Болью обожгло прикушенную губу. Сама виновата — не надо было расслабляться.
Собравшись с духом, Агата слезла с тюфяка и, отряхнув платье от пыли и сена, направилась вверх по лестнице вслед за Гаэрром. Теперь они, двое слуг, запуганных и тоненьких, словно тростиночки, шли по коридору замка, проходя мимо высоких окон и сверкающих янтарём подсвечников. Агата растерянно скользила взглядом по зеркалам. Оттуда на неё взирала невысокая, худенькая девушка с бледным лицом и впалыми щеками. Прямой нос был усыпан крапинками веснушек, а из-под трепещущих ресниц на свое отражение взирали печальные сине-голубые глаза.
Северянка. Агата была северянкой. Северянкой была её мать, отец — лишь наполовину, но черты лица Агаты говорили о том, что кровь её принадлежала северному королевству Энтелии — Нортону.
Агата не была красавицей, напротив: обладала вполне заурядной внешностью, хоть и приятной. Единственное, что могло бы привлечь внимание во внешнем облике девушки — ярко-красные волосы, издревле свойственные некоторым северянам.
Служанка расстроено поправила косынку на голове. Вот только совсем недавно её волосы были почти под корень острижены по приказу Лизы Нэтт — старшей воспитанницы леди Осткард. И теперь у Агаты не осталось даже этого.
Они с Гаэрром подошли к тяжелой дубовой двери, украшенной резными вставками из черного металла. Дверь была приоткрыта, и юноша, почесав затылок, указал на неё.
Острожный стук Агаты, конечно же, никто не услышал. Это было неудивительно, учитывая громогласные голоса воспитанниц леди Осткард выясняющих отношения. Как успела отметить Агата, спор шёл о прогулочной одежде.
Ну, что ж, делать нечего, надо идти. Собрав волю в кулак, девушка сильнее приоткрыла дверь и тихонько прошла в комнату леди Осткард. Комната была светлой и теплой, хоть и находилась на северо-западной стороне замка.
Тяжелая мебель, выполненная из темного дерева, была украшена изысканной резьбой. Накрепко врезанные в массив белые горошины горных стратов уже давно стали мутными, но своей красоты не потеряли, а вот прозрачно-голубой стектарус приглушённо сиял.
Мебели в комнате было много: громоздкий комод, кровать с пологом прямо напротив богатого камина, точеные стулья, тумбы и столики, на одном из которых стояло старинное зеркало. У стены высился двустворчатый книжный шкаф, пестрящий корешками книг, в углу — гардероб с мягкой ширмой. Темный камень стен украшали венки из летних цветов, величавые портреты хозяйки замка, её брата-короля и их родителей. Нигде не было даже малейшего намёка на присутствие лорда Осткарда в жизни его леди-жены.
Агата прикрыла глаза и с удовольствием вдохнула приятные запахи, наполняющие помещение: в комнате витали ароматы сладких духов и свежей выпечки.
— Я не могу пойти на прогулку в этих обносках! — возмущенно причитала Лиза, с силой закрывая дверь платяного шкафа. — Даже если это прогулка в лес.
Она подошла к круглому столику у окна, на котором стоял серебряный поднос с кувшином, чашками и вытянутым блюдом, на котором лежали фрукты, ломтики мяса, сыр и свежий хлеб. Девушка отщипнула хрустящий кусочек от душистого хлеба и отправила себе в рот.
— Уймись. — Анна устало отмахнулась от сестры. Сидя на кровати в белом шелковом платье, белокурая девица задумчиво перелистнула страницу книги. Бросив взгляд в сторону Лизы, держащей в руках безвкусное платье розового цвета, она добавила: — Ты собралась одеть на прогулку в лес эту розовую тряпку, которая только и годна для мытья полов?..
— Ничего ты не понимаешь!
