Проклятье, что же делать?! Мне нужно выиграть время, хотя бы пару суток…
“А может согласиться? - искушающе предложил внутренний голос. - А потом отравить его к Хоглуне? Нет мужа, нет проблем”.
Вот вечно он какую-то ерунду советует.
Представляю какой бардак начнется со смертью герцога. Окраинные графства спешно объявят о независимости. Армия, которую регент щедро кормит уже двенадцать лет из своего кармана, будет не рада. Вот совсем не рада.
Сторонников и влияния при дворе у меня пока нет, так что власть подхватит кто-то из регентского совета. А меня выдадут замуж повторно или запрут в башне. Вряд ли туда прилетит дракон, чтобы выкрасть томящуюся принцессу.
Мой план заключался в том, чтобы сначала посулами и интригами перетянуть на свою сторону нужных людей, собрать доказательства причастности Ракхэма к смерти родных, а потом уже расправиться с регентом. Кроме того, я еще никого не убивала. И начинать как-то не хочется.
Но замуж тоже совсем не хочется. Я слишком молода для этого дерьма.
- Герцог, у вас нет сердца! - я изогнулась, откинула голову и трагично заломила руку, приложив ее тыльной стороной ко лбу. - Свадьба - самый главный, самый прекрасный день в жизни любой девушки, а вы хотите, чтобы я вошла в него в мятом дорожном платье с колтуном в волосах, усталая после долгой дороги?! Где гости, многотысячная толпа подданных?! А как же помолвка, подарки?! Вы, благородный человек, и собираетесь жениться на мне тайком, словно торопясь прикрыть греховную связь?!
Регент раздраженно закатил глаза.
- Айрис, не надо сцен. Я в первую очередь занятой человек, у меня нет времени на эти глупости. Просто объявим, что были помолвлены еще при жизни твоего отца, а теперь не могли устоять и сразу обвенчались.
- Вы не можете так со мной поступить, - я подумала о бездомных щеночках и прибавила надрыва в голос. - Что скажут соседи?! Они решат, что вы женились на мне силой и теперь истязаете в плену.
- Это не их дело.
- Но это мое дело! Я не смогу вынести насмешки, слухи и шепотки за спиной! - так… щеночки, маленькие бездомные щеночки. И котики. И… не знаю. Ну почему в голову не приходит ничего печального, только всякие непристойности, связанные с секирой?! Трикс, покровитель шутов и лицедеев, подари вдохновения!
Я вспомнила грустную песенку о маленьком одиноком умертвии на зимнем кладбище, громко всхлипнула и даже сумела выдавить пару слезинок.
- Это и будет настоящим истязанием. Нет, невозможно пережить подобное унижение! Проще умереть! И, надеюсь, ваше черствое сердце все же дрогнет при виде прекрасной и юной девушки в гробу, которую вы погубили своим бессердечием.
На последних словах регента перекосило. Как ни был плох мой спектакль, герцог поверил в него. И всерьез испугался потерять свой ключ к законной власти.
- Так, хватит, не реви, - он попытался было сунуть мне платок, но я отшатнулась.
- Оставьте! Платок не сотрет скорби с моей души, не исцелит страдания, которое вы причинили и не вернет желания жить…
- Хоглуново племя! - выругался герцог. Как и большинство мужчин, он совершенно не понимал, что делать с девичьими истериками. Будь на месте принцессы, ее мачеха, Джеральд отвесил бы ей пощечину и приказал не дурить. Но как отреагирует импульсивная девица на рукоприкладство? Да и не дело это - бить будущую королеву на глазах у солдатни.
А ведь сначала Айрис ему даже понравилась. Показалась той еще штучкой - есть и огонь, и характер. Все, как любит Джеральд.
Показалось. Он с раздражением смотрел на рыдающую экзальтированную девицу. И это - последняя из рода Ильден, мать его будущих детей?
Ладно, могло быть хуже. У наследницы вполне мог обнаружиться возлюбленный - какой-нибудь конюх или стражник. Восемнадцатилетние девицы вечно влюбляются в кого попало, с первого взгляда и насмерть, а потом творят несусветные глупости: сбегают из дома, заключают сделки с демонами, травятся. Повезло, что Айрис Ильден всего лишь требует праздника.
