- Чем я обязан вашему визиту? В смысле, почему вы пришли с таким вопросом именно ко мне, в общем-то, постороннему человеку?
- Я никому больше не доверяю. Но вряд ли меня поймет тот, кто никогда не любил. Прошу прощения за беспокойство.
- Нет, подождите. И в моей жизни были два месяца счастья. Очень давно, много лет назад.
Косые струи осеннего дождя нудно барабанили в окно. Крупные капли ползли по стеклу, собирались лужицами на откосах и прозрачными ручейками стекали на асфальт. В комнате было сухо, тепло и уютно. Я нежился в постели, а мне в плечо жарко дышала Эбигейл – самая прекрасная девушка на свете. На ее пальце блестело новенькое обручальное кольцо. Такое же, как и у меня, только поменьше.
Эбигейл, совершенно нагая, подняла голову. Ее платиновые волосы рассыпались по плечам.
- Милый, нам пора. И так вместо завтрака мы…
- Приготовь срочно чего-нибудь. Рванем на всех парах и будем на месте вовремя!
Пока я одевался, Эбигейл нарезала бутербродов и заварила кофе. Она еще умудрилась привести себя в порядок – стянула волосы в хвост, подвела глаза и подкрасила губы бледной, чуть блестящей помадой. И когда успела?
Мы быстро подкрепились, накинули плащи и хлопнули дверьми нашего семейного «Форда». Я запустил двигатель, погнал по улицам, разбрызгивая лужи, и выскочил на трассу. В запотевшем боковом окне промелькнул перечеркнутый знак «Портленд» - я, скорее, угадал надпись на нем, чем увидел.
Мыслями я был уже далеко – на торжественном построении студентов Массачусетского технологического института. Позади трудные вступительные экзамены. Я зачислен в один из самых престижных университетов мира! Победно ревел мотор, свет фар желтыми зайчиками отражался в мокром асфальте, стрелка спидометра перевалила за отметку восемьдесят миль в час. Меня переполняли чувства, и я не сразу сообразил, что не так с двумя яркими светляками на встречной полосе. Лишь три бесконечных секунды спустя я понял, что они мечутся вправо и влево по всей ширине автострады – очевидно, водитель не справился с управлением.
Я вдавил педаль тормоза в пол до отказа, но машина продолжала нестись по залитой водой дороге. В последний миг, уходя от столкновения с темной громадой седельного тягача, я инстинктивно вывернул руль влево. Удар пришелся на место пассажира. Туда, где, пристегнутая ремнями, сидела моя жена.
Я ничего не слышал – наступила тишина. Как в замедленном кино, машина отлетела в канаву, серое, затянутое тучами небо поменялось местами с землей и снова встало на свое место. Эбигейл так и осталась в кресле, зажатая искореженной дверью. Ее глаза остекленели, изо рта сочилась алая струйка, но она была жива еще целых двенадцать минут. Я же не получил ни царапины.
- Эбигейл! – закричал я что есть силы. – Эбигейл!
После похорон я записался в армию, в училище вертолетчиков. Через год началась война во Вьетнаме, я отправился добровольцем и попросился в воздушную артиллерию на ганшип – вооруженный от полозьев до винта вертолет огневой поддержки.
- Эбигейл, - прошептал я.
- Вы что-то сказали? – тут же отозвалась Мари. – Впрочем, я вижу все по вашим глазам. Я причинила вам боль?
Наверное, Мари надо было идти учиться на хирурга. Она попыталась сунуть палец мне в рану и поскрести в ней ногтем. Только там остался давно заживший шрам. Легкая щекотка – вот и все, чего добилась взбалмошная наследница гасиенды. Вслух же я сказал:
- Так, совсем чуть-чуть. Капельку. Что вам нужно-то?
Я даже не стал вытирать воду с брюк – в жару она быстро высохнет сама. Мари печально оглядела меня с ног до головы и произнесла:
- Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь?
- Запросто! Если, конечно, вы расскажете мне суть.
Мари вдруг широко улыбнулась и шагнула к двери:
- Пока не время. Но когда-нибудь вы мне очень понадобитесь.
