Хорошо знавший ди Небиросов, а еще лучше — свою кузину Мерис скептически фыркнул.
— Бескрылый крылатого на дуэль? Ты преувеличиваешь.
— Ну да, до дуэли дело не дошло. Они просто подрались, а потом я сказала, что ухожу к Дэмиану.
— Помнится, полгода назад ты говорила, что Армеллин тебя бросил.
— Нет, ты все перепутал. Он хотел меня бросить, но я бросила его первая и объявила, что ухожу к Дэмиану. Жаль, что тот оказался таким козлом…
— Ну, это-то как раз было весьма предсказуемо, — пробормотал себе под нос ди Бальтазо.
— Так что Мэл натворил?
— Он постоянно сует мне палки в колеса, — тоскливо отозвался Мерис. — Я столько времени и сил потратил, убалтывая папашу ди Небироса инвестировать мой стартап, а потом появляется этот самоуверенный очкастый зануда и перекраивает договор так, что я остаюсь на бобах, да еще и должен, если норма прибыли окажется ниже заявленной.
Лилит поскучнела. Все темы, не имевшие непосредственного отношения к ней, вызывали у демоницы зевоту.
— Ты же знаешь: я в этом ничего не понимаю. Но я слышала, что Мэл хороший юрист…
— Слишком хороший, — мрачно откликнулся ее брат. — Ладно, я плюнул, отложил подписание и принялся окучивать его брата. В конце концов рано или поздно папаша отойдет от дел, и тогда не очкарик будет принимать решения.
— А, — на скучающем лице кузины мелькнуло любопытство. — Вот почему ты в последние месяцы постоянно за ним таскаешься.
— Именно! Таскаюсь за ним к шлюхам и по барам, улаживаю проблемы с законом, вытаскиваю из участка, куда он попадает каждую неделю за драки и дебоши! Полицейские столицы уже узнают меня в лицо, а на деньги, которые я потратил на взятки, можно было бы купить небольшой остров!
Эта страстная речь совершенно не впечатлила демоницу.
— Ты же его деньги и раздаешь, — фыркнула она.
— Ну да. Просто их можно было бы потратить с куда большей пользой.
— Проиграть в казино?
— Эй, не надо! Я выигрываю. Вот на зимнее солнцестояние…
— Я помню: ты выиграл двадцать тысяч. А на следующий день проиграл тридцать.
— Ну, кто же знал, что так все обернется? — расстроенно пробормотал демон. — Я должен был выиграть! У меня было предчувствие!
— Ладно, не важно.
— Ничего теперь не важно, — тоскливо продолжил Мерис. — Потому что стоило мне стать лучшим другом и почти что правой рукой Дэмиана, как папаша Андрос устраивает рокировку и объявляет наследником очкарика!
— Что?! — впервые за время разговора в глазах его кузины загорелся нешуточный интерес. — Мэл будет наследником?
— Именно, — очень мрачно откликнулся Мерис. — Официальная церемония на этих выходных, и я даже приглашен на эти похороны своих надежд.
Его кузина мрачного настроения ди Бальтазо не разделила. Напротив, в чуть раскосых оранжевых глазах Лилит загорелся заинтересованный огонек.
— Ах, Армеллин, я так давно его не видела, — проворковала она. — Интересно, как он сейчас поживает? Он всегда был таким серьезным, ответственным. Из него получится хороший глава клана.
— Не пойму чему ты радуешься. Мои активы истощены, если ди Небирос не даст денег, я окажусь в полной заднице.
— Я просто подумала, — Лилит мечтательно вздохнула. — Такому серьезному и ответственному мужчине просто необходима знатная, красивая и умная жена. Она сможет устраивать приемы, заниматься благотвори…
— Не надейся, — перебил ее Мерис. — В приглашении сказано, что он представит обществу свою невесту.
— Не-ве-е-есту?! — глаза несравненной Лилит ди Бальтазо нехорошо сузились. — И кто она?
— Понятия не имею. Какая-то, — он потянулся к постографу и зачитал. — Таисия Блэквуд. Хммм… Готов поклясться, что я совсем недавно слышал это имя.
— Блэквуд? — она попробовала имя на вкус и скривилась, словно раскусила неспелую ягоду. — Звучит простовато.
