Мужчина нахмурился и пристально посмотрел на Эйнхеля, будто бы ожидал пояснений, но когда тишина стала затягиваться, заключенный тихо напомнил:
– Меня обвиняют не в работорговле, мой король, – он сделал особенный акцент на частице «не», – кажется, вы перепутали камеры, ваше величество. Ваше преосвященство?
Барон повернулся к Еленту, но глава инквизиции хранил мрачное молчание. Девушки, встав позади главы инквизиции, пока тоже не спешили с вопросами.
Олдер сделал широкий шаг вперед и резко ударил основанием ладони мужчину по лицу. Раздался короткий хруст и вскрик. Узник попробовал отпрянуть, но цепи не позволили. Эйнхель же невозмутимо обтер ладонь о рваную робу барона.
– Остановимся на сломанном носе, или мне продолжить?
– Ваше величество, – голос Камудзора дрогнул, но сделав глубокий вдох, мужчина взял себя в руки и дальше продолжил мягким, упрекающим тоном: – Как это низко – все преступления, произошедшие в Бермене с детьми, свалить на меня! За свое я отвечу, господа, не сомневайтесь. Но чужие грехи брать не стану. Вы уж простите за подробность, но ни одного из своих подопечных я ни к чему не принуждал, все было исключительно добровольно.
– Что?! – не удержавшись, свистящим шепотом переспросила Джемма: – Добровольно?! Мы говорим об одних и тех же беспризорниках, у которых никогда не было ни воли, ни выбора? И которые готовы на все, что угодно, лишь бы не остаться голодными ночью на холодной улице?!
– Нашел, чем хвастаться, – низко прорычала Бейн, солидарная с поступком Олдера. У нее тоже возникло желание почесать кулаки о лицо Камудзора.
Елент, поняв, что разговор уходит в совсем другую сторону, вынужден был напомнить друзьям о цели их визита:
– То есть, господин барон утверждает, что не причастен к похищению детей и беременных женщин?
Камудзора тихо рассмеялся.
– Никогда не находил удовольствия в общении с беременными женщинами, – мужчина, лицо которого было залито кровью из переломанного носа, безумно оскалился. – Что же касается торговли… ваше преосвященство, вам же прекрасно известно, что я богат. Зачем, ну скажите, зачем же мне нужно было кому-то продавать своих подопечных, в которых я так долго и старательно вкладывался? Это бессмысленно и нелогично! Леди, я понимаю, что вы видите лишь скованного монстра, но попробую воззвать хоть к вашему разуму, ведь его величество привык больше слышать сердце. Последние месяцы я, наоборот, пытался хоть как-то прекратить эти странные исчезновения. Уже и не знал, кому платить и на кого думать. Все мои усилия были напрасны…
Ориел и Джемма синхронно повернулись к Олдеру.
– Этот кусок мяса правда богат?
– Сказочно, – мрачно подтвердил король, – казне и не снилось.
– Тогда действительно не сходится, – разочарованно согласилась Бейн.
Джем поддержала подругу кивком.
– Мы же видели, как похитители подставлялись – они явно находились в стесненных обстоятельствах и очень спешили. У барона же все давно было налажено. Если и деньги его не интересуют, то мотива просто нет.
Джемма от злости стукнула кулачком по стене.
Барон, внимательно следивший за девушками, в этот момент какой-то странно осунулся, будто бы внутренний стержень, державший его все это время, наконец, переломился.
– Благодарю, леди. Подумайте вот над чем: многие годы я осторожно создавал свой мир. Тщательно выбирал слуг, поддерживал безупречную репутацию, продумывал действия на несколько шагов вперед. Но недавно в игральном доме, выпив лишнего, я разговорился с милым молодым человеком, прячущим лицо. Мне еще показался знакомым его голос… Удивительно, но он знал меня и так искренне восхищался тем, что я жертвую деньги беспризорникам. Знаете, несколько лет назад один благотворитель создал фонд для перечисления средств. Очень удобно. Так вот, мой собеседник искренне жалел, что, если вдруг со мною что-то случится, все состояние Камудзора перейдет либо моим алчным родственникам, либо короне, а вовсе не детям, как было бы правильнее. Дальше я запомнил только то, что согласился с этим милейшим господином. Наутро меня разбудили инквизиторы и стражники, вломившиеся в спальню и обнаружившие рядом со мной в постели уже остывшее тело одного из моих подопечных. И уже затем, в гостеприимных застенках башни Покаяния, я с удивлением узнал, что, кроме всего прочего, в ту злополучную ночь успел переписать завещание, передав все состояние своего рода в вышеупомянутый фонд.
