Может, он и знал миллион приёмов, кучу разных техник, но он ничего не смог сделать перед чистой силой. Сильнейший удар Орчели Фана с характерным хрустом сломал пальцы Кема, с лёгкостью пробил блок и с ужасной мощью попал точно в район сердца оппонента.
Костяшки кулака ударились во что-то твёрдое, по руке Фана прошла жуткая боль, и он услышал хруст сломанных рёбер. Кем схватился за сердце, успел бросить на Фана удивлённый взгляд, а затем его глаза закатились, он упал на ринг и больше не шевелился.
Мгновенная смерть.
— Расступитесь! — закричал Паззл, выбегая на ринг.
Молодой и успевший прославиться по всему миру владелец медицинского Юве с небольшой бородкой внимательно следил за происходящим, поэтому среагировал одним из первых и побежал спасать Кема. Но было уже слишком поздно.
Кажется, Орчели только что убил человека.
Солнце медленно уходило в закат. Света и людей с каждой секундой становилось всё меньше. Каждый собирался в путь, обратно в свои земли.
Однако Орчели не волновало то, что происходило вокруг него. Схватившись за голову, Фан сидел на скамейке рядом с бойцовским залом. Он жутко корил себя за то, что стал убийцей. Он ненавидел себя за то, что из-за своей жажды победить и неосторожности расправился с ни в чем не повинным парнем. Ему хотелось удариться головой о стену, причинить себе боль, которую он, без сомнений, заслуживал.
В голове он прокручивал жуткие картины страданий и монстра, в которого он только что превратился. Совесть взбунтовалась и отказывалась давать послабления Фану.
Орчели не реагировал ни на утешения своих друзей, ни на слова Гаца, ни на поздравления, ни на что. Первым, кто смог добиться его внимания, стал Паззл.
— Я спас парня, если тебе интересно.
Медик, молодой мужчина в возрасте двадцати пяти — двадцати семи лет уселся рядом с ним на скамейку, достал небольшую чёрную сумочку, покопался в куче каких-то непонятных стекляшках и достал оттуда небольшую бутылку с тёмной жидкостью.
— Чего? — Орчели недоумённо уставился на Паззла.
— Парня спас, говорю, оппонента твоего. Кем по какой-то там фамилии, которую я забыл сразу же, как только услышал. Ты же из-за него тут сидишь, верно? Я бы тебе выпить предложил, но тебе ещё, наверное, рано, а я не хочу, чтобы ваш главный с меня шкуру спустил… Хотя знаешь?.. Плевать! Будешь?
Орчели с непониманием уставился на бутылку. Слова очень медленно доходили до его разума.
«То есть получается, что Кем выжил? Я не убийца? Но как?»
— Ну как хочешь, — Паззл руками вытащил пробку из бутылки и немного приложился к её горлу. — Ты, наверное, не пьёшь, да? А мне вот нравится алкоголь. Не могу сказать, что он вкусный, но пьют-то его не для этого?
— Подожди… ты говоришь, что Кем жив? Но он же умер прямо на моих глазах! Как он мог выжить?
— Ну так магия же! — Паззл засмеялся. — Юве, фигьюве, все дела! Ещё полтысячелетия назад её не было, а двести пятьдесят лет назад и о магических предметах никто и подумать не мог. Сейчас же каждая собака норовит запустить в тебя молнию. В детских сказках Юве и магия, в театральных постановках повсюду волшебство, родители делают из детей воинов, чтобы те получили какую-нибудь крутую и взрывающуюся шнягу. Всем резко стало плевать, что круче: цвайхендер, полуторный меч или катана, гораздо интереснее для всех узнать, кто победит в бою, владелец Жагера или Пиро. На Востоке с помощью Юве сделали самоочиститель воды, скоро и магия за нас еду добывать будет, я тебе точно говорю. Хорошее время, на самом деле. Надеюсь, когда-нибудь маги сделают Юве, позволяющее получать вино прямо из ниоткуда.
