклонился, а потом еще и помахал рукой нашему ковру. Рев восторга трибун был ему ответом! Даже я закричала, забыв обо всем.
Парень развернулся и сделал шаг к столику. И тут с другой стороны пирамиды в воздух взметнулось гибкое тело. Его сухощавый противник не стал тратить время на красивые жесты, а сразу же бросился к столику. Татуированный зло вскрикнул, рванувшись к рубину. Все замерли.
А незнакомец, каким-то немыслимым образом извернувшись, прыгнул ногами вперед и изо всех сил ударил в край столика! Столик врезался в татуированного, сбивая с ног. А рубин под действием инерции упал прямо в протянутую ладонь сухощавого.
Миг, и тот торжествующе поднял вверх руку с зажатым в ней камнем. Мой фаворит поднялся и со злостью бросился, было, на него, но тут между ними вырос джинн. Щелчок синих пальцев, и татуированный парень, подхваченный вихрем, плавно спланировал вниз, на землю.
Победитель же стараниями джинна воспарил в воздух и сделал настоящий круг почета, облетев трибуны. Этот круг завершился около нашего ковра, на который он и шагнул, тотчас уважительно склонив голову.
Аладдин встретил сухощавого победителя аплодисментами, после чего взял его за руку и вновь вскинул ту вверх, признавая справедливую победу. Восторженный рев трибун был ему ответом.
— Вот наш победитель!!! — усиленный магией голос Аладдина услышали все. — Славный торговец из дальних земель по имени Ширали ибн Куцум!
Я же случайно поймала пристальный взгляд Белогора, который тот не спускал с победителя. Интересно, мне показалось, или колдун чему-то тихонько усмехнулся?
Честно говоря, после окончания соревнований я ожидала, что ковер развернется и возьмет курс обратно во дворец, но нет. Мы остались на месте. По мановению руки джинна все столбы и пирамиды внизу втянулись обратно в песок, летающие предметы исчезли, а потом воздух внизу заискрился, закружился в небольшом таком торнадо, поднимая кучи песка.
Трибуны замерли на мгновение, а потом приветственно закричали. Видимо, знали, что праздник продолжится.
Так и случилось. Когда воздух вновь стал прозрачным, на огромной арене вместо соревновательных приспособлений раскинулся настоящий базар. Торговые навесы, куда уже спешили с тюками и арбами торговцы, располагались концентрическими кругами, а в центре раскинулся самый большой шатер, украшенный золотом и флагами.
Появились акробаты, а какой-то полуголый мужик в чалме старательно выдувал изо рта пламя. Нос уловил запахи жарящегося на углях мяса. Люди с трибун, довольные и возбужденные прошедшим зрелищем, стали покидать свои места, направляясь к навесам. Откуда-то заиграла восточная музыка, раздались первые крики, приглашающие отведать «лучший, мамой клянусь, инжир в мире!» Базар оживал на глазах.
Наш ковер плавно опустился к шатру, стоящему в центре. В нем было просторно и свежо, а на низеньком столике уже ожидали бокалы с вином.
Взяв один из них, Аладдин повернулся к нам, однако вместо тоста за победу произнес:
— Хочу, царевна Марья, помочь тебе. Как я уже говорил, сам я ныне покинуть Аграбу не могу. Но вот вора, который сможет и в темницу пробраться и замки чародейские снять, для тебя нашел. Подойди, Ширали ибн Куцум и стань собой!
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего.
Еще больше я изумилась, когда Ширали провел руками по лицу. Его фигура стала размытой, словно я смотрела сквозь падающую воду, а когда чары пропали, перед нами стояла миниатюрная девушка, одетая в свободные шаровары из черного шелка и короткий жилет из какого-то серебристого меха. Широкая полоска ткани под жилетом скрывала грудь, оставляя обнаженным живот.
А еще она не принадлежала к арабам. Узкие глаза, иссиня-черные волосы, заплетенные в тугую косу… неужели японка?