Мерис не услышал. Он морщился и хмурил брови, как человек, который мучительно пытается вспомнить что-то важное и бормотал под нос: “Странно… точно ведь слышал. Буквально на днях…”
— Это не может быть серьезно! — категорично заявила его кузина. — Блэквуд?! Разве это похоже на название клана? По имени видно: она даже не знатная демоница! Полукровка какая-нибудь! Глава клана ди Небирос не может жениться на безродной девке.
— Он не догадался спросить твоего мнения, — ехидно отозвался демон. — Поэтому не знает об этом.
— Блэквуд… я должна все выяснить о ней! И уберечь Мэла от этой ошибки, — Лилит соскочила с дивана, а потом вдруг щелкнула пальцами и обернулась к кузену. — Слушай, а твое приглашение… оно ведь на две персоны?
— Ну да, — тот пожал плечами. — Как всегда в таких случаях. Вот думаю: кого бы позвать с собой?
— Ме-е-ерис, — голос девушки стал сладким и вкрадчивым. — А ты не хочешь взять с собой на прием свою любимую кузину?
— Не особо.
— Ну Мерис! — она топнула ножкой.
— А что мне за это будет?
— Я не расскажу дедушке сколько ты вчера проиграл в казино.
Тася сначала и не поняла, что произошло. Коротко выругался Мэл, взвизгнули тормоза, лобовое стекло стало вдруг угрожающе близким. Натянувшийся ремень впился в грудь, машина пошла юзом и встала посреди дороги.
В оглушающей тишине было слышно урчание мотора и жалобное поскуливание откуда-то снаружи.
Она подняла взгляд на Мэла.
— Что случилось?
— Псина какая-то! — он поморщился и взялся за руль, чтобы припарковать машину. — Выскочила, идиотка. Я сбил ее.
Тася резко расстегнула замок ремня и дернула на себя ручку двери.
Собака лежала на обочине, куда ее отнесло ударом о бампер. Она еще скулила и жалобно сучила ногами, но при первом взгляде становилось ясно — это ненадолго. Столкновения с “Циклопом”, идущим на крейсерской скорости, не выдержало бы и куда более массивное существо.
Стало до слез жалко эту смешную дворнягу в пегих пятнах с обвисшими ушами. Девушка опустилась на колени рядом с собакой, потянулась к ней, попробовала почувствовать ее ауру, как учили на факультете целителей.
Энергетическая структура животного была изранена не меньше, чем физическое тело. “Несовместимые с жизнью повреждения”, — всплыли в голове сухие фразы из учебника. Шестикурсники еще умели как-то латать подобные травмы, но Тася была на первом. И, несмотря на очевидный обнаружившийся талант целителя, умела не так уж и много.
Но как же жалко! Тихий, почти человеческий плач псины врезался в уши. Тася закусила губу, протянула руки перед собой и сосредоточилась, пытаясь связать разрушенные энергетические структуры, запустить жизненные токи, организма, напитать несчастное умирающее животное своей силой.
Скулеж усилился. Опытный целитель — мастер точечных воздействий, он знает как и где надавить, какие чакры открыть, как выпустить скрытый резерв организма, заставляя тело исцелять себя самое.
А Тася была неумехой-первокурсницей, и магия изливалась из нее бессмысленно, рассеивалась в воздухе. В груди предупреждающе вспыхнула рукоять клинка, заледенели кончики пальцев, сигнализируя, что магический резерв подходит к концу, и Тася отдает уже запас жизненной энергии. Собака на обочине больше не шевелилась. Только скулила и смотрела снизу вверх. Этот взгляд и невнятное ощущение вины не давали остановиться, несмотря на очевидную бесполезность подобных попыток.
— Таисия, хватит! — Мэл дернул ее вверх, прерывая концентрацию. Девушка всхлипнула и обмякла в его объятиях. Сил вырываться не было. Сил вообще не было. Дойти бы до машины и не упасть — уже подвиг.
— Подожди, я же почти…
Он покачал головой и потянул ее за собой в машину. А когда Тася чуть не споткнулась от слабости, поднял на руки и понес.