Она послала мне воздушный поцелуй и упорхнула. Я же не знал, что и думать. Вот с таким, с позволения сказать, контингентом, мне пришлось иметь дело. И как теперь быть?
Несколько минут я размышлял, потом схватил винтовку, через длинный коридор прошел на кухню и крикнул черному повару:
- Перекусить есть?
- Вы на охоту, масса Ральф? – спросил негр, отрезая мне большой кусок мяса и хлеб.
- Просто погулять. Боюсь, я не отличу индюка от куропатки.
Наскоро перекусив, я, держа в руке винтовку, направился к вертолету. Занятый своими мыслями, я едва не попал под копыта лошади, которую вел под уздцы конюх. Я злорадно хихикнул: ничего, сейчас мы посмотрим, кто испугается по-настоящему! Сунул винтовку в грузовой отсек и забрался в кабину. Отсюда, с высоты почти десять футов, мне было хорошо видно, как конюх, согнувшись в три погибели, насыпает корм в ясли. И я нажал на кнопку стартера.
Двигатель кашлянул и взревел. Лошадь рванулась в сторону, если бы ее не удержала уздечка, она бы, наверное, перемахнула через ограду. Конюх спикировал прямо в горку ячменя – в воздухе мелькнули его черные пятки. Как только раскрутился ротор, я отсалютовал и оторвал вертолет от земли.
Мне стало весело, сердце радостно затрепетало – я снова в воздухе, и никто здесь мне не может помешать! Здесь нет назойливых диспетчеров, нет зорких радаров, контролирующих каждый твой шаг в небе. Твори, что хочешь! Полная свобода! Я прошел низко над плантацией – невольники, бросив корзины, упали на землю. Надсмотрщик верхом на лошади погрозил мне кулаком.
Набрав высоту, я повел машину на север широким зигзагом, а когда среди холмов показались индейские вигвамы, описал большую окружность с центром в гасиенде – приближаться к темнеющим вдалеке обрывистым холмам мне совсем не хотелось – там запросто можно было поцеловать землю.
Летал я не ради удовольствия и даже не ради проверки вертолета. Я, по старой военной привычке, внимательно изучал местность. Память цепко схватывала ориентиры – речки и ручьи, дороги и тропы, одинокие деревья, перелески, рощицы, хижины и поселки. Поляны и просеки я отмечал особо – там, возможно, мне когда-нибудь придется приземляться. Когда же топлива осталась половина, я повернул назад, пересек белую, усыпанную известняком, прерию, и вскоре посадил вертолет там, откуда взлетел три с половиной часа назад. Надсмотрщик Сансом ждал меня на «посадочной площадке». От молний, которые он метал глазами, казалось, вот-вот вспыхнет стог сена у конюшни.
- Ты сорвал мне дневную норму! – набросился он на меня, как только я спустился на землю. – И до смерти напугал конюха!
- И лошадь, - невозмутимо добавил я. – Извините. Но мне нужно было слетать на разведку.
- А! Хорошо! – Сансом тут же успокоился и закурил сигару. – Только в следующий раз огибайте плантацию с востока или запада. Никого не заметили?
- Несколько индейцев на севере, у холмов, отряд драгун возле форта и одинокий всадник на берегу Леоны, в нескольких милях к югу отсюда.
- Это, наверное, Рид. Выехал на охоту. Надеюсь, вы не распугали ему дичь. При оказии, навестите его в хижине. У него есть много интересного. Говорят, он пишет книги.
- Вот как? И о чем же?
- Этого никто не знает, лейтенант. Разные ходят слухи.
Я оставил винтовку в вертолете – пока мне не понадобился даже пистолет, и пошел к себе в комнату. До поздней ночи я, как умел, рисовал карту. Что мне оставалось?
Мне выпало три спокойных дня. Время лениво тянуло лямку судьбы, я же, пристреляв у реки свой «Гаранд», маялся бездельем. Мне очень хотелось добраться до поселка и пообщаться с одной из черноглазых сеньорит, обслуживающих офицеров форта, но, к счастью, на пути к плотским удовольствиям непреодолимым барьером встали два обстоятельства.