Впрочем, кто сказал, что конюха не было раньше? Насколько Джеральд помнил, гномы не считали девичье целомудрие обязательным условием для заключения брака. Вполне может оказаться, что пирожочек уже с начинкой.
От этой мысли регента перекосило. Воспитывать нагулянного на стороне ублюдка как своего сына он решительно не желал.
Принцесса рыдала. Сопровождавшая карету кавалерия застыла с каменными лицами. Взгляд герцога сам собой остановился на нагине, безмолвной тенью маячившей за спиной подопечной.
Если конюх и был, то не в последние две недели. Джита свое дело знает.
“Минимум - полгода от помолвки до свадьбы”, - прикинул герцог и кивнул. Пожалуй, оно к лучшему.
Полгода ожидания покажут не привезла ли принцесса с собой нежеланный сюрприз. А брак со всей полагающейся по случаю шумихой не рискнут оспорить ни соседи, ни вассалы.
Инесса, конечно, взбесится, но бриллиантовый гарнитур исцелит ее обиду. А сразу после торжества Джеральд сделает Айрис ребенка, чтобы королева занялась делом, и не выносила мужу мозг своими глупостями.
- Ладно, - тяжело сказал герцог. - Будет тебе праздник, принцесса. Объявим о помолвке на следующей неделе.
Девица немедленно прекратила рыдать и посмотрела на него с таким восторгом, словно он пообещал ей луну с неба. Против воли Джеральд снова отметил, что принцесса на удивление хорошенькая. И даже слезы ее не портили - никаких грязных потеков на лице, опухших век. Миленькая, глазищи эти зеленые, колдовские. Как у ее матери…
Образ покойной королевы на миг затуманил мысли, повеяло запахом вербены и мирта. Но тут Айрис восторженно взвизгнула и подпрыгнула на месте, разрушая очарование.
- Ах, спасибо-спасибо! - затараторила она. - Я знала, я верила, что вы - благородный человек и не сможете поступить столь жестокосердно! Боги, какой чудесный праздник нас всех ожидает! Я уже вижу этот день: море цветов, и я в платье со шлейфом, который несут двенадцать пажей…
Нет, все-таки Инесса была права. Гномье воспитание - совсем не то, что требуется королеве. Можно забрать девку из рудника, но вот рудник из девки…
Джеральд махнул рукой, обрывая поток восторженной чуши, подошел к карете и распахнул дверцу.
- Садись. Я провожу тебя во дворец.
Жрица в храме так и не дождалась - двери не распахнулись, чтобы впустить жениха и невесту. Не дождался и убийца, застывший с настороженным арбалетом в галерее под куполом.
- Да я сам слышал, - звонкий голос послушника разнесся по всему помещению. - Герцог ей такой: “Пошли, будешь моей женой”, а она в слезы. Мол, хочу красивую свадьбы, чтобы сотни гостей и музыка…
- И правильно, - рассудительно заметила жрица, поправляя венок на статуе Бринны - покровительницы любви и брака. - А то как воры, тайком. Не по-людски это…
- Ну и он такой: “Ладно, будь по-твоему”. Так что теперь свадьба еще когда случится. Подкаблучник наш герцог.
- Да что бы ты понимал! - вспылила жрица и в сердцах отвесила послушнику подзатыльник. - Будущую жену уважать надо! И богине угодны пышные праздники.
Убийца ослабил тетиву, спрятал арбалет под плащ. Он затаился за колонной, пережидая пока жрица с послушником снимали со статуй цветы и ленты. И когда они ушли покинул опустевший храм, никем не замеченный.
Изображать легкомысленную дурочку оказалось несложно и очень весело. Просто неси все, что в голову взбредет. Дядюшка Хельдик изумленно косился в мою сторону, хмыкал, но молчал. Дуэнья, к счастью, осталась в другой карете, да и в любом случае живущая в своем мире - мире жестоком, трагичном, полном врагов и завистников - графиня вряд ли заметила бы разницу в моем поведении. А вот Джиту я всерьез опасалась. Но пока нагиня не спешила разоблачать мое актерство перед своим нанимателем, и я решила насладиться моментом.