— Ты не спасешь ее, — сказал демон, устраивая свою ношу на сиденье рядом с водительским и застегивая ремень безопасности. — Только надорвешься.
— Жалко… — она тихо заплакала. Мэл вздохнул, обнял ее и погладил по голове.
— Я понимаю, маленькая. Мне тоже жалко. Но что поделать?
— Я читала, — прошмыгала носом Тася, — что анхелос дано исцелять светом души.
Он покачал головой.
— Я тоже читал эту легенду. Суеверия и сказки. Среди анхелос всегда было много целителей, это у вас в природе. Для непосвященного такое исцеление может казаться чудом, а не плодом опыта и знаний.
Она знала, что Мэл прав, но все равно продолжила спорить, не желая смириться с очевидным.
— А вдруг это правда?
Мэл мягко улыбнулся и поцеловал ее в висок.
— Ты смотрела оригинал или пересказ? Насколько я помню в полной версии сказано, что чудо исцеления даруется, чтобы вернуть к жизни того, кого анхелос любит.
— Правда? — переспросила Тася.
Даже если Мэл придумал это, чтобы успокоить ее, девушке стало легче.
— Не веришь — можешь прочесть, когда доберемся до Грейторн Холл. Андрос любит раритеты, у него должен быть оригинал “Слова о светоносных”. Поехали, мы и так опаздываем.
— Подожди! А как же она? — взгляд девушки остановился на безжизненно лежащем на обочине тельце. Собака больше не скулила и не шевелилась. Должно быть, отмучилась. Отправилась в собачий рай, где нет скоростных трасс и несущихся по ним смертоносных машин.
Сердце тоскливо сжалось. Случайная смерть бродячей собаки по пути к родовому гнезду ди Небиросов показалась Тасе дурным знамением, предвестником будущих несчастий.
Демон нахмурился.
— Да, не дело оставлять так, — пробормотал он себе под нос. А потом вынул из нагрудного кармана маркер и начертил несколько рун рядом с трупиком, активируя огненный круг.
Пламя занялось, стоило Мэлу сделать шаг в сторону машины. Бездымное и очень жаркое, оно жадно пожирало, находившееся внутри тело, но не смело вырваться за границы очерченной демоном зоны. Мэл занял свое место за рулем, машина взревела и снова полетела по безупречно ровному шоссе.
Только следы шин и выжженный ровный круг на обочине напоминали о случившемся здесь совсем недавно.
Наама. Тридцать лет назад
Он вошел, намеренно громко хлопнув дверью. Лежащая спиной к нему на кровати женщина не обернулась.
Прошел сквозь комнату. Мягкий ковер глушил шаги. Положил руку на талию, провел вверх по соблазнительному бедру. Наама вздрогнула. Ритм ее дыхания не изменился, но Андрос понял — не спит. Знала, что он не утерпит и придет к ней перед отъездом.
— У меня не так много времени, — сказал он, забираясь рукой под ночнушку, чтобы огладить шелковистую кожу.
Демоница не ответила, и он почувствовал привычное раздражение, переходящее в ярость. Ее полное тяжелой злости молчание бесило куда сильнее оскорблений.
Поэтому он намеренно как можно больнее ущипнул ее за ягодицу. От неожиданности Наама зашипела сквозь зубы.
— Подвинься.
Каждый раз. Это повторяется каждый раз, как будто прошлый опыт ничему ее не учит. Как не учит и плеть, оставлявшая багровые полосы на белоснежной коже.
После того раза, когда он впервые взял ее под экстазоном, заставляя умолять о наслаждении, высокомерная гордячка замкнулась и замолчала. Она теперь редко дерзила и только злющие бирюзовые глаза все так же пылали презрением и ненавистью.
Смирилась? Возможно. Но не покорилась.
Она не желала приветствовать его так, как положено рабыне. И, когда он брал ее без наркотика, отдавалась с гримасой отвращения и скуки на лице. Словно выполняла нудную унизительную работу.
Даже когда он был нежен! Даже когда делал все, чтобы доставить ей удовольствие!
Это бесило, доводило до неистовства. Заставляло раз за разом ломать ее, делать больно или прибегать к эсктазону.
Да, под наркотиком Наама становилась другой. Чувственной, тошнотворно покорной. И Андрос, заставляя ее униженно выпрашивать секса, ощущал горечь пополам с торжеством.
