Нет, не хочу. Вовсе не потому, что я не люблю детей — люблю, пусть чаще всего они доставучие проблемные создания, так и норовящие всё перевернуть вверх дном да выпросить запрещённые сладости. Просто Киро с Рэном на руках совершенно чудесна. О, Тьма, когда она сказала, что хочет усыновить ребёнка, я не поверил своим ушам! Но сейчас, глядя на этих двоих, ничуть не сомневаюсь: из Киро выйдет прекрасная мама. Не только для Рэна, но и для целой дюжины детишек.
— Конечно.
Рэн был против. По крайней мере, мордашку состроил капризную, недовольную, наморщил нос и явно раздумывал, не пора ли завопить погромче. Не знаю, что нашло на меня в этот момент — то ли покрасоваться захотел, то ли продемонстрировать, мол, подожди ты, я такой же, ни к чему слёзы. Я принял свой истинный облик — чёрные глаза, чёрные вены по скулам, острые клыки во рту.
Тому, что Киро испугалась, подобралась вся, потянулась к кобуре на поясе, я ничуть не удивился. Вполне предсказуемая реакция любого родителя, независимо от вида, когда нежить тянет руки к его ребенку. Но я никак не ожидал, что Рэн перекинется в ответ — вполне осознанно сбросит человечью маску, во всей красе демонстрируя свою зелёную кожу, припорошённую золотом, и до нелепого крохотные рожки, почти теряющиеся в копне непослушных кудряшек. Он сверкнул на меня чёрно-жёлтыми глазами, склонил голову к плечу — ну в точности так же, как это делает Киро, — и вдруг радостно заулыбался во весь рот, демонстрируя аж целых четыре молочных клычка.
Запрещённый приём, уж как по мне.
Рэн подался навстречу, стоило только протянуть руки. Устроил крохотную ладошку на моём плече, другой потянулся к клыкам. Пришлось возвращаться к более привычному облику, чтобы малыш ненароком не поранился.
— А ты любопытный, да? Весь в свою неугомонную мамочку.
— Эй!
— Ма-ма! — радостно пролепетал Рэн, указав в сторону Киро. И, красноречиво ткнув меня кулаком в грудь, снова озадаченно наклонил голову.
Я даже растерялся немного. А Киро тут же принялась нещадно надо мной подтрунивать.
— Ого, приятель, а он взялся за тебя всерьёз! Ладно, Рэн, это…
— Люк, — поспешно вставил я, не желая быть «дядюшкой» или ещё какой пакостью. Хотя бы потому, что это навевает не самые приятные ассоциации с моей собственной роднёй.
Рэн снова засиял клыкастой улыбкой, до боли напомнив свою вроде бы приёмную мать. Затем торжественно выдал мне что-то вроде «ю-у-ух» и на удивление внятно потребовал спустить обратно на бренную землю. А едва я осторожно поставил его на пол, этот зелёный пакостник тут же словно позабыл о моём существовании и неуклюже потопал подальше от нас обоих.
Как-то даже обидно. Я что, больше ему не нравлюсь?..
— Рэн! — окликнула Киро с неожиданной строгостью. Даже не подумал бы, что она так умеет. — Ничего не забыл?
Всем видом изображая саму невинность, Рэн снова заулыбался, но увы — это не сработало. По крайней мере, с Киро — я-то уж точно передумал обижаться на вредного ребёнка.
— Рэйнард!
Рэн горестно надулся, однако вернулся ко мне и протянул ручонку, в которой сжимал некий предмет. Секунду спустя я с изумлением опознал свою же зажигалку.
Ах да, сидхе и их повальная тяга к воровству всего, что плохо лежит. Интересно, как справляется с клептоманией Киро?.. Да никак не справляется, очевидно, только громадным усилием воли приучив себя тащить со столов в участке всякие мелочи. Вроде конфеток и карандашей — это добро мои подчинённые явно неспроста раскидывают у себя на рабочих местах. Сам я за последние пару недель не досчитался пары-тройки ручек, но особого значения этому не придал.