— Ли-Сан из далекой страны Ямато, — подтверждая догадку, произнес Аладдин, а девушка поклонилась нам, прижав руки к телу. — Она несколько переоценила свои силы в попытке ограбить мою сокровищницу, попалась, и теперь, согласно законам Аграбы, должна завершить свою, несомненно, интересную жизнь на плахе. — Аладдин покачал головой, словно сожалея. — Однако, мы заключили спор. Если она выиграет мой рубин, то этим спасет себя от казни. Ли-Сан?
Девушка скользнула к нему и рубин лег в протянутую ладонь Аладдина.
— Но со свободой мы так и не определились, — продолжил тот и посмотрел на меня. — Так что вот мое слово: она поможет тебе вызволить отца, и тем самым искупит свою неудачную попытку.
А ведь не зря Белогор усмехался. Видимо, разглядел истинную личину этого Ширали. Но почему молчал?
Я бросила на него возмущенный взгляд, но тот не заметил — отрываясь смотрел на японку.
— Вам, несомненно, хочется узнать, что привело Ли-Сан в Аграбу? — догадался Аладдин. — Тем более, что ее родные места отсюда столь далеко, что подобные расстояния даже наши мудрецы не исчислят.
— Еще как хочется, — пробормотала за нас обоих я.
Как относиться к такому «подарку», не знала. С одной стороны, судя по тому, что я видела, эта Ли-Сан действительно могла заменить Аладдина, но с другой… Кто ее знает? Все же сделку воровке предложили без особого права выбора. Сейчас она согласится на все, лишь бы избежать наказания. А дальше?
— Ли-Сан, расскажи им свою историю, — велел Аладдин и та вновь поклонилась по-японски.
— Повинуюсь, сегун Ала Ад-Дин, — она перевела взгляд на меня, усмехнувшись самым краешком губ, но усмешка моментально пропала, стоило ей поймать внимательный взгляд Белогора. — Я родилась в стране Ямато, в благословенной богиней Аматэрасу деревеньке под названием Химицу-но-хито, что в переводе на ваш язык можно перевести как «тайный образ» или «скрытое лицо». К сожалению, я совершенно не помню своего отца. Он погиб, когда мне не исполнилось еще и года. Мать не могла в одиночку прокормить всю нашу семью, ведь помимо меня, самой младшей, надо было заботиться еще о двух моих сестренках и одном братике. Не получив должного воспитания, я, к великой скорби моей, пошла по злочинной дороге воровства. Несомненно, душа моя после смерти обречена попасть в Ёми, и никогда не воссоединиться со своими предками…
Она замолчала, а прекрасные глаза наполнились слезами. Даже я прониклась. Но не проникся Белогор.
— Очень жалостливая история, — спокойно сказал он. — Но, кажется мне, самое интересное впереди?
Аладдин прыснул в кулак, а Ли-Сан подняла глаза. Нет, ну что такое?! Где слезы?! Она хитро и искоса бросила взгляд на Белогора. А я слегка так напряглась – это что еще за стрельба глазами по-японски?
— Господин совершенно прав, — продолжила тем временем девушка. — И история моя только началась. Не выдержав бедности, я покинула родной дом и вверила свою судьбу дороге. Однажды на моем пути попался странный человек, назвавшийся именем Хэйсей. Он накормил меня и взял меня в ученицы, разглядев в маленьком ребенке что-то видимое только ему.
— Ох, Ли-Сан, давай уже переходи к главному, — вмешалась царевна Будур. — А то мы тут до утра слушать будем.
Японка снова поклонилась и продолжила:
— Мастер Хэйсей оказался вором, да не простым вором, а настоящим мастером. У меня на родине таких людей называют шокунин. Это значит… — Ли-Сан на мгновение задумалась. — Это значит — человек, достигший совершенства в каком-либо деле. В его случае это было воровство. И ни один сегун в Ямато не мог спать спокойно, пока по дорогам моей благословенной страны ходил Хэйсей.
— Но потом ты ушла от своего учителя… — вновь поторопил рассказчицу Аладдин, уже зная ее историю.
