Все прошло скомкано и неловко. Из-за Саладина… старшего и настоящего. Так же, да? Реальный один, а другой — ранняя версия. С которой крайне нежелательно взаимодействовать во избежание, но она ни о чем не жалеет. Хотя как может быть ненастоящим тот, с кем было столько всего… ладно, лучше не акцентировать, чего именно. И так всем понятно. Он точно живой, из плоти и крови, нет никакой разницы. А не призрак прошлого.
Или кто-то все-таки лучше и на голову выше — во всем, и в сексе особенно? Он нынешний. Это Саладин хочет услышать, знает она. Ревнует к самому себе, серьезно… или просто замучил троллить? И ей хочется, чтобы он не обращался с ней так осторожно, а проявлял больше страсти. Все понятно, и это глупо, но… она готова подарить ему большую бутылку вискаря. Чтобы босс расслабился и ни о чем не думал. Как в тот первый раз. Свои бутылки он от нее где-то прячет. Бухает на работе, чтобы не огорчать, или вовсе завязал.
<i>— Поговори с ним на прощание. Ты, кажется, хочешь. А потом мы поговорим без тебя. </i>
<i>Саладин необычно мило — она не привыкла его таким видеть — улыбнулся, не замечая ее бесконечного смущения. Упустил возможность поупражняться в сарказме, как он мог. </i>
<i>«С трудом».</i>
<i>И мысли опять прочитал. Ей еще раз стало дурно, совсем ненадолго, после поцелуя. Голова закружилась и мир потемнел и отдалился, смешавшись в какофонию неразличимых звуков. От переживаний и этого вот всего. Странно и неправильно целовать одного любимого на глазах другого, и при этом они один и тот же человек. Она никогда не привыкнет, или очень нескоро. И не понимает, жалеет ли, что не надо привыкать. Может, и ей стоит стереть память, чтобы стало легче. Хотя бы о чем-нибудь, самом ну таком. Как пробуждение от краткого обморока, уже второго за день, но она не нарочно. Два шефа так действуют, и что уже столько дней все на нервах. Недель. С тех пор, как все и случилось.
Поэтому каменные стены вновь задрожали перед глазами, изгибаясь волнами, и голова стала совершенно пустой. Хорошо, что она успела сесть на лежанку и просто легла, откинувшись назад. Они оба за нее испугались и постарались помочь, положив ладони на живот. Безумно приятно и сразу легче стало. Но детям о таком не нужно рассказывать… и насчет брата с мамой она тоже не уверена. Как парни два-в-одном ей пузо наглаживали. За одного их считать или за двоих — хз, но рук было четыре. Как реагировать на сидящих по обе стороны от нее возлюбленных… с почти одинаковым беспокойством заглядывающих в глаза, Миели не смогла придумать. Поэтому просто опять зажмурилась, не торопясь вставать с кровати. Голова еще кружится — на самом деле, никакого притворства.</i>
<i>«Ты этого хочешь?»</i>
<i>Потерять память? Нет, ни за что! Пусть это и стремно. Она будет хранить все в тайном уголке сердца. Для дорогих воспоминаний. О прекрасном древнем мире, танцах, поцелуях, рассказанной только ей истории. Вдруг их окажется мало или больше не будет?</i>
Она даже не знает, какой из ситуации с двумя любимыми можно найти выход. Еще, кроме как оставить того в его времени, жить свою жизнь. Чтобы ход истории и привычный порядок вещей не нарушились, других вариантов тут реально нет. Но… как же грустно. Ей будет не хватать того Саладина, очень… а иначе не хватало бы этого?