— Боги, Люк, ты и правда не заметил? — со вздохом осведомилась Киро, глянув на меня не то насмешливо, не то жалостливо. — Привыкай, он тырит всё подряд. Особенно любит блестящее и звенящее. Жутко кайфует от процесса и пока не очень понимает, что это плохо.
— Пло-о-хо, — эхом протянул Рэн, хмурясь в напряжённых раздумьях. — Прати, ма!
— Чего прости-то, чудище? Меня б ты так легко не обшмонал!
Я с усмешкой покачал головой и наклонился к нему, чтобы забрать честно сворованный трофей.
— Извини, малыш, но это не игрушка. В следующий раз принесу тебе что-нибудь получше, обещаю.
Вот ведь уверен, будь Рэн старше — непременно озвучил бы, что у нас есть сделка. Но нет, он лишь мотнул лохматой головой, изображая кивок, и резво припустил к кучке разноцветного барахла, в котором я с непривычки не сразу опознал детские головоломки.
— У нас есть пара минут, — заговорщицким полушёпотом поведала Киро, подойдя ближе. — Потом тебе в добровольно-принудительном порядке покажут все игрушки и заставят собирать пирамидку. Прости, чувак, ты сам на это подписался!
— Меня не пирамидки пугают, — заверил я чуть рассеянно, проведя ладонью по лицу. — У тебя чудесный сын. Сколько ему, где-то шесть месяцев?
— По развитию ему обычно дают десять-двенадцать, а то и больше. Как ты вообще понял, сколько на самом деле?.. — изумилась было она, но тут же осеклась. — А, да, ты сам когда-то был такой же.
Был. Вампирские детишки растут очень быстро, особенно в первые два-три года жизни. Затем развитие постепенно замедляется, к тринадцати-четырнадцати годами идёт уже по человеческим нормам. Примерно тогда же просыпается и особый дар вампира, если таковым Тьма решает наградить своё дитя. Мой пришёл ко мне позже, в восемнадцать; до того проявился только пару раз, когда я выходил из себя. Что иронично — оба раза пришлись на сучьего кузена Тристана, тогда ещё звавшегося Джайлсом. Сперва я просто приказал ему отвалить от меня, затем… ну, тогда я выяснил, что вампир, спрыгнувший с башни высотой в восемьдесят метров, ломает кости немногим хуже, чем человек. Выживает, к сожалению, но приятных ощущений не испытывает.
Только позже я понял, как всем нам повезло, что никого из Асторнов тогда не было рядом. Относиться ко мне стали бы не в пример лучше; возможно, я стал бы любимым внучком лорда Грегора, потеснив ушибленного на всю башку Джайлса-Тристана. Да только из крепости меня бы не выпустили больше никогда. И сейчас-то, если прознают, наверняка решат законопатить обратно. Если только не испугаются гнева моей мамы: она и человеком-то была отнюдь не подарок, а уж теперь, став личем, вовсе не пощадит эту горстку заносчивых мудаков в рюшах…
В общем, хорошо, что о Рэне первым узнал я. Очень, очень хорошо.
— Я в полгодика не пытался чародейничать, — всё же заметил озабоченно. — Киро, я даже представить боюсь, что будет, если Рэн попадёт в крепость Асторнов. С ними пацан имеет все шансы стать жуткой кровавой легендой вроде Гектора Воскресителя.
Вот только Гектор вполне заслуженно уничтожил Первую Инквизицию, измывавшуюся над тёмными существами, оборотнями и вообще всеми, кто недостаточно активно нёс миру свет и добро. А этот мальчик, воспитанный моей шизанутой роднёй, просто изведёт под корень всех людишек…
Ладно, может, я и преувеличиваю. Недаром же Тэйн всегда насмехается над любовью вампиров к превентивной панике? Но то, что Рэн будет одним из величайших чародеев Запада — а то и всего мира, — нечто очевидное. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Не волнуйся, Люк, — негромко произнесла Киро, сложив руки на груди и наблюдая, как Рэн возится с разновеликими пластиковыми кругляшами. — Если твои родственники и впрямь таковы, как ты говоришь, — к моему сыну они не приблизятся. Я перебью их всех.
