Кэмпбелл остановился на минуту, чтобы выбить трубку. Других пассажиров не было видно, на корму вообще редко кто заглядывал, собственно, потому он и выбрал это место для сегодняшней прогулки. Ему хотелось спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Здесь было сонно и тихо. Яркое солнце чертило на палубе резкие тени, возле одного борта стояли ящики, заботливо укрытые парусиной. Груз принадлежал мистеру Мельтону. В отличие от других пассажиров «Монарха», деловой фабрикант ехал на острова не отдыхать, а работать. В ящиках же находилось оборудование для нового отделения фабрики. Мельтон не позволил убрать его в трюм: груз должен был плыть под его непосредственным присмотром. «Странно, что этот чудак не затащил ящики к себе в каюту», – подумал майор.
Его мысли снова обратились к расследованию. Кэмпбелл вспомнил, как несколько дней назад был свидетелем сцены, разыгравшейся на палубе между леди Каслри, Сибил и Маргарет. Сибил вела себя непозволительно грубо для горничной. Почему леди Каслри разрешала ей это? Почему вообще взяла её в плавание, ведь в этом не было особой необходимости? Не могла ли мисс Годдард иметь какое-то влияние на леди Каслри?
Сибил показалась ему здравомыслящей, практичной женщиной, очень себе на уме. Такая особа вполне могла бы решить, что небольшой своевременный шантаж – отличный способ поправить вои дела. Предположим, леди Каслри сделала вид, что поддалась на её уговоры. Взяла её с собой на корабль, полагая, что здесь легче будет избавиться от горничной, чем в доме, битком набитом прислугой. И однажды ночью… Но тогда получается, что браслет здесь не при чем?
От захватывающего зрелища леди Каслри, замершей с занесённым стилетом над ничего не подозревающей горничной, майора отвлёк звук шагов. Кто-то торопливо направлялся сюда. Майор с досадой обернулся и увидел светлую накидку и рыжие кудри леди Рэндон.
Мне позарез нужно было поговорить с майором наедине и, к счастью, удалось застать его одного. Торопясь и сбиваясь, я передала ему содержание газетной заметки о герцоге Шандере, а также свои соображения в связи с этим делом. Майор хмурился, пыхтел трубкой и слушал молча.
– Всё это очень интересно, – ответил он наконец. – Но почему вы излагаете это мне, а не вашему мужу?
Я сокрушённо вздохнула. Ну как ему объяснить. Вчера вечером я долго размышляла, сидя в каюте, пока Рэндон опять где-то пропадал. Браслет – уникальный артефакт, но он представляет ценность лишь для того, в ком есть капля крови Старших семейств. Конечно, вор мог стащить браслет, выполняя чей-то заказ. А вот если он прихватил его для себя, тогда подозреваемыми автоматически становятся трое: Рэндон, Алисия Винтер и леди Каслри. Я не могла озвучить Алексу свои подозрения против Алисии, чтобы тут же не почувствовать себя глупой ревнивой коровой. Мысль, что Алекс сам был причастен к краже, я вообще отказывалась допускать. Это не он, и точка!
От необходимости отвечать меня спасла неожиданная случайность. На корме были сложены ящики с драгоценным оборудованием мистера Мельтона, надёжно закреплённые и укутанные в парусину. Один конец парусины отцепился и трепетал на ветру. Посреди кучи ящиков парусина вдруг вздыбилась и начала ходить ходуном, будто там зашевелилось какое-то крупное животное.
«А может быть, человек», – подумала я. Взгляд Кэмпбелла сразу сделался острым и хищным.
– Стойте здесь, – одними губами произнёс он, а сам, крадучись, бесшумным кошачьим шагом скользнул к подозрительным ящикам. Он осторожно подцепил край парусины и резко дёрнул. Заглянул внутрь.
– Кто там? – не выдержала я.
Когда я подошла, мистер Кэмпбелл уже наполовину откинул парусину. Ящики были сложены так, что между ними имелась довольно широкая щель, но там было пусто. Пошарив рукой, майор и вытащил оттуда старый чёрный саквояж. Мы смотрели на него с недоумением, пока меня не осенила догадка:
– Это же саквояж мисс Годдард!