<i>— Ему пришлось забыть все, что ты сказала. </i>
<i>«А ты все слышал и помнишь?» — Миели сжала губы, не желая повторять признание. Ненужное шефу три тысячи лет спустя, но еще не успевший познать тлен по-настоящему порадовался. И воспрял духом. Это будет согревать ей сердце, как бы кое-кто ни пытался иронизировать. Она не будет слушать. </i>
<i>— Я очень люблю тебя, и буду скучать. Ты… </i>
<i>«Лучшее в нем. И мы обязательно встретимся, позже. Если ты этого хочешь».</i>
<i>И если не хочет, тоже. Так сложились вероятности будущего, и кое-кому остается только их воспроизвести. Но ей очень хочется, чтобы хотел. И тоже скучал по ней, хотя бы немного.</i>
— Тогда с детьми возились меньше, чем сейчас, и вообще все было по-другому. Не нужно меня жалеть… слишком сильно.
А не слишком… ему нравится? Может, и слишком тоже, если все по-настоящему, а не снится на скучной лекции. Миели глубоко вздохнула, словно желая надышаться впрок, до головокружения. Кислородного опьянения. Смертельно опасного, но способного подарить обманчивую эйфорию. Головокружительно-сладкий приход с бабочками в животе… почти как от любви. Если все верно рассчитать — сделать чуть выше нормы содержание кислорода в газовоздушной смеси. Экспериментировать с барокамерой вне учебного процесса строжайше запрещено и чревато отчислением, но некоторые пытались. И она, один раз. Просто было интересно, и вообще все глупые ещё в пятнадцать лет.
А не только она, как долго и ядовито утверждал появившийся в самый неподходящий момент шеф. Парней он с таким упоением не ругает, больше для галочки. С Мэлько вообще никогда не распинался, просто молча наказывал. Или забивал и отправлял нафиг, махнув рукой. Не жить же пацану в карцере на самом деле, так и магии учить некого, скучно. А ее тогда заставил три недели отдыхать в номере люкс. Зверски долго, Мэлько больше двух не сидел. Чистить плиту, кухонные столешницы, мыть полы (руками, все без магии, спасибо хоть швабру выдали). «Можно вместо обеда смартфон на час в день, пожалуйста! Нет, хрен тебе». Она не спрашивала, и так все ясно. И читать в свободное время сборник инструкций по ТБ. Чтобы потом сдать по нему зачет. И представлять перед сном… всякое нехорошее. Что противный шеф в нее влюбится, когда она еще немного вырастет, и… так ему и надо. Будет звать на свидания, говорить, какая она умная, подарит цветы, кольцо с черным бриллиантом и свой суперкар. Или точно такой же. А она… тут Миели не знала, что придумать, и засыпала. Потому что гордо отказать и надавать вредному директору букетом по морде, или инструкциями было самым логичным и мстительно приятным, но не хотелось. Почему-то.
А могла и вылететь из школы — если бы была как все. А не сестра любимого ученика, принцесса разрушенного Королевства Природы, и то, что она недавно узнала. На Линфее, в переполненном пугающе-непонятными видениями полусне. Картинами прошлого, меняющегося и настоящего. И пустыми глупыми страхами. Будущее неопределенно, и тем более недоступно ей. Надо только помнить, и больше занимать голову и руки чем-нибудь полезным.
— Я примерно в его возрасте… чуть помладше, хотел вновь увидеть отца. Поднять к потолку, прижав спиной к стене, или просто в воздух. Встряхнуть, подержать подольше и сбросить вниз. Потом стало не до этого.
«Гриффин встретил, да? Но с ней этого так и не сделал, а надо бы».
Ведьма не меньше заслужила, нечего тут. Это с ним навсегда, как бы она ни бомбила. Прошлое не переделать, хоть плачь. Точнее, можно изменить, попробовать, но лучше ну нахер. Проблем наживешь больше, чем профита. И обижаться не хочется, когда можно еще полежать, наслаждаясь прикосновениями. Просыпаясь, трудно сразу сориентироваться где, и все ли хорошо. В древнем Королевстве Природы, рядом с мамой, или… нет, в липком ужасе снов нет спасительно яркого живого света. Он помогает — вспомнить, понять, что все хорошо и начать свободно дышать. В теплой кровати, где она спала с отцом своих будущих малышей. Тесно прижавшись… пусть близость и не спасала от терзающих спящий разум видений, вплетаясь в них изощренно реалистичными кошмарами. Страхом — за себя, и за него, еще больше. И за бедных малышек внутри. Они еще совсем маленькие, и слабые, как котята. Пока не могут жить и дышать самостоятельно и так мило сосали пальчики на узи. Терять любимых больнее и страшнее, чем умереть самой. Она не пробовала ни того, ни другого, но уверена. И пусть все останется плохим сном, из-за расшатавшихся нервов.