Лиза фыркнула, начиная очередную тираду об отсутствии вкуса у сестры. Надо сказать, что обе воспитанницы леди Осткард были её очень дальними, но, тем не менее, горячо любимыми родственницами. Так как девушки были связаны кровными узами с самим королём Сиэльком, замашки у них были тоже королевскими. И хотя у леди Осткард не так давно родилась законная дочь, она проводила с собственным ребёнком чуть ли не меньше времени, чем со своими воспитанницами. Впрочем, по большей части леди Осткард просто привлекало главное достоинство этих двух девочек, так давно живущих под её протекцией — их талант к пению и музыке. Две дальние родственницы короля и его сестры обладали такими невероятными голосами, что давно прославились на всё западное королевство. В народе считалось, что девушки смогли так прекрасно освоить музыкальное искусство и умение петь только благодаря своей наставнице, то есть леди Осткард.
Под крылом Изабеллы Осткард девушки жили не так уж и долго. Всего несколько лет назад обе сестры Нэтт оставили свой родной город и уехали в столицу, собираясь установить более тесное общение с родственником королевских кровей. Общение не слишком-то задалось по причине вечной занятости короля самим собой, поэтому при первой же возможности он отправил девиц к своей сестре. Якобы для их обучения, а на деле, на радость леди Осткард, «развеять её невыносимую скуку».
Лиза и Анна были взбалмошными девушкам и уж очень горделивыми. Лиза обладала характером скверным во всех отношениях, была придирчивой и грубой. Внешность имела отталкивающую: слишком высокая, несуразно крупная, с большими и водянистыми глазами. Нос её был приплюснут и вздёрнут, пухлые губы почти всегда с неприязнью поджаты. Свои шикарные волосы цвета светлой меди Лиза ежедневно завивала в мелкие кудри, что её только уродовало.
Младшая Анна была на порядок умнее и рассудительнее, к тому же краше своей сестры. Взгляд она привлекала сразу. Анна была похожа на фарфоровую куколку. Все черты её лица были правильными, почти идеальными: тонкий носик, изящные губки, томно опущенные ресницы… Ростом Анна была совсем невысока, едва ли выше Агаты и, ко всему прочему, обладала точеной фигуркой и особой грациозностью. Светлые, словно платина волосы она чаще всего убирала в простую, но красивую причёску с коралловым гребнем, воткнутым в переплетение легких прядей.
Платья младшая Нэтт носила всегда красивые, но не помпезные, со вкусом: обычно расшитые петлистыми кружевами, иногда со вшитыми под воротник цветами экуса, а иногда усыпанные стектарусом, в холодную пору — отороченные мехом.
Поклонников у младшей дочери лорда Нэтта было не счесть.
Агата вдруг подумала, что раз сестры Нэтт до сих пор не заметили её присутствия, то это может грозить ей лавиной обвинений в том, что она намеренно тихо вошла и подслушивает их разговоры. Поэтому выждав ещё секунду, служанка тихо кашлянула в кулак.
— А, вот и ты, дурнушка, наконец-то! — воскликнула Анна, заметив Агату. — Где тебя носило?
— Тебя, что, дрянь, стучать не учили? — развернувшись на каблуках и увидев Агату, сразу же взъерепенилась Лиза. Страшно сверкая водянистыми глазами, она уставилась на служанку, уперев руки в бока. — То-то я чувствую, помоями запахло! Почему тебя так долго не было?! Небось, опять в саду песни скрипеть пыталась?!
— Простите, миледи, — пробормотала Агата, опуская голову. — Нет-нет, никаких песен… Я… просто задержалась на кухне…
— Смотри мне, дождёшься вот! — грозно качая головой, орала Лиза. — В следующий раз наголо обрею!
— Лиза, Анна, ну, в чем там дело? — послышался звенящий голос леди Осткард из смежной комнаты. — Тестос уже наверняка устал ждать вас!
В комнату вошла высокая женщина в атласном платье, расшитом жемчугом и серебряными нитями. Светло-русые волосы леди были убраны в высокую прическу, которую венчала невероятной красоты диадема.
Конечно же, леди Осткард не зря считалась самой красивой женщиной всего западного королевства. И красота её была блистательной. В серо-зелёных глазах горел огонь живой страсти, а идеальное лицо с фарфоровой кожей и изящными чертами казалось ненастоящим, будто бы нарисованным.
