- В коме люди слышат всё и вы ей больно делаете своими слезами! - А ведь он прав: я слышу и мне жуть как больно. Не, серьёзно, больно. Но я понимаю, что ничего уже не изменить, и я всё равно не вернусь уже. Поэтому, за последующее время мне нужно сделать очень много всего. Всего того, что облегчит жизнь моим родным и усложнит моим врагам, а особенно моему убийце. Да, этот идиот думал, что я сдохла, когда перестала дёргаться у него в руках, и он решил избавиться от "тела": просто вывез в лес и бросил в сугробе. О чём он думал, когда это делал? Он правда надеялся, что меня кто-нибудь загрызёт или в конце концов снегом до весны заметёт? Нет, ну последний вариант, кстати, более логичный: до весны скорее всего я превратилась бы в скелет; хотя, в такой мороз вряд ли тело начало бы разлагаться. В общем, не понимаю я его. Спрошу лучше при личной встрече. Пока я размышляла о своём убийстве, папа вывел рыдающую маму, а дядя тётю. Так в палате остались только парни (Олегу четырнадцать, а Андрею одиннадцать) и Элька, Алина выбежала вслед за родителями в слезах и со словами: "Няня шпиииит!"
- Сень, а Сень, - обращается к моему телу Олег, - ты поправляйся, ладно? - Говорит, а у самого слёзы в глазах стоят. Но голос даже не дрогнул. Мужчина! Настоящий мужчина!
- Сенечка, сестрёнка, - начала Элька. - Мне столько всего надо тебе рассказать! Столько всего! Ты поправляйся скорее! - И выбежала.
- Эх, Сенька, - теперь заговорил Андрей, - опять ты Эльку до слёз довела! - Улыбается, но голос дрожит. Пытается держаться. - Вот без тебя совсем скучно стало, выздоравливай скорее! Я же совсем распущусь без тебя! Двойки хватать начну, да уроки прогуливать! А математику нам с Элькой кто помогать решать будет! - Переходя на крик, говорит Андрюша. - Предательница! Говорила, что мы всегда будем все вместе! Ты обещала нас никогда не бросать! - И вышел вслед за Элькой.
- Я остался, Сень, - хмыкнул Олег. - Я не буду ругать тебя, - ох, спасибо. Сижу улыбаюсь сквозь слёзы, как дура. - Я ведь тоже столько всего хочу рассказать тебе, Сень. Выздоравливай скорее! - Он тоже вышел. А я сижу и думаю.
Это ведь и правда больно: смотреть, как твои родные вот так бессильны, они надеются, что я поправлюсь, а точно знаю, что через три дня они буду меня хоронить. И ведь не знают ещё об этом. Просидела я около своего тела ещё очень долго, потом, к вечеру, дверь палаты снова отворилась и моему удивлённому взору предстал Илья, парень с нашего потока. Мы не общались почти с ним, я только знаю, что он из соседнего города. Иногда мы виделись в общежитии, ну, и, конечно, на парах, когда ли лекции для всего курса.
- Здравствуй, Сень. - Начал он, присаживаясь на стул около кровати, - а я вот снова к тебе пришёл. Никогда не подходил к тебе, а тут, как узнал что с тобой, так решил, что это последний шанс. Ты мне нравишься, Сень. Я обещаю, как только ты придёшь в себя, я больше не буду бояться к тебе подойти, не буду скрывать своих чувств, я обязательно признаюсь тебе. Клянусь.
- Как трогательно, - в палату ввалилась Кира. - Свали отсюда, хлюпик, я подругу пришла навестить.
Илья просто ушёл. Не сказав ни слова. Хм... и вот ЭТОМУ я понравилась? Жжуууть...
- Ну, что, подруга, - Кира сразу расположилась на кровати, - говорят, в коме люди всё слышат... Хм... Так даже лучше. Это хорошо, что ты наконец не будешь мне мешать! Ты даже не представляешь, как я рада, что с тобой всё так случалось! Ты думаешь, я по доброте душевной тебе работу предложила? Неет. Понимаешь, Антон вдруг начал слишком много тобой интересоваться. Где ты живёшь, откуда ты, что любишь, есть ли пара у тебя... Не справедливо, не находишь?