Как обнимающие ее руки обращаются в прах, истлевая до кости, проходящий в неплотно закрытые шторы лунный свет меркнет и тяжесть холодной сырой земли сдавливает грудь. Мешая расправить горящие от нехватки воздуха легкие и увидеть хоть что-то, кроме забивающей глаза черноты. В миг потери сознания от удушья кошмар обрывался, сменяясь полетом без привычных ощущений тела. Над скромным белым прямоугольником надгробья на зеленом поле, несуществующие глаза хотят и не могут прочитать надпись. Или и не хотят тоже? В Магиксе почти нет кладбищ, и мало кому выпадает лежать в отданной для скорбных нужд земле. Кремация и аккуратная урна с прахом в ячейке — стандартная процедура. Практично, экологично и не так грустно. Похожие на плащ густые волосы… пугающе длинные и объемные, словно внутри никого нет, мелькают тенью на стене. И огромная лужа крови растекается по мраморно-белым плиткам. У них нигде нет такого покрытия… значит, все страшный сон и неправда?
У беременных бывают иррациональные страхи и заскоки, вот и все. Это же пройдет? Когда стабилизируется гормональный фон. Она успела прочитать и запомнить многое, а сколько еще нужно! Пока сосредоточилась на том, чтобы стать хорошей матерью. А кем хочет быть кроме этого, и захочет ли вообще — разберется потом. Когда родит и малышки подрастут. Диплом Красного Фонтана с отличием Саладин выдал ей сразу по прибытии. Лично распечатал, подписал и сказал, что тем, кто не влезет в стандартную форму, в школе делать нечего. Таковы правила. Босс их только что придумал, и что вы ему сделаете?
— Главное, чтобы у моих детей не появилось таких желаний. Поэтому я их и не заводил.
Смотреть, как шеф фирменно усмехнулся и поджал губы на последней фразе, не нужно. Все отлично видно без этого, прямо в голове.
— Боишься, что у них получится?
Окажутся умные и магической силой не обделённые, в папу, и все. Шарахнут родителя об пол, что мало не покажется.
— Нет, просто не хотелось бы.
Миели открыла глаза и тут же расслабленно зажмурилась, наслаждаясь блаженным спокойствием. Сердце забилось чаще всего на миг, он же не заметил? И не будет расспрашивать, что случилось? Признаваться в иррациональных страхах стыдно и глупо, словно она маленькая девочка с расшатанными нервами. Ни к чему. Напрягается и ждет подвоха, что все исчезнет и станет не так. В первые секунды после пробуждения, или если немного отключиться, лежа с закрытыми глазами. Она никак не может привыкнуть, и до конца поверить, отсюда и терзающие по ночам тревожные сны. Или мучительно горькие.
А может, просто боится неизвестности и перемен в жизни? Родов, как она будет справляться с детьми и правда ли Саладин их любит. По-настоящему… он умеет? Или давно разучился и только считает себя обязанным? Достойно воспитать потомков, раз уж они получились. И о ней заботиться, как о сосуде для наследников. Наследниц. Он точно хотел мальчика, хотя и не показал разочарования. Так же общается с их девочками, даже целует заметно округлившийся животик. Она была в шоке, что босс на такое способен. Вместо того, чтобы заняться с ней чем-нибудь неприличным, даже обидно. И что дети опять заметно выросли после возвращения, и начали толкаться. Что за засада, так нечестно. Жаль, что не получится родить сына. И нехорошо огорчаться, девочки не виноваты, что так вышло
<i>И, на крайний случай, пригодитесь. Зачем наследники… тем, кто помирать не собирается? Тем более, девки — может, он еще до Гриффин их не любил, после нас. Просто сделал для коварной сучки исключение.</i>
Потому и Лилис начала сниться, все от нервяка. Мэлько показал ей, как выглядит Повелительница Иллюзий. Хотя и очень не любил ее обсуждать, стараясь побыстрее съехать с темы. И не только он — Саладин наотрез отказался говорить о бывшей наставнице.
