— Помогите, — слышится тихий надломленный голос. Я останавливаюсь, понимая, что это где-то рядом. Делаю шаг вперед и замираю.
— Помогите!
Я сто раз ругаю себя за то, что поворачиваю назад и быстро шагаю в направлении голоса. Я знаю, что никогда не простила бы себя, если бы продолжила идти вперед, с другой стороны меня сейчас явно ждут неприятности. Но я не могу не помочь тому, кто нуждается в помощи. Я почти бегу к другому переулку, замечая фигуру, которая привалилась к стене. В кромешной тьме почти ничего не видно. Я подавляю страх и аккуратно подхожу к человеку.
— Что с вами?
Я различаю мужчину, который запрокинул голову к небу. Он тяжело дышит, держась за грудь. Я наступаю во что-то жидкое. Но ведь дождя не было давно…
Но это не вода.
Это кровь.
Много крови.
Я закрываю рот рукой, чтобы не закричать.
— Подойди, — шепчет мужчина, протягивая ко мне руку. Я чувствую, как меня захлестывает страх. Замечаю огромные порезы на груди мужчины, как будто дикий медведь исполосовал его когтями. Порезы обуглены и обильно сочатся. Пахнет поджаренной плотью. К горлу подступает тошнота.
Но отступать уже поздно. Я здесь и должна помочь.
Я присаживаюсь около мужчины, заглядывая в его изможденное лицо.
Создатель…. Он очень молод.
— Потерпите, я сейчас позову кого-нибудь на помощь, и….
Но мужчина не дает мне договорить, хватает за локоть и с невероятной силой притягивает к себе. Его янтарные глаза напротив моих, они полны боли и надежды. Его губы еле движутся, и мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать.
— Обещай, что сохранишь ее. Спрячешь.
— Что? Я не понимаю…
Мужчина тянется другой рукой в карман и вытаскивает светящийся кулон в форме шара.
— Обещай мне! — твердит он. Слышится хриплый кашель, он плюется кровью, не выпуская моей руки. Мое тело все онемело, а язык не слушается, я в ужасе от происходящего.
— Вы только дышите, — шепчу я, пытаясь зажать руками его рану на груди, прижимая свой шарф, — все будет хорошо.
Но это ложь. Меня тошнит от такого количества крови и удушающего запаха гниющей плоти. Но мужчина, будто не обращает на это внимания. Хватка на моей руке усиливается, и я вскрикиваю от боли.
— Обещай!
Он трясет перед моим лицом кулоном, и я судорожно киваю.
—Хорошо, хорошо, обещаю, — он вкладывает кулон мне в руку и откидывается на стену.
Я, наконец, свободна и отскакиваю от него. Выбегаю из переулка и зову на помощь. Прохожие оборачиваются на мой крик и спешат к мужчине. Но уже поздно.
Он умер. Я замечаю косые взгляды, когда понимаю, что мои руки все в крови, подол платья побагровел. А в руке болтается этот кулон. Я пячусь назад, все еще пребывая в каком-то шоке, и бегу прочь. Добегаю до знакомого сквера и прижимаюсь к дереву.
Успокоиться, нужно успокоиться…вдох выдох.
Я закрываю глаза, и передо мной возникают карие глаза, из которых утекает жизнь. Кровь, грязь, жуткие порезы, обугленная кожа…почерневшие пальцы. Кто мог такое сотворить? Что за чудовище? И почему этот мужчина твердил про кулон. Я поднимаю вещицу к свету, чтобы разглядеть небольшой шар нежно-голубого цвета. Кажется, будто внутри него что-то движется. Такого прежде я не видела. Искусная работа — тонкая цепочка и изящные завитки обрамляют шар. Он легкий, светится и переливается. Почему он отдал его мне, и взял обещание спрятать?
Тут я ощущаю жуткую боль в ладони и роняю кулон в траву. Кожа будто горит, на ней начинают проявляться черные символы. Это похоже на глаз. Черное око на моей ладони.