Кэмпбелл открыл дешёвые жестяные застёжки, и нашему взгляду предстали склянки с лекарствами.
– Хм, – озадачился майор. – Лекарства, туалетные принадлежности, личные вещи… и никаких следов. Полагаю, мы должны вернуть это леди Каслри.
Когда мы с Кэмбеллом прошествовали по палубе с найденным саквояжем, некоторые пассажиры обеспокоенно проводили нас взглядом, но никто не осмелился спросить прямо или окликнуть нас. Казалось, над всеми нависло тягостное чувство смутной опасности. Мы миновали холл, коридор и постучали в дверь каюты, которую занимала леди Каслри вместе с Маргарет.
Старая дама не выказала при нашем появлении никаких эмоций.
– О, вы нашли лекарства? Прекрасно. Надеюсь, Маргарет сможет их приготовить и не перепутает дозировку, – сказала она, поджав губы.
Взяв саквояж, леди Каслри собиралась уже закрыть дверь перед нашим носом, но Кэмпбелл решительно ей помешал:
– А участь мисс Сибил вас не волнует?!
– И что с ней случилось? – спросила леди Каслри с бесстрастностью, достойной языческой богини.
– В том-то и дело, что мы не знаем.
– Тогда к чему этот разговор? – пожала она плечами. Дверь мягко закрылась. Мы с Кэмпбеллом, оставшись вдвоём, только молча переглянулись.
Курительная комната сейчас как никогда оправдывала своё название. Дым поднимался к бимсам, зловеще клубился в углах и вился вокруг гравюр, добавляя таинственности изображённым на них сюжетам. Когда майор волновался, то он дымил, как все паровые трубы «Монарха», вместе взятые.
– Эта находка в принципе меняет дело! – горячился он, меряя комнату крупными шагами. – Итак, в десять вечера мисс Годдард покидает каюту леди Каслри со своим саквояжем, возвращается к себе на палубу, беседует с соседкой по каюте, укладывается спать и – фьюить! – к утру исчезает. А найденный сегодня саквояж показывает…
– …что ни о каком несчастном случае не может быть и речи, – закончил лорд Рэндон, вольготно расположившийся в кресле и спокойно наблюдающий за другом. Второе кресло занимал капитан, мистер Мариитис, хмурый и напряжённый.
– Именно! Если только этот почтенный представитель семейства аксессуаров не отрастил собственные ноги, значит, ночью мисс Годдард проникла на палубу первого класса, чтобы встретиться с кем-то из пассажиров.
– Одиннадцать человек, – задумчиво произнёс Рэндон.
– Девять – без нас с тобой.
– Восемь – без Элизабет. Я, разумеется, знаю, где она находилась в ту ночь, и я отвернул бы голову всякому, кто предположит, что она имеет к этому какое-то отношение.
– Итак, восемь пассажиров. Всех надо опросить…
Кэмпбелл остановился в задумчивости.
– Также необходимо повторно допросить вахтенных, дежуривших позапрошлой ночью, – сказал Рэндон, обернувшись к капитану.
– Мы же вчера их уже допрашивали, – досадливо отмахнулся майор. – Тишина. Никто ничего не видел и не слышал.
– Значит, допросим ещё раз, – вмешался мистер Мариитис, поднявшись. – Господа, я полагаю, что лучше доверить это дело вам, – он сокрушённо развёл руками. – Мы в открытом океане. Я смогу связаться с властями, только когда мы подойдём ближе к Аннарскому архипелагу. Не раньше, чем через три дня.
– Всё что нам нужно – отдельная комната для разговоров. Эта вполне подойдёт, – сказал майор, снова набивая трубку.
– После того как мы её хорошенько проветрим, – добавил Рэндон и подмигнул.
– Я пришлю сюда дежурных, которые несли вахту в ту ночь.
Капитан кивнул обоим друзьям и вышел.