— Не приблизятся, — подтвердил я невозмутимо, не выдав внезапного гнева, обжёгшего нутро. — Потому что я не отдам вас Асторнам. Никому не отдам.
Киро одарила меня нечитаемым взглядом, заставив немного понервничать — не перегнул ли я со своими вампирскими замашками? Но когда она вдруг коснулась моей ладони, сжала её в своей, я понял — я всё правильно сделал. И ответил тоже правильно. Ей нужна моя защита и поддержка. Им обоим.
— Я знаю, — после небольшой паузы отозвалась Киро. — Спасибо. Люк, я, кажется… — она задумалась о чём-то, а потом тряхнула головой, будто отгоняя неуместную мысль. — Кажется, Рэну без нас никак не одолеть клятую пирамидку! Эй, крыжовничек, возьмёшь нас к себе?
Рэн согласно ухнул, снова улыбнулся, демонстрируя острые зубки, и подвинулся, будто давая нам место. Куда там — того места для двух взрослых людей и одного ребёнка с кучей игрушек в маленькой комнате катастрофически не хватало.
Стоило только усесться, как в меня полетел пёстрый кубик с изображением слона.
— Понятно, пирамидки будет собирать мамочка, — усмехнулся я. — А мы с тобой сложим пару интересных слов, да?
— Эй, так нечестно!
— Сказала девица, стянувшая у меня зажигалку. Киро, я всё видел! — вдоволь насладившись её досадой, я не без издёвки прибавил: — Подумать только — тебя уделал шестимесячный ребенок! Стыдно, Майред Мор.
Киро опасно прищурилась, сверкнула нечеловеческими глазами — точно два ярких фиолетовых пульсара вспыхнули в глубине их непроглядной тьмы.
— Я вам это ещё припомню, сэр.
— Надеюсь на это, маршал Хаттари, — заверил я.
КУПИТЬ ПОЛНУЮ КНИГУ НА ПМ:
https://feisovet.ru/магазин/Самое-черное-сердце-Александра-Гринберг
— Конечно.
Рэн был против. По крайней мере, мордашку состроил капризную, недовольную, наморщил нос и явно раздумывал, не пора ли завопить погромче. Не знаю, что нашло на меня в этот момент — то ли покрасоваться захотел, то ли продемонстрировать, мол, подожди ты, я такой же, ни к чему слёзы. Я принял свой истинный облик — чёрные глаза, чёрные вены по скулам, острые клыки во рту.
Тому, что Киро испугалась, подобралась вся, потянулась к кобуре на поясе, я ничуть не удивился. Вполне предсказуемая реакция любого родителя, независимо от вида, когда нежить тянет руки к его ребенку. Но я никак не ожидал, что Рэн перекинется в ответ — вполне осознанно сбросит человечью маску, во всей красе демонстрируя свою зелёную кожу, припорошённую золотом, и до нелепого крохотные рожки, почти теряющиеся в копне непослушных кудряшек. Он сверкнул на меня чёрно-жёлтыми глазами, склонил голову к плечу — ну в точности так же, как это делает Киро, — и вдруг радостно заулыбался во весь рот, демонстрируя аж целых четыре молочных клычка.
Запрещённый приём, уж как по мне.
Рэн подался навстречу, стоило только протянуть руки. Устроил крохотную ладошку на моём плече, другой потянулся к клыкам. Пришлось возвращаться к более привычному облику, чтобы малыш ненароком не поранился.
— А ты любопытный, да? Весь в свою неугомонную мамочку.
— Эй!
— Ма-ма! — радостно пролепетал Рэн, указав в сторону Киро. И, красноречиво ткнув меня кулаком в грудь, снова озадаченно наклонил голову.