— Ее больше нет в нашем мире, и так лучше для всех. Лилис сама хотела…
«Умереть?» Пфф, что за глупость. Босс мог бы и поизящнее свернуть неудобный разговор. Придумать достоверную легенду, он шикарно умеет, а не первую пришедшую в голову ерунду втирать.
— Я не люблю вспоминать Лилис… и все то, что он тебе рассказал.
«Кое-кто безответственный, глупый и слишком молодой» — ничего хорошего про свою молодую версию шеф еще не сказал. «Тебе под стать», — добавил только один раз. Очень мило с его стороны так сдерживаться.
Ну нет, она все-таки намерена все узнать. Не от него, так от кого-нибудь еще. Брата или мамы. Обидно, что только она почти ничего не вспомнила.
— Ты была слишком маленькой… Ну, спроси у мамы, или я расскажу. Только не сейчас.
Ее любимому пора на работу, как можно было забыть. Да она и не… прекрасно все понимает. Пора читать лекции, прибухнуть, не прячась от беременной подружки, и наконец всласть потоксить, поязвить и поругаться. А она еще почитает об уходе за младенцами, закажет что-нибудь в интернет-магазине и постарается сделать их дом уютнее. Или ей просто хочется думать, что роскошный пастельно-белый коттедж с бассейном и садом в заповедном уголке Лучезарного озера — их дом. А на самом деле она лишь временно напросившаяся гостья. Саладин купил его, или арендовал, чтобы привести ее. Потому что она нагло заявила, что хочет этого, и ей очень нужно… немного магии отца своих детей. После всех испытаний, коллайдером в том числе.
— Я оформлю его на тебя, если нравится. Закажи поесть, и не летай сама, на таком сроке это нежелательно.
Только на ветролете, Саладин стал оставлять ей свой бесценный суперкар. Предварительно заблокировав все возможности рискованного вождения и экстремального набора высоты. Не вышло полихачить. А можно было зажечь не хуже, чем на истребителе, высшим пилотажем заняться. Вот же. Она успела обрадоваться, что сможет вспомнить уроки в Красном Фонтане и отвлечься. Он за свою крутую тачку переживает или за них? А если она его в розовый цвет покрасит?
— Тогда будешь сама на нем летать, без меня.
Сами, для их женской компании то, что нужно. А он себе другой закажет. Саладин уже пообещал ей розовый ветролет на рождение дочек, и никаких перекрасок. Звучит как угроза. Она пошутила вообще-то и розовое не любит, лучше черного и блестящего ничего нет. И родит еще мальчика, постарается, только не надо розовых суперкаров.
<i>Даже и не думай, это было в первый и последний раз.</i>
Готовить он сегодня не будет, раскрутить Саладина на «вспомнить молодость» удалось лишь однажды. В первый день совместной жизни… Он так классно готовил картофельные лепешки и жаркое три тысячи лет назад. И был гораздо проще и доступнее. Яичница с беконом и тосты с копченым лососем и сейчас получились обалденно. Хотя босс (она всегда будет звать его так) провозился на кухне неприлично долго. И вышел с таким лицом, что она испугалась. Даже живот болезненно напрягся и кто-то ощутимо пнул под ребра. Сразу вдвоём, или… их тем точно не трое? УЗИ иногда ошибается, даже 5D. Слишком они быстро растут и больно ее пинают. Да, все из-за того, что не надо с временными переходами экспериментировать, но поныть-то можно?
— Давай же. Видишь, они хотят есть.
Саладин с тем же выражением поставил завтрак на тумбочку у изголовья кровати. И положил на поднос золотую карту. «Закажи еще еды, и все, что хочешь, только меня больше не проси».