Я не стала дослушивать. Вылетела из окна. Да, именно вылетела. Я ведь теперь дух. Летать могу. И телепортироваться. Удобно. В общем, теперь я знаю кто будет первой целью для моей мести. Сначала её нужно напугать... Мой думательный процесс прервался звуком едущей машины. А, Кира решила покинуть здравницу? Хорошо, буду импровизировать.
Мы едем по практически пустынной улице (я уселась на пассажирское сидение спереди, всё так же невидима и неосязаема). Какая гадкая у неё ухмылочка. Надо сбить.... И тут мне пришла в голову гениальная мысль! Я телепортироваться на тротуар, Кира как раз притормозила на светофоре. Угу, отлично. Смотрит по сторонам. А я тут на тротуаре. Проявилась. Видимой стала. Она заметила и в глазах постепенно отразился ужас. Ну да, только что она мне в больнице душу изливала, как на тебе: стою и злобно ухмыляюсь. А "подружка" в руль вцепилась и по газам, только загорелся зелёный. Ну, что ж, первая половина есть. Сейчас подумает, что ей показалось на нервной почве и успокоится. А я снова в машине и снова невидима. Мм, как я и говорила: она спокойна и даже нервно хихикает со словами: "Привидится же такое." А я снова на тротуарчик. И снова видима. Она едет медленно и заметила, как я ей ручкой машу, всё с той же ухмылочкой на лице. Мм, красота. Опять "нырнула" в машину. Её трясёт. Сильно. "Замёрзла, подруга?" - спросила я. И чего это она так в кресло вжалась и в мою сторону косится? Я что, это вслух сказала? Ууупс... Ну и ладно, мне же надо её напугать! А вот мы и до дома её доехали. Мм, не хило устроилась на папины-то денежки. Двухэтажный коттедж. Бассейн, фонтан, декоративные голубые ели вдоль каменной дорожки. Кто это там её встречает? Аа, братик, собственной персоной. Так это же прекрассно! Я мысленно потёрла ручки: шоу начинается...
Кира в миг вылетела из машины и бросилась к брату. Он её обнял и принялся успокаивать. Она что-то говорила ему, я точно не слышала: наблюдала за этим представлением. Тут он поднял взгляд на машину девушки и я решила проявиться... Ошарашенный, полный ужаса взгляд уставился на меня, а я что? Я сижу и всё с тем же выражением лица смотрю на него. Он зажмурился, а я в этот момент снова сделалась невидимой. Когда он открыл глаза, взгляд стал каким-то облегчённым что ли. Ага, подумал - глюк. Ну, что ж, пускай. Они тем временем направились в дом. И я телепортировалась за ними.
Только входная дверь закрылась, Виталий Геннадьевич бросился на сестру и жадно начал целовать. Я остолбенела. Что происходит-то, люди добрые?! Вот они целуются у двери, вот он снимает с неё шубу, блузку (под ней ничего), Кира тем временем потянулась к ремню на его штанах. Ох, какой кошмаар!!! Брат с сестрой...это...того... Эй, они что прям в прихожей собрались? Чего это он её нагибает-то? Фу, не могу на это смотреть. Жуть какая! Меня осенило... Я прошла сквозь входную дверь на улицу (дверь стеклянная, если что). И только у них там всё началось, я резко постучала. Стук получился громкий, звенящий. Замерли. Через светлую штору, которой закрыта дверь, видно было бы, если бы кто-то стоял, но я-то невидима. Плечиками пожали и продолжают. Фу. Как собаки, честное слово. А я снова стучу. Чего это они гостей не пускают? На улице мороз, я ведь и окочуриться тут могу. И между прочим, убийцами моими будут эти двое! Аах, они же и так мои убийцы. А я и без того мертва. Что ж, представление продолжается. Эти снова замерли. Мужик направился к двери, прямо так, с полуспущенными штанами. Безобразие какое! Остановился, присматривается через шторку. Ха-ха! Какое у него лицо! Эй, чего это Кира делает? Куда собралась-то? Ээй... Ну, вот. Ушла. А я хотела ещё попугать. Ну ладно. С неё на сегодня хватит.