В самом тёмном углу комнаты благодаря прихоти воздушных потоков дым вдруг свился в причудливую загогулину; она вспыхнула на миг зелёным светом и погасла. Окажись здесь миссис Морган, или миссис Тэлбот, или хотя бы леди Рэндон, они сразу опознали бы в загогулине руну Хаш – руну движения и поиска. Мужчины же ничего не заметили.
«Крайне неприятное дело!» – думал тем временем капитан, направляясь в рубку. Хорошо ещё, что ему не придётся брать на себя проблему с дознанием. Рэндон и Кэмпбелл достаточно опытны в таких делах. К тому же, лорду Рэндону, человеку из общества, будет проще найти общий язык с некоторыми важными персонами вроде леди Каслри. Обычного дознавателя эта дама съела бы на завтрак, даже не поморщившись.
Лорд Рэндон и майор Кэмпбелл не покидали курительной уже несколько часов. Яркий дневной свет в окнах сменился мягкой вечерней синевой. Зажгли карселевые лампы, стюард принёс вечерние коктейли. Близился ужин, а дело не продвинулось ни на шаг. Все пассажиры в позапрошлую ночь, как назло, вели удивительно здоровый, добропорядочный образ жизни, прямо как дети в младшей школе. Никто не засиделся за картами, никто не вышел ночью прогуляться по палубе и полюбоваться луной.
Господин Мельтон, фабрикант, признался, что они с Трэверсом пропустили по «ночному колпаку» в «Пальмовом дворике», а потом лично он отправился к себе и заснул, как младенец. Миссис и мисс Морган весь вечер были у себя. Леди Винтер, едва переступив порог, принялась так отчаянно кокетничать с Рэндоном, что майор сжалился над приятелем и провел допрос сам. В результате мисс Винтер через пятнадцать минут покинула комнату в совершенной ярости, но никаких полезных сведений им не дала. На пороге она окинула их обоих презрительным взглядом:
– Сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать браслет и мисс Годдард, но я могу подсказать, кто испортил стену в моей каюте. Может, хоть до Шутника доберётесь! Советую расспросить эту бедную овечку миссис Тэлбот, которую притащил с нижней палубы наш благороднейший доктор Моррис. К вашему сведению, эта особа пять лет назад угрожала мне расправой!
Выпалив это, Алисия вылетела наружу, хлопнув дверью ровно с той степенью драматизма, чтобы максимально выразить своё раздражение, не нарушая приличий.
– Интересно, она это серьёзно – насчёт миссис Тэлбот? – вслух поинтересовался Рэндон.
– Я видел её на палубе… – задумчиво сказал майор, привычным жестом потянувшись за трубкой, – и не стал бы придавать большого значения словам леди Винтер.
Он с удовольствием выпустил колечко дыма.
– Миссис Тэлбот – особа нервная и впечатлительная. Я сразу заметил, что держится она очень скованно, однако на других дам поглядывает этак оценивающе. Вернее, не на них самих, а на платья. Сама одета простенько, но туфли и зонтик явно куплены в столичных магазинах, хоть и давно. Вывод: когда-то наша миссис Тэлбот жила в Спленфилде, но потом была вынуждена перебраться в провинцию. Скорее всего, работала портнихой, возможно, держала своё ателье. Думаю, на этой почве у них с леди Винтер и случился конфликт.
– Да, это похоже на правду, – согласился Рэндон. – Алисия в гневе способна выжить из столицы кого угодно, не только хозяйку ателье!
Леди Каслри явилась в сопровождении Маргарет, проигнорировав просьбу майора насчёт разговора наедине.
– Не понимаю, к чему этот фарс, – бесстрастно произнесла она, опустившись в кресло. – Той ночью мы с Маргарет спали и ничего не слышали.
– Я обязан задать этот вопрос, миледи, – терпеливо пояснил майор. – Не выходили ли вы из каюты той ночью, когда исчезла мисс Годдард?
– Нет, я же сказала, – ответила старая дама. Маргарет молчала. Лицо её побледнело так, что на нём чётко проступили веснушки.
