Воздух в промзоне был густым, как суп из старого «кирзача», и пропитанным гарью, мазутом и призраками разбитых надежд. Но здесь, у ангара под номером 17, к этому «аромату» примешивалось нечто особенное — сладковато-едкий дух дешевого парфюма и сломанной жизни. Пахло, будто в аптеке взорвался парфюмерный цех. Фабрика дурмана под скромной вывеской «Феникс» готовила свой яд, даже не подозревая, что к ней уже выехали незваные дегустаторы.
Их визит начался без предупреждения. Тишину ночи не просто разорвали – ее вырвали с корнем и хорошенько пнули. Не дожидаясь, пока дверь откроют вежливо и предложат тапочки, боец с позывным Барс аккуратно наложил на замок тротиловый «гостинец». Взрыв был коротким, яростным и очень убедительным. Дверь, сорванная с петель, эффектно влетела внутрь, и в облаке бетонной пыли и щепок, ощетинившись стволами, в адское чрево склада ворвалась черная стая отряда СОБР.
— ЗАЧИСТКА! — рявкнул в рацию голос, больше похожий на звук перемалываемого гравия. Это был Тигр, их невысокий, широченный в плечах командир, который своим видом внушал мысль о бесполезности сопротивления.
И хаос внутри мгновенно подтвердил его команду. Пространство, достойное самого дурацкого трип-хоррора, взорвалось движением. Между гор ящиков и остовами мертвых станков метались перепуганные тени. Очередь, выпущенная в потолок каким-то торчком, получила мгновенный и вежливый ответ тремя точными выстрелами от бойца Манул. Пули аккуратно вписались в грудь бандита, вежливо отшвырнув его за бочки с реактивами.
— Экономь патроны, Манул, — беззвучно скользнул мимо него Барс, продолжая движение вглубь ангара. — Они же не падают с неба.
— Лучше б падали! Не жалко этих алюминиевых огурцов для таких «товарищей»! — парировал Манул, уже меняя магазин.
Пока группа обеспечивала периметр, двое «поваров» в прожженных кислотой фартуках, похожих на выпускников кулинарного техникума, рванули к запасному выходу. Их путь преградила массивная тень Тигра.
— На пол! Мордой в ту самую грязь, что сами и произвели! Быстро! — его бас сотрясал не только внутренности, но и, казалось, саму реальность.
Один, тщедушный и с горящим химическим блеском в глазах, вместо подчинения схватил здоровенный тактический нож. Тигр вздохнул, будто уставший от непонятливых детей воспитатель в садике для трудных гениев, и двинулся навстречу. Удар ножом пришелся по прикладу автомата. Тигр даже не дрогнул. Левой рукой он поймал руку бандита, а правой, с зажатым в ней его же ножом, плашмя, с чувством, ударил его по виску. Тот осел без сознания.
— Говорил же — лечь, — Тигр перевел взгляд на второго, который уже сам плюхнулся на пол, заложив руки за голову с выражением искреннего сотрудничества на лице. — Умница. Тебе зачтется. На небесах нарисуют лишнюю звездочку. А пока — на земле полежи. Не отсвечивай.
Не теряя темпа, группа прорыва в лице Манула, Барса и других бойцов, ведомая Тигром, ворвалась в святая святых — цех, заставленный хитроумными установками, из которых смерть капала в пластиковые пакеты. Воздух здесь был таким едким, что, казалось, он сейчас протравит каску и возьмется за мозги.
За импровизированным столом, уставленным килограммами упакованного в вакуум зла, застыл сам «Химик». Бледный, но с безумной решимостью в глазах, его рука потянулась к ящику стола.
— Руку оторву, — спокойно, без всякого пафоса, как будто сообщая прогноз погоды, произнес Манул. Ствол его автомата смотрел Химику прямо в переносицу, наглядно иллюстрируя перспективы.
Из-за угла, волоча за собой закованного в наручники «ведущего технолога», появился Барс.
— О, начальство на месте! — прокомментировал он. — Смотри-ка, Тигр, у них тут и правда менеджмент среднего звена. Только бонусы у них какие-то подозрительные, белые и плохо пахнут.