– Хочешь, чтобы мы посочувствовали тебе? – низким хриплым голосом уточнил Олдер, из последних сил удерживая в груди клокочущую ярость.
– Я не настолько наивен, ваше величество, – покачал головой барон. – Давайте, лучше помогу задать правильные вопросы. Их всего два.
Джемма возмущено хотела перебить барона, как Елент положил ей руку на плечо, прося помолчать.
– Первый: куда исчезли деньги, которые с моим арестом и вынесением смертного приговора были переведены в фонд? Второй: кого мне напомнил молодой господин? Вы будете удивлены, но ответ всего один.
Мужчина замолчал, пристально и зло смотря на своих гостей.
– Считайте, что вопросы уже прозвучали, – в голосе Елента зазвенела сталь.
Главу инквизиции совершенно не устраивало, что пленник смел вести себя столь нагло, считая себя хозяином положения. И отцу Марту еще предстояло провести долгую беседу с дознавателями и палачами о том, в каком состоянии смертники должны проводить свои последние часы в камерах. Но это после…
Камудзора усмехнулся.
– Неужели я единственный благотворитель Бермены? К фонду имел доступ ограниченный круг лиц. Вывести средствам мог только кто-то из них.
На мгновение в камере растянулась пауза, все обдумывали информацию.
– Поднять архивы казначейства о крупных пожертвованиях и последних проведенных с фондом операциях, – сделал вывод Олдер. – Узнать, кто из благотворителей занимался детьми.
Джемма тихо вздохнула.
– Да был один попечитель хороший, – пробормотала она в сторону, – у него можно было все это узнать за десять минут, а не в архивы зарываться.
– Кстати, в этих же застенках и замучили, – добавила Ориел.
Пусть она не разделяла позиции Джем по отношению к Сергенту, Бейн в любом случае оставалась на стороне подруги. Исчезновение Даниэля, как и вопрос о его аресте и допросах до сих пор оставался открытым. Пожалуй, именно он был последним препятствием на пути определения «дружба» между мужчинами и девушками.
Заключенный оживился.
– Вы про скандал с Сергентом, когда мальчика обвинили в пособничестве ведьмам и чуть ли самому дьяволу? Кажется, он занимал именно эту камеру. Какое удивительное совпадение! Вы сюда всех благотворителей сажаете? – иронии не получилось – только жестокая насмешка.
– Еще одно подобное высказывание – на казнь отправишься без языка, – спокойно предупредила Бейн, даже не думая угрожать – просто констатируя факт.
– Сомневаюсь, – мужчина понизил голос, словно собирался поделиться страшной тайной: – Ходят слухи, что заключенные иногда пропадают из этой камеры и каким-то невероятным образом оказываются на свободе. Может, и мне так повезет?
– Не надейся, – отрезал Елент. – Эшафот ждет…
– Как – на свободе? – перебила Марта Джемма, едва не бросившись на Камудзора, – Что ты знаешь о Даниэле?
– Невнимательная леди, – укорил барон: – о господине Сергенте я знаю ровно столько же, сколько и остальные подданные его величества. Разве только… Видите ли, чем больше я пытаюсь вспомнить о той ночи, тем больше уверяюсь, что моим собеседником был именно Даниэль.
– Ложь! – отрезала Джем. – Ты просто пытаешься перевести стрелки!
– Бездоказательно, – резюмировала Бейн. – Если тебя действительно опоили – померещиться мог кто угодно.