Кира уехала, а я осталась в доме этого маньяка. Сидит телевизор смотрит. Угу. А пульт где? Ах, вот же он! На столике журнальном лежит. Отлично. Нажала кнопочку с каким-то каналом. Переключила. Вздрогнул, испугался, значит? Прраавильно, бойся. Переключил обратно. Эй, так не честно, я хочу мультики! Переключила обратно. Пока он в замешательстве, телепортировалась на кухню. Мысленно присвистнула: кухня-то что надо. Чистая только... непорядок... Надо исправить. Открыла холодильник... о, тортик! Ему самое место на стене! Аккуратно, бесшумно размазала большой шоколадный торт на шикарных дорогих обоях. Красота! Ещё добавить сюда кетчуп... О, а отложу-ка я пасту томатную - идея одна гениальная появилась... Так, что можно к моему шедевру живописи на стенах добавить? О, мука очень даже кстати... Рассыпала её по всей не маленькой кухне, разложила приборы столовые в хаотичном порядке, себя облила томатной пастой. Раскидала продукты везде: на полу, на столах, в ящичках и шкафах. Осталось последнее: вытащила на стол всю стеклянную посуду и... с детства мечта безнаказанно побить посуду... конечно, на звук бьющегося стекла прибежал хозяин этого самого стекла. Прибежал и раскрыл рот в беззвучном крике. Ну, и чего ты так испугался? Ну, по безобразничало привидение, ну с кем не бывает?! А он закрыл лицо руками и сполз по стеночке... по той самой, на которой кетчуп расположился. А этот пытается встать теперь. И зачем, спрашивается, присел тогда?! Вляпался в красную помидорную массу, посмотрел на руки и заорал. Громко так... рванул в ванную, находу сдирая с себя одежду.
В ванную я тоже зашла. Стоит под душем и яростно натирает себя мочалкой. А, кровушку с себя смыть хочешь? Не выйдет, ты уже убил человека и это навсегда с тобой. Так, что я смотрю на это убожество? Взяла и выключила воду. Замер, сжался весь. Раза в два меньше стал наверное. Стоит, не шевелится, на дверь смотрит. А я включила воду обратно. Холодную. Ну, а что? Он меня бросил на морозе замерзать, так вот пускай почувствует теперь хоть сотую часть того, что чувствовала я. Эх, не понравилось ему что-то... Выскочил из ванной, будто я горячую воду включила, а не холодную. Ой. И правда. Ошпарила мужика. Эх, ну, ничего. Счас снежку принесу - охладишься.
Телепортировалась на улицу, сгребла снежок. Телепортировалась обратно... Картина маслом: в гостиной на голом полу голый красный, как варёный рак, мужик звездой раскинулся и лежит. Чегой-то он? Ревёт что ли? Ээммм... Что-то не хорошо это. Хотя, какая разница. Плюнула на всё и рассыпала снежок на его алеющее знамя... то есть тело. А он снова подскочил, резко так. Да что ж такое-то?! Горячо - не нравится! Холодно - не нравится! Поглядите какая цаца - всё ему не так! И куда он убежал? А телевизор чего выключил? Ну так я исправлю ситуацию. Включила на всю громкость музыкальный канал. А там фильм ужасов идёт... На музыкальном канале? Вот не понимаю я эту страну... А, это канал не музыкальный что ли? Ой. Вот это они орут... Девчонка прям правдоподобно так играет. И заорала громко, так, что в момент, когда настала тишина, я услышала грохот. "Что это так бумкнуло?" - вспомнилось мне. Надо проверить что там.