Она подвинулась, не поворачиваясь к нему. Сорочка задралась, обнаженные ягодицы белели в сумерках спальни, неодолимо манили. Как и все ее тело.
Не отрывая от нее взгляда он стянул рубашку, расстегнул брюки.
— Разденься.
Она не шевельнулась.
— Как хочешь, — демон наклонился и дернул полупрозрачную ночнушку. Шелковая ткань не выдержала напора и треснула. — Ты не должна скрывать от меня свое тело, Наама.
— Делай, что собирался и проваливай, — глухо отозвалась демоница.
Андрос стиснул до синяков аппетитные ягодицы, чувствуя, как в глазах темнеет от бешенства.
— Ты забываешься, — прорычал он. — Может, дать тебе лекарство, чтобы напомнить, кто тут хозяин?
Демоница против воли вздрогнула. Если ли что-то унизительнее, чем получать наслаждение в объятиях врага, которого ненавидишь всем сердцем? Добровольно ласкать его, стонать и упрашивать не останавливаться?
— Не надо, — выдавила она.
— Тогда будь поласковее и не дергайся.
Матрас за ее спиной прогнулся под тяжестью мужского тела. Жадные руки притянули ее ближе. Одна стиснула грудь, вторая проникла меж сомкнутых бедер. Демон разочарованно выругался, а Наама ядовито улыбнулась, жалея, что лежит к нему спиной и он не может видеть ее улыбки.
— Чему ты удивлен, ди Небирос? Или не знал, что без наркотика, не вызываешь ничего кроме отвращения?
Сознание, что она может сделать Андросу больно хотя бы так, приносило горькое удовлетворение.
— Фригидная сука!
Она рассмеялась тихим грудным смехом, за что тут же получила обжигающий шлепок. А потом демон принялся ее ласкать — намеренно грубо, даже немного болезненно. Как Наама ни противилась этому, она все же почувствовала, что тело отзывается. За почти год рабства она привыкла к присутствию Андроса, его запаху, его вкусу, его здоровенному члену — проклятый ублюдок умел им пользоваться. Раз за разом насилуя ее под экстазоном он невольно приучил пленницу получать наслаждение с ним. Получать наслаждение, подчиняясь. Где-то на глубинном уровне в Нааме жила память об ошеломительных оргазмах, связанной с удовольствием и унижением боли и приказах, которые нельзя было не исполнить, и эта память сейчас велела расслабиться и стать послушной.
Почти против воли она шире раздвинула бедра и подалась вперед, насаживаясь на его пальцы. Демон над ухом довольно хмыкнул. Потом убрал руку, прижался сзади, повторяя изгиб ее тела своим. Почувствовав прикосновение члена Наама тяжело задышала и вцепилась зубами в подушку, чтобы не выдать охватившего ее смятения.
— Думаю, ждать, что ты признаешь это, бессмысленно. Но ты хочешь меня, Наама. Твое тело говорит “да”.
— Будь ты проклят! — простонала она сквозь зубы. И вскрикнула, когда он ухватил ее за бедра и резко ворвался в нее.
Даже без экстазона было восхитительно ощущать в себе огромный мощный член. Демоница со злостью кусала подушку, давя невольные стоны, но они все равно прорывались. Она попыталась представить, что занимается любовью с другим мужчиной, но везде был только проклятый ди Небирос. Его запах, его голос над ухом, его член внутри. И даже перед закрытыми глазами стояло его высокомерное породистое лицо с жесткой складкой у края губ.
И словно ему было мало всего этого: мало ее покорности, и стонов, прорывавшихся сквозь подушку, он принялся ласкать ее свободной рукой. Наама тяжело задышала, противясь жаркой сладкой волне, но та была сильнее. Наслаждение взорвалось внизу живота огненным комком, свело судорогой, заставило выпустить измочаленную подушку, выгнуться и застонать в голос.
В ответ мужчина зарычал, стиснул ее бедра, ворвался глубже и замер. Несколько мгновений они лежали, не двигаясь, потом Андрос тяжело выдохнул и вышел из ее тела.
— Вот так, Наама, — он прижался губами к обнаженной шее. — Ты моя!