— Руки на стол. Шире, — буркнул Тигр, не отводя ствола.
Именно тут в рации что-то захрипело. Тигр, выслушав, крикнул своим:
— Все, коврики свернули! Уносим ноги!
Операция по задержанию перешла в фазу эвакуации. Группа вывела под руки бандитов. Химик, выходя, сплюнул на землю, пнул со всей силы какой-то ящик у входа и истерично рассмеялся.
Тигр, прикурив, на секунду задержался, окидывая взглядом склад. Работы здесь было — воз и маленькая тележка, но это уже становилось задачей для следственной группы. И в этот самый момент воздух разорвал оглушительный звук. Взрыв.
Взрывной волной Тигра отбросило, как щепку. Грохот был таким, что земля дрогнула, а где-то вдалеке тревожно залаяли собаки. Стены сложились, словно карточный домик после крепкого чиха, погребая под обломками всю грязную историю этого места.
Барс первым бросился к месту, где только что стоял командир. Тот был жив, но немного «подпорчен»: осколки впились в плечи и ноги.
— Жить буду… — прохрипел Тигр.
Барс с другим бойцом быстро погрузили командира на носилки и отнесли к броневику. Дальше — дело рук врачей госпиталя.
Манул молча смотрел на пляшущее зарево, которое отражалось в его спокойных глазах.
Химик, уже за решёткой автозака, снова рассмеялся.
— Твоя работа? — без эмоций спросил Манул, поворачиваясь к нему.
— Моя! — тот довольно выдохнул.
— Ну вот. Построили — разрушили. Цикл завершён. Можно сказать, провели ребрендинг. Очень эффектный, — философски заметил Манул.
Барс, закуривая у броневика, хрипло рассмеялся:
— Главное, чтобы приёмная комиссия была довольна. А то заставят убирать за собой. Подмести, пропылесосить…
Манул скользнул взглядом по трясущимся от страха задержанным и усмехнулся:
— Ничего, братки, скоро привыкнете. В тюрьме воздух чище. Меньше химии. Больше — романтики.
Он хлопнул ладонью по броне автозака.
— Поехали. Работа сделана. Осталось командира пластырями обклеить и снять эмоциональное напряжение.
Автозак рыкнул дизелем и медленно тронулся с места, оставляя позади костёр, пожиравший тьму. Ещё один гнойник на теле города был успешно прижжён. Жестоко, эффективно и с неизменным чувством юмора.
Прошло два дня. Ранение Глеба Полосатова (точнее, командира отряда СОБР с позывным Тигр), хоть и не было смертельным, оказалось досадно серьёзным. Взрывная волна щедро нашпиговала его осколками – врачи, посвистывая, извлекли из его крепкого тела около дюжины металлических «сувениров» на память о том самом складе. Теперь он лежал в палате, с ног до головы забинтованный, как настоящая, хоть и несколько помятая, мумия с выражением лица, ясно говорящим: «Ну вот, опять эти египетские каникулы».
Зеленые глаза, поблескивающие из-под густых бровей, выражали немое возмущение таким положением дел. Впрочем, долго скучать ему не пришлось.
Дверь с надрывом скрипнула, словно предупреждая мир о вторжении, и в палату ввалились Борис и Матвей. Барс (он же Борис для особо интеллигентных собраний, где нельзя крякать от смеха), высокий и подтянутый, в черной футболке, которая облегала его торс с упорством голографической плёнки на новом смартфоне, сжимал в руке увесистый пакет. Судя по его виду, там было либо что-то очень тяжелое, либо очень ценное. Или просто кирпичи на продажу.
Матвей, его белобрысый спутник с глазами цвета лазурного моря, шёл следом с ухмылкой, которая, кажется, была приклеена к его лицу на суперклей. Он с живым интересом оглядывал больничные стены, будто выбирал, куда бы повесить свою будущую дипломную работу.
– Ну что, полосатый, как там твои когти? – с ходу прошамкал Барс, оценивающе оглядывая закутанного командира.