У Агаты сжалось сердце. Вот кого-кого, а леди Осткард ей, наверное, никогда не перестать бояться. Было ли странным то, что леди Изабелла Осткард всеми фибрами души ненавидела бастарда своего мужа? Впрочем, это не единственная причина, по которой эта женщина пыталась превратить жизнь несчастной Агаты в сущий ад.
— Миледи, — прохрипела Агата, когда жена лорда Осткарда вошла в комнату.
Острый взгляд Изабеллы, словно кинжал, уткнулся в служанку, казалось бы, пронзая её насквозь.
— Где тебя носило, дрянь? — процедила она. — Почему тебя не могли найти у подсвечников? Твой отдых уже давным-давно закончился. После прогулки с девочками тебя ждёт пять плетей за твою лень и халатное отношение к работе. Ты поняла?
— Да, миледи, — голос Агаты дрогнул. Она стояла, опустив голову и сжимаясь от страха. Леди Осткард сморщила свой аккуратный носик.
— А теперь убирайся вон отсюда и жди моих воспитанниц в саду. И побыстрее, я уже едва выношу эту вонь.
Под хихиканья Лизы и Анны, служанка колоссальным усилием заставила себя кивнуть, и после короткого реверанса сразу же покинула комнату.
Круглый диск солнца, то врезаясь в пухлые облака и пропадая в них, то снова появляясь на небесной синеве, лучезарно сиял, не желая садиться. Теплолюбивых солнечных птиц теперь было совсем не услышать. Сегодняшний зной пришелся не по нраву даже им. Перестав петь ещё в полдень, сейчас они и вовсе усадили свои толстые тела в растрепанные круглые гнёзда и уснули в ожидании вечера. Это говорило лишь о том, что за прошедшее лето, нынешний день стал самым жарким.
А цветы Осткардских садов наслаждались. Благоухая, они тянулись от серых стен замка вдоль тропинок, где упругий плющ зеленел на прутьях кованой изгороди: россыпь тёмно-сиреневых цветочков алиссума и пёстрые бутоны анемонов, бархатные розы и пушистые пионы, незабудки, незабудки, незабудки — небо на земле.
И жизнь вокруг них, этих цветов, пестрела яркими красками, запахами, движениями. Но слёзы Агаты, тем не менее, были горячи и слишком горьки, чтобы полностью этим насладиться. Девушка зажмурилась и покачала головой. Если бы сейчас ей было позволено спеть, она бы вложила в свою песню всю скорбь, всё своё горе… Но ей нельзя и этой малости.
— Агата?
Обладателем тихого и вкрадчивого голоса, без всякого сомнения, был лорд Август Осткард. Служанка резко обернулась и тут же неловко придержала норовившую слезть с остриженной головы косынку.
Лорд Осткард был высоким, статным мужчиной, темноволосым и весьма приятным на лицо. Сегодня он, как обычно, был одет в свой летний камзол из серого полотна, расшитого перламутровой нитью. Светлые брюки лорда были заправлены в высокие сапоги с пряжками из серебра, на руках — белые перчатки из тонкой ткани.
Август Осткард был довольно молод и хорош собой, он не обладал тем холодным высокомерием, какое было присуще многим людям его статуса. В его лучистых глазах всегда теплились и доброта, и дружелюбие, которые были так редки в нынешние дни.
Когда-то лорд славился не только милосердием, но и смелым нравом, а ещё храбростью сердца и бодростью духа. К сожалению, с годами, а ныне говорили, что под влиянием его властный жены, Август Осткард стал совсем слаб характером и волей.
— Милорд.
Агата растерянно опустила голову в поклоне, затем на усталых, едва гнущихся ногах сделала неуклюжий реверанс.
— Ну, что ты, милая… — Лорд Осткард подхватил Агату за плечи, призывая распрямиться. — Не стоит этих формальностей. Неужели ты плачешь? Что-то случилось?
«Просто ваша жена снова подарила мне пять плетей…» — подумала Агата и, всхлипнув, отрывистыми движениями рук начала вытирать слёзы с раскрасневшегося лица.
— Простите, милорд. — Голос Агаты дрожал. Она никак не могла совладать с собой. — Со мной всё в порядке. Вам не стоит уделять этому столько внимания.