Паззл снова сделал хороший глоток из бутылки и уставился на горизонт.
Орчели немного проникся его речью, но его основной вопрос так и остался без ответа.
— Ты не ответил. В бою мне показалось, что Кем погиб прямо на месте. В мире не существует Юве, которое могло вернуть к жизни мёртвого человека… Есть, конечно, Череп, — Фан тоже многое знал о существующих магических предметах. — Но некромантия не возвращает к жизни человека, это не то же самое. Насколько я знаю, медицинское Юве может только лечить человека, а не возвращать мертвеца с того света.
— Кем действительно погиб. Но я за свою жизнь спас множество людей и знаю, что мозг человека умирает не сразу, а моё Юве может восстановить практически любую человеческую ткань. Всё дело было во времени, а на такой случай у меня как раз есть шприц с готовой жидкостью. Так что парень, побыв мертвецом всего несколько секунд, вернулся в качестве живого человека. Если бы ты здесь не сидел, то смог бы с ним поговорить. Он уже со своими уехал на Восток. Их главный меня очень сильно благодарил, делал комплименты, там, и всё такое. Эх, видела бы меня моя бывшая.
— Что у тебя за Юве? Нет, я знаю, что медицинское, но конкретно.
— Шогладин. Не спрашивай.
— Не спрашивать?
— Название. Я не знаю, что оно означает, все спрашивают. Ладно, — Паззл махнул рукой. — Пойду я. Мне в Северное Сияние ехать, месяц ещё… идиотские горы, как вы здесь живёте? А, впрочем, неважно. Всё, бывай, чудовище из сказок, рано тебе ещё становится убийцей.
Паззл поднялся, спрятал за пазуху небольшую бутылку и направился в сторону бойцовского зала. Орчели смотрел ему вслед, пока тот не пропал за углом.
Рано ему становится убийцей. Это точно.
Примечания:
Усть — гибрид лисички и кота. Всеядное, маленького размера.
Видроу — несуществующее чудовище из сказок. Имеет шесть ног и две человеческих головы: одна извергает огонь, вторая — лёд.
22 год от образования Эдринии. 6 месяц тепла
Персонаж: Арес Блэквуд. 9 лет. Сын Инна Блэквуда
Юве: Отсутствует
Местность: Северная часть Эдринии. Давейт. Особняк Блэквудов
По всему особняку Блэквудов висело два вида знамен: знамя Эдринии, чёрная корона на тёмно-красном фоне, и, собственно, самих Блэквудов, белая отрубленная голова на чёрном фоне.
Аресу Блэквуду, единственному сыну Инна Блэквуда, никогда не нравились подобные рисунки. Он не интересовался происхождением знамён и своей фамилии, однако всегда отождествлял свою семью со справедливостью и какой-нибудь величественностью, а не с мрачной угрозой. Поэтому такие гербы вызывали в нём не самые приятные чувства. Да и вообще он любил красочные, яркие цвета. По его мнению, они были куда красивее, чем скучные тёмные тона.
Арес даже как-то самостоятельно нарисовал более пригодное, по его мнению, знамя Блэквудов. Он изобразил на листках много разных вариантов, но ему больше всего нравилось жёлтое солнышко на белом фоне. От вида на такой рисунок ему было спокойно. Однако свой прототип он так никому и не показал. Арес боялся, что его рисунки засмеют, а его самого строго накажут. Да и в глубине души он понимал, что его творчество не будет одобрено семьёй.
Арес решил, что когда вырастет и станет самым главным Блэквудом — после сестры, правда, то сменит знамя на одну из своих картин. Однако солнышко ему показалось слишком простым рисунком, так что он решил рисовать дальше в надежде, что нарисует что-нибудь более подходящее. В следующий раз ему понравилась розовая усть на синем фоне и переливающийся всеми цветами радуги леденец. Но и этот вариант не показался ему достаточно хорошим — леденец был, конечно, красивым, но не подходил по смыслу. К глубокому сожалению мальчика, усть и леденец редко можно было увидеть вместе. Блэквуд решил, что его третья попытка нарисовать знамя будет самой успешной, но приступит он к своей работе, только когда повзрослеет. Наблюдая же за зловещими знаменами, Арес представлял, что там красуются два его рисунка, и был более-менее удовлетворён.