Фу, какая слабая нервная система... И мочевой пузырь. Лежит себе на огромной кровати в роскошных мокрых простынях, красный, как цветочек аленький, голый совершенно (в носках, тоже мокрых, кстати) растрёпанный, заплаканный и с дёргающимся глазом, молодой мужик. Эх, такой молодой, а такой больной... И чего это он там шепчет? Чего-чего? Молится?! Ээ? Что? Так же не честно. Я же только начала. Ну вооот... О, встаёт. Э, куда? К зеркалу. О, а это тоже хорошая идея. Стоит пялится на себя. И я за спиной его. С ножом. Видима. Он в шоке. А я в кетчупе. С ножом. Который тоже в кетчупе. Ой, поворачивается. Невидима... Осмотрел комнату, повернулся опять к зеркалу. А там я. В кетчупе и с ножом. И улыбаюсь. Упал. Ну, вот. И чего он слабенький-то такой? Как девок невинности лишать, да в сугробах хоронить - это, пожалуйста, а как к нему поговорить пришли, так на колени перед зеркалом. Ну и что, что он убил меня. Я вот может правда поговорить хочу? Хотя, кого я обманываю, мне нравится то, что происходит. Ушёл. Куда?
Оказалось к телефону. Позвонил кому-то и сидит около столика журнального. Ждёт чего-то. Или кого-то.
А мне пора. Теперь очередь Киры.
Месть - дело весёлое. День второй
У Киры делать было нечего: валяется пьяная на кухне и всё ей не почём. Так даже не интересно. Я побродила по дому... безвкусица! Здесь во всю использован стиль“не важно красиво или нет, главное - по дороже”. Зазвонил телефон. Долго звонит. И мелодия противная какая-то... О, ползёт к трубке. Так, Сенька, соображай чего делать будем...
- Алло, - тем временем Кира уже преодолела это непомерно большое расстояние между обеденным столом и... плитой? Зажарить телефон решила что ли? Не понимаю я этих мажоров... с жиру бесятся... А, у неё новенький iPhone в кастрюле искупался... Говорю же: с жиру бесятся!
- Да это я, - продолжала хрипеть пьяным голосом “подруга”. - А что с ним? - С кем это? Неужели папенька преставился и наследство, которого вы с братом так ждёте, оставил? - Скоро буду. - А это уже интересно. Что ж, веди меня, Сусанин.
Кира вызвала такси и отправилась по неизвестному мне адресу. Мы ехали очень долго. И водитель так странно на неё косится после того, как она адрес назвала. Что это с ним? Долго... Слишком долго едем. Уже рассвет. Мне ещё два дня осталось и вся следующая ночь. И всё. Что будет потом я не знаю...
Наконец приехали. Эмм... Это что, больница? Всё, что-то с кем-то случилось. Кира пошла по обледенелой дорожке ко входу в это здание, несколько раз поскользнулась и расстелилась на этой уж очень узкой для пьяной русской бабы тропинке, ещё пару раз завалилась в сугроб, нервно оборачиваясь под мои тихие смешки, наконец добрела до заветной двери. И тут я сама чуть в сугроб не села. Психиатрическая лечебница - пункт нашего назначения! Вот это поворот! Что ж, у каждой семьи есть скелеты в шкафах.
Подолбив в дверь несколько раз и довольно сильно и не получив ответа, Кира, матерясь на все лады, стала орать кому-то чтобы открыли и при этом бить многострадальную дверь ногами. Наконец на зов замёрзшей и уже протрезвевшей леди откликнулись и дверь распахнулась, явив пред светлы наши очи заспанного охранника, в помятой форме и взъерошенной шевелюрой. Он присмотрелся к девушке и хриплым то ли от сна, то ли от похмелья голосом, заговорил, распространяя при этом миазмы перегара.
- Ты кто? - Первое, что спросил горе-охранник, - зачем пришла и вообще как тут оказалась?
- Ногами притопала, - съязвила Кира, - я к главврачу, он только что звонил. - Про только что она явно погорячилась.
- Подожди, - сказал охранник и захлопнул дверь. Прямо перед носом девушки. Через некоторое время он снова появился и пригласил её войти.
В коридоре Киру ждал седой врач, как положено - в белом халате. Он поприветствовал её кивком и жестом указал следовать за ним. Немой что ли?
Минут десять петляния по тёмным больничным коридора и мы притопали к обычной белой двери, видимо, палатной. И действительно, когда мы остановились, врач повернулся к девушке и с сочувствующим взглядом сказал:
- Мы, конечно, можем отправить его домой под присмотр родственников, но спокойнее было бы оставить его здесь. Хоть на некоторое время.