Лорд Осткард вздохнул, затем осторожно обхватил ладонями омраченное грустью лицо Агаты.
— Как же я могу не уделять внимания своей дочери, когда она несчастна? — не скрывая печали, сказал Август.
Лорд Осткард мягко улыбнулся и крепко прижал к себе своего бастарда. Первого и последнего ребенка лорда Августа Осткарда, носившее за своим плечом позорное клеймо, гласившее, что это дитя было рождено вне брака.
Агата могла бы ненавидеть отца, за то, что её жизнь такая, какая есть: то есть невыносимая.
Она бастард, её отец — лорд. Она ходит в рваных платьях и ютится в кухонном уголке, а он живёт в богатых палатах собственного замка и одевается в пышные одежды аристократии. Ей почти нечего есть, кроме пресной похлебки и сухого хлеба, а он пробует за столом сотни изысканных блюд. Она трудится в саду не покладая рук, каждый день выслушивает упрёки и унижения от его жены и её воспитанниц, а Август Осткард тем временем с великой заботой и вниманием уделяет им все своё свободное время, забывая обо всем на свете.
Но Агата не ненавидела своего отца, напротив, очень любила. Она знала тайну. Знала то, что никогда бы не заставило её отца жить так, как он жил сейчас, и терпеть то, что его дочь живет так, как она живет. Она знала правду, но изменить ничего не могла.
— Лорд Осткард?
Голос, звенящий возмущением, заставил Агату вздрогнуть. Август растерянно, будто бы даже безвольно, повернул голову и посмотрел на двух воспитанниц своей жены. Наглый и напыщенный вид Лизы, разодетой в безвкусное розовое платье, заставил Агату сжаться. Лорд Осткард чуть склонил голову, отводя в сторону затуманенный взгляд.
— Что вы здесь делаете, милорд? — надрывно спросила Лиза, будто бы была по меньшей мере дочерью лорда Осткарда. — Рядом с этой оборванкой?
— Мы просто общались с моей…
— С кем?
Вторя сестре, Анна сверкнула серыми, словно сталь, глазами в сторону лорда. Август нахмурился, кашлянув в кулак.
— С Агатой.
Служанка понуро опустила голову. Её веки распухли, глаза щипало, а ноги словно бы перетянуло ядовитым жгутом. Однако сердце болело так сильно, что всё остальное казалось очень незначительным и слишком отдаленным.
Лиза насупилась. Белобрысый служка, тенью стоящий рядом с ней, испуганно сжал в руках корзинку с едой для пикника — сестры Нэтт как обычно взяли на прогулку кучу яств. Вторя сестре, Анна презрительно сощурила глаза. Выждав некоторое время, она процедила:
— Вы знаете, что ваша леди-жена уже давным-давно ждёт вас?
Август будто бы даже обрадовался, услышав слова Анны. Мгновенно приободрившись, он перевёл взгляд на младшую воспитанницу леди Осткард.
— Да, — облегченно выдохнул лорд. — Пожалуй, я не стану вас задерживать, милые леди, и поспешу к ней. Прошу меня простить.
Август поспешил удалиться. Быстрым шагом он пересёк четверть внутреннего двора, вдруг на мгновение остановился и даже задумчиво постоял на месте, ведя себя так, будто бы он только что понял, что оставил за спиной что-то важное. Эта странная задумчивость длилась буквально несколько секунд, но вскоре, так и не обернувшись, лорд продолжил свой путь в замок.
Если бы Агата могла себе это позволить, она бы сейчас упала на землю и разрыдалась, вопя от боли. Но нет. Она не могла. Иначе всё станет ещё хуже.
Девушка вздрогнула, когда тощий слуга быстро пихнул ей в руки корзинку, закрытую плотной льняной салфеткой. Раскланявшись, мальчишка поспешил скрыться среди садового кустарника. Обозвав Агату каким-то очередным, не менее гнусным, чем обычно словом, старшая воспитанница леди Осткард с высоко поднятым носом прошла мимо, ведя за собой свою младшую сестру, фыркнувшую в сторону служанки с не меньшим отвращением.
Через минуту сестры Нэтт приблизились к низкой калитке, у которой их ждал рослый воин в потертых доспехах из вареной кожи.