Во-первых, доллары тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, без сомнения, произвели бы впечатление на местных торговцев. Правда, совсем не то, на которое я рассчитывал. Во-вторых, гонять туда-сюда вертолет не хотелось, а ездить на лошади я не умел. В принципе не умел! Я и лошадь-то видел всего два раза в жизни – в зоопарке и на ранчо у одного американо-мексиканского скотовода, которому, как воздушное такси, доставлял «брасерос» - сезонных рабочих. У меня тогда хватило ума не закрутить роман с его смазливой дочкой, иначе бойкая латиноска быстро стала бы моей второй женой. Ну, или меня нашли бы в сточной канаве с простреленной головой. От мексиканских бандитов, нанятых обманутым отцом, вашего покорного слугу не спасло бы даже личное покровительство дяди Сэма.
Джош Сансом ворвался ко мне в комнату без стука.
- Собирайся, лейтенант! Ее похитили! – выпалил надсмотрщик, потрясая кулаком. – Нет времени!
Видать, дело серьезное, раз он так взвинчен.
- Кто похитил? Кого?
- Дикий Кот! Надо его поймать! Каждый человек на счету!
- Какой кот? – я ничего не понял из бессвязной речи надсмотрщика. – Дикий?
Сансом перевел дух.
- Индейцы, команчи, перехватили мою племянницу на дороге в форт Индж. Сейчас они на дороге к северной стоянке. Мы собрали небольшой отряд, он готов пуститься в погоню. Но если индейцы уйдут…
Второй раз объяснять не требовалось. Я натянул форму, хлебнул из бутылки сельтерской и, вслед за Сансомом, выскочил во двор, в серую прохладу раннего утра. И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Черномазый конюх вел под уздцы оседланную лошадь. Очевидно, ее приготовили специально для меня.
Я с ужасом отшатнулся от храпящего и фыркающего четвероногого монстра. Мне показалось, что если я к нему прикоснусь, то обдеру ладони о блестящую коричневую шкуру. Да никогда в жизни никто не заставит меня прикоснуться к этому чудовищу!
- Что стоишь? – Сансом уже вскочил на своего коня. – Скорей!
- Я не умею…
- Трус! Догоняй, если решишься! – надсмотрщик щелкнул плеткой. Его конь заржал, взвился на дыбы и поскакал галопом в раскрытые ворота.
Я, недоумевая, смотрел вслед удаляющемуся Сансому. По-моему, на вертолете мы бы догнали индейцев куда вернее. И, если что, я мог бы взять на борт весь его отряд. Естественно, без лошадей.
Негр все еще стоял каменным истуканом с острова Пасхи.
- Это быстрый конь, масса Ральф, - проговорил наконец он. – Выносливый мустанг.
- Веди обратно в конюшню. У меня другой план.
Я поднялся по ступеням в кабину вертолета. Запустил мотор, взлетел и помчался на север. Насколько я помнил из своих географических изысканий, в десяти милях от усадьбы раскинулась густая роща, через которую вела к холмам единственная просека. Значит, похитителям просто некуда от меня деваться.
Я оказался прав. Пять краснокожих всадников во весь опор мчались через заросшую кустами прерию. Они ускакали далеко, и у преследователей – отряда Сансома, не было никаких шансов их догнать. Я не стал приближаться к индейцам – конечно, они слышали рокот мотора, но вряд ли почуяли опасность. Скорее всего, они даже не поняли, что их догоняет небесная колесница.
Мне с трудом удалось найти подходящую площадку среди зарослей. Как и во Вьетнаме, здесь, насколько хватало глаз, кругом стояла сплошная стена деревьев. А ведь именно на этом месте должен был… вернее, будет через сотню лет карьер по добыче известняка!
В конце концов, едва не обломав лопасти о толстые стволы, я приткнул вертолет на проплешину в сотне ярдов от просеки. Не дожидаясь, пока ротор остановится, забрал винтовку с патронами и устроил на опушке удобный наблюдательный пункт. Ждать пришлось долго.