Арес родился в самый первый день первого месяца тепла и чрезвычайно этим гордился. Он считал, что именно из-за этой особенности и приобрёл свои светлые золотистые волосы. На то, что у его отца Инна и сестры Афины были такие же волосы, он предпочёл внимания не обращать.
С раннего детства родители Ареса пытались приучить мальчика к военному искусству, заставляли его заниматься с лучшими учителями, которых спокойно колотила Афина, но Блэквуд ничего, кроме отвращения, к сражениям не питал. Он любил читать книжки про благородных рыцарей, спасающих прекрасных дам, он был бы не против стать одним из таких рыцарей, ведь они являлись образцом чести и достоинства и никого никогда не убивали, кроме страшных видроу, разумеется. Но, как оказалось, для того, чтобы стать таким рыцарем, необходимо было много трудиться и заниматься, а Блэквуд всегда предпочитал тренировкам другие занятия, такие, как чтение и рисование. Поэтому, выбирая между рыцарем и художником, Арес выбрал именно художника.
Арес Блэквуд рос добрым и счастливым парнем, стремящимся сделать мир вокруг себя хоть чуточку лучше, однако все остальные почему-то пытались переделать его на свой лад.
Мальчика почти никто не любил, не считая, наверное, слуг. Родителям не нравился его мягкий нрав, а сестра бесилась каждый раз, когда слышала что-то доброе и глупое, по её мнению, из его уст. У Ареса сложились очень странные отношения с сестрой: порой ему казалось, что она его очень сильно ненавидит, а порой, что любит. Он не понимал её, но всё же искренне считал своей союзницей. Друзей у Блэквуда не было. Услышав его имя и фамилию, другие мальчики прекращали с ним общаться, а некоторые и вовсе бежали куда глаза глядят.
Арес полагал, что это из-за его имени, оно ему страшно не нравилось. Его и его сестру Афину назвали по примеру могущественных и древних воинов Севера, которые как-то раз завоевали мир и запомнились своей жестокостью. Он не понимал, как можно назвать своих детей в честь злобных дикарей, в то время как существует много других прекрасных имён, например, Рейнальд, главный герой сказок про рыцарей, или Джек, лучший друг этого самого Рейнальда… Да и вообще, любое мужское имя будет лучшим, чем имя Арес. А про женские вообще говорить не стоило. Блэквуду нравилось имя Анна — короткое и лаконичное, в честь дочери правителя Эдринии Эдрика Светлого, и Диана — просто хорошо звучало. И это только те, о которых он слышал, а ведь их ещё огромное множество!
Но родители назвали свою старшую дочь Афиной. Кому это вообще понравится? Впрочем, самой Афине как раз-таки, кажется, нравилось.
Спустя пару месяцев после того, как Блэквуду исполнилось восемь, всем откуда-то стало известно, что его мать больше не сможет иметь детей. Арес и Афина сразу же были взяты под пристальный контроль и объявлены наследниками фамилии Блэквуд. Все вокруг почему-то решили, что ему, как мужчине, суждено стать великим воином, который окончательно подавит всю власть трёх бывших королевств, которые всё никак не могли прекратить пытаться отстаивать независимость.
Несмотря на сопротивление Ареса, его пытались научить множеству военных искусств, а особенное внимание уделяли тренировкам с древковым оружием, а конкретно, алебардой и глефой, которые были очень похожи на Юве его отца. Впрочем, в этом были и положительные стороны: старик Земфрик по приказу его отца начал рассказывать ему разные истории. И несмотря на одинаковую концовку — Юг, Запад и Восток пытались коварством сокрушить Север, но Север всё время побеждал, Блэквуду очень нравились эти истории, и он с нетерпением ждал вечера и прихода старого слуги.