– А вы, мисс Хэмптон?
– Я… выходила, – еле слышно. – Просто вышла подышать свежим воздухом на пять минут. Кажется, около полуночи. Но я никого не видела.
Лицо леди Каслри было непроницаемо, как старинная маска.
– Лжёт, – убеждённо сказал Кэмпбелл, как только дверь за ними закрылась. – Надо вырвать девчонку из лап старухи и допросить отдельно.
– Ставлю десять против одного, что мы ничего не добъёмся, – вздохнул Рэндон, устало потерев лоб. – Вы никогда не задумывались, что люди по сути своей – никудышные свидетели? Никто никогда не говорит всей правды. Кто-то старается обелить себя, кто-то покрывает грешки другого; один человек не замечает очевидных вещей, другой, наоборот, любит присочинить…
– Знаете, один мой знакомый работает над созданием аппарата для моментальной фотографии, – продолжал Рэндон. – Будь у нас на палубе «Монарха» такой прибор, нам сейчас не пришлось бы полагаться на ненадёжную человеческую память и чьи-то моральные принципы!
Кэмпбелл с некоторым изумлением смотрел на приятеля. Лицо Рэндона, которое обычно имело замкнутое и несколько даже высокомерное выражение, сейчас, озарённое вдохновением, совершенно преобразилось. Слушая его, можно было действительно поверить, что в скором будущем появятся чудесные фотоаппараты, способные производить десятки дагеротипов автоматически, да ещё ночью. Чудеса!
– Интересно, а суд примет пачку дагеротипов в качестве свидетеля? – улыбнулся Кэмпбелл.
К подобным техническим новинкам он относился скептически, но был рад отвлечься от занудного повторения одних и тех же вопросов, и от путаных ответов растерянных пассажиров, не столько проясняющих обстоятельства той ночи, сколько ещё больше их запутывающих.
Рэндон не успел ответить, так как в эту минуту в комнату вошёл мистер Трэверс. Он с порога заявил, что как представитель пароходства считает себя в некоторой степени ответственным за случившееся и готов оказать любую помощь в расследовании, какая понадобится.
– Это очень ценное предложение, – улыбнулся Рэндон. – До недавнего времени я предполагал, что ваша доля ответственности в преступлении куда больше, чем вы сейчас признаёте.
– Пожалуйста, объяснитесь, милорд! – грозно нахмурился пожилой джентльмен.
– Извольте. Мне известно, что вы принадлежите к побочной ветви одного из Старших семейств, а значит, браслет леди Каслри имеет для вас огромную ценность. Далее, несколько лет назад ваша кандидатура выдвигалась в Палату лордов, но не получила достаточной поддержки. А ведь с таким мощным амулетом, как у леди Каслри, титул был бы вам обеспечен… Кроме того, я видел вас на палубе поздним вечером, когда исчезла мисс Годдард. Можно предположить, что эта глазастая горничная предыдущей ночью засекла вас за примеркой браслета её хозяйки, и у неё возникло искушение слегка вас пошантажировать, а потом…
– Это чудовищно! Что вы такое несёте?! – воскликнул страшно возмущённый мистер Трэверс. Рэндон засмеялся:
– О, я только делюсь с вами рассуждениями. На самом деле ещё вчера вечером я понял, что вы не тот, кого мы ищем. Окончательно меня убедил ваш значок, который вы сегодня прикрепили к лацкану.
– Это значок Братства паровых механиков. Но я не понимаю…
– Я знаю, как ваше Братство относится к магии верховных лордов. И слышал вчера вашу речь перед судовыми механиками, которым, кажется, померещилась какая-то чертовщина в машинном отделении. Вы очень красноречиво обрисовали, какое, по-вашему, место должна занимать магия в нашем современном мире, где человеческий разум, опираясь на фундамент технологических достижений, будет творить чудеса, недоступные даже волшебникам…
Стоя перед представителем одного из презираемых им кланов потомственных магов, Трэверс порозовел от неловкости, но отказываться от своих слов явно не собирался:
– Всё так. И звания лорда я добивался не из тщеславия! Нам нужен был представитель нашего Братства на парламентских заседаниях. Когда мне отказали, я даже вздохнул с облегчением.