А сколько она уже здесь? Неделю? Только пару дней провела с мамой и маленьким братишкой. Мэлько-младшему (они назвали его так) лучше всего остаться с ней.
Или кто-то все-таки лучше и на голову выше — во всем, и в сексе особенно? Он нынешний. Это Саладин хочет услышать, знает она. Ревнует к самому себе, серьезно… или просто замучил троллить? И ей хочется, чтобы он не обращался с ней так осторожно, а проявлял больше страсти. Все понятно, и это глупо, но… она готова подарить ему большую бутылку вискаря. Чтобы босс расслабился и ни о чем не думал. Как в тот первый раз. Свои бутылки он от нее где-то прячет. Бухает на работе, чтобы не огорчать, или вовсе завязал.
<i>— Поговори с ним на прощание. Ты, кажется, хочешь. А потом мы поговорим без тебя. </i>
<i>Саладин необычно мило — она не привыкла его таким видеть — улыбнулся, не замечая ее бесконечного смущения. Упустил возможность поупражняться в сарказме, как он мог. </i>
<i>«С трудом».</i>
<i>И мысли опять прочитал. Ей еще раз стало дурно, совсем ненадолго, после поцелуя. Голова закружилась и мир потемнел и отдалился, смешавшись в какофонию неразличимых звуков. От переживаний и этого вот всего. Странно и неправильно целовать одного любимого на глазах другого, и при этом они один и тот же человек. Она никогда не привыкнет, или очень нескоро. И не понимает, жалеет ли, что не надо привыкать. Может, и ей стоит стереть память, чтобы стало легче. Хотя бы о чем-нибудь, самом ну таком. Как пробуждение от краткого обморока, уже второго за день, но она не нарочно. Два шефа так действуют, и что уже столько дней все на нервах. Недель. С тех пор, как все и случилось.
Поэтому каменные стены вновь задрожали перед глазами, изгибаясь волнами, и голова стала совершенно пустой. Хорошо, что она успела сесть на лежанку и просто легла, откинувшись назад. Они оба за нее испугались и постарались помочь, положив ладони на живот. Безумно приятно и сразу легче стало. Но детям о таком не нужно рассказывать… и насчет брата с мамой она тоже не уверена. Как парни два-в-одном ей пузо наглаживали. За одного их считать или за двоих — хз, но рук было четыре. Как реагировать на сидящих по обе стороны от нее возлюбленных… с почти одинаковым беспокойством заглядывающих в глаза, Миели не смогла придумать. Поэтому просто опять зажмурилась, не торопясь вставать с кровати. Голова еще кружится — на самом деле, никакого притворства.</i>
<i>«Ты этого хочешь?»</i>
<i>Потерять память? Нет, ни за что! Пусть это и стремно. Она будет хранить все в тайном уголке сердца. Для дорогих воспоминаний. О прекрасном древнем мире, танцах, поцелуях, рассказанной только ей истории. Вдруг их окажется мало или больше не будет?</i>
Она даже не знает, какой из ситуации с двумя любимыми можно найти выход. Еще, кроме как оставить того в его времени, жить свою жизнь. Чтобы ход истории и привычный порядок вещей не нарушились, других вариантов тут реально нет. Но… как же грустно. Ей будет не хватать того Саладина, очень… а иначе не хватало бы этого?
<i>— Ему пришлось забыть все, что ты сказала. </i>
<i>«А ты все слышал и помнишь?» — Миели сжала губы, не желая повторять признание. Ненужное шефу три тысячи лет спустя, но еще не успевший познать тлен по-настоящему порадовался. И воспрял духом. Это будет согревать ей сердце, как бы кое-кто ни пытался иронизировать. Она не будет слушать. </i>
<i>— Я очень люблю тебя, и буду скучать. Ты… </i>
<i>«Лучшее в нем. И мы обязательно встретимся, позже. Если ты этого хочешь».</i>
<i>И если не хочет, тоже. Так сложились вероятности будущего, и кое-кому остается только их воспроизвести. Но ей очень хочется, чтобы хотел. И тоже скучал по ней, хотя бы немного.</i>
— Тогда с детьми возились меньше, чем сейчас, и вообще все было по-другому. Не нужно меня жалеть… слишком сильно.