— Бескрылый крылатого на дуэль? Ты преувеличиваешь.
— Ну да, до дуэли дело не дошло. Они просто подрались, а потом я сказала, что ухожу к Дэмиану.
— Помнится, полгода назад ты говорила, что Армеллин тебя бросил.
— Нет, ты все перепутал. Он хотел меня бросить, но я бросила его первая и объявила, что ухожу к Дэмиану. Жаль, что тот оказался таким козлом…
— Ну, это-то как раз было весьма предсказуемо, — пробормотал себе под нос ди Бальтазо.
— Так что Мэл натворил?
— Он постоянно сует мне палки в колеса, — тоскливо отозвался Мерис. — Я столько времени и сил потратил, убалтывая папашу ди Небироса инвестировать мой стартап, а потом появляется этот самоуверенный очкастый зануда и перекраивает договор так, что я остаюсь на бобах, да еще и должен, если норма прибыли окажется ниже заявленной.
Лилит поскучнела. Все темы, не имевшие непосредственного отношения к ней, вызывали у демоницы зевоту.
— Ты же знаешь: я в этом ничего не понимаю. Но я слышала, что Мэл хороший юрист…
— Слишком хороший, — мрачно откликнулся ее брат. — Ладно, я плюнул, отложил подписание и принялся окучивать его брата. В конце концов рано или поздно папаша отойдет от дел, и тогда не очкарик будет принимать решения.
— А, — на скучающем лице кузины мелькнуло любопытство. — Вот почему ты в последние месяцы постоянно за ним таскаешься.
— Именно! Таскаюсь за ним к шлюхам и по барам, улаживаю проблемы с законом, вытаскиваю из участка, куда он попадает каждую неделю за драки и дебоши! Полицейские столицы уже узнают меня в лицо, а на деньги, которые я потратил на взятки, можно было бы купить небольшой остров!
Эта страстная речь совершенно не впечатлила демоницу.
— Ты же его деньги и раздаешь, — фыркнула она.
— Ну да. Просто их можно было бы потратить с куда большей пользой.
— Проиграть в казино?
— Эй, не надо! Я выигрываю. Вот на зимнее солнцестояние…
— Я помню: ты выиграл двадцать тысяч. А на следующий день проиграл тридцать.
— Ну, кто же знал, что так все обернется? — расстроенно пробормотал демон. — Я должен был выиграть! У меня было предчувствие!
— Ладно, не важно.
— Ничего теперь не важно, — тоскливо продолжил Мерис. — Потому что стоило мне стать лучшим другом и почти что правой рукой Дэмиана, как папаша Андрос устраивает рокировку и объявляет наследником очкарика!
— Что?! — впервые за время разговора в глазах его кузины загорелся нешуточный интерес. — Мэл будет наследником?
— Именно, — очень мрачно откликнулся Мерис. — Официальная церемония на этих выходных, и я даже приглашен на эти похороны своих надежд.
Его кузина мрачного настроения ди Бальтазо не разделила. Напротив, в чуть раскосых оранжевых глазах Лилит загорелся заинтересованный огонек.
— Ах, Армеллин, я так давно его не видела, — проворковала она. — Интересно, как он сейчас поживает? Он всегда был таким серьезным, ответственным. Из него получится хороший глава клана.
— Не пойму чему ты радуешься. Мои активы истощены, если ди Небирос не даст денег, я окажусь в полной заднице.
— Я просто подумала, — Лилит мечтательно вздохнула. — Такому серьезному и ответственному мужчине просто необходима знатная, красивая и умная жена. Она сможет устраивать приемы, заниматься благотвори…
— Не надейся, — перебил ее Мерис. — В приглашении сказано, что он представит обществу свою невесту.
— Не-ве-е-есту?! — глаза несравненной Лилит ди Бальтазо нехорошо сузились. — И кто она?
— Понятия не имею. Какая-то, — он потянулся к постографу и зачитал. — Таисия Блэквуд. Хммм… Готов поклясться, что я совсем недавно слышал это имя.
— Блэквуд? — она попробовала имя на вкус и скривилась, словно раскусила неспелую ягоду. — Звучит простовато.