– Царапаться пока не могу, – буркнул Глеб, пытаясь приподняться на локте и тут же с кислой миной замирая. – Зато лежу красиво. Как на курорте. Только сока ананасового не хватает и телок в бикини.
Манул, молча подойдя к кровати, внимательно осмотрел бинты с серьезностью опытного ветеринара, пришедшего на осмотр к экзотическому зверю.
– Ничего. Мех не пострадал. Царапины заживут, – заключил он. – Главное – уши и хвост на месте?
– Очень смешно, – проворчал Тигр. – Ты сейчас прям как тот врач, который спрашивал, не жужжит ли у меня в голове. Я ему говорю: «Док, у меня после взрыва в голове только один вопрос – кто за такую работу платить будет?».
Барс хрипло рассмеялся и начал выкладывать из пакета на тумбочку содержимое: пачку печенья, яблоки, воду и какой-то журнал с загадочной обложкой.
– Это что, новый каталог ортопедических стелек? – поинтересовался Тигр, скептически глядя на журнал.
– Сам жаловался, что тут интернет плохо бегает, – парировал Барс. – Так что развлекайся по-старинке. Картинки там… познавательные.
Тигр фыркнул, но сразу же зашипел от боли.
– Ой, не смешите мои осколки. Так что там с тем химиком-пироманом?
– Да всё, – Барс присел на край свободной кровати. – Поёт, как соловей в весеннем лесу. Такое ощущение, что он не на зоне, а в «Голос» готовится. Всех сдал, всех пересдал. Видимо, надеется, что его в колонию для особо одаренных отправят, где кружки по химии есть.
– Ребрендинг, блин, устроил, – хмыкнул Глеб, кивая на свои бинты. – Теперь и я у себя ребрендинг переживаю. Тигра в дуршлаг превратили.
– Ничего, затянется твой дуршлаг, – философски заметил Манул, глядя в окно. – Кстати, пока ты здесь валяешься, мы все операции без тебя проваливаем. Скучно до ужаса. Так что выздоравливай быстрее. Надо же кому-то нас на рожон посылать и потом из-под взрывов вытаскивать.
– Обязательно, – пообещал Тигр. – Как только мне эти египетские повязки снимут, я сразу к вам. Хоть ползком. Тем более, проблема у меня нарисовалась...
– Что за проблема? – насторожились мужики хором.
– Сестрёнка моя малая из далёких краёв в гости ко мне приезжает. А я тут, как назло, в стиле рокфор закрутился.
– Не ссы, командир, присмотрим за твоей сестренкой, – похлопал по здоровому плечу Борис. – Я с завтрашнего дня в отпуске, так что помогу, чем смогу.
– Молоток, выручишь, – заулыбался Тигр. – Я тебе тогда скину данные по прилёту. И ещё, Барс, поживи с ней у меня, ну или у себя, как хочешь. Она мелкая, взбалмошная, да ещё два года в Южной Корее провела. В общем, там воспитывать и воспитывать надо. Пригляди, чтобы ела вовремя, не гуляла допоздна. В общем, нужен режим «строгий брат-отец».
– Будет сделано, – успокоил его Барс. – У меня у самого две младших сестры, справлюсь как-нибудь с твоей кореянкой, - ухмыльнулся, вставая Борис.
– Ладно, старик, не томи тут врачей. Выздоравливай. А то без тебя Манул совсем заскучал и начал с кактусом у окна разговаривать.
Манул невозмутимо поправил куртку.
– Он мне, между прочим, умные вещи говорит…
Они вышли, оставив Глеба наедине с его мыслями, журналом с «познавательными картинками» и твёрдой надеждой, что скоро он снова будет в строю, а не в роли подопытной мумии.
Впереди Манула ждали идиллические выходные у его горячо любимых родителей, где его наверняка уже поджидали тарелки с борщом, вопросы о внуках и попытки мамы пристроить ему в жены соседскую дочь-отличницу. А Барса ожидала удивительная встреча с корейской сестрёнкой командира — настоящее приключение в стиле «строгий брат-отец против взбалмошного ребенка».