А не слишком… ему нравится? Может, и слишком тоже, если все по-настоящему, а не снится на скучной лекции. Миели глубоко вздохнула, словно желая надышаться впрок, до головокружения. Кислородного опьянения. Смертельно опасного, но способного подарить обманчивую эйфорию. Головокружительно-сладкий приход с бабочками в животе… почти как от любви. Если все верно рассчитать — сделать чуть выше нормы содержание кислорода в газовоздушной смеси. Экспериментировать с барокамерой вне учебного процесса строжайше запрещено и чревато отчислением, но некоторые пытались. И она, один раз. Просто было интересно, и вообще все глупые ещё в пятнадцать лет.
А не только она, как долго и ядовито утверждал появившийся в самый неподходящий момент шеф. Парней он с таким упоением не ругает, больше для галочки. С Мэлько вообще никогда не распинался, просто молча наказывал. Или забивал и отправлял нафиг, махнув рукой. Не жить же пацану в карцере на самом деле, так и магии учить некого, скучно. А ее тогда заставил три недели отдыхать в номере люкс. Зверски долго, Мэлько больше двух не сидел. Чистить плиту, кухонные столешницы, мыть полы (руками, все без магии, спасибо хоть швабру выдали). «Можно вместо обеда смартфон на час в день, пожалуйста! Нет, хрен тебе». Она не спрашивала, и так все ясно. И читать в свободное время сборник инструкций по ТБ. Чтобы потом сдать по нему зачет. И представлять перед сном… всякое нехорошее. Что противный шеф в нее влюбится, когда она еще немного вырастет, и… так ему и надо. Будет звать на свидания, говорить, какая она умная, подарит цветы, кольцо с черным бриллиантом и свой суперкар. Или точно такой же. А она… тут Миели не знала, что придумать, и засыпала. Потому что гордо отказать и надавать вредному директору букетом по морде, или инструкциями было самым логичным и мстительно приятным, но не хотелось. Почему-то.
А могла и вылететь из школы — если бы была как все. А не сестра любимого ученика, принцесса разрушенного Королевства Природы, и то, что она недавно узнала. На Линфее, в переполненном пугающе-непонятными видениями полусне. Картинами прошлого, меняющегося и настоящего. И пустыми глупыми страхами. Будущее неопределенно, и тем более недоступно ей. Надо только помнить, и больше занимать голову и руки чем-нибудь полезным.
— Я примерно в его возрасте… чуть помладше, хотел вновь увидеть отца. Поднять к потолку, прижав спиной к стене, или просто в воздух. Встряхнуть, подержать подольше и сбросить вниз. Потом стало не до этого.
«Гриффин встретил, да? Но с ней этого так и не сделал, а надо бы».
Ведьма не меньше заслужила, нечего тут. Это с ним навсегда, как бы она ни бомбила. Прошлое не переделать, хоть плачь. Точнее, можно изменить, попробовать, но лучше ну нахер. Проблем наживешь больше, чем профита. И обижаться не хочется, когда можно еще полежать, наслаждаясь прикосновениями. Просыпаясь, трудно сразу сориентироваться где, и все ли хорошо. В древнем Королевстве Природы, рядом с мамой, или… нет, в липком ужасе снов нет спасительно яркого живого света. Он помогает — вспомнить, понять, что все хорошо и начать свободно дышать. В теплой кровати, где она спала с отцом своих будущих малышей. Тесно прижавшись… пусть близость и не спасала от терзающих спящий разум видений, вплетаясь в них изощренно реалистичными кошмарами. Страхом — за себя, и за него, еще больше. И за бедных малышек внутри. Они еще совсем маленькие, и слабые, как котята. Пока не могут жить и дышать самостоятельно и так мило сосали пальчики на узи. Терять любимых больнее и страшнее, чем умереть самой. Она не пробовала ни того, ни другого, но уверена. И пусть все останется плохим сном, из-за расшатавшихся нервов.