— Что за дьявол…
Мою гневную тираду прерывает вой. Жуткий, он пробирается под кожу, обращаясь шипами ужаса. Я хватаю кулон, засовывая в карман. В дальнем конце сквера я замечаю глаза. Два светящихся огонька. И они смотрят прямо на меня. По скверу разносится рычание и звук скребущих по камням когтей. Этот звук режет слух, и я вздрагиваю, когда огоньки раздваиваются. Теперь на меня взирают две громадные собаки. На них нет шерсти, пасти разинуты, сверкают острые металлические клыки, с которых капает лава, оставляя за собой подпаленную траву и дым. Черная кожа изрезана рубцами, кое-где видны кости, обтянутые красными мышцами. На мордах прорези вместо носа, оттуда веет жаром, будто внутри собак бушует огонь. Мне мгновенно вспоминается рисунок из одной книги, точнее сказки о мире Нараки. Я перечитывала этот текст много раз, и он отпечатался в моем мозгу, и теперь я могла сказать точно, что это гончие псы Нараки — адские псы. Создания, которые перенеслись из сказки и стали жуткой реальностью.
Я бросилась бежать. Первой мыслью было попасть домой, закрыть дверь на замок, зарыться в одеяле и представить, что ничего этого не было. Что я не смотрела в глаза умирающего мужчина, не видела луж крови и ужасных порезов и что за мной не гонятся никакие адские псы.
Но рык за спиной и скрежет когтей напоминают, что все реально. Я бегу изо всех сил, легкие горят огнем, но я не обращаю внимания. Я должна уйти как можно дальше от людей, я бегу в лес, петляя между деревьями. Когда-то в детстве мы с мамой устраивали здесь пикники. Но сейчас в пылу ужаса и погони я совсем не узнаю эти места. В темноте трудно разглядеть что-либо, я спотыкаюсь о ветки и валуны, сучья хлещут по лицу, но страх гонит меня вперед. А жар из пастей адских гончих придает сил и заставляет цепляться за малейшие шансы на жизнь.
Я понимаю, что моя человеческая скорость уступает гончим, и долго убегать я не смогу. Впереди маячит мощное дерево с толстыми ветками. Я собираю последние силы и отрываюсь от псов равно на несколько секунд, которые позволяют мне забраться на ближайшую толстую ветку. Едва одна нога оказывается на ветке, я чувствую, как вторую пронзает острая боль. Слезы заволакивают глаза, а руки едва не соскальзывают. Второй ногой я бью собаку в морду, и она разжимает убийственные челюсти. Я задыхаюсь, руки становятся скользкими, но я забираюсь на ветку, стиснув зубы. Затем еще на одну, отдаляясь от чудовищ внизу. Они угрожающе рычат и скребут кору когтями, оставляя жуткие следы. В тех местах кора дымится, будто по ней полоснули горящими ножами. Я тут же вспоминаю того мужчину в переулке. На его груди были точно такие же отметины.
Эта новая мысль заставляет меня ужаснуться. Я не хочу умереть в луже собственной крови, как этот незнакомец.
Сил у меня осталось совсем мало, к тому же из укушенной лодыжки сочится кровь. Я отрываю подол платья и перевязываю ногу. Забираюсь выше.
Гончие смотрят на меня снизу вверх, брызжа слюной—лавой. Они мечутся и прыгают, пытаясь достать меня. И даже здесь наверху я не чувствую себя в безопасности. Они рвут землю у дерева, а потом один из них раскрывает пасть и оттуда вырывается искра. Но ее хватает, чтобы поврежденная кора и трава вспыхнули.
Я закрываю глаза, безвольно плача. Вспоминаю лицо мамы и мысленно прощаюсь с ней. Не такую жизнь я выбрала бы для себя и уж точно не такую смерть — быть сожжённой заживо или съеденной гончими. Один вариант хуже другого. Я с ужасом наблюдаю, как огонь ползет вверх, сжирая ветви и ствол. Дерево начинает трястись. Я обдумываю другой план, но ближайшие деревья слишком далеко, мне не допрыгнуть, даже со здоровой ногой.
Я ощущаю дрожь в теле и подступающую удушающую панику. Это конец. Ствол трясется все больше — псы навалились на него, раскачивая, пытаясь ускорить мое падение. Я вижу в черных углях их глаз надменность и кровожадное ликование.