Регент слушал щебетание, страдальчески морщился и отделывался односложными “угу” и “хм-м-м”. Судя по его лицу герцог уже пожалел о своем решении проводить потенциальную невесту до дворца. Но облегчать его участь я не собиралась. Назвался женихом - терпи.
- Должна признаться: мне никогда не нравились брюнеты. Но вы ведь можете перекраситься к свадьбе…
- Угу, - механически пробормотал герцог. Он явно не слушал.
- Да-да! Вам пойдет, знаете, такой… снежно-белый, как у толстенькой полярной лисы, - я мечтательно закатила глаза. - Как там она называется?! Пис… Пез… не помню. Но снежно-белые пряди подчеркнут ваше мужественное лицо и брутальную щетину. А уж как замечательно на них будет лежать корона.
- Угу… - снова кивнул герцог.
На этом моменте дядюшка Хельдик не выдержал и захохотал в голос. Герцог вздрогнул, словно выплывая из дремы.
- Что?!
- Корона, - подсказала я. - Венец Ильденов, символ власти над Виндаром будет прекрасно смотреться на ваших снежно-белых волосах, мой дражайший будущий супруг. Кстати, где она сейчас? В сокровищнице?
- Нет, в сейфе, в моем кабинете, - на автомате отозвался герцог. А потом помотал головой и сердито сощурил глаза. - Так, прекращай болтовню. У меня от твоего треска голова болит. Ни в какого песца я перекрашиваться я не собираюсь.
- Точно! - я щелкнула пальцами. - Песец, - с восхищением покосилась на регента. - Боги, какой же вы умный…
Неудивительно, что сразу после прибытия герцог поспешил избавиться от моей докучливой персоны.
Меня отвели в покои, где целая толпа камеристок, куаферов и всяких прочих массажисток до вечера доводили мою скромную особу до принятых в столице стандартов. Я не возражала: думать оные процедуры совершенно не мешали.
Итак, ситуацию можно назвать одним простым и емким словом - ягодицы. Или даже толстенькая полярная лиса, краситься в которую герцог наотрез отказался.
Если бы я только успела присягнуть с короной в храме, скрепляя символический брак правительницы со страной!
Нет, это не сделает меня королевой. Монархом человека делают не боги, люди. Армия и флот, двор и знать, готовые выполнять его приказы. Все, что есть у регента и чего нет у меня.
Но если я сейчас скажу “нет” на свадебной церемонии, меня никто не услышит. Особенно на закрытой церемонии без свидетелей. Жрец доведет обряд до конца, а Джеральд Ракхэм вечером популярно объяснит, что жена не должна перечить мужу.
Но после обряда с короной я обрету Голос. И тогда мое “нет” услышит весь Виндар.
Пока я выиграла время. Осталось воспользоваться им с умом, чтобы выбраться из той… тех ягодиц, в которые загнал меня мой недруг. Для этого надо вытащить корону из сейфа, добраться с ней до храма и заявить богам о своей готовности нести сей тяжкий груз.
К вечеру, когда меня повели представлять двору, план в общих чертах был готов. Единственным проблемным местом в нем оставалась Джита - я совершенно не представляла, как от нее избавиться. Попытки отослать ее под предлогом, что мы уже дома, ни к чему не привели.
- Вам лучше обсудить это с герцогом, ваше высочество, - равнодушно отвечала нагиня. - У меня приказ.
Герцог со мной беседовать отказался, сославшись на то, что страшно занят. Причем отказался не лично, а передал через секретаря. В душу закралось ужасное подозрение, что он избегает моего общества.
Пришлось ограничиться знакомством с придворными дамами и мачехой.
- Здравствуй, милое дитя, - проворковала Инесса Ильден и одарила меня такой гримасой, что сразу стало понятно - не стоит даже мечтать, первое место на конкурсе фальшивых улыбок занято давно и надежно.
- И вам не хворать, любезная матушка, - я сделала книксен, всем видом выражая неземное блаженство от встречи.