Но, выходя из стен госпиталя, они ещё не знали, что будущее приготовило для них сюрпризы покруче взрыва на складе. Если бы они только догадывались, то вернулись бы обратно и попросились к Глебу в палату — под предлогом моральной поддержки. Или просто спрятались под кроватью.
Борис стоял в оживлённом зале прилёта аэропорта «Внуково», чувствуя себя совершенным идиотом. В его мощной лапище нелепо смотрелась табличка с криво нарисованным тигрёнком — шедевр, созданный в Paint за пять минут до выезда, когда он вдруг вспомнил, что неплохо бы как-то обозначить себя для незнакомой девчонки. В другой руке он сжимал куклу Барби в пышном платье, купленную впопыхах в первом попавшемся детском мире под девизом «девочка — значит, кукла». Всё гениальное просто, убеждал он себя, представляя, как юная, скромная сестрёнка его командира робко и смущённо примет этот дурацкий подарок.
Когда объявили о приземлении рейса, Борис напрягся, как перед выходом на задание. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть в нарастающем потоке пассажиров ту единственную, которую ему поручили встретить. Его взгляд скользил по лицам: вот медленно ковыляет пожилая пара, вот проносится хмурый айтишник в состоянии глубокого анабиоза, вот проходят уставшие туристы с чемоданами, заляпанными разноцветными наклейками... Ничего даже отдалённо похожего на скромную девушку.
И тут его глаза засорились. В зал вкатилось нечто, заставившее его на мгновение усомниться в адекватности восприятия реальности. Это не было похоже на человека — скорее, на нападение розовой химической пены, взрыв на кондитерской фабрике или неудачный эксперимент по клонированию клубничного зефира.
Существо двигалось прыжками энергичного кенгуру, одетого на распродаже в секонд-хенде для цирковых клоунов. Розовые кудрявые волосы, розовая пышная юбка, разноцветные леггинсы, майка с каким-то «мимишным» рисунком, кеды со светящимися шнурками и джинсовая жилетка, увешанная странными значками. Лицо украшали блёстки и абсолютная уверенность в своей неотразимости.
Борис, видавший виды боец, замер как вкопанный. В его голове, обычно занятой тактикой и прикидками, произошло короткое замыкание. Мысли путались, оставляя лишь одну кристально ясную и лаконичную мысль: «Во что я вляпался, мляяяяя…».
Розовое многослойное чудо пружинисто подскочило к нему, громко чмокнув лопнувший пузырь жвачки.
— Приветик! — прочирикало создание голосом, похожим на помесь сирены и попугая.
Борис молчал, ощущая, как земля уходит из-под ног. Рука с куклой Барби бессильно опустилась, а табличка с тигрёнком внезапно показалась ему самым постыдным предметом во всей вселенной. Он чувствовал, как горячая волна смущения поднимается от шеи к щекам.
— Рин, — протянула розовая девица руку в перчатке без пальцев, украшенной лаком всех цветов радуги. От неё пахло жвачкой, конфетами и духом безудержного хаоса — аромат, от которого у Бориса слезились глаза и слегка кружилась голова.
Механически, почти на автопилоте, Борис вложил свою лапищу в её руку, ощущая под тканью перчатки твёрдое рукопожатие.
— Борис... — пробурчал он, и его собственный голос показался ему чужим и неестественным.
Внутренний голос, тот самый, что всегда предупреждал его о засадах и минах, сдавленно просипел у него в голове: «Боец, ты влип. Ты влип по полной программе. Отступать некуда. Поздравляю, теперь у тебя есть своя розовая гиря на шее».
Он смотрел на Рину, потом на куклу в своей руке, и до него дошла вся глубина пропасти, в которую он только что шагнул. Эта хрупкая с виду девчонка только что подорвала его уверенность сильнее, чем любой бой с преступниками. Его миссия «строгого брата-отца» только что отправилась в свободное плавание, и её корабль сразу же пошёл ко дну с весёлым розовым флагом на мачте.
Борис застыл на пороге собственной квартиры, ощущая себя не в меньшей степени зомби, чем главный герой «Короля покера», которому внезапно объявили, что его склеп переоборудуют под филиал караоке-бара с круглосуточными концертами айдолов.