Врач открыл дверь и пригласил Киру войти. А я прошла сквозь стену около входа и замерла, даже не до конца покинув бетонную конструкцию. На кровати в углу комнаты сидел, поджав ноги под себя... Виталий... брат Киры. Да-да, тот, который меня и убил. А теперь в дурке. Сидит с иконой в руке и шепчет что-то. Ох, ну и заварила же я кашу. Хотя, поделом ему. Этот маньяк хотя бы жив, а у меня родители убиваются.
- Сень, а Сень, - обращается к моему телу Олег, - ты поправляйся, ладно? - Говорит, а у самого слёзы в глазах стоят. Но голос даже не дрогнул. Мужчина! Настоящий мужчина!
- Сенечка, сестрёнка, - начала Элька. - Мне столько всего надо тебе рассказать! Столько всего! Ты поправляйся скорее! - И выбежала.
- Эх, Сенька, - теперь заговорил Андрей, - опять ты Эльку до слёз довела! - Улыбается, но голос дрожит. Пытается держаться. - Вот без тебя совсем скучно стало, выздоравливай скорее! Я же совсем распущусь без тебя! Двойки хватать начну, да уроки прогуливать! А математику нам с Элькой кто помогать решать будет! - Переходя на крик, говорит Андрюша. - Предательница! Говорила, что мы всегда будем все вместе! Ты обещала нас никогда не бросать! - И вышел вслед за Элькой.
- Я остался, Сень, - хмыкнул Олег. - Я не буду ругать тебя, - ох, спасибо. Сижу улыбаюсь сквозь слёзы, как дура. - Я ведь тоже столько всего хочу рассказать тебе, Сень. Выздоравливай скорее! - Он тоже вышел. А я сижу и думаю.
Это ведь и правда больно: смотреть, как твои родные вот так бессильны, они надеются, что я поправлюсь, а точно знаю, что через три дня они буду меня хоронить. И ведь не знают ещё об этом. Просидела я около своего тела ещё очень долго, потом, к вечеру, дверь палаты снова отворилась и моему удивлённому взору предстал Илья, парень с нашего потока. Мы не общались почти с ним, я только знаю, что он из соседнего города. Иногда мы виделись в общежитии, ну, и, конечно, на парах, когда ли лекции для всего курса.
- Здравствуй, Сень. - Начал он, присаживаясь на стул около кровати, - а я вот снова к тебе пришёл. Никогда не подходил к тебе, а тут, как узнал что с тобой, так решил, что это последний шанс. Ты мне нравишься, Сень. Я обещаю, как только ты придёшь в себя, я больше не буду бояться к тебе подойти, не буду скрывать своих чувств, я обязательно признаюсь тебе. Клянусь.
- Как трогательно, - в палату ввалилась Кира. - Свали отсюда, хлюпик, я подругу пришла навестить.
Илья просто ушёл. Не сказав ни слова. Хм... и вот ЭТОМУ я понравилась? Жжуууть...
- Ну, что, подруга, - Кира сразу расположилась на кровати, - говорят, в коме люди всё слышат... Хм... Так даже лучше. Это хорошо, что ты наконец не будешь мне мешать! Ты даже не представляешь, как я рада, что с тобой всё так случалось! Ты думаешь, я по доброте душевной тебе работу предложила? Неет. Понимаешь, Антон вдруг начал слишком много тобой интересоваться. Где ты живёшь, откуда ты, что любишь, есть ли пара у тебя... Не справедливо, не находишь?
Я не стала дослушивать. Вылетела из окна. Да, именно вылетела. Я ведь теперь дух. Летать могу. И телепортироваться. Удобно. В общем, теперь я знаю кто будет первой целью для моей мести. Сначала её нужно напугать... Мой думательный процесс прервался звуком едущей машины. А, Кира решила покинуть здравницу? Хорошо, буду импровизировать.