Не знаю причастна ли она к гибели моих родных, но когда это случилось, Инесса никуда не уехала. Осталась под одной крышей с убийцей.
Под одной крышей и в одной постели - так говорили злые языки. А моя дуэнья утверждала, что их связь началась задолго до смерти короля.
Может ли это быть правдой? Скорее да, чем нет. Отец был уже немолод: к моменту, когда он оплакал мать и женился повторно на ослепительно юной и прекрасной Инессе Абранбаль, ему исполнилось сорок восемь. И несмотря на ненависть к его убийце, я не могла не признать, что подтянутый и опасный герцог куда привлекательней, как мужчина. Даже тогда, двенадцать лет назад выглядел привлекательнее. Инессе было двадцать, ему двадцать два.
Случайность ли, что в тот день у мачехи разыгралась мигрень, и она осталась во дворце? Да, с ее стороны участвовать в заговоре было величайшей глупостью. Со смертью отца она потеряла слишком много, в один миг превратилась из королевы чуть ли не в приживалку. Но когда влюбленные женщины думали головой?
За прошедшие годы Инесса еще больше расцвела, стала так хороша, что аж глядеть больно. Не помню была ли в ней когда-то девичья неискушенность, но сейчас передо мной стояла сытая зрелая хищница, готовая охранять свою территорию от соперниц. Почти неприкрытая ненависть, которой полыхали ее глаза, говорила лучше любых слов, что меня “любезная матушка” к соперницам еще как относит.
Сразу стало ясно почему несколькими часами раньше куаферы попытались сотворить на моей голове и лице что-то дикое, расписав чуть ли не под ярмарочного клоуна: густо выбеленное кожа, кроваво-алые губы, черные мушки, больше похожие на отъевшихся мух и семиэтажный парик с вплетенной в него моделью каравеллы.
Я полюбовалась на это непотребство в зеркало, похохотала и велела все смыть, несмотря на слезные заверения слуг, что “в столице все так носят”. И от громоздкого платья на фижмах времен моей бабушки тоже наотрез отказалась.
Вечер прошел нервно. Мачеха и ее статс-дамы улыбались крокодильими улыбками и пытались меня унижать, проходясь по моим манерам, знанию этикета и самому факту, что я выросла среди гномов. Я унижаться не желала, как могла отбивалась, добром вспоминая своего учителя риторики - дядя Мерлик специально нанял его для меня, гномам все эти словесные кружева без надобности.
“В словесной дуэли нельзя уходить в защиту, фроляйн - твердил он с хитрым прищуром. - Здесь не как в фехтовании, кто оправдывается, тот и проиграл. Атакуйте в ответ, когда вас атакуют. Задавайте вопросы, жальте остротами, бейте скрытыми оскорблениями и тайными насмешками, но не оправдывайтесь”.
Я и била, хотя силы были неравны. Дам больше, они на своей территории и старше возрастом - то есть имеют право судить и поучать.
Но я будущая королева. И придворным гадюкам стоило бы помнить об этом. Как и о том, что регент Виндара собирается на мне жениться.
О последнем я упомянула вскользь, и мачеху перекосило.
- Это еще неизвестно! - заявила она.
- Ну как же неизвестно? - я улыбнулась как можно наивнее. - Разве вы не знаете, что герцог совершенно влюблен в меня и все эти годы только и ждал, когда вырасту? Он сам мне признался. Скажу по секрету, - тут я перешла на театрально-громкий шепот и стоявшие в сторонке фрейлины навострили ушки. - Джеральд уже сделал мне предложение, не утерпел. Не правда ли, он душка? О помолвке мы объявим на следующей неделе. У меня будет самая пышная свадьба за последние двадцать лет!
Лицо вдовствующей королевы исказилось, пальцы скрючились, уподобившись птичьим лапам, и я даже испугалась, что сейчас она вопьется полированными коготками мне в лицо.
- Какая ещ-щ-щё пыш-ш-шная с-с-свадьба, - шипение мачехи напомнило о нагине, я обернулась, разыскивая свою телохранительницу взглядом, и облегченно выдохнула. Джита стояла за левым плечом. Когда успела? Только что же была в другом конце зала.