— Пусть меня заберут к Создателю… — совсем некстати я забываю все молитвы и обхватываю себя руками. Дым начинает разъедать глаза, нога жутко болит, а я чувствую себя жалкой загнанной в угол девчонкой. Неспособной ничего сделать, чтобы помочь даже себе. Я держу в голове образ мамы, единственного родного человека, прежде чем ощущаю, что ствол трещит и с грохотом падает, а вместе с ним и я, лечу навстречу пылающему и беспощадному огню.
Первой приходит боль. Она приносит напряжение и ощущение, что ты еще жив. Или частично жив. Мне кажется, будто все тело утыкано иглами, длинными и невероятно острыми, они пробираются под кожу, задевая каждый нерв. Видимо я кричала очень долго, потому что в горле будто застрял песок, как и в глазах. Едва хватает сил, чтобы разлепить веки. В глаза тут же бьет яркий свет, и я зажмуриваюсь. Тело кажется не своим, будто растерзанным на миллионы частей.
— Тише, все хорошо, — я с трудом могу разглядеть склоненное надо мной лицо, но голос явно мужской.
— Воды…— шепчу я. Кто-то бережно поддерживает мою голову и когда прохладная жидкость вливается в горло, я закашливаюсь.
—Не спеши, — произносит приятный голос. — Поспи.
Мои глаза, будто по волшебству закрываются, и я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. Наконец – то….
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открываю глаза, чувствую себя намного лучше. Боль притупилась, я снова чувствую себя цельной и даже немного отдохнувшей. Я слышу плеск, похожий на ручей или родник. Пытаюсь сфокусировать взгляд и замечаю человека, который что-то размешивает в деревянной тарелке.
— Сколько я спала?
— Почти четыре дня.
Эта новость окончательно отрезвляет мой рассудок.
— Дьявол!
— Его еще нам не хватало… — усмехается парень и протягивает мне кружку.
— Что это? — я недоверчиво кошусь на жидкость.
— Отвар, для восстановления сил, не бойся, мне незачем тебя травить, раз уж я спас твою жизнь.
— Так значит, это был ты, когда я очнулась в первый раз…
Парень кивнул, сверкая голубыми глазами.
— Но как? Я помню огонь и этих адских чудовищ, они должны были разорвать меня на части, — я задумываюсь, глотая довольно приятный отвар, — или ты ангел? И Создатель забрал меня в рай?
— Ага, только в твоих мечтах. Хотя наверняка в раю неплохо.
— Значит, они вернутся, я должна…— я пытаюсь встать, но чувствую острую боль в лодыжке и вскрикиваю.
— Успокойся, никто не вернется, забудь о них.
— Но…
— Здесь ты в безопасности. Сейчас самое главное восстановиться. Твоя нога серьезно повреждена, повезло, что гончая ее не откусила, на коже остались синяки и ожоги. Нужно еще немного времени.
— Кто ты такой? Целитель? Знахарь?
Парень хохочет, и его волосы цвета платины поблескивают на солнце. Я рассматриваю его пристальнее. Одет просто, но опрятно — темный камзол закрывает руки и горло, никаких излишеств и украшений. Когда он забирает у меня чашку, я замечаю на его руке странную татуировку — звезда в круге.
— Это клеймо мага. И слово целитель звучит в данном случае как минимум оскорбительно.
Теперь моя очередь хохотать.
— Маг? Они бывают только в сказках. Ну, или…
— В Аркаиме. Вы, людишки, наверно вообще мало что знаете о столице, в своих-то крохотных городках и темных квартирках?
— Эй, раз мы живем не слишком роскошно, это не значит, что мы ничего не знаем, — протестую я, недовольно взирая на парня. Он улыбается и протягивает руку.
— Прошу прощения, если обидел. Я Ланс. Ланс Эртан — маг земли.
— Изабель Кастил, — произношу я. — Итак, маг земли, ты должен рассказать мне что произошло и помочь добраться домой.
— Исключено, — отрезает он. — Ты не можешь вернуться домой.
— Но почему?
— Из – за этого, — он кивает на мою ладонь. Я и забыла, что получила странную татуировку. До этого момента у меня не было времени осмыслить ее возникновение и то, что она могла значить. Но судя по встревоженному лицу Ланса, она явно была предвестником очередных неприятностей.