Поначалу в роще стояла мертвая тишина. Потом вдалеке вскрикнула птица. В ответ раздался вопль, похожий на мяуканье кошки. От неожиданности я чуть не выронил бинокль. Крик раздался снова, на этот раз его подхватили сразу несколько лесных тварей. К душераздирающему концерту присоединялись все новые и новые участники, и вскоре роща наполнилась ужасающей какофонией, от которой у меня на лбу выступил ледяной пот.
Черные точки на горизонте показались, когда от напряжения мои глаза чуть не выскочили из орбит. Всадники быстро приближались, и вскоре я смог хорошо разглядеть врага. Сначала мне показалось, будто по прерии едут зомби из голливудского фильма, но потом вспомнил энциклопедию и понял: это боевая раскраска! Естественно, каждый воин был вооружен винтовкой и томагавком.
Двое индейцев скакали впереди, двое – чуть сзади. Между ними ехал вождь – пучок безвкусно раскрашенных перьев на голове красноречиво говорил сам за себя. С холки его лошади бессильно склонилась к земле черноволосая девица. Как она не свалилась при такой бешеной скачке?
Я не боялся команчей. Их ружья стреляли в лучшем случае на сто ярдов, а на скаку так и вовсе лишь в упор, мой самозарядный «Гаранд» бил впятеро дальше. Но все же я прошептал «молитву», которой научили меня друзья из корпуса морской пехоты.
«Это моя винтовка. Таких винтовок много, но эта моя. Моя винтовка — мой лучший друг. Это — моя жизнь. Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я…».
Я подождал, пока индейцы не подъедут достаточно близко, чтобы заметить меня, и вышел им навстречу – если бы я начал стрелять из засады, они бы просто повернули назад. Тогда – ищи их по всей прерии.
Построение изменилось. Четверо воинов сорвали с плеча ружья, развернулись в шеренгу, точно хорошо вышколенные солдаты и, громко завывая на своем собачьем языке, ринулись ко мне. Вождь со своей добычей остался позади.
Я припал на колено, прицелился и нажал на спуск. Выстрел ударом кнута хлестнул по ушам. Команч раскинул руки и покатился по земле. Его товарищ тут же разделил печальную участь. Но, потеряв половину отряда, индейцы и не думали отступать. Густые белые облачка вырвались из дул их ружей; пули ушли высоко вверх. Я перевел прицел.
На третьего краснокожего у меня ушло два патрона. Четвертый будто не видел гибели соплеменников. Он мчался прямо на меня, громадной башней восседая на боевом коне. В руке грозно сверкнул томагавк. Я выстрелил лошади прямо между глаз. Тысячефунтовая груда мяса и мышц словно налетела на бетонную стену. Всадник же, оглушенный но не побежденный, вскочил на ноги. Лишь третья пуля успокоила его навеки.
Блымс! «Гаранд» с характерным мелодичным звоном выплюнул опустевшую патронную пачку. Я перезарядил оружие и щелкнул затвором. Если бы не эта заминка, вождя бы не спасло ничто.
- Стойте! Не стреляйте! – дрожащим голосом взмолился индеец. – Вы убили их всех!
- Назови хоть одну причину, по которой я должен оставить тебя в живых.
- Я – Дикий Кот, сын верховного вождя. Если я не вернусь, команчи будут мстить за меня! Они выйдут на тропу войны! Тогда бледнолицым придется плохо.
Только сейчас я понял, что тот, кого я принял за вождя, очень молод. Не старше семнадцати, может, восемнадцати лет. Наверное, он, в поисках подвигов и приключений, тайком сбежал из родительского вигвама. Если так, то ему надо всыпать хорошего ремня и на неделю посадить под замок. Но убивать, пожалуй, рановато. Может быть, этот урок пойдет ему на пользу?
- Аргумент, - согласился я. – Живи. Но пограбить тебя мне придется.
Дикий Кот замотал головой так, что, казалось, она сейчас у него отвалится.
- Не пограбить! Все твое по праву победителя! Лошади, ружья. Даже пленница! Ты – страшный воин!
Скорее, у меня страшное оружие. Но… Боже мой! Я совершенно забыл о девушке!
- Что вы с ней сделали? Если она умрет, клянусь, ты не проедешь и десяти шагов!