Я даже растерялся немного. А Киро тут же принялась нещадно надо мной подтрунивать.
— Ого, приятель, а он взялся за тебя всерьёз! Ладно, Рэн, это…
— Люк, — поспешно вставил я, не желая быть «дядюшкой» или ещё какой пакостью. Хотя бы потому, что это навевает не самые приятные ассоциации с моей собственной роднёй.
Рэн снова засиял клыкастой улыбкой, до боли напомнив свою вроде бы приёмную мать. Затем торжественно выдал мне что-то вроде «ю-у-ух» и на удивление внятно потребовал спустить обратно на бренную землю. А едва я осторожно поставил его на пол, этот зелёный пакостник тут же словно позабыл о моём существовании и неуклюже потопал подальше от нас обоих.
Как-то даже обидно. Я что, больше ему не нравлюсь?..
— Рэн! — окликнула Киро с неожиданной строгостью. Даже не подумал бы, что она так умеет. — Ничего не забыл?
Всем видом изображая саму невинность, Рэн снова заулыбался, но увы — это не сработало. По крайней мере, с Киро — я-то уж точно передумал обижаться на вредного ребёнка.
— Рэйнард!
Рэн горестно надулся, однако вернулся ко мне и протянул ручонку, в которой сжимал некий предмет. Секунду спустя я с изумлением опознал свою же зажигалку.
Ах да, сидхе и их повальная тяга к воровству всего, что плохо лежит. Интересно, как справляется с клептоманией Киро?.. Да никак не справляется, очевидно, только громадным усилием воли приучив себя тащить со столов в участке всякие мелочи. Вроде конфеток и карандашей — это добро мои подчинённые явно неспроста раскидывают у себя на рабочих местах. Сам я за последние пару недель не досчитался пары-тройки ручек, но особого значения этому не придал.
— Боги, Люк, ты и правда не заметил? — со вздохом осведомилась Киро, глянув на меня не то насмешливо, не то жалостливо. — Привыкай, он тырит всё подряд. Особенно любит блестящее и звенящее. Жутко кайфует от процесса и пока не очень понимает, что это плохо.
— Пло-о-хо, — эхом протянул Рэн, хмурясь в напряжённых раздумьях. — Прати, ма!
— Чего прости-то, чудище? Меня б ты так легко не обшмонал!
Я с усмешкой покачал головой и наклонился к нему, чтобы забрать честно сворованный трофей.
— Извини, малыш, но это не игрушка. В следующий раз принесу тебе что-нибудь получше, обещаю.
Вот ведь уверен, будь Рэн старше — непременно озвучил бы, что у нас есть сделка. Но нет, он лишь мотнул лохматой головой, изображая кивок, и резво припустил к кучке разноцветного барахла, в котором я с непривычки не сразу опознал детские головоломки.
— У нас есть пара минут, — заговорщицким полушёпотом поведала Киро, подойдя ближе. — Потом тебе в добровольно-принудительном порядке покажут все игрушки и заставят собирать пирамидку. Прости, чувак, ты сам на это подписался!
— Меня не пирамидки пугают, — заверил я чуть рассеянно, проведя ладонью по лицу. — У тебя чудесный сын. Сколько ему, где-то шесть месяцев?
— По развитию ему обычно дают десять-двенадцать, а то и больше. Как ты вообще понял, сколько на самом деле?.. — изумилась было она, но тут же осеклась. — А, да, ты сам когда-то был такой же.
Был. Вампирские детишки растут очень быстро, особенно в первые два-три года жизни. Затем развитие постепенно замедляется, к тринадцати-четырнадцати годами идёт уже по человеческим нормам. Примерно тогда же просыпается и особый дар вампира, если таковым Тьма решает наградить своё дитя. Мой пришёл ко мне позже, в восемнадцать; до того проявился только пару раз, когда я выходил из себя. Что иронично — оба раза пришлись на сучьего кузена Тристана, тогда ещё звавшегося Джайлсом. Сперва я просто приказал ему отвалить от меня, затем… ну, тогда я выяснил, что вампир, спрыгнувший с башни высотой в восемьдесят метров, ломает кости немногим хуже, чем человек. Выживает, к сожалению, но приятных ощущений не испытывает.