— Совершенно верно, сегун. Как цветок сакуры срывает ветром с горы Фудзи, так и я начала свой собственный путь. Недостойная ученица великого Хэйсея решила, что драгоценный алмазный жезл Нэйкаку-со как нельзя лучше подойдет к грубому камню пещеры, которую недостойная избрала местом своего временного проживания. Созерцание сияющих алмазов на фоне шероховатой стены могло приблизить мой дух к состоянию сатори. Просветления, по-вашему, — поправилась она. — Однако, недостойная не проявила должную внимательность и показала свое лицо стражникам дворца.
Я во все глаза смотрела, как из-под трибун выходят люди, одетые лишь в простые шаровары. Голые, мускулистые торсы блестели от масла, волосы были спрятаны под простые тюрбаны или скрывались под платками, повязанными на манер бандан.
— Начинаете по сигналу! — произнес Аладдин. — Кто первый доберется до камня, тот и станет его обладателем!
Вот тебе и развлечение! Паркур с местным колоритом и риском упасть с высоты девятиэтажного дома! Это ж верная смерть!
Но, похоже, кроме меня это никого не волновало. Даже Белогор с интересом смотрел вниз, как соискатели расходятся по арене, выбирая места для старта.
— Можно все — толкаться и бороться, но только не на песке. Стоять на земле разрешено два удара сердца. Тот, кто останется дольше, проиграет, — заключил Аладдин.
Царевна Будур поднялась со своего места и подошла к нему, взяв за руку.
— Да начнется Мунафаса! — крикнули они одновременно, а в воздухе взорвался ослепительный, даже в лучах заходящего солнца, огненный фейерверк. Это и стало сигналом.
Участники резко сорвались со своих мест, бросившись к ближайшим колоннам, а трибуны взревели, поддерживая всех сразу.
И тут стало окончательно ясно, почему неоднократно упоминались самые ловкие и самые сильные. Кто-то бросился к столбам и проворно, как обезьяна, цепляясь за малейшие шероховатости, карабкался наверх. Кто-то выбрал другой путь и, добежав до первых низколетящих предметов, стал взбираться вверх, перепрыгивая с одного на другой.
Но вот сработала первая ловушка!
Один из участников перепрыгнул с камня на маленький коврик и стал выглядывать следующую ступеньку. И тут ковер провис! Не ожидавший этого мужчина полетел вниз, но успел в полете схватиться за летящую доску.
Я выдохнула, только сейчас обратив внимание, что от напряжения даже дышать перестала.
Мужчина тем временем раскачался и отпустил доску, отправив себя в полет к ближайшему столбу. Успешно! Он зацепился и споро полез наверх, высматривая на ходу следующую доступную «ступеньку».
Одновременно с другого конца арены раздался крик, и толпа дружно ахнула!
Запоздало повернув голову, я проводила взглядом падающее на песок тело еще одного из соискателей. К счастью, он, видимо, не успел залезть высоко, так как смог подняться и, шатаясь, отправился прочь от арены.
— Смотри вон туда, — привлекая мое внимание, Белогор указал чуть левее.
Там на маленьком парящем коврике лежал плашмя очередной участник и ждал, когда тот подплывет к одному из столбов. Но на этот коврик имел виды не только он один. Крупный мужчина в алых шароварах и чалме быстро пробежал по плывущему в воздухе стволу дерева и в длинном прыжке схватился за край коврика, где лежал первый парень. Попытался подтянуться, но едва его голова поднялась над ковром, босая пятка лежащего неподвижно до этого момента парня смачно впечаталась носителю алой чалмы в лоб, отправляя в полет!
Этот уже с песка не поднялся, так как высота была приличной. Однако рядом с пострадавшим тут же появился джинн, одетый в белый халат и медицинскую шапочку. Театрально заломив руки, он крикнул что-то вроде «Мы его теряем!» и с силой дунул лежащему в лицо. И «больной» вздрогнул! Приподнялся, очумело тряся головой, и, под насмешливые крики с трибун, отправился прочь с арены.
Между тем демонстрация высотной акробатики и паркура все ближе подходила к своему апогею. Участники один за другим срывались вниз, и джинн, то и дело раздваивался, а то и троился, помогая неудачникам и отправляя их прочь.