— Что означает это тату? Оно появилось, когда я пряталась в сквере, не понимаю…
— Кулон оставил ее. Это своего рода охранная метка, указывает на вора.
— Но я не…
И тут все складывается. Тот мужчина в переулке, по всей видимости, выкрал этот кулон, и его растерзали те адские псы. Неведомо, каким образом он смог сбежать, и велел мне спрятать этот кулон. И как только он оказался у меня, псы стали преследовать нового обладателя побрякушки.
— Говорила мне мама, не нужно брать конфетки у незнакомцев…— прошептала я, нащупывая в кармане кулон. Он был необычайно горячим.
Ланс смотрит напряженно, даже с некоторым любопытством.
— Я должна избавиться от этого…
— Даже и не думай! — повышает голос Ланс, заглядывая мне в глаза. — Ты должна понять, что это не просто кулон, и чтобы его спрятать Кристес отдал жизнь… — и тут он умолкает, понимая, что сболтнул лишнего.
— Кристес?! Тот мужчина из переулка? Вы что, знакомы?!
Ланс молчит, будто не желая дальше говорить, боясь, что снова выдаст все тайны. Но меня теперь не остановить.
— Слушай, меня чуть не разорвали на части адские псы, а потом они же пытались меня сжечь заживо из-за этой проклятой штуки! Ты должен объяснить что это, и как мне избавиться от всего этого? Я должна знать все! Раз он выбрал меня…
Последнее произвело на Ланса неизгладимый эффект, и он печально вздохнул. Отложил чашку и полностью повернулся ко мне. На его щеках появились ямочки, когда он улыбнулся приятным воспоминаниям в своей голове. Но большие голубые глаза были подернуты скорбью.
— Ладно, я расскажу. Но ты должна все хорошо обдумать. И понять, что теперь все изменится. Твоя жизнь изменится.
Я ощутила тяжесть этих слов на своем сердце. Но бежать некуда. За последние несколько дней я пережила столько событий, сколько не случалось за всю мою жизнь.
Я уверенно кивнула, приваливаясь спиной к дереву. Ногой я все так же не могла пошевелить, но ожоги на руках кажется, заживали.
— Тот мужчина в переулке был моим учителем. Его звали Кристес Рот. Он обучал меня магии и алхимии. В основном магии земли и фундаментальным знаниям других стихий. Я был его учеником почти пять лет, жил вместе с ним в академии, выезжал в столицу. В общем, он был мне вторым отцом. Пока…Астерий не убил его.
Ланс сжал кулаки, и глаза его наполнились влагой. Но он быстро взял себя в руки и на месте скорби появился гнев.
— Астерий?
— Могущественный маг, с которым Кристес познакомился в академии магии. Они были лучшими друзьями, Астерий тоже обучал таких, как я, занимался расшифровкой древних текстов, алхимией и много чем еще. С ним было интересно проводить вечера, когда Кристес был в отъезде. Но все изменилось, когда мой наставник узнал, что Астерий совершил убийство и присвоил себе сферу, — Ланс кивнул на кулон в моих руках. — На первый взгляд, это простая побрякушка, но это только для тех, кто не посвящен в иерархию магического мира. Эта штука единственная в своем роде. Она открывает врата Нараки.
— Города Ада? Как из мифов об аде и рае?
Ланс кивает.
— Астерий задумал воспользоваться ей, открыть Врата Ура`, чтобы стереть границу между землями магов и Наракой и поделился этим с Кристесом. Но мой наставник не разделял этого желания, он не мог такого допустить и попытался уничтожить сферу. Когда он понял, что это невозможно, решил скрыться с ней, чтобы Астерий никогда не смог осуществить свое злодейство. Я не мог бросить учителя и не мог оставаться с Астерием под одной крышей, и мы с Кристесом бежали. Но, слишком поздно поняли, что маг защитил сферу, наложив заклинание метки. Такой же глаз был и у Кристеса. Едва мы успели покинуть замок, как за нами бросились адские псы, которых Астерий держал в подземелье. Мы разделились, пытаясь сбить их со следа, я успел лишь отвлечь их, пока Кристес скрылся в Рованне, но…
— Почему они не убили его? И оставили сферу?