Эйнхель коротко и выразительно переглянулся с Мартом. О том, что в истории Сергента не все чисто, они давно догадывались и, более того, уже поняли, что ведьмы никак не были причастны к этому. Но Бейн и Джем почему-то выгораживали Даниэля, даже не вслушиваясь в то, что им пытались сказать. Впрочем, раньше и доказательств у Олдера и Елента не было, теперь же барон дал отличную возможность уцепиться за имя Сергента. Хотя глава инквизиции подозревал, что и на этот раз обсуждение причастности Даниэля выльется в очередной спор и закончится ничем. Почему этот мальчишка так запал в душу Бейн и особенно Джем – Олдер с Елентом до сих пор не могли понять.
Барон покачал головой и лениво указал рукой на дверь:
– Тогда не смею вас задерживать.
Джемма круто развернулась и, не дожидаясь остальных, поспешила из камеры.
– Не знаю, что все-таки случилось с Сергентом, – тихо проговорила Бейн, – но я прослежу, чтобы для тебя эта камера точно стала последним пристанищем.
Пока Елент закрывал тяжелую дверь и возвращал ключ мастеру смерти, Олдер смотрел на ожидающих их в конце коридора Ориел и Джемму – маленькая ведьма нервно теребила волосы и переступала с ноги на ногу:
– Оказывается, есть то, что девушки не превращают в балаган.
Март кивнул.
Мужчины поспешили за Джем и Бейн, которые, казалось, хотели быстрее сбежать из душных оков башни – так быстро они поднимались по винтовой лестнице.
Джемма сдерживалась из последних сил, ей хотелось кричать и выть, а еще бросить все, вернуться на ГАЗ-3 и больше никогда не спускаться на Астрею. Лестничные пролеты и ступени, раньше казавшиеся ей бесконечными, мелькали перед глазами смазанной круговертью. Наконец, Джем распахнула крошечную потайную дверь и вырвалась из жаркого нутра башни, судорожно вдохнув прохладный вечерний воздух.
Позади тяжело дышала Ориел, непривыкшая к таким быстрым подъемам, но не отставшая от подруги. Бейн прислонилась к старой каменной кладке, пытаясь прийти в себя, и одновременно с укором и пониманием посмотрела на подругу. Джем, поймав этот взгляд, не сдержалась, отпуская накопившуюся внутри злость и отчаянье:
– Сколько раз?! Сколько, мать вашу, раз надо меня ткнуть носом в эти просчеты? Постоянно, когда я думаю, что рана поджила, находится тварь, которая сдирает только затянувшуюся корку! – Джемма развернулась к тяжело дышащей Ориел. – Разве мы виноваты? Это был выбор Даниэля! Мы не могли знать, что он кинется на нашу защиту – даже не подозревали, что Сергент вообще там был! Иначе мы бы просто не оставили Даниэля! Его никто не заставлял, не просил…
– Виноваты, Джем, давай это, наконец, признаем, – устало покачала головой Бейн. – Мы с тобой заигрались. Я не остановила, хотя видела, что это зашло слишком далеко. Тебе было приятно его внимание и восхищение. В конце концов, любому бы понравилось. А Даниэль отчаянно тянулся к тебе. Как же иначе? После стольких лет презрения и брезгливости, которые он видел, вдруг появилась та, кто приняла его и поддержала, проявила интерес и уважение. Прости, но полтора года назад я просила тебя не заигрывать с Сергентом. Ты отмахнулась. Бумеранг вернулся.
Джемма закрыла лицо ладонями и сгорбилась под грузом сказанных слов. Она столько времени гнала от себя эти мысли. Но правда все равно оказалась упрямее девушки.
– И не зря Богам на любовь запрет, – дрожащим голосом процитировала Джем. – Хуже этого чувства просто нет.
– …и не стоит нам приходить с небес,
Нас сжигают и проклинают здесь.
Мы считаем эры, они – года,
В тридцать их голова седа…
Ориел не стала дочитывать до конца и, грустно улыбнувшись, обняла подавленную подругу. Она не знала, что сказать, да и не умела Бейн утешать людей. Поэтому девушка просто кивком головы указала в сторону.