– Должен признаться, я во многом разделяю ваше мнение относительно магии верховных лордов, – сказал Рэндон, пожав ему руку. – И надеюсь, что когда-нибудь мы всё же встретимся на заседаниях.
Его мысли снова обратились к расследованию. Кэмпбелл вспомнил, как несколько дней назад был свидетелем сцены, разыгравшейся на палубе между леди Каслри, Сибил и Маргарет. Сибил вела себя непозволительно грубо для горничной. Почему леди Каслри разрешала ей это? Почему вообще взяла её в плавание, ведь в этом не было особой необходимости? Не могла ли мисс Годдард иметь какое-то влияние на леди Каслри?
Сибил показалась ему здравомыслящей, практичной женщиной, очень себе на уме. Такая особа вполне могла бы решить, что небольшой своевременный шантаж – отличный способ поправить вои дела. Предположим, леди Каслри сделала вид, что поддалась на её уговоры. Взяла её с собой на корабль, полагая, что здесь легче будет избавиться от горничной, чем в доме, битком набитом прислугой. И однажды ночью… Но тогда получается, что браслет здесь не при чем?
От захватывающего зрелища леди Каслри, замершей с занесённым стилетом над ничего не подозревающей горничной, майора отвлёк звук шагов. Кто-то торопливо направлялся сюда. Майор с досадой обернулся и увидел светлую накидку и рыжие кудри леди Рэндон.
***
Мне позарез нужно было поговорить с майором наедине и, к счастью, удалось застать его одного. Торопясь и сбиваясь, я передала ему содержание газетной заметки о герцоге Шандере, а также свои соображения в связи с этим делом. Майор хмурился, пыхтел трубкой и слушал молча.
– Всё это очень интересно, – ответил он наконец. – Но почему вы излагаете это мне, а не вашему мужу?
Я сокрушённо вздохнула. Ну как ему объяснить. Вчера вечером я долго размышляла, сидя в каюте, пока Рэндон опять где-то пропадал. Браслет – уникальный артефакт, но он представляет ценность лишь для того, в ком есть капля крови Старших семейств. Конечно, вор мог стащить браслет, выполняя чей-то заказ. А вот если он прихватил его для себя, тогда подозреваемыми автоматически становятся трое: Рэндон, Алисия Винтер и леди Каслри. Я не могла озвучить Алексу свои подозрения против Алисии, чтобы тут же не почувствовать себя глупой ревнивой коровой. Мысль, что Алекс сам был причастен к краже, я вообще отказывалась допускать. Это не он, и точка!
От необходимости отвечать меня спасла неожиданная случайность. На корме были сложены ящики с драгоценным оборудованием мистера Мельтона, надёжно закреплённые и укутанные в парусину. Один конец парусины отцепился и трепетал на ветру. Посреди кучи ящиков парусина вдруг вздыбилась и начала ходить ходуном, будто там зашевелилось какое-то крупное животное.
«А может быть, человек», – подумала я. Взгляд Кэмпбелла сразу сделался острым и хищным.
– Стойте здесь, – одними губами произнёс он, а сам, крадучись, бесшумным кошачьим шагом скользнул к подозрительным ящикам. Он осторожно подцепил край парусины и резко дёрнул. Заглянул внутрь.
– Кто там? – не выдержала я.
Когда я подошла, мистер Кэмпбелл уже наполовину откинул парусину. Ящики были сложены так, что между ними имелась довольно широкая щель, но там было пусто. Пошарив рукой, майор и вытащил оттуда старый чёрный саквояж. Мы смотрели на него с недоумением, пока меня не осенила догадка:
– Это же саквояж мисс Годдард!
Кэмпбелл открыл дешёвые жестяные застёжки, и нашему взгляду предстали склянки с лекарствами.
– Хм, – озадачился майор. – Лекарства, туалетные принадлежности, личные вещи… и никаких следов. Полагаю, мы должны вернуть это леди Каслри.