Однако отрицательных моментов всё равно было больше. Все настолько сильно наседали на Ареса с попытками научить его чему-нибудь военному, что тот окончательно потерял всякое желание когда-либо в жизни прикасаться к оружию.
Он не хотел становиться воином! Он хотел стать художником! Или писателем! Или скульптором! Или учителем! Он мог играть в театре! Играть на музыкальных инструментах! Он хотел стать кем угодно, но точно не воином! Арес хотел как-то донести до своей семьи то, что он чувствует, и поэтому, он обратился с просьбой о помощи к самому близкому человеку — своей сестре Афине Блэквуд, которая была старше его чуть больше, чем на пять лет.
Многие считали, что Афина была невероятно жестокой девушкой для своих пятнадцати лет. Арес слышал, как слуги шептались о том, что она ловит и пытает детей из деревенских семей, а также что старшие Блэквуды, их родители Инн и Ванесса, были в курсе поступков своей дочери, но ничего не предпринимали, так как готовили из неё могучую воительницу. Арес не верил всем этим слухам, он считал, что высокая светловолосая, как и он, сестра, любящая одеваться во всё красное, является такой же доброй, как и он сам.
Поэтому ранним утром он подошёл к ней и всё рассказал. Красочно объяснил свою проблему, сообщил, что не хочет учиться сражаться, становиться воином и следовать воле родителей, что он желает стать художником или просто попытаться самостоятельно найти свой путь.
Тогда Арес ещё не знал, что его обращение к сестре станет судьбоносным решением, в корне изменившим всю его жизнь.
— Прекрати! Прекрати, пожалуйста! — Арес громко плакал. Всё его тело, а в особенности нога, страшно болело, и он не мог и не хотел больше терпеть. — Я сделаю, я всё сделаю!
Слуги любили младшего Блэквуда, но сейчас все почему-то делали вид, что не замечали, как он страдает и плачет. Лишь только конюх, чьего имени Арес не знал, поскольку тот пришёл к ним совсем недавно, попытался что-то предпринять. Он подошёл к Афине и начал шептать ей на ухо какие-то вещи. Однако что бы он там ни шептал, действия никакого это не возымело. Афина повалила конюха одним ударом, ногой размазала грязь по лицу мужчины и вернулась к брату.
— Отлично! — Афина Блэквуд самодовольно ухмыльнулась и сошла с ноги Ареса. — Взял нож и пошёл! Я буду за тобой следить!
Она пинком подняла утопающего в слезах брата и всучила ему в руки кухонный нож. Тот расплакался ещё сильнее и, едва не уронив оружие, медленно побрёл к конюшне, стараясь отсрочить неизбежное. Он всё ещё надеялся, что в последний момент что-то произойдёт. В книгах, которые он читал, всегда что-то происходило, в последнюю секунду рыцарь переворачивал бой в свою пользу и побеждал.
Может, и сейчас произойдёт нечто подобное?
— Быстрее, свинья! — Афина наградила своего брата ещё одним ударом ноги, он не был таким сильным, как предыдущий, но он всё равно не удержался на ногах. — Если ты не поторопишься, то ты освежуешь ещё кого-нибудь заодно!
Арес захныкал и поднялся, поспешив вперёд. У самой двери конюшни он замешкался и вновь получил пинок от Афины. Арес врезался в дверь, но в этот раз на ногах удержался и не упал. Не пытаясь отряхнуть грязь с лица, Блэквуд-младший медленно отошёл от сестры и подошёл к маленькому пони, которого ему предстояло зарезать, если никто внезапно не вмешается.
— Убей! — скомандовала Блэквуд.