Мы едем по практически пустынной улице (я уселась на пассажирское сидение спереди, всё так же невидима и неосязаема). Какая гадкая у неё ухмылочка. Надо сбить.... И тут мне пришла в голову гениальная мысль! Я телепортироваться на тротуар, Кира как раз притормозила на светофоре. Угу, отлично. Смотрит по сторонам. А я тут на тротуаре. Проявилась. Видимой стала. Она заметила и в глазах постепенно отразился ужас. Ну да, только что она мне в больнице душу изливала, как на тебе: стою и злобно ухмыляюсь. А "подружка" в руль вцепилась и по газам, только загорелся зелёный. Ну, что ж, первая половина есть. Сейчас подумает, что ей показалось на нервной почве и успокоится. А я снова в машине и снова невидима. Мм, как я и говорила: она спокойна и даже нервно хихикает со словами: "Привидится же такое." А я снова на тротуарчик. И снова видима. Она едет медленно и заметила, как я ей ручкой машу, всё с той же ухмылочкой на лице. Мм, красота. Опять "нырнула" в машину. Её трясёт. Сильно. "Замёрзла, подруга?" - спросила я. И чего это она так в кресло вжалась и в мою сторону косится? Я что, это вслух сказала? Ууупс... Ну и ладно, мне же надо её напугать! А вот мы и до дома её доехали. Мм, не хило устроилась на папины-то денежки. Двухэтажный коттедж. Бассейн, фонтан, декоративные голубые ели вдоль каменной дорожки. Кто это там её встречает? Аа, братик, собственной персоной. Так это же прекрассно! Я мысленно потёрла ручки: шоу начинается...
Кира в миг вылетела из машины и бросилась к брату. Он её обнял и принялся успокаивать. Она что-то говорила ему, я точно не слышала: наблюдала за этим представлением. Тут он поднял взгляд на машину девушки и я решила проявиться... Ошарашенный, полный ужаса взгляд уставился на меня, а я что? Я сижу и всё с тем же выражением лица смотрю на него. Он зажмурился, а я в этот момент снова сделалась невидимой. Когда он открыл глаза, взгляд стал каким-то облегчённым что ли. Ага, подумал - глюк. Ну, что ж, пускай. Они тем временем направились в дом. И я телепортировалась за ними.
Только входная дверь закрылась, Виталий Геннадьевич бросился на сестру и жадно начал целовать. Я остолбенела. Что происходит-то, люди добрые?! Вот они целуются у двери, вот он снимает с неё шубу, блузку (под ней ничего), Кира тем временем потянулась к ремню на его штанах. Ох, какой кошмаар!!! Брат с сестрой...это...того... Эй, они что прям в прихожей собрались? Чего это он её нагибает-то? Фу, не могу на это смотреть. Жуть какая! Меня осенило... Я прошла сквозь входную дверь на улицу (дверь стеклянная, если что). И только у них там всё началось, я резко постучала. Стук получился громкий, звенящий. Замерли. Через светлую штору, которой закрыта дверь, видно было бы, если бы кто-то стоял, но я-то невидима. Плечиками пожали и продолжают. Фу. Как собаки, честное слово. А я снова стучу. Чего это они гостей не пускают? На улице мороз, я ведь и окочуриться тут могу. И между прочим, убийцами моими будут эти двое! Аах, они же и так мои убийцы. А я и без того мертва. Что ж, представление продолжается. Эти снова замерли. Мужик направился к двери, прямо так, с полуспущенными штанами. Безобразие какое! Остановился, присматривается через шторку. Ха-ха! Какое у него лицо! Эй, чего это Кира делает? Куда собралась-то? Ээй... Ну, вот. Ушла. А я хотела ещё попугать. Ну ладно. С неё на сегодня хватит.