Собравшись с духом, Агата слезла с тюфяка и, отряхнув платье от пыли и сена, направилась вверх по лестнице вслед за Гаэрром. Теперь они, двое слуг, запуганных и тоненьких, словно тростиночки, шли по коридору замка, проходя мимо высоких окон и сверкающих янтарём подсвечников. Агата растерянно скользила взглядом по зеркалам. Оттуда на неё взирала невысокая, худенькая девушка с бледным лицом и впалыми щеками. Прямой нос был усыпан крапинками веснушек, а из-под трепещущих ресниц на свое отражение взирали печальные сине-голубые глаза.
Северянка. Агата была северянкой. Северянкой была её мать, отец — лишь наполовину, но черты лица Агаты говорили о том, что кровь её принадлежала северному королевству Энтелии — Нортону.
Агата не была красавицей, напротив: обладала вполне заурядной внешностью, хоть и приятной. Единственное, что могло бы привлечь внимание во внешнем облике девушки — ярко-красные волосы, издревле свойственные некоторым северянам.
Служанка расстроено поправила косынку на голове. Вот только совсем недавно её волосы были почти под корень острижены по приказу Лизы Нэтт — старшей воспитанницы леди Осткард. И теперь у Агаты не осталось даже этого.
Они с Гаэрром подошли к тяжелой дубовой двери, украшенной резными вставками из черного металла. Дверь была приоткрыта, и юноша, почесав затылок, указал на неё.
Острожный стук Агаты, конечно же, никто не услышал. Это было неудивительно, учитывая громогласные голоса воспитанниц леди Осткард выясняющих отношения. Как успела отметить Агата, спор шёл о прогулочной одежде.
Ну, что ж, делать нечего, надо идти. Собрав волю в кулак, девушка сильнее приоткрыла дверь и тихонько прошла в комнату леди Осткард. Комната была светлой и теплой, хоть и находилась на северо-западной стороне замка.
Тяжелая мебель, выполненная из темного дерева, была украшена изысканной резьбой. Накрепко врезанные в массив белые горошины горных стратов уже давно стали мутными, но своей красоты не потеряли, а вот прозрачно-голубой стектарус приглушённо сиял.
Мебели в комнате было много: громоздкий комод, кровать с пологом прямо напротив богатого камина, точеные стулья, тумбы и столики, на одном из которых стояло старинное зеркало. У стены высился двустворчатый книжный шкаф, пестрящий корешками книг, в углу — гардероб с мягкой ширмой. Темный камень стен украшали венки из летних цветов, величавые портреты хозяйки замка, её брата-короля и их родителей. Нигде не было даже малейшего намёка на присутствие лорда Осткарда в жизни его леди-жены.
Агата прикрыла глаза и с удовольствием вдохнула приятные запахи, наполняющие помещение: в комнате витали ароматы сладких духов и свежей выпечки.
— Я не могу пойти на прогулку в этих обносках! — возмущенно причитала Лиза, с силой закрывая дверь платяного шкафа. — Даже если это прогулка в лес.
Она подошла к круглому столику у окна, на котором стоял серебряный поднос с кувшином, чашками и вытянутым блюдом, на котором лежали фрукты, ломтики мяса, сыр и свежий хлеб. Девушка отщипнула хрустящий кусочек от душистого хлеба и отправила себе в рот.
— Уймись. — Анна устало отмахнулась от сестры. Сидя на кровати в белом шелковом платье, белокурая девица задумчиво перелистнула страницу книги. Бросив взгляд в сторону Лизы, держащей в руках безвкусное платье розового цвета, она добавила: — Ты собралась одеть на прогулку в лес эту розовую тряпку, которая только и годна для мытья полов?..
— Ничего ты не понимаешь!