Его роль в этом внезапно начавшемся безумном шоу была до обидного незавидной — молчаливый статист, чья единственная разрешённая реплика: «А можно… тише?» — безнадёжно тонула в вихре всеобщего веселья.
Их визит начался без предупреждения. Тишину ночи не просто разорвали – ее вырвали с корнем и хорошенько пнули. Не дожидаясь, пока дверь откроют вежливо и предложат тапочки, боец с позывным Барс аккуратно наложил на замок тротиловый «гостинец». Взрыв был коротким, яростным и очень убедительным. Дверь, сорванная с петель, эффектно влетела внутрь, и в облаке бетонной пыли и щепок, ощетинившись стволами, в адское чрево склада ворвалась черная стая отряда СОБР.
— ЗАЧИСТКА! — рявкнул в рацию голос, больше похожий на звук перемалываемого гравия. Это был Тигр, их невысокий, широченный в плечах командир, который своим видом внушал мысль о бесполезности сопротивления.
И хаос внутри мгновенно подтвердил его команду. Пространство, достойное самого дурацкого трип-хоррора, взорвалось движением. Между гор ящиков и остовами мертвых станков метались перепуганные тени. Очередь, выпущенная в потолок каким-то торчком, получила мгновенный и вежливый ответ тремя точными выстрелами от бойца Манул. Пули аккуратно вписались в грудь бандита, вежливо отшвырнув его за бочки с реактивами.
— Экономь патроны, Манул, — беззвучно скользнул мимо него Барс, продолжая движение вглубь ангара. — Они же не падают с неба.
— Лучше б падали! Не жалко этих алюминиевых огурцов для таких «товарищей»! — парировал Манул, уже меняя магазин.
Пока группа обеспечивала периметр, двое «поваров» в прожженных кислотой фартуках, похожих на выпускников кулинарного техникума, рванули к запасному выходу. Их путь преградила массивная тень Тигра.
— На пол! Мордой в ту самую грязь, что сами и произвели! Быстро! — его бас сотрясал не только внутренности, но и, казалось, саму реальность.
Один, тщедушный и с горящим химическим блеском в глазах, вместо подчинения схватил здоровенный тактический нож. Тигр вздохнул, будто уставший от непонятливых детей воспитатель в садике для трудных гениев, и двинулся навстречу. Удар ножом пришелся по прикладу автомата. Тигр даже не дрогнул. Левой рукой он поймал руку бандита, а правой, с зажатым в ней его же ножом, плашмя, с чувством, ударил его по виску. Тот осел без сознания.
— Говорил же — лечь, — Тигр перевел взгляд на второго, который уже сам плюхнулся на пол, заложив руки за голову с выражением искреннего сотрудничества на лице. — Умница. Тебе зачтется. На небесах нарисуют лишнюю звездочку. А пока — на земле полежи. Не отсвечивай.
Не теряя темпа, группа прорыва в лице Манула, Барса и других бойцов, ведомая Тигром, ворвалась в святая святых — цех, заставленный хитроумными установками, из которых смерть капала в пластиковые пакеты. Воздух здесь был таким едким, что, казалось, он сейчас протравит каску и возьмется за мозги.
За импровизированным столом, уставленным килограммами упакованного в вакуум зла, застыл сам «Химик». Бледный, но с безумной решимостью в глазах, его рука потянулась к ящику стола.
— Руку оторву, — спокойно, без всякого пафоса, как будто сообщая прогноз погоды, произнес Манул. Ствол его автомата смотрел Химику прямо в переносицу, наглядно иллюстрируя перспективы.
Из-за угла, волоча за собой закованного в наручники «ведущего технолога», появился Барс.
— О, начальство на месте! — прокомментировал он. — Смотри-ка, Тигр, у них тут и правда менеджмент среднего звена. Только бонусы у них какие-то подозрительные, белые и плохо пахнут.
— Руки на стол. Шире, — буркнул Тигр, не отводя ствола.
Именно тут в рации что-то захрипело. Тигр, выслушав, крикнул своим:
— Все, коврики свернули! Уносим ноги!