- Я никому больше не доверяю. Но вряд ли меня поймет тот, кто никогда не любил. Прошу прощения за беспокойство.
- Нет, подождите. И в моей жизни были два месяца счастья. Очень давно, много лет назад.
***
Косые струи осеннего дождя нудно барабанили в окно. Крупные капли ползли по стеклу, собирались лужицами на откосах и прозрачными ручейками стекали на асфальт. В комнате было сухо, тепло и уютно. Я нежился в постели, а мне в плечо жарко дышала Эбигейл – самая прекрасная девушка на свете. На ее пальце блестело новенькое обручальное кольцо. Такое же, как и у меня, только поменьше.
Эбигейл, совершенно нагая, подняла голову. Ее платиновые волосы рассыпались по плечам.
- Милый, нам пора. И так вместо завтрака мы…
- Приготовь срочно чего-нибудь. Рванем на всех парах и будем на месте вовремя!
Пока я одевался, Эбигейл нарезала бутербродов и заварила кофе. Она еще умудрилась привести себя в порядок – стянула волосы в хвост, подвела глаза и подкрасила губы бледной, чуть блестящей помадой. И когда успела?
Мы быстро подкрепились, накинули плащи и хлопнули дверьми нашего семейного «Форда». Я запустил двигатель, погнал по улицам, разбрызгивая лужи, и выскочил на трассу. В запотевшем боковом окне промелькнул перечеркнутый знак «Портленд» - я, скорее, угадал надпись на нем, чем увидел.
Мыслями я был уже далеко – на торжественном построении студентов Массачусетского технологического института. Позади трудные вступительные экзамены. Я зачислен в один из самых престижных университетов мира! Победно ревел мотор, свет фар желтыми зайчиками отражался в мокром асфальте, стрелка спидометра перевалила за отметку восемьдесят миль в час. Меня переполняли чувства, и я не сразу сообразил, что не так с двумя яркими светляками на встречной полосе. Лишь три бесконечных секунды спустя я понял, что они мечутся вправо и влево по всей ширине автострады – очевидно, водитель не справился с управлением.
Я вдавил педаль тормоза в пол до отказа, но машина продолжала нестись по залитой водой дороге. В последний миг, уходя от столкновения с темной громадой седельного тягача, я инстинктивно вывернул руль влево. Удар пришелся на место пассажира. Туда, где, пристегнутая ремнями, сидела моя жена.
Я ничего не слышал – наступила тишина. Как в замедленном кино, машина отлетела в канаву, серое, затянутое тучами небо поменялось местами с землей и снова встало на свое место. Эбигейл так и осталась в кресле, зажатая искореженной дверью. Ее глаза остекленели, изо рта сочилась алая струйка, но она была жива еще целых двенадцать минут. Я же не получил ни царапины.
- Эбигейл! – закричал я что есть силы. – Эбигейл!
После похорон я записался в армию, в училище вертолетчиков. Через год началась война во Вьетнаме, я отправился добровольцем и попросился в воздушную артиллерию на ганшип – вооруженный от полозьев до винта вертолет огневой поддержки.
***
- Эбигейл, - прошептал я.
- Вы что-то сказали? – тут же отозвалась Мари. – Впрочем, я вижу все по вашим глазам. Я причинила вам боль?
Наверное, Мари надо было идти учиться на хирурга. Она попыталась сунуть палец мне в рану и поскрести в ней ногтем. Только там остался давно заживший шрам. Легкая щекотка – вот и все, чего добилась взбалмошная наследница гасиенды. Вслух же я сказал:
- Так, совсем чуть-чуть. Капельку. Что вам нужно-то?
Я даже не стал вытирать воду с брюк – в жару она быстро высохнет сама. Мари печально оглядела меня с ног до головы и произнесла:
- Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь?
- Запросто! Если, конечно, вы расскажете мне суть.
Мари вдруг широко улыбнулась и шагнула к двери:
- Пока не время. Но когда-нибудь вы мне очень понадобитесь.