Мерис не услышал. Он морщился и хмурил брови, как человек, который мучительно пытается вспомнить что-то важное и бормотал под нос: “Странно… точно ведь слышал. Буквально на днях…”
— Это не может быть серьезно! — категорично заявила его кузина. — Блэквуд?! Разве это похоже на название клана? По имени видно: она даже не знатная демоница! Полукровка какая-нибудь! Глава клана ди Небирос не может жениться на безродной девке.
— Он не догадался спросить твоего мнения, — ехидно отозвался демон. — Поэтому не знает об этом.
— Блэквуд… я должна все выяснить о ней! И уберечь Мэла от этой ошибки, — Лилит соскочила с дивана, а потом вдруг щелкнула пальцами и обернулась к кузену. — Слушай, а твое приглашение… оно ведь на две персоны?
— Ну да, — тот пожал плечами. — Как всегда в таких случаях. Вот думаю: кого бы позвать с собой?
— Ме-е-ерис, — голос девушки стал сладким и вкрадчивым. — А ты не хочешь взять с собой на прием свою любимую кузину?
— Не особо.
— Ну Мерис! — она топнула ножкой.
— А что мне за это будет?
— Я не расскажу дедушке сколько ты вчера проиграл в казино.
***
Тася сначала и не поняла, что произошло. Коротко выругался Мэл, взвизгнули тормоза, лобовое стекло стало вдруг угрожающе близким. Натянувшийся ремень впился в грудь, машина пошла юзом и встала посреди дороги.
В оглушающей тишине было слышно урчание мотора и жалобное поскуливание откуда-то снаружи.
Она подняла взгляд на Мэла.
— Что случилось?
— Псина какая-то! — он поморщился и взялся за руль, чтобы припарковать машину. — Выскочила, идиотка. Я сбил ее.
Тася резко расстегнула замок ремня и дернула на себя ручку двери.
Собака лежала на обочине, куда ее отнесло ударом о бампер. Она еще скулила и жалобно сучила ногами, но при первом взгляде становилось ясно — это ненадолго. Столкновения с “Циклопом”, идущим на крейсерской скорости, не выдержало бы и куда более массивное существо.
Стало до слез жалко эту смешную дворнягу в пегих пятнах с обвисшими ушами. Девушка опустилась на колени рядом с собакой, потянулась к ней, попробовала почувствовать ее ауру, как учили на факультете целителей.
Энергетическая структура животного была изранена не меньше, чем физическое тело. “Несовместимые с жизнью повреждения”, — всплыли в голове сухие фразы из учебника. Шестикурсники еще умели как-то латать подобные травмы, но Тася была на первом. И, несмотря на очевидный обнаружившийся талант целителя, умела не так уж и много.
Но как же жалко! Тихий, почти человеческий плач псины врезался в уши. Тася закусила губу, протянула руки перед собой и сосредоточилась, пытаясь связать разрушенные энергетические структуры, запустить жизненные токи, организма, напитать несчастное умирающее животное своей силой.
Скулеж усилился. Опытный целитель — мастер точечных воздействий, он знает как и где надавить, какие чакры открыть, как выпустить скрытый резерв организма, заставляя тело исцелять себя самое.
А Тася была неумехой-первокурсницей, и магия изливалась из нее бессмысленно, рассеивалась в воздухе. В груди предупреждающе вспыхнула рукоять клинка, заледенели кончики пальцев, сигнализируя, что магический резерв подходит к концу, и Тася отдает уже запас жизненной энергии. Собака на обочине больше не шевелилась. Только скулила и смотрела снизу вверх. Этот взгляд и невнятное ощущение вины не давали остановиться, несмотря на очевидную бесполезность подобных попыток.
— Таисия, хватит! — Мэл дернул ее вверх, прерывая концентрацию. Девушка всхлипнула и обмякла в его объятиях. Сил вырываться не было. Сил вообще не было. Дойти бы до машины и не упасть — уже подвиг.
— Подожди, я же почти…
Он покачал головой и потянул ее за собой в машину. А когда Тася чуть не споткнулась от слабости, поднял на руки и понес.
— Ты не спасешь ее, — сказал демон, устраивая свою ношу на сиденье рядом с водительским и застегивая ремень безопасности. — Только надорвешься.