Операция по задержанию перешла в фазу эвакуации. Группа вывела под руки бандитов. Химик, выходя, сплюнул на землю, пнул со всей силы какой-то ящик у входа и истерично рассмеялся.
Тигр, прикурив, на секунду задержался, окидывая взглядом склад. Работы здесь было — воз и маленькая тележка, но это уже становилось задачей для следственной группы. И в этот самый момент воздух разорвал оглушительный звук. Взрыв.
Взрывной волной Тигра отбросило, как щепку. Грохот был таким, что земля дрогнула, а где-то вдалеке тревожно залаяли собаки. Стены сложились, словно карточный домик после крепкого чиха, погребая под обломками всю грязную историю этого места.
Барс первым бросился к месту, где только что стоял командир. Тот был жив, но немного «подпорчен»: осколки впились в плечи и ноги.
— Жить буду… — прохрипел Тигр.
Барс с другим бойцом быстро погрузили командира на носилки и отнесли к броневику. Дальше — дело рук врачей госпиталя.
Манул молча смотрел на пляшущее зарево, которое отражалось в его спокойных глазах.
Химик, уже за решёткой автозака, снова рассмеялся.
— Твоя работа? — без эмоций спросил Манул, поворачиваясь к нему.
— Моя! — тот довольно выдохнул.
— Ну вот. Построили — разрушили. Цикл завершён. Можно сказать, провели ребрендинг. Очень эффектный, — философски заметил Манул.
Барс, закуривая у броневика, хрипло рассмеялся:
— Главное, чтобы приёмная комиссия была довольна. А то заставят убирать за собой. Подмести, пропылесосить…
Манул скользнул взглядом по трясущимся от страха задержанным и усмехнулся:
— Ничего, братки, скоро привыкнете. В тюрьме воздух чище. Меньше химии. Больше — романтики.
Он хлопнул ладонью по броне автозака.
— Поехали. Работа сделана. Осталось командира пластырями обклеить и снять эмоциональное напряжение.
Автозак рыкнул дизелем и медленно тронулся с места, оставляя позади костёр, пожиравший тьму. Ещё один гнойник на теле города был успешно прижжён. Жестоко, эффективно и с неизменным чувством юмора.
Глава 1
Прошло два дня. Ранение Глеба Полосатова (точнее, командира отряда СОБР с позывным Тигр), хоть и не было смертельным, оказалось досадно серьёзным. Взрывная волна щедро нашпиговала его осколками – врачи, посвистывая, извлекли из его крепкого тела около дюжины металлических «сувениров» на память о том самом складе. Теперь он лежал в палате, с ног до головы забинтованный, как настоящая, хоть и несколько помятая, мумия с выражением лица, ясно говорящим: «Ну вот, опять эти египетские каникулы».
Зеленые глаза, поблескивающие из-под густых бровей, выражали немое возмущение таким положением дел. Впрочем, долго скучать ему не пришлось.
Дверь с надрывом скрипнула, словно предупреждая мир о вторжении, и в палату ввалились Борис и Матвей. Барс (он же Борис для особо интеллигентных собраний, где нельзя крякать от смеха), высокий и подтянутый, в черной футболке, которая облегала его торс с упорством голографической плёнки на новом смартфоне, сжимал в руке увесистый пакет. Судя по его виду, там было либо что-то очень тяжелое, либо очень ценное. Или просто кирпичи на продажу.
Матвей, его белобрысый спутник с глазами цвета лазурного моря, шёл следом с ухмылкой, которая, кажется, была приклеена к его лицу на суперклей. Он с живым интересом оглядывал больничные стены, будто выбирал, куда бы повесить свою будущую дипломную работу.
– Ну что, полосатый, как там твои когти? – с ходу прошамкал Барс, оценивающе оглядывая закутанного командира.
– Царапаться пока не могу, – буркнул Глеб, пытаясь приподняться на локте и тут же с кислой миной замирая. – Зато лежу красиво. Как на курорте. Только сока ананасового не хватает и телок в бикини.
Манул, молча подойдя к кровати, внимательно осмотрел бинты с серьезностью опытного ветеринара, пришедшего на осмотр к экзотическому зверю.