Когда мы с Кэмбеллом прошествовали по палубе с найденным саквояжем, некоторые пассажиры обеспокоенно проводили нас взглядом, но никто не осмелился спросить прямо или окликнуть нас. Казалось, над всеми нависло тягостное чувство смутной опасности. Мы миновали холл, коридор и постучали в дверь каюты, которую занимала леди Каслри вместе с Маргарет.
Старая дама не выказала при нашем появлении никаких эмоций.
– О, вы нашли лекарства? Прекрасно. Надеюсь, Маргарет сможет их приготовить и не перепутает дозировку, – сказала она, поджав губы.
Взяв саквояж, леди Каслри собиралась уже закрыть дверь перед нашим носом, но Кэмпбелл решительно ей помешал:
– А участь мисс Сибил вас не волнует?!
– И что с ней случилось? – спросила леди Каслри с бесстрастностью, достойной языческой богини.
– В том-то и дело, что мы не знаем.
– Тогда к чему этот разговор? – пожала она плечами. Дверь мягко закрылась. Мы с Кэмпбеллом, оставшись вдвоём, только молча переглянулись.
***
Курительная комната сейчас как никогда оправдывала своё название. Дым поднимался к бимсам, зловеще клубился в углах и вился вокруг гравюр, добавляя таинственности изображённым на них сюжетам. Когда майор волновался, то он дымил, как все паровые трубы «Монарха», вместе взятые.
– Эта находка в принципе меняет дело! – горячился он, меряя комнату крупными шагами. – Итак, в десять вечера мисс Годдард покидает каюту леди Каслри со своим саквояжем, возвращается к себе на палубу, беседует с соседкой по каюте, укладывается спать и – фьюить! – к утру исчезает. А найденный сегодня саквояж показывает…
– …что ни о каком несчастном случае не может быть и речи, – закончил лорд Рэндон, вольготно расположившийся в кресле и спокойно наблюдающий за другом. Второе кресло занимал капитан, мистер Мариитис, хмурый и напряжённый.
– Именно! Если только этот почтенный представитель семейства аксессуаров не отрастил собственные ноги, значит, ночью мисс Годдард проникла на палубу первого класса, чтобы встретиться с кем-то из пассажиров.
– Одиннадцать человек, – задумчиво произнёс Рэндон.
– Девять – без нас с тобой.
– Восемь – без Элизабет. Я, разумеется, знаю, где она находилась в ту ночь, и я отвернул бы голову всякому, кто предположит, что она имеет к этому какое-то отношение.
– Итак, восемь пассажиров. Всех надо опросить…
Кэмпбелл остановился в задумчивости.
– Также необходимо повторно допросить вахтенных, дежуривших позапрошлой ночью, – сказал Рэндон, обернувшись к капитану.
– Мы же вчера их уже допрашивали, – досадливо отмахнулся майор. – Тишина. Никто ничего не видел и не слышал.
– Значит, допросим ещё раз, – вмешался мистер Мариитис, поднявшись. – Господа, я полагаю, что лучше доверить это дело вам, – он сокрушённо развёл руками. – Мы в открытом океане. Я смогу связаться с властями, только когда мы подойдём ближе к Аннарскому архипелагу. Не раньше, чем через три дня.
– Всё что нам нужно – отдельная комната для разговоров. Эта вполне подойдёт, – сказал майор, снова набивая трубку.
– После того как мы её хорошенько проветрим, – добавил Рэндон и подмигнул.
– Я пришлю сюда дежурных, которые несли вахту в ту ночь.
Капитан кивнул обоим друзьям и вышел.
В самом тёмном углу комнаты благодаря прихоти воздушных потоков дым вдруг свился в причудливую загогулину; она вспыхнула на миг зелёным светом и погасла. Окажись здесь миссис Морган, или миссис Тэлбот, или хотя бы леди Рэндон, они сразу опознали бы в загогулине руну Хаш – руну движения и поиска. Мужчины же ничего не заметили.