— Жалко… — она тихо заплакала. Мэл вздохнул, обнял ее и погладил по голове.
— Я понимаю, маленькая. Мне тоже жалко. Но что поделать?
— Я читала, — прошмыгала носом Тася, — что анхелос дано исцелять светом души.
Он покачал головой.
— Я тоже читал эту легенду. Суеверия и сказки. Среди анхелос всегда было много целителей, это у вас в природе. Для непосвященного такое исцеление может казаться чудом, а не плодом опыта и знаний.
Она знала, что Мэл прав, но все равно продолжила спорить, не желая смириться с очевидным.
— А вдруг это правда?
Мэл мягко улыбнулся и поцеловал ее в висок.
— Ты смотрела оригинал или пересказ? Насколько я помню в полной версии сказано, что чудо исцеления даруется, чтобы вернуть к жизни того, кого анхелос любит.
— Правда? — переспросила Тася.
Даже если Мэл придумал это, чтобы успокоить ее, девушке стало легче.
— Не веришь — можешь прочесть, когда доберемся до Грейторн Холл. Андрос любит раритеты, у него должен быть оригинал “Слова о светоносных”. Поехали, мы и так опаздываем.
— Подожди! А как же она? — взгляд девушки остановился на безжизненно лежащем на обочине тельце. Собака больше не скулила и не шевелилась. Должно быть, отмучилась. Отправилась в собачий рай, где нет скоростных трасс и несущихся по ним смертоносных машин.
Сердце тоскливо сжалось. Случайная смерть бродячей собаки по пути к родовому гнезду ди Небиросов показалась Тасе дурным знамением, предвестником будущих несчастий.
Демон нахмурился.
— Да, не дело оставлять так, — пробормотал он себе под нос. А потом вынул из нагрудного кармана маркер и начертил несколько рун рядом с трупиком, активируя огненный круг.
Пламя занялось, стоило Мэлу сделать шаг в сторону машины. Бездымное и очень жаркое, оно жадно пожирало, находившееся внутри тело, но не смело вырваться за границы очерченной демоном зоны. Мэл занял свое место за рулем, машина взревела и снова полетела по безупречно ровному шоссе.
Только следы шин и выжженный ровный круг на обочине напоминали о случившемся здесь совсем недавно.
ГЛАВА 6. В Грейторн Холл
Наама. Тридцать лет назад
Он вошел, намеренно громко хлопнув дверью. Лежащая спиной к нему на кровати женщина не обернулась.
Прошел сквозь комнату. Мягкий ковер глушил шаги. Положил руку на талию, провел вверх по соблазнительному бедру. Наама вздрогнула. Ритм ее дыхания не изменился, но Андрос понял — не спит. Знала, что он не утерпит и придет к ней перед отъездом.
— У меня не так много времени, — сказал он, забираясь рукой под ночнушку, чтобы огладить шелковистую кожу.
Демоница не ответила, и он почувствовал привычное раздражение, переходящее в ярость. Ее полное тяжелой злости молчание бесило куда сильнее оскорблений.
Поэтому он намеренно как можно больнее ущипнул ее за ягодицу. От неожиданности Наама зашипела сквозь зубы.
— Подвинься.
Каждый раз. Это повторяется каждый раз, как будто прошлый опыт ничему ее не учит. Как не учит и плеть, оставлявшая багровые полосы на белоснежной коже.
После того раза, когда он впервые взял ее под экстазоном, заставляя умолять о наслаждении, высокомерная гордячка замкнулась и замолчала. Она теперь редко дерзила и только злющие бирюзовые глаза все так же пылали презрением и ненавистью.
Смирилась? Возможно. Но не покорилась.
Она не желала приветствовать его так, как положено рабыне. И, когда он брал ее без наркотика, отдавалась с гримасой отвращения и скуки на лице. Словно выполняла нудную унизительную работу.
Даже когда он был нежен! Даже когда делал все, чтобы доставить ей удовольствие!
Это бесило, доводило до неистовства. Заставляло раз за разом ломать ее, делать больно или прибегать к эсктазону.
Да, под наркотиком Наама становилась другой. Чувственной, тошнотворно покорной. И Андрос, заставляя ее униженно выпрашивать секса, ощущал горечь пополам с торжеством.