“А может согласиться? - искушающе предложил внутренний голос. - А потом отравить его к Хоглуне? Нет мужа, нет проблем”.
Вот вечно он какую-то ерунду советует.
Представляю какой бардак начнется со смертью герцога. Окраинные графства спешно объявят о независимости. Армия, которую регент щедро кормит уже двенадцать лет из своего кармана, будет не рада. Вот совсем не рада.
Сторонников и влияния при дворе у меня пока нет, так что власть подхватит кто-то из регентского совета. А меня выдадут замуж повторно или запрут в башне. Вряд ли туда прилетит дракон, чтобы выкрасть томящуюся принцессу.
Мой план заключался в том, чтобы сначала посулами и интригами перетянуть на свою сторону нужных людей, собрать доказательства причастности Ракхэма к смерти родных, а потом уже расправиться с регентом. Кроме того, я еще никого не убивала. И начинать как-то не хочется.
Но замуж тоже совсем не хочется. Я слишком молода для этого дерьма.
- Герцог, у вас нет сердца! - я изогнулась, откинула голову и трагично заломила руку, приложив ее тыльной стороной ко лбу. - Свадьба - самый главный, самый прекрасный день в жизни любой девушки, а вы хотите, чтобы я вошла в него в мятом дорожном платье с колтуном в волосах, усталая после долгой дороги?! Где гости, многотысячная толпа подданных?! А как же помолвка, подарки?! Вы, благородный человек, и собираетесь жениться на мне тайком, словно торопясь прикрыть греховную связь?!
Регент раздраженно закатил глаза.
- Айрис, не надо сцен. Я в первую очередь занятой человек, у меня нет времени на эти глупости. Просто объявим, что были помолвлены еще при жизни твоего отца, а теперь не могли устоять и сразу обвенчались.
- Вы не можете так со мной поступить, - я подумала о бездомных щеночках и прибавила надрыва в голос. - Что скажут соседи?! Они решат, что вы женились на мне силой и теперь истязаете в плену.
- Это не их дело.
- Но это мое дело! Я не смогу вынести насмешки, слухи и шепотки за спиной! - так… щеночки, маленькие бездомные щеночки. И котики. И… не знаю. Ну почему в голову не приходит ничего печального, только всякие непристойности, связанные с секирой?! Трикс, покровитель шутов и лицедеев, подари вдохновения!
Я вспомнила грустную песенку о маленьком одиноком умертвии на зимнем кладбище, громко всхлипнула и даже сумела выдавить пару слезинок.
- Это и будет настоящим истязанием. Нет, невозможно пережить подобное унижение! Проще умереть! И, надеюсь, ваше черствое сердце все же дрогнет при виде прекрасной и юной девушки в гробу, которую вы погубили своим бессердечием.
На последних словах регента перекосило. Как ни был плох мой спектакль, герцог поверил в него. И всерьез испугался потерять свой ключ к законной власти.
- Так, хватит, не реви, - он попытался было сунуть мне платок, но я отшатнулась.
- Оставьте! Платок не сотрет скорби с моей души, не исцелит страдания, которое вы причинили и не вернет желания жить…
***
- Хоглуново племя! - выругался герцог. Как и большинство мужчин, он совершенно не понимал, что делать с девичьими истериками. Будь на месте принцессы, ее мачеха, Джеральд отвесил бы ей пощечину и приказал не дурить. Но как отреагирует импульсивная девица на рукоприкладство? Да и не дело это - бить будущую королеву на глазах у солдатни.
А ведь сначала Айрис ему даже понравилась. Показалась той еще штучкой - есть и огонь, и характер. Все, как любит Джеральд.
Показалось. Он с раздражением смотрел на рыдающую экзальтированную девицу. И это - последняя из рода Ильден, мать его будущих детей?
Ладно, могло быть хуже. У наследницы вполне мог обнаружиться возлюбленный - какой-нибудь конюх или стражник. Восемнадцатилетние девицы вечно влюбляются в кого попало, с первого взгляда и насмерть, а потом творят несусветные глупости: сбегают из дома, заключают сделки с демонами, травятся. Повезло, что Айрис Ильден всего лишь требует праздника.