– Пойдем в гостиницу, у нас и так слишком много проблем.
За ними медленно шли Олдер и Елент – они жалели, что не смогли услышать весь разговор, но последние фразы посеяли смуту в разумах и сердцах. То, что Джем и Бейн не те, за кого себя выдают, мужчины поняли уже давно. Что возможности девушек были куда больше, чем демонстрировали сами Ориел и Джемма – тоже. Но иногда Марту и Эйнхелю казалось, что их спутницы вовсе не ведьмы, а кто-то более удивительный.
После быстрого ужина они поднялись в номер к Джем и Бейн. Олдер разложил на столе большую карту города и положил рядом чистый пергамент, Ориел поделилась шариковыми ручками, чтобы случайно не запачкать листы и себя чернилами.
– Итак, давайте разберемся, что мы сегодня узнали.
– Ага, а то у меня голова пухнет от всего, – поддержала инициативу Джем и, оседлав стул, придвинулась поближе.
Они быстро записали в одну колонку Чумной квартал с подземным кладбищем, туннель, проходящий под Берменой, колдовские наручники (определение «нейропаралитические» так и осталось замолчанным), благотворительный фонд, из которого пропали средства и, подумав, Елент все-таки приписал в конце имя Даниэля Сергента.
Джемма недовольно фыркнула, но комментировать это не стала.
– Итак, – Эйнхель жирно подчеркнул первые два пункта: – Чумной квартал вместе с тайным ходом объясняют почти все: переправлять под городом людей не составляет похитителям никаких сложностей. А тех, кто умирает, закапывают там же.
– Спуск в туннель примерно в этом месте, – инквизитор склонился над картой, обведя пустырь. – А выход… – он проследил легким пунктиром до трущоб и остановил руку почти у канала, – здесь.
Получившаяся линия пересекала Бермену наискосок, поделив на две равные половины.
– Нет, – не согласилась Бейн и повернулась к Олдеру, – «почти все» – не считается. Как они выводили людей из города? Есть, конечно, шанс, что их до сих пор держат на одном из складов, но я уверена, что все похищенные уже переправлены в следующий пункт. И как это возможно сделать? Плюс, вы сами говорили, что исчезновения происходят не только в трущобах.
– В таком случае, это не единственный подземный проход, – предположил Елент: – Если наручники похитителей так похожи на ваши браслеты, они вполне могли воспользоваться ходом, которым вы уже проводили нас. Насколько я помню, туннель имел несколько ответвлений. Знаете, куда они ведут?
– Интересная мысль, – Джем подтянула карту к себе поближе и провела еще одну линию от крепостной стены к дому Филина. – Олдер, покажи, в каких районах пропадали люди – попробуем связать их.
– Везде они пропадают, – хмыкнул король, – отмечу только те, где исчезновений было много.
Половина крестиков, разбросанных Эйнхелем по карте, легла вдоль линии первого туннеля. Остальные добавляли хаоса и вопросов.
– Должно быть место, где людей держали. Пусть временно! Вы уверены, что не в Чумном квартале? – его величество поднял взгляд на друга.
– Абсолютно, – вместо Елента ответила Бейн. – Даже если бы они были там всего одну ночь – это уже наложило бы свой отпечаток. К тому же, слишком велик риск, что товар подхватит болезнь.
– Значит, склад.
– Необязательно. Это может быть и дом, например, какого-нибудь эксцентричного богача, который давно живет в загородном поместье. И все-таки, было бы куда проще, если бы вот эти точки, – Джем ткнула в выделенные Олдером районы исчезновений, – не выпадали из общей картины и тоже накладывались на линию туннеля.
– А если все правильно, и так и должно быть? – Олдер категорически не умел сдаваться: – Елент прав, у нас может быть не один подземный ход. И если вы, наконец, развернете карту ко мне лицом, то я смогу нарисовать второй.
Вручив королю кучку и пожелав удачи, Джем, Бейн и Март с интересом наблюдали, как Эйнхель аккуратно добавляет тонкую линию предположительного хода.