Кира уехала, а я осталась в доме этого маньяка. Сидит телевизор смотрит. Угу. А пульт где? Ах, вот же он! На столике журнальном лежит. Отлично. Нажала кнопочку с каким-то каналом. Переключила. Вздрогнул, испугался, значит? Прраавильно, бойся. Переключил обратно. Эй, так не честно, я хочу мультики! Переключила обратно. Пока он в замешательстве, телепортировалась на кухню. Мысленно присвистнула: кухня-то что надо. Чистая только... непорядок... Надо исправить. Открыла холодильник... о, тортик! Ему самое место на стене! Аккуратно, бесшумно размазала большой шоколадный торт на шикарных дорогих обоях. Красота! Ещё добавить сюда кетчуп... О, а отложу-ка я пасту томатную - идея одна гениальная появилась... Так, что можно к моему шедевру живописи на стенах добавить? О, мука очень даже кстати... Рассыпала её по всей не маленькой кухне, разложила приборы столовые в хаотичном порядке, себя облила томатной пастой. Раскидала продукты везде: на полу, на столах, в ящичках и шкафах. Осталось последнее: вытащила на стол всю стеклянную посуду и... с детства мечта безнаказанно побить посуду... конечно, на звук бьющегося стекла прибежал хозяин этого самого стекла. Прибежал и раскрыл рот в беззвучном крике. Ну, и чего ты так испугался? Ну, по безобразничало привидение, ну с кем не бывает?! А он закрыл лицо руками и сполз по стеночке... по той самой, на которой кетчуп расположился. А этот пытается встать теперь. И зачем, спрашивается, присел тогда?! Вляпался в красную помидорную массу, посмотрел на руки и заорал. Громко так... рванул в ванную, находу сдирая с себя одежду.
В ванную я тоже зашла. Стоит под душем и яростно натирает себя мочалкой. А, кровушку с себя смыть хочешь? Не выйдет, ты уже убил человека и это навсегда с тобой. Так, что я смотрю на это убожество? Взяла и выключила воду. Замер, сжался весь. Раза в два меньше стал наверное. Стоит, не шевелится, на дверь смотрит. А я включила воду обратно. Холодную. Ну, а что? Он меня бросил на морозе замерзать, так вот пускай почувствует теперь хоть сотую часть того, что чувствовала я. Эх, не понравилось ему что-то... Выскочил из ванной, будто я горячую воду включила, а не холодную. Ой. И правда. Ошпарила мужика. Эх, ну, ничего. Счас снежку принесу - охладишься.
Телепортировалась на улицу, сгребла снежок. Телепортировалась обратно... Картина маслом: в гостиной на голом полу голый красный, как варёный рак, мужик звездой раскинулся и лежит. Чегой-то он? Ревёт что ли? Ээммм... Что-то не хорошо это. Хотя, какая разница. Плюнула на всё и рассыпала снежок на его алеющее знамя... то есть тело. А он снова подскочил, резко так. Да что ж такое-то?! Горячо - не нравится! Холодно - не нравится! Поглядите какая цаца - всё ему не так! И куда он убежал? А телевизор чего выключил? Ну так я исправлю ситуацию. Включила на всю громкость музыкальный канал. А там фильм ужасов идёт... На музыкальном канале? Вот не понимаю я эту страну... А, это канал не музыкальный что ли? Ой. Вот это они орут... Девчонка прям правдоподобно так играет. И заорала громко, так, что в момент, когда настала тишина, я услышала грохот. "Что это так бумкнуло?" - вспомнилось мне. Надо проверить что там.
Фу, какая слабая нервная система... И мочевой пузырь. Лежит себе на огромной кровати в роскошных мокрых простынях, красный, как цветочек аленький, голый совершенно (в носках, тоже мокрых, кстати) растрёпанный, заплаканный и с дёргающимся глазом, молодой мужик. Эх, такой молодой, а такой больной... И чего это он там шепчет? Чего-чего? Молится?! Ээ? Что? Так же не честно. Я же только начала. Ну вооот... О, встаёт. Э, куда? К зеркалу. О, а это тоже хорошая идея. Стоит пялится на себя. И я за спиной его. С ножом. Видима. Он в шоке. А я в кетчупе. С ножом. Который тоже в кетчупе. Ой, поворачивается. Невидима... Осмотрел комнату, повернулся опять к зеркалу. А там я. В кетчупе и с ножом. И улыбаюсь. Упал. Ну, вот. И чего он слабенький-то такой? Как девок невинности лишать, да в сугробах хоронить - это, пожалуйста, а как к нему поговорить пришли, так на колени перед зеркалом. Ну и что, что он убил меня. Я вот может правда поговорить хочу? Хотя, кого я обманываю, мне нравится то, что происходит. Ушёл. Куда?