Арес ещё сильнее заплакал. Он не хотел никого убивать, тем более добрую маленькую лошадку, однако он не мог сопротивляться старшей сестре, поэтому закрыл глаза и вытянул руку с кинжалом в сторону пони. Что дальше делать, он слабо представлял…
Костяшки кулака ударились во что-то твёрдое, по руке Фана прошла жуткая боль, и он услышал хруст сломанных рёбер. Кем схватился за сердце, успел бросить на Фана удивлённый взгляд, а затем его глаза закатились, он упал на ринг и больше не шевелился.
Мгновенная смерть.
— Расступитесь! — закричал Паззл, выбегая на ринг.
Молодой и успевший прославиться по всему миру владелец медицинского Юве с небольшой бородкой внимательно следил за происходящим, поэтому среагировал одним из первых и побежал спасать Кема. Но было уже слишком поздно.
Кажется, Орчели только что убил человека.
Солнце медленно уходило в закат. Света и людей с каждой секундой становилось всё меньше. Каждый собирался в путь, обратно в свои земли.
Однако Орчели не волновало то, что происходило вокруг него. Схватившись за голову, Фан сидел на скамейке рядом с бойцовским залом. Он жутко корил себя за то, что стал убийцей. Он ненавидел себя за то, что из-за своей жажды победить и неосторожности расправился с ни в чем не повинным парнем. Ему хотелось удариться головой о стену, причинить себе боль, которую он, без сомнений, заслуживал.
В голове он прокручивал жуткие картины страданий и монстра, в которого он только что превратился. Совесть взбунтовалась и отказывалась давать послабления Фану.
Орчели не реагировал ни на утешения своих друзей, ни на слова Гаца, ни на поздравления, ни на что. Первым, кто смог добиться его внимания, стал Паззл.
— Я спас парня, если тебе интересно.
Медик, молодой мужчина в возрасте двадцати пяти — двадцати семи лет уселся рядом с ним на скамейку, достал небольшую чёрную сумочку, покопался в куче каких-то непонятных стекляшках и достал оттуда небольшую бутылку с тёмной жидкостью.
— Чего? — Орчели недоумённо уставился на Паззла.
— Парня спас, говорю, оппонента твоего. Кем по какой-то там фамилии, которую я забыл сразу же, как только услышал. Ты же из-за него тут сидишь, верно? Я бы тебе выпить предложил, но тебе ещё, наверное, рано, а я не хочу, чтобы ваш главный с меня шкуру спустил… Хотя знаешь?.. Плевать! Будешь?
Орчели с непониманием уставился на бутылку. Слова очень медленно доходили до его разума.
«То есть получается, что Кем выжил? Я не убийца? Но как?»
— Ну как хочешь, — Паззл руками вытащил пробку из бутылки и немного приложился к её горлу. — Ты, наверное, не пьёшь, да? А мне вот нравится алкоголь. Не могу сказать, что он вкусный, но пьют-то его не для этого?
— Подожди… ты говоришь, что Кем жив? Но он же умер прямо на моих глазах! Как он мог выжить?
— Ну так магия же! — Паззл засмеялся. — Юве, фигьюве, все дела! Ещё полтысячелетия назад её не было, а двести пятьдесят лет назад и о магических предметах никто и подумать не мог. Сейчас же каждая собака норовит запустить в тебя молнию. В детских сказках Юве и магия, в театральных постановках повсюду волшебство, родители делают из детей воинов, чтобы те получили какую-нибудь крутую и взрывающуюся шнягу. Всем резко стало плевать, что круче: цвайхендер, полуторный меч или катана, гораздо интереснее для всех узнать, кто победит в бою, владелец Жагера или Пиро. На Востоке с помощью Юве сделали самоочиститель воды, скоро и магия за нас еду добывать будет, я тебе точно говорю. Хорошее время, на самом деле. Надеюсь, когда-нибудь маги сделают Юве, позволяющее получать вино прямо из ниоткуда.
Паззл снова сделал хороший глоток из бутылки и уставился на горизонт.
Орчели немного проникся его речью, но его основной вопрос так и остался без ответа.