– Ничего. Мех не пострадал. Царапины заживут, – заключил он. – Главное – уши и хвост на месте?
– Очень смешно, – проворчал Тигр. – Ты сейчас прям как тот врач, который спрашивал, не жужжит ли у меня в голове. Я ему говорю: «Док, у меня после взрыва в голове только один вопрос – кто за такую работу платить будет?».
Барс хрипло рассмеялся и начал выкладывать из пакета на тумбочку содержимое: пачку печенья, яблоки, воду и какой-то журнал с загадочной обложкой.
– Это что, новый каталог ортопедических стелек? – поинтересовался Тигр, скептически глядя на журнал.
– Сам жаловался, что тут интернет плохо бегает, – парировал Барс. – Так что развлекайся по-старинке. Картинки там… познавательные.
Тигр фыркнул, но сразу же зашипел от боли.
– Ой, не смешите мои осколки. Так что там с тем химиком-пироманом?
– Да всё, – Барс присел на край свободной кровати. – Поёт, как соловей в весеннем лесу. Такое ощущение, что он не на зоне, а в «Голос» готовится. Всех сдал, всех пересдал. Видимо, надеется, что его в колонию для особо одаренных отправят, где кружки по химии есть.
– Ребрендинг, блин, устроил, – хмыкнул Глеб, кивая на свои бинты. – Теперь и я у себя ребрендинг переживаю. Тигра в дуршлаг превратили.
– Ничего, затянется твой дуршлаг, – философски заметил Манул, глядя в окно. – Кстати, пока ты здесь валяешься, мы все операции без тебя проваливаем. Скучно до ужаса. Так что выздоравливай быстрее. Надо же кому-то нас на рожон посылать и потом из-под взрывов вытаскивать.
– Обязательно, – пообещал Тигр. – Как только мне эти египетские повязки снимут, я сразу к вам. Хоть ползком. Тем более, проблема у меня нарисовалась...
– Что за проблема? – насторожились мужики хором.
– Сестрёнка моя малая из далёких краёв в гости ко мне приезжает. А я тут, как назло, в стиле рокфор закрутился.
– Не ссы, командир, присмотрим за твоей сестренкой, – похлопал по здоровому плечу Борис. – Я с завтрашнего дня в отпуске, так что помогу, чем смогу.
– Молоток, выручишь, – заулыбался Тигр. – Я тебе тогда скину данные по прилёту. И ещё, Барс, поживи с ней у меня, ну или у себя, как хочешь. Она мелкая, взбалмошная, да ещё два года в Южной Корее провела. В общем, там воспитывать и воспитывать надо. Пригляди, чтобы ела вовремя, не гуляла допоздна. В общем, нужен режим «строгий брат-отец».
– Будет сделано, – успокоил его Барс. – У меня у самого две младших сестры, справлюсь как-нибудь с твоей кореянкой, - ухмыльнулся, вставая Борис.
– Ладно, старик, не томи тут врачей. Выздоравливай. А то без тебя Манул совсем заскучал и начал с кактусом у окна разговаривать.
Манул невозмутимо поправил куртку.
– Он мне, между прочим, умные вещи говорит…
Они вышли, оставив Глеба наедине с его мыслями, журналом с «познавательными картинками» и твёрдой надеждой, что скоро он снова будет в строю, а не в роли подопытной мумии.
Впереди Манула ждали идиллические выходные у его горячо любимых родителей, где его наверняка уже поджидали тарелки с борщом, вопросы о внуках и попытки мамы пристроить ему в жены соседскую дочь-отличницу. А Барса ожидала удивительная встреча с корейской сестрёнкой командира — настоящее приключение в стиле «строгий брат-отец против взбалмошного ребенка».
Но, выходя из стен госпиталя, они ещё не знали, что будущее приготовило для них сюрпризы покруче взрыва на складе. Если бы они только догадывались, то вернулись бы обратно и попросились к Глебу в палату — под предлогом моральной поддержки. Или просто спрятались под кроватью.