– Меня обвиняют не в работорговле, мой король, – он сделал особенный акцент на частице «не», – кажется, вы перепутали камеры, ваше величество. Ваше преосвященство?
Барон повернулся к Еленту, но глава инквизиции хранил мрачное молчание. Девушки, встав позади главы инквизиции, пока тоже не спешили с вопросами.
Олдер сделал широкий шаг вперед и резко ударил основанием ладони мужчину по лицу. Раздался короткий хруст и вскрик. Узник попробовал отпрянуть, но цепи не позволили. Эйнхель же невозмутимо обтер ладонь о рваную робу барона.
– Остановимся на сломанном носе, или мне продолжить?
– Ваше величество, – голос Камудзора дрогнул, но сделав глубокий вдох, мужчина взял себя в руки и дальше продолжил мягким, упрекающим тоном: – Как это низко – все преступления, произошедшие в Бермене с детьми, свалить на меня! За свое я отвечу, господа, не сомневайтесь. Но чужие грехи брать не стану. Вы уж простите за подробность, но ни одного из своих подопечных я ни к чему не принуждал, все было исключительно добровольно.
– Что?! – не удержавшись, свистящим шепотом переспросила Джемма: – Добровольно?! Мы говорим об одних и тех же беспризорниках, у которых никогда не было ни воли, ни выбора? И которые готовы на все, что угодно, лишь бы не остаться голодными ночью на холодной улице?!
– Нашел, чем хвастаться, – низко прорычала Бейн, солидарная с поступком Олдера. У нее тоже возникло желание почесать кулаки о лицо Камудзора.
Елент, поняв, что разговор уходит в совсем другую сторону, вынужден был напомнить друзьям о цели их визита:
– То есть, господин барон утверждает, что не причастен к похищению детей и беременных женщин?
Камудзора тихо рассмеялся.
– Никогда не находил удовольствия в общении с беременными женщинами, – мужчина, лицо которого было залито кровью из переломанного носа, безумно оскалился. – Что же касается торговли… ваше преосвященство, вам же прекрасно известно, что я богат. Зачем, ну скажите, зачем же мне нужно было кому-то продавать своих подопечных, в которых я так долго и старательно вкладывался? Это бессмысленно и нелогично! Леди, я понимаю, что вы видите лишь скованного монстра, но попробую воззвать хоть к вашему разуму, ведь его величество привык больше слышать сердце. Последние месяцы я, наоборот, пытался хоть как-то прекратить эти странные исчезновения. Уже и не знал, кому платить и на кого думать. Все мои усилия были напрасны…
Ориел и Джемма синхронно повернулись к Олдеру.
– Этот кусок мяса правда богат?
– Сказочно, – мрачно подтвердил король, – казне и не снилось.
– Тогда действительно не сходится, – разочарованно согласилась Бейн.
Джем поддержала подругу кивком.
– Мы же видели, как похитители подставлялись – они явно находились в стесненных обстоятельствах и очень спешили. У барона же все давно было налажено. Если и деньги его не интересуют, то мотива просто нет.
Джемма от злости стукнула кулачком по стене.
Барон, внимательно следивший за девушками, в этот момент какой-то странно осунулся, будто бы внутренний стержень, державший его все это время, наконец, переломился.
– Благодарю, леди. Подумайте вот над чем: многие годы я осторожно создавал свой мир. Тщательно выбирал слуг, поддерживал безупречную репутацию, продумывал действия на несколько шагов вперед. Но недавно в игральном доме, выпив лишнего, я разговорился с милым молодым человеком, прячущим лицо. Мне еще показался знакомым его голос… Удивительно, но он знал меня и так искренне восхищался тем, что я жертвую деньги беспризорникам. Знаете, несколько лет назад один благотворитель создал фонд для перечисления средств. Очень удобно. Так вот, мой собеседник искренне жалел, что, если вдруг со мною что-то случится, все состояние Камудзора перейдет либо моим алчным родственникам, либо короне, а вовсе не детям, как было бы правильнее. Дальше я запомнил только то, что согласился с этим милейшим господином. Наутро меня разбудили инквизиторы и стражники, вломившиеся в спальню и обнаружившие рядом со мной в постели уже остывшее тело одного из моих подопечных. И уже затем, в гостеприимных застенках башни Покаяния, я с удивлением узнал, что, кроме всего прочего, в ту злополучную ночь успел переписать завещание, передав все состояние своего рода в вышеупомянутый фонд.