Впрочем, кто сказал, что конюха не было раньше? Насколько Джеральд помнил, гномы не считали девичье целомудрие обязательным условием для заключения брака. Вполне может оказаться, что пирожочек уже с начинкой.
От этой мысли регента перекосило. Воспитывать нагулянного на стороне ублюдка как своего сына он решительно не желал.
Принцесса рыдала. Сопровождавшая карету кавалерия застыла с каменными лицами. Взгляд герцога сам собой остановился на нагине, безмолвной тенью маячившей за спиной подопечной.
Если конюх и был, то не в последние две недели. Джита свое дело знает.
“Минимум - полгода от помолвки до свадьбы”, - прикинул герцог и кивнул. Пожалуй, оно к лучшему.
Полгода ожидания покажут не привезла ли принцесса с собой нежеланный сюрприз. А брак со всей полагающейся по случаю шумихой не рискнут оспорить ни соседи, ни вассалы.
Инесса, конечно, взбесится, но бриллиантовый гарнитур исцелит ее обиду. А сразу после торжества Джеральд сделает Айрис ребенка, чтобы королева занялась делом, и не выносила мужу мозг своими глупостями.
- Ладно, - тяжело сказал герцог. - Будет тебе праздник, принцесса. Объявим о помолвке на следующей неделе.
Девица немедленно прекратила рыдать и посмотрела на него с таким восторгом, словно он пообещал ей луну с неба. Против воли Джеральд снова отметил, что принцесса на удивление хорошенькая. И даже слезы ее не портили - никаких грязных потеков на лице, опухших век. Миленькая, глазищи эти зеленые, колдовские. Как у ее матери…
Образ покойной королевы на миг затуманил мысли, повеяло запахом вербены и мирта. Но тут Айрис восторженно взвизгнула и подпрыгнула на месте, разрушая очарование.
- Ах, спасибо-спасибо! - затараторила она. - Я знала, я верила, что вы - благородный человек и не сможете поступить столь жестокосердно! Боги, какой чудесный праздник нас всех ожидает! Я уже вижу этот день: море цветов, и я в платье со шлейфом, который несут двенадцать пажей…
Нет, все-таки Инесса была права. Гномье воспитание - совсем не то, что требуется королеве. Можно забрать девку из рудника, но вот рудник из девки…
Джеральд махнул рукой, обрывая поток восторженной чуши, подошел к карете и распахнул дверцу.
- Садись. Я провожу тебя во дворец.
***
Жрица в храме так и не дождалась - двери не распахнулись, чтобы впустить жениха и невесту. Не дождался и убийца, застывший с настороженным арбалетом в галерее под куполом.
- Да я сам слышал, - звонкий голос послушника разнесся по всему помещению. - Герцог ей такой: “Пошли, будешь моей женой”, а она в слезы. Мол, хочу красивую свадьбы, чтобы сотни гостей и музыка…
- И правильно, - рассудительно заметила жрица, поправляя венок на статуе Бринны - покровительницы любви и брака. - А то как воры, тайком. Не по-людски это…
- Ну и он такой: “Ладно, будь по-твоему”. Так что теперь свадьба еще когда случится. Подкаблучник наш герцог.
- Да что бы ты понимал! - вспылила жрица и в сердцах отвесила послушнику подзатыльник. - Будущую жену уважать надо! И богине угодны пышные праздники.
Убийца ослабил тетиву, спрятал арбалет под плащ. Он затаился за колонной, пережидая пока жрица с послушником снимали со статуй цветы и ленты. И когда они ушли покинул опустевший храм, никем не замеченный.
Глава 4. Двор смотрит на Айрис, Айрис смотрит на двор
Изображать легкомысленную дурочку оказалось несложно и очень весело. Просто неси все, что в голову взбредет. Дядюшка Хельдик изумленно косился в мою сторону, хмыкал, но молчал. Дуэнья, к счастью, осталась в другой карете, да и в любом случае живущая в своем мире - мире жестоком, трагичном, полном врагов и завистников - графиня вряд ли заметила бы разницу в моем поведении. А вот Джиту я всерьез опасалась. Но пока нагиня не спешила разоблачать мое актерство перед своим нанимателем, и я решила насладиться моментом.