Лиза фыркнула, начиная очередную тираду об отсутствии вкуса у сестры. Надо сказать, что обе воспитанницы леди Осткард были её очень дальними, но, тем не менее, горячо любимыми родственницами. Так как девушки были связаны кровными узами с самим королём Сиэльком, замашки у них были тоже королевскими. И хотя у леди Осткард не так давно родилась законная дочь, она проводила с собственным ребёнком чуть ли не меньше времени, чем со своими воспитанницами. Впрочем, по большей части леди Осткард просто привлекало главное достоинство этих двух девочек, так давно живущих под её протекцией — их талант к пению и музыке. Две дальние родственницы короля и его сестры обладали такими невероятными голосами, что давно прославились на всё западное королевство. В народе считалось, что девушки смогли так прекрасно освоить музыкальное искусство и умение петь только благодаря своей наставнице, то есть леди Осткард.
Под крылом Изабеллы Осткард девушки жили не так уж и долго. Всего несколько лет назад обе сестры Нэтт оставили свой родной город и уехали в столицу, собираясь установить более тесное общение с родственником королевских кровей. Общение не слишком-то задалось по причине вечной занятости короля самим собой, поэтому при первой же возможности он отправил девиц к своей сестре. Якобы для их обучения, а на деле, на радость леди Осткард, «развеять её невыносимую скуку».
Лиза и Анна были взбалмошными девушкам и уж очень горделивыми. Лиза обладала характером скверным во всех отношениях, была придирчивой и грубой. Внешность имела отталкивающую: слишком высокая, несуразно крупная, с большими и водянистыми глазами. Нос её был приплюснут и вздёрнут, пухлые губы почти всегда с неприязнью поджаты. Свои шикарные волосы цвета светлой меди Лиза ежедневно завивала в мелкие кудри, что её только уродовало.
Младшая Анна была на порядок умнее и рассудительнее, к тому же краше своей сестры. Взгляд она привлекала сразу. Анна была похожа на фарфоровую куколку. Все черты её лица были правильными, почти идеальными: тонкий носик, изящные губки, томно опущенные ресницы… Ростом Анна была совсем невысока, едва ли выше Агаты и, ко всему прочему, обладала точеной фигуркой и особой грациозностью. Светлые, словно платина волосы она чаще всего убирала в простую, но красивую причёску с коралловым гребнем, воткнутым в переплетение легких прядей.
Платья младшая Нэтт носила всегда красивые, но не помпезные, со вкусом: обычно расшитые петлистыми кружевами, иногда со вшитыми под воротник цветами экуса, а иногда усыпанные стектарусом, в холодную пору — отороченные мехом.
Поклонников у младшей дочери лорда Нэтта было не счесть.
Агата вдруг подумала, что раз сестры Нэтт до сих пор не заметили её присутствия, то это может грозить ей лавиной обвинений в том, что она намеренно тихо вошла и подслушивает их разговоры. Поэтому выждав ещё секунду, служанка тихо кашлянула в кулак.
— А, вот и ты, дурнушка, наконец-то! — воскликнула Анна, заметив Агату. — Где тебя носило?
— Тебя, что, дрянь, стучать не учили? — развернувшись на каблуках и увидев Агату, сразу же взъерепенилась Лиза. Страшно сверкая водянистыми глазами, она уставилась на служанку, уперев руки в бока. — То-то я чувствую, помоями запахло! Почему тебя так долго не было?! Небось, опять в саду песни скрипеть пыталась?!
— Простите, миледи, — пробормотала Агата, опуская голову. — Нет-нет, никаких песен… Я… просто задержалась на кухне…
— Смотри мне, дождёшься вот! — грозно качая головой, орала Лиза. — В следующий раз наголо обрею!
— Лиза, Анна, ну, в чем там дело? — послышался звенящий голос леди Осткард из смежной комнаты. — Тестос уже наверняка устал ждать вас!
В комнату вошла высокая женщина в атласном платье, расшитом жемчугом и серебряными нитями. Светло-русые волосы леди были убраны в высокую прическу, которую венчала невероятной красоты диадема.
Конечно же, леди Осткард не зря считалась самой красивой женщиной всего западного королевства. И красота её была блистательной. В серо-зелёных глазах горел огонь живой страсти, а идеальное лицо с фарфоровой кожей и изящными чертами казалось ненастоящим, будто бы нарисованным.