Она послала мне воздушный поцелуй и упорхнула. Я же не знал, что и думать. Вот с таким, с позволения сказать, контингентом, мне пришлось иметь дело. И как теперь быть?
Несколько минут я размышлял, потом схватил винтовку, через длинный коридор прошел на кухню и крикнул черному повару:
- Перекусить есть?
- Вы на охоту, масса Ральф? – спросил негр, отрезая мне большой кусок мяса и хлеб.
- Просто погулять. Боюсь, я не отличу индюка от куропатки.
Наскоро перекусив, я, держа в руке винтовку, направился к вертолету. Занятый своими мыслями, я едва не попал под копыта лошади, которую вел под уздцы конюх. Я злорадно хихикнул: ничего, сейчас мы посмотрим, кто испугается по-настоящему! Сунул винтовку в грузовой отсек и забрался в кабину. Отсюда, с высоты почти десять футов, мне было хорошо видно, как конюх, согнувшись в три погибели, насыпает корм в ясли. И я нажал на кнопку стартера.
Двигатель кашлянул и взревел. Лошадь рванулась в сторону, если бы ее не удержала уздечка, она бы, наверное, перемахнула через ограду. Конюх спикировал прямо в горку ячменя – в воздухе мелькнули его черные пятки. Как только раскрутился ротор, я отсалютовал и оторвал вертолет от земли.
Мне стало весело, сердце радостно затрепетало – я снова в воздухе, и никто здесь мне не может помешать! Здесь нет назойливых диспетчеров, нет зорких радаров, контролирующих каждый твой шаг в небе. Твори, что хочешь! Полная свобода! Я прошел низко над плантацией – невольники, бросив корзины, упали на землю. Надсмотрщик верхом на лошади погрозил мне кулаком.
Набрав высоту, я повел машину на север широким зигзагом, а когда среди холмов показались индейские вигвамы, описал большую окружность с центром в гасиенде – приближаться к темнеющим вдалеке обрывистым холмам мне совсем не хотелось – там запросто можно было поцеловать землю.
Летал я не ради удовольствия и даже не ради проверки вертолета. Я, по старой военной привычке, внимательно изучал местность. Память цепко схватывала ориентиры – речки и ручьи, дороги и тропы, одинокие деревья, перелески, рощицы, хижины и поселки. Поляны и просеки я отмечал особо – там, возможно, мне когда-нибудь придется приземляться. Когда же топлива осталась половина, я повернул назад, пересек белую, усыпанную известняком, прерию, и вскоре посадил вертолет там, откуда взлетел три с половиной часа назад. Надсмотрщик Сансом ждал меня на «посадочной площадке». От молний, которые он метал глазами, казалось, вот-вот вспыхнет стог сена у конюшни.
- Ты сорвал мне дневную норму! – набросился он на меня, как только я спустился на землю. – И до смерти напугал конюха!
- И лошадь, - невозмутимо добавил я. – Извините. Но мне нужно было слетать на разведку.
- А! Хорошо! – Сансом тут же успокоился и закурил сигару. – Только в следующий раз огибайте плантацию с востока или запада. Никого не заметили?
- Несколько индейцев на севере, у холмов, отряд драгун возле форта и одинокий всадник на берегу Леоны, в нескольких милях к югу отсюда.
- Это, наверное, Рид. Выехал на охоту. Надеюсь, вы не распугали ему дичь. При оказии, навестите его в хижине. У него есть много интересного. Говорят, он пишет книги.
- Вот как? И о чем же?
- Этого никто не знает, лейтенант. Разные ходят слухи.
Я оставил винтовку в вертолете – пока мне не понадобился даже пистолет, и пошел к себе в комнату. До поздней ночи я, как умел, рисовал карту. Что мне оставалось?
Мне выпало три спокойных дня. Время лениво тянуло лямку судьбы, я же, пристреляв у реки свой «Гаранд», маялся бездельем. Мне очень хотелось добраться до поселка и пообщаться с одной из черноглазых сеньорит, обслуживающих офицеров форта, но, к счастью, на пути к плотским удовольствиям непреодолимым барьером встали два обстоятельства.