Она подвинулась, не поворачиваясь к нему. Сорочка задралась, обнаженные ягодицы белели в сумерках спальни, неодолимо манили. Как и все ее тело.
Не отрывая от нее взгляда он стянул рубашку, расстегнул брюки.
— Разденься.
Она не шевельнулась.
— Как хочешь, — демон наклонился и дернул полупрозрачную ночнушку. Шелковая ткань не выдержала напора и треснула. — Ты не должна скрывать от меня свое тело, Наама.
— Делай, что собирался и проваливай, — глухо отозвалась демоница.
Андрос стиснул до синяков аппетитные ягодицы, чувствуя, как в глазах темнеет от бешенства.
— Ты забываешься, — прорычал он. — Может, дать тебе лекарство, чтобы напомнить, кто тут хозяин?
Демоница против воли вздрогнула. Если ли что-то унизительнее, чем получать наслаждение в объятиях врага, которого ненавидишь всем сердцем? Добровольно ласкать его, стонать и упрашивать не останавливаться?
— Не надо, — выдавила она.
— Тогда будь поласковее и не дергайся.
Матрас за ее спиной прогнулся под тяжестью мужского тела. Жадные руки притянули ее ближе. Одна стиснула грудь, вторая проникла меж сомкнутых бедер. Демон разочарованно выругался, а Наама ядовито улыбнулась, жалея, что лежит к нему спиной и он не может видеть ее улыбки.
— Чему ты удивлен, ди Небирос? Или не знал, что без наркотика, не вызываешь ничего кроме отвращения?
Сознание, что она может сделать Андросу больно хотя бы так, приносило горькое удовлетворение.
— Фригидная сука!
Она рассмеялась тихим грудным смехом, за что тут же получила обжигающий шлепок. А потом демон принялся ее ласкать — намеренно грубо, даже немного болезненно. Как Наама ни противилась этому, она все же почувствовала, что тело отзывается. За почти год рабства она привыкла к присутствию Андроса, его запаху, его вкусу, его здоровенному члену — проклятый ублюдок умел им пользоваться. Раз за разом насилуя ее под экстазоном он невольно приучил пленницу получать наслаждение с ним. Получать наслаждение, подчиняясь. Где-то на глубинном уровне в Нааме жила память об ошеломительных оргазмах, связанной с удовольствием и унижением боли и приказах, которые нельзя было не исполнить, и эта память сейчас велела расслабиться и стать послушной.
Почти против воли она шире раздвинула бедра и подалась вперед, насаживаясь на его пальцы. Демон над ухом довольно хмыкнул. Потом убрал руку, прижался сзади, повторяя изгиб ее тела своим. Почувствовав прикосновение члена Наама тяжело задышала и вцепилась зубами в подушку, чтобы не выдать охватившего ее смятения.
— Думаю, ждать, что ты признаешь это, бессмысленно. Но ты хочешь меня, Наама. Твое тело говорит “да”.
— Будь ты проклят! — простонала она сквозь зубы. И вскрикнула, когда он ухватил ее за бедра и резко ворвался в нее.
Даже без экстазона было восхитительно ощущать в себе огромный мощный член. Демоница со злостью кусала подушку, давя невольные стоны, но они все равно прорывались. Она попыталась представить, что занимается любовью с другим мужчиной, но везде был только проклятый ди Небирос. Его запах, его голос над ухом, его член внутри. И даже перед закрытыми глазами стояло его высокомерное породистое лицо с жесткой складкой у края губ.
И словно ему было мало всего этого: мало ее покорности, и стонов, прорывавшихся сквозь подушку, он принялся ласкать ее свободной рукой. Наама тяжело задышала, противясь жаркой сладкой волне, но та была сильнее. Наслаждение взорвалось внизу живота огненным комком, свело судорогой, заставило выпустить измочаленную подушку, выгнуться и застонать в голос.
В ответ мужчина зарычал, стиснул ее бедра, ворвался глубже и замер. Несколько мгновений они лежали, не двигаясь, потом Андрос тяжело выдохнул и вышел из ее тела.
— Вот так, Наама, — он прижался губами к обнаженной шее. — Ты моя!