– Хочешь, чтобы мы посочувствовали тебе? – низким хриплым голосом уточнил Олдер, из последних сил удерживая в груди клокочущую ярость.
– Я не настолько наивен, ваше величество, – покачал головой барон. – Давайте, лучше помогу задать правильные вопросы. Их всего два.
Джемма возмущено хотела перебить барона, как Елент положил ей руку на плечо, прося помолчать.
– Первый: куда исчезли деньги, которые с моим арестом и вынесением смертного приговора были переведены в фонд? Второй: кого мне напомнил молодой господин? Вы будете удивлены, но ответ всего один.
Мужчина замолчал, пристально и зло смотря на своих гостей.
– Считайте, что вопросы уже прозвучали, – в голосе Елента зазвенела сталь.
Главу инквизиции совершенно не устраивало, что пленник смел вести себя столь нагло, считая себя хозяином положения. И отцу Марту еще предстояло провести долгую беседу с дознавателями и палачами о том, в каком состоянии смертники должны проводить свои последние часы в камерах. Но это после…
Камудзора усмехнулся.
– Неужели я единственный благотворитель Бермены? К фонду имел доступ ограниченный круг лиц. Вывести средствам мог только кто-то из них.
На мгновение в камере растянулась пауза, все обдумывали информацию.
– Поднять архивы казначейства о крупных пожертвованиях и последних проведенных с фондом операциях, – сделал вывод Олдер. – Узнать, кто из благотворителей занимался детьми.
Джемма тихо вздохнула.
– Да был один попечитель хороший, – пробормотала она в сторону, – у него можно было все это узнать за десять минут, а не в архивы зарываться.
– Кстати, в этих же застенках и замучили, – добавила Ориел.
Пусть она не разделяла позиции Джем по отношению к Сергенту, Бейн в любом случае оставалась на стороне подруги. Исчезновение Даниэля, как и вопрос о его аресте и допросах до сих пор оставался открытым. Пожалуй, именно он был последним препятствием на пути определения «дружба» между мужчинами и девушками.
Заключенный оживился.
– Вы про скандал с Сергентом, когда мальчика обвинили в пособничестве ведьмам и чуть ли самому дьяволу? Кажется, он занимал именно эту камеру. Какое удивительное совпадение! Вы сюда всех благотворителей сажаете? – иронии не получилось – только жестокая насмешка.
– Еще одно подобное высказывание – на казнь отправишься без языка, – спокойно предупредила Бейн, даже не думая угрожать – просто констатируя факт.
– Сомневаюсь, – мужчина понизил голос, словно собирался поделиться страшной тайной: – Ходят слухи, что заключенные иногда пропадают из этой камеры и каким-то невероятным образом оказываются на свободе. Может, и мне так повезет?
– Не надейся, – отрезал Елент. – Эшафот ждет…
– Как – на свободе? – перебила Марта Джемма, едва не бросившись на Камудзора, – Что ты знаешь о Даниэле?
– Невнимательная леди, – укорил барон: – о господине Сергенте я знаю ровно столько же, сколько и остальные подданные его величества. Разве только… Видите ли, чем больше я пытаюсь вспомнить о той ночи, тем больше уверяюсь, что моим собеседником был именно Даниэль.
– Ложь! – отрезала Джем. – Ты просто пытаешься перевести стрелки!
– Бездоказательно, – резюмировала Бейн. – Если тебя действительно опоили – померещиться мог кто угодно.