Везунчиков-ловкачей, которые еще боролись за рубин, оставалось все меньше. И чем выше они поднимались, тем больше попадалось ловушек. Ковры сворачивались или прогибались, если на них наступали, летающие камни внезапно ускорялись, а летающие доски и небольшие бревна то и дело норовили прокрутиться под весом участников. Да еще и сами соискатели то и дело пытались столкнуть или спихнуть друг друга!
Но я выбрала своего фаворита: молодого парня, босого, в серых шароварах, с руками, покрытыми вязью татуировок, сплетающихся в причудливый орнамент. Вот он ловко пропустил мимо себя какого-то мужика, который пытался столкнуть его с бревна. Но тут бревно с хрустом сломалось точно посередине, и ноги моего фаворита начали разъезжаться. Я судорожно схватила Белогора за рукав.
А вот парня, по всей видимости, это абсолютно не смущало! Зависнув почти в шпагате, он вертел головой, высматривая следующую «ступень». Нашел! Бросился вперед, срываясь с бревен в контролируемом падении, и в полете ухватился за пролетающий мимо камень. Раскачался и рванулся в сторону последней колонны! Той, где в последних багровых лучах солнца ярко пылал, словно зажженный факел, королевский рубин.
Крики впавшей в раж толпа на трибунах почти оглушили.
Я не выдержала и тоже завизжала, подбадривая его, и замахала руками. Тем более, что и Будур, и Аладдин уже вовсю болели за своих избранников. Только Белогор стоял спокойно, хотя и не сводил глаз с разворачивающегося действа.
А мой фаворит, ловко взбираясь наверх, уже почти добрался до вершины, обгоняя еще двоих, карабкающихся следом. Одним из них был тот самый, что ударом ноги свалил своего преследователя вниз. А на второго я до этого момента вообще не обращала внимания и теперь совершенно не понимала, как он умудрился добраться почти до финала. Уж очень хлипким этот мальчишка выглядел по сравнению с остальными. Невысокий, сухощавый, он почти догнал моего татуированного фаворита. Но тут ему в ногу вцепился еще один догонявший, гораздо более впечатляющих размеров. Он без труда сдернул сухощавого вниз и отправил того в далекий полет…
Вернее, хотел отправить. Хлипкий словно клещ успел зацепиться за шаровары обидчика и теперь повис на них, раскачиваясь! А оказавшийся в столь пикантном положении участник, сверкая на солнце смуглой задницей, ругался так, что доходило даже до нас. Хохот на трибунах стоял такой, что я думала, оглохну. Но при этом хохотала и сама, аж до слез.
Тем временем около них в воздухе появился джинн. Став из синего красным, он укоризненно покачал пальцем, и голый зад мужика закрыл черный квадрат, висящий прямо в воздухе и неотрывно следующий за, гм, объектом. От зрелища подобной цензуры я уже стонала, так как смеяться больше не могла.
Шаровары порвались, но сухощавый уже вцепился в стену и вновь лез вверх. Он лишь на мгновение остановился возле голого мужика, взглянул на него, а потом повернулся к трибунам. И, держась одной рукой за какой-то выступ, другую вытянул в сторону зрителей, изобразив большим и указательным пальцем размер… Ну, понятно чего. И хохот грохнул с новой силой!
Это стало последней каплей. Голозадый повис на одной руке, другой стараясь подтянуть шаровары, и тут сухощавый, забравшись повыше, пихнул его ногой. С очередным потоком ругани тот полетел вниз, по-прежнему прикрываемый черным квадратом джинньей цензуры.
А мой фаворит уже почти добрался до самого верха. Последний рывок и он выпрямляется, стоя на вершине. Столик с рубином всего в паре шагов! Ну же!
Однако он не спешил, продлевая это мгновение. Развернулся к трибунам и поклонился, а потом еще и помахал рукой нашему ковру. Рев восторга трибун был ему ответом! Даже я закричала, забыв обо всем.
Парень развернулся и сделал шаг к столику. И тут с другой стороны пирамиды в воздух взметнулось гибкое тело. Его сухощавый противник не стал тратить время на красивые жесты, а сразу же бросился к столику. Татуированный зло вскрикнул, рванувшись к рубину. Все замерли.