— Помогите!
Я сто раз ругаю себя за то, что поворачиваю назад и быстро шагаю в направлении голоса. Я знаю, что никогда не простила бы себя, если бы продолжила идти вперед, с другой стороны меня сейчас явно ждут неприятности. Но я не могу не помочь тому, кто нуждается в помощи. Я почти бегу к другому переулку, замечая фигуру, которая привалилась к стене. В кромешной тьме почти ничего не видно. Я подавляю страх и аккуратно подхожу к человеку.
— Что с вами?
Я различаю мужчину, который запрокинул голову к небу. Он тяжело дышит, держась за грудь. Я наступаю во что-то жидкое. Но ведь дождя не было давно…
Но это не вода.
Это кровь.
Много крови.
Я закрываю рот рукой, чтобы не закричать.
— Подойди, — шепчет мужчина, протягивая ко мне руку. Я чувствую, как меня захлестывает страх. Замечаю огромные порезы на груди мужчины, как будто дикий медведь исполосовал его когтями. Порезы обуглены и обильно сочатся. Пахнет поджаренной плотью. К горлу подступает тошнота.
Но отступать уже поздно. Я здесь и должна помочь.
Я присаживаюсь около мужчины, заглядывая в его изможденное лицо.
Создатель…. Он очень молод.
— Потерпите, я сейчас позову кого-нибудь на помощь, и….
Но мужчина не дает мне договорить, хватает за локоть и с невероятной силой притягивает к себе. Его янтарные глаза напротив моих, они полны боли и надежды. Его губы еле движутся, и мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать.
— Обещай, что сохранишь ее. Спрячешь.
— Что? Я не понимаю…
Мужчина тянется другой рукой в карман и вытаскивает светящийся кулон в форме шара.
— Обещай мне! — твердит он. Слышится хриплый кашель, он плюется кровью, не выпуская моей руки. Мое тело все онемело, а язык не слушается, я в ужасе от происходящего.
— Вы только дышите, — шепчу я, пытаясь зажать руками его рану на груди, прижимая свой шарф, — все будет хорошо.
Но это ложь. Меня тошнит от такого количества крови и удушающего запаха гниющей плоти. Но мужчина, будто не обращает на это внимания. Хватка на моей руке усиливается, и я вскрикиваю от боли.
— Обещай!
Он трясет перед моим лицом кулоном, и я судорожно киваю.
—Хорошо, хорошо, обещаю, — он вкладывает кулон мне в руку и откидывается на стену.
Я, наконец, свободна и отскакиваю от него. Выбегаю из переулка и зову на помощь. Прохожие оборачиваются на мой крик и спешат к мужчине. Но уже поздно.
Он умер. Я замечаю косые взгляды, когда понимаю, что мои руки все в крови, подол платья побагровел. А в руке болтается этот кулон. Я пячусь назад, все еще пребывая в каком-то шоке, и бегу прочь. Добегаю до знакомого сквера и прижимаюсь к дереву.
Успокоиться, нужно успокоиться…вдох выдох.
Я закрываю глаза, и передо мной возникают карие глаза, из которых утекает жизнь. Кровь, грязь, жуткие порезы, обугленная кожа…почерневшие пальцы. Кто мог такое сотворить? Что за чудовище? И почему этот мужчина твердил про кулон. Я поднимаю вещицу к свету, чтобы разглядеть небольшой шар нежно-голубого цвета. Кажется, будто внутри него что-то движется. Такого прежде я не видела. Искусная работа — тонкая цепочка и изящные завитки обрамляют шар. Он легкий, светится и переливается. Почему он отдал его мне, и взял обещание спрятать?
Тут я ощущаю жуткую боль в ладони и роняю кулон в траву. Кожа будто горит, на ней начинают проявляться черные символы. Это похоже на глаз. Черное око на моей ладони.