— Ты не ответил. В бою мне показалось, что Кем погиб прямо на месте. В мире не существует Юве, которое могло вернуть к жизни мёртвого человека… Есть, конечно, Череп, — Фан тоже многое знал о существующих магических предметах. — Но некромантия не возвращает к жизни человека, это не то же самое. Насколько я знаю, медицинское Юве может только лечить человека, а не возвращать мертвеца с того света.
— Кем действительно погиб. Но я за свою жизнь спас множество людей и знаю, что мозг человека умирает не сразу, а моё Юве может восстановить практически любую человеческую ткань. Всё дело было во времени, а на такой случай у меня как раз есть шприц с готовой жидкостью. Так что парень, побыв мертвецом всего несколько секунд, вернулся в качестве живого человека. Если бы ты здесь не сидел, то смог бы с ним поговорить. Он уже со своими уехал на Восток. Их главный меня очень сильно благодарил, делал комплименты, там, и всё такое. Эх, видела бы меня моя бывшая.
— Что у тебя за Юве? Нет, я знаю, что медицинское, но конкретно.
— Шогладин. Не спрашивай.
— Не спрашивать?
— Название. Я не знаю, что оно означает, все спрашивают. Ладно, — Паззл махнул рукой. — Пойду я. Мне в Северное Сияние ехать, месяц ещё… идиотские горы, как вы здесь живёте? А, впрочем, неважно. Всё, бывай, чудовище из сказок, рано тебе ещё становится убийцей.
Паззл поднялся, спрятал за пазуху небольшую бутылку и направился в сторону бойцовского зала. Орчели смотрел ему вслед, пока тот не пропал за углом.
Рано ему становится убийцей. Это точно.
Глава 6. Знакомство с Аресом
Примечания:
Усть — гибрид лисички и кота. Всеядное, маленького размера.
Видроу — несуществующее чудовище из сказок. Имеет шесть ног и две человеческих головы: одна извергает огонь, вторая — лёд.
22 год от образования Эдринии. 6 месяц тепла
Персонаж: Арес Блэквуд. 9 лет. Сын Инна Блэквуда
Юве: Отсутствует
Местность: Северная часть Эдринии. Давейт. Особняк Блэквудов
По всему особняку Блэквудов висело два вида знамен: знамя Эдринии, чёрная корона на тёмно-красном фоне, и, собственно, самих Блэквудов, белая отрубленная голова на чёрном фоне.
Аресу Блэквуду, единственному сыну Инна Блэквуда, никогда не нравились подобные рисунки. Он не интересовался происхождением знамён и своей фамилии, однако всегда отождествлял свою семью со справедливостью и какой-нибудь величественностью, а не с мрачной угрозой. Поэтому такие гербы вызывали в нём не самые приятные чувства. Да и вообще он любил красочные, яркие цвета. По его мнению, они были куда красивее, чем скучные тёмные тона.
Арес даже как-то самостоятельно нарисовал более пригодное, по его мнению, знамя Блэквудов. Он изобразил на листках много разных вариантов, но ему больше всего нравилось жёлтое солнышко на белом фоне. От вида на такой рисунок ему было спокойно. Однако свой прототип он так никому и не показал. Арес боялся, что его рисунки засмеют, а его самого строго накажут. Да и в глубине души он понимал, что его творчество не будет одобрено семьёй.
Арес решил, что когда вырастет и станет самым главным Блэквудом — после сестры, правда, то сменит знамя на одну из своих картин. Однако солнышко ему показалось слишком простым рисунком, так что он решил рисовать дальше в надежде, что нарисует что-нибудь более подходящее. В следующий раз ему понравилась розовая усть на синем фоне и переливающийся всеми цветами радуги леденец. Но и этот вариант не показался ему достаточно хорошим — леденец был, конечно, красивым, но не подходил по смыслу. К глубокому сожалению мальчика, усть и леденец редко можно было увидеть вместе. Блэквуд решил, что его третья попытка нарисовать знамя будет самой успешной, но приступит он к своей работе, только когда повзрослеет. Наблюдая же за зловещими знаменами, Арес представлял, что там красуются два его рисунка, и был более-менее удовлетворён.