А незнакомец, каким-то немыслимым образом извернувшись, прыгнул ногами вперед и изо всех сил ударил в край столика! Столик врезался в татуированного, сбивая с ног. А рубин под действием инерции упал прямо в протянутую ладонь сухощавого.
Миг, и тот торжествующе поднял вверх руку с зажатым в ней камнем. Мой фаворит поднялся и со злостью бросился, было, на него, но тут между ними вырос джинн. Щелчок синих пальцев, и татуированный парень, подхваченный вихрем, плавно спланировал вниз, на землю.
Победитель же стараниями джинна воспарил в воздух и сделал настоящий круг почета, облетев трибуны. Этот круг завершился около нашего ковра, на который он и шагнул, тотчас уважительно склонив голову.
Аладдин встретил сухощавого победителя аплодисментами, после чего взял его за руку и вновь вскинул ту вверх, признавая справедливую победу. Восторженный рев трибун был ему ответом.
— Вот наш победитель!!! — усиленный магией голос Аладдина услышали все. — Славный торговец из дальних земель по имени Ширали ибн Куцум!
Я же случайно поймала пристальный взгляд Белогора, который тот не спускал с победителя. Интересно, мне показалось, или колдун чему-то тихонько усмехнулся?
Глава 11
Честно говоря, после окончания соревнований я ожидала, что ковер развернется и возьмет курс обратно во дворец, но нет. Мы остались на месте. По мановению руки джинна все столбы и пирамиды внизу втянулись обратно в песок, летающие предметы исчезли, а потом воздух внизу заискрился, закружился в небольшом таком торнадо, поднимая кучи песка.
Трибуны замерли на мгновение, а потом приветственно закричали. Видимо, знали, что праздник продолжится.
Так и случилось. Когда воздух вновь стал прозрачным, на огромной арене вместо соревновательных приспособлений раскинулся настоящий базар. Торговые навесы, куда уже спешили с тюками и арбами торговцы, располагались концентрическими кругами, а в центре раскинулся самый большой шатер, украшенный золотом и флагами.
Появились акробаты, а какой-то полуголый мужик в чалме старательно выдувал изо рта пламя. Нос уловил запахи жарящегося на углях мяса. Люди с трибун, довольные и возбужденные прошедшим зрелищем, стали покидать свои места, направляясь к навесам. Откуда-то заиграла восточная музыка, раздались первые крики, приглашающие отведать «лучший, мамой клянусь, инжир в мире!» Базар оживал на глазах.
Наш ковер плавно опустился к шатру, стоящему в центре. В нем было просторно и свежо, а на низеньком столике уже ожидали бокалы с вином.
Взяв один из них, Аладдин повернулся к нам, однако вместо тоста за победу произнес:
— Хочу, царевна Марья, помочь тебе. Как я уже говорил, сам я ныне покинуть Аграбу не могу. Но вот вора, который сможет и в темницу пробраться и замки чародейские снять, для тебя нашел. Подойди, Ширали ибн Куцум и стань собой!
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего.
Еще больше я изумилась, когда Ширали провел руками по лицу. Его фигура стала размытой, словно я смотрела сквозь падающую воду, а когда чары пропали, перед нами стояла миниатюрная девушка, одетая в свободные шаровары из черного шелка и короткий жилет из какого-то серебристого меха. Широкая полоска ткани под жилетом скрывала грудь, оставляя обнаженным живот.
А еще она не принадлежала к арабам. Узкие глаза, иссиня-черные волосы, заплетенные в тугую косу… неужели японка?
— Ли-Сан из далекой страны Ямато, — подтверждая догадку, произнес Аладдин, а девушка поклонилась нам, прижав руки к телу. — Она несколько переоценила свои силы в попытке ограбить мою сокровищницу, попалась, и теперь, согласно законам Аграбы, должна завершить свою, несомненно, интересную жизнь на плахе. — Аладдин покачал головой, словно сожалея. — Однако, мы заключили спор. Если она выиграет мой рубин, то этим спасет себя от казни. Ли-Сан?