— Что за дьявол…
Мою гневную тираду прерывает вой. Жуткий, он пробирается под кожу, обращаясь шипами ужаса. Я хватаю кулон, засовывая в карман. В дальнем конце сквера я замечаю глаза. Два светящихся огонька. И они смотрят прямо на меня. По скверу разносится рычание и звук скребущих по камням когтей. Этот звук режет слух, и я вздрагиваю, когда огоньки раздваиваются. Теперь на меня взирают две громадные собаки. На них нет шерсти, пасти разинуты, сверкают острые металлические клыки, с которых капает лава, оставляя за собой подпаленную траву и дым. Черная кожа изрезана рубцами, кое-где видны кости, обтянутые красными мышцами. На мордах прорези вместо носа, оттуда веет жаром, будто внутри собак бушует огонь. Мне мгновенно вспоминается рисунок из одной книги, точнее сказки о мире Нараки. Я перечитывала этот текст много раз, и он отпечатался в моем мозгу, и теперь я могла сказать точно, что это гончие псы Нараки — адские псы. Создания, которые перенеслись из сказки и стали жуткой реальностью.
Я бросилась бежать. Первой мыслью было попасть домой, закрыть дверь на замок, зарыться в одеяле и представить, что ничего этого не было. Что я не смотрела в глаза умирающего мужчина, не видела луж крови и ужасных порезов и что за мной не гонятся никакие адские псы.
Но рык за спиной и скрежет когтей напоминают, что все реально. Я бегу изо всех сил, легкие горят огнем, но я не обращаю внимания. Я должна уйти как можно дальше от людей, я бегу в лес, петляя между деревьями. Когда-то в детстве мы с мамой устраивали здесь пикники. Но сейчас в пылу ужаса и погони я совсем не узнаю эти места. В темноте трудно разглядеть что-либо, я спотыкаюсь о ветки и валуны, сучья хлещут по лицу, но страх гонит меня вперед. А жар из пастей адских гончих придает сил и заставляет цепляться за малейшие шансы на жизнь.
Я понимаю, что моя человеческая скорость уступает гончим, и долго убегать я не смогу. Впереди маячит мощное дерево с толстыми ветками. Я собираю последние силы и отрываюсь от псов равно на несколько секунд, которые позволяют мне забраться на ближайшую толстую ветку. Едва одна нога оказывается на ветке, я чувствую, как вторую пронзает острая боль. Слезы заволакивают глаза, а руки едва не соскальзывают. Второй ногой я бью собаку в морду, и она разжимает убийственные челюсти. Я задыхаюсь, руки становятся скользкими, но я забираюсь на ветку, стиснув зубы. Затем еще на одну, отдаляясь от чудовищ внизу. Они угрожающе рычат и скребут кору когтями, оставляя жуткие следы. В тех местах кора дымится, будто по ней полоснули горящими ножами. Я тут же вспоминаю того мужчину в переулке. На его груди были точно такие же отметины.
Эта новая мысль заставляет меня ужаснуться. Я не хочу умереть в луже собственной крови, как этот незнакомец.
Сил у меня осталось совсем мало, к тому же из укушенной лодыжки сочится кровь. Я отрываю подол платья и перевязываю ногу. Забираюсь выше.
Гончие смотрят на меня снизу вверх, брызжа слюной—лавой. Они мечутся и прыгают, пытаясь достать меня. И даже здесь наверху я не чувствую себя в безопасности. Они рвут землю у дерева, а потом один из них раскрывает пасть и оттуда вырывается искра. Но ее хватает, чтобы поврежденная кора и трава вспыхнули.
Я закрываю глаза, безвольно плача. Вспоминаю лицо мамы и мысленно прощаюсь с ней. Не такую жизнь я выбрала бы для себя и уж точно не такую смерть — быть сожжённой заживо или съеденной гончими. Один вариант хуже другого. Я с ужасом наблюдаю, как огонь ползет вверх, сжирая ветви и ствол. Дерево начинает трястись. Я обдумываю другой план, но ближайшие деревья слишком далеко, мне не допрыгнуть, даже со здоровой ногой.
Я ощущаю дрожь в теле и подступающую удушающую панику. Это конец. Ствол трясется все больше — псы навалились на него, раскачивая, пытаясь ускорить мое падение. Я вижу в черных углях их глаз надменность и кровожадное ликование.