Оказалось к телефону. Позвонил кому-то и сидит около столика журнального. Ждёт чего-то. Или кого-то.
А мне пора. Теперь очередь Киры.
Месть - дело весёлое. День второй
У Киры делать было нечего: валяется пьяная на кухне и всё ей не почём. Так даже не интересно. Я побродила по дому... безвкусица! Здесь во всю использован стиль“не важно красиво или нет, главное - по дороже”. Зазвонил телефон. Долго звонит. И мелодия противная какая-то... О, ползёт к трубке. Так, Сенька, соображай чего делать будем...
- Алло, - тем временем Кира уже преодолела это непомерно большое расстояние между обеденным столом и... плитой? Зажарить телефон решила что ли? Не понимаю я этих мажоров... с жиру бесятся... А, у неё новенький iPhone в кастрюле искупался... Говорю же: с жиру бесятся!
- Да это я, - продолжала хрипеть пьяным голосом “подруга”. - А что с ним? - С кем это? Неужели папенька преставился и наследство, которого вы с братом так ждёте, оставил? - Скоро буду. - А это уже интересно. Что ж, веди меня, Сусанин.
Кира вызвала такси и отправилась по неизвестному мне адресу. Мы ехали очень долго. И водитель так странно на неё косится после того, как она адрес назвала. Что это с ним? Долго... Слишком долго едем. Уже рассвет. Мне ещё два дня осталось и вся следующая ночь. И всё. Что будет потом я не знаю...
Наконец приехали. Эмм... Это что, больница? Всё, что-то с кем-то случилось. Кира пошла по обледенелой дорожке ко входу в это здание, несколько раз поскользнулась и расстелилась на этой уж очень узкой для пьяной русской бабы тропинке, ещё пару раз завалилась в сугроб, нервно оборачиваясь под мои тихие смешки, наконец добрела до заветной двери. И тут я сама чуть в сугроб не села. Психиатрическая лечебница - пункт нашего назначения! Вот это поворот! Что ж, у каждой семьи есть скелеты в шкафах.
Подолбив в дверь несколько раз и довольно сильно и не получив ответа, Кира, матерясь на все лады, стала орать кому-то чтобы открыли и при этом бить многострадальную дверь ногами. Наконец на зов замёрзшей и уже протрезвевшей леди откликнулись и дверь распахнулась, явив пред светлы наши очи заспанного охранника, в помятой форме и взъерошенной шевелюрой. Он присмотрелся к девушке и хриплым то ли от сна, то ли от похмелья голосом, заговорил, распространяя при этом миазмы перегара.
- Ты кто? - Первое, что спросил горе-охранник, - зачем пришла и вообще как тут оказалась?
- Ногами притопала, - съязвила Кира, - я к главврачу, он только что звонил. - Про только что она явно погорячилась.
- Подожди, - сказал охранник и захлопнул дверь. Прямо перед носом девушки. Через некоторое время он снова появился и пригласил её войти.
В коридоре Киру ждал седой врач, как положено - в белом халате. Он поприветствовал её кивком и жестом указал следовать за ним. Немой что ли?
Минут десять петляния по тёмным больничным коридора и мы притопали к обычной белой двери, видимо, палатной. И действительно, когда мы остановились, врач повернулся к девушке и с сочувствующим взглядом сказал:
- Мы, конечно, можем отправить его домой под присмотр родственников, но спокойнее было бы оставить его здесь. Хоть на некоторое время.
Врач открыл дверь и пригласил Киру войти. А я прошла сквозь стену около входа и замерла, даже не до конца покинув бетонную конструкцию. На кровати в углу комнаты сидел, поджав ноги под себя... Виталий... брат Киры. Да-да, тот, который меня и убил. А теперь в дурке. Сидит с иконой в руке и шепчет что-то. Ох, ну и заварила же я кашу. Хотя, поделом ему. Этот маньяк хотя бы жив, а у меня родители убиваются.