Девушка скользнула к нему и рубин лег в протянутую ладонь Аладдина.
— Но со свободой мы так и не определились, — продолжил тот и посмотрел на меня. — Так что вот мое слово: она поможет тебе вызволить отца, и тем самым искупит свою неудачную попытку.
А ведь не зря Белогор усмехался. Видимо, разглядел истинную личину этого Ширали. Но почему молчал?
Я бросила на него возмущенный взгляд, но тот не заметил — отрываясь смотрел на японку.
— Вам, несомненно, хочется узнать, что привело Ли-Сан в Аграбу? — догадался Аладдин. — Тем более, что ее родные места отсюда столь далеко, что подобные расстояния даже наши мудрецы не исчислят.
— Еще как хочется, — пробормотала за нас обоих я.
Как относиться к такому «подарку», не знала. С одной стороны, судя по тому, что я видела, эта Ли-Сан действительно могла заменить Аладдина, но с другой… Кто ее знает? Все же сделку воровке предложили без особого права выбора. Сейчас она согласится на все, лишь бы избежать наказания. А дальше?
— Ли-Сан, расскажи им свою историю, — велел Аладдин и та вновь поклонилась по-японски.
— Повинуюсь, сегун Ала Ад-Дин, — она перевела взгляд на меня, усмехнувшись самым краешком губ, но усмешка моментально пропала, стоило ей поймать внимательный взгляд Белогора. — Я родилась в стране Ямато, в благословенной богиней Аматэрасу деревеньке под названием Химицу-но-хито, что в переводе на ваш язык можно перевести как «тайный образ» или «скрытое лицо». К сожалению, я совершенно не помню своего отца. Он погиб, когда мне не исполнилось еще и года. Мать не могла в одиночку прокормить всю нашу семью, ведь помимо меня, самой младшей, надо было заботиться еще о двух моих сестренках и одном братике. Не получив должного воспитания, я, к великой скорби моей, пошла по злочинной дороге воровства. Несомненно, душа моя после смерти обречена попасть в Ёми, и никогда не воссоединиться со своими предками…
Она замолчала, а прекрасные глаза наполнились слезами. Даже я прониклась. Но не проникся Белогор.
— Очень жалостливая история, — спокойно сказал он. — Но, кажется мне, самое интересное впереди?
Аладдин прыснул в кулак, а Ли-Сан подняла глаза. Нет, ну что такое?! Где слезы?! Она хитро и искоса бросила взгляд на Белогора. А я слегка так напряглась – это что еще за стрельба глазами по-японски?
— Господин совершенно прав, — продолжила тем временем девушка. — И история моя только началась. Не выдержав бедности, я покинула родной дом и вверила свою судьбу дороге. Однажды на моем пути попался странный человек, назвавшийся именем Хэйсей. Он накормил меня и взял меня в ученицы, разглядев в маленьком ребенке что-то видимое только ему.
— Ох, Ли-Сан, давай уже переходи к главному, — вмешалась царевна Будур. — А то мы тут до утра слушать будем.
Японка снова поклонилась и продолжила:
— Мастер Хэйсей оказался вором, да не простым вором, а настоящим мастером. У меня на родине таких людей называют шокунин. Это значит… — Ли-Сан на мгновение задумалась. — Это значит — человек, достигший совершенства в каком-либо деле. В его случае это было воровство. И ни один сегун в Ямато не мог спать спокойно, пока по дорогам моей благословенной страны ходил Хэйсей.
— Но потом ты ушла от своего учителя… — вновь поторопил рассказчицу Аладдин, уже зная ее историю.
— Совершенно верно, сегун. Как цветок сакуры срывает ветром с горы Фудзи, так и я начала свой собственный путь. Недостойная ученица великого Хэйсея решила, что драгоценный алмазный жезл Нэйкаку-со как нельзя лучше подойдет к грубому камню пещеры, которую недостойная избрала местом своего временного проживания. Созерцание сияющих алмазов на фоне шероховатой стены могло приблизить мой дух к состоянию сатори. Просветления, по-вашему, — поправилась она. — Однако, недостойная не проявила должную внимательность и показала свое лицо стражникам дворца.