— Пусть меня заберут к Создателю… — совсем некстати я забываю все молитвы и обхватываю себя руками. Дым начинает разъедать глаза, нога жутко болит, а я чувствую себя жалкой загнанной в угол девчонкой. Неспособной ничего сделать, чтобы помочь даже себе. Я держу в голове образ мамы, единственного родного человека, прежде чем ощущаю, что ствол трещит и с грохотом падает, а вместе с ним и я, лечу навстречу пылающему и беспощадному огню.
Глава 3
Первой приходит боль. Она приносит напряжение и ощущение, что ты еще жив. Или частично жив. Мне кажется, будто все тело утыкано иглами, длинными и невероятно острыми, они пробираются под кожу, задевая каждый нерв. Видимо я кричала очень долго, потому что в горле будто застрял песок, как и в глазах. Едва хватает сил, чтобы разлепить веки. В глаза тут же бьет яркий свет, и я зажмуриваюсь. Тело кажется не своим, будто растерзанным на миллионы частей.
— Тише, все хорошо, — я с трудом могу разглядеть склоненное надо мной лицо, но голос явно мужской.
— Воды…— шепчу я. Кто-то бережно поддерживает мою голову и когда прохладная жидкость вливается в горло, я закашливаюсь.
—Не спеши, — произносит приятный голос. — Поспи.
Мои глаза, будто по волшебству закрываются, и я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. Наконец – то….
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открываю глаза, чувствую себя намного лучше. Боль притупилась, я снова чувствую себя цельной и даже немного отдохнувшей. Я слышу плеск, похожий на ручей или родник. Пытаюсь сфокусировать взгляд и замечаю человека, который что-то размешивает в деревянной тарелке.
— Сколько я спала?
— Почти четыре дня.
Эта новость окончательно отрезвляет мой рассудок.
— Дьявол!
— Его еще нам не хватало… — усмехается парень и протягивает мне кружку.
— Что это? — я недоверчиво кошусь на жидкость.
— Отвар, для восстановления сил, не бойся, мне незачем тебя травить, раз уж я спас твою жизнь.
— Так значит, это был ты, когда я очнулась в первый раз…
Парень кивнул, сверкая голубыми глазами.
— Но как? Я помню огонь и этих адских чудовищ, они должны были разорвать меня на части, — я задумываюсь, глотая довольно приятный отвар, — или ты ангел? И Создатель забрал меня в рай?
— Ага, только в твоих мечтах. Хотя наверняка в раю неплохо.
— Значит, они вернутся, я должна…— я пытаюсь встать, но чувствую острую боль в лодыжке и вскрикиваю.
— Успокойся, никто не вернется, забудь о них.
— Но…
— Здесь ты в безопасности. Сейчас самое главное восстановиться. Твоя нога серьезно повреждена, повезло, что гончая ее не откусила, на коже остались синяки и ожоги. Нужно еще немного времени.
— Кто ты такой? Целитель? Знахарь?
Парень хохочет, и его волосы цвета платины поблескивают на солнце. Я рассматриваю его пристальнее. Одет просто, но опрятно — темный камзол закрывает руки и горло, никаких излишеств и украшений. Когда он забирает у меня чашку, я замечаю на его руке странную татуировку — звезда в круге.
— Это клеймо мага. И слово целитель звучит в данном случае как минимум оскорбительно.
Теперь моя очередь хохотать.
— Маг? Они бывают только в сказках. Ну, или…
— В Аркаиме. Вы, людишки, наверно вообще мало что знаете о столице, в своих-то крохотных городках и темных квартирках?
— Эй, раз мы живем не слишком роскошно, это не значит, что мы ничего не знаем, — протестую я, недовольно взирая на парня. Он улыбается и протягивает руку.
— Прошу прощения, если обидел. Я Ланс. Ланс Эртан — маг земли.
— Изабель Кастил, — произношу я. — Итак, маг земли, ты должен рассказать мне что произошло и помочь добраться домой.
— Исключено, — отрезает он. — Ты не можешь вернуться домой.
— Но почему?
— Из – за этого, — он кивает на мою ладонь. Я и забыла, что получила странную татуировку. До этого момента у меня не было времени осмыслить ее возникновение и то, что она могла значить. Но судя по встревоженному лицу Ланса, она явно была предвестником очередных неприятностей.