Арес родился в самый первый день первого месяца тепла и чрезвычайно этим гордился. Он считал, что именно из-за этой особенности и приобрёл свои светлые золотистые волосы. На то, что у его отца Инна и сестры Афины были такие же волосы, он предпочёл внимания не обращать.
С раннего детства родители Ареса пытались приучить мальчика к военному искусству, заставляли его заниматься с лучшими учителями, которых спокойно колотила Афина, но Блэквуд ничего, кроме отвращения, к сражениям не питал. Он любил читать книжки про благородных рыцарей, спасающих прекрасных дам, он был бы не против стать одним из таких рыцарей, ведь они являлись образцом чести и достоинства и никого никогда не убивали, кроме страшных видроу, разумеется. Но, как оказалось, для того, чтобы стать таким рыцарем, необходимо было много трудиться и заниматься, а Блэквуд всегда предпочитал тренировкам другие занятия, такие, как чтение и рисование. Поэтому, выбирая между рыцарем и художником, Арес выбрал именно художника.
Арес Блэквуд рос добрым и счастливым парнем, стремящимся сделать мир вокруг себя хоть чуточку лучше, однако все остальные почему-то пытались переделать его на свой лад.
Мальчика почти никто не любил, не считая, наверное, слуг. Родителям не нравился его мягкий нрав, а сестра бесилась каждый раз, когда слышала что-то доброе и глупое, по её мнению, из его уст. У Ареса сложились очень странные отношения с сестрой: порой ему казалось, что она его очень сильно ненавидит, а порой, что любит. Он не понимал её, но всё же искренне считал своей союзницей. Друзей у Блэквуда не было. Услышав его имя и фамилию, другие мальчики прекращали с ним общаться, а некоторые и вовсе бежали куда глаза глядят.
Арес полагал, что это из-за его имени, оно ему страшно не нравилось. Его и его сестру Афину назвали по примеру могущественных и древних воинов Севера, которые как-то раз завоевали мир и запомнились своей жестокостью. Он не понимал, как можно назвать своих детей в честь злобных дикарей, в то время как существует много других прекрасных имён, например, Рейнальд, главный герой сказок про рыцарей, или Джек, лучший друг этого самого Рейнальда… Да и вообще, любое мужское имя будет лучшим, чем имя Арес. А про женские вообще говорить не стоило. Блэквуду нравилось имя Анна — короткое и лаконичное, в честь дочери правителя Эдринии Эдрика Светлого, и Диана — просто хорошо звучало. И это только те, о которых он слышал, а ведь их ещё огромное множество!
Но родители назвали свою старшую дочь Афиной. Кому это вообще понравится? Впрочем, самой Афине как раз-таки, кажется, нравилось.
Спустя пару месяцев после того, как Блэквуду исполнилось восемь, всем откуда-то стало известно, что его мать больше не сможет иметь детей. Арес и Афина сразу же были взяты под пристальный контроль и объявлены наследниками фамилии Блэквуд. Все вокруг почему-то решили, что ему, как мужчине, суждено стать великим воином, который окончательно подавит всю власть трёх бывших королевств, которые всё никак не могли прекратить пытаться отстаивать независимость.
Несмотря на сопротивление Ареса, его пытались научить множеству военных искусств, а особенное внимание уделяли тренировкам с древковым оружием, а конкретно, алебардой и глефой, которые были очень похожи на Юве его отца. Впрочем, в этом были и положительные стороны: старик Земфрик по приказу его отца начал рассказывать ему разные истории. И несмотря на одинаковую концовку — Юг, Запад и Восток пытались коварством сокрушить Север, но Север всё время побеждал, Блэквуду очень нравились эти истории, и он с нетерпением ждал вечера и прихода старого слуги.