Эйнхель коротко и выразительно переглянулся с Мартом. О том, что в истории Сергента не все чисто, они давно догадывались и, более того, уже поняли, что ведьмы никак не были причастны к этому. Но Бейн и Джем почему-то выгораживали Даниэля, даже не вслушиваясь в то, что им пытались сказать. Впрочем, раньше и доказательств у Олдера и Елента не было, теперь же барон дал отличную возможность уцепиться за имя Сергента. Хотя глава инквизиции подозревал, что и на этот раз обсуждение причастности Даниэля выльется в очередной спор и закончится ничем. Почему этот мальчишка так запал в душу Бейн и особенно Джем – Олдер с Елентом до сих пор не могли понять.
Барон покачал головой и лениво указал рукой на дверь:
– Тогда не смею вас задерживать.
Джемма круто развернулась и, не дожидаясь остальных, поспешила из камеры.
– Не знаю, что все-таки случилось с Сергентом, – тихо проговорила Бейн, – но я прослежу, чтобы для тебя эта камера точно стала последним пристанищем.
Пока Елент закрывал тяжелую дверь и возвращал ключ мастеру смерти, Олдер смотрел на ожидающих их в конце коридора Ориел и Джемму – маленькая ведьма нервно теребила волосы и переступала с ноги на ногу:
– Оказывается, есть то, что девушки не превращают в балаган.
Март кивнул.
Мужчины поспешили за Джем и Бейн, которые, казалось, хотели быстрее сбежать из душных оков башни – так быстро они поднимались по винтовой лестнице.
Джемма сдерживалась из последних сил, ей хотелось кричать и выть, а еще бросить все, вернуться на ГАЗ-3 и больше никогда не спускаться на Астрею. Лестничные пролеты и ступени, раньше казавшиеся ей бесконечными, мелькали перед глазами смазанной круговертью. Наконец, Джем распахнула крошечную потайную дверь и вырвалась из жаркого нутра башни, судорожно вдохнув прохладный вечерний воздух.
Позади тяжело дышала Ориел, непривыкшая к таким быстрым подъемам, но не отставшая от подруги. Бейн прислонилась к старой каменной кладке, пытаясь прийти в себя, и одновременно с укором и пониманием посмотрела на подругу. Джем, поймав этот взгляд, не сдержалась, отпуская накопившуюся внутри злость и отчаянье:
– Сколько раз?! Сколько, мать вашу, раз надо меня ткнуть носом в эти просчеты? Постоянно, когда я думаю, что рана поджила, находится тварь, которая сдирает только затянувшуюся корку! – Джемма развернулась к тяжело дышащей Ориел. – Разве мы виноваты? Это был выбор Даниэля! Мы не могли знать, что он кинется на нашу защиту – даже не подозревали, что Сергент вообще там был! Иначе мы бы просто не оставили Даниэля! Его никто не заставлял, не просил…
– Виноваты, Джем, давай это, наконец, признаем, – устало покачала головой Бейн. – Мы с тобой заигрались. Я не остановила, хотя видела, что это зашло слишком далеко. Тебе было приятно его внимание и восхищение. В конце концов, любому бы понравилось. А Даниэль отчаянно тянулся к тебе. Как же иначе? После стольких лет презрения и брезгливости, которые он видел, вдруг появилась та, кто приняла его и поддержала, проявила интерес и уважение. Прости, но полтора года назад я просила тебя не заигрывать с Сергентом. Ты отмахнулась. Бумеранг вернулся.
Джемма закрыла лицо ладонями и сгорбилась под грузом сказанных слов. Она столько времени гнала от себя эти мысли. Но правда все равно оказалась упрямее девушки.
– И не зря Богам на любовь запрет, – дрожащим голосом процитировала Джем. – Хуже этого чувства просто нет.
– …и не стоит нам приходить с небес,
Нас сжигают и проклинают здесь.
Мы считаем эры, они – года,
В тридцать их голова седа…
Ориел не стала дочитывать до конца и, грустно улыбнувшись, обняла подавленную подругу. Она не знала, что сказать, да и не умела Бейн утешать людей. Поэтому девушка просто кивком головы указала в сторону.