«Крайне неприятное дело!» – думал тем временем капитан, направляясь в рубку. Хорошо ещё, что ему не придётся брать на себя проблему с дознанием. Рэндон и Кэмпбелл достаточно опытны в таких делах. К тому же, лорду Рэндону, человеку из общества, будет проще найти общий язык с некоторыми важными персонами вроде леди Каслри. Обычного дознавателя эта дама съела бы на завтрак, даже не поморщившись.
***
Лорд Рэндон и майор Кэмпбелл не покидали курительной уже несколько часов. Яркий дневной свет в окнах сменился мягкой вечерней синевой. Зажгли карселевые лампы, стюард принёс вечерние коктейли. Близился ужин, а дело не продвинулось ни на шаг. Все пассажиры в позапрошлую ночь, как назло, вели удивительно здоровый, добропорядочный образ жизни, прямо как дети в младшей школе. Никто не засиделся за картами, никто не вышел ночью прогуляться по палубе и полюбоваться луной.
Господин Мельтон, фабрикант, признался, что они с Трэверсом пропустили по «ночному колпаку» в «Пальмовом дворике», а потом лично он отправился к себе и заснул, как младенец. Миссис и мисс Морган весь вечер были у себя. Леди Винтер, едва переступив порог, принялась так отчаянно кокетничать с Рэндоном, что майор сжалился над приятелем и провел допрос сам. В результате мисс Винтер через пятнадцать минут покинула комнату в совершенной ярости, но никаких полезных сведений им не дала. На пороге она окинула их обоих презрительным взглядом:
– Сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать браслет и мисс Годдард, но я могу подсказать, кто испортил стену в моей каюте. Может, хоть до Шутника доберётесь! Советую расспросить эту бедную овечку миссис Тэлбот, которую притащил с нижней палубы наш благороднейший доктор Моррис. К вашему сведению, эта особа пять лет назад угрожала мне расправой!
Выпалив это, Алисия вылетела наружу, хлопнув дверью ровно с той степенью драматизма, чтобы максимально выразить своё раздражение, не нарушая приличий.
– Интересно, она это серьёзно – насчёт миссис Тэлбот? – вслух поинтересовался Рэндон.
– Я видел её на палубе… – задумчиво сказал майор, привычным жестом потянувшись за трубкой, – и не стал бы придавать большого значения словам леди Винтер.
Он с удовольствием выпустил колечко дыма.
– Миссис Тэлбот – особа нервная и впечатлительная. Я сразу заметил, что держится она очень скованно, однако на других дам поглядывает этак оценивающе. Вернее, не на них самих, а на платья. Сама одета простенько, но туфли и зонтик явно куплены в столичных магазинах, хоть и давно. Вывод: когда-то наша миссис Тэлбот жила в Спленфилде, но потом была вынуждена перебраться в провинцию. Скорее всего, работала портнихой, возможно, держала своё ателье. Думаю, на этой почве у них с леди Винтер и случился конфликт.
– Да, это похоже на правду, – согласился Рэндон. – Алисия в гневе способна выжить из столицы кого угодно, не только хозяйку ателье!
Леди Каслри явилась в сопровождении Маргарет, проигнорировав просьбу майора насчёт разговора наедине.
– Не понимаю, к чему этот фарс, – бесстрастно произнесла она, опустившись в кресло. – Той ночью мы с Маргарет спали и ничего не слышали.
– Я обязан задать этот вопрос, миледи, – терпеливо пояснил майор. – Не выходили ли вы из каюты той ночью, когда исчезла мисс Годдард?
– Нет, я же сказала, – ответила старая дама. Маргарет молчала. Лицо её побледнело так, что на нём чётко проступили веснушки.
– А вы, мисс Хэмптон?
– Я… выходила, – еле слышно. – Просто вышла подышать свежим воздухом на пять минут. Кажется, около полуночи. Но я никого не видела.
Лицо леди Каслри было непроницаемо, как старинная маска.
– Лжёт, – убеждённо сказал Кэмпбелл, как только дверь за ними закрылась. – Надо вырвать девчонку из лап старухи и допросить отдельно.