Как обнимающие ее руки обращаются в прах, истлевая до кости, проходящий в неплотно закрытые шторы лунный свет меркнет и тяжесть холодной сырой земли сдавливает грудь. Мешая расправить горящие от нехватки воздуха легкие и увидеть хоть что-то, кроме забивающей глаза черноты. В миг потери сознания от удушья кошмар обрывался, сменяясь полетом без привычных ощущений тела. Над скромным белым прямоугольником надгробья на зеленом поле, несуществующие глаза хотят и не могут прочитать надпись. Или и не хотят тоже? В Магиксе почти нет кладбищ, и мало кому выпадает лежать в отданной для скорбных нужд земле. Кремация и аккуратная урна с прахом в ячейке — стандартная процедура. Практично, экологично и не так грустно. Похожие на плащ густые волосы… пугающе длинные и объемные, словно внутри никого нет, мелькают тенью на стене. И огромная лужа крови растекается по мраморно-белым плиткам. У них нигде нет такого покрытия… значит, все страшный сон и неправда?
У беременных бывают иррациональные страхи и заскоки, вот и все. Это же пройдет? Когда стабилизируется гормональный фон. Она успела прочитать и запомнить многое, а сколько еще нужно! Пока сосредоточилась на том, чтобы стать хорошей матерью. А кем хочет быть кроме этого, и захочет ли вообще — разберется потом. Когда родит и малышки подрастут. Диплом Красного Фонтана с отличием Саладин выдал ей сразу по прибытии. Лично распечатал, подписал и сказал, что тем, кто не влезет в стандартную форму, в школе делать нечего. Таковы правила. Босс их только что придумал, и что вы ему сделаете?
— Главное, чтобы у моих детей не появилось таких желаний. Поэтому я их и не заводил.
Смотреть, как шеф фирменно усмехнулся и поджал губы на последней фразе, не нужно. Все отлично видно без этого, прямо в голове.
— Боишься, что у них получится?
Окажутся умные и магической силой не обделённые, в папу, и все. Шарахнут родителя об пол, что мало не покажется.
— Нет, просто не хотелось бы.
Миели открыла глаза и тут же расслабленно зажмурилась, наслаждаясь блаженным спокойствием. Сердце забилось чаще всего на миг, он же не заметил? И не будет расспрашивать, что случилось? Признаваться в иррациональных страхах стыдно и глупо, словно она маленькая девочка с расшатанными нервами. Ни к чему. Напрягается и ждет подвоха, что все исчезнет и станет не так. В первые секунды после пробуждения, или если немного отключиться, лежа с закрытыми глазами. Она никак не может привыкнуть, и до конца поверить, отсюда и терзающие по ночам тревожные сны. Или мучительно горькие.
А может, просто боится неизвестности и перемен в жизни? Родов, как она будет справляться с детьми и правда ли Саладин их любит. По-настоящему… он умеет? Или давно разучился и только считает себя обязанным? Достойно воспитать потомков, раз уж они получились. И о ней заботиться, как о сосуде для наследников. Наследниц. Он точно хотел мальчика, хотя и не показал разочарования. Так же общается с их девочками, даже целует заметно округлившийся животик. Она была в шоке, что босс на такое способен. Вместо того, чтобы заняться с ней чем-нибудь неприличным, даже обидно. И что дети опять заметно выросли после возвращения, и начали толкаться. Что за засада, так нечестно. Жаль, что не получится родить сына. И нехорошо огорчаться, девочки не виноваты, что так вышло
<i>И, на крайний случай, пригодитесь. Зачем наследники… тем, кто помирать не собирается? Тем более, девки — может, он еще до Гриффин их не любил, после нас. Просто сделал для коварной сучки исключение.</i>
Потому и Лилис начала сниться, все от нервяка. Мэлько показал ей, как выглядит Повелительница Иллюзий. Хотя и очень не любил ее обсуждать, стараясь побыстрее съехать с темы. И не только он — Саладин наотрез отказался говорить о бывшей наставнице.