Однако отрицательных моментов всё равно было больше. Все настолько сильно наседали на Ареса с попытками научить его чему-нибудь военному, что тот окончательно потерял всякое желание когда-либо в жизни прикасаться к оружию.
Он не хотел становиться воином! Он хотел стать художником! Или писателем! Или скульптором! Или учителем! Он мог играть в театре! Играть на музыкальных инструментах! Он хотел стать кем угодно, но точно не воином! Арес хотел как-то донести до своей семьи то, что он чувствует, и поэтому, он обратился с просьбой о помощи к самому близкому человеку — своей сестре Афине Блэквуд, которая была старше его чуть больше, чем на пять лет.
Многие считали, что Афина была невероятно жестокой девушкой для своих пятнадцати лет. Арес слышал, как слуги шептались о том, что она ловит и пытает детей из деревенских семей, а также что старшие Блэквуды, их родители Инн и Ванесса, были в курсе поступков своей дочери, но ничего не предпринимали, так как готовили из неё могучую воительницу. Арес не верил всем этим слухам, он считал, что высокая светловолосая, как и он, сестра, любящая одеваться во всё красное, является такой же доброй, как и он сам.
Поэтому ранним утром он подошёл к ней и всё рассказал. Красочно объяснил свою проблему, сообщил, что не хочет учиться сражаться, становиться воином и следовать воле родителей, что он желает стать художником или просто попытаться самостоятельно найти свой путь.
Тогда Арес ещё не знал, что его обращение к сестре станет судьбоносным решением, в корне изменившим всю его жизнь.
— Прекрати! Прекрати, пожалуйста! — Арес громко плакал. Всё его тело, а в особенности нога, страшно болело, и он не мог и не хотел больше терпеть. — Я сделаю, я всё сделаю!
Слуги любили младшего Блэквуда, но сейчас все почему-то делали вид, что не замечали, как он страдает и плачет. Лишь только конюх, чьего имени Арес не знал, поскольку тот пришёл к ним совсем недавно, попытался что-то предпринять. Он подошёл к Афине и начал шептать ей на ухо какие-то вещи. Однако что бы он там ни шептал, действия никакого это не возымело. Афина повалила конюха одним ударом, ногой размазала грязь по лицу мужчины и вернулась к брату.
— Отлично! — Афина Блэквуд самодовольно ухмыльнулась и сошла с ноги Ареса. — Взял нож и пошёл! Я буду за тобой следить!
Она пинком подняла утопающего в слезах брата и всучила ему в руки кухонный нож. Тот расплакался ещё сильнее и, едва не уронив оружие, медленно побрёл к конюшне, стараясь отсрочить неизбежное. Он всё ещё надеялся, что в последний момент что-то произойдёт. В книгах, которые он читал, всегда что-то происходило, в последнюю секунду рыцарь переворачивал бой в свою пользу и побеждал.
Может, и сейчас произойдёт нечто подобное?
— Быстрее, свинья! — Афина наградила своего брата ещё одним ударом ноги, он не был таким сильным, как предыдущий, но он всё равно не удержался на ногах. — Если ты не поторопишься, то ты освежуешь ещё кого-нибудь заодно!
Арес захныкал и поднялся, поспешив вперёд. У самой двери конюшни он замешкался и вновь получил пинок от Афины. Арес врезался в дверь, но в этот раз на ногах удержался и не упал. Не пытаясь отряхнуть грязь с лица, Блэквуд-младший медленно отошёл от сестры и подошёл к маленькому пони, которого ему предстояло зарезать, если никто внезапно не вмешается.
— Убей! — скомандовала Блэквуд.
Арес ещё сильнее заплакал. Он не хотел никого убивать, тем более добрую маленькую лошадку, однако он не мог сопротивляться старшей сестре, поэтому закрыл глаза и вытянул руку с кинжалом в сторону пони. Что дальше делать, он слабо представлял…