Во-первых, доллары тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, без сомнения, произвели бы впечатление на местных торговцев. Правда, совсем не то, на которое я рассчитывал. Во-вторых, гонять туда-сюда вертолет не хотелось, а ездить на лошади я не умел. В принципе не умел! Я и лошадь-то видел всего два раза в жизни – в зоопарке и на ранчо у одного американо-мексиканского скотовода, которому, как воздушное такси, доставлял «брасерос» - сезонных рабочих. У меня тогда хватило ума не закрутить роман с его смазливой дочкой, иначе бойкая латиноска быстро стала бы моей второй женой. Ну, или меня нашли бы в сточной канаве с простреленной головой. От мексиканских бандитов, нанятых обманутым отцом, вашего покорного слугу не спасло бы даже личное покровительство дяди Сэма.
Глава 10. Индейские страсти
Джош Сансом ворвался ко мне в комнату без стука.
- Собирайся, лейтенант! Ее похитили! – выпалил надсмотрщик, потрясая кулаком. – Нет времени!
Видать, дело серьезное, раз он так взвинчен.
- Кто похитил? Кого?
- Дикий Кот! Надо его поймать! Каждый человек на счету!
- Какой кот? – я ничего не понял из бессвязной речи надсмотрщика. – Дикий?
Сансом перевел дух.
- Индейцы, команчи, перехватили мою племянницу на дороге в форт Индж. Сейчас они на дороге к северной стоянке. Мы собрали небольшой отряд, он готов пуститься в погоню. Но если индейцы уйдут…
Второй раз объяснять не требовалось. Я натянул форму, хлебнул из бутылки сельтерской и, вслед за Сансомом, выскочил во двор, в серую прохладу раннего утра. И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Черномазый конюх вел под уздцы оседланную лошадь. Очевидно, ее приготовили специально для меня.
Я с ужасом отшатнулся от храпящего и фыркающего четвероногого монстра. Мне показалось, что если я к нему прикоснусь, то обдеру ладони о блестящую коричневую шкуру. Да никогда в жизни никто не заставит меня прикоснуться к этому чудовищу!
- Что стоишь? – Сансом уже вскочил на своего коня. – Скорей!
- Я не умею…
- Трус! Догоняй, если решишься! – надсмотрщик щелкнул плеткой. Его конь заржал, взвился на дыбы и поскакал галопом в раскрытые ворота.
Я, недоумевая, смотрел вслед удаляющемуся Сансому. По-моему, на вертолете мы бы догнали индейцев куда вернее. И, если что, я мог бы взять на борт весь его отряд. Естественно, без лошадей.
Негр все еще стоял каменным истуканом с острова Пасхи.
- Это быстрый конь, масса Ральф, - проговорил наконец он. – Выносливый мустанг.
- Веди обратно в конюшню. У меня другой план.
Я поднялся по ступеням в кабину вертолета. Запустил мотор, взлетел и помчался на север. Насколько я помнил из своих географических изысканий, в десяти милях от усадьбы раскинулась густая роща, через которую вела к холмам единственная просека. Значит, похитителям просто некуда от меня деваться.
Я оказался прав. Пять краснокожих всадников во весь опор мчались через заросшую кустами прерию. Они ускакали далеко, и у преследователей – отряда Сансома, не было никаких шансов их догнать. Я не стал приближаться к индейцам – конечно, они слышали рокот мотора, но вряд ли почуяли опасность. Скорее всего, они даже не поняли, что их догоняет небесная колесница.
Мне с трудом удалось найти подходящую площадку среди зарослей. Как и во Вьетнаме, здесь, насколько хватало глаз, кругом стояла сплошная стена деревьев. А ведь именно на этом месте должен был… вернее, будет через сотню лет карьер по добыче известняка!
В конце концов, едва не обломав лопасти о толстые стволы, я приткнул вертолет на проплешину в сотне ярдов от просеки. Не дожидаясь, пока ротор остановится, забрал винтовку с патронами и устроил на опушке удобный наблюдательный пункт. Ждать пришлось долго.