— Ее больше нет в нашем мире, и так лучше для всех. Лилис сама хотела…
«Умереть?» Пфф, что за глупость. Босс мог бы и поизящнее свернуть неудобный разговор. Придумать достоверную легенду, он шикарно умеет, а не первую пришедшую в голову ерунду втирать.
— Я не люблю вспоминать Лилис… и все то, что он тебе рассказал.
«Кое-кто безответственный, глупый и слишком молодой» — ничего хорошего про свою молодую версию шеф еще не сказал. «Тебе под стать», — добавил только один раз. Очень мило с его стороны так сдерживаться.
Ну нет, она все-таки намерена все узнать. Не от него, так от кого-нибудь еще. Брата или мамы. Обидно, что только она почти ничего не вспомнила.
— Ты была слишком маленькой… Ну, спроси у мамы, или я расскажу. Только не сейчас.
Ее любимому пора на работу, как можно было забыть. Да она и не… прекрасно все понимает. Пора читать лекции, прибухнуть, не прячась от беременной подружки, и наконец всласть потоксить, поязвить и поругаться. А она еще почитает об уходе за младенцами, закажет что-нибудь в интернет-магазине и постарается сделать их дом уютнее. Или ей просто хочется думать, что роскошный пастельно-белый коттедж с бассейном и садом в заповедном уголке Лучезарного озера — их дом. А на самом деле она лишь временно напросившаяся гостья. Саладин купил его, или арендовал, чтобы привести ее. Потому что она нагло заявила, что хочет этого, и ей очень нужно… немного магии отца своих детей. После всех испытаний, коллайдером в том числе.
— Я оформлю его на тебя, если нравится. Закажи поесть, и не летай сама, на таком сроке это нежелательно.
Только на ветролете, Саладин стал оставлять ей свой бесценный суперкар. Предварительно заблокировав все возможности рискованного вождения и экстремального набора высоты. Не вышло полихачить. А можно было зажечь не хуже, чем на истребителе, высшим пилотажем заняться. Вот же. Она успела обрадоваться, что сможет вспомнить уроки в Красном Фонтане и отвлечься. Он за свою крутую тачку переживает или за них? А если она его в розовый цвет покрасит?
— Тогда будешь сама на нем летать, без меня.
Сами, для их женской компании то, что нужно. А он себе другой закажет. Саладин уже пообещал ей розовый ветролет на рождение дочек, и никаких перекрасок. Звучит как угроза. Она пошутила вообще-то и розовое не любит, лучше черного и блестящего ничего нет. И родит еще мальчика, постарается, только не надо розовых суперкаров.
<i>Даже и не думай, это было в первый и последний раз.</i>
Готовить он сегодня не будет, раскрутить Саладина на «вспомнить молодость» удалось лишь однажды. В первый день совместной жизни… Он так классно готовил картофельные лепешки и жаркое три тысячи лет назад. И был гораздо проще и доступнее. Яичница с беконом и тосты с копченым лососем и сейчас получились обалденно. Хотя босс (она всегда будет звать его так) провозился на кухне неприлично долго. И вышел с таким лицом, что она испугалась. Даже живот болезненно напрягся и кто-то ощутимо пнул под ребра. Сразу вдвоём, или… их тем точно не трое? УЗИ иногда ошибается, даже 5D. Слишком они быстро растут и больно ее пинают. Да, все из-за того, что не надо с временными переходами экспериментировать, но поныть-то можно?
— Давай же. Видишь, они хотят есть.
Саладин с тем же выражением поставил завтрак на тумбочку у изголовья кровати. И положил на поднос золотую карту. «Закажи еще еды, и все, что хочешь, только меня больше не проси».
А сколько она уже здесь? Неделю? Только пару дней провела с мамой и маленьким братишкой. Мэлько-младшему (они назвали его так) лучше всего остаться с ней.