— Что означает это тату? Оно появилось, когда я пряталась в сквере, не понимаю…
— Кулон оставил ее. Это своего рода охранная метка, указывает на вора.
— Но я не…
И тут все складывается. Тот мужчина в переулке, по всей видимости, выкрал этот кулон, и его растерзали те адские псы. Неведомо, каким образом он смог сбежать, и велел мне спрятать этот кулон. И как только он оказался у меня, псы стали преследовать нового обладателя побрякушки.
— Говорила мне мама, не нужно брать конфетки у незнакомцев…— прошептала я, нащупывая в кармане кулон. Он был необычайно горячим.
Ланс смотрит напряженно, даже с некоторым любопытством.
— Я должна избавиться от этого…
— Даже и не думай! — повышает голос Ланс, заглядывая мне в глаза. — Ты должна понять, что это не просто кулон, и чтобы его спрятать Кристес отдал жизнь… — и тут он умолкает, понимая, что сболтнул лишнего.
— Кристес?! Тот мужчина из переулка? Вы что, знакомы?!
Ланс молчит, будто не желая дальше говорить, боясь, что снова выдаст все тайны. Но меня теперь не остановить.
— Слушай, меня чуть не разорвали на части адские псы, а потом они же пытались меня сжечь заживо из-за этой проклятой штуки! Ты должен объяснить что это, и как мне избавиться от всего этого? Я должна знать все! Раз он выбрал меня…
Последнее произвело на Ланса неизгладимый эффект, и он печально вздохнул. Отложил чашку и полностью повернулся ко мне. На его щеках появились ямочки, когда он улыбнулся приятным воспоминаниям в своей голове. Но большие голубые глаза были подернуты скорбью.
— Ладно, я расскажу. Но ты должна все хорошо обдумать. И понять, что теперь все изменится. Твоя жизнь изменится.
Я ощутила тяжесть этих слов на своем сердце. Но бежать некуда. За последние несколько дней я пережила столько событий, сколько не случалось за всю мою жизнь.
Я уверенно кивнула, приваливаясь спиной к дереву. Ногой я все так же не могла пошевелить, но ожоги на руках кажется, заживали.
— Тот мужчина в переулке был моим учителем. Его звали Кристес Рот. Он обучал меня магии и алхимии. В основном магии земли и фундаментальным знаниям других стихий. Я был его учеником почти пять лет, жил вместе с ним в академии, выезжал в столицу. В общем, он был мне вторым отцом. Пока…Астерий не убил его.
Ланс сжал кулаки, и глаза его наполнились влагой. Но он быстро взял себя в руки и на месте скорби появился гнев.
— Астерий?
— Могущественный маг, с которым Кристес познакомился в академии магии. Они были лучшими друзьями, Астерий тоже обучал таких, как я, занимался расшифровкой древних текстов, алхимией и много чем еще. С ним было интересно проводить вечера, когда Кристес был в отъезде. Но все изменилось, когда мой наставник узнал, что Астерий совершил убийство и присвоил себе сферу, — Ланс кивнул на кулон в моих руках. — На первый взгляд, это простая побрякушка, но это только для тех, кто не посвящен в иерархию магического мира. Эта штука единственная в своем роде. Она открывает врата Нараки.
— Города Ада? Как из мифов об аде и рае?
Ланс кивает.
— Астерий задумал воспользоваться ей, открыть Врата Ура`, чтобы стереть границу между землями магов и Наракой и поделился этим с Кристесом. Но мой наставник не разделял этого желания, он не мог такого допустить и попытался уничтожить сферу. Когда он понял, что это невозможно, решил скрыться с ней, чтобы Астерий никогда не смог осуществить свое злодейство. Я не мог бросить учителя и не мог оставаться с Астерием под одной крышей, и мы с Кристесом бежали. Но, слишком поздно поняли, что маг защитил сферу, наложив заклинание метки. Такой же глаз был и у Кристеса. Едва мы успели покинуть замок, как за нами бросились адские псы, которых Астерий держал в подземелье. Мы разделились, пытаясь сбить их со следа, я успел лишь отвлечь их, пока Кристес скрылся в Рованне, но…
— Почему они не убили его? И оставили сферу?