– Пойдем в гостиницу, у нас и так слишком много проблем.
За ними медленно шли Олдер и Елент – они жалели, что не смогли услышать весь разговор, но последние фразы посеяли смуту в разумах и сердцах. То, что Джем и Бейн не те, за кого себя выдают, мужчины поняли уже давно. Что возможности девушек были куда больше, чем демонстрировали сами Ориел и Джемма – тоже. Но иногда Марту и Эйнхелю казалось, что их спутницы вовсе не ведьмы, а кто-то более удивительный.
После быстрого ужина они поднялись в номер к Джем и Бейн. Олдер разложил на столе большую карту города и положил рядом чистый пергамент, Ориел поделилась шариковыми ручками, чтобы случайно не запачкать листы и себя чернилами.
– Итак, давайте разберемся, что мы сегодня узнали.
– Ага, а то у меня голова пухнет от всего, – поддержала инициативу Джем и, оседлав стул, придвинулась поближе.
Они быстро записали в одну колонку Чумной квартал с подземным кладбищем, туннель, проходящий под Берменой, колдовские наручники (определение «нейропаралитические» так и осталось замолчанным), благотворительный фонд, из которого пропали средства и, подумав, Елент все-таки приписал в конце имя Даниэля Сергента.
Джемма недовольно фыркнула, но комментировать это не стала.
– Итак, – Эйнхель жирно подчеркнул первые два пункта: – Чумной квартал вместе с тайным ходом объясняют почти все: переправлять под городом людей не составляет похитителям никаких сложностей. А тех, кто умирает, закапывают там же.
– Спуск в туннель примерно в этом месте, – инквизитор склонился над картой, обведя пустырь. – А выход… – он проследил легким пунктиром до трущоб и остановил руку почти у канала, – здесь.
Получившаяся линия пересекала Бермену наискосок, поделив на две равные половины.
– Нет, – не согласилась Бейн и повернулась к Олдеру, – «почти все» – не считается. Как они выводили людей из города? Есть, конечно, шанс, что их до сих пор держат на одном из складов, но я уверена, что все похищенные уже переправлены в следующий пункт. И как это возможно сделать? Плюс, вы сами говорили, что исчезновения происходят не только в трущобах.
– В таком случае, это не единственный подземный проход, – предположил Елент: – Если наручники похитителей так похожи на ваши браслеты, они вполне могли воспользоваться ходом, которым вы уже проводили нас. Насколько я помню, туннель имел несколько ответвлений. Знаете, куда они ведут?
– Интересная мысль, – Джем подтянула карту к себе поближе и провела еще одну линию от крепостной стены к дому Филина. – Олдер, покажи, в каких районах пропадали люди – попробуем связать их.
– Везде они пропадают, – хмыкнул король, – отмечу только те, где исчезновений было много.
Половина крестиков, разбросанных Эйнхелем по карте, легла вдоль линии первого туннеля. Остальные добавляли хаоса и вопросов.
– Должно быть место, где людей держали. Пусть временно! Вы уверены, что не в Чумном квартале? – его величество поднял взгляд на друга.
– Абсолютно, – вместо Елента ответила Бейн. – Даже если бы они были там всего одну ночь – это уже наложило бы свой отпечаток. К тому же, слишком велик риск, что товар подхватит болезнь.
– Значит, склад.
– Необязательно. Это может быть и дом, например, какого-нибудь эксцентричного богача, который давно живет в загородном поместье. И все-таки, было бы куда проще, если бы вот эти точки, – Джем ткнула в выделенные Олдером районы исчезновений, – не выпадали из общей картины и тоже накладывались на линию туннеля.
– А если все правильно, и так и должно быть? – Олдер категорически не умел сдаваться: – Елент прав, у нас может быть не один подземный ход. И если вы, наконец, развернете карту ко мне лицом, то я смогу нарисовать второй.
Вручив королю кучку и пожелав удачи, Джем, Бейн и Март с интересом наблюдали, как Эйнхель аккуратно добавляет тонкую линию предположительного хода.