Глава 2
Борис стоял в оживлённом зале прилёта аэропорта «Внуково», чувствуя себя совершенным идиотом. В его мощной лапище нелепо смотрелась табличка с криво нарисованным тигрёнком — шедевр, созданный в Paint за пять минут до выезда, когда он вдруг вспомнил, что неплохо бы как-то обозначить себя для незнакомой девчонки. В другой руке он сжимал куклу Барби в пышном платье, купленную впопыхах в первом попавшемся детском мире под девизом «девочка — значит, кукла». Всё гениальное просто, убеждал он себя, представляя, как юная, скромная сестрёнка его командира робко и смущённо примет этот дурацкий подарок.
Когда объявили о приземлении рейса, Борис напрягся, как перед выходом на задание. Он вытянул шею, пытаясь разглядеть в нарастающем потоке пассажиров ту единственную, которую ему поручили встретить. Его взгляд скользил по лицам: вот медленно ковыляет пожилая пара, вот проносится хмурый айтишник в состоянии глубокого анабиоза, вот проходят уставшие туристы с чемоданами, заляпанными разноцветными наклейками... Ничего даже отдалённо похожего на скромную девушку.
И тут его глаза засорились. В зал вкатилось нечто, заставившее его на мгновение усомниться в адекватности восприятия реальности. Это не было похоже на человека — скорее, на нападение розовой химической пены, взрыв на кондитерской фабрике или неудачный эксперимент по клонированию клубничного зефира.
Существо двигалось прыжками энергичного кенгуру, одетого на распродаже в секонд-хенде для цирковых клоунов. Розовые кудрявые волосы, розовая пышная юбка, разноцветные леггинсы, майка с каким-то «мимишным» рисунком, кеды со светящимися шнурками и джинсовая жилетка, увешанная странными значками. Лицо украшали блёстки и абсолютная уверенность в своей неотразимости.
Борис, видавший виды боец, замер как вкопанный. В его голове, обычно занятой тактикой и прикидками, произошло короткое замыкание. Мысли путались, оставляя лишь одну кристально ясную и лаконичную мысль: «Во что я вляпался, мляяяяя…».
Розовое многослойное чудо пружинисто подскочило к нему, громко чмокнув лопнувший пузырь жвачки.
— Приветик! — прочирикало создание голосом, похожим на помесь сирены и попугая.
Борис молчал, ощущая, как земля уходит из-под ног. Рука с куклой Барби бессильно опустилась, а табличка с тигрёнком внезапно показалась ему самым постыдным предметом во всей вселенной. Он чувствовал, как горячая волна смущения поднимается от шеи к щекам.
— Рин, — протянула розовая девица руку в перчатке без пальцев, украшенной лаком всех цветов радуги. От неё пахло жвачкой, конфетами и духом безудержного хаоса — аромат, от которого у Бориса слезились глаза и слегка кружилась голова.
Механически, почти на автопилоте, Борис вложил свою лапищу в её руку, ощущая под тканью перчатки твёрдое рукопожатие.
— Борис... — пробурчал он, и его собственный голос показался ему чужим и неестественным.
Внутренний голос, тот самый, что всегда предупреждал его о засадах и минах, сдавленно просипел у него в голове: «Боец, ты влип. Ты влип по полной программе. Отступать некуда. Поздравляю, теперь у тебя есть своя розовая гиря на шее».
Он смотрел на Рину, потом на куклу в своей руке, и до него дошла вся глубина пропасти, в которую он только что шагнул. Эта хрупкая с виду девчонка только что подорвала его уверенность сильнее, чем любой бой с преступниками. Его миссия «строгого брата-отца» только что отправилась в свободное плавание, и её корабль сразу же пошёл ко дну с весёлым розовым флагом на мачте.
Глава 3
Борис застыл на пороге собственной квартиры, ощущая себя не в меньшей степени зомби, чем главный герой «Короля покера», которому внезапно объявили, что его склеп переоборудуют под филиал караоке-бара с круглосуточными концертами айдолов.
Его роль в этом внезапно начавшемся безумном шоу была до обидного незавидной — молчаливый статист, чья единственная разрешённая реплика: «А можно… тише?» — безнадёжно тонула в вихре всеобщего веселья.