Регент слушал щебетание, страдальчески морщился и отделывался односложными “угу” и “хм-м-м”. Судя по его лицу герцог уже пожалел о своем решении проводить потенциальную невесту до дворца. Но облегчать его участь я не собиралась. Назвался женихом - терпи.
- Должна признаться: мне никогда не нравились брюнеты. Но вы ведь можете перекраситься к свадьбе…
- Угу, - механически пробормотал герцог. Он явно не слушал.
- Да-да! Вам пойдет, знаете, такой… снежно-белый, как у толстенькой полярной лисы, - я мечтательно закатила глаза. - Как там она называется?! Пис… Пез… не помню. Но снежно-белые пряди подчеркнут ваше мужественное лицо и брутальную щетину. А уж как замечательно на них будет лежать корона.
- Угу… - снова кивнул герцог.
На этом моменте дядюшка Хельдик не выдержал и захохотал в голос. Герцог вздрогнул, словно выплывая из дремы.
- Что?!
- Корона, - подсказала я. - Венец Ильденов, символ власти над Виндаром будет прекрасно смотреться на ваших снежно-белых волосах, мой дражайший будущий супруг. Кстати, где она сейчас? В сокровищнице?
- Нет, в сейфе, в моем кабинете, - на автомате отозвался герцог. А потом помотал головой и сердито сощурил глаза. - Так, прекращай болтовню. У меня от твоего треска голова болит. Ни в какого песца я перекрашиваться я не собираюсь.
- Точно! - я щелкнула пальцами. - Песец, - с восхищением покосилась на регента. - Боги, какой же вы умный…
Неудивительно, что сразу после прибытия герцог поспешил избавиться от моей докучливой персоны.
Меня отвели в покои, где целая толпа камеристок, куаферов и всяких прочих массажисток до вечера доводили мою скромную особу до принятых в столице стандартов. Я не возражала: думать оные процедуры совершенно не мешали.
Итак, ситуацию можно назвать одним простым и емким словом - ягодицы. Или даже толстенькая полярная лиса, краситься в которую герцог наотрез отказался.
Если бы я только успела присягнуть с короной в храме, скрепляя символический брак правительницы со страной!
Нет, это не сделает меня королевой. Монархом человека делают не боги, люди. Армия и флот, двор и знать, готовые выполнять его приказы. Все, что есть у регента и чего нет у меня.
Но если я сейчас скажу “нет” на свадебной церемонии, меня никто не услышит. Особенно на закрытой церемонии без свидетелей. Жрец доведет обряд до конца, а Джеральд Ракхэм вечером популярно объяснит, что жена не должна перечить мужу.
Но после обряда с короной я обрету Голос. И тогда мое “нет” услышит весь Виндар.
Пока я выиграла время. Осталось воспользоваться им с умом, чтобы выбраться из той… тех ягодиц, в которые загнал меня мой недруг. Для этого надо вытащить корону из сейфа, добраться с ней до храма и заявить богам о своей готовности нести сей тяжкий груз.
К вечеру, когда меня повели представлять двору, план в общих чертах был готов. Единственным проблемным местом в нем оставалась Джита - я совершенно не представляла, как от нее избавиться. Попытки отослать ее под предлогом, что мы уже дома, ни к чему не привели.
- Вам лучше обсудить это с герцогом, ваше высочество, - равнодушно отвечала нагиня. - У меня приказ.
Герцог со мной беседовать отказался, сославшись на то, что страшно занят. Причем отказался не лично, а передал через секретаря. В душу закралось ужасное подозрение, что он избегает моего общества.
Пришлось ограничиться знакомством с придворными дамами и мачехой.
- Здравствуй, милое дитя, - проворковала Инесса Ильден и одарила меня такой гримасой, что сразу стало понятно - не стоит даже мечтать, первое место на конкурсе фальшивых улыбок занято давно и надежно.
- И вам не хворать, любезная матушка, - я сделала книксен, всем видом выражая неземное блаженство от встречи.