– Ставлю десять против одного, что мы ничего не добъёмся, – вздохнул Рэндон, устало потерев лоб. – Вы никогда не задумывались, что люди по сути своей – никудышные свидетели? Никто никогда не говорит всей правды. Кто-то старается обелить себя, кто-то покрывает грешки другого; один человек не замечает очевидных вещей, другой, наоборот, любит присочинить…
– Знаете, один мой знакомый работает над созданием аппарата для моментальной фотографии, – продолжал Рэндон. – Будь у нас на палубе «Монарха» такой прибор, нам сейчас не пришлось бы полагаться на ненадёжную человеческую память и чьи-то моральные принципы!
Кэмпбелл с некоторым изумлением смотрел на приятеля. Лицо Рэндона, которое обычно имело замкнутое и несколько даже высокомерное выражение, сейчас, озарённое вдохновением, совершенно преобразилось. Слушая его, можно было действительно поверить, что в скором будущем появятся чудесные фотоаппараты, способные производить десятки дагеротипов автоматически, да ещё ночью. Чудеса!
– Интересно, а суд примет пачку дагеротипов в качестве свидетеля? – улыбнулся Кэмпбелл.
К подобным техническим новинкам он относился скептически, но был рад отвлечься от занудного повторения одних и тех же вопросов, и от путаных ответов растерянных пассажиров, не столько проясняющих обстоятельства той ночи, сколько ещё больше их запутывающих.
Рэндон не успел ответить, так как в эту минуту в комнату вошёл мистер Трэверс. Он с порога заявил, что как представитель пароходства считает себя в некоторой степени ответственным за случившееся и готов оказать любую помощь в расследовании, какая понадобится.
– Это очень ценное предложение, – улыбнулся Рэндон. – До недавнего времени я предполагал, что ваша доля ответственности в преступлении куда больше, чем вы сейчас признаёте.
– Пожалуйста, объяснитесь, милорд! – грозно нахмурился пожилой джентльмен.
– Извольте. Мне известно, что вы принадлежите к побочной ветви одного из Старших семейств, а значит, браслет леди Каслри имеет для вас огромную ценность. Далее, несколько лет назад ваша кандидатура выдвигалась в Палату лордов, но не получила достаточной поддержки. А ведь с таким мощным амулетом, как у леди Каслри, титул был бы вам обеспечен… Кроме того, я видел вас на палубе поздним вечером, когда исчезла мисс Годдард. Можно предположить, что эта глазастая горничная предыдущей ночью засекла вас за примеркой браслета её хозяйки, и у неё возникло искушение слегка вас пошантажировать, а потом…
– Это чудовищно! Что вы такое несёте?! – воскликнул страшно возмущённый мистер Трэверс. Рэндон засмеялся:
– О, я только делюсь с вами рассуждениями. На самом деле ещё вчера вечером я понял, что вы не тот, кого мы ищем. Окончательно меня убедил ваш значок, который вы сегодня прикрепили к лацкану.
– Это значок Братства паровых механиков. Но я не понимаю…
– Я знаю, как ваше Братство относится к магии верховных лордов. И слышал вчера вашу речь перед судовыми механиками, которым, кажется, померещилась какая-то чертовщина в машинном отделении. Вы очень красноречиво обрисовали, какое, по-вашему, место должна занимать магия в нашем современном мире, где человеческий разум, опираясь на фундамент технологических достижений, будет творить чудеса, недоступные даже волшебникам…
Стоя перед представителем одного из презираемых им кланов потомственных магов, Трэверс порозовел от неловкости, но отказываться от своих слов явно не собирался:
– Всё так. И звания лорда я добивался не из тщеславия! Нам нужен был представитель нашего Братства на парламентских заседаниях. Когда мне отказали, я даже вздохнул с облегчением.
– Должен признаться, я во многом разделяю ваше мнение относительно магии верховных лордов, – сказал Рэндон, пожав ему руку. – И надеюсь, что когда-нибудь мы всё же встретимся на заседаниях.