Только позже я понял, как всем нам повезло, что никого из Асторнов тогда не было рядом. Относиться ко мне стали бы не в пример лучше; возможно, я стал бы любимым внучком лорда Грегора, потеснив ушибленного на всю башку Джайлса-Тристана. Да только из крепости меня бы не выпустили больше никогда. И сейчас-то, если прознают, наверняка решат законопатить обратно. Если только не испугаются гнева моей мамы: она и человеком-то была отнюдь не подарок, а уж теперь, став личем, вовсе не пощадит эту горстку заносчивых мудаков в рюшах…
В общем, хорошо, что о Рэне первым узнал я. Очень, очень хорошо.
— Я в полгодика не пытался чародейничать, — всё же заметил озабоченно. — Киро, я даже представить боюсь, что будет, если Рэн попадёт в крепость Асторнов. С ними пацан имеет все шансы стать жуткой кровавой легендой вроде Гектора Воскресителя.
Вот только Гектор вполне заслуженно уничтожил Первую Инквизицию, измывавшуюся над тёмными существами, оборотнями и вообще всеми, кто недостаточно активно нёс миру свет и добро. А этот мальчик, воспитанный моей шизанутой роднёй, просто изведёт под корень всех людишек…
Ладно, может, я и преувеличиваю. Недаром же Тэйн всегда насмехается над любовью вампиров к превентивной панике? Но то, что Рэн будет одним из величайших чародеев Запада — а то и всего мира, — нечто очевидное. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Не волнуйся, Люк, — негромко произнесла Киро, сложив руки на груди и наблюдая, как Рэн возится с разновеликими пластиковыми кругляшами. — Если твои родственники и впрямь таковы, как ты говоришь, — к моему сыну они не приблизятся. Я перебью их всех.
— Не приблизятся, — подтвердил я невозмутимо, не выдав внезапного гнева, обжёгшего нутро. — Потому что я не отдам вас Асторнам. Никому не отдам.
Киро одарила меня нечитаемым взглядом, заставив немного понервничать — не перегнул ли я со своими вампирскими замашками? Но когда она вдруг коснулась моей ладони, сжала её в своей, я понял — я всё правильно сделал. И ответил тоже правильно. Ей нужна моя защита и поддержка. Им обоим.
— Я знаю, — после небольшой паузы отозвалась Киро. — Спасибо. Люк, я, кажется… — она задумалась о чём-то, а потом тряхнула головой, будто отгоняя неуместную мысль. — Кажется, Рэну без нас никак не одолеть клятую пирамидку! Эй, крыжовничек, возьмёшь нас к себе?
Рэн согласно ухнул, снова улыбнулся, демонстрируя острые зубки, и подвинулся, будто давая нам место. Куда там — того места для двух взрослых людей и одного ребёнка с кучей игрушек в маленькой комнате катастрофически не хватало.
Стоило только усесться, как в меня полетел пёстрый кубик с изображением слона.
— Понятно, пирамидки будет собирать мамочка, — усмехнулся я. — А мы с тобой сложим пару интересных слов, да?
— Эй, так нечестно!
— Сказала девица, стянувшая у меня зажигалку. Киро, я всё видел! — вдоволь насладившись её досадой, я не без издёвки прибавил: — Подумать только — тебя уделал шестимесячный ребенок! Стыдно, Майред Мор.
Киро опасно прищурилась, сверкнула нечеловеческими глазами — точно два ярких фиолетовых пульсара вспыхнули в глубине их непроглядной тьмы.
— Я вам это ещё припомню, сэр.
— Надеюсь на это, маршал Хаттари, — заверил я.
***
КУПИТЬ ПОЛНУЮ КНИГУ НА ПМ:
https://feisovet.ru/магазин/Самое-черное-сердце-Александра-Гринберг