У Агаты сжалось сердце. Вот кого-кого, а леди Осткард ей, наверное, никогда не перестать бояться. Было ли странным то, что леди Изабелла Осткард всеми фибрами души ненавидела бастарда своего мужа? Впрочем, это не единственная причина, по которой эта женщина пыталась превратить жизнь несчастной Агаты в сущий ад.
— Миледи, — прохрипела Агата, когда жена лорда Осткарда вошла в комнату.
Острый взгляд Изабеллы, словно кинжал, уткнулся в служанку, казалось бы, пронзая её насквозь.
— Где тебя носило, дрянь? — процедила она. — Почему тебя не могли найти у подсвечников? Твой отдых уже давным-давно закончился. После прогулки с девочками тебя ждёт пять плетей за твою лень и халатное отношение к работе. Ты поняла?
— Да, миледи, — голос Агаты дрогнул. Она стояла, опустив голову и сжимаясь от страха. Леди Осткард сморщила свой аккуратный носик.
— А теперь убирайся вон отсюда и жди моих воспитанниц в саду. И побыстрее, я уже едва выношу эту вонь.
Под хихиканья Лизы и Анны, служанка колоссальным усилием заставила себя кивнуть, и после короткого реверанса сразу же покинула комнату.
***
Круглый диск солнца, то врезаясь в пухлые облака и пропадая в них, то снова появляясь на небесной синеве, лучезарно сиял, не желая садиться. Теплолюбивых солнечных птиц теперь было совсем не услышать. Сегодняшний зной пришелся не по нраву даже им. Перестав петь ещё в полдень, сейчас они и вовсе усадили свои толстые тела в растрепанные круглые гнёзда и уснули в ожидании вечера. Это говорило лишь о том, что за прошедшее лето, нынешний день стал самым жарким.
А цветы Осткардских садов наслаждались. Благоухая, они тянулись от серых стен замка вдоль тропинок, где упругий плющ зеленел на прутьях кованой изгороди: россыпь тёмно-сиреневых цветочков алиссума и пёстрые бутоны анемонов, бархатные розы и пушистые пионы, незабудки, незабудки, незабудки — небо на земле.
И жизнь вокруг них, этих цветов, пестрела яркими красками, запахами, движениями. Но слёзы Агаты, тем не менее, были горячи и слишком горьки, чтобы полностью этим насладиться. Девушка зажмурилась и покачала головой. Если бы сейчас ей было позволено спеть, она бы вложила в свою песню всю скорбь, всё своё горе… Но ей нельзя и этой малости.
— Агата?
Обладателем тихого и вкрадчивого голоса, без всякого сомнения, был лорд Август Осткард. Служанка резко обернулась и тут же неловко придержала норовившую слезть с остриженной головы косынку.
Лорд Осткард был высоким, статным мужчиной, темноволосым и весьма приятным на лицо. Сегодня он, как обычно, был одет в свой летний камзол из серого полотна, расшитого перламутровой нитью. Светлые брюки лорда были заправлены в высокие сапоги с пряжками из серебра, на руках — белые перчатки из тонкой ткани.
Август Осткард был довольно молод и хорош собой, он не обладал тем холодным высокомерием, какое было присуще многим людям его статуса. В его лучистых глазах всегда теплились и доброта, и дружелюбие, которые были так редки в нынешние дни.
Когда-то лорд славился не только милосердием, но и смелым нравом, а ещё храбростью сердца и бодростью духа. К сожалению, с годами, а ныне говорили, что под влиянием его властный жены, Август Осткард стал совсем слаб характером и волей.
— Милорд.
Агата растерянно опустила голову в поклоне, затем на усталых, едва гнущихся ногах сделала неуклюжий реверанс.
— Ну, что ты, милая… — Лорд Осткард подхватил Агату за плечи, призывая распрямиться. — Не стоит этих формальностей. Неужели ты плачешь? Что-то случилось?
«Просто ваша жена снова подарила мне пять плетей…» — подумала Агата и, всхлипнув, отрывистыми движениями рук начала вытирать слёзы с раскрасневшегося лица.
— Простите, милорд. — Голос Агаты дрожал. Она никак не могла совладать с собой. — Со мной всё в порядке. Вам не стоит уделять этому столько внимания.
Лорд Осткард вздохнул, затем осторожно обхватил ладонями омраченное грустью лицо Агаты.