Не знаю причастна ли она к гибели моих родных, но когда это случилось, Инесса никуда не уехала. Осталась под одной крышей с убийцей.
Под одной крышей и в одной постели - так говорили злые языки. А моя дуэнья утверждала, что их связь началась задолго до смерти короля.
Может ли это быть правдой? Скорее да, чем нет. Отец был уже немолод: к моменту, когда он оплакал мать и женился повторно на ослепительно юной и прекрасной Инессе Абранбаль, ему исполнилось сорок восемь. И несмотря на ненависть к его убийце, я не могла не признать, что подтянутый и опасный герцог куда привлекательней, как мужчина. Даже тогда, двенадцать лет назад выглядел привлекательнее. Инессе было двадцать, ему двадцать два.
Случайность ли, что в тот день у мачехи разыгралась мигрень, и она осталась во дворце? Да, с ее стороны участвовать в заговоре было величайшей глупостью. Со смертью отца она потеряла слишком много, в один миг превратилась из королевы чуть ли не в приживалку. Но когда влюбленные женщины думали головой?
За прошедшие годы Инесса еще больше расцвела, стала так хороша, что аж глядеть больно. Не помню была ли в ней когда-то девичья неискушенность, но сейчас передо мной стояла сытая зрелая хищница, готовая охранять свою территорию от соперниц. Почти неприкрытая ненависть, которой полыхали ее глаза, говорила лучше любых слов, что меня “любезная матушка” к соперницам еще как относит.
Сразу стало ясно почему несколькими часами раньше куаферы попытались сотворить на моей голове и лице что-то дикое, расписав чуть ли не под ярмарочного клоуна: густо выбеленное кожа, кроваво-алые губы, черные мушки, больше похожие на отъевшихся мух и семиэтажный парик с вплетенной в него моделью каравеллы.
Я полюбовалась на это непотребство в зеркало, похохотала и велела все смыть, несмотря на слезные заверения слуг, что “в столице все так носят”. И от громоздкого платья на фижмах времен моей бабушки тоже наотрез отказалась.
Вечер прошел нервно. Мачеха и ее статс-дамы улыбались крокодильими улыбками и пытались меня унижать, проходясь по моим манерам, знанию этикета и самому факту, что я выросла среди гномов. Я унижаться не желала, как могла отбивалась, добром вспоминая своего учителя риторики - дядя Мерлик специально нанял его для меня, гномам все эти словесные кружева без надобности.
“В словесной дуэли нельзя уходить в защиту, фроляйн - твердил он с хитрым прищуром. - Здесь не как в фехтовании, кто оправдывается, тот и проиграл. Атакуйте в ответ, когда вас атакуют. Задавайте вопросы, жальте остротами, бейте скрытыми оскорблениями и тайными насмешками, но не оправдывайтесь”.
Я и била, хотя силы были неравны. Дам больше, они на своей территории и старше возрастом - то есть имеют право судить и поучать.
Но я будущая королева. И придворным гадюкам стоило бы помнить об этом. Как и о том, что регент Виндара собирается на мне жениться.
О последнем я упомянула вскользь, и мачеху перекосило.
- Это еще неизвестно! - заявила она.
- Ну как же неизвестно? - я улыбнулась как можно наивнее. - Разве вы не знаете, что герцог совершенно влюблен в меня и все эти годы только и ждал, когда вырасту? Он сам мне признался. Скажу по секрету, - тут я перешла на театрально-громкий шепот и стоявшие в сторонке фрейлины навострили ушки. - Джеральд уже сделал мне предложение, не утерпел. Не правда ли, он душка? О помолвке мы объявим на следующей неделе. У меня будет самая пышная свадьба за последние двадцать лет!
Лицо вдовствующей королевы исказилось, пальцы скрючились, уподобившись птичьим лапам, и я даже испугалась, что сейчас она вопьется полированными коготками мне в лицо.
- Какая ещ-щ-щё пыш-ш-шная с-с-свадьба, - шипение мачехи напомнило о нагине, я обернулась, разыскивая свою телохранительницу взглядом, и облегченно выдохнула. Джита стояла за левым плечом. Когда успела? Только что же была в другом конце зала.