Поначалу в роще стояла мертвая тишина. Потом вдалеке вскрикнула птица. В ответ раздался вопль, похожий на мяуканье кошки. От неожиданности я чуть не выронил бинокль. Крик раздался снова, на этот раз его подхватили сразу несколько лесных тварей. К душераздирающему концерту присоединялись все новые и новые участники, и вскоре роща наполнилась ужасающей какофонией, от которой у меня на лбу выступил ледяной пот.
Черные точки на горизонте показались, когда от напряжения мои глаза чуть не выскочили из орбит. Всадники быстро приближались, и вскоре я смог хорошо разглядеть врага. Сначала мне показалось, будто по прерии едут зомби из голливудского фильма, но потом вспомнил энциклопедию и понял: это боевая раскраска! Естественно, каждый воин был вооружен винтовкой и томагавком.
Двое индейцев скакали впереди, двое – чуть сзади. Между ними ехал вождь – пучок безвкусно раскрашенных перьев на голове красноречиво говорил сам за себя. С холки его лошади бессильно склонилась к земле черноволосая девица. Как она не свалилась при такой бешеной скачке?
Я не боялся команчей. Их ружья стреляли в лучшем случае на сто ярдов, а на скаку так и вовсе лишь в упор, мой самозарядный «Гаранд» бил впятеро дальше. Но все же я прошептал «молитву», которой научили меня друзья из корпуса морской пехоты.
«Это моя винтовка. Таких винтовок много, но эта моя. Моя винтовка — мой лучший друг. Это — моя жизнь. Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я…».
Я подождал, пока индейцы не подъедут достаточно близко, чтобы заметить меня, и вышел им навстречу – если бы я начал стрелять из засады, они бы просто повернули назад. Тогда – ищи их по всей прерии.
Построение изменилось. Четверо воинов сорвали с плеча ружья, развернулись в шеренгу, точно хорошо вышколенные солдаты и, громко завывая на своем собачьем языке, ринулись ко мне. Вождь со своей добычей остался позади.
Я припал на колено, прицелился и нажал на спуск. Выстрел ударом кнута хлестнул по ушам. Команч раскинул руки и покатился по земле. Его товарищ тут же разделил печальную участь. Но, потеряв половину отряда, индейцы и не думали отступать. Густые белые облачка вырвались из дул их ружей; пули ушли высоко вверх. Я перевел прицел.
На третьего краснокожего у меня ушло два патрона. Четвертый будто не видел гибели соплеменников. Он мчался прямо на меня, громадной башней восседая на боевом коне. В руке грозно сверкнул томагавк. Я выстрелил лошади прямо между глаз. Тысячефунтовая груда мяса и мышц словно налетела на бетонную стену. Всадник же, оглушенный но не побежденный, вскочил на ноги. Лишь третья пуля успокоила его навеки.
Блымс! «Гаранд» с характерным мелодичным звоном выплюнул опустевшую патронную пачку. Я перезарядил оружие и щелкнул затвором. Если бы не эта заминка, вождя бы не спасло ничто.
- Стойте! Не стреляйте! – дрожащим голосом взмолился индеец. – Вы убили их всех!
- Назови хоть одну причину, по которой я должен оставить тебя в живых.
- Я – Дикий Кот, сын верховного вождя. Если я не вернусь, команчи будут мстить за меня! Они выйдут на тропу войны! Тогда бледнолицым придется плохо.
Только сейчас я понял, что тот, кого я принял за вождя, очень молод. Не старше семнадцати, может, восемнадцати лет. Наверное, он, в поисках подвигов и приключений, тайком сбежал из родительского вигвама. Если так, то ему надо всыпать хорошего ремня и на неделю посадить под замок. Но убивать, пожалуй, рановато. Может быть, этот урок пойдет ему на пользу?
- Аргумент, - согласился я. – Живи. Но пограбить тебя мне придется.
Дикий Кот замотал головой так, что, казалось, она сейчас у него отвалится.
- Не пограбить! Все твое по праву победителя! Лошади, ружья. Даже пленница! Ты – страшный воин!
Скорее, у меня страшное оружие. Но… Боже мой! Я совершенно забыл о девушке!
- Что вы с ней сделали? Если она умрет, клянусь, ты не проедешь и десяти шагов!