— Как же я могу не уделять внимания своей дочери, когда она несчастна? — не скрывая печали, сказал Август.
Лорд Осткард мягко улыбнулся и крепко прижал к себе своего бастарда. Первого и последнего ребенка лорда Августа Осткарда, носившее за своим плечом позорное клеймо, гласившее, что это дитя было рождено вне брака.
Агата могла бы ненавидеть отца, за то, что её жизнь такая, какая есть: то есть невыносимая.
Она бастард, её отец — лорд. Она ходит в рваных платьях и ютится в кухонном уголке, а он живёт в богатых палатах собственного замка и одевается в пышные одежды аристократии. Ей почти нечего есть, кроме пресной похлебки и сухого хлеба, а он пробует за столом сотни изысканных блюд. Она трудится в саду не покладая рук, каждый день выслушивает упрёки и унижения от его жены и её воспитанниц, а Август Осткард тем временем с великой заботой и вниманием уделяет им все своё свободное время, забывая обо всем на свете.
Но Агата не ненавидела своего отца, напротив, очень любила. Она знала тайну. Знала то, что никогда бы не заставило её отца жить так, как он жил сейчас, и терпеть то, что его дочь живет так, как она живет. Она знала правду, но изменить ничего не могла.
— Лорд Осткард?
Голос, звенящий возмущением, заставил Агату вздрогнуть. Август растерянно, будто бы даже безвольно, повернул голову и посмотрел на двух воспитанниц своей жены. Наглый и напыщенный вид Лизы, разодетой в безвкусное розовое платье, заставил Агату сжаться. Лорд Осткард чуть склонил голову, отводя в сторону затуманенный взгляд.
— Что вы здесь делаете, милорд? — надрывно спросила Лиза, будто бы была по меньшей мере дочерью лорда Осткарда. — Рядом с этой оборванкой?
— Мы просто общались с моей…
— С кем?
Вторя сестре, Анна сверкнула серыми, словно сталь, глазами в сторону лорда. Август нахмурился, кашлянув в кулак.
— С Агатой.
Служанка понуро опустила голову. Её веки распухли, глаза щипало, а ноги словно бы перетянуло ядовитым жгутом. Однако сердце болело так сильно, что всё остальное казалось очень незначительным и слишком отдаленным.
Лиза насупилась. Белобрысый служка, тенью стоящий рядом с ней, испуганно сжал в руках корзинку с едой для пикника — сестры Нэтт как обычно взяли на прогулку кучу яств. Вторя сестре, Анна презрительно сощурила глаза. Выждав некоторое время, она процедила:
— Вы знаете, что ваша леди-жена уже давным-давно ждёт вас?
Август будто бы даже обрадовался, услышав слова Анны. Мгновенно приободрившись, он перевёл взгляд на младшую воспитанницу леди Осткард.
— Да, — облегченно выдохнул лорд. — Пожалуй, я не стану вас задерживать, милые леди, и поспешу к ней. Прошу меня простить.
Август поспешил удалиться. Быстрым шагом он пересёк четверть внутреннего двора, вдруг на мгновение остановился и даже задумчиво постоял на месте, ведя себя так, будто бы он только что понял, что оставил за спиной что-то важное. Эта странная задумчивость длилась буквально несколько секунд, но вскоре, так и не обернувшись, лорд продолжил свой путь в замок.
Если бы Агата могла себе это позволить, она бы сейчас упала на землю и разрыдалась, вопя от боли. Но нет. Она не могла. Иначе всё станет ещё хуже.
Девушка вздрогнула, когда тощий слуга быстро пихнул ей в руки корзинку, закрытую плотной льняной салфеткой. Раскланявшись, мальчишка поспешил скрыться среди садового кустарника. Обозвав Агату каким-то очередным, не менее гнусным, чем обычно словом, старшая воспитанница леди Осткард с высоко поднятым носом прошла мимо, ведя за собой свою младшую сестру, фыркнувшую в сторону служанки с не меньшим отвращением.
Через минуту сестры Нэтт приблизились к низкой калитке, у которой их ждал рослый воин в потертых доспехах из вареной кожи.
